Текст книги "Падение звезды"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

23

В унылом, ссутулившемся человеке, который сидел перед Турецким, никак нельзя было узнать прежнего весельчака и жизнелюба Фальстафа. Футболка на груди актера была порвана. На щеке красовалась свежая царапина, под глазом темнел кровоподтек, а опухшие губы были разбиты в кровь.

– Что произошло? – спросил Александр Борисович.

– Так, ничего, – угрюмо ответил Алмазов. – Помолчал и добавил: – Я хочу все вам рассказать.

– Правильное решение, – одобрил Турецкий. – Что же вас сподвигло на откровенность?

– Я больше не хочу отвечать за чужие ошибки. В конце концов, мы не сделали ничего дурного. – Павел поднял лицо и прямо взглянул на Турецкого. – Во-первых, я не убивал генерала Мамотюка. Это я сгоряча ляпнул.

Турецкий приподнял брови: дескать, вот как? И спросил:

– Откуда вы вообще знали, что его убили?

– Как – откуда? – удивился Павел. – Из газет. В последние недели черт-те что в Москве творится. А по телику говорилось, что убийство генерала и арест этих порнографических тварей – звенья одной цепи. И что вы объединили их в одно дело.

По лицу Александра Борисовича пробежала тень. Он знал, что информацию невозможно утаить от журналистов, и все же каждая новая статья вызывала в нем прилив досады.

– Продолжайте, я слушаю.

Актер вздохнул:

– Ну вот я и ляпнул, погорячившись. Я вообще после того дела милицию не люблю. Меня ведь тогда ни за что взяли. Хотя и алиби имел. Я даже близко у того киоска не был. До сих пор, не пойму, что это за история. – Павел машинально облизнул разбитые губы и скривился. – Скажите, а убийство генерала правда связано с теми конвертами?

– Все может быть, – уклончиво ответил Турецкий.

– Значит, правда. О господи, это ж надо так влипнуть… Вы извините, что я на вас с пистолетом, Александр Борисович. Очень вы меня разозлили. Это я потом уже понял, что вы играли. – Павел усмехнулся. – Кстати, из вас бы получился неплохой актер.

– Спасибо на добром слове.

– Я это не из лести говорю. Я ведь с детства на сцене. Сначала в театральной студии, а потом в народном театре… Вы знаете, с детства меня убеждали, что у меня «удивительно сценическая внешность». Я был хорошеньким ребенком. Этакий мордашка! В театральную студию меня взяли с радостью, а после окончания школы я уже твердо знал, что стану кинозвездой. Но, как видите, не получилось.

Александр Борисович качнул головой:

– К чему этот пессимизм. Вы молоды, у вас все еще впереди.

Однако у Алмазова слова Турецкого вызвали лишь легкую усмешку.

– Н-да… Я тоже так думал. Теперь боюсь, что нет. Вы же меня на несколько лет упрячете. Когда я выйду, мне будет уже за тридцать, да и рожа у меня будет как у этих выродков.

– Кого вы имеете в виду?

– Да тех животных, к которым вы меня бросили в камеру.

Алмазов осторожно потрогал пальцами синяк под глазом и поморщился.

– Значит, все-таки был конфликт? – спросил Турецкий, кивнув на синяк.

– Да так… – Павел искоса глянул на Александр Борисовича. – А вообще – да. Понимаете, они втроем навалились. Я человек неслабый, но тут… Если бы ваши менты не подоспели, они бы из меня отбивную сделали. А когда я уходил из камеры, пообещали, что вообще зароют.

– Поэтому вы и потребовали встречи со мной?

Алмазов пожал плечами:

– Отчасти. Я слышал, что сделали с тем мужиком… Ну с тем порнографом, которого мы засадили в тюрягу. Вы правы, я не хочу возвращаться в камеру. По крайней мере, в ту камеру.Вы сможете помочь мне?

– Думаю, это в моих силах, – ответил Турецкий.

Алмазов вновь усмехнулся разбитыми губами:

– Если буду с вами сотрудничать?

