Текст книги "Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Пьесы и радиопьесы"

Автор книги: Фридрих Дюрренматт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Доктор. Да, я ему сообщила.

Лина Розе. И он понял?

Доктор. Его теперь почти не интересует то, что происходит в мире.

Лина Розе. Фройляйн доктор, поймите меня правильно. Я познакомилась с ним в доме моего отца, когда он пятнадцатилетним гимназистом снимал у нас каморку на чердаке. Он был сиротой и беден, как церковная мышь. Я дала ему возможность сдать на аттестат зрелости и поступить на физический факультет университета. Мы поженились в тот день, когда ему исполнилось двадцать. Против воли моих родителей. Мы с ним трудились день и ночь. Он писал свою диссертацию, а я поступила на службу в транспортную контору. Четыре года спустя на свет появился наш старшенький, Адольф-Фридрих, потом и два других сына. Наконец появилась надежда получить профессуру и немного передохнуть, но тут Иоганн Вильгельм заболел, и его болезнь поглотила огромные средства. Чтобы прокормить семью, я поступила работать на шоколадную фабрику. К Тоблеру. (Украдкой смахивает слезу.) Всю жизнь я надрывалась как могла.

Все взволнованы.

Доктор. Госпожа Розе, вы – мужественная женщина!

Миссионер Розе. И хорошая мать.

Лина Розе. Фройляйн доктор, до сих пор я оплачивала содержание Иоганна Вильгельма в вашей лечебнице. Хотя это было мне совсем не по средствам, но Господь всегда приходил мне на помощь. Однако сейчас мои финансовые возможности исчерпаны. И я не смогу собрать необходимую сумму.

Доктор. Вполне понятно, госпожа Розе.

Лина Розе. Боюсь, вы подумали, будто я вышла за Оскара только для того, чтобы избавиться от забот об Иоганне Вильгельме. Но это не так, фройляйн доктор. Теперь мне стало еще труднее. С Оскаром в нашу семью приходят шестеро его сыновей.

Доктор. Шестеро?

Миссионер Розе. Шестеро.

Лина Розе. Оскар такой любящий отец. И теперь придется кормить девятерых детей, при том что Оскар отнюдь не двужильный, а жалованье у него нищенское. (Плачет.)

Доктор. Не надо, госпожа Розе, не надо. Не плачьте.

Лина Розе. Я так кляну себя за то, что бросила моего бедного Иоганна Вильгельма на произвол судьбы.

Доктор. Госпожа Розе! Вам незачем так убиваться.

Лина Розе. Его теперь наверняка придется перевести в казенную лечебницу.

Доктор. Отнюдь. Наш милый Мёбиус останется на вилле. Даю вам честное слово. Он привык быть здесь и нашел милых, приятных коллег. Не изверг же я, в конце концов!

Лина Розе. Вы так добры ко мне, фройляйн доктор.

Доктор. Ничего подобного, госпожа Розе, ничего подобного. Просто на свете существуют разные фонды. К примеру, фонд Оппеля для больных ученых, фонд доктора Штайнемана. Деньги просто валяются под ногами, и мой врачебный долг позаботиться о том, чтобы кое-что перепало вашему Иоганну Вильгельму. Так что вы можете отправляться на Марианские острова со спокойной совестью. Однако пора уже пригласить сюда нашего милого Мёбиуса. (Идет в глубину сцены и открывает дверь в комнату номер 1.)

Лина Розе в волнении вскакивает с места.

Дорогой Мёбиус, к вам пришли гости. Оставьте келью ученого затворника и выйдите к ним.

Из комнаты номер 1 выходит Иоганн Вильгельм Мёбиус, немного неуклюжий мужчина лет сорока.

Он робко обводит взглядом комнату, замечает Лину Розе, потом мальчиков и наконец миссионера Розе, долго смотрит на них непонимающим взглядом и молчит.

Лина Розе. Иоганн Вильгельм!

Мальчики (хором). Папа!

Мёбиус молчит.

Доктор. Мой милый Мёбиус, надеюсь, вы все-таки узнали вашу супругу.

Мёбиус(уставясь на Лину Розе). Лина?

Доктор. Картина мало-помалу проясняется, Мёбиус. Конечно же, это ваша жена.

Мёбиус. Здравствуй, Лина.

