Текст книги "Обитатель лесов (Лесной бродяга) (др. перевод)"

Автор книги: Габриэль Ферри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Глава XLI

Добравшись до берега реки, трое спутников заметили, что на небольшом расстоянии от места, где они находились, была протоптана тропа, спускавшаяся с вершины утеса к воде.

– Без сомнения, этим путем негодяи отправились со своим пленником, – объявил Хозе, – и у начала этой тропинки мы должны искать их следы.

– Я только одному удивляюсь, – возразил Розбуа, осмотрев внимательно все кругом, – как Фабиан при его пылком характере так спокойно и без сопротивления спускался с этой тропинки. Этот кустарник и эти ветки полыни не обличают никакого сопротивления с его стороны.

– Разве тебе было бы приятнее, свались он с утеса вместе с теми, кто его окружал?

– Конечно, нет, – отвечал Розбуа, – но ведь ты видел, как он с риском для жизни бросился в Сальто-де-Агуа; в его покорности заключается что-то такое, что меня беспокоит. Без сомнения, дитя ранено.

– Я не стану тебе возражать, – прервал его Хозе и обратился к Гайферосу: – Вы не заметили, были ли кровавые пятна на шляпе, которую вы видели на воде?

– Нет, – отвечал гамбузино, – я стоял слишком далеко, а утес, на котором я находился, слишком высоко.

– Несомненно, дон Фабиан не имел возможности защищаться. Но это служит доказательством того, что разбойники рассчитывают на получение за него богатого выкупа! Иначе разве стали бы они хлопотать о том, чтобы снести его в лодку?

В самом деле, разбойники воспользовались продолжительною бесчувственностью дона Фабиана, ударившегося при падении об угол плоского камня, и успели беспрепятственно снести его в лодку. Один из апахов, овладевший шляпой дона Фабиана, увидел ее жалкое состояние и с презрением бросил в воду.

Итак, до сих пор оба приятеля не обманулись ни в одном из своих предположений.

Они направились не вверх по течению реки, а к пещере справа от них. В этом месте глубина была не более двух футов, и дно реки почти всюду поросло камышом.

Вдруг канадцу что-то пришло на ум; он бросился к узкому каналу и исчез под темными сводами.

Между тем Хозе и Гайферос продолжали исследовать берег, кустарники и даже поверхность воды, но никаких следов больше не было.

Наконец из подземного канала послышался громовой голос канадца. Они поспешили в ту сторону. Розбуа не напрасно огласил окрестность радостными восклицаниями. Глазам трех спутников представились глубокие, хорошо сохранившиеся в вязкой почве отпечатки ног, из коих одни были наполовину залиты просочившейся из земли водой, другие же были ясно и как будто преднамеренно оттиснуты в сыром грунте. В этом месте Красная Рука и сын его привязывали свою лодку.

– Га! – вскричал Розбуа. – Теперь мы уже не будем блуждать в потемках. Господи помилуй! Но что я вижу в этих камышах? Кажется, это кусок кожи? Посмотрите-ка сюда, Хозе, а то я от радости плохо различаю.

Ступив несколько шагов в воду, Хозе поднял какой-то предмет, который передал старому охотнику.

– Это кусок ремня, которым лодка была привязана к камню. Негодяи его разрезали, вместо того чтобы развязать, – объяснил испанец. – Кстати, не мешает пройти под этими сводами немного дальше, ибо мне кажется, что вон там виднеется на поверхности реки сероватый луч света.

Хозе осторожно сделал несколько шагов вперед в низкой воде до того места, где в конце подземного канала виднелся брезжущий свет. И каково же было его удивление, когда, раздвинув камыш, он увидел перед собой хорошо знакомое ему озеро. Это действительно был канал, который, проходя в скалах, соединялся с озером.

Хозе поспешил назад к своему спутнику, чтобы сообщить об открытии.

– Теперь пойдем пешком вдоль берега, – сказал Хозе, – и таким образом рано или поздно нападем на следы проклятого Метиса.

– Будь так! Надо спешить, пока голод не отнял силы и не ослабил наше зрение. Мы успеем до солнечного заката пройти немало.

