Текст книги "Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Пьесы и радиопьесы"
Автор книги: Фридрих Дюрренматт
Жанр:
Драматургия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
Иола запирает дверь.
(Садится на помост слева, возле двери.) Исчезает. Видели? Ни слова не сказала, только улыбнулась. И при этом глянула на меня глазами косули. Нежно и невинно. (Достает из-за фасада дома кувшин с вином.) Я, конечно, мог сразу уйти. Но остался. К сожалению. Пью, значит. (Пьет.) Слышу, как там, на постоялом дворе, смеется Иола.
Слышен задорный смех.
Но вдруг все замолкает.
Тишина.
Вот тут-то Геркулес меня и сцапает. Сейчас появится в дверях.
Дверь распахивается, появляется Геркулес. Он весь в крови.
Геркулес. Смотрите все на меня, смотрите и ужасайтесь!
Лихас. Он пропал. Черная кровь Несса уже разъела его тело.
Темно. Виден лишь Лихас.
(Устремляется вперед, глядя в публику.) Теперь понятно, почему одним мощным движением он запустил меня ввысь. Понятно, хотя и несправедливо. Впрочем, мой стремительный полет открыл передо мной картину поистине грандиозную. Сверху была видна вся Греция. Акрополь казался крохотным кубиком, Олимп – засахаренной норкой крота. И я чрезвычайно горд за нашу прекрасную, еще не целиком охваченную нашим почтовым ведомством, родину. А дальше вот что. Я падаю. Но, дамы и господа, я лучше избавлю вас от этого зрелища. Все дальнейшее – чисто почтовое мероприятие, предпринятое над моей особой. И эта посылка прибыла к месту назначения. В преисподнюю. Пятый круг. Отделение для болтунов. Я был несколько удивлен, должен признаться. Хотя и далек от критики. Но не было ли это ошибкой главного почтового управления?
Сцена вновь освещается, виден фасад.
Могильный курган Филея отъезжает вправо.
Но я забежал вперед. Надо вернуться в Фивы, к дому нашего национального героя по улице Кадма, тридцать четыре. Передадим ему письмо Авгия. Вот оно, это письмо. (Подымает руку с письмом.) Поистине роковая весть. (Опускает руку с письмом.) Дамы и господа, я знаю, что вы сейчас обо мне думаете. Но это ошибка. Тайна переписки есть тайна переписки. Это кредо нашей почты, в том числе и мое кредо. И дело не только в том, что я снова заклеиваю каждое прочитанное мною письмо, но и в том, что я читаю их не как частное лицо, а исключительно по соображениям почтово-психологическим. Ведь наше почтовое управление наряду с прекрасным вкусом и художественным чутьем – достаточно указать на выпускаемые нами юбилейные марки – обладает также и большим тактом. Но именно такт требует знакомства с содержанием всех почтовых отправлений. Представьте себе, что я вручаю какое-то очень печальное сообщение и при этом напеваю веселую песню. Или, наоборот, я прихожу с радостным известием, а лицо мое выражает грусть. Такая бесчеловечность была бы просто губительной. Однако тс-с! Больше ни слова о письме, которое я сейчас вручу. (Подходит к двери, чтобы позвонить, но вновь оборачивается к публике.) Скажу лишь одно: оно очень неприятное. И не только с точки зрения стиля. Ведь элидийцы явно понимают термин «спаситель отчизны от нечисти» слишком буквально, как «спаситель от нечистот». Такое обращение может лишь обидеть Геркулеса, да и не его одного: вся нация почувствует себя оскорбленной, если письмо это станет известным. Я просто побелел, когда ознакомился с его содержанием. И не только я один, но и моя жена, а также пекарь Антипоин, мясник Ликимний, столяр Мирмион, жестянщик Офельт, виноторговец Крот, трактирщик Ойней, полицейский Триоп, боксер Мероп, жрец Панопей, гетера Пирена – между прочим, очень недорогая и вполне чистоплотная, поет, танцует, прекрасно читает стихи, особенно классиков, наше почтовое отделение ее горячо рекомендует (Центральный городской ров, шестнадцать.) Короче говоря – все прочитавшие письмо были возмущены. Но это строго между нами. Я – письмоносец. Мое дело разносить письма и вручать их без комментариев, а не оплакивать судьбы мира. (Звонит.)
На этот раз звонок слышен.
Появляется Полибий.
Пожалуйста. (Передает письмо Полибию.)
Полибий. Спасибо. (Берет письмо и исчезает за дверью.)