Лина Розе. Иоганн Вильгельм, дорогой, любимый мой Иоганн Вильгельм!

Доктор. Ну вот. С этим мы справились. Господа, если захотите еще немного со мной побеседовать, я к вашим услугам. Найдете меня в новом здании. (Уходит в левую дверь.)

Лина Розе. Это твои сыновья, Иоганн Вильгельм.

Мёбиус (растерянно). Трое?

Лина Розе. Ну конечно же трое, Иоганн Вильгельм. (Подталкивает мальчиков к нему.) Адольф-Фридрих, твой старший сын.

Мёбиус пожимает ему руку.

Мёбиус. Очень рад, Адольф-Фридрих, мой старший сын.

Адольф-Фридрих. Здравствуй, папочка.

Мёбиус. Сколько тебе лет, Адольф-Фридрих?

Адольф-Фридрих. Шестнадцать, папочка.

Мёбиус. И кем ты хочешь стать?

Адольф-Фридрих. Священником, папочка.

Мёбиус. Я вспомнил. Как-то раз я вел тебя за руку по площади Святого Иосифа. Солнце пекло, и тени были резко прочерчены. (Поворачивается ко второму сыну.) А ты… Как тебя зовут?

Вильфрид-Каспар. Меня зовут Вильфрид-Каспар, папочка.

Мёбиус. Тебе четырнадцать?

Вильфрид-Каспар. Пятнадцать. Я хотел бы изучать философию.

Мёбиус. Философию?

Лина Розе. Он необыкновенно развитой мальчик.

Вильфрид-Каспар. Я читал Шопенгауэра и Ницше.

Лина Розе. А вот и наш младшенький, Йорг-Лукас. Ему четырнадцать.

Йорг-Лукас. Здравствуй, папочка.

Мёбиус. Здравствуй, Йорг-Лукас, мой младшенький.

Лина Розе. Он больше всех на тебя похож.

Йорг-Лукас. Я хочу стать физиком, папочка.

Мёбиус (испуганно глядя на младшего сына). Физиком?

Йорг-Лукас. Да, папочка.

Мёбиус. Этого не следует делать, Йорг-Лукас. Ни в коем случае. Выбрось это из головы. Я… я тебе запрещаю.

Йорг-Лукас (растерянно). Но ведь ты и сам стал физиком, папочка.

Мёбиус. Мне тоже не следовало этого делать. Ни в коем случае. Я не сидел бы теперь в сумасшедшем доме.

Лина Розе. Что ты говоришь, Иоганн Вильгельм! Ты заблуждаешься. Ты живешь в санатории, а не в сумасшедшем доме. У тебя расстроены нервы, только и всего.

Мёбиус (качает головой). Нет, Лина. Меня считают помешанным. Все. И ты тоже. И мои мальчики. Потому что мне является царь Соломон.

Все смущенно молчат. Лина Розе решается представить Мёбиусу миссионера.

Лина Розе. Я хочу представить тебе Оскара Розе. Этой мой муж. Он миссионер.

Мёбиус. Твой муж? Но ведь твой муж я!

Лина Розе. Уже нет. (Краснеет.) Ведь мы развелись.

Мёбиус. Мы развелись?

Лина Розе. Ты же об этом знаешь.

Мёбиус. Нет.

Лина Розе. Фройляйн доктор Цанд тебе сообщила. Это точно.

Мёбиус. Возможно.

Лина Розе. И потом я вышла замуж за Оскара. У него шестеро сыновей. Он был пастором в Гутаннах, а теперь получил место на Марианских островах.

Миссионер Розе. Это в Тихом океане.

Лина Розе. Послезавтра мы садимся на пароход в Бремене.

Мёбиус молчит. Все растеряны.

Да. Вот как обстоят дела.

Мёбиус (приветливо кивает миссионеру). Рад был познакомиться с новым отцом моих мальчиков, господин миссионер.

Миссионер Розе. Я полюбил их всем сердцем, господин Мёбиус, всех троих. Господь поможет нам, ибо в псалме сказано: Господь пастырь мой, и не будет мне ни в чем нужды.

Лина Розе. Оскар знает все псалмы наизусть. И псалмы Давида, и псалмы Соломона.

Мёбиус. Я рад, что мои мальчики обрели столь достойного отца. Я был плохим отцом.

Лина Розе. Что ты такое говоришь, дорогой!

