Текст книги "Падение звезды"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

20

Саше Брискиной было двадцать два года. Пару лет назад она возвращалась с подружками из кинотеатра. Фильм, который они смотрели, назывался «Сердцеедки», и повествовалось в нем о радужной судьбе двух аферисток, мамы и дочки, которые потрошили бумажники миллионеров на солнечном побережье Майами. Л тут одна из подружек возьми да и скажи Саше:

– Шурка, какого рожна ты высиживаешь в Томске, я не понимаю. С твоей внешностью нужно миллионеров на Багамах цеплять!

– Вот-вот, – подтвердила вторая. – Это мы с нашими «метр шестьдесят в кепке» на фабрике должны работать. У тебя одни ноги длинней, чем мы обе, вместе взятые!

– И что мне с этих ног? – фыркнула Саша Брискина. – В аренду их, что ли, сдавать?

– При чем тут аренда? Ты посмотри, как мужики на твои ноги пялятся! Этими ногами, подруга, ты можешь заработать за один день больше, чем мы за всю нашу жизнь.

– Может, и способ подскажешь? – усмехнулась в ответ Саша.,

– Запросто! Поезжай в Москву и поступи в какую-нибудь школу, где моделей готовят. Есть же в Москве такие школы?

– Не знаю. Должны быть.

– Ну вот и отправляйся! Года не пройдет, как найдешь себе какого-нибудь мужика с толстым бумажником. Будешь на собственном «мерседесе» кататься и нас с Валькой добрым словом поминать. А потом и нам, грешным, по миллионеру подыщешь.

Саша засмеялась:

– Я бы не прочь. Но куда я там сунусь одна? Да и жить мне там негде.

– С этим проблем не будет, – возразила подружка. – У меня тетка в Москве живет. Она одинокая и гостей обожает. Она с тебя и денег не возьмет – вот увидишь. Я ей сегодня же позвоню.

После того разговора не прошлой месяца, как Саша оказалась в Москве.

Первое время пришлось туго. Тетка у подружки оказалась хорошей, доброй женщиной. Денег она с Саши не брала, но жить «за просто так» Саше Брискиной было стыдно. Она устроилась официанткой в кафе и с каждой зарплаты покупала тете Алле целую сумку всякой провизии – мясо, рыбу, консервы, колбасу, конфеты.

Через три месяца Саша Брискина пришла на очередной кастинг – в агентство «Шарм». И на этот раз удача улыбнулась ей. Вечером того же дня руководитель агентства Константин Сергеевич Чернов пригласил Сашу на ужин в ресторан. А еще через три дня устроил ее за свой счет в модельную школу.

– Насчет денег не парься, – просто сказал он.

– Да, но…

– Потом отработаешь, – отшутился он. Посмотрел с улыбкой на ее высокую грудь, красивые плечи и добавил: – Когда станешь звездой.

С того памятного вечера много воды утекло. Звездой Саша Брискина так и не стала. Один раз ей повезло, она заняла второе место на конкурсе красоты «Мисс Славянка». Но ради серебряной короны ей пришлось пройти через такой стыд, что вновь повторить этот путь она бы ни за что не решилась.

Одно дело – быть любовницей Чернова (он был приятен ей как мужчина и хорошо к ней относился, – разумеется, до тех пор, пока она ему не надоела) и совсем другое – ложиться в постель с каким-нибудь жирным ублюдком, ради того чтобы пройти в полуфинал. Одним словом, это было ужасно.

Полгода Саша Брискина «корчила из себя неприступную фею» – так охарактеризовал поведение молодой модели один солидный мужчина, который обещал обеспечить Саше «безбедное существование», если она согласится на его условия. Мужчина был маленький, лысый, носатый и с безобразной бородавкой на шее. К тому же он беспрестанно потел. И Саша при всем желании (а желание такое у нее периодически появлялось) не смогла сказать ему «да».

После этого дел а Саши Брискиной покатились под гору. Ее перестали приглашать на модные показы, даже на просмотры в агентства больше не звали. И закончилась Сашина карьера так же, как заканчивается карьера большинства девушек из модельного бизнеса, – стриптиз-баром.