Вопрос прозвучал насмешливо, с оттенком презрения.

– Если не ошибаюсь, вы сами сюда пришли, – сухо напомнил Турецкий.

– Да, конечно, – поспешно кивнул актер. – Я ничего не имею против вас лично. Это ваша работа – ловить таких, как я. Но поймите, я не причастен ни к каким убийствам. Да, я разоблачил… помог разоблачить парочку мерзавцев. Так я же сделал за вас вашу работу! Разве не так? Ведь без меня вы бы их сроду не нашли. Ну или поймали бы через два года. Представляете, сколько детей они успели бы за это время совратить?

– Это все, о чем вы хотели со мной поговорить? – по-прежнему сухо спросил Александр Борисович.

– Нет. Нет, конечно! Я хотел назвать вам имя моего… как вы это называете? Подельника – так, что ли? – Поскольку ответа не последовало, Алмазов продолжил: – Я клеил эти конверты вместе с Ларисой Подгорной. Она студентка МГУ. И по ящикам мы их разбрасывали вместе. Она подтвердит, что больше мы ничего не делали. Правда! Если вы не верите мне, послушайте ее! Понимаете, она убедила меня, что мы… ну вроде как робин гуды, что ли! Не надо было мне ее слушать. Повелся на всю эту лабуду как ребенок.

– Лариса Подгорная, – повторил Турецкий. – Адрес и телефон помните?

– Конечно. Запишите, я продиктую.

Александр Борисович записал.

– И еще, – вновь заговорил Алмазов. – Вы только сильно ее не пугайте. Она девушка хорошая, но немножко нервная. Не сажайте ее в изолятор, просто поговорите – она и так вам все расскажет.

– Это уж как получится, – ответил Турецкий, пряча листок с адресом в карман.

– А что теперь со мной? – жалобно спросил актер.

– Что касается моего слова – я его выполню. К вашим однокамерникам вы больше не вернетесь. Подыщем для вас камеру поспокойнее. А насчет всего остального… – Турецкий пожал плечами. – Посмотрим.

24

Ларису Подгорную Турецкий решил навестить сам. Черт его знает, этого артиста; может, все это ложь – насчет ее помощи? Может, он сознательно запутывает следствие, чтобы отвести следы от своих реальных заказчиков?

Перед визитом к Подгорной Александр Борисович позвонил ей. Голос у девушки был недовольный и нагловатый.

– Что ж, приходите, – сказала она. – Но если меня не окажется дома – я не виновата. Всего хорошего! – И Подгорная положила трубку.

«И впрямь нервная», – подумал Александр Борисович, вспомнив характеристику, которую дал девушке Алмазов. Тем не менее встречу откладывать не стал.

Спустя час он стоял перед дверью квартиры Ларисы Подгорной и жал на кнопку звонка. За дверью послышались тяжелые, торопливые шаги и вслед за тем звонкий женский голос спросил:

– Ну кто там еще?

– Турецкий. Я звонил вам сегодня.

Последовала пауза. «Давай соображай скорее!» – нетерпеливо подумал Турецкий.

– А, это вы, – отозвалась наконец девушка. – Знаете что, господин Персидский, гуляйте-ка вы отсюда. Я не открою вам дверь.

Такого поворота Александр Борисович не ожидал. Однако отступать, ясное дело, не стал.

– Лариса, не дурите, – резко сказал он. – Нам все равно придется поговорить.

– Поговори-ить? – насмешливо протянула из-за двери девушка. – А знаете такой анекдот? Звонят человеку в дверь. Он спрашивает: «Кто там?» Они ему: «Милиция». – «А чего нужно?» – «Поговорить». – «А сколько вас?» – «Двое». – «Простите, а вы не могли бы поговорить друг с другом?»

– Смешно, – оценил Турецкий. – Да только я один. И мне уже надоело здесь стоять. Откройте, я не собираюсь вас арестовывать.

– Тю! А если не открою? Вы что, дверь вышибете?