Мёбиус. Поздравляю от всей души!

Лина Розе. Нам уже пора.

Мёбиус. На Марианские острова.

Лина Розе. Пора прощаться.

Мёбиус. Навсегда.

Лина Розе. Твои мальчики необычайно музыкальны, Иоганн Вильгельм. Они так прелестно играют на флейте. Сыграйте папочке что-нибудь на прощанье, мои дорогие.

Мальчики. Хорошо, мамочка.

Адольф-Фридрих открывает портфель, вынимает флейты и раздает братьям.

Лина Розе. Присядь, мой милый.

Мёбиус садится за круглый стол. Лина Розе и миссионер Розе опускаются на диван.

Мальчики становятся в ряд посреди гостиной.

Йорг-Лукас. Что-нибудь из Букстехуде[15]15
  Букстехуде Дитрих (1637–1707) – датско-немецкий композитор и органист, один из предшественников И. С. Баха.


[Закрыть].

Адольф-Фридрих. Раз, два, три!

Мальчики играют на флейтах.

Лина Розе. Больше чувства, мальчики, задушевнее!

Мальчики играют задушевнее. Мёбиус вскакивает.

Мёбиус. Не надо! Прошу вас, не надо!

Мальчики растерянно прекращают игру.

Не надо больше играть. Прошу вас. Ради царя Соломона. Больше не играйте.

Лина Розе. Как же так, Иоганн Вильгельм! Отчего же.

Мёбиус. Пожалуйста, больше не играйте. Пожалуйста, больше не играйте. Пожалуйста, пожалуйста.

Миссионер Розе. Господин Мёбиус, именно царь Соломон порадовался бы игре этих невинных детей. Подумайте сами: ведь царь Соломон – автор псалмов, творец Песни песней.

Мёбиус. Господин миссионер. Я знаю Соломона в лицо. Он больше не тот великий царь в золотых одеждах, что воспевал Суламифь и юных косулей, пасущихся среди роз, он сбросил с плеч пурпурную мантию… (Внезапно бросается мимо своего перепуганного семейства к двери в свою комнату и распахивает её.) Нагой и вонючий, сидит он, скорчившись, в моей комнате, этот бедный владыка Истины, и псалмы его ужасны. Слушайте внимательно, господин миссионер, ведь вы так любите псалмы и знаете их все наизусть. Выучим-ка еще и этот. (Подходит к круглому столу и переворачивает его вверх ножками, забирается в середину и усаживается там.) Псалом царя Соломона для исполнения астронавтами.

 
Мы рванули в космос.
К лунным пустыням.
И погрузились в их пыль.
Без звука подохли
Уже там многие. Но большинство
Сварилось в свинцовых парах Меркурия
И растворилось в масляных пятнах Венеры,
И даже на Марсе нас пожирало Солнце —
Громоподобное, радиоактивное, желтое.
 

Лина Розе. Бог с тобой, Иоган Вильгельм!.

Мёбиус.

 
Юпитер, этот шар густой метановой каши,
Смердел на всю Вселенную
И так давил на нас своей мощью,
Что мы облевали весь Ганимед.
 

Миссионер Розе. Послушайте, господин Мёбиус…

Мёбиус.

 
Сатурн мы осыпали бранью,
А что потом – не стоит и вспоминать:
Уран, Нептун – сплошь
Серовато-зеленые льдышки,
На Плутон и Трансплутон полетели
Последние сальные шутки.
 

Мальчики. Папочка…

Мёбиус.

 
А мы уж давно перепутали
С Солнцем Сириус,
А Сириус – с Канопусом.
Отверженные, мы мчались вверх к глубинам глубин,
К неведомым, раскаленным добела звездам,
Не надеясь их в жизни достичь…
 

Лина Розе. Боже мой, Иоганн Вильгельм, дорогой!

Мёбиус.

 
Мы давно уже стали мумиями,
Покрытыми коростой нечистот.
 

Справа появляется старшая медсестра вместе с сестрой Моникой.

Старшая медсестра. Бог с вами, господин Мёбиус.

Мёбиус.

 
И на наших мертвых застывших рожах
Нет и тени воспоминания о живой дышащей Земле.
 

Он сидит неподвижно с застывшим, как маска, лицом между ножками перевернутого стола.

