Текст книги "Адрес: Центавр"

Автор книги: Фредерик Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Бесполезно. – Доччи покачал головой. – Она достаточно часто оказывалась рядом с осциллографами и не проявила к ним никакого интереса – значит, ничего не почувствовала.

– А может, она сумеет по-настоящему писать, прямо на экране.

– Нона осталась той же, и ее интересы, я думаю, не изменились. Насколько нам известно, она не использует слова, мыслит механическими категориями. Гравитационный компьютер оказался первой достаточно сложной машиной, заинтересовавшей ее.

– Но ведь Нона всегда находилась рядом с компьютерами.

– Это не так. Она попала сюда годы назад, и хотя на доставившем ее корабле имелся компьютер, Нона была еще мала, чтобы использовать его. С тех пор ее содержали вдали от главных компьютеров, как и нас.

Джордан задумчиво раскачивался, опираясь на руки.

– Так она научилась всему, проведя с нами несколько часов на корабле?

– Несколько дней, – поправил Доччи. – Да. Это была ее единственная возможность. Она постигла странный язык, тот код, который сложный компьютер использовал внутри себя: включение, остановка; действие, бездействие; электронный поток данных; магнитная память, прокручивающаяся вперед и назад. Она постоянно слышала скрип тех стальных извилин, из которых состоял мозг вычислительной машины. Возможно, только компьютер мог ответить ей взаимопониманием. И все же Нона оставалась созданием из плоти, костей, желез, нервов и крови, текущей по венам в соответствие с непреложными и непостижимыми законами жизни.

Анти нетерпеливо плеснулась в своем бассейне. Кислотная волна перекатилась через край и упала на траву, тут же съежившуюся и почерневшую.

– Я сказала, что могу подождать, но не говорила, что ждать мне нравится. Почему бы вам двоим не заняться делом?

– Я раздумывал, с чего начать, – ответил Джордан. Он забрался на ремонтного робота, которого оставил себе. Кому-то это транспортное средство могло показаться неудобным, но Джордану годилось в самый раз.

Доччи поднялся на ноги; для него не существовало вопроса, с чего начинать. За что ни хватись, все надо начинать заново. В борьбе за свободу, в сопротивлении, оказанном охранникам, об этом как-то не думалось. Им придется многое пересмотреть, переориентироваться и изменить взгляды. Возможно, это самая сложная из задач, стоящих перед ними.

– Доброго пути, – крикнула Анти им вслед. Доччи оглянулся. Картинка казалась незабываемой: бассейн с Анти и Нона, сидящая словно в оцепенении под деревом. Одна временами ведет себя инертно, но творит чудеса, внешне не прилагая усилий. Другая исполнена неуемного желания жить, но вряд ли когда-нибудь встанет на собственные ноги.

Доччи спешил за Джорданом, стараясь не отставать. Он прибавлял шагу, но разрыв между ними увеличивался. Немного времени спустя пошел медленнее, на ходу стараясь оценить ущерб, причиненный охранниками и сейчас представший перед его глазами.

Судя по внешнему виду, разорили они многое, но почти ничего не уничтожили. Придется подремонтировать технику и частично разобранные постройки. Незначительность повреждений объяснялось тем, что генерал до последнего надеялся отыскать Нону и удержать астероид. Если бы это удалось, за бессмысленные разрушения пришлось бы отвечать. Можно сказать, им повезло, потому что охранники почти не причинили ущерба.

И все же их ожидают трудности. Они ожидали бы и здоровых людей, до которых инвалидам далеко. Экипировкой для экспедиции подобного рода они не располагают. Придется каким-то образом изобретать то, чего не хватает. Свет, тепло и функционирование энергетических установок обеспечивались автоматически. Запасы кислорода астероид способен восполнять почти самостоятельно. А вот с менее значимыми вещами возникнут проблемы. Какая-то часть продуктов питания на астероид всегда завозилась, но теперь поставок не будет. Их требуется заменить. Теперь, когда у них есть величайшее из благ – свобода делать то, что им хочется, можно обойтись без роскошеств.