С этими словами Розбуа пустился в погоню. За ним следовали оба его спутника. Путь их был необыкновенно труден, им приходилось следовать по очень крутым берегам, которые сжимали поток с обеих сторон, и надо было пробираться через утесы, висевшие над самыми головами.

Начало перехода было ознаменовано только одним открытием. Это была соломенная шляпа бедного Фабиана, которую бурей отнесло далеко в сторону и которая застряла в кустах.

Канадец прикрепил шляпу на пояс, стараясь ее сохранить.

– Это хороший знак, – сказал Хозе, – мы нашли его кинжал и шляпу. Господь поможет нам отыскать и его самого!

Хотя солнце было еще довольно далеко от края горизонта, за которым должно было скрыться, но дневной свет начал слабеть. Путники приблизились к тому месту, где вода образовала водоворот.

Идти дальше в темноте было опасно. Охотники молча улеглись на траву. Но напрасно они старались заснуть.

Было еще совершенно темно, когда Розбуа потихоньку поднялся со своего жесткого ложа. Несмотря на сильный голод, гигант чувствовал себя полным сил. Печальным взглядом окинул он мрачную окрестность, окружавшую эти голые горы.

– Розбуа, – спросил Хозе, открывая глаза, – можешь ли ты предложить мне что-нибудь поесть взамен сна? Я видел во сне отбивную…

– Когда делаешь такое важное дело, как теперь, время слишком дорого, чтобы проводить его во сне, – ответил Розбуа. – Но мы не имеем права нарушать покой этого человека, – прибавил он, указывая на Гайфероса, – ему не надо спасать своего сына, мы же должны идти день и ночь.

– Правда, но в какую сторону мы направимся?

– Пусть каждый идет своей дорогой. Ты иди по берегу одного рукава, а я стану исследовать берега другого потока, чтобы отыскать хоть какие-нибудь признаки, а к рассвету сойдемся опять здесь.

– Что за пустыня вокруг нас! – произнес тихо Хозе. – Нет ли у тебя каких-либо подозрений? – спросил он быстро.

– Да, когда я первый раз увидел лодку с двумя разбойниками, которую принял за плывший ствол дерева, лодка плыла в северо-западном направлении, огибая вершины гор. Вероятно, они поплывут и теперь в этом направлении. Если бы я мог в этом тумане сориентироваться, я без малейших затруднений мог бы выбраться на нужную дорогу, но даже северная звезда не видна на небе. Если ты не увидишь перед собой равнины, то иди назад, я к тому времени отыщу ее.

Охотники разошлись в разные стороны, вскоре потеряв друг друга из виду. На месте, служившем путникам ночлегом, остался только раненый гамбузино, все еще продолжавший спать. Проснувшись, он со страхом увидел себя в одиночестве, однако его тревожное удивление было непродолжительно, потому что вскоре вернулся Хозе. Первые лучи дневного светила озарили равнину.

Через полчаса вернулся и Розбуа.

– Подымайтесь! – закричал он. – Я напал на след, единственный верный след.

– Да благословен будет Господь! – ответил Хозе.

День уже наступил, когда трое путников достигли равнины. Впереди шагал канадец, за ним на некотором расстоянии сначала Хозе, насвистывающий военный марш, а в двадцати шагах позади гамбузино.

Розбуа, продолжавший идти вперед, вдруг окликнул Хозе. Старик остановился под тенью объемистых деревьев посреди высокой сухой травы, достигавшей охотникам до плеч.

– Иди же сюда! – кричал канадец, – можно подумать, что ты устал.

Розбуа нагнулся и исчез в скрывшей его траве. Когда Хозе настиг старика, он увидел, что тот, стоя на коленях, внимательно разглядывает многочисленные следы, разбросанные возле еще не совсем потухшего костра.

– Посмотри-ка на эти ступни, следы которых высохли от солнца, не принадлежат ли они Красной Руке, Метису и их индейцам? – спросил канадец.

– Ей-Богу, у иллинойского разбойника такие воловьи ступни, что их можно распознать между сотен других; но я не вижу следов бедного Фабиана.