Лихас. Дамы и господа! Смотрите внимательно. Сейчас такое будет. (Уходит налево.)
Тишина.
В доме страшный грохот, трезвон, потом стоны.
Тишина.
Выбегает разъяренный Геркулес.
Геркулес. Я побежал в трактир. К Ойнею. Напьюсь. (Уходит направо.)
Тишина.
Слева появляются двое рабочих сцены с носилками.
Они исчезают в доме и вскоре выносят оттуда чье-то тело.
После их ухода справа появляется Полибий. На нем одной повязкой стало больше. Опирается на костыль.
Полибий. На носилках лежал я. Но предложение Авгия все равно необходимо принять. Мне пора, наконец, получить мои деньги, хотя бы герою пришлось моими костями драить преисподнюю. Я поговорю об этом с Деянирой, потому что еще одна такая беседа с Геркулесом может стоить мне жизни.
VI. В доме Геркулеса в Фивах
Полибий по-прежнему стоит справа, фасад дома уплывает вверх и исчезает. На помосте – Деянира на фоне греческого интерьера. Она сидит на греческой кушетке и чистит щеткой львиную шкуру. В глубине виден спящий Геркулес.
Деянира. Мне, право, очень жаль, Полибий, что Геркулес так вспылил.
Полибий. Ерунда!
Деянира. Геркулес тебя очень ценит. У него грубая внешность, но доброе сердце.
Полибий. А это главное.
Деянира. Нога еще болит?
Полибий. Главное, что температура упала.
Деянира. А что тебя ко мне привело?
Полибий. Президент Элиды прислал письмо.
Деянира. Это тот смешной мужик, который требует, чтобы Геркулес убрал у него навоз? Ну и хохотала же я!
Полибий. Мне, к сожалению, было не до смеха, мадам. Моя нога…
Деянира. Да, конечно, Полибий, твоя нога… (Смущенно умолкает, продолжая чистить шкуру.) Ты ведь не считаешь, что нам надо было принять это предложение?
Полибий. Мадам, памятуя наши долги…
Деянира (смотрит на него с удивлением). Разве у нас есть долги?
Полибий. Увы, мадам.
Деянира. И много?
Полибий. Нас осаждают кредиторы. Я уже не говорю о штрафах. Мы на грани банкротства.
Молчание.
Деянира (продолжает упрямо чистить шкуру.) Я продам драгоценности.
Полибий. Мадам, все ваши камни – фальшивые. Настоящие мы были вынуждены продать. В этом доме теперь все поддельное.
Деянира. Одна львиная шкура. (Встряхивает ее.)
Поднимается облако пыли. Полибий кашляет.
Полибий. Вот именно.
Деянира (продолжает чистить шкуру, потом прерывает свою работу). А сколько предлагает Авгий?
Полибий. Трудно сосчитать. Элидийцы – крестьяне. Очень прилежные, но примитивные, лишенные всякой культуры. Они умеют считать только до трех. Они мне дали пергаментный свиток. Он весь усеян тройками, и я их как раз подсчитываю. Пока я насчитал триста тысяч драхм.
Деянира. Нас это выручит?
Полибий. Более или менее, мадам.
Деянира. Я поговорю с Геркулесом.
Полибий. Буду вам очень признателен, мадам. (С облегчением ковыляет направо.) Одно дело сделано. (Уходит.)
Деянира. Геркулес! (Продолжает чистить шкуру.) Геркулес!
В глубине сцены поднимается все еще хмельной Геркулес.
Геркулес (робко). Алло.
Деянира (ласково). Алло.
Геркулес (смелее). Уже поздно?
Деянира. Скоро вечер.
Геркулес (чуть-чуть испуганно). Вечер? (Берет себя в руки.) А я только проснулся.
Деянира. Сядь.
Геркулес. Лучше не надо. Не то опять засну. А ты все чистишь?
Деянира. Чищу. Твоя шкура снова пришла в чудовищный вид.
Геркулес. Немыслимое одеяние! К тому же слишком деликатное для моей профессии.
Деянира. Немыслимым, дорогой, стало твое поведение с тех пор, как ты получил письмо от этого Авгия. Ты измываешься над своим секретарем, напиваешься в фиванских кабаках, насилуешь в городском парке гетеру Ойрату и возвращаешься пьяным домой только к утру. С двумя девками.
Молчание. Деянира чистит шкуру.
Геркулес (удивленно). С двумя девками?
Деянира. Голодные твари из Македонии. Я их тут же с первым кораблем спровадила домой.
Молчание. Деянира чистит шкуру.
Геркулес. Голова раскалывается.