– Возможно.

И вновь пауза. И вслед за тем:

– Ладно, черт с вами. Открываю.

Лязгнул замок, и дверь открылась. На пороге стояла невысокая, ширококостная девушка с черными, длинными волосами и дерзким, курносым лицом. Она ткнула кулаки в бока и нагло произнесла:

– Ну вот. Открыла. И что дальше?

– Дальше – пригласите меня войти, – спокойно сказал Александр Борисович.

– Зачем?

– Так принято в цивилизованном мире.

– Да ну? Ну раз так, то проходите.

Она посторонилась, и Турецкий вошел. Разговаривали они на кухне, так как в комнату Подгорная Александра Борисовича не пустила. Впрочем, Турецкий не расстроился, – ведь на кухне можно было курить. Одна беда – кухня оказалась залита водой.

– Труба лопнула, – объяснила девушка, усевшись прямо на стол.

– Вы знакомы с Павлом Алмазовым? – спросил Александр Борисович, чиркнув спичкой и поднося ее к сигарете.

Девушка покрутила головой:

– Нет. У меня нет знакомых с такой идиотской фамилией. Был один Хрусталев, да скончался в прошлом году.

Турецкий затушил спичку и бросил ее в блюдечко, которое служило пепельницей. Выпустил дым и сказал:

– А вот он вас знает. И утверждает, что вы помогали ему в одном… благородном деле.

– Если меня спросят, что здесь делал господин Турецкий, я буду утверждать, что он приходил стирать белье в моей стиральной машинке, так как своей машинки у него нет. И попробуйте мне не поверить! Вот!

Турецкий усмехнулся:

– Лариса, вы взрослая девушка. Ну что за чушь вы несете? Я не протоколирую наш разговор. Считайте, что я пришел сюда как частное лицо. Давайте поговорим по душам. Павел Алмазов сидит в следственном изоляторе. Сидит, бедолага, и ждет, пока хорошая девушка Лариса Подгорная подтвердит его слова. А вы, вместо того чтобы помочь парню, дурака валяете.

Черные глаза девушки вспыхнули.

– А за что вы его посадили? Он совершил что-то подсудное?

– Может быть. Но сказать я вам этого не могу.

– Почему? у.

– Тайна следствия, – объяснил Турецкий.

Девушка наморщила нос и быстро проговорила:

– Дурак он, этот Пашка! Корчит из себя крутого парня, а наделе – сопля. Чуть надавили, он во всем и признался. Ну хорошо. Ну разносили мы с ним эти конверты – и что дальше? Мы кого-нибудь ограбили? Нет. Мы кого-нибудь убили или покалечили? Тоже нет. Если мне не изменяет память, мы помогли вам засадить в тюрягу двоих злостных преступников. Какие, вообще, претензии?

Турецкий поднял брови:

– А разве я сказал, что у меня есть претензии? Мне просто нужно знать, кто попросил вас сделать это. Я хочу встретиться и поговорить с этим человеком.

– А почему вы решили, что в этом деле замешан кто-то кроме нас с Пашкой?

– У меня есть свидетельские показания.

– Чьи?

– Парня, который достал фотографии. Те фотографии, которые вы разослали родителям детей.

– Правда?

– Правда.

– Гм… Но я ничего не знаю об этом парне. Послушайте, Персидский, или как вас там, а может, этот ваш парень врет?

– Может быть, – согласился Александр Борисович. – Тогда вы мне сейчас же расскажете, где взяли фотоснимки.

– Снимки-то? – Лариса неприятно усмехнулась. – Ну, допустим, мы их выкрали. Как вам такое объяснение?

– Где? Когда? У кого?

– У этой… как ее… у Кравцовой! Мы делали покупки в одном магазине. Я увидела, что у нее приоткрыта сумочка. Я с детства была клептоманкой и не смогла устоять перед таким соблазном. Я сунула руку в сумочку, надеясь выудить кошелек, но вместо этого выудила нечто совершенно противоположное. Пачку фотографий! Будучи от природы любопытной девицей, я спокойно положила эту пачку в свой карман и слиняла из очереди, пока она меня не заметила.

