Текст книги "Падение звезды"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

4

Часом раньше Александр Борисович Турецкий сидел в кабинете у Меркулова и пил только что принесенный секретаршей кофе. А Константин Дмитриевич, задумчиво постукивая по столу карандашом, говорил:

– Ты слышал про убийство одного из заместителей главы московской милиции?

– Про Мамотюка? – Турецкий кивнул: – Да, слышал. Еще сегодня утром по телевизору показывали. Тяжелый, говорят, случай. Кажется, его застрелили на конспиративной квартире?

– Это тебе тоже по телевизору сказали? – прищурился Меркулов.

– Угу. Ты знаешь, по этому ящику говорят много интересного. Тебе стоит его посмотреть – хотя бы раз. Что, наши «друзья с Олимпа» сильно взволнованы?

Турецкий красноречиво кивнул и поднял глаза к потолку.

Меркулов посмотрел в том же направлении и угрюмо ответил:

– Само собой. Убийство громкое. Президент лично звонил генпрокурору. Осведомлялся, кому будет поручено раскрытие этого дела.

По губам Турецкого скользнула усмешка:

– Так-так, продолжай.

– Генеральный позвонил мне. Я сказал, что все квалифицированные кадры у меня заняты. И тогда выбор пал на тебя.

– Спасибо на добром слове, Константин Дмитриевич. Такая честь! Право не знаю, достоин ли я.

Меркулов иронично склонил голову:

– Достоин, Саня, достоин. Впрочем, не обольщайся. Все «важняки» загружены работой на месяц вперед. Более-менее свободен Поремский, но он еще до конца не развязался с этим делом олигархов. Так что даже не знаю, как ты будешь укомплектовывать следственно-оперативную группу.

Турецкий хмуро почесал подбородок и изрек:

– Чем больше я тебя, Костя, слушаю, тем радостнее мне становится. Значит, Елагина, Курбатова и Левина ты мне не дашь, Поремский загружен работой, а про остальных и спрашивать не стоит.

– Именно. Впрочем… Помнишь, Светлану Перову?

– Это прикомандированная? Востроглазая и в очках?

– Угу. Она как раз сдала дело в производство, и с завтрашнего дня будет свободна. Я уже звонил в Гагаринскую прокуратуру. Они не спешат ее забирать. Видно, она там здорово кому-то насолила.

Александр Борисович усмехнулся:

– Эта может. Что ж, девчонка в принципе неглупая. Но на язык действительно невоздержанна.

– Это ты так говоришь, потому что себя со стороны никогда не слышал.

– Да ну? Неужели тоже острю с начальством в обход субординации?

– Случается, – хмыкнул Меркулов.

– Ну тогда мыс ней точно сработаемся. Значит, так. Беру в группу Перову и Поремского. Со Славой Гряз-новым и его операми я договорюсь.

Меркулов облегченно вздохнул:

– Я знал, что ты не будешь возражать.

– А разве это что-нибудь изменило бы?

Константин Дмитриевич вновь вздохнул и качнул седой гривой:

– Нет.

– Ну тогда не стоило и пробовать.

– Только, Саня, я тебя прошу: не затягивай с расследованием. Генпрокурор взял это дело под личный контроль. Сам понимаешь, что это значит. Если что, по шапке буду получать я.

– Не переживай. Шапку я тебе куплю. С премии. Если, конечно, ты мне ее выпишешь.

– На том и порешим, – кивнул Меркулов и положил наконец карандаш в стаканчик.

– В тот вечер он явно встречался с женщиной. Испачканные простыни, запах духов и…

– Не продолжайте, – поморщился Александр Борисович. – Она не оставила что-нибудь из одежды?

– Нет.

– А как насчет отпечатков пальцев?

– Отпечатков там море. Но какие из них принадлежат любовнице Мамотюка – сказать сейчас сложно. Эксперты работают.

– Ясно.