Образования у Саши никакого не было. Связей, как теперь выяснилось, тоже. Чтобы обеспечить себе хотя бы самое необходимое для жизни, Саше пришлось четыре раза в неделю танцевать нагишом у железного шеста под крики и улюлюканье пьяных мужиков. С души воротило от такой работы. Она уставала и физически, и морально и, чтобы хоть немного расслабиться, стала по вечерам употреблять горячительные напитки. Сначала это был мартини, потом – джин с тоником, наконец дело дошло и до виски.

Жизнь шла кувырком. А еще вернее – катилась под откос. И остановить падение было совершенно невозможно. Иногда Саша подумывала о том, чтобы вернуться домой. Но стоило ей представить лица подруг, их косые взгляды, их сочувственно-снисходительные замечания, и желание это тут же пропадало.

Однажды Саша Брискина сидела в баре у стойки и пила крепкий олд-коктейль. К ней подошла высокая девушка в темных очках. Заказав себе бокал мартини, девушка повернулась к Саше и сказала:

– А я тебя знаю. Ты Саша, да? Я видела тебя в конкурсе «Мисс Славянка». Ты здорово смотрелась в том голубом купальнике. Гораздо лучше, чем широкобедрая колхозница, которой отдали золотую корону.

– Я вижу, ты девчонка с понятием, – сказала Саша. – Она протянула руку незнакомке и представилась: – Саша Брискина.

– Вика, – сказала та и пожала протянутую руку. (Саша уди вилась тому, какие холодные у нее были пальцы.) – Чем занимаешься? Все еще в модельном бизнесе?

– Да какое там, – ответила Саша. – Полирую железный шест в баре через дорогу.

– Стриптиз?

– Угу. Ну а ты? Чем на жизнь зарабатываешь?

– Да так, то тем, то этим. – Бармен поставил перед Викой бокал с мартини. Она отпила глоток и сказала: – А ты знаешь, подруга, я ведь раньше тоже участвовала в конкурсах красоты. Правда, это было давно. И почти что неправда…

– Да? – Саша оглядела ее фигуру. – Ты и сейчас ничего.

– Спасибо. – Девушка крепко сжала свой бокал. – Никогда не забуду этих конкурсов, – холодно проговорила она. – Столько дерьма пришлось съесть, что до сих пор отрыгивается.

Саша удивленно воззрилась на свою новую знакомую. Речь ее была грубой, но попала в самую точку.

– Да уж… – неуверенно произнесла Саша. – Мне тоже пришлось. До сих пор всю передергивает.

Они помолчали. Потом Вика заговорила. Говорила она о том, что модельный бизнес – как коллектор перед сточной канавой. Набирают девчонок, кружат им головы красивой сказкой, а потом, использовав, выбрасывают на помойку жизни. Саша слушала и согласно кивала.

Беседуя, девушки заказали еще по бокалу. А потом еще. Слушая свою новую подругу, Саша все отчетливее чувствовала, как вскипают в ее душе злость и обида.

– Там в жюри был один негодяй, – продолжала рассказ Вика. – Я знала, что решающий голос за ним. И вот он стал за мной «ухаживать». Ну ты же знаешь, как эти скоты «ухаживают»? Общаются с тобой таким тоном; как будто ты их вещь и они имеют полное право сделать с тобой все, что хотят.

– Это точно, – кивнула Саша, вспомнив свое недавнее прошлое, и сжала пальцы в кулачки.

Вика поморщилась:

– Он был так противен, что меня тошнило от одной его рожи! Но в конце концов я согласилась. Знаешь ведь, как это бывает?

– Ну да. – Саша тоже поморщилась от неприятного воспоминания. – И что было дальше? – спросила она.

– Дальше он надел мне на руку швейцарские часы и пообещал, что золотая корона и приз будут моими.

– А потом?

Вика залпом допила свой мартини и сказала:

– Потом? Денег я так и не получила. А когда пришла к нему домой, чтобы поговорить, он избил меня и снял с руки часы. Сказал: ты была не настолько хороша в постели, чтобы носить такие часы. А потом добавил: пшла вон, потаскуха! Понимаешь, даже не «пошла», а «пшла»… Как собаке.

