Текст книги "Адрес: Центавр"

Автор книги: Фредерик Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

13

В комнате поселились страх, отчаяние и одиночество. То ли безвременье, то ли вечность и неутолимая жажда то ли жизни, то ли гибели. Смена дня и ночи не имела значения – разум, замкнувшийся на себя, то озарялся вспышками сознания, то погружался во тьму. Свернувшееся в клубок восприятие пробовало робко коснуться окружающего мира и тут же пряталось в темные уголки сознания. Она жила во вселенной, которая больше не существовало, просто никак не могла до конца исчезнуть.

И в ней не раздавалось ни звука. У искаженных чувств, трепещущих и неуверенных в себе, звуки могли вызвать ассоциации с мужским началом.

– Где? – шевелила губами Морин. – Где ты теперь? – Она не слышала собственного голоса. Поэтому перестала разговаривать.

Это было запрещено.

Крови, выталкиваемой сердцем, деваться было некуда, и она обреченно возвращалась обратно. Она сердито струилась по бесчисленным венам, бухая в ушах, и горела от кислорода, нагнетаемого легкими. Разум обратился внутрь. Для жизни не осталось места. Нарушилось равновесие.

Ноги коснулись пола, и она встала с кровати. Какое тяжелое тело. Трубка в груди надрывно сипела. Кислорода хватало, даже в избытке, но в теле не осталось заменителей тех гормонов, которые регулируют обмен веществ. Оно распадалась на части, его разрывали неуправляемые процессы диссимиляции клеток.

Она шла, пока не ударилась о стену. Нос свернуло на сторону, но из него не потекла кровь. Никто не отдал сосудам команды пролить несколько капель алой влаги. Она упала, поднялась и снова пошла, опять ударилась и упала.

Она никак не могла найти кого-то знакомого. Чуть позже осознала, что человек, которого ей так не хватает, – она сама.

Почему светло, когда не светит свет, и почему темно без ночи? Ее глаза забыли, что значит видеть. Она уселась на пол посреди комнаты и принялась теребить свой больничный халат, вытаскивая из ткани нитку за ниткой. Разум подсказывал ей, что пальцы не чувствуют, чем занимаются, но она уже ничему не верила. Она привыкла к мысленным трюкам. Трюков было так много, а мыслей так мало.

Она сидела и делала вид, что слушает слова, которых никто не произносил. Томно шевелила пальцами, разочарованно закрывала глаза и вытягивала губы в напрасном ожидании поцелуя.

Заглянул Кэмерон и тут же убежал, на ходу зовя Джерианн. Деградация шла быстрее, чем он ожидал. У них не оставалось трех недель. Может, даже трех дней.

Поприветствовав Анти кивком головы, Веббер продолжал работать, не обращая внимания на то, что она наблюдает за координацией его таких разных рук и ног. Это не мешало ритмичности движений. Анти перебралась на другую сторону, чтобы лучше видеть, чем он занимается, и тут вспомнила, зачем пришла.

– Так вот почему я не могу взять книгу. А что случилось?

– Ничего. Мы его демонтируем и переносим.

– Зачем? В нем же все книги.

Веббер склонился над разобранным роботом, отсоединяя контакты.

– Не знаю. Тебе лучше спросить у Доччи.

Он знал, зачем, но слишком увлекся работой. Ей мог бы объяснить Джордан, но тот отсутствовал. Анти прогулялась по библиотеке и не увидела никого, кто сообщил бы ей нужную информацию. Хуже всего то, что теперь, когда библиотекаря разобрали, книги получить нельзя.

Ее распирало любопытство. Анти знала, где найти Доччи – в гравитационном центре. Там он занял апартаменты, принадлежавшие раньше Фогелю. Астероид все больше и больше напоминал корабль, пункт управления которым переместился в гравитационный центр.

Большая часть гравитационных систем располагалась под землей. Когда Анти вошла в низенькое здание, то первым делом увидела сканер. Он изменился; последние следы кустарного производства исчезли. Его заключили в металлический корпус, соединенные вручную кабели сменили переключатели и циферблаты. Эти изменения внесла Нона, но переместить сканер решил Доччи. Анти задумчиво хмурилась: от гравитационного центра до того места, где Нона изначально собрала устройство, напрямую было недалеко, но потребовались значительные усилия, чтобы разобрать его и перенести по туннелям, тянущимся несколько миль, на поверхность астероида. Это не вязалось с тем, что говорила ей Джерианн.

