Текст книги "Король Алекс (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Ратавер?

Мне чуть дурно не стало.

Ратавер – небольшое герцогство, входящее в состав Теварра. На границе с нами.

Будет ли тут выгода?

Ой ли. У герцога еще четыре сына, нам в приданное разве что набор посуды дадут. Земли мы ни пяди не получим, отношения с теваррцами не улучшим – это в принципе невозможно. Зато дочка, говорят, хороша необыкновенно. И портрет тут – шикарная блондинка с карими глазами, и шпионы говорят, что портрет еще всей ее прелести не передает.

Ну и чего удивляться?

Любовь!

– А от меня что требуется?

– Поедешь с посольством.

Я кивнул. И поехал. Хотя бы Карли не увижу какое‑то время – и то счастье.

Вместе со мной ехал Томми. Рене я убедил остаться.

А еще – надел под камзол кольчугу и снимать не собирался. Нет, я не ждал подставы. Я был уверен, что она – будет.

* * *

Андрэ взял с собой такую кучу прихлебателей, что было совершенно непонятно – к чему там я? Если за первые три дня пути мы виделись всего два раза, да и потом не чаще?

Убивать меня никто не пытался, правда, пару раз к нам с Томом в компанию пытались навязываться посторонние, но я быстро отшивал их.

Баронесса, кстати, тоже поехала – и терлась возле меня так активно, что даже мой конь кусаться начал. И я его понимал.

Сам бы укусил, если б не побрезговал. Дама обливалась какими‑то приторными духами и все чаще поглядывала на меня с недоумением. Наверное, я должен был уже давно затащить ее в кровать, но – не тянуло. Лучше я зомби подниму.

Тьфу.

Мы ехали по лучшей стране мира – Раденору. И с каждым днем я все отчетливее понимал, что Раденор стоит чего угодно. Крови, грязи, боли – в том числе и моей. Стоит.

Эти потрясающие сосновые леса, эти дюны, это море, это небо и крики чаек…

Эти скалы и кокетливые рощицы, словно прячущиеся за своими более высокими и мощными собратьями – соснами…

Золотой песок и зеленая трава.

Прозрачные реки и нахальные мальки, вьющиеся у самых копыт коня…

Дорога проходила мирно и спокойно. Песни и дешевые шутки менестрелей, улыбки дам, замки, охоты, балы в нашу честь…

Я один такой ненормальный!?

Я не понимал, никак не понимал, почему так получается?!

Как они могут быть спокойны, глядя на нищету, на болеющих детей, на зажравшихся аристократов… да какого Аргадона!?

У него кошелек на поясе стоит столько, что деревню год прокормить можно! А люди голодают. Умирают…

Почему так?!

Очень резко это проявилось в одной из деревень.

Баронесса внезапно захотела свежего молока – и мы свернули от основного кортежа. Я, Том, леди и еще трое дворянчиков. Из тех, которых Рене называл 'петушок – флюгер'. Не опасны, нет. Им просто хочется развлечений, блеска, веселой и красивой жизни… опасны ли они?

Да.

Такие могут развращать и сбивать с пути ю. Ну к чему, в самом деле, учиться, работать стремиться к чему‑то, когда рядом – такое? Веселое, легкое, беззаботное, глядящее на тебя сверху вниз и цедящее: 'Зачем?! Ведь жизнь так прекрасна…'

При моем дворе таких не будет.

Я не считал, что надо всех заставить работать, нет. Есть непригодные ни к чему, мусорные люди. И проблем от них больше, чем удовольствия. Но…

Рик, Марта, Анри – они вырастили меня, чтобы я стал королем. Я люблю их, и я благодарен им. И я отчетливо понимаю, что эти дворянчики живут неправильно.

А как – верно?

Как я?

Я, простите, не образец благородства. Та еще образина получается. Я не обладаю скромностью, терпением, всепрощением и прочим, о чем учат холопы. В их понимании идеальный человек – это такая мягкая всепрощающе – всетерпящая слизь – бери и делай с ней, что пожелаешь.

А в моем?

Я не знаю.

Но что‑то горит внутри меня.

Горит жадно и голодно, подталкивает вперед, учиться, двигаться, взойти на следующую ступеньку… и когда я вижу таких людей, которые погасили в себе этот огонь – или вовсе никогда им не обладали?!

– О чем ты думаешь?

Том подобрался поближе. Я посмотрел на друга.