Лина Розе. Но дорогой мой Иоганн Вильгельм…

Мёбиус. Убирайтесь наконец на свои Марианские острова!

Мальчики. Папочка…

Мёбиус. Вон! И поскорее! На Марианские острова! (Встает с угрожающим видом.)

Семейство Розе в полном смятении.

Старшая медсестра. Пойдемте, госпожа Розе, и вы, мальчики, пойдемте, господин миссионер. Ему нужно успокоиться, вот и все.

Мёбиус. Вон! Убирайтесь все!

Старшая медсестра. Небольшой приступ. Сестра Моника побудет с ним и успокоит его. Всего лишь небольшой приступ.

Мёбиус. Выметайтесь же! И навсегда! На Тихий океан!

Йорг-Лукас. Прощай, папочка! Прощай!

Старшая медсестра уводит перепуганное, плачущее семейство в дверь справа.

Мёбиус (кричит им вслед). Не хочу вас больше видеть! Вы оскорбили царя Соломона! Будьте прокляты! Провалитесь вместе со своими островами в Марианский желоб на глубину в одиннадцать тысяч метров! И пропадите пропадом в самой черной дыре океана, забытые Богом и людьми!

Медсестра Моника. Мы с вами одни. Ваши родные вас уже не слышат.

Мёбиус удивленно сверлит взглядом Монику, наконец приходит в себя.

Мёбнус. Ах так, ну да, конечно. (Моника молчит. Он немного смущен.) Я и впрямь порядком вышел из себя?

Медсестра Моника. Да уж.

Мёбиус. Я не мог не сказать им правду.

Медсестра Моника. Видимо, так.

Мёбиус. И разволновался.

Медсестра Моника. Вы только делали вид.

Мёбиус. Вы видите меня насквозь?

Медсестра Моника. Но ведь вы уже два года на моем попечении.

Мёбиус (расхаживает по комнате, затем останавливается). Хорошо. Признаюсь. Я строил из себя сумасшедшего.

Медсестра Моника. Зачем?

Мёбиус. Чтобы навсегда распрощаться с женой и сыновьями. Навсегда.

Медсестра Моника. Таким ужасным способом?

Мёбиус. Таким гуманным способом. Если уж сидишь в сумасшедшем доме, то с прошлым лучше всего покончить, изобразив безумие. Теперь мои родные могут забыть обо мне с чистой совестью. Моя выходка навсегда отобьет у них охоту меня навещать. Как это отзовется на мне лично, не имеет значения, важна только жизнь за стенами этого дома. Изображать сумасшествие стоит громадных денег. И моя добрая Лина целых пятнадцать лет платила за меня совершенно немыслимые суммы, пора было положить этому конец. Да и момент оказался на редкость благоприятным. Царь Соломон открыл мне все, что должен был открыть, система всех возможных открытий завершена, последние страницы продиктованы, а тут и жена моя нашла себе нового мужа, благопристойнейшего миссионера Розе. Так что вы можете успокоиться, сестра Моника, теперь со мной все в порядке. (Хочет уйти.)

Медсестра Моника. Вы действуете вполне обдуманно.

Мёбиус. Я же физик. (Направляется к своей комнате.)

Медсестра Моника. Господин Мёбиус!

Мёбиус (останавливается). Да, сестра Моника?

Медсестра Моника. Мне нужно с вами поговорить.

Мёбиус. Пожалуйста.

Медсестра Моника. Это касается нас обоих.

Мёбиус. Давайте присядем.

Они садятся: она – на диван, он – в кресло слева.

Медсестра Моника. Мы с вами тоже должны попрощаться. И тоже навсегда.

Мёбиус (испуганно). Вы меня покидаете?

Медсестра Моника. Таков приказ.

Мёбиус. А что случилось?

Медсестра Моника. Меня переводят в главный корпус. Уже завтра здесь будут дежурить санитары-мужчины. Медсестрам вход сюда будет запрещен.

Мёбиус. Из-за Ньютона и Эйнштейна?

Медсестра Моника. Этого потребовал прокурор. А главный врач побоялась неприятностей и уступила.

Молчание.

