Текст книги "Когда он получает (ЛП)"

Автор книги: Габриэль Сэндс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 26

БЛЕЙК

Когда я просыпаюсь на следующее утро, солнце уже высоко в небе, а Неро больше нет в моей постели.

Я сажусь у изголовья и морщусь от тупой боли между ног.

Может быть, мне стоило принять ванну в четыре утра, после того как Неро снова разбудил меня, но к тому моменту я уже столько раз кончала, что была не более чем лужицей покалывающих нервов. Скорее всего, я бы утонула.

Я издала низкий стон и запрокинула голову назад и вперед, чтобы размять шею. Созвездие засосов украшает выпуклости моих грудей. Уверена, если я посмотрю в зеркало, то найду еще больше.

Осторожно я встаю с кровати. Пока я иду в ванную комнату, слова Неро возвращаются ко мне, сжимая мою грудь. – Я люблю тебя. И я знаю, что ты не уверена, чувствуешь ли ты то же самое ко мне, потому что я не тот мужчина, с которым ты когда-либо представляла себя.

Я упираюсь ладонями в стену и тяжело вздыхаю.

Это правда, я никогда не представляла себя с таким парнем, как Неро. На бумаге он выглядит именно как тот человек, от которого я поклялась держаться подальше после того, как увидела, как моя мама страдала с моим отцом.

Но пришло время посмотреть правде в глаза и признать, что я влюбилась в него. Полностью и без остатка. Независимо от того, кто он такой.

Роуэн Миллер. Неро Де Лука.

Оказывается, они не такие уж и разные, по крайней мере, в том, что касается моего сердца.

Я брызгаю на кожу холодной водой и встречаю свой взгляд в зеркале. Мои волосы в ужасном состоянии. Я беру щетку и начинаю вычесывать колтуны, не торопясь, чтобы успеть собраться с мыслями, прежде чем выйти на улицу и встретиться с мужчиной.

Неро был честен со мной прошлой ночью. Он был честен со мной с тех пор, как надел это дешевое кольцо на мой палец. Но я не была честна с ним. Он понятия не имеет о сделке, которую я заключила с Витой за его спиной.

Пока он рассказывал мне вчера вечером, какая я хорошая и бескорыстная, что пытаюсь ему помочь, я чувствовала лишь сокрушительное чувство вины.

Когда я стала лгуньей? Да еще и лицемеркой?

Я была так зла на Неро несколько недель после того, как узнала, как он солгал мне в Даркуотер-Холлоу. Я заявила, что никогда не прощу ему эту ложь.

Пока он пытался вернуть нас друг к другу в последние несколько недель, я строила планы, как сбежать от него.

Вначале, когда я была полна гнева и обиды, это казалось оправданным, но теперь это уже не кажется оправданным. И продолжала бы я врать, если бы отвратительное предложение Максима не заставило нас отменить наш план вчера вечером?

Скорее всего. Я бы и дальше позволяла Неро верить, что делаю все это только для того, чтобы помочь ему. Я бы получила паспорт от Виты, и тогда мне пришлось бы принимать важное решение.

Остаться или уйти.

Теперь мне ясно, что, если бы я уехала, это раздавило бы Неро. Это было бы самое худшее, что я могла сделать для него. Это было бы жестоким предательством. Но мне больше не нужно об этом беспокоиться. У меня больше нет выбора. Мне кажется, что судьба говорит мне доверять своему сердцу, а не голове, и я собираюсь послушаться.

Я могу забыть об услуге, которую обещала мне Вита. Я могу притвориться, что этого никогда не было. Я кладу щетку на туалет, беру с крючка халат и накидываю его на себя. А что, если Вита сама упомянет об этом Неро? Я никогда не говорила ей, в чем будет заключаться услуга, но Неро, скорее всего, догадается о ее сути. Ведь это так очевидно, чего бы я хотела все те недели назад, когда встречалась с ней.

Должна ли я рассказать ему правду? Признаться?

Я не хочу. Будет мучительно видеть боль в его глазах, когда он поймет, как жестоко я планировала поступить.

Я просто хочу забыть обо всем этом и начать с ним все сначала. Но смогу ли я сделать это, не признавшись?

Ноги сами несут меня на кухню, где Неро смотрит на ингредиенты, разложенные перед ним на мраморной стойке.