Деянира. Могу себе представить.
Геркулес. Я ничего не помню.
Деянира. Приходила полиция.
Геркулес. Полиция?
Деянира. Да. Лейтенант Диомед.
Геркулес. А почему меня не разбудили?
Деянира. Пытались. Пришлось мне самой его принять. Пока я лежала в ванной.
Молчание. Деянира продолжает чистить шкуру.
Геркулес. Неужели ты хочешь сказать…
Деянира. Хочу.
Геркулес. Что ты этого Диомеда в ванной…
Деянира. Моя ванная все же – не городской парк, дорогой.
Геркулес. Этот Диомед – знаменитый на всю Грецию бабник.
Деянира. Вроде тебя.
Молчание. Деянира продолжает чистить шкуру.
Геркулес. Чего ему надо было, сопляку?
Деянира. Поставить меня в известность.
Геркулес (мрачно). Об этой гетере? Могу себе представить. Эта шлюха, конечно, ему сама все рассказала. Публики в парке не было. Если вообще все это правда.
Деянира. Правда. Мимо вас проходила группа отцов города. Но он приходил не из-за этого. Ты разрушаешь банки.
Геркулес. Банки?
Деянира. Вырвал с корнем все колонны Фиванского банка, выломал бронзовые двери в Дорийском банке, а с банка Эврисфея сорвал крышу. И чего это ты против них ополчился?
Геркулес. Так. Просто надоело приносить пользу человечеству и нянчиться с ним, как с ребенком. Все эти подвиги мне просто осточертели! А наших самодовольных, зажравшихся горожан глаза бы мои не видели! Наживаются, сволочи, на моем благородстве. В бешенство от них прихожу. К тому же у меня долги. Пойду-ка я лучше высплюсь.
Деянира чистит шкуру.
Пыль проклятая.
Деянира. Мне необходимо с тобой серьезно поговорить.
Геркулес. Серьезно поговорить? Да ты же целое утро…
Деянира. Сейчас уже почти вечер.
Геркулес. Но ты целое утро серьезно со мной говорила.
Деянира указывает на диван.
Пожалуйста. (Садится на диван справа, рядом с Деянирой.)
Деянира. Геркулес! Нам необходимо принять предложение Авгия.
Молчание.
Геркулес. Деянира! Я спустил с лестницы своего секретаря и выбросил его во двор, когда он об этом заикнулся.
Деянира. Что ж, ты и меня хочешь куда-нибудь выбросить?
Геркулес. Но ты же не можешь от меня требовать, чтобы я пошел чистить дерьмо!
Деянира. Мы кругом в долгах.
Геркулес. Я одолел самых страшных чудовищ, победил гигантов, справился с великанами Герионом и Антеем, носил на плечах небосвод со всем грузом его созвездий. И вот теперь от меня требуют, чтобы я стал придворным золотарем у человека, который и считать-то умеет только до трех, и даже никакой не царь, а всего-навсего президент. Да ни в жизнь.
Деянира. Наш дом опишут.
Геркулес. Вся Греция будет надо мной смеяться.
Деянира. Нам грозит банкротство.
Геркулес. Ни за что.
Деянира. Ты не имеешь права отказываться. Должен же ты, наконец, понять. Важно не то, что человек делает, а как он это делает. Раз ты герой, значит, ты и с дерьмом будешь обращаться как герой. Что бы ты ни делал – это не может быть смешным, раз это делаешь ты.
Молчание. Деянира чистит шкуру.
Геркулес. Деянира!
Деянира. Что, Геркулес?
Геркулес. Пойми же, я не могу. Не могу. Не могу.
Молчание.
Деянира (откладывает в сторону щетку, поднимается с дивана). Тогда я беру на неделю отпуск.
Геркулес. Отпуск? (Растерянно на нее смотрит.) Зачем?
Деянира. Чтобы посетить банкира Эврисфея и торговца оружием Фукидида – двух богатейших мужей Греции, а потом и всех царей, одного за другим.
Молчание.
Геркулес. Чего тебе надо от этих ничтожеств?
Деянира. Отныне ты должен стать самым богатым из греков. Не напрасно же я была величайшей гетерой Греции, прежде чем стала твоей возлюбленной!
Геркулес(встает). Я их всех убью.
Деянира. Тебе это ничего не даст.
Геркулес. Но ведь это безумие!
Деянира. Нам нужны деньги.
Геркулес. Ты никуда не пойдешь.
Деянира. Нет, пойду.
Они смотрят друг на друга.