– Тем не менее я благодарю небо, что оно привело нас сюда. Мы нигде не встречали ни ужасного столба, к которому индейцы привязывают своих пленных, подвергаемых пыткам, ни других следов пролитой крови. Неужели ты думаешь, что разбойники, увлекшие Фабиана, посовестились бы продержать еще одну ночь, проведенную ими здесь, связанными на дне лодки? Вот отчего не видать следов бедного малого.

– Твоя правда, Розбуа, мне кажется, голод совершенно перепутал мысли в моей голове! А мошенники! А разбойники! – кричал Хозе в припадке бешенства.

Произнося эти проклятия, Хозе с презрением, смешанным с завистью, оттолкнул ногой кости, на которых еще виднелись куски мяса. В эту минуту подошел гамбузино и, не столь разборчивый, как его спутники, с жадностью набросился на остатки.

– Он, в сущности, не достоин презрения, – заметил канадец, – ибо наша брезгливость не имеет смысла.

– Возможно, но я скорее соглашусь умереть голодной смертью, чем питаться объедками, оставленными здесь этими гадинами.

Оба охотника принялись собирать коренья, чтобы заглушить муки голода.

Следы присутствия буйволов были заметны повсюду; целые стаи дроздов и диких гусей, направляющихся к более прохладным озерам севера, пересекали равнину. Небо, земля и вода раскрывали перед голодающими путниками все свое богатство, словно для того, чтобы заставить их еще острее почувствовать утрату огнестрельного оружия.

Истомленные голодом, канадец и его товарищи успели совершить за день продолжительный, утомительный переход. Уже под вечер они остановились на берегу Красной реки.

Последняя закуска канадца и его товарища состояла в пригоршне маисовой муки. Что касается Гайфероса, то, подкрепившись костями, найденными возле кострища, гамбузино не утратил мужества, равно как и канадец, но силы Хозе иссякли. Видя, что муки испанца дошли до предела, Розбуа дал ему часовой отдых и убеждал идти дальше. Но все убеждения были тщетными. Голод почти ослепил зрение Хозе, которым он, еще накануне хвастал, что мог бы потягаться зоркостью с соколом.

– Ноги отказываются идти, – возразил испанец. – .Мне кажется, все вокруг меня вертится. Я вижу повсюду рыб, которые со смехом прыгают из воды, и оленей, которые садятся передо мною и глядят на меня. Впрочем, чего же ты хочешь от охотников без ружей, – прибавил он хрипя. – Разве мы не служим посмешищем буйволам и оленям?

Хозе растянулся на песке, как заяц, преследуемый борзыми, в ожидании смертельного выстрела. Канадец взглянул на него и подавил вздох.

– Увы! – произнес он с горестью про себя. – Что значит самый сильный человек, если его преследует голод!

– В доказательство того, – продолжал испанец, – что я вижу в степи вещи, невидимые вам, я могу сообщить, что вдали вижу приближающегося к нам буйвола.

Канадец продолжал с грустью глядеть на того, чей рассудок начал ослабевать от голода. Наконец он заметил, что глаза Хозе с неподвижностью устремились вперед.

– Ты его не видишь, не правда ли? – спросил Хозе глухим голосом.

Старик не удостоил его ответом.

– Но я его вижу, раненого буйвола; я вижу, как он, истекая кровью, прямо идет на меня; кровь его темно-красного цвета, красивее, нежели самый красивый пурпурный цвет солнечного заката, точно Господь послал его, чтобы не допустить мою смерть, – продолжал Хозе. Его глаза внезапно засверкали особенным хищным блеском.

Вдруг испанец испустил дикий рев и, внезапно вскочив, с быстротою стрелы бросился в саванну. Хозе вскочил с такой быстротой, что канадец не успел предупредить его бегства. Вне себя от горя при мысли, что испанец рехнулся, старик глядел ему вслед. Какое-то странное животное больших размеров и более красивое нежели домашний вол, делало бессвязные скачки, размахивая огромной черной гривой, из-под которой глядели два пламенных глаза, точно два огненных кружка. Бык ударял себя по бокам мускулистым хвостом, обагряя землю целыми потоками крови. То был раненый буйвол, за которым Хозе гнался, точно голодный зверь.