Мое сердце замирает. На нем только боксеры и фартук, повязанный вокруг талии, и он выглядит так чертовски сексуально, что мне приходится улучить момент, чтобы просто оценить его.

Между моих бедер поднимается жар. Мне чертовски больно, но я все еще хочу его.

Его глаза поднимаются к моим, губы изгибаются в дразнящей улыбке. – Доброе утро.

Мои ноги несут меня прямо к нему. Он кладет нож на деревянную доску и поворачивается ко мне лицом.

В его глазах мелькает что-то уязвимое.

Я не сказала ему, что люблю его прошлой ночью, и даже теперь, когда я знаю, что люблю, слова застревают у меня в горле. Почему я не могу сказать это?

Я делаю шаг вперед и прижимаюсь щекой к его груди.

Его ребра расширяются при глубоком вдохе. Я слышу ровный стук его сердца, когда он проводит рукой туда-сюда по моей спине.

Я откидываю голову назад. – Что ты готовишь?

Он наклоняется и быстро чмокает меня в губы.

– Завтрак. Французские тосты и яичница. Я не думал, что ты встанешь так рано. Я собирался принести его тебе в постель, чтобы помочь прийти в себя после прошлой ночи.

– Как заботливо, – говорю я с тихим смешком. – Это твое предложение мира за то, что ты сделал с моими внутренностями?

На его лице мелькает озабоченность.

– Насколько все плохо? Может, позвонить Доку на всякий случай? Если тебе больно, может, он сможет что-нибудь прописать.

Я шлепнула его по руке. – Ты же не собираешься звонить доку и рассказывать ему о том, как ты уничтожил мое влагалище прошлой ночью. Со мной все будет в порядке.

– Подожди здесь. – Неро обходит меня, открывает ящик с лекарствами и достает оттуда маленький пузырек с таблетками. – Прими это.

Я уже собираюсь возразить, что он говорит глупости, но тут до меня доходит, что это ибупрофен.

Эх. Это не повредит.

Он протягивает мне стакан воды, чтобы запить таблетку, и начинает разбивать яйца в миску.

Я сажусь на табурет напротив него. – Ты говорил с Джино?

– Пока нет.

Я ищу в его тоне намек на сожаление – может быть, сейчас, в утреннем свете, он понял, что теряет, отказываясь от единственного шанса на повышение, – но не нахожу его.

Он плеснул немного молока в миску и взял венчик. – Слушай, я хочу, чтобы мы уехали отсюда на несколько дней.

– Да?

– Я думал о том, что ты сказала прошлой ночью, прежде чем я, как ты сказала, «уничтожил твое влагалище».

Я застонала, чувствуя, как пылают мои щеки.

Он бросает на меня озорной взгляд. – Твои слова, не мои.

– Мне не следовало этого говорить, – ворчу я. – Твое эго и так достаточно велико.

Он смеется, и от этого низкого, горлового звука у меня в животе порхают бабочки.

– Я хотел сказать, что последние несколько недель ты сидела здесь взаперти – одна или с Витой в компании. А потом мы сразу же ввязались в это дерьмо с Максимом и Екатериной, что совсем не весело. У нас не было возможности заняться чем-то, что делает жизнь здесь приятной. Я хочу показать тебе, что быть здесь со мной – это не просто вся эта мафиозная хрень.

О.

– Нет?

– Нет, детка. Тебя бросили в самую гущу событий, но с этого момента все будет не так. Я обещаю тебе это.

Телефон Неро начинает жужжать на стойке. Он оставляет венчик в миске и смотрит на экран.

– Джино? – спрашиваю я.

– Это Максим.

Его глаза вспыхивают едва сдерживаемой яростью, когда он смотрит на меня из-под бровей.

Кровь стынет в жилах. На мгновение я думаю, что Неро не возьмет трубку, но тут он берет телефон и прижимает его к уху. – Алло?

Я обхватываю ладонями края стойки и просто смотрю на него. Что теперь нужно Максиму? Тревога бурлит в моем животе. Что, если он решит прийти за Неро или еще что-нибудь безумное в этом роде?

Секунды идут, превращаясь в минуты. Неро отвечает отрывисто и неразборчиво. Он кладет трубку и снова берется за нож.

