Текст книги "Падение звезды"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

9

Поднявшись на третий этаж, Светлана остановилась перед одиннадцатой квартирой и прислушалась. Ничего. Тогда она подняла руку и нажала на черную кнопку электрического звонка. Где-то в глубине квартиры прозвенела мелодичная трель.

Светлана опустила руку и стала ждать. Прошло секунд десять, однако дверь открывать никто не спешил.

Нахмурив брови, Светлана вновь нажала на кнопку звонка.

На этот раз усилия ее оказались вознаграждены. За дверью послышались легкие шаги. Затем женский голос спросил:

– Кто там?

– Светлана Перова. Мыс вами договаривались о встрече.

– Секундочку.

Замок сочно щелкнул, и дверь приоткрылась. Светлана подняла глаза и, тихо вскрикнув, отшатнулась. Из дверного проема на нее смотрело нечто страшное. Зеленое (прямо как у «болотной твари» из американского фильма ужасов!) лицо. Бледные губы и красноватые глаза. На голове у чудовища было что-то вроде высокого белого тюрбана. Но это еще не все. Дело в том, что чудовище было абсолютно голым. И надо сказать, что тело у него было совершенным. Высокая грудь, покрытая мелкими капельками воды, плоский животик, изящные руки и ноги. В паху – аккуратная интимная стрижка в виде распростертых крыльев чайки.

Прежде чем Светлана догадалась, что – а вернее, кто – стоит перед ней, страшное существо улыбнулось, обнажив весьма неплохие зубки, и произнесло глубоким, слегка хрипловатым голосом:

– Простите, дорогая. Я совсем забыла о нашей встрече и решила сделать маску.

Вслед за тем дверь широко распахнулась – и чудовище приветливо проговорило:

– Проходите!

Алла Петровна изящным движением опустила сигарету на бортик хрустальной пепельницы, сделанной в виде раковины гребешка, и постучала по ней указательным пальцем. Столбик серого пепла упал на дно раковины.

– Вот уж не думала, что мое имя всплывет в связи с этим делом. Мужчины совершенно не умеют хранить тайны. – Она усмехнулась и презрительно добавила: – Такие трепачи…

Боровская сидела в кресле, поджав под себя стройные длинные ноги. На ней был белый пушистый халатик, перевязанный поясом. Когда Алла Петровна наклонялась к пепельнице, ее высокая, упругая грудь просматривалась до самых сосков, и Светлана неуютно поеживалась. Боровская не замечала ее смущения или делала вид, что не замечает.

В жизни Алла Петровна была еще красивей, чем на фотографии. Светлана даже испытала что-то вроде укола ревности, вслед за которым проснулся и почти забытый комплекс неполноценности – везет же некоторым! Светлана с детства завидовала красивым девочкам, даже тем, у которых в голове было не больше двух извилин. Ей стоило немалых трудов научить себя смотреть на этих размалеванных, безмозглых дур свысока. И вот теперь Светлана – в присутствии этой беззастенчивой, вальяжной королевы – вновь почувствовала себя маленькой, близорукой девочкой с оттопыренными ушами, маленькой грудью и тощими ключицами.

В детстве она презрительно отзывалась о красивых одноклассницах. Но дома, оставаясь одна, она часто воображала себя одной из них – высокой, красивой, пышноволосой.

С тех пор утекло много воды, и Светлана была искренне уверена, что с детскими комплексами покончено. Но, однако…

Боровская смотрела на Перову синими, насмешливыми глазами и молчала, предоставляя Светлане заго-воритьо деле первой. Продолжая улыбаться, Алла Петровна вновь нагнулась к пепельнице, выставляя на показ свои прелести. Светлана нахмурилась и сказала (не без язвительности в голосе):

– Алла Петровна, а вам не холодно?

Ресницы Боровской дрогнули.

– Холодно? – хрипло переспросила она. И покачала головой: – Нет. А что, вы зябнете?

– Я тепло одета, – сказала Светлана.

– Я тоже, – улыбнулась Алла Петровна. – Простите, я забыла, как вас зовут.

– Светлана Марковна Перова.

– Светлана Марковна, я вижу, вы не знаете, с чего начать. Давайте я вам помогу.

– Попробуйте.