Мёбиус (грустно). Сестра Моника, я страшно удручен. Я разучился выражать свои чувства, профессиональные беседы с больными физиками, моими соседями, вряд ли можно назвать человеческим общением. Я потерял дар речи, боюсь, что и душа моя онемела. Но я хочу, чтобы вы знали: с тех пор, как мы с вами познакомились, все для меня переменилось. А теперь, оказывается, это время миновало. Два года я был хоть немного счастливее, чем раньше. Потому что благодаря вам, сестра Моника, я нашел в себе душевные силы, чтобы достойно переносить свое затворничество и свою судьбу – жить в сумасшедшем доме. Будьте счастливы. (Встает и хочет пожать ей руку.)

Медсестра Моника. Господин Мёбиус, я не считаю вас… сумасшедшим.

Мёбиус(смеется, вновь садится в кресло). Я тоже не считаю. Но это ничего не меняет в моем положении. Моя беда состоит в том, что мне является царь Соломон. А ведь в мире науки нет ничего более возмутительного, чем чудо.

Медсестра Моника. Господин Мёбиус, а я верю в это чудо.

Мёбиус(растерянно глядит на нее). Вы верите?

Медсестра Моника. Да, я верю в царя Соломона.

Мёбиус. Вы верите в то, что он мне является?

Медсестра Моника. Да, и в это тоже.

Мёбиус. Каждый день и каждую ночь?

Медсестра Моника. Да, каждый день и каждую ночь.

Мёбиус. И что он открывает мне тайны природы? И связь всех вещей? И систему всех возможных научных открытий?

Медсестра Моника. Да, я во все это верю. И если вы мне скажете, что вам являлся и царь Давид со всеми своими придворными, я и в это поверю. Я просто знаю, что вы не больны. Я это чувствую.

Тишина. Потом Мёбиус вскакивает.

Мёбиус. Сестра Моника! Уходите!

Медсестра Моника (не вставая с места). Я остаюсь.

Мёбиус. Я не желаю вас больше видеть.

Медсестра Моника. Но я вам нужна. Ведь кроме меня у вас никого на свете нет. Ни одной живой души.

Мёбиус. Поверить в царя Соломона – это верная смерть!

Медсестра Моника. Но я вас люблю.

Мёбиус (растерянно смотрит на сестру Монику и вновь садится. Пауза. Потом тихо, упавшим голосом). Вы идете навстречу своей гибели.

Медсестра Моника. Я боюсь не за себя, я боюсь за вас. Ньютон и Эйнштейн – опасные люди.

Мёбиус. Я умею с ними ладить.

Медсестра Моника. Сестры Доротея и Ирена тоже умели с ними ладить. Но потом ушли из жизни.

Мёбиус. Сестра Моника. Вы признались мне, что верите мне и любите меня. Вы вынуждаете и меня сказать вам правду. Я тоже люблю вас, Моника.

Она неотрывно смотрит на него.

Люблю больше жизни. И поэтому вам грозит опасность. Раз мы любим друг друга.

Из комнаты номер 2 выходит Эйнштейн.

Он курит трубку.

Эйнштейн. Я опять проснулся.

Медсестра Моника. Но, господин профессор…

Эйнштейн. Я вдруг вспомнил.

Медсестра Моника. Но, господин профессор…

Эйнштейн. Ведь я задушил сестру Ирену.

Медсестра Моника. Не думайте больше об этом, господин профессор.

Эйнштейн (разглядывая свои руки). Смогу ли я еще когда-нибудь играть на скрипке?

Мёбиус поднимается, словно бы для того, чтобы защитить Монику.

Мёбиус. Ведь вы только что играли на скрипке.

Эйнштейн. Ну и как – сносно?

Мёбиус. Вы играли «Крейцерову сонату». Как раз когда здесь была полиция.

Эйнштейн. «Крейцерову сонату». Слава Богу! (Выражение его лица на миг светлеет, потом снова становится мрачным.) На скрипке я вообще-то не очень люблю играть, а трубку и вовсе терпеть не могу. Вкус у нее отвратительный.

Мёбиус. Ну, так и бросьте ее курить.

Эйнштейн. Не могу. Как-никак я же Альберт Эйнштейн. (Пристально всматривается в лица обоих.) Вы что – любите друг друга?

Медсестра Моника. Да, мы любим друг друга.

Эйнштейн в задумчивости удаляется в глубь сцены, туда, где лежала убитая медсестра, и рассматривает нарисованные мелом очертания ее тела.