– Он извинился, – говорит Неро с раздражением, нарезая овощи. – Сказал, что перегнул палку. Хочет встретиться, чтобы обсудить, как мы можем помочь друг другу.

Мой желудок опускается.

Значит, это еще не конец. Еще нет.

Если Максим готов вернуться за стол переговоров, значит, у нас еще есть шанс все провернуть.

– Почему он так изменился?

Я с усилием протискиваюсь сквозь пересохшее горло.

– Вчера вечером он сказал, что блефует. Он думал, что сможет убедить тебя, что окажет мне услугу, если свяжет меня с Паханом. Ему нужно что-то, чтобы убедить пахана, что он все еще полезен.

На телефон Неро приходит уведомление. Он открывает его и прокручивает некоторое время. – Возможно, это имеет какое-то отношение к делу.

Он протягивает телефон мне.

Это газетная статья с заголовком: — ФБР проводит расследование предполагаемой войны за территорию между итальянской Cosa Nostra и русскими форпостами Братвы в Нью-Йорке.

– Братва не имеет такого влияния на власти, как мы. Они хотят покончить с этим побыстрее. Это идеальное время для того, чтобы Максим выступил в роли их спасителя.

– Что ты собираешься делать?

– Что, по-твоему, я должен сделать, Солнышко?

Он кладет свою руку поверх моей.

Мои легкие становятся жесткими. Мне трудно дышать.

Я должна рассказать ему о своей сделке с Витой. Если и было время признаться, то только сейчас.

Но какой-то голос в моей голове не соглашается. Возможно, у тебя еще есть способ выбраться отсюда. Разве не здорово хотя бы иметь такой выбор?

Я хочу остаться с Неро. Моя фантазия о побеге за границу меня больше не привлекает, ни капельки.

Но что, если все изменится? Что если ты пойдешь по этому пути и поймешь, что это не для тебя? Иногда любви недостаточно. Вы знаете это. Хорошо иметь план выхода, даже если ты никогда им не воспользуешься.

Я сглатываю. – Если ты встретишься с Максимом… может быть, мы все еще сможем провернуть это. Ты все еще можешь быть капо.

Мышцы на челюсти Неро подергиваются.

– Мы так близки. Ты много чего наговорил прошлой ночью, Неро, и…

Он обходит остров и подходит ко мне. – И я имел в виду каждое слово. Нам не нужно этого делать. У меня все будет хорошо, как сейчас, Блейк.

– Я знаю. Но я буду чувствовать себя лучше, зная, что долг, который, по мнению Джино Ферраро, ты ему должен, оплачен. То, что ты внедрился в «Братву», было причиной, по которой он пощадил тебя. Если мы уйдем, а он узнает, кто знает, что он с тобой сделает?

Это не ложь, но и не полная правда, и я задаюсь вопросом, видит ли Неро намеки на мой обман, когда он прижимается к моей щеке и заглядывает мне в глаза.

Взгляд Неро напряженный, ищущий, но он не находит того, чего я боюсь.

– Хорошо. Но ты больше не будешь в это вмешиваться. Я буду разбираться с Максимом один.

– Но…

– Никаких «но». На этом твоя работа закончена. Если он готов вести переговоры, значит, он у нас в руках.

У меня в горле образовался комок. Теперь я понимаю, что чувствовал Неро, когда думал, что может подвергнуть меня опасности по эгоистичным причинам.

Разве я не поступаю так же?

Нет. Ты поступаешь разумно. Для него и для себя.

ГЛАВА 27

НЕРО

После того как мы с Блейк закончили завтрак, я иду готовиться к встрече с Максимом. Мне не хочется встречаться с этим мерзким ублюдком.

В ванной я молча подбадриваю себя перед зеркалом. Как бы мне ни хотелось закинуть его в багажник, отвезти во дворец Алессио и заставить умирать медленной, мучительной смертью, сегодня я не могу этого сделать.

Гребаный облом.

Хотя, возможно, будет даже лучше наблюдать, как жизнь утекает из его глаз после того, как он поймет, как мы разыграли его как дурака.

Мы встречаемся в элитном баре в Мидтауне. Максим уже там, потягивает бокал вина за столиком в глубине зала, его глаза сканируют помещение, когда я приближаюсь. Он на взводе, судорожно сжимает ножку бокала, но старается казаться бесстрастным.