Геркулес. Пойду я. В Элиду. Чистить дерьмо. Лучше быть скотником, чем сутенером.
Помост с Деянирой и Геркулесом откатывается назад и исчезает.
VII. Прибытие в Элиду
Сцена представляет собой сплошное море навоза.
Из него могучим прыжком выскакивает Филей.
Филей (задыхаясь). Граждане Элиды! Выходите из конюшен! Грядет Геркулес! Я сам видел, как он причалил к берегу Пенея на корабле с алым парусом. Огромный, голый вышел он на берег, держа в своих мощных руках возлюбленную, закутанную в львиную шкуру. Она прекрасна, как богиня. И я убежал, не в силах выдержать этой красоты. Бросьте все дела, бросьте все, вылезайте на свет Божий, торопитесь украсить город! Геркулес идет, идет Геркулес! (Снова исчезает в навозе.)
Слева выныривают Авгий и Великое национальное собрание.
Невидимый оркестр исполняет первую строфу государственного гимна.
Справа появляется Геркулес и Полибий на костыле. Оба в неописуемом виде. Они несут паланкин, в котором угадывается Деянира. Элидийцы затягивают государственный гимн.
Элидийцы.
О родина!
Жемчужина
На берегу Пенея!
Народ-герой
Вслед за тобой
Идет вперед смелее!
Пение постепенно прекращается, лишь оркестр исполняет гимн до конца. Авгий идет навстречу Геркулесу. Церемонно раскланивается.
Геркулес отвечает поклоном.
Авгий. Геркулес! Национальный герой! Наконец-то наступил этот великий исторический момент. Наконец-то ты здесь – в стране свободы, в стране древнейших греков! Ты явился к нам как спаситель… (Собранию.) Кланяйтесь!
Великое национальное собрание раскланивается.
Ты явился к нам как спаситель, поскольку мы еще не освободились от… (Роется в карманах.) Прости, не могу найти текста речи, а ведь, пока я доил, она у меня была здесь. Ну, ничего не поделаешь. Прости нам наш государственный гимн. Он у нас не очень удачный. Никто не может выучить текста как следует. «Народ-герой вслед за тобой», или наоборот. Текст ужасный, впрочем, как текст всякого гимна. Короче говоря: добро пожаловать к нам, в Элиду!
Геркулес. Президент Авгий! Элидийцы! Благодарю за дружеский, теплый прием! Дорога к вам была чудовищной. Мы прошли сквозь ад. Мы вязли в болотах, карабкались на высоченные горы, барахтались в навозе, разгоняя миллионы кудахтающих кур. Борода полна навозных жуков, а тело облепили мухи. Элидийцы! Выслушайте мою торжественную клятву. Я спасу вашу страну от навоза. Радикально и навсегда. Я запружу обе реки – Алфей и Пеней – и смою навоз в океан, хотя бы мне пришлось утопить в дерьме все Ионическое море.
Авгий. Геркулес из Фив! Твоя речь подобна лучу света, озарившему наше темное царство. Иди со мной, я поведу тебя и твоих спутников на Лужайку приемов, где нас ждет скромная трапеза.
Все уходят влево. Оркестр исполняет государственный гимн.
VIII. Первая лунная ночь
Из навоза опять выплывает помост. На помосте открытый шатер, в котором сидит Деянира. Слева и справа – еще два шатра. Луна наверху слева.
Деянира. Наконец-то кончился банкет. Теперь хоть поговорить можно. Ведь я родом из страны, где женщины не значат ничего, а гетеры – всё. И вот меня занесло в страну, где даже гетерам голоса не дано. О мои семивратные Фивы, о золотой град Кадмея, и зачем только я вас покинула! Теперь меня окружает мрачный и варварский мир. Я беспомощна. Я в отчаянии. Моя душа полна кошмарных видений. Не могу отделаться от ужаса, когда вспоминаю, как здесь пожирают целые стада быков и свиней, тонны бобов, опустошают целые бочки водки.
И при этом еще произносят бесконечные тосты. И все время целуются. Могу только плакать в одиночестве. Но слава Богу, хоть этот пир позади. Мы ведь даже не в самой Элиде, а на какой-то скале неподалеку от города, которая, подобно острову, торчит из океана навоза. Тут даже есть серебряный ручеек, в котором мы умываемся. Скоро рассвет. Луна вот-вот зайдет.
Луна закатывается в сторону горизонта.