– Том, а зачем мы живем? Или они? Она?

Троица 'молодежников' удачно выхвалялась перед баронессой, давая нам возможность переброситься парой слов. Хотя и не время и не место для таких разговоров. Но ведь мысли не спрашивают, где тебя найти? Они просто есть.

Друг пожал плечами.

– Алекс, мы живем не зачем, а скорее, вопреки, – усмехнулся друг. – Ты не должен был родиться, я должен был умереть. Но мы живы. А значит кому‑то это нужно!

Ответ меня не устроил. Кому‑то? Чему‑то? Имя и адрес, пожалуйста.

Но мы уже въезжали в деревню, да и долго секретничать было нельзя. Интересно, есть в этом клятом королевстве хоть одна сытая деревня?

Эта к ним точно не относилась. Крестьяне унижено кланялись, несколько детей, до тех пор игравших посреди улицы, сорвались и унеслись куда‑то.

– Ну же, Алекс, добудьте мне молока! – капризно протянула баронесса.

Я кивнул, огляделся… кого бы попросить? Судя по тому, что деревня словно вымерла, хорошего тут от лордов не ждали. И справедливо.

Впрочем, долго мне оглядываться не пришлось, откуда‑то из‑за угла вывернулся мужчина средних лет и плюхнулся прямо в пыль под копытами коня. Я едва удержал животное, чтобы не оттирать потом подковы от крестьянских мозгов.

– Господин!!! Помилуйте!!!

Кретин! Крестьянин, этим все сказано! Орать чуть ли не под копытами у породистого жеребца?!

– Да ты ополоумел, любезнейший? Это лошадь, сейчас копытами переступит – и тебя потом ни один некромант не поднимет!

– Смилуйтесь!!! Не оставьте детишек сиротами!!!

Тьфу!

Я спрыгнул с коня, перебросил поводья Тому и за шкирку поднял мужчину с земли.

– Рот закрой.

– Г – господ – дин…

Судя по ужасу на его лице… да что такого здесь делали дворяне!? Регулярно вырезали половину деревни и насиловали вторую половину?!

– Скажите, у вас можно купить молочка?

Несколько минут крестьянин только осмысливал мои слова. А потом яростно закивал.

– Да, господин!!!

– Тогда принесите мне кувшин с молоком.

В моих пальцах блеснула серебряная монетка.

Староста закивал и сорвался с места.

– Ваше высочество, чего вы с ним копаетесь? – удивился один из дворянчиков. – Вытянуть пару раз плетью – мигом бы бросился.

Я вздохнул.

– Вам заняться нечем – плеть пачкать?

С большим удовольствием я бы опробовал данное средство на молодом наглеце. Но – нельзя. Пока нельзя.

– Убийцы!!

Я обернулся.

По улице медленно шла женщина. Медленно, словно слепая. Но темные глаза смотрели прямо на меня – и сквозь меня.

– Будьте вы прокляты, убийцы! Семеро детей было у меня – и ни одного не осталось! Муж. Родители. Братья и сестры! Убийцы в шелках!

Невысокая, темноволосая, в драных лохмотьях. И все же…

Я вгляделся – на этот раз своим чутьем некроманта. И – присвистнул.

Не здесь и не там. Из‑за горечи потери эта женщина словно бы наполовину умерла. Сейчас она не живет, она существует. А физическая смерть… это будет только продолжением.

Возможно, для нее это даже будет радостью.

Сумасшедшая?

Нет. Просто она живет на грани…

– Ты! – вскрик одного из молодчиков.

– Нет!

Я вскинул руку, но остановить сопляка не успел. Кнут опоясал плечи женщины. Впрочем, она этого словно бы и не заметила. Как и не было.

– Будьте вы все прокляты. Убийцы…

– Уйди, Хильда!!!

Староста, прибежавший с кувшином, попытался вклиниться между нами и женщиной, но никто из нас не обратил на него внимания. Я поднял руку.

Проклятье набирало обороты, я видел это. Иногда бывает и так. Она уже наполовину в мире мертвых, через нее проходит сила, с которой не справиться даже мне, полудемону. Зря думают, что демоны поедают души мертвецов. Зря.

Эта женщина проклинала – и ее проклятье затягивало на грань, туда, где была и она. Если сейчас ничего не сделать – мы обречены. Возможно, я справлюсь. На остальных не плевать, но вот Том…

Я сделал пару шагов и встал перед безумицей. Возможно, я смог бы снять проклятье. Но не с друга.