Но он не обманывает меня ни на секунду.

Когда он поднимается на ноги и протягивает мне руку, я игнорирую ее и сажусь напротив него.

Я вижу беспокойство в его глазах, отблеск страха, скрытый под ложной бравадой. Если угадать, он влип в горячую воду с паханом, и я – единственная надежда, которая у него осталась.

Я заказываю скотч, не разбавляя, и позволяю напряжению повиснуть между нами. Оно густое, как воздух перед грозой. Максим прочищает горло, и этот звук действует мне на нервы.

– Давай перейдем к делу, – огрызаюсь я.

Он усмехается. – Я не был уверен, что ты придешь.

– Я тоже не был уверен. Но теперь я здесь, и мне не нравится, когда люди тратят мое время.

– Тогда давай разберемся со слоном в комнате. Как я уже сказал по телефону, вчера вечером я перегнул палку. Твоя жена – очаровательная женщина, и я увлекся.

– Если бы ты сделал это год назад, ты бы уже плавал с рыбами.

– Я в курсе. И мы оба знаем, что год назад ты никогда бы не принял мое приглашение в клуб.

Я сужаю глаза, глядя на него поверх ободка своего бокала.

Он наклоняется ближе, понижая голос. – Почему, Неро? Потому что ты понимаешь, что я могу для тебя сделать? Мы не должны позволить одному крошечному промаху помешать тому, что может стать очень взаимовыгодными отношениями.

Маленький промах? Черт, вот как бы он отнесся к этому, если бы кто-то попросил трахнуть его жену? Отвращение оседает в моем нутре, как тяжелый груз.

– Объясни мне, что это такое?

– У тебя есть информация, которая будет ценна для Пахана. Он щедро вознаградит тебя за нее.

– Хм. Вчера ты считал, что я должен заплатить тебе очень высокую цену за привилегию разгласить эту информацию твоему боссу, а теперь говоришь, что вознаградишь меня?

Максим поднимает руки в успокаивающем жесте. – Ты хочешь, чтобы я признал это? Ты понял мой блеф. Такое случается в покере, да и в жизни тоже.

Я могу сказать, что ему физически больно от того, что он вынужден расстилаться передо мной.

Я наслаждаюсь каждой чертовой секундой.

– С чего ты взял, что я предам свою сторону?

Максим откинулся в кресле, в его глазах появился расчетливый взгляд.

– Тебя лишили звания и отдали боссу, который ненавидит тебя до глубины души. Ты делаешь храброе лицо, но это не может быть той жизнью, которую ты хочешь для себя. Как мне кажется, ты можешь поступить так, как правильно для тебя и Блейк, или поступить так, как правильно для них, людей, которые отвернулись от тебя. По-моему, ничего сложного.

Слова Максима повисли в воздухе, смешиваясь со слабым ароматом дорогого одеколона и отдаленным звоном бокалов из бара.

Я позволяю молчанию затянуться, создавая впечатление, что не тороплюсь с ответом. – И что именно твоя Пахан сделает для меня, если я помогу ему выиграть эту войну?

– Если ты скажешь мне, где Мессеро и Ферраро хранят свое оружие, я передам эту информацию пахану и укажу тебя как источник. После того как он убьет их, он даст тебе место в Братве. Место, достойное такого парня, как ты.

– Мне не нужно, чтобы он убивал Рафаэле и Джино за меня. Когда-нибудь я сделаю это сам.

Максим щелкнул языком.

– Не будь глупцом. Ты же знаешь, что если пойдешь за ними в одиночку, это означает верную смерть. Похоже, ты очень любишь свою жену. Неужели ты хочешь потерять шанс провести еще несколько десятилетий с ней рядом? У Пахана достаточно сил, чтобы уничтожить их навсегда. Нью-Йорк никогда не будет прежним.

Я откидываюсь на спинку стула и смотрю на него оценивающим взглядом. – Твоя сторона медленно добивается серьезных успехов. Как я вижу, Братва мечется.

– У нас есть люди. Пахану просто нужно что-то, что поможет переломить ход событий в его пользу. Твоя информация может стать этим.

– Вчера вечером ты сказал, что победишь с моей помощью или без нее.

Маска Максима на мгновение дает трещину, по его лицу пробегает разочарование, но затем он снова принимает нейтральное выражение.