Глава XLII

Решившись воспользоваться неожиданной милостью, ниспосланной провидением, Розбуа бросился вслед за своим товарищем. К обоим охотникам присоединился Гайферос, понимавший столь же хорошо, что жизнь их зависит от удачного исхода этой погони. Между тем охотникам, у которых все оружие состояло лишь из ножей, предстояло ловить животное, которое было так проворно, что все их усилия поймать его казались смешными, и которое, с другой стороны, было столь свирепо, что к нему нельзя было приблизиться безнаказанно. Увидя приближающихся врагов, бизон остановился и начал рыть землю ногами, издавая глухой рев и яростно размахивая длинной развевающейся гривой.

– Хозе, обходи его с тыла! – кричал канадец угрожающим голосом. – А вы, Гайферос, идите по правую сторону – нам его надо окружить.

Хозе удалось опередить своих товарищей, и благодаря ему, охотникам удалось окружить бизона.

– Теперь вперед все разом! – закричал испанец, бросаясь с ножом в руке на буйвола.

– Не так скоро, ради Бога! – уговаривал канадец, опасаясь стремительности, с которой испанец бросился вперед. – Дай нам всем разом навалиться с ножами.

Но Хозе, стиснув зубы и сверкая глазами, но обращал внимания на слова Розбуа. Опасности для него будто и не существовало, он видел перед собой только добычу, которая могла насытить его. Он уже почти касался буйвола, как вдруг животное, испугавшись, отскочило назад и обратилось в бегство.

Хозе, уже замахнувшись для нанесения удара, не попал в цель, потерял равновесие и упал наземь.

Когда он, не помня себя от бешенства, вскочил на ноги, бизон уже был далеко, но канадец с Гайферосом успели его опередить.

– Да прегради же ему дорогу к реке, Розбуа! – кричал испанец, видя, что бизон устремился к реке. – Ради Фабиана мы не должны упустить его из наших рук!

К счастью охотников, Розбуа не имел надобности в увещеваниях Хозе, он внимательно следил за прыжками буйвола. Видя, что последняя надежда ускользает вместе с бизоном, старик в отчаянии кинулся, точно охотничья собака, к берегу реки и, поравнявшись с раненым животным, бросился на него со страшным ревом. Это заставило буйвола переменить направление, но, встретив с этой стороны Гайфероса, беглец обратился прямо туда, где стоял Хозе.

Как опытные охотники, канадец и гамбузино, продолжая свое преследование, старались кричать как можно громче, между тем как Хозе, напротив, оставался совершенно неподвижен и, едва переведя дух, ожидал бизона. Вскоре бизон стал заметно ослабевать от потери крови, которая так и струилась из широкой раны, нанесенной ему между лопатками. Движения его теряли прежнюю силу, потоки кровавой пены выходили из широких, черных ноздрей, а хриплый, отрывистый рев говорил о ранении и в легкие. Перед глазами стлалась какая-то пелена, поэтому он не заметил в той стороне, в какую мчался, Хозе, присевшего на корточки. Бизон бежал прямо на него, и, когда животное поравнялось с ним, Хозе вскочил и, схватившись левой рукой за один из рогов, с быстротою молнии вонзил правою рукою свой нож по самую рукоять в его грудь.

Животное грохнулось на колени, но потом опять вскочило и потащило за собой испанца.

Розбуа и Гайферос, поспешившие на помощь к товарищу, могли в течение нескольких минут видеть, как Хозе, обхватив свою добычу, то поднимал руку, чтобы нанести новый удар, то наклонялся, стараясь уберечься от удара рогов. Голод совершенно превратил этого человека в хищного зверя. Хозе уже вовсе не обращал внимания на то, куда тащил его буйвол, он только продолжал пить теплую кровь, возвращавшую ему жизнь. Он ревел, наносил новые удары и не выпускал из рук своей жертвы.

– Проклятие! – кричал канадец, запыхавшись и изнемогая от мучений голода, который так долго преодолевала его несокрушимая сила. – Доконай же его окончательно, Хозе! Неужели ты хочешь, чтобы он бросился в реку и ушел от нас?