А значит только один выход. Я взмахнул рукой.

Женщина захрипела, оседая на землю. Из горла ее лилась алая кровь.

Проклятье, словно рассерженная змея, сворачивалось обратно. Уползало. Уходило вместе со своей хозяйкой.

– Алекс…

Том смотрел на меня вопросительно. Я пожал плечами.

– Есть старый способ снять проклятье. Надо убить ведьму до того, как оно будет завершено.

– Проклятье?

Том знал, что я некромант. И я кивнул, подтверждая его опасения.

– Она бы убила нас.

Друг поежился. Позади раздался сдавленный всхлип. Я обернулся – и вздохнул. Баронесса смотрела на меня так, что разъяснений не требовалось. Теперь она ко мне и близко не подойдет, не то, чтобы привораживать. Бедная дурочка. Натравливали на кролика, а поймался волк.

Староста трясся и икал. Я осторожно вытащил у него из рук кувшин с молоком.

– Вот, возьми. И пусть ее похоронят по – человечески.

На высыпанные ему в ладони деньги можно было похоронить половину деревни. Ну да ладно…

Обратно мы ехали в молчании. Я размышлял о своем.

Чем я отличаюсь от этой безумной? Она мстила за своих родных – я тоже мщу. Она проклинала кого попало. Тех, кто был похож на убийц. Я даже знал, что произошло. Очередное аристократическое развлечение. Война ли, охота ли, что‑то еще – неважно. Важно то, что ее семью уничтожили, а она – осталась. И мстила.

А что делаю я?

Кто остановит меня?

Мысли были откровенно нерадостными.

* * *

Долго потерзаться мне не удалось. То одно, то другое… Заноза, конечно, скребла внутри, но… не гноится же пока? И не нарывает. А когда начнет – будем вытаскивать. Чем душевные занозы отличаются от физических?

Да ничем.

А значит – переживем.

Кстати, в соседях я тоже разочаровался. Или это просто рядом с границей так? Те же убогие деревни, почти нищие крестьяне, затравленные взгляды…

Интересно, если ли на свете короли которые понимают, что власть не для развлечений и красивой жизни. Да и вообще, не власть для них, а они для страны?

Или это просто я ненормальный?

Да нет, вроде бы дед был таким же. Хотя при нем и заварилась эта каша.

Только вот осуждать его сил не было. Семья – упряжка из двух лошадей и пока муж обеспечивает ее, жена должна воспитывать детей. Разве нет?

Но почему так получается?

Мишель, чье рождение стоило жизни моей бабушке, выросла королевой. Прошла через огонь и стала сильнее. Сделала единственное, что смогла – родила меня. А Рудольф, воспитанный любящей матерью…

Сломался.

Прогнулся под Абигейл и ее родню. И как это объяснить?

Почему один ломается, а второй остается сильным?

Нет ответа.

Возможно, в одном из людей есть чревоточина, а в другом нет? Хорошее яблоко гнить не будет, а вот если там было повреждение…

Но как это проявляется?

Не знаю, ничего не знаю…

Нет ответа.

* * *

Возможная невеста Андрэ оказалась действительно прехорошенькой.

Лавиния Ратавер Аларэ.

Красавица. Просто картинка.

Золотые волосы кольцами, громадные карие глаза с золотыми искорками, чуть темнее волос, пухлые губки, мило вздернутый носик. А фигура?

Судя по показанному, там и остальное было на уровне. Во всяком случае, Том смотрел восхищенно. Пришлось напомнить ему про оставленную в столице любовь.

– Алекс, но ведь красавица?

Я пожал плечами.

Возможно. Внешне у нее недостатков не было. Но… я бы на ней не женился. Было в ней что‑то общее с Абигейл. Гнусное такое…

О чем я и сказал другу. Томми пожал плечами, но восхищения в его глазах поубавилось.

А внешне все было более чем прекрасно. Кланялся герцог, радушно улыбалась его жена, всем видом выражали радость его сыновья. А у меня внутри словно колокол бил. И к кольчуге еще и штаны такие же найти хотелось. И щитами обвеситься.

Опасность!

Опасность!!!

ОПАСНОСТЬ!!!

– Будем спать по очереди, – предупредил я друга.

– Ты не перегибаешь палку?