Вика взяла салфетку, приподняла темные очки и промокнула влажные глаза.

– Вот подонок! – с придыханием произнесла Саша Брискина, представив себя в такой же ситуации. Помолчала для порядка, а потом спросила: – А что было дальше?

– Ничего. То же, что и с тобой.

– Да, дела… Похоже, Викуся, для таких, как мы, в этом мире нет ничего, кроме дерьма. – Щеки Саши вспыхнули. – Знаешь что! Надо его как-нибудь проучить!

– Я тоже об этом думала. Но как?

Саша мечтательно закатила глаза:

– Надо поступить с ним так же, как он тобой. Набить ему морду и забрать часы… В конце концов, он ведь их у тебя украл!

Вика усмехнулась:

– Предлагаешь мне пойти в милицию? Да он сам милиционер. И не какой-нибудь простой мент, а генерал.

– Тогда надо как-нибудь самим… Придумала! Надо кого-нибудь нанять, чтоб намяли ему бока и отобрали часы!

Вика покачала головой и вздохнула:

– Одна я на это неспособна. Вот если бы ты мне помогла.

– Я? – Саша задумалась. – А что, я могу. Правда, могу! Только надо разработать план. Я читала в одной книг, что месть – это блюдо, которое надо подавать холодным.

Внезапно Саша вспомнила еще одно изречение – «перед тем как соберешься мстить, вырой две могилы». Но это изречение было глупым и мрачным, и Саша не стала произносить его вслух.

Вика посмотрела на Сашу, улыбнулась и протянула ей руку. Саша тоже улыбнулась и с жаром ее пожала. Этим действием они как бы скрепили свой договор.

Через несколько дней они снова встретились, и Вика поделилась с Сашей Брискиной придуманным планом. План, безусловно, был хороший, но Саше не совсем нравилась роль, которая в нем отводилась ей.

Ложиться в постель со стариком – нет уж, увольте. Но потом Вика показала ей фотографию генерала. Он был совсем не уродлив. Даже наоборот – импозантен. Еще немного поколебавшись (за это время она успела выпить еще два коктейля), Саша в конце концов согласилась.

– А где найти парней, которые набьют ему морду? – слегка заплетающимся голосом поинтересовалась Саша Брискина.

– Такой человек у меня есть, – твердо ответила Вика.

В голосе ее было что-то такое, что заставило Сашу поежиться. Она вгляделась в лицо Вики, но за темными очками, скрывающими глаза подруги, ничего нельзя было разглядеть.

Вика перехватила ее взгляд и улыбнулась:

– Не бойся. Все пройдет хорошо. После того что мы устроим, этот боров больше не будет портить жизнь молоденьким девчонкам.

– Ну тогда все в порядке, – кивнула Саша.

– Теперь нужно придумать, как вы с ним познакомитесь.

И они стали думать.

21

Турецкий Александр Борисович. Фамилия какая-то дурацкая. Зато имя внушающее уважение. Да и сам он выглядел как человек, которого стоит уважать. Высокий, широкоплечий. В волосах уже кое-где поблескивала седина, но лицо было загорелым и моложавым. Должно быть, в молодости он был настоящим красавчиком. Хотя и сейчас еще ничего. А глаза у него были как у гипнотизера или дрессировщика тигров: смотрели в упор, чуть прищурившись, как будто видели тебя насквозь.

– Простите, а как вас по имени-отчеству? – спросил он.

– Александра Ивановна. Но зовите мне просто Саша или Александра. Мне так удобнее.

– Хорошо. Итак, Саша, что такого важного вы хотели рассказать? И почему мне?

Сердце у Саши отчаянно забилось. Ей вдруг захотелось вскочить и убежать из этого кабинета. Она сделала над собой усилие и сказала:

– Тот офицер внизу сказал мне, что вы расследуете убийство генерала Мамотюка. Вот я и решила с вами поговорить. Простите, можно я закурю?

– Пожалуйста.