Между тем испанец все еще продолжал реветь и наносить удары, несмотря на то что буйвол бежал прямо к реке, стараясь освободиться от неприятеля, вцепившегося в его бока, как клещ. В ту минуту, когда Розбуа испустил крик ярости, раненое животное собрало последние силы и, подобно оленю, попавшему в западню, отчаянным прыжком ринулось в воду. Бизон пал и растянулся бездыханным. Хозе успел уже оправиться и вскочить на ноги, когда канадец и Гайферос подбежали к нему.

– Неуклюжий мясник! – кричал канадец, обращаясь к Хозе, – разве видано, чтобы так убивали и обдирали благородное животное!

– Ба! – воскликнул Хозе. – Без меня вам не видать бы этого благородного животного, а теперь бизон ваш, разводите костер.

Хозе с дикой радостью прыгал вокруг бизона, валявшегося на берегу реки. Соединенными усилиями три охотника едва вытащили на берег чудовищную тушу.

– Здесь будет съестного на целую роту, – повторял Хозе, – мы дадим пир на весь мир, а потом будет отдых под тенью этих прекрасных деревьев, – говорил он, указывая на чащу деревьев, возвышавшихся на противоположном берегу.

– Закуси на ходу, как солдат в походе, часок сосни, а потом опять в погоню за индейцами! – отвечал канадец.

– Не сердись, Розбуа, только я уже чересчур долго страдал от голода.

Вдруг послышалось жалобное завывание.

– Посмотри-ка, – произнес Хозе, указывая на противоположный берег острова, где появились два волка, с жадностью глядевшие на охотников и издававшие вой, – вон там еще два голодных бедняка, которым тоже хочется иметь долю в этом буйволе, и они, ей-Богу, должны получить ее от нас.

С этими словами Хозе схватил одну из передних ног буйвола и, сильно размахнувшись над головой, кинул на берег.

Для большей безопасности охотники решили перейти реку вброд и перебраться на островок, где они рассчитывали под защитой деревьев развести огонь и приступить к обеду. Не успели еще охотники перебраться через реку, как волки перестали рыть землю, а один из них с воем бросился прочь, поспешно унося с собой кусок, брошенный испанцем. Другой волк тоже последовал его примеру. Выйдя на берег островка, охотники тотчас заметили в середине маленькой просеки яму в несколько дюймов глубины, вырытую волками.

– Без сомнения, там погребен какой-то труп, – объявил Хозе, который обыкновенно не так легко отказывался от своего мнения, – а между тем, этот дерн, покрывающий здесь землю, по-видимому, говорит о том, что труп был зарыт недавно.

Между тем одна вещь поразила испанца, пока он рассматривал яму, а именно то, что в пространстве, которое обнажено было когтями волков от дерна, было одно местечко, казавшееся выкопанным садовым орудием. Но в это время раздался голос канадца, приглашавшего его пособить ему, и это отвлекло его от исследований. Хозе решил вернуться к этому месту позже.

Хотя в ту роковую ночь, когда был пленен Фабиан, дождь подмочил порох охотников, однако он все еще был достаточно сух для того, чтобы добыть огонь, необходимый для костра. В хворосте не было недостатка на острове, и вскоре голодные охотники услаждались сочной бизониной, изжарившейся на угольях.

Розбуа и Гайферос улеглись спать, между тем как Хозе опять направился к тому месту, которое вызвало его интерес. Он стал тщательно осматривать его и скоро убедился, что когти зверей не могли оставить подобных следов на глинистой почве.

После продолжительного осмотра Хозе заметил, наконец, некоторые неровности, будто надрезанные ножом. Испанец тотчас выхватил и свой нож. Опустив лезвие ножа в надрез, которого он не сумел себе объяснить, Хозе начал нажимать вниз. Вскоре нож скользнул с легкостью по надрезу, так что Хозе мог описать большой круг. Охотник чувствовал, как сердце у него забилось сильнее; у него тотчас возникло подозрение, что это место могло служить потаенным складом для хранения мехов, снарядов и оружия, что так часто встречается в тех пустынях. Мы уже знаем, что эти предположения вовсе не были безосновательны. С помощью ногтей и ножа Хозе принялся с судорожной поспешностью разрывать землю. Его мучило любопытство узнать поскорее, что там хранилось: товары ли, которые не могли послужить ему в пользу, или оружие, необходимое, как жизнь.