– Боюсь, что я преуменьшаю опасность.

– Алекс, познакомься с моей невестой.

– Ваше высочество…

Девушка поклонилась мне, как это умеют только женщины, не отрывая взгляда. Я склонился в ответ, поднес ее руку к губам, не касаясь кожи.

– Миледи до встречи с вами я не знал, что на земле есть подобное совершенство.

Я говорил какие‑то пустые слова, улыбался, старался подстроиться под общее восхищенное довольство жизнью, но…

Было в девушке что‑то нечистое.

* * *

– Знаешь, Алекс, по – моему ты просто переносишь свои чувства с Андрэ на Лавинию.

Томми стоял у стены бального зала. Я тоже прятался за колонной.

Приемы, балы, танцы и флирт…

Все в честь его высочества принца Андрэ! Как же – такой жених!

Помолвка уже считалась решенным делом, согласовывалось только приданое, но Андрэ готов был взять невесту и просто так. А вот мне было… неприятно.

Чем дальше, тем больше брезгливости скапливалось внутри меня. Я чувствовал себя котлом, в котором бурлил и клокотал обжигающий суп – и он готов был выплеснуться наружу.

– Нет. И вообще – пойду я в сад, воздухом подышу. Том, будь осторожен?

– Обещаю.

В саду было темно и тихо. Пахло свежесмятой травой. Я на всю жизнь запомнил этот запах. Дикий, какой‑то неистовый…

Прислонился к дереву, вздохнул. Под твердой корой чуть слышно двигались соки. А хорошо быть таким… деревом. Оно не умеет думать.

– Ваше высочество…

Я вскинул брови. Лавиния была словно облачное видение. Очаровательна, воздушна, восхитительно невинна в белом платье. Только одна алая роза на корсаже.

– Госпожа?

– Вы составите мне компанию во время прогулки по саду?

Я усмехнулся.

– А почему этого не сделает ваш жених?

– Ах, он занят.

Легкое пожатие плеч, от которого грудь ходит ходуном. По идее, я должен был воззриться на нее. Наверное.

Восхититься, вдохновиться… Но в душе царило холодное равнодушие.

– Мне не хотелось бы, чтобы Андрэ ревновал.

– Он и не будет. Мы ему не скажем, – 'успокоили меня'. Час от часу не легче.

– Чего вы добиваетесь, госпожа?

Девушка скользнула ко мне, положила ладони мне на грудь, чуть раздвинула пальцы.

– А – алекс…

Губки приоткрылись, язычок призывно скользнул по ним, девушка учащенно дышала, придвигаясь все ближе.

– Ты меня заинтересовал сразу же. Но ты та – акой неприступный…

И в следующий миг в меня впиваются поцелуем.

Хищным, жестким, внезапным…

Искушающий!

И я готов поклясться, что язычок, скользнувший в мой рот… раздвоенный?!

Дальше мое тело действовало без участия разума.

Схватить девушку за шею, оторвать от себя, отбросить…

– Ты кто?

Сейчас Лавиния вовсе не походила на воплощение ангела чистоты и невинности. Карие глаза блеснули хищной желтизной, губы искривились в улыбке, обнажая вполне отчетливые клычки, раздвоенный язычок выскальзывал изо рта.

– Я – ссс?

Я вгляделся пристальнее – уже иным взглядом.

Да нет, обычная аура. Но почему так?!

Болван!

– Амулет, – вырвалось у меня. – Ты скрываешь свою ауру… но ты не демон.

– А кто ты? Ты тоже не человек!

Лавиния успокаивалась. Вот уже и клыки исчезли, и речь стала похожа на человеческую…

Я усмехнулся.

– А вот это не твое дело. Впрочем. Могу попробовать догадаться. Ты не вампир, иначе не носила бы серебро так спокойно. Но что‑то в тебе от них есть.

Сейчас я уже глядел на нее другими глазами. Да, красива. Но ее привлекательность больше ее красоты.

Она обворожительна, притягательна, восхитительна… но не как человек. А кто у нас?

– Полусуккуб? Так? Хотя скорее твой отец был инкубом.

Лавиния зло зашипела.

– Не твое дело.

– Да неужели?

Я сделал шаг к девушке. Лавиния отшатнулась, но я‑таки успел схватить ее за руку. Много мне было и не надо. Одна небольшая царапина. Только капелька крови.

– Пусти!!!