– Итак, кто-то наплел вам, что у меня были отношения с Рэмом Борисовичем Мамотюком. Возможно, вам даже сказали, что мы с ним собирались пожениться или что-нибудь в этом роде. Так вот, все это полная чушь. Мы с Рэмом были просто друзьями. Он приходил ко мне, чтобы отдохнуть душой. Так обычно мужчины приходят в бар или даже ездят на рыбалку – Она пожала плечами. – Только и всего.

«Знаю я вашу рыбалку», – подумала Светлана. А вслух сказала:

– Я слышала, Мамотюк подарил вам машину.

– Вы и об этом знаете, – спокойно отреагировала Боровская и стряхнула пепел. – Впрочем, это несложно. Я тут самая заметная персона. Старушки и тетки по углам только обо мне и судачат. Это неудивительно. На фоне обшей серости я, наверно, кажусь им какой-то необыкновенной жар-птицей. Я права?

Перова покачала головой:

– Не совсем. Они считают вас шлюхой.

Глаза Боровской заблестели, она с любопытством посмотрела на Светлану так, словно увидела перед собой не совсем обычный человеческий экземпляр.

– Хм… Как сказал мой любимый Станислав Ежи Ленц, проще обозвать кого-то шлюхой, чем быть ею. Вот возьмем, например, вас. Увас много было мужчин?

– Это не имеет значения, – насупилась Светлана.

Алла Петровна улыбнулась:

– Ошибаетесь. Жизнь такая штука, что в ней все имеет значение. – Она сощурила свои красивые синие глаза и проницательно посмотрела на Перову. – Готова поспорить, что у вас было всего два… ну от силы три мужчины. Я права?

Светлана промолчала.

– И вы по этому поводу немножко комплексуете, – продолжила Боровская мягким, дружелюбным голосом. – Вам кажется, что вы неинтересны мужчинам. Что они хотят видеть в вас только друга, ну и так далее. Но ведь это все неправда. Вы сами, бессознательно конечно, запихиваете себя в эту скромную шкурку. Вместо того чтобы распушить яркие перышки, которые у вас, безусловно, имеются. – Алла Пет-ровналегкимдвижением коснуласьруки Светланы. – Вы простите, что я так резко взяла вас в оборот. Это у меня от моей бывшей профессии.

– А какая у вас бывшая профессия?

– Я психолог. Закончила МГУ. Правда, это было настолько давно, что теперь уже и не верится.

Светлана с изумлением посмотрела на Боровскую. Вот эта женщина закончила МГУ? Эта женщина – дипломированный психолог?

– Знаю, о чем вы думаете, – улыбнулась Боровская. – Я не слишком похожа на интеллектуалку. Для вас интеллектуалка – это скромно одетая, очкастая дылда с устаревшим макияжем, обкусанными ногтями и желчным взглядом. Я под этот портрет не сильно подхожу.

– Зато я на все сто, – иронично сказала Светлана.

Боровская запрокинула белокурую голову и рассмеялась:

– Ода! Но все это лишь потому, что вы сами избрали себе этот образ. А зачем? Неужели он помогает вам в жизни? Может, так вам легче общаться с мужчинами? – Алла Петровна покачала головой. – Ведь нет, не легче. Даже наоборот. Вы девушка вспыльчивая, и вас не может не раздражать, когда мужчины не обращают на вас внимания. Я права? Займитесь собой, Светочка! Одевайтесь поярче, сделайте модную прическу, подберите себе оправу поизящнее. И вы сами увидите, как мужчины затанцуют вокруг вас. Они будут ловить каждое ваше слово! Обещаю!

Перова сдержанно улыбнулась:

– Спасибо за бесплатный сеанс психотерапии, Алла Петровна. Но я пришла к вам не за советами. Кстати, вы упомянули о своей первой профессии. Могу я узнать, какая профессия у вас сейчас?

– Я гейша, – просто и даже как-то обыденно ответила Боровская.

На лице Перовой отобразилось недоумение. Это что, розыгрыш?

– Понимаю, что это звучит немножко смешно, – продолжила Алла Петровна. – Но что поделать, другого слова никто еще не придумал. Мне нравится, когда мужчины приходят ко мне бледненькие от свалившихся на их плечи забот, а уходят со светящимися от счастья лицами. Я чувствую профессиональное удовлетворение.

– У вас что, и тарифная сетка имеется? – съязвила Светлана.

– Постоянного тарифа у меня нет. Мужчины дарят мне подарки. Этого достаточно.

Боровская ответила спокойно и с достоинством, словно не заметила ернического тона Светланы.