– Так и будет. Но пахан становится нетерпеливым. Он жаждет, чтобы все закончилось. Если мы сможем взять под контроль сорок или пятьдесят процентов их оружия, у них не останется достаточно сил, чтобы дать нам отпор. Не говоря уже о том, какой психологический удар нанесет подобный шаг. Они начнут искать крыс в своих рядах. А это плохо для морального духа.

Это правда. Получение Братвой этого оружия стало бы большим ударом для итальянской стороны, и это, возможно, единственное, что может помочь пахану на данном этапе. Они проигрывают, хочет Максим признать это или нет.

А значит, у меня есть все рычаги влияния, которые я только могу пожелать.

– Почему я должен тебе доверять? Откуда мне знать, что ты не воспользуешься информацией, которую я тебе дам, и не присвоишь себе все заслуги?

Максим потягивает вино, его взгляд не совсем встречается с моим.

– Я понимаю твое беспокойство, Неро. Но даю тебе слово. Я позабочусь о том, чтобы пахан точно знал, откуда поступили сведения. Ты будешь хорошо вознагражден, обещаю.

Я смеюсь. Это слишком смешно. За кого, блять, он меня принимает?

– Нет.

В глазах Максима плещется отчаяние. – Нет?

– Я не скажу тебе ни хрена. Я не доверяю тебе, и после прошлой ночи ты не сможешь, блять, винить меня за это. Единственный человек, которому я расскажу о местонахождении складов, – это сам пахан. Лицом к лицу.

– Невозможно. Пахан не принимает гостей.

Я встаю, глядя на проклятых паразитов.

– Это не моя гребаная проблема. Если ему нужна информация, он расстелет красную дорожку и пригласит меня. А если нет, то, видимо, он недостаточно сильно хочет выиграть эту войну.

Я делаю последний глоток виски, позволяя ему прожечь дыру в моем горле, а затем опускаю стакан на стол с удовлетворенным звоном. Максим смотрит на меня в ответ, в его голове крутятся шестеренки.

– У тебя есть мой номер. – Я бросаю на стол несколько купюр. – Позвони, если передумаешь.

Когда я выхожу из тускло освещенного бара, в лицо ударяет холодный зимний воздух, и я делаю глубокий вдох.

Максиму придется потрудиться, чтобы убедить пахана позволить мне поговорить с ним напрямую, но это его дело.

Теперь, когда я сделал свой ход, у меня на уме гораздо более важная вещь, а именно моя жена.

Я не собираюсь терять тот прогресс, которого мы добились прошлой ночью. Я чувствую себя энергичным, оптимистичным и живым.

Понятия не имею, каким образом Максим, придя к ней, привел к тому, что мы наконец-то помирились, но это не что иное, как чудо. Когда она снова оказалась в моих объятиях, это было похоже на возвращение домой, которого я ждал всю свою жизнь, и, думаю, она тоже это почувствовала.

Но как только позвонил Максим, ее настроение изменилось на более мрачное. Я не могу ее винить. Часть меня испытала облегчение, когда мы решили, что все закончилось и мы можем оставить то, что мы делали с Максимом. Просто сейчас мы так чертовски близки… Будет обидно, если вся наша работа пойдет насмарку.

Он у меня именно там, где я хочу. Теперь мне остается только ждать.

Но я не собираюсь сидеть сложа руки, пока Блейк будет придумывать себе новые истории о том, как она должна измениться, чтобы вписаться в этот мир.

Ей не нужно ничего делать.

Ей просто нужно сделать вдох, расслабиться и позволить себе быть счастливой.

И я собираюсь помочь ей сделать именно это.

ГЛАВА 28

НЕРО

На следующее утро я успеваю собрать наши вещи до того, как Блейк просыпается. Вчера вечером я позвонил Алессио и попросил несколько дней отгула на работе, которые этот ублюдок дал мне после некоторого ворчания. Если Максим свяжется со мной, нам придется ехать обратно, но у меня такое чувство, что ему понадобится некоторое время, чтобы набраться смелости и поговорить с Паханом.

Около десяти я захожу в комнату Блейк и присаживаюсь на край ее кровати.

Она выглядит умиротворенной. Свободной от забот. Именно так она должна выглядеть, когда не спит. Я убираю ее волосы со лба и заправляю их за ухо.