– А откуда вы знали Кравцову?

– Я? А кто сказал, что я ее знала? Мы были незнакомы. Просто вместе с пачкой фотографий я сперла и ее паспорт. Чисто случайно. Ну и прочитала имя и фамилию. Потом-то паспорт я вернула… подбросила обратно в сумочку. Но фамилию и адрес переписала. Как вам такая история?

– Великолепно! Продолжайте.

– Потом я вскрыла пачку и увидела всех этих мальчиков с их стоячими «петушками» и девочек с их…

– Интимные подробности можно опустить, – заметил Турецкий.

– Как скажете. Итак, я увидела фотографии и подумала: ну ты и гадина, Кравцова! Клянусь мамой, тебе это с рук не сойдет! Потом я выследила Кравцову и узнала, где она работает. А потом увидела всех этих мальчиков и девочек вживую. Я продолжила расследование и узнала адреса этих ребят. Ну а дальнейшее – дело техники. Пришлось, правда, подключить к делу Пашку Алмазова, так как сама я не справлялась. Ведь удар нужно было нанести в нескольких точках одновременно! В смысле – вбросить конверты в несколько почтовых ящиков в разных районах Москвы. Вот мы и вбросили – вдвоем. Не будь Пашка таким кретином, фиг бы вы меня выследили, господин Персидский!

Александр Борисович усмехнулся:

– Сладко поете.

– А я не пою, я правду говорю, – дерзко ответила Лариса. – А если не верите, катитесь отсюда колбаской по Малой Спасской. Я вас не боюсь!

– Что, совсем-совсем не боитесь?

– Абсолютно. А будете меня донимать вашими идиотскими подозрениями – я найду на вас управу. Андестенд?

– Гм… – Турецкий задумчиво почесал нос. – А вы забавная девушка. Пожалуй, я таких еще не встречал.

– Поздравляю! Всегда все бывает первый раз!

– Значит, вы наотрез отказываетесь говорить правду?

– Я наотрез отказываюсь продолжать с вами беседу. Понадоблюсь – вызывайте повесткой. Чао, господин Турецкий!

– Ну хоть фамилию мою запомнили. И на том спасибо.

Турецкий поднялся со стула.

– Значит, придется прибегнуть к репрессиям, – печально сказал он. – А жаль. Вы мне нравитесь.

– А вы мне нет! Если не уберетесь отсюда в течение пяти минут, я позвоню в милицию и сообщу, что вы меня домогались. Для пущей убедительности расцарапаю вам щеку и поставлю себе фингал под глазом.

– Уверен, вы так и сделаете. Надеюсь, мы скоро встретимся. Не утоните тут. Ариведерчи!

Турецкий вмял окурок в блюдце, повернулся и пошел в прихожую, перешагивая через лужи.

Не успел он взяться за дверную ручку, как дверь сама собой распахнулась – и на пороге возникла невысокая, коренастая фигура.

– Добрый день! – поприветствовал мужчину Турецкий.

Тот кивнул и посторонился.

Александр Борисович вышел из квартиры. Дверь за его спиной закрылась. Он подошел к лифту и нажал на кнопку вызова. Лифт еще не успел уйти. Турецкий вошел в кабину и нажал на кнопку первого этажа. Лифт с тихим урчанием двинулся вниз. И в этот миг Турецкого осенило! От неожиданности он даже дернулся к щитку управления, чтобы нажать на «стоп». Однако красная кнопка не работала. И это было к лучшему, потому что возвращаться Александр Борисович передумал. Нет, тут нужно было действовать иначе.

Турецкий достал телефон, нашел в справочнике номер Дениса Грязнова и нажал кнопку связи.

– Слушаю, Александр Борисович, – отозвался в трубке флегматичный голос Дениса Грязнова.