Она нашла Доччи на несколько уровней ниже первого этажа, поблизости от места расположения гравитационного компьютера. Увидев Анти, он выпростал голову из самодельной ременной портупеи.

– Пришла помочь, Анти?

– Нет. Пришла с жалобой.

Доччи язвительно улыбнулся.

– Штаб-квартира по приему жалоб в другом заведении.

Он намекал на Джерианн, но Анти проигнорировала его слова.

– Помогла бы, если б умела, но я же невежда. А вы не пускаете меня к знаниям.

– В библиотеку?

– Ну да. Не могу получить ни одной книги.

Бросив взгляд на чертеж, над которым работал, Доччи неохотно выбрался из хитрого устройства, которое позволяло ему переносить свои замыслы на бумагу.

– Не останавливай работу из-за меня, – попросила Анти.

– Чертеж почти готов. Джордан сам закончит. – Доччи присел, но Анти осталась стоять, удерживая на голове воображаемую корзинку с фруктами. За годы, проведенные в бассейне, у нее испортилась осанка.

– Мне жаль, что пришлось разобрать библиотекаря, но доступ к книгам ты можешь получить. Я кое-что придумал.

– Спасибо, я уже догадалась. Вместо того, чтобы изучать математику, я должна лазать по штабелям книг? Здесь есть такие места, куда вообще никто не протиснется, не то что я.

– Именно так. Нам надо все перебрать, разместить на стеллажи, обучить несколько человек библиотекарскому делу.

– Тебе не кажется, что это расточительство – разрушить то, что прекрасно работало, а потом налаживать заново?

– Приходится, если хотим долететь до Центавра раньше, чем они. – Доччи мотнул головой вверх, намекая на преследователей.

– Но какой в этом прок? Библиотекарь всего лишь…

– И она захлопнула рот.

– Всего лишь банк данных? Это нам и нужно, чтобы скопировать работу их гравитационной установки. Конечно, сейчас память библиотекаря забита не тем, чем нужно, но это мы исправим.

– А по-другому никак нельзя?

– С нашими возможностями вовремя не успеем. Нона, наверное, смогла бы, но мы всего лишь люди.

– А что с ней случилось?

– Ничего. Если сумеешь заинтересовать ее работой над блоком управления, я отойду в сторону.

– А зачем он нужен? Нона сама блок управления.

– Сейчас да, но по целому ряду причин автоматический контроль лучше. Во-первых, мы не знаем, какой доли ее внимания он требует. Возможно, тяга вообще перестанет функционировать, если Нона по какой-то причине перестанет о ней думать.

– Но гравитация никуда не денется.

– Правильно. Но касается ли это ускорения? У нас нет возможности его измерить.

– Ты работаешь, исходя из предположений. Может случиться то, может случиться другое.

– Нельзя полагаться только на Нону, Анти. За нами погоня. А они используют автоматизированный блок управления.

Анти посмотрела на чертеж, изготовленный Доччи. Сплошные каракули.

– Ты в этом разбираешься лучше меня. Если считаешь, что нужно, значит, нужно. Мне кажется, что новый способ управления, что старый – разница небольшая.

– Прикинь, что мы имеем. Ядерный реактор, вырабатывающий энергию, гравитационные катушки и три компьютера. Один компьютер рассчитывает гравитацию для астероида. Другой вычисляет движущую силу. Третий, полагаю, активирует сканер. Нона чередует задания для каждого из них, и блок управления, который мы собираем, будет делать то же самое. Но у нас появится возможность делать то, чего не делает Нона: повсеместно снизить до минимума потребление энергии, а избыток направить на гравитационную тягу. Силу тяжести, свет, тепло, все персональные удобства мы урежем до предела.

Анти взлетела на несколько дюймов и отдала мысленную команду снова опуститься на пол.

– Вот что ты сделаешь, если эта штука заработает так, как тебе хочется.

– Именно так, Анти, – твердо ответил Доччи. – О Ноне тоже нужно позаботиться. Хватит ей приносить себя в жертву. Теперь мы сами справимся. Мы принимаем у Ноны эстафету.

Доччи демонстрировал способность принимать трудные решения. Он вел себя как крестоносец, отправившийся в трудный поход, и от своих спутников требовал такой же самоотверженности. Анти посмотрела ему в лицо и решила не задавать вопрос, с которым пришла.