– Значит, с генералом Мамотюком вас связывали чисто профессиональные отношения?

– Отчего же? Я ведь вам уже сказала – мы с Рэмом были друзьями. Мне нравилось, когда он приходил в гости. Я встречала его как старого друга. И он был абсолютно адекватен.

– В каком смысле?

– Рэм очень любил свою семью. Семья была для него всем. А я… – Алла Петровна пожала плечами. – Со мной он просто проводил время. Вот и все.

– Так же как Славский и Рогов, – задумчиво проговорила Светлана. Она быстро посмотрела на Боровскую, ожидая увидеть на ее лице хотя бы тень смущения, однако Алла Петровна была абсолютно спокойна. На ее губах по-прежнему играла задумчивая полуулыбка.

– Рэм был самым адекватным из них. Ему бы и в голову не взбрело свататься ко мне, как это сделал Рогов.

– А Славский? – спросила Светлана.

– Пьер очень мил, – ответила Боровская.

Светлана помолчала, ожидая, не последует ли за этой фразой какого-нибудь продолжения. Однако продолжения не последовало, и тогда она спросила:

– Славский мог ревновать вас к Мамотюку?

Боровская посмотрела на Светлану так, словно не понимает, о чем та говорит.

– Ревновать? – удивленно повторила она. Затем плавно качнула головой: – Нет, что вы. Хотя… – Она дернула плечом. – Мужская душа – потемки. У мужчин тяжелая доля: изображать на лице хладнокровие, когда в душе у тебя дерутся тигры. Пьер очень горячий мужчина, он ведь по матери армянин. Возможно, ему не нравилось, что Рэм ходит ко мне. Ну так и что с того? Ведь не убил же он его из-за этого, в самом деле. Или… – Ресницы Аллы Петровны испуганно дрогнули. – Или убил? – тихо выдохнула она. – Постойте, Светочка, вы что, в самом деле думаете, что Пьер…

– Ничего я не думаю, – сердито сказала Светлана. – Меня интересуют только факты. Что Славский говорил о Мамотюке?

– Даже не знаю. Иногда в его речи проскальзывало что-то… этакое. Впрочем, я могу и ошибаться.

– Он высказывал какие-нибудь угрозы в адрес Мамотюка?

– Что вы! Как можно? Они ведь лучшие друзья!

– Но вы ведь сами сказали, что Славский ревновал вас к Мамотюку.

– Так ведь это совсем другое. Это… это как бы спортивная ревность. Мужчины же постоянно соперничают друг с другом. Например, когда Рэм подарил мне колечко с бриллиантом, Пьер преподнес мне кулон.

– А что Славский преподнес вам после того, как Мамотюк подарил вам машину?

Боровская вздохнула:

– Увы, он не успел сделать ответный ход. Когда я узнала о смерти Рэма, я проплакала весь вечер. Вы знаете, Светочка, возможно, причиной его смерти и стали шашни:.. Я даже уверена, что это так. Но меня сюда, пожалуйста, не впутывайте. Я говорю это вам не потому, что боюсь разоблачения, – о нет! Просто вы зря потеряете время, занимаясь моей скромной персоной.

Я не требую от мужчин многого и люблю их ровно до тех пор, пока они приходят ко мне в гости. Кстати, вне этих стен мы просто друзья. Так что никаких мотивов для убийства Рэма у меня просто не могло быть. С финансами у меня полный порядок. А что касается ревности – это чувство мне абсолютно не зна…

Переливчатая трель не дала ей закончить фразу.

– Ой! – всплеснула руками Боровская. – У меня ведь сейчас встреча! Боже мой, я такая забывчивая! – Она сделала жалобное лицо и мягко проговорила: – Светочка, мы не могли бы перенести нашу беседу на более удобное время? Мне кажется, я подробно обо всем вам рассказала. Но если у вас есть еще вопросы, я готова…

В дверь вновь позвонили, на этот раз еще настойчивее.

Алла Петровна выскользнула из кресла. Светлана поднялась следом за ней. Они вышли в прихожую.

– Кто там? – проворковала Боровская у двери.

– Это я, зая, – ответил мужской голос, – твой котик.

Светлана фыркнула и сунула ноги в туфельки. У нее не было никакого желания задерживаться здесь дальше.

– Уже открываю! – ласково сказала Боровская и повернула ручку замка.