Александр Борисович снова уткнулся взглядом в протокол осмотра места преступления и в отчет экспертов-балл истов.

– Выстрелили в рот, – задумчиво проговорил он. – Причем один раз. Странная манера для профессионала.

– Следов борьбы нет, – вновь заговорил капитан Звягинцев. – Видимо, он не ожидал, что в него выстрелят.

– Ил и не успел понять, потому что только проснулся, – сказал Турецкий. – Думал, что все это продолжение сна. Не успел сообразить. Вряд ли это сделала та женщина… Ну в смысле, с которой он… резвился. Я слышал, генерал был очень осторожен. И с инстинктами у него все было в порядке. Хотя… – Александр Борисович перевел задумчивый взгляд на Звягинцева. – Из некоторых, даже самых сильных, мужчин женщины способны вить веревки.

– Ваша правда, – вздохнул Звягинцев и задумался о чем-то.

– Не принимайте близко к сердцу, капитан, – усмехнулся Турецкий. – Что обо всем этом говорят свидетели? Да, и есть ли они вообще? Консьержа в доме, как я успел заметить, нет.

– Нет, и никогда не было. Одна из соседок утверждает, что видела возле подъезда вечером молодую девушку – блондинку лет двадцати – двадцати пяти. Но лица ее не запомнила. Да и вообще, мало ли тут бродит блондинок.

– Н-да, с блондинками в Москве проблем никогда не возникало. Все хотят быть блондинками. Кстати, капитан, а вам кто больше нравится: блондинки или брюнетки?

Звягинцев усмехнулся:

– Я рыженьких люблю. А вы?

– Я-то? Я, капитан, люблю свою жену. Значится, так, как говаривал ГлебЖеглов: генерал Мамотюк был убит около полуночи. Ему выстрелили в рот. Пулю баллисты сейчас пробивают. Явных следов преступник не оставил. Однако известно, что в постели Мамотюка была женщина. Предположительно блондинка. Во сколько она ушла, нам не известно. Если убийцей была наша блондинка, то она явно профессионалка. Если же нет… – Турецкий пожал плечами. – Что ж, тогда убийцу нужно искать среди ближайшего окружения генерала. Во-первых, люди из его окружения умеют обращаться с оружием и заметать следы. Во-вторых, дверь квартиры была не взломана, а открыта. Аккуратно, без грубого подбора ключей. Отсюда следует вывод: либо генерал сам открыл убийце дверь, либо у них были ключи от квартиры. Ну как, капитан, я ничего не пропустил?

– Да вроде нет.

– Ну, значится, так и запишем. По осмотру места преступления больше ничего не имеем. Глаза могут отдыхать, а ноги и мозги, наоборот, вступают в работу. Куришь?

– Нет.

– А я, с твоего разрешения, закурю. – Александр Борисович взял сигарету и меланхолично закурил.

В тот же день Турецкий встретился с генерал-майором Грязновым. Тот внимательно выслушал старого друга и задумчиво нахмурился.

– Саня, дело нешуточное. Тут нужно… как в таких случаях говорят… полное погружение. А я нынче человек занятой. Как-никак заместитель директора Департамента угро МВД. Я нынче спец по решению административных проблем. А оперативно-розыскной работой занимаюсь постольку-поскольку.

– Ничего страшного. Я тоже большую часть времени занят бумаготворчеством. У тебя же есть на подхвате талантливые и бойкие оперативники?

Вячеслав Иванович пригладил ладонью волосы и задумчиво сказал:

– Это да. Но нужно подумать, кого на это дело отрядить. Тут нужен первоклассный специалист. А таких везде нехватка.

– Знакомая ситуация, – усмехнулся Турецкий.

– Погоди… Говоришь, у генерала в тот вечер была любовница? То есть шерше ля фам?

– Что-то вроде этого, – кивнул Александр Борисович.

– Отряжу-ка я тебе для Этой работы Галю Романову. А? Как считаешь?