Турецкий подвинул Брискиной пепельницу и тоже потянулся в карман за сигаретами. Они закурили.

– Я была в ту ночь с ним, – сказала Саша.

Лицо Турецкого осталось таким же спокойным, как и прежде, ни один мускул не дрогнул. «Может, он не понял?» – удивленно подумала Саша. Но Турецкий тут же рассеял ее сомнения.

– Вы видели, как генерала убили? – спокойно, словно речь шла о самых обыденных вещах, спросил он.

Спокойный тон следователя слегка успокоил Сашу Брискину. Она затянулась сигаретой, выпустила дым и покачала головой:

– Нет. Этого я не видела. Мы составили план. Я должна была… м-м… провести с генералом время. А потом, когда он уснет, открыть им дверь.

– Открыть дверь кому?

– Вике и тому, второму. Я не знаю, как его зовут.

– Вика – это ваша подруга?

– Да. Хотя… я даже не знаю ее фамилию. Понимаете, мы познакомились в-баре. Абсолютно случайно. Я просто сидела у стойки и пила мартини…

Слегка заикаясь от волнения, Саша подробно рассказала Александру Борисовичу о своем странном знакомстве. Он слушал внимательно, чуть склонив голову набок, и ни разу не перебил. Взгляд у него был спокойный и слегка задумчивый. Саше перестало казаться, что она рассказывает нечто невообразимое. К концу рассказа голос ее окреп и совсем избавился от дрожи.

– Понятно, – сказал Турецкий, когда Саша закончила. – Значит, с тем парнем вы виделись всего раз. Вы можете его описать?

– Да. – Саша задумалась. – Невысокий… Крепкий такой. И еще – у него были мощные руки. В смысле – кисти.

– Как вы это заметили?

Саша слегка смутилась:

– Видите ли… я, когда с мужчиной знакомлюсь, всегда смотрю на его руки. Это у меня с юности.

– Зачем?

Саша смущенно пожала плечами:

– Не Знаю. Нравится.

– Понятно, – вновь сказал Турецкий. – Он был брюнет или блондин?

– М-м… Вроде бы брюнет.

– А как насчет седой пряди? – непонятно спросил Александр Борисович.

– Какой пряди? – удивленно переспросила Саша.

– Была у него в волосах седая прядь?

Саша пожала плечами:

– Может, и была. Да только я не видела: он в бейсболке был.

Турецкий нахмурился. Саше показалось, что по его лицу пробежала тень досады. «Может, я что-то не то сказала?» – испуганно подумала она.»

– Сколько лет ему было на вид?

– Лет сорок. Может, чуть больше.

– Он что-нибудь говорил?

– Во время нашей встречи? – Саша покачала головой. – Нет. Пока мы с Викой обсуждали план, он молчал. Только иногда кивал.

– А имя его Вика не называла?

– Нет. Она просто говорила «он». А я как-то не догадалась спросить. Он вообще был такой неприятный… – Саша дернула плечом. – Как сфинкс. И тоже в темных очках. Они оба были в темных очках все время.

Александр Борисович сделал какие-то пометки у себя в блокноте. Потом сказал:

– Ясно. Итак, план был хороший, но ваши новые друзья не стали действовать по утвержденному плану.

– Да, – кивнула Саша. – Сначала все было хорошо. Генерал уснул, и я открыла им дверь. Они вошли. Этот, в бейсболке, спросил: «Где он?» Я показала на спальню. Тогда он достал из кармана пистолет и какую-то штуку и стал эту штуку к дулу привинчивать. Я испугалась, спросила: «Зачем это?» А он усмехнулся и отвечает: «Ты свое дело сделала, а я теперь сделаю свое». Я сказала, что не хочу быть участницей убийства. А он ответил: а ты и не будешь. Иди домой. Потом сказал, что все следы он уничтожит, а отпечатки сотрет. И чтобы я не волновалась.

– А Вика? Что она говорила?

– Ничего. Только один раз сказала: «Саша, мы знаем, что делаем. Сейчас уходи. И забудь все, что здесь произошло. И про меня тоже». Я и ушла. Понимаете, я все равно бы не смогла их остановить! У них были такие лица, что… они бы и меня убили, если бы я сделала что-то не так.