Эйнштейн. Мы с сестрой Иреной тоже любили друг друга. Она готова была сделать для меня все, эта сестра Ирена. Я ее предупреждал. Я кричал на нее. Я обращался с ней как с собакой. Умолял ее бежать отсюда. Все тщетно. Она осталась. Хотела уехать вместе со мной в деревню. В Кольванг. Хотела выйти за меня замуж. Даже получила разрешение на это от фройляйн доктора фон Цанд. Тогда я ее задушил. Бедная сестра Ирена. Нет на свете большей бессмыслицы, чем то неистовство, с которым женщины приносят себя в жертву.

Медсестра Моника (подходит к нему). Вам сейчас лучше прилечь, господин профессор.

Эйнштейн. Можете называть меня Альбертом.

Медсестра Моника. Будьте же благоразумны, Альберт.

Эйнштейн. Будьте и вы благоразумны, сестра Моника. Послушайтесь вашего возлюбленного и бегите отсюда! Иначе пропадете. (Опять направляется к комнате номер 2.) Пойду еще посплю. (Исчезает за дверью своей комнаты.)

Медсестра Моника. Бедняга, совсем помешался.

Мёбиус. Но он по крайней мере убедил вас, что любить меня невозможно?

Медсестра Моника. Вы же не сумасшедший.

Мёбиус. С вашей стороны было бы благоразумнее считать меня сумасшедшим. Бегите отсюда! Испаритесь! Исчезните! Иначе мне тоже придется обойтись с вами как с собакой.

Медсестра Моника. Лучше обращайтесь со мной как с возлюбленной.

Мёбиус. Идите сюда, Моника. (Он подводит ее к одному из кресел, сам садится в кресло напротив и берет ее руки в свои.) Выслушайте меня. Я совершил тяжкую ошибку. Я выдал людям свою тайну, проболтался, что мне является царь Соломон. За это мне придется расплачиваться. До конца моих дней. Я это заслужил. Но вы-то не должны из-за этого страдать. Посторонние будут думать, что вы полюбили сумасшедшего. Вы навлечете на себя беду. Уйдите из этой лечебницы, забудьте меня. Так будет лучше для нас обоих.

Медсестра Моника. Разве я вам не желанна?

Мёбиус. Почему вы говорите со мной таким образом?

Медсестра Моника. Потому что я хочу с вами спать и рожать от вас детей. Знаю, что слова мои бесстыдны. Но почему вы на меня не смотрите? Разве я вам не нравлюсь? Правда, этот халат и чепец отвратительны. (Срывает с головы белую шапочку.) Я ненавижу свою профессию! Пять лет я ухаживала за больными во имя любви к ближнему. Никогда я не отворачивалась от них, всегда была рядом, я жертвовала собой для всех. Но теперь я хочу жертвовать собой для одного человека, жить для него, а не для всех. Я хочу жить ради любимого. Ради вас. Я буду делать все, что вы захотите, буду работать для вас день и ночь, только не прогоняйте меня! У меня ведь тоже нет никого на свете, кроме вас! Я ведь тоже совсем одинока!

Мёбиус. Моника, я вынужден вас прогнать.

Медсестра Моника (в отчаянии). Значит, ты совсем меня не любишь?

Мёбиус. Наоборот, я люблю тебя, Моника. О Господи, я люблю тебя, это и есть безумие…

Медсестра Моника. Почему же ты меня предаешь? И не только меня. Ты утверждаешь, что тебе является царь Соломон. Почему ты и его предаешь?

Мёбиус (крайне возбужден, хватает ее). Моника! Можешь думать обо мне что угодно и считать меня слабаком. Это твое право. Я недостоин твоей любви. Но царю Соломону я остался верен. Он ворвался в мою жизнь нежданно-негаданно, использовал меня, как хотел, изуродовал мою судьбу, но я не предал его.

Медсестра Моника. Ты в этом уверен?

Мёбиус. А ты сомневаешься?

Медсестра Моника. Ты думаешь, что тебе приходится расплачиваться за то, что ты рассказал о своих видениях. А может, ты расплачиваешься именно потому, что не стал бороться за то, что он тебе открыл.

Мёбиус (отпускает ее). Я… не понимаю тебя.

Медсестра Моника. Он поведал тебе систему всех возможных открытий. Борешься ли ты за ее признание?

Мёбиус. Но меня же все считают сумасшедшим.

Медсестра Моника. Почему ты так малодушен?