Турецкий уставился на Грязнова, затем хлопнул себя ладонью по колену и рассмеялся.

– Что такое? – не понял Грязнов. – Не веришь, что женщина может быть хорошим сыщиком?

Турецкий смахнул с глаза слезу, выступившую от смеха:

– Да нет, как раз наоборот. Я себе в помощницы тоже взял женщину – Светлану Перову.

– Это такая чопорная девчонка с бойким язычком?

– Угу. У нас получается женская команда!

– Ну и отлично! Вдвоем они твою подозреваемую живо отыщут. Под нашим-то с тобой чутким руководством.

– Представляю, как отреагируют на эту новость журналисты, – продолжал улыбаться Турецкий. – Даже название будущей статьи вижу – «Женское дело»!

Или еще что-нибудь в этом роде. Слушай, а может, мне к этому делу жену подключить, а? Интуиции ей не занимать. Да и аналитик она хороший. А мы с тобой сложим в авоську все наши бумажные дела и махнем на Волгу! Будем сочетать приятное с полезным.

– Мечтай, мечтай, Манилов, – буркнув в ответ Грязнов, однако от улыбки тоже не удержался. – Стало быть, так и запишем: основную часть оперативно-розыскной работы поручаю Галине Романовой. Кандидатура утверждена. Возражений нет?

– Нет.

– Ну тогда с Богом.

5

Совещание проходило в кабинете Александра Борисовича Турецкого. Скорей даже не совещание, а беседа двух профессионалов.

– В принципе я с вашими выводами согласна. Но у меня есть еще одно предположение. Если вы позволите, я его выскажу.

– Мы позволим, – кивнул Турецкий.

– Девушка могла не быть убийцей, но действовать с убийцей заодно. Допустим, пока генерал спал, утомленный эротическими шалостями, она подала сообщнику знак, а затем открыла ему дверь.

– Резонно, – кивнул Александр Борисович. – В таком случае именно сообщник, будучи профессионалом и просто хладнокровным парнем, помог девушке замести следы. В смысле – проследил, чтобы она не оставила на постели какой-нибудь предмет своего интимного гардероба. Ну или еще что-нибудь, что помогло бы в будущем идентифицировать ее личность.

– Согласна с вами. Хотя… Ее могли и обмануть. Она могла не знать, что замыслил убийца.

– Как это?

– Ну помните «Пиковую даму» Пушкина? Германн проник в дом старой графини под предлогом свидания с ее воспитанницей. Она, дурочка, и оставила ему ключи.

– Гм… Начитанная у нас пошла молодежь.

Светлана прищурилась:

– А разве это плохо?

– Это великолепно. Надеюсь, великая русская литература поможет тебе найти таинственную блондинку. Думаю, прежде всего следует поискать среди дорогих путан.

– Александр Борисович, вряд ли это была путана.

– Почему?

– Мамотюк волновался перед встречей с ней. Судя по протоколу осмотра, он перед ее приходом пил виски, расхаживая по комнате. Бутылка открыта возле бара, а стакан стоял на другом конце комнаты, на журнальном столике. А со своей гостьей он пил итальянское вино «Бруно ди Монтепульчиано». Про виски с ее приходом было забыто.

Александр Борисович пристально посмотрел на Перову:

– А ты молодец. Хотя перед встречей с продажной женщиной мужчина тоже может волноваться.

– Вам виднее, – без тени усмешки произнесла Светлана и поправила пальцем очки.

«Она похожа на кролика из мультфильма про Винни-Пуха, – подумал, глядя на Перову, Александр Борисович. – Разве что посимпатичней. Да и дерзости побольше».

– Есть какие-нибудь идеи?

Светлана задумалась.

– Либо эта девушка очень хороша собой, – медленно произнесла она, – либо это была их первая встреча. Либо и то и другое вместе.

– На чем основывается данный вывод?

– На презервативах.