Волнуемый подобными чувствами, он остановился на минуту, но потом опять принялся за свою работу с усиленным рвением. Вскоре под рыхлой землей он почувствовал мягкую кожу, в которую были завернуты скрывающиеся там предметы. Он быстро сбросил эту кожу, и глазам его представилось огнестрельное оружие разных калибров, пороховницы, прикрепленные к ружьям, и все необходимые принадлежности.

В первый раз после долгого времени опустился Хозе на колени, произнося пламенную молитву, и, точно помешанный, бросился к своим товарищам.

– В чем дело, Хозе?! – воскликнул с удивлением Розбуа, пробужденный шумом шагов своего приятеля.

– Поди сюда, Розбуа, – отвечал Хозе, – пойдемте и вы, Гайферос, – продолжал он, толкая ногой спящего гамбузино.

Хозе бросился к открытому им складу.

– Оружие! Оружие! – кричал он. – Глядите, глядите!

При этих словах Хозе опустил в вырытое им отверстие руку и вытащил оттуда ружье.

– Возблагодарим Всевышнего! – воскликнул старик, придя в себя. – Он посылает нам силу, которую отнял было из наших рук.

Каждый из трех охотников выбрал себе по ружью, какое ему понравилось. Кроме того, Розбуа взял еще четвертое ружье для Фабиана, так как эта неожиданная находка укрепила в его сердце надежду спасти Фабиана.

– Все прочее надо положить обратно в яму, – заметил канадец, – не надо лишать владельца этих товаров и оружия, это было бы неблагодарностью к всеблагому провидению. – Теперь в путь! – продолжал канадец. – Теперь нам надо идти день и ночь!

– Да, теперь мы снова воины, преследующие разбойников во всеоружии.

Хозе не докончил фразы. Розбуа и Гайферос одновременно заметили причину его внезапного молчания. На противоположном берегу показался индейский воин, тщательно татуированный для битвы. Индеец этот, казалось, был занят внимательным рассматриванием убитого бизона, и хотя он не мог не заметить трех белых, находившихся на острове, однако он делал вид, будто вовсе не замечает их.

– Га! – воскликнул Хозе. – Надо попробовать на нем доброту нового ружья.

– Ради Бога не делай этого, Хозе! Как бы ни храбр этот индеец, однако его спокойствие и самоуверенность доказывают, что он не один, потому что он хоть и видит нас, но намеренно не удостаивает нас своим вниманием.

В самом деле, индеец продолжал свои исследования с таким хладнокровием, которое свидетельствовало о несокрушимом характере. Ружье, висевшее у него за спиною на перевязи, казалось, служило скорее украшением, нежели оружием для нападения.

– Да это команч, – продолжал Розбуа, – это видно по головному убору и украшениям на его буйволовом плаще. Команч – самый непримиримый враг апахов, и этот молодец занят преследованием. Я позову его, а то нам слишком дорога каждая минута, чтобы расточать время на разные хитрости. Надо идти к цели прямо и твердо!

Канадец поспешил привести в исполнение свое намерение. Он твердыми шагами направился к берегу, держась в готовности, если бы случай послал врага, или заключить с индейцем союз, если бы нашел в воине Друга.

– Да позови же его по-испански, Розбуа! – сказал Хозе. – Этак мы скорее узнаем, как нам с ним держаться.

Канадец приподнял ружье прикладом вверх, между тем как индеец все еще продолжал рассматривать остов буйвола и следы ног возле него.

– Трое воинов умирали от голода, когда Великий дух послал им раненого бизона, – крикнул Розбуа. – Мой сын хочет исследовать, тот ли это буйвол, в которого он попал своим копьем. Не хочет ли он взять часть, которую мы отложили для него? Таким образом он докажет трем белым охотникам, что он их друг.

Индеец поднял голову вверх.

– Команч, – ответил он, – может быть другом не всякого белого, которого он встретит. Прежде чем сесть у очага, он должен знать, откуда они пришли, куда идут и как их звать.

– Карамба, – произнес вполголоса Хозе, – молодец горд, точно какой-нибудь начальник племени.