Я отпустил. Но для нее все равно было уже поздно. Теперь я легко узнаю, кто она. Кровь – это жизнь, знание, сила…

Лавиния сверкнула на меня ненавидящими глазами, исчезая в парке. А я промокнул капельку крови носовым платком и пошел искать друга.

Кто ее знает, хищницу.

* * *

Конечно, Томми мне не поверил. Да и кто бы поверил?

Пришлось попросить, как человека. Приятель пожал плечами и согласился посидеть в покоях, пока я не разберусь с проблемой.

Я разобрался той же ночью. Просто призвал охотника.

Адские гончие – не просто собаки. Так и охотники – не просто демоны.

Он явился очень быстро – и поглядел на меня темно – красными глазами. Высокий, нескладный, похожий на паука – сенокосца, в облаке тумана, который не позволял разглядеть лица – неуклюжая фигура, если не знать, насколько он бывает быстр и стремителен. Гончие загоняют. Охотник – наносит решительный удар.

– Ты звал?

'Повелитель', естественно, не добавил. Пришлось чуть добавить силы в пентаграмму. Не то, чтобы мне было важно титулование, но вот статус… это то, чему демоны придают громадное значение. Спустишь дерзость сейчас – и получишь бунт позднее.

Демон скривился.

– Прошу прощения за дерзость, повелитель.

– Чья это кровь?

Прощать я не собирался.

Платок перелетел в пентаграмму. Демон подхватил его, не дав коснуться пола, принюхался.

– Что я получу за это, господин?

Я усмехнулся. Коснулся ритуальным кинжалом своего запястья. Пока еще легко – легко, так, чтобы из крохотного прокола выступила только одна капля крови.

– Хочешь?

Хотел. Глаза вспыхивали алым, мерцали, как рубины на закате…

– господин?

– Скажешь мне, чья кровь на платке – получишь.

Сила некроманта бурлила и пела в моей крови. Как же хорошо… все‑таки я в первую очередь полудемон и некромант, а все остальное потом. Все потом…

Охотник поднес платок к носу, тщательно принюхался, коснулся его длинным языком…

– Полукровка. Получеловек. Здесь человеческая мать и отец – демон.

– Какой?

– Вампир. Из средних.

Я кивнул.

– Знакомый тебе вампир?

– Нет.

– Питается кровью – или жизненной силой?

– И первое, и второе.

– Что‑то еще можешь про него сказать?

– Может питаться, разделяя с кем‑то страсть. Может – разделяя страх.

Замечательно. У нас имеется полувампир и не из слабеньких.

– Некромантия?

– Только в той мере, которая свойственна вампирам. Очень слабенькая.

И то хлеб.

– Метаморфизм?

– Нет. Это – нет.

– А клыки, когти?

– Это не смена формы. Эта женщина не сможет стать туманом или летучей мышью, волчицей или змеей. А остальное… это просто облик. Ближе к крови матери – или отца.

Ага.

– И облики истинные?

– да.

Тогда все понятно. В человеческой форме она человек. Когда насыщается – вампир. И конечно, она может носить серебро. Половины человеческой крови на это хватит, и на храм хватит…

Я дал охотнику выпить своей крови и отпустил его. И присел рядом с пентаграммой. Сейчас уберусь и отправлюсь к Тому. Вот ведь…

Мой братец собирается жениться на полувампире. Оказывается, не одна моя матушка развлеклась. Но кстати, полувампира родить легче. Просто придется всю беременность пить кровь – и лучше человеческую. Хотя бы по стакану в день, кое – какие поддерживающие амулеты – и выживешь.

Только зачем это понадобилось?

Это же не просто так! Это призвать вампира, подчинить его, зачать ребенка, выносить, родить, воспитать…

Зачем!?

Ладно еще Мишель! Там были другие обстоятельства – и то, она пряталась до рождения ребенка. И была Марта, которая могла справляться со мной, и Анри, и Рик…

А тут – зачем!?

На следующее утро я взялся расспрашивать слуг в замке. Зря.

Ни один не служил тут более пяти – семи лет, а на мой вопрос кто служил – отвечали 'не знаю'. Но ведь не просто же так!?

– надо будет проехаться по окрестным деревням, – сообщил я Тому.

Приятель, едва отошедший от новости про красотку – герцогиню, согласно кивнул.

– А не опасно оставлять Андрэ?

Я пожал плечами.