Турецкий слегка порозовел и крякнул, а Перова продолжила, не обращая внимания на его смущение:

– Под кроватью валялись два презерватива со свежей спермой. Выходит, генерал успел сделать два захода и все это еще до полуночи. А ведь Мамотюк был далеко не мальчик. В его годы для некоторых и один раз за неделю – подвиг.

Турецкий неопределенно хмыкнул. Перехватив его взгляд, Светлана вспыхнула до корней волос.

– Только не думайте, что это мой богатый личный опыт!

– Я и не думаю, – пожал плечами Александр Борисович.

– Вот и хорошо. Я все это к тому говорю, что нужно искать девушку не из обычного окружения Мамотюка. Нужно протрясти его недавние знакомства. Не-деля-две – не больше. Таким людям, как Мамотюк, девушка уже через месяц бы надоела. Поверьте мне, я таких типов знаю. Чтобы возбудиться, им постоянно нужно что-нибудь новенькое.

На этот раз Александр Борисович улыбнулся:

– С таким богатым воображением и знанием людей нужно детективные романы писать.

Светлана небрежно дернула острым плечиком:

– Меня и моя работа устраивает.

– Можно вопрос?

– Запросто.

– Что там у тебя стряслось в твоем Гагаринском районе?

– Ничего. Не сошлись взглядами с прокурором. Я больше люблю арбузы, а он – свиной хрящик.

Пока Александр Борисович переваривает слова Перовой, мы позволим себе сделать маленькое отступление, дабы раз и навсегда расставить все точки над «и». Дело было так. Прокурор Москвы Анатолий Зверев попросил прокурора Гагаринского района Владимира Маслова выделить «какого-нибудь не слишком даровитого» следователя и отправить его «в ссылку» – то бишь в распоряжение Генпрокуратуры.

Маслов, будучи человеком – как он сам себя называл – веселым (на деле это проявлялось в постоянном волокитстве за молодыми сотрудницами и склонности к ежевечерним возлияниям), с самого начала невзлюбил правдолюбку Перову.

Отдав Светлану «во временное пользование» Генпрокуратуре, прокурор Маслов ловко избавился от «неугодного человечка». Перова не лезла за словом в карман, давая характеристику своему шефу, за что он искренне считал ее потенциальной стукачкой. Поэтому и вздохнул облегченно, когда представился случай безболезненно от нее избавиться.

Генпрокуратура же, а конкретно Меркулов и его зам Турецкий, приобрели в лице Перовой способного и трудолюбивого следователя, о чем никогда потом не пожалели.

Поглядывая на непримиримое личико Светланы Перовой, Турецкий не спеша закурил и, рубанув в воздухе горящей сигаретой, веско произнес:

– Значит, так…

Перова вся обратилась в слух, однако что же означало это «значит, так», понять не успела, поскольку в кармане у Александра Борисовича запиликал телефон. Досадливо поморщившись, он достал трубку и приложил к уху:

– Слушаю!

Слушал он довольно долго. И с каждой последующей секундой лицо его делалось все мрачнее и мрачнее. После долгой паузы он сказал:

– Хорошо. Минут через пятнадцать буду у тебя.

Убрав телефон в карман он глянул на любопытноеличико Перовой и сказал:

– Я должен срочно войти в работу по составлению доклада Генпрокурора на коллегии. Большую часть работы тебе придется проделать самостоятельно. Сегодня, ближе к вечеру, к тебе подключится Володя Поремский. Ваша ближайшая цель – найти любовницу Мамотюка. Опросите родных и близких генерала. Сделайте упор на его друзей. На тех, с кем он ездил на рыбалку и играл по субботам в преферанс. Думаю, они знают о личной жизни покойного больше, чем его жена и дети.

– Знают-то знают. Но расскажут ли? – с сомнением произнесла Перова.

– Нужно, чтобы рассказали. Ты изучала психологию?

– Такточно.