– Эй, детка. Пора вставать с постели.

Проходит несколько мгновений, прежде чем она просыпается и сонно моргает на меня.

– Просыпайся, Солнышко.

Она хлюпает носом и выглядит так чертовски очаровательно, что мне хочется откусить от нее кусочек. – Почему?

– Мы уезжаем из города. Мы говорили об этом, помнишь?

Она откидывается к изголовью кровати и зевает. – Это было до того, как позвонил Максим.

– Ну, мы же не собираемся просто сидеть и ждать, пока он наберется смелости и поговорит с паханом. Кто знает, сколько времени это займет.

Блейк вытягивает руки над головой, и простыня опускается на ее талию, открывая мне вид на ее шелковистую майку. Я отчетливо помню, как снимал его с нее прошлой ночью. Должно быть, она проснулась и надела ее обратно.

– Куда ты хочешь поехать?

– У меня есть дом на побережье в Вестхэмптоне. Я не был там уже два года, но, надеюсь, он еще стоит. Я хочу показать его тебе.

Там будет холодно, но пребывание у воды всегда поднимает мне настроение. Надеюсь, ей тоже станет легче. Надеюсь, это поможет ей увидеть, что наши дни не обязательно должны быть наполнены политической драмой и тщательно продуманной ложью.

Мы можем просто быть собой.

Я прижимаю поцелуй к кончику ее носа. – Всего на два дня. Там есть пляж. Длинный и песчаный. Мы можем разжечь костер, сварить глинтвейн и почитать. Тебе понравится.

Я должен был догадаться, что «читать» – это волшебное слово. Ее глаза загорелись. – Звучит здорово.

Я закрываю ладонями ее лицо. – Тогда поднимай свою прекрасную задницу с кровати и одевайся.

В кои-то веки на выезде из города легкое движение, так что мы добираемся до поместья на Дюн-роуд чуть меньше чем за два часа.

– Мы с Рафом приезжали сюда летом на несколько выходных каждый год, – говорю я ей, когда мы выходим из машины. – Он любил уезжать, когда у него на уме было что-то, что он не мог понять. Это хорошее место для размышлений.

В воздухе витает отчетливый запах соли и песка, пока мы идем к обветренному деревянному крыльцу.

Перед нашим приездом ко мне заглянула бригада уборщиков, и когда я открыл дверь, то увидел, что они проделали отличную работу. Все выглядит нетронутым.

Внутри прихожая залита естественным солнечным светом, проникающим через большие окна, из которых открывается панорамный вид на мерцающую Атлантику.

Именно из-за этого вида я и купил этот дом. Когда я впервые увидел его, он затронул что-то глубоко внутри меня.

После покупки пять лет назад я не стал его ремонтировать – это никогда не было приоритетом, учитывая, как мало его использовали, – поэтому он сохранил вкус предыдущего владельца, который увлекался белым и пастельными оттенками.

Может быть, Блейк захочет кое-что здесь изменить? От одной мысли о том, что она внесет свой личный штрих в это пространство, у меня в груди разливается тепло.

Черт. Я хочу построить с ней жизнь. Я хочу, чтобы все, что принадлежит мне, принадлежало и ей.

Я веду Блейк дальше внутрь. Успокаивающий шум волн, бьющихся о берег, заполняет открытое жилое пространство. Плюшевый белый диван стоит напротив океана. Мне всегда было легко потерять себя в горизонте.

Я бросаю на нее взгляд. – Что ты думаешь?

– Это прекрасно.

На ее лице появился намек на улыбку, что заставило меня немного расслабиться. Я даже не заметил, что нервничаю, видя ее реакцию.

Мы направляемся к широкой палубе, которая тянется от гостиной, и деревянные доски скрипят под нашими ногами. С палубы открывается вид на чистейший пляж. Я облокотился на перила, любуясь открывающимся видом. На пляже тихо и спокойно, изредка встречаются гуляющие и игривые собаки.

Блейк опирается на перила рядом со мной. – Это целый мир вдали от Нью-Йорка. Здесь так спокойно.

– Да. Идеально для такого интроверта, как ты.

Она вскидывает бровь. – Ты думаешь, я интроверт?

– А разве нет? Еще в Даркуотер-Холлоу твоим любимым хобби было сидеть дома и читать.