– Звучит пугающе, но ты прав. Если есть шанс успеть туда первыми, то мы готовы на все. Чем я могу помочь?

– Реорганизуй библиотеку. Возьми помощников, которые могут протиснуться туда, куда ты не в состоянии. Прежде всего отбери тексты по медицине. Они могут понадобиться Кэмерону.

– Неблагодарная работа, – проворчала Анти. – Я пришла, чтобы читать книги.

Доччи улыбнулся.

– А я думал, что тебе надоел малоподвижный образ жизни.

– Надоел, но я соскучилась по книгам. Мне в бассейн приносили видео и музыкальные записи, но книги, устойчивые к кислоте, так и не научились делать. Наверное, из-за ограниченности спроса.

– Я разработал алгоритм, по которому ты будешь работать. Распредели книги по темам, жанрам и авторам, расставь по размерам и датам поступления. – И Доччи изложил Анти в подробностях всю последовательность процесса.

– Думаю, что сумею справиться, – сказала она неуверенно. – Но почему просто не начать сортировку с одного конца штабеля и двигаться к другому?

– Сначала тебе нужно отобрать все медицинские издания.

Что это – запоздалое раскаяние в том, что отказал Джерианн? Возможно, думала Анти, но Доччи не так прост. Что бы там ни было, но он всегда начинает с самого важного.

– Утомительная работенка, – пожаловалась она, собираясь уходить.

– Согласен. Но какими бы мы ни были и что бы ни создали в будущем, эта библиотека – все, что у нас осталось от человеческого наследия. И новых поступлений не предвидится.

– Иногда так хочется верить… – Начала Анти. – О, не обращай внимания на старую толстую женщину. – Она вышла, но через несколько секунд, когда Доччи снова взялся за чертеж, опять заглянула.

– Что, Анти?

– Можешь начинать экономию с меня. Я не против.

– Когда будет нужно, я это учту. Но, думаю, обойдемся. На питание компьютеров много энергии не нужно, да они и так все время работают. А когда гравитация упадет до четверти – ниже опускать мы ее не собираемся – тебе не потребуется это устройство. Получается, ты нам никак не мешаешь.

– Но если потребуется, я могу оставаться в бассейне.

У Доччи засветилось лицо, и он отвернулся к своему чертежу.

– При необходимости я тебя об этом попрошу, – повторил он.

Лишь убедившись, что попросит, Анти ушла. По-своему Доччи безжалостен, как и Джадд. Но у него другая цель, и сравнивать их – неверно. Силе вообще нелегко дать определение.

Библиотекарь напоминал угловатого металлического спрута, раскинувшегося на полу, чтобы обсохнуть. Доччи пробирался через щупальца из кабелей, внимательно осматривал работу своей команды. Присев возле Веббера, он наблюдал, как тот стыкует и подгоняет детали, коротко посоветовал что-то и перешел к следующему специалисту. Библиотекарь пока дремал, но опытным глазом Доччи видел, что робот почти готов вернуться к жизни и функционировать в качестве банка памяти.

Перемещая тело на руках, в помещении появился Джордан. Заслышав его, Доччи повернулся. Он знал, кого увидит, но, казалось, был слегка разочарован, что это оказался Джордан, а не кто-то другой.

– Барабан со звездной картой готов, – доложил Джордан, остановившись перед сплетением проводов. – Данные по большей части соседних звезд в нее включены. Конечно, все координаты даны с точки зрения наблюдателя с Земли.

– Это ничего. Компьютеры сделают перерасчет. – Мыском ноги Доччи подтолкнул к Вебберу инструмент, который искал астроном. – Что насчет перекрестных реле?

– Тоже готовы, можно подсоединять. Гарантирую, что станут передавать информацию с одного компьютера на другой так, что они даже не заметят.

– Хорошо. Следующий пункт – устройство распознавания импульсов. Прошлой ночью я размышлял о том, как сузить диапазон выбора. Идем, я тебе покажу. – Доччи подошел к столу, заваленному диаграммами, и ждал, пока Джордан перебирал листы. – Вот оно, – сказал он, когда у Джордана в руках оказался нужный набросок.

Молча изучив эскиз, Джордан наконец заявил:

– Ничего не получится.

– Почему? Это не трудно.

– Да. Но мы не можем управлять доставкой с Земли. У нас нет всех деталей. – Он почесал грудь. – Вот что я тебе скажу. Думаю, можно использовать всякий ненужный хлам и собрать нечто подобное. – Джордан взял карандаш и принялся быстро рисовать.