Доччи сам был неплохим инженером, а способности Ноны вообще трудно переоценить. Они сумеют из ненужного оборудования создать то, что им требуется. Из двух разобранных ронов и ремонтного робота они построят невиданную ранее машину, которая решит продуктовую проблему, станет пополнять запасы воздуха или обнаруживать метеориты – все, что угодно, надо только подумать.

Джордан рискованно свесился с робота, на котором скакал.

– А где все? – крикнул он.

– Наверное, спят, – предположил Доччи.

– Спят, когда столько дел?

Возобладала привычка. Механизмы астероида продолжали функционировать так, как их настроили. Освещение в куполе говорило о том, что наступила ночь, и все отправились спать. Но теперь их жизнью управляли не часы, дни и недели, а одна лишь необходимость.

– Мы это изменим, – сказал Доччи. – Почти со всеми из нас обращались как с инвалидами, и мы в это поверили. Разделимся на группы, и с этого момента кто-нибудь будет бодрствовать, работая или наблюдая, или то и другое вместе.

Понятно было, что он имеет в виду. Космос пуст, но до какой степени? Район возле Солнца достаточно исследован, но что лежит за ним? Между Солнцем и Альфой Центавра могут встретиться такие массы вещества, которые раздавят астероид. Надо принять меры предосторожности.

Словно желая компенсировать чужое бездействие, Джордан погнал машину вперед. Внезапно он остановился, поджидая Доччи. Глядя вниз, Джордан заявил:

– Вот одна из любительниц поспать. Если только с ней ничего…

Доччи посмотрел на лежавшую. То была одна из Нон, еще не успевшая удалить макияж. Косметолог сделала свою работу добросовестно, и Доччи не мог определить, кто эта женщина. Ее сходство с Ноной казалось пугающим. Тело свернулось в неудобном положении; становилось понятно, что здесь она оказалась не случайно.

Спустившись с робота, Джордан пощупал у нее пульс.

– Бьется, – сообщил он и внимательно осмотрел тело. – Ничего не видно, – сказал он, наконец. – Я подумал, это охранники сделали, но нет ни переломанных костей, ни, насколько я понимаю, внутренних повреждений. Ей требуется осмотр врача.

Доччи встревожился, лицо его засветилось. Теперь им предстояло обходиться без врачебной помощи. Эпидемий они не боялись: астероид находился в изоляции, их тела проявляли феноменальную устойчивость к заболеваниям, а имевшиеся в запасе антибиотики могли справиться с любой известной инфекцией. Но здесь они столкнулись с тем, чего не ожидали.

– Среди нас должны быть женщины, работавшие раньше медсестрами, – сказал Доччи. – Нам лучше найти их.

– Где? – проворчал Джордан. – Помощь ей нужна сейчас.

Он был прав; девушка ждать не могла. Трудность заключалась в том, что многие пациенты страдали особенными недугами. Лекарство, спасавшее одного, могло убить другого. Следовало установить личность девушки, прежде чем что-нибудь предпринимать. Нанесенный грим позволил им вырваться на свободу, но сейчас он мешал.

– Ты можешь удалить камуфляж? – спросил Доччи у друга.

– Без той вязкой гадости, которую они таскают в своих косметических наборах? Вряд ли. Я ей лицо до костей сотру.

Перевозка девушки без оказания первой помощи могла стать смертельно опасной; но как ее оказать, эту помощь? Сама она наверняка знала; каждый пациент астероида знал. Все они являлись экспертами по своим болезням и могли детально изложить предписания, диеты, физические упражнения и точный перечень того, что им надлежит делать для сохранения здоровья.

Джордан осторожно встряхнул девушку. Она не отреагировала. Тогда он встряхнул сильнее. Девушка пошевелилась, захлопала ресницами и что-то прошептала.