– Мой сын говорит с самоуверенностью предводителя, – возразил Розбуа индейцу, повторяя вежливо слова испанца. – Без сомнения, он обладает мужеством предводителя; но он еще слишком молод, чтобы вести воинов в поход. Впрочем, я ему отвечу так же, как ответил бы предводителю племени. Мы прошли всю страну апахов и теперь идем по следам разбойников, по направлению к Вилам Красной реки. Этот вот – Хозе, тот – золотоискатель, которому индейцы содрали кожу с черепа, а я – лесной житель из Нижней Канады.

Индеец внимательно выслушал объяснения канадского охотника.

– Отец мой, – ответил он, – обладает мудростью предводителя, но не в его власти сделать глаза воина из племени команчей слепыми, а уши глухими. В числе трех воинов с белой кожей находятся двое, коих имена сохранила моя память, но имена эти не те, которые я сейчас слышал.

– Ба, ба! – воскликнул живо Розбуа. – Это значит вежливым образом сказать, что я лжец, но язык мой ни из страха, ни из дружбы еще ни разу до сих пор не произносил неправды.

И канадец с некоторою раздражительностью продолжал:

– Кто Розбуа называет лжецом, тот его враг. Поэтому назад, команч, и не показывайся мне более на глаза! Эта пустыня впредь будет слишком тесна для нас обоих.

Произнося эти слова, охотник стал взводить курок своего ружья, однако индеец не тронулся с места и только сделал знак рукою.

– Палящий Луч, – воскликнул он, ударяя себя с гордостью в грудь, – искал у Красной реки Орла снежных гор и Насмешника. Он полагал, что они станут отыскивать сына, которого у них увели собаки-апахи.

– Орла! Насмешника! – крикнул Розбуа с удивлением. – Да, это правда, я совсем забыл… Однако скажи мне, любезный, скажи мне, – говорил с живостью старый охотник, – не видел ли ты моего Фабиана, моего сына, которого я отыскиваю?

И быстрым движением откинув в сторону свое ружье, канадец бросился в воду, чтобы перейти реку вброд.

– Да, да! Орел и Насмешник – это мы оба; это действительно те самые прозвания, которые нам даны апахами, но я вовсе их забыл, – продолжал говорить старик, шагая с такой быстротой, что брызги летели во все стороны. – Подожди, Палящий Луч, подожди, – я стану для тебя тем же, чем железо для стрелы, клинок для рукояти… другом… на жизнь и смерть…

Между тем молодой индеец улыбался, поджидая канадца, который вскоре поднялся на берег.

Выйдя на берег, старик протянул индейскому воину могучую и честную руку, в которой рука индейца исчезла точно в пустом дупле дерева.

– Разве ты, – воскликнул Розбуа, – враг Красной Руки, Метиса и всех тех?.. Но кто сообщил наши имена предводителю, друзья которого прозвали его Палящим Лучом, ибо сын мой кажется страшным, как огненные языки, исходящие из облаков.

– От президио Тубак до Бизонового озера, в водах которого отражается образ Морского Цветка, – отвечал индеец, намекая на донну Розариту, – а от Бизонового озера до Туманных гор и от Туманных гор до потаенного места, устроенного ими здесь, Палящий Луч преследует тех, кто лишил его чести.

– А, так это те дьяволы… Впрочем, продолжай, Палящий Луч, продолжай дальше!

– Разбойники, – продолжал индеец, – не имели от него никаких тайн, и по их рассказам команч узнал обоих белых воинов, находившихся на Буйволовом острове. Так ли храбры два белых воина, как рассказывают? – спросил индеец, вперив свой взор в горизонт.

– Для чего этот вопрос? – сказал Розбуа со спокойной улыбкой.

– Я спрашиваю потому, – отвечал спокойно индеец, – что отсюда я вижу на востоке дым огней Черной Птицы и его тридцати воинов, на западе дым огней двух степных разбойников, а на севере дым огней десяти апахов. Команч и три бледнолицых находятся в середине между трех неприятельских глаз.

– Ей-Богу. Это совершенная правда: индейцы видят решительно лучше, нежели мы, – воскликнул канадец, бросая взгляд на команча и заметив в отдалении легкое облако дыма, свидетельствовавшее о близости индейского лагеря.