Мёбиус. Мужество в моем случае – преступление.

Медсестра Моника. Иоганн Вильгельм, я говорила о тебе с фройляйн доктор.

Мёбиус (уставился на неё). Ты говорила с ней обо мне?

Медсестра Моника. Ты свободен.

Мёбиус. Свободен?

Медсестра Моника. И мы можем пожениться.

Мёбиус. Боже мой.

Медсестра Моника. Фройляйн доктор фон Цанд уже все устроила. Правда, она считает тебя больным, но не опасным для окружающих. И думает, что твоя болезнь не передается по наследству. Она даже заявила, что сама куда безумнее тебя, и рассмеялась.

Мёбиус. Это очень мило с ее стороны.

Медсестра Моника. Она просто изумительный человек!

Мёбиус. Несомненно.

Медсестра Моника. Иоганн Вильгельм! Я согласилась занять должность медсестры в муниципальной клинике Блюменштайна. У меня есть сбережения. Так что бедствовать нам не придется. И мы сможем просто любить друг друга.

Мёбиус поднимается. В гостиной мало-помалу сгустились сумерки.

Разве это не чудесно?

Мёбиус. Конечно.

Медсестра Моника. Ты вовсе не рад.

Мёбиус. Все это так неожиданно.

Медсестра Моника. Я сделала и еще кое-что.

Мёбиус. Что именно?

Медсестра Моника. Я поговорила со знаменитым физиком профессором Шербертом.

Мёбиус. Он был моим учителем.

Медсестра Моника. Он тебя сразу вспомнил. И сказал, что ты был его лучшим учеником.

Мёбиус. О чем же ты с ним говорила?

Медсестра Моника. Он обещал мне, что прочтет твои рукописи и оценит их совершенно объективно.

Мёбиус. А ты сказала ему, что они надиктованы мне царем Соломоном?

Медсестра Моника. Разумеется.

Мёбиус. Ну, а он?

Медсестра Моника. Он рассмеялся и сказал, что ты всегда был ужасным шутником. Иоганн Вильгельм! Мы обязаны думать не только о себе. Ты – Божий избранник. Тебе являлся во всем своем блеске царь Соломон, ты приобщен к мудрости небес. Теперь ты должен неуклонно идти по пути, предуказанному чудом, даже если этот путь ведет сквозь насмешки и издевательства, сквозь неверие и сомнения. Но он ведет нас отсюда, из этой лечебницы, в широкий мир, не к одиночеству, а к борьбе. И я буду рядом, чтобы тебе помочь, чтобы бороться вместе с тобой, ибо небо, пославшее к тебе царя Соломона, послало тебе и меня. (Мёбиус неотрывно смотрит в окно.) Любимый мой!

Мёбиус. Что, любимая?

Медсестра Моника. Ты не рад?

Мёбиус. Я очень рад.

Медсестра Моника. Пора укладывать твои чемоданы. Поезд в Блюменштайн уходит в восемь двадцать. (Она скрывается за дверью номер 1.)

Мёбиус. Укладывать-то почти нечего.

Из комнаты номер 1 выходит Моника с пачкой рукописей.

Медсестра Моника. Вот твои рукописи. (Кладет их на стол.) Стало совсем темно.

Мёбиус. Да, теперь ночь наступает рано.

Медсестра Моника. Я зажгу свет. Потом уложу твой чемодан.

Мёбиус. Подожди. Подойди сначала ко мне.

Она идет к нему. Видны лишь эти два силуэта.

Медсестра Моника. У тебя на глазах слезы.

Мёбиус. У тебя тоже.

Медсестра Моника. Это от счастья.

Он срывает портьеру и набрасывает на нее.

Короткая борьба. Их силуэты больше не видны.

Потом наступает тишина. Дверь комнаты номер 3 открывается. В гостиную падает полоса света. В проеме двери стоит Ньютон в костюме своего времени.

Мёбиус подходит к столу и берет свои рукописи.

Ньютон. Что тут произошло?

Мёбиус(направляется к своей комнате). Я задушил свою сиделку Монику Штеттлер.

Из комнаты номер 2 слышатся звуки скрипки.

Ньютон. Эйнштейн опять играет на скрипке. Это «Прекрасный Розмарин» Крайслера. (Подходит к камину и достает из тайничка коньяк.)