– Ну вот и примени свои знания на практике. К тому же ты так лихо обрисовала мне душевное состояние пожилого генерала, что…

– Знать душу человека и уметь ею манипулировать – разные вещи, – нахмурив бровки, перебила Турецкого Светлана.

Турецкий усмехнулся и глянул на часы:

– Извини, но у меня нет времени на дискуссию. Будут проблемы – звоните. Все.

Вопрос, таким образом, был закрыт.

6

Будучи девушкой энергичной и не имея привычки откладывать дела в долгий ящик, Светлана Перова немедленно принялась за дело.

Уже через час после беседы с Александром Борисовичем Турецким она сидела в шикарной квартире генерала Мамотюка и беседовала с его женой.

Жена Мамотюка была толстой, пожилой женщиной с отечным лицом и слезливыми, выцветшими голубоватыми глазами. Она сидела перед Светланой в накинутой на плечи черной шали и время от времени подносила к глазам платок. Света говорила с ней, боясь расстроить женщину неосторожным словом или намеком.

– Нина Ивановна, примите мои искренние соболезнования. Я не знала Рэма Борисовича лично, но слышала о нем много хорошего.

– Спасибо, деточка.

Она всхлипнула и промокнула платком глаза.

– Нина Ивановна, – негромко сказала Света, – если вы не можете сейчас разговаривать, я пойму.

Однако женщина покачала головой:

– Нет-нет. Я могу. Спрашивайте.

Устав ходить вокруг да около, Света спросила напрямик:

– У вас есть предположения – кому могла быть выгодна смерть Рэма Борисовича?

Женщина задумалась. Ее толстые пальцы нервно теребили голубой платок, и смотреть на это Свете было неприятно. Подумав, Нина Ивановна покачала тяжелой головой и сказала:

– Нет, деточка. Никаких предположений у меня нет. Я ведь никогда не входила в курс его дел. Но думаю, все это из-за его работы. Он вывел на чистую воду стольких мерзавцев… Неудивительно, если кто-то из них решил ему о-томспЛъ.

Света вздохнула:

– Да, понимаю. Скажите, а может, было в последние дни что-нибудь странное? Что-нибудь… необычное. Может, Рэм Борисович вам что-нибудь рассказывал?

– О чем?

Света пожала плечами:

– Ну я не знаю. Может, ему кто-нибудь угрожал?

И вновь женщина погрузилась в раздумье. И вновьпокачала головой:

– Нет, ничего такого. Хотя… – В ее тусклых глазах что-то затеплилось. – Вы знаете, за несколько дней до смерти Рэма я достала из почтового ящика листок бумаги. На нем было напечатано только одно слово – «Мамотюк». И оно было перечеркнуто. Помню, я немного удивилась, хотела спросить у Рэма, что это такое. Но потом совершенно об этом забыла.

Светлана подалась вперед как гончая, почуявшая добычу:

– У вас сохранилась эта записка?

Нина Ивановна разочарованно вздохнула:

– Нет. Я ее прямо тогда и выбросила, вместе со всей рекламной макулатурой.

Светлана не смогла скрыть досады:

– Жаль. Высказали, что это слово было напечатано?

– Да. На компьютере. Крупными такими буквами. А поперек слова – полоска. Тоже компьютерная.

– Странно, – задумчиво проговорила Светлана, поправляя очки.

– Вы думаете, это связано со смертью Рэма?

– Не знаю, Нина Ивановна. Может, в ходе расследования что-нибудь прояснится.

Из глаз Нины Ивановны вытекло несколько слезинок. Она вытерла их платком и с чувством сказала:

– Рэм Борисович был очень… очень хорошим человеком. Но самые лучшие люди уходят раньше других, правда?

– Правда, – вынуждена была признать Светлана.

Полутора часами позже Света вошла в кабинет одного чиновника средней руки, который вот уже двадцать лет дружил с покойным генералом Мамотюком. Чиновника звали Петр Иванович Славский. Он был невысок, плешив и имел животик, туго обтянутый белой рубашкой, серебристые волосы на висках и не слишком приветливое лицо с крупными чертами. На левой щеке – тонкий, длинный шрам, начинающийся от виска и спускающийся зигзагом к скуле.