– Есть ли смысл убивать жениха до свадьбы?

– Скорее после родов первого ребенка.

Мы с Томом уставились друг на друга как два барана на новые ворота.

А ведь и верно!

В темных глазах друга я видел отражение своего понимания.

Идеальный вариант. Привлекательность у вампиров врождённая, как у меня – хвост. А стало быть, на красотку обязательно кто‑то да клюнет…

– А если бы родился мальчик?

– А почему ты думаешь, что он не родился?

– одна женщина не вынесет родов двух полудемонов…

Мы с Томом переглянулись – и помчались в портретную галерею. Благо, весь замок с утра был на охоте, а нас не позвали, потому как я это развлечение не любил. И постоянно говорил об этом.

Слишком уж легко на охоте несчастные случаи подстраивать.

Последний герцог Ратавер. И три его жены. Под портретами надписи.

– Алисия Елизавета. Умерла двадцати семи лет от роду.

– Луиза Валенсия. Двадцать лет.

– Амила Лавиния. Жива и по сей день.

– Но болеет часто, – поддержал меня Том. – Думаешь, третья?

– Думаю, первая жена родила герцогу наследников. И умерла. Ты сам приглядись…

– Да уж. Разница видна.

Три женщины. Но если первая очаровательна и великолепна то что вторая, что третья – достаточно невзрачны. Первая гордо вскидывает голову на портрете – я молода, красива, любима! Завидуйте! И даже герцогские сапфиры искрятся самодовольно и надменно.

У второй же достаточно неверящий вид. Кто бы она ни была в девичестве, но к нынешнему положению еще не привыкла. Третья и вовсе серая забитая мышка.

– А кто призывал вампира?

Я пожал плечами.

– Том, да это дело нехитрое. Любой маг справится, если книгу дать.

– И удержит его? Чтобы он никого не убил?

– Если он будет сытым – почему нет? Призвать предоставить пищу и предложить сделку. Вампиры питаются и любовными эманациями тоже, ему было не в тягость сделать ребенка.

– Но это же не за один раз…

– Один – два. Есть звездные карты, можно высчитать ночь, наиболее подходящую для зачатия, принять специальные отвары, да и вампиры… их семя активнее, чем у людей.

– Они способны к зачатию? Я думал, живой мертвец…

– Нет, Том. Ты путаешь. То, о чем ведут речь наши священные книги – это упыри. Они и есть поднятые живые мертвецы. Вампир же – один из низших демонов. И обитает он так же на другом плане, откуда его можно призвать для выполнения задачи.

– Но они могут зацепиться в нашем мире?

– Могут. При неосторожности призывателя. Но если бы это случилось – герцогская семья была бы вырезана уже давно. Лет двадцать назад.

– Но зачем это нужно?

Я усмехнулся, глядя на друга.

– Том, представь, что наш принц женился на этой гадине.

– Допустим.

– Кстати – и женится, наверное. Я же его не отговорю, а объявлять во всеуслышание о ее природе – тоже хорошего мало. Нас тут сваты да символическая охрана, а их – весь Ратавер да и Теварр, с которым у нас дружбы отродясь не было.

– Здесь помолвка, а дома свадьба?

– Не недооценивай обаяния вампира. Хорошо, пусть они женятся. Кто помешает девушке забеременеть, а после родов сына порвать горло супругу и стать регентом при малыше?

– Никто. А Рудольф?

– Ты считаешь его преградой? Учти я не обаятелен, а вот Лавиния понравится народу. Она как раз… в стиле Рудольфа.

– Думаешь, кто‑то рассчитал все еще двадцать лет назад?

– Зачем? Мало ли королей, герцогов, просто богачей? Вампир в семье – это гарантированное обогащение.

– И что мы можем сделать?

– Что угодно. Вплоть до того, что я женюсь на вдове своего кузена.

– Ты серьезно?

Том смотрел такими глазами…

Я фыркнул.

– Ну, дня‑то на два – можно. И почему бы полудемону не воспитать четвертьвампира?

Том закатил глаза.

– Алекс, я тебя боюсь.

– Я страшный, – охотно согласился я. – Бойся.

– Зараза ты…

Можно было бы поездить по деревням, поискать свидетелей, расспросить,… но я подозревал, что мы и так все угадали правильно. Да и времени нам на это не дали.

Все решилось раньше, чем мы думали. Обнаружив, что раскрыта, Лавиния перешла в наступление.