Тишина. Лишь журчит ручеек. Геркулес и Полибий спят в своих шатрах, а мне не спится. Я сижу на львиной шкуре моего возлюбленного и смотрю на луну, которая ухитряется даже горы навоза превратить в нежно-голубые холмы. Но вдруг прямо передо мной возникает юноша в высоких сапогах. Он смущен. Он смотрит на меня удивленно своими большими глазами, потом опускает взгляд. Мое тело мерцает как белый мрамор в лунном свете, оно так прекрасно, что молодой человек не в силах поднять на него глаза.
Перед Деянирой стоит Филей.
Кто ты?..
Филей. Я…
Деянира. Ты не умеешь говорить?
Филей. Я – Филей, сын Авгия.
Деянира. Что тебе нужно?
Филей. Я… Я пришел за Геркулесом, чтобы он осмотрел навоз. Я ему принес сапоги. (Ставит на землю пару сапог.)
Деянира. Посреди ночи?
Филей. Прости.
Деянира. Ты мне скажешь правду?
Филей. До вашего приезда я видел только лошадей, быков и коров. Я рос, как все здесь в Элиде. Грубым и сильным. Меня били, и я бил. Но вот я увидел Геркулеса и тебя, и мне кажется, что я впервые узнал людей и что сам я – косматый зверь.
Деянира. За этим ты и пришел?
Филей. Я хотел побыть возле вас.
Деянира. Ты еще очень молод.
Филей. Мне восемнадцать.
Деянира. Присядь рядом со мной.
Филей. Ты ведь… Я никогда раньше не видел раздетой женщины.
Деянира. О, я прикроюсь львиной шкурой. Хочешь сесть рядом?
Филей. Если разрешишь. (Робко присаживается около нее.)
Деянира. Я устала, но не могу заснуть. Я боюсь этой страны, этих людей, и когда луна пошла на убыль, мне вдруг показалось, что кто-то пробирается сюда, чтобы убить меня и Геркулеса. И вот пришел ты. Молодой человек с горячим телом и добрыми глазами. Я положу голову к тебе на колени, чтобы мне не было страшно, когда луна окончательно исчезнет.
Луна закатилась. Освещение меняется. Утро. Из правого шатра высовывается голова Геркулеса, из левого – Полибия. Они выходят наружу.
Геркулес. С добрым утром.
Полибий. С добрым утром.
Геркулес(делает зарядку). До чего же воняет навозом.
Полибий. Пар идет.
Геркулес. Видно, элидийский навоз где-то совсем близко.
Полибий. Нет, это ветер.
Геркулес. Как твоя левая рука?
Полибий. Уже могу двигать.
Геркулес. А правая нога?
Полибий. Больше не болит.
Геркулес (массирует затылок). Не пойму… Эта ихняя водка…
Полибий. Я сейчас приготовлю завтрак. Бобы, сало, говядина. Элидийское национальное блюдо.
Геркулес. Давай-ка приступим к работе.
Оба одновременно замечают Деяниру и Филея. Молчание.
Ах ты, черт…
Полибий. Я просто потрясен, высокочтимый маэстро.
Геркулес. Это кто?
Полибий. Понятия не имею, высокочтимый маэстро.
Геркулес. Как он сюда попал?
Полибий. Сходить за дубинкой?
Геркулес. Ерунда, Полибий. Я же не людоед. Разбуди его. Только осторожно.
Полибий (костылем дотрагивается до Филея). Эй!
Филей (испуганно выскакивает). Ой! (Испуганно смотрит на Геркулеса и Полибия.)
Геркулес (тихо). Извини за беспокойство.
Филей (смущенно). Деянира просила…
Геркулес (тихо). Не так громко, не то она проснется.
Филей (тихо). Деянира просила, чтоб я разрешил ей положить голову ко мне на колени.
Геркулес. Вижу.
Молчание.
А ты, собственно, кто такой?
Филей. Филей, сын Авгия.
Геркулес. Очень рад.
Молчание.
Филей (смущенно). Я пришел навестить тебя.
Геркулес. Вижу.
Филей. Я принес тебе сапоги. (Показывает на сапоги.)
Геркулес. Для этой местности они пригодятся.
Филей. Я думал, что ты сегодня захочешь осмотреть элидийский навоз.
Геркулес. Элидийский навоз надо не осматривать, а убирать, мой мальчик. Я с утра примусь за работу и запружу реки.
Филей. Это нельзя.
Геркулес (озадаченно). Чего нельзя?
Филей. Реки запруживать.
Геркулес. Почему?
Филей. Потому что у тебя нет санкции водного управления.
Геркулес (гневно). Водного управления?
Филей (тихо). Потише, Деянира…
Молчание.