Когда дверь открылась, Светлана готова была идти. Выходя из квартиры, она нос к носу столкнулась с Петром Ивановичем Славским.

– Э-э… Здравствуйте… – промямлил тот, заливаясь краской смущения. – Никак не ожидал вас здесь…

– Здравствуйте, – не дала ему развить эту тему Светлана. – И до свидания. Желаю хорошо развлечься!

Она проскользнула мимо Славского и зацокала каблучками вниз по ступенькам.

На улицу Перова вышла в глубокой задумчивости. Она даже остановилась посреди двора от мысли, которая неожиданно пришла ей в голову, однако сосредоточиться не удалось. В сумочке зазвонил мобильник.

– Алло, Светлана! – услышала она в трубке взволнованный голос Турецкого.

– Да, Александр Борисович.

– Ты сейчас занята?

– Да нет.

– Тогда слушай меня внимательно…

10

Модельер Вадим Федорович Лисин (для друзей просто Вадик) был человеком известным, модным и, следовательно, вполне состоятельным. По паспорту Вадику было тридцать девять лет, но в душе он чувствовал себя от силы лет на двадцать пять. Он и внешне выглядел намного моложе своего паспортного возраста – высокий, худощавый, рыжий, с острым носиком и блестящими зелеными глазами. Одевался Вадик Лисин изысканно и дорого, однако небрежно, как подобает настоящему художнику. Само собой, небрежность эта была нарочитой и тщательно продуманной – он, несмотря на внешность и повадки вертопраха, никогда и ничего не делал просто так.

До того как стать модным московским модельером, Вадик Лисин в полном смысле слова прошел все круги ада. Долгое время он был на подхвате у своего старшего товарища, затем основал свою маленькую фирму, однако бизнес не пошел – и фирму пришлось ликвидировать. Все было против Вадика Лисина, однако, будучи оптимистом, Вадик не опустил руки. Он вновь взялся за работу.

Со временем дела у Лисина наладились. Это произошло после одного маленького инцидента, который оказался для него судьбоносным. А дело было так. Вадик возвращался с работы домой. Вечер был теплый, поэтому он решил не пользоваться услугами общественного транспорта (другой вид транспорта был Лисину пока что не по карману) и пройтись до дома пешком. Небо было чистым, ветерок теплым, в кронах деревьев чирикали птицы – короче говоря, ничто не предвещало беды. Лисин шел по асфальтовой дорожке через небольшой сквер, вдыхая полной грудью теплый летний воздух – вместе с дымком сигареты, которую он держал в своих изящных пальцах. Как вдруг раздался чей-то вскрик. Вскрик этот совершенно не гармонировал с идиллической атмосферой вечера, и Вадик остановился от неожиданности как вкопанный. Вскрик повторился, на этот раз он прозвучал более сдавленно и быстро оборвался, словно кто-то плотно прикрыл кричащему рот.

Кто-то попал в беду – сомнений не было. Последующие секунды были для Лисина самыми мучительными в жизни. Вадик судорожно соображал, что же ему теперь делать? Бежать на крик? Но помилуйте – там ведь может подстерегать опасность! Да что там «может», наверняка подстерегает! Там кого-то грабят, бьют, а может, даже убивают!

Сделать вид, что ничего не произошло и пойти своей дорогой? Но это просто гадко! Это значит проявить трусость. А потом что? Всю жизнь чувствовать угрызения совести из-за этого случая?. Вадик никогда не был храбрецом, да и благородством особым не отличался, и все же он – по возможности, конечно, – всегда стремился согласовывать свои поступки с пионерско-комсомольским кодексом поведения, который ему некогда вдолбили в голову. Итак, Вадик Лисин оказался перед нелегким выбором.

В какое-то мгновение ему показалось, что выход найден.

«А что, если все это мне просто показалось? – подумал он. – Что, если никакого крика не было? Где-то заскулила собака – только и всего».

Вадик совсем уж было уверил себя в этом, но тут вскрик прозвучал в третий раз. Сомнений быть не могло: кто-то попал в беду. И Лисин принял решение. Он отшвырнул сигарету и быстро двинулся в ту сторону, откуда слышались крики. Пройдя шагов пять, он закричал:

– Кто там? Что происходит? – И на всякий случай громко добавил: – Я вызвал милицию! Сюда едет наряд!

Никакого наряда Вадик вызвать не мог по одной простой причине – в то время у него еще не было мобильного телефона.