– Пойдет, – согласился Доччи, но внес несколько изменений и только после этого одобрил чертеж.

Джордан недовольно покосился на внесенные поправки.

– Зачем такие строгости? – спросил он, складывая лист. – Компьютеры не нужно так жестко контролировать. Они никогда не выходили из подчинения.

– Знаю, поэтому и не собираюсь предоставлять им такой возможности. Каждый сэкономленный ватт должен пойти на тягу, и больше никуда.

В глубине души Джордан сомневался, что это необходимо. Когда он думал об огромном ядерном реакторе, согревающем сердце астероида и приводящем его в движение, то представить себе не мог, что их способен обогнать обычный корабль, каким бы скоростным он ни был. Да, сейчас он двигался быстрее, но лишь потому, что они еще не подавали энергию на полную мощность. А когда подадут… Джордан пожал плечами, сунул чертеж в карман и направился к выходу.

В дверях он пропустил Джерианн.

– Привет, – бросил ей Джордан, торопясь уйти. Их отношения его не касались, и ему не хотелось быть рядом, когда рванет.

Джерианн поздоровалась с ним и задержалась возле двери.

– Мне можно войти?

– Конечно. Там нет таблички, что вход разрешен только электротехникам.

Веббер поднял голову, поморгал, глядя на Джерианн, и снова склонился над контактами. Лицо Доччи ничего не выражало.

– Мне нужно с тобой поговорить, – сказала Джерианн.

– Про Морин? Я уже слышал. Говори.

Она надеялась, что Доччи предложит пройти в более укромное место, но становилось очевидным, что он не хочет оставаться с ней наедине. И Джерианн не винила его.

– То, о чем я вчера просила, нереалистично. Это моя вина. У меня был целый месяц, чтобы подумать о подаче дополнительной энергии для синтезатора, но мне казалось, что я обойдусь. Я проявила недальновидность и не вправе рассчитывать, что ты бросишь то, над чем работаешь.

– Тебе не нужно извиняться. Мы все стараемся делать свою работу как можно лучше, и наступает конфликт интересов. На самом деле, я мог бы найти возможность и подключить дополнительную линию, если бы не считал, что это не более чем жест отчаяния и что ты понятия не имеешь, что с ней делать, с этой лишней энергией.

Самое неприятное заключалось в том, что Доччи говорил правду. Она вела себя импульсивно, подчиняясь чувству, что существует средство, которое поможет. Но ему следовало сказать, что он тоже был неправ, что блок управления надо было собрать еще несколько месяцев назад. И не имеет значения, что он тогда не знал о преследующем их корабле. Он должен был так сказать.

– Все кончено, – сообщила она. – Мы сделали все, что могли. Я думала, ты захочешь взглянуть на нее, пока есть такая возможность.

– В течение ближайших десяти часов я уйти не могу. Никто из нас не может. Если хотим получить хоть какой-то результат, надо закончить, – ответил Доччи, на взгляд оценивая объем оставшейся работы. – Подожди. Ты сказала, что я могу взглянуть на нее. Звучит так, словно ей лучше. – Он с надеждой посмотрел на Джерианн.

Покачав головой, девушка сказала:

– Вовсе нет. Мы прекратили давать снотворные, потому что они больше не действуют. Только сильные, самые сильные препараты мешают ей выбежать из палаты в поисках смерти.

Лицо Доччи приобрело землистый оттенок. В такие моменты его худое, как палка, безрукое тело казалось еще более хрупким.

– Приду, как только смогу. Мы уже вышли на финишную линию. – Он отвернулся и прошел мимо Веббера в дальний конец помещения, согнулся рядом с одним из техников, проверяя его работу.

Джерианн пыталась поговорить с ним, от него требовалось только выслушать, хотя бы вполуха. Никто никого не собирается винить. И Морин не стала бы, сохрани она хоть какую-то способность к суждениям. Со своего рабочего места, словно опутанный щупальцами механического спрута, на нее строго посматривал Веббер. Джерианн закусила губу и поспешила к выходу. Глаза у нее щипало, но и только. Тело не позволяло себе бессмысленно терять влагу.

Подгонять ассистентов не имело смысла. Навыков у них не хватало, а работа была ответственная. С самого начала они представляли себе всю важность того, чем занимаются, работали с предельной для себя скоростью и повысить производительность не могли. Когда Доччи сказал про десять часов, то про себя подумал, что потребуется как минимум восемнадцать.