Геркулес (тихо). На что мне санкции водного управления?
Филей. Потому что мы в Элиде. У нас на все нужна санкция.
Молчание.
Геркулес. Давай сюда сапоги. (Натягивает сапоги.) Полибий!
Полибий. Высокочтимый маэстро Геркулес?
Геркулес. Мы идем к Авгию.
Полибий (бледнеет). Высокочтимый маэстро. Вы можете мною как угодно распоряжаться. Ведь я ваш личный секретарь. Но все же существует предел человеческих возможностей. Я не колеблясь пошел с вами в вонючие лернейские топи за этой Гидрой, не раздумывая карабкался на обледенелую вершину Олимпа, но в это дерьмо я второй раз не полезу.
Геркулес (надел сапоги). Пошли. (Идет направо.)
Полибий ковыляет за ним следом.
(Останавливается возле Филея.) А ты здесь побудь. И охраняй сон прекрасной дамы.
Полибий. Молодой человек, радуйся, что ты еще жив. (Ковыляет вслед за Геркулесом.)
IX. Вторая в Авгиевой конюшне
Слева, из глубины, торопливо проходят направо, к авансцене двое рабочих сцены с носилками. Потом появляется Авгий со своим батраком Камбизом. У каждого из них к спине привязана скамейка. В руке подойник.
Авгий. Нет, это великая честь, мой батрак Камбиз! Мне оказали великую честь, дав возможность продемонстрировать четырех лучших из ста моих коров. Подай-ка жиру, Камбиз.
Они натирают жиром руки.
За вымя надо браться осторожно. Дойка хотя и требует силы, но это тонкое искусство. Вон та крайняя в красных пятнах – это Пеструха. Великолепный экземпляр горной элидийской породы. Очень вынослива и продуктивна. А рядом с ней – Корона. Она, сами видите, поприземистей и пошире, и рога у нее не такие острые. Зато, как золото, горит, когда солнце проникает в щели, прорезая темный мрак хлева. Подбавь-ка Короне и Пеструхе сена, Камбиз, да и двум другим тоже.
Камбиз берет в руки вилы и делает вид, будто подает сено.
Люблю работать в своем хлеву – сразу забываешь о мирской суете, в которой приходится погрязать президенту. Эти большие тихие звери меня успокаивают, особенно когда возвращаешься к ним после заседания парламента. Сейчас, например, у нас было очень бурное ночное заседание. По правде сказать, самый вонючий навоз у нас не в конюшне. Кстати, Корона уже четырнадцать раз телилась, такая добросовестная, терпеливая скотина. Слышите, как нежно мычит? Дамы и господа, она смотрит на вас тем королевским взглядом, который отличает нашу отечественную равнинную породу скота. Однако надо посторониться.
Двое рабочих сцены несут на носилках справа налево какое-то тело.
Простите. Пострадавшего уносят в больницу. Наша элидийская почва имеет свои недостатки. (Всматривается в лежащего на носилках.) Полибий. Какая жалость. Скатился с высокой навозной кучи, пробил крышу и упал на моего лучшего племенного быка. Но вернусь к моим призерам. Вот это Буренка – бурая горная порода с верхнего Пенея. Дает пятнадцать литров молока в день. Нижняя часть живота и уши изнутри – белые. Ты мое золотце, сейчас тебя подою! И, наконец, Леди – черная красавица. Пять раз получала призы. Двадцать литров в день дает играючи! Гордость нашего элидийского молочного хозяйства. Но хватит. Разболтался. Пора нам с батраком приступать к работе.
Садятся. Авгий слева, Камбиз справа. Ласкают коров, которые существуют только в воображении публики.
Не балуй, Буренка.
Камбиз. Не балуй, Пеструха.
Начинают доить. Из глубины справа появляется Геркулес.
Геркулес. Авгий, у меня к тебе дело.
Авгий. Не балуй, Буренка.
Камбиз. Не балуй, Пеструха.
Геркулес. Шел к тебе по колено в дерьме.
Авгий. Очень жаль, что твой секретарь…
Геркулес. Пустяки. Это я сам зашвырнул его на твой сарай.
Авгий. Ах, вот как?
Геркулес. Со зла, что твой заказ принял.
Камбиз. Не балуй, Пеструха.
Геркулес. Я сотру в порошок весь твой чертов рай, всю твою дерьмовую республику.
Авгий. Не балуй, Буренка.
Геркулес. Ты видишь, я в бешенстве, а ты все доишь!
Камбиз. Проклятые мухи.
Авгий. Садись.
Геркулес. Куда, к коровам?