В черных кустах неподалеку от асфальтовой дорожки что-то зашуршало. У Вадика упало сердце. Он почувствовал, как от страха рубашка пропиталась холодным потом и прилипла к спине.

– Милиция скоро будет тут! – визгливо крикнул Лисин, продолжая по инерции, а не от большой храбрости приближаться к кустам. – Они уже подъезжают!

Последняя реплика была абсолютно нелепой, но тут – на счастье и удачу Лисина – со стороны дороги раздались резкие звуки милицейской сирены.

Вадик увидел, как какая-то фигура, ломая ветки, продирается сквозь кусты в сторону железной оградки сквера. В кустах кто-то застонал. Черная тень выскочила из кустов и метнулась к ограде. Вадик не успел разглядеть злодея: тот ловко перемахнул через черную ограду – и был таков.

Вадик почувствовал, как с сердца у него упал камень, и облегченно вздохнул. В кустах снова застонали. Вадик вздрогнул и быстро зашагал к кустам.

– Эй! – громко окликнул он, подойдя к кустам. – Эй, кто там? С вами все в порядке?

– Помогите… – тихо проговорил голос. Вадик сразу не понял, женский это был голос или мужской.

– Вы можете выбраться сами?

– Я… Да… Я постараюсь.

Черные кусты вновь затрещали, и несколько секунд спустя на освещенный фонарем пятачок сквера вышел человек. Он был худ и растрепан. Лисин отступил на шаг, но потом подумал, что это невежливо, и с опаской подошел к незнакомцу. Тот стоял пошатываясь и оглядывал порванную одежду.

– Ч-черт… – проговорил он. – Этот ублюдок порвал мою любимую куртку. Вот сволочь.

Только сейчас Лисин увидел, что перед ним мужчина; впрочем, субтильный и узкоплечий, как женщина.

– С вами все в порядке? – вновь спросил Вадик.

Худой мужчина кивнул:

– Да. В отличие от куртки, я цел. Бумажника, конечно, нет. Нуда черт с ним.

Незнакомец перестал наконец любоваться порванным рукавом куртки и поднял взгляд на Вадика:

– А ты, вообще, кто?

– Я? Я никто, – растерянно ответил Лисин. – Ну то есть – прохожий.

– Прохожий, – повторил мужчина. – Отлично. Мне повезло, что ты проходил мимо, прохожий. Сколько я тебе должен?

– За что?

– За спасение, дурачок. Ведь ты меня спас. Если бы не ты, этот ублюдок выпустил бы мне кишки.

– А… А за что он вас?

– Ему показалось, что у меня в бумажнике мало денег Он решил стащить с меня одежду. Вот видишь? – Он показал Вадику порванный рукав. – Эту куртку я купил во Флоренции. Лучшая замша, какая только может быть! А рубашка! – Он отогнул ворот куртки. – Видишь? Настоящий шелк! Похоже, грабитель – парень не промах. Знает толк в хороших вещах.

– Да уж, – усмехнулся Вадик.

– У тебя есть сигареты?

Вадик достал из кармана пачки «Мальборо» и протянул незнакомцу.

– О! – похвалил тот. – Не хухры-мухры.

Незнакомец вынул из пачки сигарету длинными, худыми пальцами и сунул в рот. Вадик поднес к его лицу зажигалку и крутанул колесико.

– Похоже, ты хороший парень, – сказал незнакомец, дымя сигаретой. – Чем занимаешься?

– Я? Дизайном одежды.

– Да ты что! – иронично удивился худой мужчина. – Устраиваешь показы?

– Не так часто, как хотелось бы, – с грустной усмешкой ответил Лисин.

Незнакомец пристально на него посмотрел и сказал:

– Ничего. Если у тебя есть талант, будет и все остальное. Это я тебе обещаю. – Он протянул руку для рукопожатия и представился: – Иван Панин. Стилист.

Вадик открыл от удивления рот. Иван Панин? Тот самый стилист, который причесывает наших самых ярких звезд эстрады?

– Считай, что сегодня ты поймал жар-птицу, – с усмешкой сказал Панин, пожимая Вадику руку. И, видя растерянность Лисина, весело рассмеялся.

Стой памятной встречи прошло восемь лет.