* * *

Милорд.

Прошу Вас увидеться со мной в беседке через час после фейерверка.

Нам надо обговорить нечто очень важное, касающееся наших отношений.

Л.

Записку мне принес Том. А ему передал какой‑то слуга. Я пробежал глазами короткие строчки и фыркнул.

– Меня идиотом считают?

Том пожал плечами.

– Полагаю, что да. И потом, девушка старалась…

Я осторожно сложил записку как было, запечатал, благо, исходную печать почти не нарушил, понюхал.

Да уж. Духами облила… оно и к лучшему. Конечно, идти я и не собирался, но хорошо, что автор записки так легко вычисляем.

– Я тоже… постараюсь. Жди меня.

И выскользнул в окно.

Самым удобным в нашей комнате были карниз и плющ. Последний так и вообще оплетал замок от фундаментов до башен.

А по карнизу очень удобно было пройти до нужного места, частично спуститься… и вот оно. Окно нужной мне комнаты.

Андрэ не было в спальне, вообще никого не было.

Я прицелился.

Маленький конвертик спланировал прямо на кровать, благо, та была недалеко от окна. Я усмехнулся – и полез обратно.

– Куда ты его дел? – было первым вопросом Тома.

– Переадресовал Андрэ.

– Ну да…

Там же ни имени, ни титула, письмо может относиться к кому угодно!

– А что будем делать мы?

– Заляжем в засаде заранее. Еще до фейерверка.

– Я залягу. Тебя‑то должны видеть, а кто обратит внимание на меня?

– Нас будет мало. Нужен и кто‑то еще…

– Зачем?

– Как независимый свидетель, Томми.

– Свидетель – чего?!

Я закатил глаза. Иногда приятель едва соображал – но сегодня это было некстати.

– Думаешь, меня приглашают, чтобы угостить бокалом вина?

Том смотрел на меня минуты две, а потом покачал головой…

– Алекс…

– Я не стану его убивать. А если он сам нарвется… я тут точно буду не при чем.

– Это же будет война с Теварром!?

– Не первая и не последняя. И что?

– И ничего, – пожал плечами Том. – Знаешь… мне ведь тоже Рудольфа любить не за что.

Я знал. Судьба детей казненного отца была бы незавидна. Нищета, голод, смерть… моя мать спасла и Рика, и его семью, так что у них передо мной был долг жизни.

Впрочем, я не хотел требовать его с Тома. Если бы друг счел, что должен уйти – я бы отпустил его. С сожалениями, со слезой, но отпустил.

Дружба – это не ошейник или цепь, это единство. А его насильно не добьешься.

* * *

В качестве третьего и четвертого были выбраны два дворянчика из свиты Андрэ. Том принялся болтать с ними после ужина, а потом по секрету поведал, что говорят – тссссс! – герцогиня назначила кому‑то свидание после фейерверка. Может быть, мы подкрадемся и посмотрим?

Сказать принцу?! Или герцогу Ратаверу?

Да что вы!

Это ж сплетни слуг! А если все будет не так? Мы потом от позора не отмоемся!

Когда Том хотел – он бывал неотразимо убедителен. Так что еще за час до фейерверка все трое пропали с глаз долой.

Я потанцевал со всеми подряд, включая и 'свою' баронессу, посмотрел на фейерверк – и тоже ушел с праздника.

Ненадолго.

Только вот…

Лавиния не собиралась никуда уходить. Увидев, что я исчез, она довольно ухмыльнулась – и продолжила танцевать. И только‑то.

Она не собирается идти на свидание?

Или…

Я уже начал догадываться, что там будет. Только вот предотвращать я это не стану. Ни разу, ни два раза. Пусть случится, чему суждено.

Я сидел на окне за тяжелой портьерой, лопал вкусный виноград, прихваченный целым подносом у услужливого лакея, попивал водичку – и смотрел на небо.

Скоро, уже скоро…

Из парка донесся дикий крик. Я насторожился и выскользнул из‑за занавеси. И, по закону подлости, сразу же наткнулся на Лавинию, которая застыла неподалеку в фигуре танца.

– Ты!?

Столько было в ее глазах изумления и ненависти.

– Я. А что?

А вот мои глаза были невинны. Я‑то тут не при чем.

– Госпожа, а я должен был быть в другом месте?