Авгий. Они тебя не тронут.
Камбиз. Подвяжи скамейку. (Швыряет ему скамейку.)
Геркулес привязывает скамейку.
Геркулес. Только этого не хватало.
Авгий. Это очень практично.
Камбиз. Удобно.
Авгий. Не балуй, Буренка.
Камбиз. Не балуй, Пеструха.
Оба невозмутимо продолжают доить.
Геркулес садится посреди сцены.
Авгий. Хорошее молочко.
Камбиз. Замечательное!
Оба окунают пальцы в подойник, облизывают.
Авгий. Хочешь попробовать?
Геркулес. Нет.
Авгий. Ну и не надо.
Геркулес (с возмущением). Оказывается, на уборку навоза нужна санкция водного управления.
Авгий. А ты как думал?
Геркулес. Вы тут все с ума посходили. Да меня сотня мамонтов не заставит идти к ним кланяться.
Камбиз что-то вылавливает в подойнике и швыряет в сторону.
Камбиз. Навозный жук в молоко попал.
Авгий. Пустяки.
Камбиз. Бывает.
Оба продолжают доить.
Геркулес. Ненавижу присутственные места.
Авгий. Я тоже. Но от них никуда не денешься. Водное управление тебя не задержит. Недели через две-три получишь разрешение. Но потом тебе придется зайти в иностранный отдел.
Геркулес. В иностранный отдел?
Камбиз. Не балуй, Пеструха.
Авгий. И еще в управление подземного строительства.
Геркулес (мрачно). В управление подземного строительства…
Авгий. Когда там оформишься, зайдешь в финансовое управление.
Геркулес(вытирает пот). Сидите в дерьме, а управлений у вас хватает.
Авгий. Именно потому.
Камбиз. Навозное управление у нас тоже имеется.
Авгий. Там тебе тоже придется отметиться. Мне самому тебя жалко, хотелось бы избавить тебя от этих хождений, но так уж постановило сегодня ночью Великое национальное собрание.
Геркулес. Когда в Фивах ко мне привязалось налоговое управление, я от тамошней ратуши камня на камне не оставил.
Авгий. Не балуй, Буренка.
Геркулес. А тут воображают, что я буду обивать пороги учреждений.
Камбиз. Не балуй, Пеструха.
Авгий. Если хочешь уважать наши законы, ничего другого тебе не остается.
Геркулес (упрямо). Вы же сами меня сюда затребовали для уборки навоза, я вас об этом не просил.
Авгий. Но ты принял заказ.
Молчание. Авгий и Камбиз спокойно доят.
Геркулес (устало). Эта страна лишит меня разума, все вокруг дышит теплой сыростью, я этого просто не выдержу.
Авгий (с достоинством встает и подходит к Геркулесу). Геркулес, тебя к нам вызвали по моему совету, – я ведь знал, что своими силами элидийцам никогда от навоза не избавиться. Кроме болтовни, у них ничего не будет. И вот ты здесь. Твоя неслыханная сила способна преобразить нашу страну. Но на этом моя миссия кончается. Больше я для тебя ничего сделать не могу. У элидийцев теперь есть возможность навести порядок в своем государстве, отныне все зависит только от них самих. Я не революционер. Я президент страны и обязан придерживаться ее законов. И тебя я тоже об этом прошу. Итак, не падай духом и смело вступай в борьбу со всеми управлениями. Представь себе, что ты сражаешься с чудовищами. Но не разрушай, а убеждай: ты ведь теперь наш пробный камень. Иди же, смири свой гнев, подчинись всему, что здесь считается необходимым, даже если это тебе и кажется нелепым.
Камбиз (тоже встает). Я Камбиз, батрак Авгия. И я тебе хочу дать совет, о Геркулес из Фив! Приступай сразу же к уборке, иначе тебе никогда не очистить страны. У нас еще никто не выигрывал боя с учреждениями. Сегодня же запруди обе реки и смой всю эту чертову Элиду в море. Пусть одна скала останется торчать. Никто этой страны не пожалеет. (Вновь садится и продолжает доить.) Не балуй, Корона.
Авгий. Прости, мне надо доить. (Также садится.) Не балуй, Леди.
Молчание. Геркулес отвязывает скамейку.
Геркулес. Я ведь человек добродушный, президент Авгий. Я хочу уважать ваши законы. Поэтому я отправляюсь в путь. В водное управление. (Уходит в глубь сцены.)
Авгий и Камбиз продолжают доить.
Авгий. Не балуй, Леди.
Камбиз. Не балуй, Корона.