– Не нужно меня так обзывать.

– Просто констатирую факты.

Она смеется. – Ты определенно экстраверт. Ты всегда зажигаешься в окружении других людей.

– Я не собираюсь с этим спорить. Я не люблю быть один.

– Ты всегда был таким?

– Думаю, да.

Я не могу вспомнить, чтобы мне было комфортно в одиночестве. Если бы Раф не отправил Сандро со мной в Даркуотер-Холлоу, я бы и недели не протянул.

Черт. Так вот почему он это сделал? Неужели он как-то понял, что мне действительно чертовски нужен кто-то рядом, чтобы иметь шанс выкарабкаться?

В груди появляется боль. Я скучаю по этому дурачку.

Еще больше я скучаю по Сандро.

– Раф тоже интроверт. Наверное, поэтому меня тянет к тебе.

Блейк скрещивает ноги в лодыжках. – Ты сказал, что вы приходили сюда вместе?

Я хихикаю. – Да. Правда, он не очень любит песок. Он отказывается подходить к воде. Мы сидели здесь на палубе и смотрели на волны, покуривая сигары.

– Ты скучаешь по работе с ним?

– Да. Мы провели десятилетие, работая бок о бок, и за это время он стал моим самым близким другом. Мы были хорошей командой.

Я не хочу, чтобы моя внезапная ностальгия испортила настроение, поэтому я обнимаю Блейк и веду ее обратно в дом. – Давай распакуем вещи и перекусим. Я хочу взять тебя на прогулку.

Мы складываем вещи на кухне, а затем отправляемся на прогулку по берегу.

Блейк вскрикивает, когда пенистая волна проносится по песку и достигает кончиков ее кроссовок. Вода болезненно холодная, да и воздух не намного лучше.

Хорошо, что я взял с собой одеяло, потому что даже в толстой толстовке у Блейк начинают стучать зубы.

Я оборачиваю ее одеялом и укладываю под мышку. – Хочешь вернуться?

– Нет, здесь хорошо.

На ее лице задумчивое выражение, как будто она где-то далеко.

– Скажи мне, о чем ты думаешь.

– Моя мама. Она всегда хотела увидеть океан. Она говорила, что хочет сделать так много вещей, но это было трудно сделать с двумя маленькими детьми и небольшими деньгами, а когда мы стали старше, она заболела. – Ветер развевает ее золотистые волосы по лицу. – Иногда по ночам я сидела рядом с ней и думала о той жизни, которую она так и не прожила. Об альтернативной реальности, в которой она никогда не встречала моего отца. У нее никогда не было времени для себя.

– Ты думаешь, она жалела об этом? О том, что сошлась с твоим отцом?

– Боже, нет. Если бы я была на ее месте, я была бы полна сожалений, но она умела… – Блейк вздохнул. – Она не замечала недостатков людей и видела в них хорошее.

– Хм. Тебе это не нравилось.

– Нет, не нравилось.

Я прикусил внутреннюю сторону щеки. Вот почему Блейк такая, какая она есть, не так ли? Почему она быстро навешивает ярлыки на людей – хороших или плохих. Она бунтует против маминого взгляда на жизнь.

Она смотрит на меня, когда мы идем по песку. – Ты был близок со своей мамой?

– Был. Когда я был маленьким, мне всегда казалось, что мы с ней против моего отца. Мы были командой.

– Ты говоришь о своем биологическом отце?

– Да. – Я фыркнул. – Он относился к ней с обидой, и его всегда раздражал я. Я иногда делал что-то, что делают дети, – проливал напиток, устраивал беспорядок, ломал игрушку – и он так злился. Я мог сказать, что не нравлюсь ему, даже если не знал почему. А когда я стал старше, мне просто надоело, что меня наказывают по пустякам, и я решил, что могу заслужить это, понимаешь?

Блейк кивает. – Да, я понимаю.

– Я крал мелочь из его кармана, чтобы купить пиццу в школьном кафетерии. Каждый раз, когда он меня ловил, это было похоже на убийство. Он бил меня по заднице. К тому моменту я понял, чего он боялся все это время. Он боялся, что я стану таким же, как мой дедушка, и испорчу его репутацию.

– Отец твоей мамы? Тот парень, который был в мафии?

– Он самый.