– Ну-с, милая моя, – начал беседу Славский, сцепив пальцы и деловито сложив руки на круглом животе, – чем обязан посещению столь приятной особы?

Светлана обворожительно (насколько вообще была способна) улыбнулась пожилому чиновнику:

– Я хочу поговорить с вами о Мамотюке. Вы ведь дружили?

Чиновник сложил брови домиком и скорбно вздохнул:

– Да, милая. Именно, дружили. Увы, в прошедшем времени. Хороший он был человек, Рэм Борисович Мамотюк. Ума не приложу, какой сволочи пришло в голову убить его.

– Нашлась какая-то… Петр Иванович, вы часто встречались с Мамотюком?

– Не так часто, как хотелось бы. По субботам мы собирались, чтобы поиграть в преферанс. Иногда у меня дома, иногда дома у кого-нибудь из наших общих друзей. Вы, кстати, сами-то пулькой не балуетесь?

Светлана робко улыбнулась:

– Так, иногда. Со мной не любят играть, говорят, я зануда.

– То есть не любите рисковать?

Светлана покачала головой:

– Не очень. А если и рискую, то всегда обдуманно.

– И как? Выигрываете?

– Когда как. Но чаще всего – выигрываю.

– Вот и Рэм выигрывал. Он вообще был везунчиком, но при этом, в отличие от вас, любил риск.

– А на фотографии это он?

– Да. Здесь мы на рыбалке. Этого сома… видите, какой гигант?., мы водили полчаса.

– Как у Хемингуэя! В «Старике и море»!

Петр Иванович улыбнулся:

– Именно!

Светлана с любопытством взглянула на фотографию:

– Вот это да! А сколько в нем?

– Почти сорок килограмм.

– Ва-ау! – тихо охнула Светлана.

Петр Иванович прищурился:

– А вы и рыбачите, милая девушка?

Светлана удрученно вздохнула:

– Рада бы, да не с кем. Мужчины с собой не берут, а женщины… У них на уме совсем другая рыбалка. Хотя когда-то в детстве я рыбачила с дядей. Но на такую серьезную рыбалку я никогда не ходила. Дядя говорил, что ходить на сома – это все равно что на медведя. Так же тяжело и опасно, но если случится выловить – с этим удовольствием ничто не сравнится.

– Что ж, ваш дядя знал толк в рыбалке.

– Да, я тоже так думаю. – Светлана вновь посмотрела на фотографию. – А генерал был красивый мужчина.

– Вы находите?

Светлана кивнула:

– Да. Думаю, на его удочку клевали не только рыбы. Я могла бы в такого влюбиться!

Петр Иванович посмотрел на Светлану, затем перевел взгляд на фотографию, облизнул сухие губы и сказал:

– Да, женщин он любил.

– Думаю, это чувство было взаимным. У меня когда-то был парень, похожий на него. Тоже высокий и сильный, но вот взгляд… Это, наверно, приходите возрастом?

– Наверно. – Петр Иваныч покосился на Светлану. – А вы, я вижу, знаете толк в мужчинах.

– Хотелось бы так думать. В любом случае мужчина, который долго жил и много испытал, интереснее двадцатилетних сопляков. Цезарь тоже был далеко не мальчик, когда его полюбила Клеопатра. Одно плохо… силы у мужчин в шестьдесят лет уже, наверно, не те, что прежде.

– Ну это у кого как. У Рэма с силами все было в порядке. По крайней мере, ни одна из его пассий на это не жаловалась.

– Но его пассиям тоже, наверно, было не по двадцать лет, – небрежно пожала плечами Светлана.

Глаза Петра Иваныча воинственно сверкнули:

– Как раз-таки наоборот! Именно что по двадцать!