Турецкий ничего на это не ответил, лишь стряхнул с сигареты пепел.

– Я всю ночь проплакала, – продолжила Саша Брискина, шмыгая носом, – а утром увидела в новостях, что генерал убит. Господи, я не хотела этого! Я думала, мы просто его проучим, и все!

Брискина закрыла лицо ладонями и зарыдала.

Турецкий не спешил ее успокаивать.

22

– Нет, Слав, Алмазов пока молчит. – Александр Борисович пододвинул к Грязнову вазочку с сахаром и подул на свой кофе. – Мне кажется, я изначально неправильно себя с ним повел. Не так его оценил.

– Да все ты правильно оценил. А то, что парень оказался круче, чем ты подумал, так он и сам этого от себя не ожидал. Надо было Светлане посильней его по башке стукнуть. Чтоб лежал в постели и бредил. Может, тогда мы что-нибудь бы узнали.

– Ты мне собери на него побольше информации. Ты, кстати, сахар-то в чай положи, а то остынет.

– Я, Сань, нынче чай без сахара пыо.

– Это еще почему?

Вячеслав Иванович с усмешкой похлопал себя по животу:

– Вот почему. Доктора велели худеть. Да я и сам чувствую, что пора сбросить килограмм пять-шесть. Привык, понимаешь, на лифте кататься: даже вниз. Как пенсионер! Раньше исключительно пешком ходил. – Грязнов отхлебнул чаю. – Слушай, а я ведь узнал насчет того старого дела, когда разбили киоск. Действительно, Алмазова выпустили из изолятора через три дня после задержания. И что самое удивительное: курировал это дело… Ну догадайся кто.

– Ты? – предположил Турецкий.

– «Ты», – поморщившись, передразнил его Вячеслав Иванович. – Теряешь хватку, сыскарь. Рэм Борисович Мамотюк – вот кто! Он тогда полковником был. Генеральские погоны только через полгода заработал. И представь себе, приложил руку к этому крошечному делу. Я лично видел его подпись на одном из протоколов.

Вячеслав Иванович отхлебнул чай и почмокал губами:

– Жидкий чаек-то. Экономишь на старом друге, да?

– Сам сказал, что о здоровье заботишься. А крепкий чай вреден.

– Это чем же?

– А от него цвет лица портится.

– О! – усмехнулся Грязнов. – Вот этого-то мне как раз и не хватает – здорового цвета лица! Здоровье я уже потерял, так хоть лицо сберегу.

Турецкий засмеялся. Его кофе был, как всегда, крепким и черным.

– Так что думаешь, Сань? – вернул разговор в деловую колею Вячеслав Иванович. – Что-то между ними было, а?

– Между Алмазовым и Мамотюком?

– Ну.

– Да черт их знает. Допустим, Мамотюк нарочно упек артиста в камеру. Алмазов, кстати, на это намекал… А потом получил что хотел и выпустил парня на свободу.

– Обычная схема, – вздохнул Грязнов, которому по долгу службы приходилось довольно часто сталкиваться с тем неприятным явлением, которое журналисты окрестили «милицейским произволом».

– Да, но тогда не понятно: чего мог хотеть генерал милиции…

– Полковник, – напомнил Грязнов.

Турецкий кивнул:

– …полковник милиции от простого артиста народного театра?

– Ну мало ли что, – пожал плечами Вячеслав Иванович. – Может, у них что-то личное. Девушку там не поделили… ну или еще что-нибудь.

– Девушку? – Турецкий задумчиво нахмурил брови. – А это мысль. Мамотюк был тот еще ходок. И девчонок себе подбирал в любовницы совсем юных. Вполне мог выйти конфликтна любовной почве. – Он отхлебнул кофе и продолжил: – Налицо связь Павла Алмазова с двумя жертвами – Хановым и Мамотюком. Надо проверить, не был ли он как-то связан с Феликсом Бондаренко.