– Денис, привет! Слушай, кто-нибудь из твоих ребят сейчас свободен?

– В принципе да. А что, срочное дело?

– Да. Я бы сам занялся, да моя физиономия уже засветилась. Я сейчас недалеко от «Тимирязевской». Пришли кого-нибудь, ладно? Если никто не сможет, придется самому.

– Хорошо, Александр Борисович, оставайтесь на связи.

Турецкий отключил телефон и вышел из подъезда. Он очень надеялся, что Грязнов-младший пришлет кого-нибудь из сотрудников детективного агентства «Глория», которым он вот уже несколько лет успешно руководил. Хорошо бы задействовать Филю Агеева. Этот оперативник умел быть ловким и незаметным. А именно такой человек нужен для дела.

Когда зазвонил телефон, Турецкий сидел в машине и смолил очередную сигарету.

– Алло, Александр Борисович, наше вам с кисточкой! – услышал от в трубке звонкий, неунывающий голос Агеева.

– Привет, Филь!

– Говорят, у вас там какая-то работенка для меня?

– Да, Филипп, нужна твоя помощь. Оперативников из угро я звать не хочу – слишком много болтовни и согласований, а время не ждет.

– Ясно. Значит, работа бесплатная, – без особого энтузиазма отозвался Агеев.

– Если сделаешь все как надо, с меня бутылка коньяка. Устроит?

– Гм… Вообще-то маловато.

– Тогда сверху – бутерброд с колбасой.

Филя выдержал паузу.

– С «Докторской»?

– С «Докторской», – улыбнулся Турецкий.

– Ладно. Что с вас, госслужащих, возьмешь… Я уже в пути. Диктуйте точный адрес…

25

Филя Агеев был прирожденным оперативником. Он мог выследит любого, что и доказал за несколько лет службы в детективном агентстве «Глория». Двигался Филя бесшумно и, в отличие от других, более рослых оперативников, легко сливался с толпой. Благо и рост, и комплекция у него были для этого самые подходящие.

Вот и сейчас Филя беззаботно двигался за коренастым мужчиной, держась от него на почтительном расстоянии и вместе с тем ни на секунду не теряя из виду. Мужик был необычный. Некоторое время он петлял по городу, словно проверял – нет ли за ним хвоста. Ни разу не обернувшись (что само по себе настораживало), он тем не менее бросал быстрые, мимолетные взгляды на витрины магазинов, в которых мог отразиться гипотетический преследователь.

– Знаем мы такие фокусы, – с усмешкой прошептал себе под нос Филя.

Двигался мужик легко и упруго, несмотря на солидный возраст (о чем свидетельствовала широкая прядь седых волос у него в Шевелюре). По всему видно – со спортом дружит.

– Ты ловок, а я еще ловчее, – шептал Филя, с величайшей осторожностью преследуя «дичь».

Так они передвигались по городу около сорока минут. Крепыш (так мысленно прозвал Филя объект своего преследования) зашел в пару магазинов, прогулялся по скверику. Купил бутылку пива в киоске и стал пить прямо на улице.

Машину Филя оставил неподалеку от дома Крепыша. Через полчаса блужданий по городу Агеева вдруг стала преследовать одна навязчивая мысль – не забыл ли он поставить машину на сигнализацию?

«Черт, – думал Филя, – вот будет история, если я вернусь и не найду машину на месте. Что тогда прикажете делать?»

Еще через пять минут Филя решил не волноваться. «Если что – ребята помогут». Мысль о друзьях-опера-тивниках, которые могли ради друга буквально горы свернуть, быстро успокоила Агеева.

Тем временем Крепыш расправился наконец с пивом и зашел в летнее кафе. «Решил догнаться водкой», – потешаясь, подумал Филя.

Крепыштак и поступил. Взял сто граммов и закуску.

Филя взял в баре кружку пива и занял соседний столик, сев к Крепышу спиной. Теперь они сидели спина к спине, но Филя мог слышать все, что говорит его объект. А объект сказал следующее:

– Алло, Ларис, ну как там мастер?.. Еще не пришел? Беспредел! Ты не волнуйся, я сейчас туда перезвоню.