И все же они справились за девять. Не потому, что это помогло бы Морин. Они знали, что не помогло бы. А потому, что… В самом деле, почему? Никто не требовал объяснений. Они не допускали ошибок; ничего не пришлось разбирать и переделывать. И эти в общем-то неподготовленные люди, поначалу то и дело обращавшиеся за инструкциями, путающиеся в подсказках и впадающие в ступор после очередного замечания, теперь, казалось, ловили на лету, что им нужно делать, и даже успевали выполнить задание раньше намеченного срока. Они быстро учились и все равно справились с работой, хотя не представляли, как с ней справятся.

Кабели больше не напоминали щупальца – их аккуратно убрали в шкаф блока управления, каковой ранее служил библиотекарем, а сам шкаф подвинули к стене. Вызвав Джордана и обсудив с ним детали, Доччи предоставил заканчивать работу его умелым рукам.

Доччи смертельно устал. Ему не хотелось видеть никаких умирающих, даже тех, кому он вынес приговор. Он брел один сквозь полумрак, и мечтал о прохладном ветерке. Но он его не заказывал, и воздух оставался неподвижным. Скоро энергии на циркуляцию воздуха они выделять не будут.

Анти встретила Доччи у ступеней госпиталя и поднялась вместе с ним.

– Я тебя ждала. Не хотела идти туда одна.

Они обменялись несколькими фразами и вошли. Население астероида вот-вот сократится. Может, уже сократилось. Все они знали, что такое смерть, не понаслышке, в то или иное время оказывались с ней совсем рядом, но не привыкли терять знакомых. Одна из тех, кому на роду было написано прожить сотни лет, их так и не проживет.

Заслышав приближение посетителей, из тихой палаты навстречу вышла Джерианн.

– Не знаю, что и сказать, – прошептала она. – Ах, нет, знаю. Хотелось бы мне иметь твое лицо, Доччи. Ты увидел бы, как оно сияет.

Лицо ее светилось от радости, не так, как у Доччи, конечно. Он посмотрел ей в глаза, но прочесть в них что-нибудь было трудно.

– Ты это сделала, – прошептал Доччи.

– Не знаю, зачем я говорю так тихо, – сказала она громче. – Теперь это не повредит. Нет, я не имею отношения к происходящему. Заходите и взгляните на нее.

Морин спала. Дышала еле заметно, но ровно, и механизм, заменявший легкие, функционировал почти неслышно. Кожа приобрела восковой оттенок, но не выглядела нездоровой. Горькие морщинки разгладились, лицо было расслаблено и словно радовалось жизни.

– Можете смело разговаривать, – подал из угла голос Кэмерон, склонившийся над анализатором. – Я ей вколол наркотик. Но мог этого и не делать. Похоже, она теперь будет спать, чем бы мы тут ни занимались.

– Спасибо, доктор, – сказал Доччи. – Нам повезло, что вы с нами.

– Мне повезло вдвое больше – наблюдать самое поразительное из всего, что я когда-либо видел. Коллеги не поверили бы. – Осторожно закрыв анализатор, он добавил. – Забыл, что у меня больше нет коллег.

– Тем более замечательно. Вся заслуга принадлежит вам.

– Боюсь, вы не понимаете. Я ничего не сделал, – сказал Кэмерон. – Просто с интересом и благоговением наблюдал, ничего больше. Морин спасла сама Морин.

– Как она сумела? – спросила Анти. – Ей не хватало мужских гормонов, процессы в организме вышли из-под контроля, протекали сами по себе. – Она приподнялась над полом, чтобы лучше видеть пациентку. Опровержением аргументов Анти служила сама Морин.

– Такое могло случиться только с инвалидом, – начала Джерианн, но Кэмерон перебил ее. Он заговорил сухим академическим тоном, как лектор, стараясь изложить им суть своего открытия.

– Вы знаете, как стали биокомпенсаторами. Сначала тяжелые повреждения, потом длительное лечение, помощь со стороны научной медицины, развитие невероятной сопротивляемости организма, о которой говорили столько раз. Без нее вы не выжили бы. Сопротивляемость сохраняется даже после того, как лечение завершено. В случае с Морин после прекращения приема гормонов все функции тела расстроились. И ей становилось все хуже, поскольку мы не могли произвести то, что нужно. У нее развилась сильнейшая лихорадка, а галлюцинации приобрели постоянный характер. В прежние времена по всему ее телу пошли бы раковые метастазы. К счастью, теперь мы очень легко справляемся с опухолями. Как бы то ни было, организм ее полностью разбалансировался, и состояние стремительно ухудшалось. В результате Морин грозила смерть, но тут в ситуацию вмешалось тело.