Лавиния ответила бы, обязательно ответила, но было поздно. В зал с воплем вбежал один из придворных, которых увел Томми.

– Убийство!!!

Томми влетел вслед за ним. Я перевел дух. Друг жив, остальное все поправимо.

– Убили принца Андрэ!!!

У Тома это получилось с такой экспрессией, что я едва не зааплодировал.

Герцог схватился за сердце.

Лавиния свалилась в обморок.

Я подумал – и тоже взялся за сердце. Двумя руками.

– Как это могло случиться!?

Томми принял самый страдальческий вид.

– мне сегодня в комнату подбросили записку, из которой следовало, что госпожа Лавиния встречается сегодня ночью в беседке с любовником! Естественно, я обязан был сходить сам и посмотреть, дабы не опорочить честь и достоинство невинной девушки.

Обморочная, но непорочная невинность от таких слов мигом пришла в себя.

– Я ни с кем не встречалась! Я все время была в зале!!!

– да, молодой человек, – поддакнул герцог.

Томми развел руками.

– Ваша светлость. Так я и уверен, что это был навет! Потому и пришел заранее! И схоронился у беседки!

– Так… и что было дальше?

– Потом туда пришел человек во всем черном. Он закрывал лицо, но я не обеспокоился.

– и почему же?

Томми посмотрел на герцога, как на болвана.

– Ваша светлость, так ежели это был чей‑то тайный возлюбленный…

– Понятно. А почему вы не сказали мне?

Том развел руками.

– А кто бы мне поверил? Я даже своему сюзерену не сказал, чтобы он не волновался. Записка подметная… так только подлецы поступают.

Крыть было нечем.

– А потом?

– Туда направился его высочество Андрэ. Мы его даже остановить не успели. Не ожидали.

– И?

– Человек в плаще чем‑то ударил его. А когда Тайпс выскочил из кустов на помощь его величеству, затеял с ним драку. А мы бросились звать на помощь.

– Вы бросили его высочество?

Тут я решаю перебить герцога.

– Скажите, а у вас в каждой беседке по убийце – или моему брату просто не повезло?

В саду уже везде факелы, шумно, людно – и рядом с беседкой лежат четыре тела. Два без движения, а одно как раз сейчас увязывают, словно колбасу. Я приглядываюсь уже к ауре.

Андрэ безнадежно мертв. Придворный… как его там бишь – Тайпс? – умирает. Еще один в форме стражника хрипит, хватаясь за перебитую гортань. Тоже не жилец, я лечить не умею. Убийца жив – здоров и весьма агрессивен. Он‑то собирался тихо сделать свое дело и так же тихо уйти, а вместо этого поднялся шум, набежала стража…

Обидно.

– В пыточную его!!! – скомандовал герцог.

Я усмехнулся. Да теперь‑то уж что? Но…

Я схватился за виски, изображая отчаяние.

– Мой брат! Мой бедный брат!!!

Едва сам себе не поверил. Герцог‑то уж точно проникся, поглядел сочувственно…

– Ваше высочество, может быть вам прилечь?

– Нет! Я должен быть рядом с телом! Обязательно!

– пропустите!!! Мой принц!!!

Лавиния протолкалась через толпу, взглянула на всю картину – и упала в обморок во второй раз на чьи‑то услужливо подставленные руки.

То‑то же. Раньше надо было думать, а не на несчастного меня покушаться.

Я делаю самое благородное лицо.

– Бедная девочка! Она так переживает!

Получается настолько прочувствованно, что герцог сам тяжко вздыхает. И только потом до него доходит. А ведь принц‑то… того! И мужчина на глазах белеет, просчитывая последствия.

Хорошо, если это происки врагов. А если нет?

Если кто‑то из своих? Например, приревновав Лавинию?

А если война?

Надо оно Ратаверу?

Я читаю эти мысли так легко, словно герцог орет во всю глотку. И когда он поворачивается ко мне, помогаю ему.

– Ваша светлость, я должен бдить у тела брата. Но вы же проведете дознание…?

Ей – ей, еще бы минута – и он бы мне на шею кинулся.

– разумеется, ваше высочество! Честью клянусь!!!

Клялся бы ты, чем‑то, что имеешь – я бы поверил. А человек, у которого жена выносила ребенка от вампира, причем, наверняка сам подкладывал… Сударь, ваша фамильная честь давно оленем по лесам бегает.

Почему оленем?