X. На скале
На помосте в открытом шатре Деянира и Филей. Слева и справа – два других шатра.
Деянира.
Филей. Красиво ты говоришь.
Деянира. Это стихотворение Софокла.
Филей. Мы стихов не знаем. Нам язык нужен, только чтобы скотину покупать.
Деянира.
Землю, древнюю богиню,
Что в веках неутомима,
Год за годом мучит он
И с конем своим на поле
Всюду борозды ведет.
Муж, на выдумки богатый,
Из веревок вьет он сети
И, сплетя, добычу ловит:
Птиц он ловит неразумных,
Рыб морских во влажной бездне,
И стада в лесу дремучем,
И зверей в дубравах темных,
И коней с косматой гривой
Укрощает он, и горных
Он быков неутомимых
Под свое ведет ярмо.
Филей. Мне понятны эти слова. Человек должен быть хозяином земли.
Деянира. Для того человеку и дана земля, чтобы он мог укрощать огонь, ветер и море, дробить камни и воздвигать из них храмы и строить дома. Тебе бы хоть раз взглянуть на мою родину Фивы, на город с семью вратами и золотой крепостью Кадмеей.
Филей (робко). Ты любишь свою родину?
Деянира. Я люблю ее, потому что она создана человеком. Без него она бы осталась бесплодной пустыней, ибо земля слепа и жестока без человека. Люди ее оросили. Они уничтожили диких зверей. Теперь земля покрыта зеленью, на ней растут оливы, дубы, злаки и виноградники. Она дает человеку все, что ему нужно. В благодарность за его любовь.
Филей. Хорошо иметь родину, которую можно любить.
Деянира. Родину всегда нужно любить.
Филей. Но свою я любить не могу. Мы больше не владеем нашей землей. Она владеет нами. Мы под властью ее коричневого тепла. Мы заснули в ее конюшнях.
Деянира. Геркулес их очистит.
Филей. Я этого боюсь.
Деянира. Боишься?
Филей. Потому что мы не умеем жить без навоза. Потому что нам никто не покажет, на что способен человек, не научит нас свершать великие и благородные подвиги. Я боюсь будущего, Деянира.
Из глубины сцены, слева появляется Геркулес.
В руках у него громадный котел.
Геркулес. Бобы и говядина.
Филей ((смущенно встает). Мне пора идти. (Отвешивает поклон Деянире.) Прости. Уже поздно. Мне надо пригнать отцовское стадо. (Кланяется Геркулесу, краснеет и уходит в глубь сцены направо.)
Геркулес. Что с мальчиком? Он чем-то смущен.
Деянира. В жизни каждого мужчины бывают такие минуты, когда бобы и мясо ему кажутся тривиальными.
Геркулес. Не понимаю. Когда я впервые тебя увидел, я от восторга съел целого быка. (Разливает суп в две тарелки.)
Деянира. Новые препятствия?
Геркулес. Да те же, что и все эти месяцы.
Деянира. В управлении подземных работ?
Геркулес. Там тоже. А теперь еще в управлении по делам семьи. У них там опасения морального порядка. Тебя ведь каждый день посещает сын Авгия, а так как ты к тому же не вполне одета…
Деянира. Да тут же все свои!
Геркулес. Не считая элидийцев, которые засели на этих дубах и сутками с них не слезают.
Деянира. Ох! (Набрасывает на себя одежду.) Приятного аппетита.
Геркулес. Приятного аппетита.
Приступают к еде.
Деянира. Элидийское национальное блюдо.
Геркулес. Тоже который месяц его едим!
Деянира. Раньше добавляли сало.
Геркулес. Сала мы не можем себе больше позволить. Командировочные все истрачены.
Деянира. А аванс тебе не положен?
Геркулес. Финансовое управление возражает.
Деянира (вздыхает). Давай обедать.
Геркулес. Давай.
Продолжают есть.
Деянира. Геркулес!
Геркулес. Что, Деянира?
Деянира. А мы ведь здесь окончательно обнищали. Хуже, чем в Фивах.
Геркулес. Хуже.
Справа появляется директор Тантал.
Тантал. Перед вами стоит ваш спаситель, высокочтимый маэстро!
Геркулес (недоверчиво). Ты кто такой?
Тантал. Минос Аякс Радамант Тантал из Микен, директор элидийского государственного цирка.
Геркулес. Чего тебе надо?
Тантал. Маэстро! Разрешите сначала издать ликующий крик: моя жизнь в искусстве вступила в решающую фазу – встретились величайший герой и величайший директор цирка.