– Ясно. Но каким образом? – спросила Анти.

– Пока не знаю, но намерен выяснить, – ответил Кэмерон. – Когда я в последний раз проводил анализ, все нормальные гормоны у Морин присутствовали. Каким-то образом из уже имеющихся и вроде бы не подходящих для этой цели тканей тело построило новые органы и железы, которые поставляют организму необходимые для жизни вещества. Клетки организма одна за другой отказались погибать. Органы, нервы и ткани боролись с нарастающим хаосом. Тело в целом и по частям пыталось выжить, хотя и не было для этого приспособлено. И оно решило приспособиться. Нервы проложили новые пути в места, где их раньше не существовало, потому что там не было ничего, к чему они могли бы присоединиться. Но к тому времени, когда они туда доросли, некоторые специализированные клетки изменили свою специализацию.

Все клетки взрослого тела происходят от одной первоначальной и помнят ее, хотя прошло много времени. В бесчисленных клеточных поколениях, прошедших с момента зачатия, в постоянном процессе умирания и возрождения, из которых и состоит течение жизни, клетки сильно изменились, но пока не сложилась крайняя ситуация, изменения не носили необратимого характера.

В волокнах нервной ткани начали появляться утолщения – это были зародыши того, что позже стало давно утраченными железами. Еще где-то возникли утолщения в мускулах, к ним начали приклеиваться бродячие клетки, возникли новообразования, направленные на достижение определенной цели.

Тело остановилось на грани гибели, развернулось и пошло по пути выздоровления. Оно научилось заменять утраченное, а для того, что не могло создать, находило замену. Каждая клетка, орган, ткань, каждый нерв включились в великую битву – и победили.

– Спонтанная реконструкция, – подытожил доктор, коснувшись лба пациентки, которой не мог помочь, но имел возможность наблюдать. – Она начинается, когда отказывают искусственные регенеративные процессы. Я думаю… А впрочем, пока неважно. Предстоит огромный объем исследований, а сейчас никому ничего не хочу обещать. – И он задумчиво посмотрел на безрукое тело Доччи.

Клацая механической ногой и рукой, вошел Веббер.

– Я слышал, у нас хорошие новости, – весело сказал он. – Закончил работу, вот и решил заглянуть. – Он с восхищением смотрел на Морин. – Слушайте, не помню, когда она так выглядела.

На Морин действительно приятно было посмотреть, и не только потому, что она победила в борьбе со смертью. Губы стали пухлыми, лицо обретало цвет, а формы тела под простыней женственно изгибались.

– Завтра или через день можно будет выпустить ее на несколько часов из госпиталя, – сказал Кэмерон. – Новые функции становятся сильнее с каждой минутой. Теперь, после длительного уединения, ей нужно выбираться наружу.

– Я буду водить ее на прогулки, – вызвался Веббер.

– Не будешь, – возразила Джерианн. – В следующие несколько недель она должна общаться только с женщинами. Физиологически она снова здорова, но ментально пока чистая женщина. Навестишь ее, когда придет в норму, но не раньше.

– Значит, придется подождать, – согласился Веббер, но не расстроился.

Веббер уже ушел, а Джерианн дожидалась Доччи снаружи, чтобы поговорить наедине.

– Я хотела с тобой увидеться, – сказала она, едва Доччи вышел.

– В любое время. Ты знаешь, где меня найти.

– Знаю, но ты всегда работаешь.

– Надо делать дело, – твердо произнес он.

– Конечно. Я понимаю. Зайду, когда сумею. – Но про себя Джерианн решила, что не пойдет, пока Доччи сам не попросит об этом. Он никак не забудет ту сцену в лаборатории. Тут ее позвал Кэмерон, и она пошла назад в госпиталь к своей пациентке.

Доччи побрел в гравитационный центр. Мысли теснились в голове. Маленькие победы давались почти без усилий, хотя вопрос жизни и смерти отдельно взятой женщины нельзя считать незначительным. Но им предстоит дело, касающееся всех на астероиде, и оно будет неизмеримо труднее. Где сейчас находится тот корабль, что спешит достичь созвездия Центавра раньше них?