– Спроси, кто она, – велел Доччи, но это оказалось невозможно. У девушки уже кончились силы, и она опять потеряла сознание.

– Не отвечает, – беспомощно произнес Джордан. – Она прошептала одно слово – «пища». И все.

Пища. Доччи опустился на колени рядом с бесчувственным телом, чтобы проверить свою догадку. Вблизи он увидел, что кожа у нее необычайно гладкая и блестящая. Лицо, руки, ноги, даже ладони, а если снять одежду, то и там они увидят то же самое. Состояние кожи и упоминание пищи подсказали Доччи все, что требовалось знать. Перед ними лежала Джерианн, первая девушка, добровольно заменившая Нону – и первая пострадавшая.

Он достаточно точно мог представить себе, что случилось. Когда Кэмерон понял, кто она такая, ее посадили под стражу и оказали медицинскую помощь. Как только возобновились поиски, и охранников отослали, она сумела убежать и спрятаться. Но пряталась слишком долго и выбилась из сил, очевидно, пытаясь добраться до госпиталя.

Голодный обморок, вот и все, но в ее случае он мог иметь гибельные последствия. Без пищеварительной системы Джерианн всегда находилась в двух шагах от голодной смерти.

– Поднимай ее. Джерианн это не повредит, – сказал Доччи. – И давай быстро в амбулаторию.

Джордан погрузил бесчувственную девушку на верхнюю панель ремонтного робота, обернул щупальцами и закрепил их, чтобы Джерианн не свалилась. Сам уселся рядом, нажал на пульт управления и включил повышенную скорость, выжимая все из импровизированной кареты скорой помощи.

Доччи не успел сильно отстать и появился в госпитале вскоре после Джордана с его пассажиркой. Амбулатория располагалась на первом этаже, так что робот подкатил прямо к двери. Джордан слез и взял Джерианн на руки.

В амбулатории на самом деле почти ничего не сломали. И это поражало, учитывая то, насколько тщательно охранники обыскивали женщин. Но некто с черным чувством юмора разбросал все медицинские препараты, и они валялись на полу в полном беспорядке. В сложившейся ситуации это оказалось даже хуже, чем переломанное оборудование.

Доччи посмотрел на этот хаос, потом на Джерианн, и лицо его исказилось.

– Оно должно быть где-то здесь, – сказал Джордан.

– Но как нам его быстро найти?

– Посмотри, есть на них надписи или символы.

Склонившись, Джордан начал быстро, но очень осторожно, перебирать лекарства. Они не знали, для чего предназначались эти препараты, но каждый являлся драгоценностью. Кто-то мог и должен был его употребить, и в конце концов они разобрались бы, кому что прописано.

– Никаких имен, – сообщил Джордан, продолжая искать.

Этого Доччи и боялся, но взял себе на заметку на будущее: на лекарствах должны быть имена, чтобы в случае такого вот беспорядка знать, кому они предназначены. Должно быть, в этом госпитале привыкли к расхлябанности.

– Как насчет символов? – быстро спросил он.

– Кажется, что-то есть. Не пойму, что они обозначают. – Тут Джордан просиял. – Можно посмотреть в папках с документами.

Доччи нагнулся. Он уже заметил, в каком состоянии документация.

– Без толку. Папки тоже повсюду разбросаны. – Со стороны охранников это было проявлением бессильной злобы, но не помогло им отыскать Нону.

Джордан перестал рыться в кучах бутылочек, капсул и склянок.

– Значит, нужно отправляться за помощью, – медленно произнес он. – Должен же кто-то знать, как выглядит то, что она принимает.

Он не мог сдаться просто так и приговорить девушку к смерти. А без оказания помощи уже через несколько минут ей грозила гибель. Существует грань, за которую тело не способно переступить, не получив серьезных или смертельно опасных повреждений. Когда друзья нашли девушку, она уже находилась подле этой грани. Доччи принялся лихорадочно перебирать все, что знал о Джерианн, и понял – знает совсем немного. Инвалидов насчитывалось около тысячи, знать подробности обо всех он не мог.