Затем последовала пауза, во время которой Крепыш набирал номер, и снова послышался его низкий, негромкий баритончик:

– Я беспокою вас по поводу лопнувшей трубы. Я вам звонил час назад, но мастер так и не появился…

Мне плевать на его загруженность! У меня квартира тонет, понимаете вы это?.. В общем, так. Меня зовут подполковник Подгорный. Я работаю в городском управлении уголовного розыска. Если через пятнадцать минут ваш гребаный сантехник не появится по указанному адресу, я… Вот это уже другой разговор. Рад, что мы друг друга поняли. И не забудьте о моем предупреждении. До свидания.

Затем последовала пауза, во время которой Крепыш расправлялся с заказанной водкой. Затем он снова заговорил:

– Мам, это Никита… Нет, мам, прости, но я сегодня не смогу… Дела, да… Хорошо, завтра обязательно заеду.

На этом разговоры кончились. Через минуту Крепыш расплатился с официантом и покинул летнее кафе. А вслед за ним и Филя Агеев.

Крепыш неспешной походкой подошел к ближайшему дому и вошел в первый подъезд. Филя выждал десять секунд и нырнул за ним. Внезапно земля ушла из-под ног Фили, мир перевернулся в его голубых глазах – и буквально через мгновение доблестный оперативник Агеев оказался лежащим на бетонном полу подъезда с заломленной рукой.

– А! – болезненно вскрикнул Филя. – Не бейте меня, прошу вас! Возьмите бумажник! Он в кармане пиджака!

– Тихо, – просвистел Крепыш, – не гунди. Зачем за мной шел?

Филя сделал изумленное лицо:

– Что? Я не понимаю!

– Я спрашиваю: зачем за мной шел? – Крепыш слегка надавил на руку.

– Ай! – вскрикнул Филя (и вскрикнул вполне искренне, так как боль была нестерпимая). – Пусти руку, садист! Не шел я за тобой! Вообще в первый раз тебя, козла, вижу! Пусти руку, сволочь! Пусти, а не то милицию позову!

Крепыш усмехнулся и коротко сказал:

– Зови.

– Ну ты точно псих! – продолжал верещать Филя. – Я ведь заору! Ей-богу заору!

Крепыш надавил сильнее.

– О господи! – захныкал Филя. – Да не знаю я вас… Честно не знаю! Вы меня с кем-то путаете.

Некоторое время Крепыш пристально всматривался в «искаженное болью и страхом» лицо Агеева. Затем отпустил руку.

– Ладно, мужик, извини, – негромко произнес он. – Наверно, я ошибся.

– Ничегосебе – ошибся… – вставая на ноги, проблеял Филя, потирая покалеченную руку. – Чуть руку мне не сломал. Слышь, мужик, тебе лечиться надо!

– Давай, педрила, дергай отсюда, – небрежно сказал Крепыш, доставая из кармана сигареты. Руки у него были огромные и жилистые. «Такими лапами быку башку свернуть можно!» – пронеслось в голове у Фили. – Вали, пока по копчику не напинал, – вяло добавил Крепыш.

Лицо Фили оцепенело.

– Что ты сказал? – негромко переспросил он.

– Я сказал – дергай отсюда.

– Нет, до этого. Ты меня педрилой назвал? Я не ослышался?

– Нет. У тебя хороший слух.

Филя, ни слова не говоря, снял с запястья часы и положил их в карман. Крепыш прищурил темные глаза и оглядел невысокую, худощавую фигурку Агеева. Затем сплюнул на пол и спросил:

– Что, малыш, хочешь продолжить?

– А ты уже выдохся?

Крепыш покачал головой:

– Нет. Если не терпится получить по шее, то я к твоим услугам.

" В таком случае сейчас мы выясним, кто из нас педрила!

И, не откладывая дела в долгий ящик, Филя смело бросился на врага.