Панин и впрямь помог Лисину встать на ноги. Он ввел его в высший круг, познакомил со своими друзьями, стал рекомендовать своим клиентам. Не прошло и полутора лет, как Вадик Лисин стал чрезвычайно модной в московских светских кругах личностью. Он сам удивлялся тому, как легко и просто это вышло. Панин научил Вадика всему, что умел сам: стильно одеваться, непринужденно общаться, шутить на грани остроумия и пошлости (именно этот зыбкий баланс интеллектуального аристократизма и пошловатого лоска пользовался в великосветской тусовке наибольшей популярностью). Одним словом, Панин сделал Вадика для этих людей своим. А это дорогого стоило.

Взамен Вадик платил Панину искренней преданностью и любовью. Дело в том, что Иван Панин был бисексуалом. И когда однажды он предложил Лисину «немножко развлечься», Вадик, не имевший к тому моменту гомосексуального опыта, почти не колеблясь, согласился. И никогда об этом не жалел, поскольку однополые отношения пришлись ему по вкусу.

Справедливости ради стоит сказать, что, став любовником Панина, Вадик не забывал и о девушках, коих у него теперь имелось в изобилии и с которыми он был нежен и заботлив, за что и получил в светских кругах прозвище «наш милый, добрый распутник». В его постели бывали и молодые певицы, только пробивающие себе путь на большую эстраду, и «матерые» звезды, женщины-матроны, многим из которых давно перевалило за сорок.

Однажды Вадик провел горячую ночь в компании трех прелестниц из русско-украинской поп-группы с возбуждающим названием. Причем инициатором этого веселого распутства был не он, а одна из участниц группы, пышногрудая брюнетка с большим, красивым ртом, которым она (как выяснилось в ту ночь) могла не только петь и есть. С этой девушкой у Вадика был долгий роман. Они встречались примерно три месяца, после чего надоели друг другу до смерти и мирно разошлись, оставшись, впрочем, друзьями.

Иван Панин друга никогда не ревновал. Но однажды заметил ему тоном старшего товарища и наставника:

– Ты бы немного угомонился, мальчик мой. Не доведет тебя до добра такое разгульное поведение. Попомни мое слово.

– А разве не все так живут? – пожав плечами, спросил Вадик.

Панин усмехнулся и покачал головой:

– Так – не все. Нужно знать меру, дружок. Ты тащишь в постель всех без разбору. А нужно действовать избирательно. И ни в коем случае не начинать знакомство с секса. Секс – это кульминация, а не завязка.

– По-моему, ты все усложняешь, – небрежно ответил Вадик. – Девчонки любят меня, я – их. И расстаемся мы без эксцессов.

– Тебе до сих пор везло с женщинами, – сказал на это Панин. – Но на сто нормальных девчонок одна обязательно будет ненормальной. И вот с ней-то ты из-за своей неразборчивости и хлебнешь горя.

Вадик заверил друга, что впредь будет осторожнее. Но все это были лишь слова. На деле Лисин как был безудержным бабником, так им и остался. Впрочем, и об этом ему никогда жалеть не приходилось.

Теперь, по прошествии восьми лет после той знаменательной встречи с Иваном Паниным, дизайнер-модельер Вадим Федорович Лисин мог с полной уверенностью сказать – жизнь его удалась!

У Вадика была активная жизненная позиция. Вечер, проведенный дома, он считал потерянным. Как сказал какой-то не то английский, не то американский поэт, «для работы есть утро и день, а вечер дан человеку для выпивки и общения». Взяв на вооружение этот простой и приятный принцип, по вечерам Лисин частенько захаживал в клуб-казино «Мельница», где проводил время в компании новых и старых знакомых, изредка переходя из ресторана д игровой зал и делая небольшие ставки. Вадик мог себе позволить и большие, но не был азартен и не хотел почем зря испытывать судьбу.

В тот вечер, о котором речь пойдет ниже, Вадик сидел за столиком в «Мельнице» в компании бутылки мартини и небрежно оглядывал зал в поисках человека, который помог бы ему скоротать время. Он только что расстался с приятелем, с которым весело провел последние полтора часа, и теперь скучал.

Никого из обычных приятелей Вадик не увидел. Попалось несколько знакомых пакостных физиономий, и он приветливо кивнул им, однако приглашать обладателей этих физиономий за свой столик у Лисина не было никакого желания.