– Оба были актеры, – напомнил Вячеслав Иванович, прихлебывая свой несладкий чай.

– Да, этот вариант тоже стоит рассмотреть. Хотя… Алмазов был Феликсу не ровня. Да и вообще…

На столе у Турецкого зазвонил телефон.

– Извини, – сказал Александр Борисович и снял трубку. – Слушаю!

– Александр Борисович, – раздался из динамика громкой связи звонкий голос Гали Романовой, – я кое-что разузнала о Феликсе Бондаренко.

Турецкий и Грязнов переглянулись.

– Ну рассказывай, – сказал в трубку Александр Борисович.

– В общем, так. У Бондаренко была целая куча любовниц. Он их, разумеется, не афишировал. Хотя жена догадывалась, что он ей неверен, но закрывала на это глаза. Она его сильно любила. Плюс не хотела лишать дочь отца.

– Это она сама тебе об этом рассказала?

– Да.

– Как она себя чувствует?

– Плохо. Все время плачет. – Галя по-женски вздохнула и продолжила: – О любовницах мне рассказали служащие телекомпании, где Бондаренко работал. Они не слишком-то его любили.

– Почему?

– Он был заносчив и высокомерен. К редакторам относился как к своим слугам. А всякую там мелочь, например осветителей, вообще в грош ни ставил. Короче, вел себя как стопроцентная звезда эфира!

– А передача, которую он вел, пользовалась успехом? Кстати, как она там называется?

– «МиссТУ». Рейтингу передачи неплохой. Бондаренко не только вел программу, но и был одним из ее продюсеров. Когда заходила речь о том, какая из девушек должна «сойти с дистанции», его слово было практически решающим.

– И девушки старались угодить ему?

– Именно. А способ для этого был один. Если верить служащим, с которыми я говорила: практически все девочки проходили через постель Бондаренко. Он был очень любвеобильный господин.

– Везет же некоторым.

– Нашли кому завидовать. Забыли, где он сейчас?

– Да, верно.

– Я поговорила с девочками, которые участвовали в шоу, они подтвердили эту информацию.

– У него были постоянные любовницы?

– Нет.

– Нуда, ему же нужно было многим уделить внимание. Настоящий стахановец!

– Та из девушек, которая отказывалась зайти к Бондаренко «на бокал вина», моментально вылетала из шоу. Остальные оставались – по крайней мере до следующего тура.

Галя замолчала, и Турецкий ее поторопил:

– Продолжай.

– Есть интересная информация. Говорят, несколько лет назад у него случился… ну что-то вроде романа с какой-то девушкой. Между прочим, он тогда был членом жюри конкурса «Мисс Столица». Так же как Мамотюк, Лисин и Ханов. Так вот, говорят, что роман этот привел к скандалу. Хотя скандал, наверно, не то слово… Ну, в общем, они прилюдно поскандалили, и девушка плюнула Бондаренко в лицо. Или попыталась плюнуть. И все это публично. Представляете?

– И кто эта храбрая девушка?

– Вот этого я выяснить пока не смогла. Представляете, сколько сотен девушек за эти годы участвовали в конкурсах! А нам неизвестен даже год, когда произошел этот… мини-скандал.

– И все же о нем помнят. Значит, кто-то назовет и дату. Продолжай копать. Мне нужно имя этой девушки.

– Сделаю, что смогу.

Положив трубку, Турецкий посмотрел на Грязнова и серьезно произнес:

– Ты знаешь, а ведь она и правда хороший оперативник.

– Кто бы сомневался, – ответил Вячеслав Иванович. – Готов поспорить, что в конце завтрашнего дня она назовет тебе имя той девушки.

– Дай-то бог, – философски заметил Турецкий.

Но спорить, однако, не стал.

И вновь на столе затрезвонил телефон.

– Ты пользуешься успехом, – насмешливо заметил Грязнов.

Александр Борисович скорчил ему рожу и взял трубку:

– Слушаю. – Некоторое время он слушал, затем сказал: – Хорошо, давайте через полчаса.

Положил трубку и сказал:

– Лед тронулся. Актер Алмазов хочет поговорить.