– В таком случае Рэму Борисовичу мог позавидовать любой мужчина. – Светлана глянула на Петра Иваныча и недоверчиво прищурилась: – А вы меня не разыгрываете? Рэм Борисович ведь был страшно занятой человек. Откуда он мог взять время на романы? Это ж нужно присмотреться, познакомиться, поговорить. Обаять, в конце концов! Хотя, конечно, в шестьдесят лет любая двадцатилетняя дурнушка покажется красавицей. – Светлана осеклась и, испуганно глянув на Петра Ивановича, инстинктивно прикрыла пальчиками рот. – Ой, простите! Я, наверно, сказала глупость.

– Может, и глупость. А может, и нет. Могу вам сказать, милая девушка, что Рэм тоже клевал не на всякую молодку. Он был большой эстет. Даже принимал участие в работе жюри на конкурсах красоты. Да-да, не удивляйтесь.

– Да что вы!

– Именно так.

Светлана посмотрела еще более недоверчиво и тонко усмехнулась: дескать, знаю я вас, старых хвастунов. От Петра Ивановича не укрылась эта усмешка.

– Вижу, не доверяете? – сухо и с достоинством поинтересовался он.

– Отчего же? Доверяю. Как я могу вам не дове… Ой! – Светлана уставилась на шкафчик. – А что это у вас там за фотография? Вон там, за стеклянной дверцей! Это ведь тоже Рэм Борисович, да?

Славский проследил за взглядом Светланы и кивнул:

– Да. – Лицо старого чиновника при этом сделалось недовольным. И его можно было понять.

На этой фотографии были изображены трое: Славский, Мамотюк и какая-то блондинка весьма эффектного вида. Из одежды на ней были только белые джинсы и бирюзовый купальный лифчик. Все трое были изображены на фоне лодки, серой, сверкающей на солнце реки и пологого берега, заросшего ядовито зеленой травкой. Они стояли в обнимку (причем женщина стояла посередине, аккурат между довольно улыбающимися Славским и Мамртюком) и весело смотрели в камеру.

– Это мы на пикнике, – неохотно прокомментировал Славский. – Ничего интересного.

– А кто эта женщина?

– Так… одна знакомая.

Светлана, не дожидаясь приглашения, встала со стула и подошла к шкафчику.

– Прошу прощения, – услышала она у себя заспи-ной недовольный голос Славского, – ноу меня сегодня еще много дел. К сожалению, нам с вами пора прощаться.

– Да-да, – сказала Светлана, однако, вместо того чтобы раскланяться и выйти из кабинета, быстро открыла дверцу шкафчика, взяла с полки фотографию и перевернула ее.

– Что вы себе позволяете, девушка? – резко сказал Славский.

Светлана быстро поставила фотографию на место и закрыла дверцу (она успела увидеть все, что хотела). Затем повернулась к чиновнику и виновато улыбнулась:

– Простите, не удержалась. Женское любопытство. Если можно, я хотела бы занять у вас еще пять минут.

Петр Иванович сердито мотнул головой:

– Ни минуты. Вы и так злоупотребили моим доверием. Мне нужно работать.

– Что ж… – Светлана поправила пальцем очки и вздохнула. – Очень жаль. Мы с вами так славно беседовали. Мне даже показалось, что мы подружились…

Славский слегка смягчился:

– Дружба, милая девушка, – это то, что происходит за пределами этого кабинета. Я никогда не смешиваю личную жизнь со служебными функциями. Я не хочу показать грубым, но… – Славский вновь красноречиво посмотрел на чары и развел руками.

– Понимаю, понимаю, – поспешно кивнула Светлана. Она робко и вместе с тем лучезарно улыбнулась Славскому: – Петр Иванович, а вы не дадите мне ваш домашний телефон? Вдруг у меня появится какой-нибудь важный вопрос.

Чиновник на несколько мгновений задумался, затем улыбнулся и кивнул:

– Я дам вам номер своего сотового. Записывайте.