Вадик зевнул и достал из кармана телефон, собираясь обзвонить друзей и «выцепить» кого-нибудь из них сюда, в «Мельницу». Но тут его рассеянный взгляд Упал на хорошенькую девушку в мини-юбке, сидящую на высоком и неудобном стуле возле барной стойки. Ее стройные, загорелые бедра, обнаженные почти до самых трусиков, произвели на Вадика неизгладимое впечатление. От захватывающего зрелища он почувствовал приятное томление внизу живота и отложил телефон.

Взяв бокал с мартини, Лисин встал из-за стола и двинулся к бару. Девушка никак не отреагировала на его приближение. Вадик поставил бокал на барную стойку и приветливо сказал:

– Здравствуйте, милая девушка!

Блондинка обернулась, окинула Лисина оценивающим взглядом и небрежно кивнула:

– Привет.

– Какой мерзавец посмел оставить вас здесь в полном одиночестве? – весело поинтересовался Лисин.

Девушка едва заметно усмехнулась:

– Он не мерзавец.

– Ну тогда глупец, – не растерялся Лисин. – Хотя бы потому, что заставил вас скучать. Покажите мне этого дурня, и я прочту ему лекцию о том, как нужно вести себя с такими обворожительными девушками, как вы.

Девушка сощурила красивые миндалевидные глаза:

– А вы в этом мастер?

– Я в этом чемпион! Хотите продемонстрирую?

Она покачала головой:

– Нет, не стоит. А вообще, хорошо поете. Наверно, каждый вечер тут тренируетесь?

– Случается иногда. А вот вас я здесь раньше не видел. Вы здесь впервые?

– Да.

– Ну и как?

– А вам? – ответила незнакомка вопросом на вопрос.

Лисин пожал плечами:

– Когда как. Например, сейчас я очень доволен. Где еще мы могли бы так легко и непринужденно болтать, даже не будучи знакомы? Кстати, меня зовут Вадим. А вас?

Девушка явно колебалась.

– Это всего лишь случайное знакомство, – улыбнулся ей Лисин. – Оно ни к чему вас не обязывает.

– Правда?

– Правда. Ну так как вас зовут?

– Инга.

– Великолепно! – воскликнул Лисин и отсалютовал блондинке бокалом. – У меня никогда не было знакомой с таким именем.

– Зато у меня в жизни было множество Вадиков и Вадюль.

Лисину не совсем понравилось это язвительное замечание, однако он решил пропустить его мимо ушей. Тем более что из динамиков заиграла его любимая мелодия – модернизированная обработка той песни, которой он восхищался еще в детстве.

– Не хотите потанцевать? – спросил Лисин.

Девушка пожала плечами:

– Даже не знаю. А здесь это принято?

– Еще как!

– Ну… Тогда, пожалуй, можно.

Вадик протянул Инге руку. Она положила на его широкую ладонь свои теплые, тонкие пальцы…

– Ну вот мы и приехали, – сказала Инга и зябко поежилась от необходимости выходить из теплой машины в прохладу ночи.

– Да, – с сожалением признал Вадик.

Его руки лежали на руле.

– Спасибо за приятный вечер, Вадим, – неуверенно произнесла Инга и улыбнулась Лисину такой ослепительной и призывной улыбкой, что у него чуть руки не затряслись от возбуждения.

Впрочем, в таком приподнятом состоянии он пребывал с того самого момента, как обхватил руками талию красавицы блондинки во время танца. Было это два часа назад. Возбуждение за это время не спало. Наоборот, Инга стала еще желаннее.

– Ты на каком этаже живешь? – поинтересовался Лисин.

– На пятом. А что?

– Я иду с тобой, – решительно произнес Лисин. – Не могу отпустить тебя в подъезд одну. Это слишком опасно.

– Хорошо, пойдем вместе до лифта, – улыбнулась девушка.

– В наше время лифты забиты маньяками, – твердо сказал Лисин.

Инга, казалось, задумалась. Затем легонько качнула головой, словно приняла важное для себя решение, и игриво сказала:

– В таком случае я не буду возражать, если ты проводишь меня до квартиры.

«Давно бы так», – удовлетворенно подумал Лисин. А вслух сказал:

– Умница!

Инга хотела открыть дверь, но Лисин быстрым и решительным движением взял ее за руку и притянул к себе. Веки Инги удивленно дрогнули, когда она глянула на его разгоряченное страстью лицо.

– Я хочу тебя! – сказал Вадик и, не дав девушке опомниться, крепко поцеловал ее в губы.