– Это звучит очень тяжело, Неро, – говорит она тихим голосом, когда мы проходим мимо мужчины, выгуливающего своего золотистого ретривера.

Я пожимаю плечами. – Было, но это сделало меня тем, кто я есть. Я не представляю, кем бы я был без того детства.

– Он все еще рядом?

– Нет. Умер два года назад. Я ходил на его похороны и все такое, но к тому моменту он был для меня чужим человеком. Моим настоящим отцом был отчим. Я уже рассказывал тебе о нем.

Блейк грустно улыбается. – Он дал тебе любовь и уважение, которых ты всегда заслуживал.

Думаю, да. Смерть моего биологического отца ничего для меня не значила, но я никогда не забуду тот день, когда мне позвонили и сообщили об убийстве отчима и мамы.

Жаль, что меня не было там в тот день. Может быть, я смог бы их спасти. Несколько месяцев после этого мне снились кошмары, в которых я представлял, что нахожусь вместе с ними в ресторане, спиной к окну, через которое стреляли преступники. Я всегда просыпался в тот момент, когда пули попадали в окно.

Мы начинаем идти к дому, и Блейк плотнее натягивает на себя одеяло.

– В тот день, когда я уволилась с работы, Бретт сказал мне, что моя мама помогала отцу грабить людей на обочине дороги. – Она с трудом сглотнула. – Я сказала ему, что он лжец, но думаю, что он говорил правду.

Я сжимаю челюсть.

Я не забыл об этом пустом месте. Бретт получит по заслугам. Но торопиться не стоит.

Он может жить пока, оглядываясь через плечо каждый раз, когда видит такого высокого парня, как я. Когда он решит, что я забыл о нем, когда он будет считать, что опасность миновала, тогда я и нанесу удар.

Он заплатит за все, что сделал.

– Он хотел тебя расстроить, – говорю я ей.

– Да. Но это не меняет фактов. Моя мама не была идеальной. Я никогда не обманывала себя, думая, что она такая. Мне хотелось, чтобы она была сильнее, чтобы она сказала моему отцу держаться от нас подальше, а не принимала его в нашем доме, когда ему захочется прийти. Но я никогда не думала, что она сделает что-то подобное.

Боль в ее голосе бьет мне прямо в грудь.

– Ты не знаешь, что она переживала в то время. Может, твой отец не оставил ей выбора.

– Может быть. Но почему она никогда не рассказывала мне об этом? Я чувствую себя преданной, наверное. Когда я росла, мне столько людей лгали. Она лгала мне несколько недель после того, как ей поставили диагноз, и когда я узнала правду, я тоже почувствовала себя преданной, но это совсем другое. Почему-то мне кажется, что это хуже.

– Я думаю, в обоих случаях она пыталась защитить вас. А может, ей было стыдно. Она не хотела, чтобы ее дочь еще больше разочаровалась в ней. Как бы ты отреагировала, если бы она тебе рассказала?

Мы спускаемся по ступенькам на палубу, и Блейк поворачивается ко мне. Кончик ее носа розовый от холода, а глаза кажутся грустными. – Не знаю. Наверное, я бы расстроилась. С самого раннего детства я хотела иметь нормальную семью. Быть такой же, как все дети в моем классе.

Я наклоняюсь и целую ее.

– Нормальная – это скучно, Солнышко. В тебе нет ничего скучного.

Ее губы подрагивают, но грусть в ее взгляде не исчезает. Хотел бы я знать, как заставить ее исчезнуть. Я буду пытаться, пока не узнаю.

– Так вот что ты чувствовал, когда впервые попал в Даркуотер-Холлоу? – мягко спрашивает она. – Скуку?

– Я чувствовал много чего. Скука была одной из них. Пока не встретил тебя.

– Ты бы когда-нибудь сделал это снова?

– Ушел из этой жизни?

Она кивает. – Да.

Я кладу руку на перила и смотрю на океан. В этом вопросе так много слоев.

– Никто не уходит от этого, потому что хочет. Ты либо умираешь, либо тебя вытесняют, как это было со мной. – Я выдохнул. – В Даркуотер-Холлоу я усвоил много уроков, и один из них – это то, что я такой, какой есть. От этого никуда не деться. Неважно, где я нахожусь и как меня зовут, эта жизнь всегда найдет способ вернуть меня обратно.