Во-первых, она никогда не пила и не ела. Все необходимое Джерианн получала медицинским путем. Поэтому кожа у нее такая чистая и ухоженная. Это не отражение внутреннего состояния организма, а необходимое условие способа введения питательных веществ. Оно может подсказать, что делать.

Какой-нибудь пациент мог бы понять все сразу. Но инвалиды отличались друг от друга, делились на группы и подгруппы с характерными недугами. Заболевания варьировались столь широко, что очень немногие могли знать о чужих нуждах. Джерианн в каком-то смысле была уникальна.

– Кажется, мы сумеем определить, что ей нужно. Ищи самые большие капсулы, – сказал Доччи.

– Понимаю, о чем ты думаешь, но это невозможно. – Джордан развел руками, показывая, насколько непосильна поставленная задача. – Она таким образом получает всю необходимую пищу и воду, значит, и упаковка должна быть самой большой. Но которая? Некоторые препараты действуют на протяжении недель. Они могут содержаться даже в больших капсулах, чем ее питание.

– Все проще, чем тебе кажется. Не знаю, что ей назначено, но она должна принимать это по крайней мере пять раз в день, и объем будет солидный. Не могут же ей вводить пищу путем инъекций – это слишком больно, да и неудобно.

– Капсулы поглощения, – объявил Джордан. – Почему бы не остановиться на них? Тогда наша задача упростится.

– Не будь таким уверенным. Их применяют и для других пациентов, – предупредил Доччи.

Джордан расчистил вокруг себя место и уже отбирал препараты. На первый взгляд могло показаться, что препараты абсорбции содержатся в обычных капсулах, но это оказалось не так. Они не имели правильной формы и на ощупь были мягкими, как человеческая плоть. Фактически, ею и являлись. При правильном применении препараты растворялись в теле пациента.

Далее, с одной стороны у них имелась тонкая пленка. После ее удаления открывшееся вещество прикладывали к коже, а потом уже только хирург мог его удалить.

Джордан с сомнением рассматривал отобранные им абсорбционные капсулы, лежавшие возле Джерианн.

– Какие же из них? – с досадой спросил он. – Выглядят все одинаково.

На самом деле капсулы слегка различались по форме и размеру, а человек, их применяющий, смог бы узнать свой препарат. Какой-нибудь пациент мог подсказать, что именно принимает Джерианн, потому что в подобных вопросах они наблюдательны. Но рядом никого из знакомых девушки не оказалось, и сожалеть об этом толку не было.

– Надо продолжать поиски, – вздохнул Джордан, разворачиваясь к груде лекарств, которую уже перебрал.

Все оказалось не так просто, как они рассчитывали, но об этом они могли заранее догадаться. Абсорбционные капсулы считались вещью дорогостоящей и трудоемкой в изготовлении, производили их в ограниченном количестве по мере необходимости. На астероиде, быть может, не было другой такой зависимой пациентки, как Джерианн, так что среди отобранных препаратов должна была находиться хотя бы одна доза из пяти суточных.

– Ничего ты в этой куче не найдешь, – резко сказал Доччи. – Ты ее уже всю перебрал, я сам видел.

Джордан остановился; он не спорил.

– И что будем делать?

– Упрощать. Перебери то, что отложил, оставь штук пятнадцать. – Доччи подумал, что в своем нынешнем состоянии Джордан успеет окинуть взглядом десятка полтора препаратов, не больше. Может, увидит то, что ей надо, а нет – так нет.

Джордан перебрал лекарства, осторожно перекладывая их с места на место и внимательно осматривая.

– Вроде так, – сказал он Доччи, закончив.

– Оно должно быть среди них, – вымолвил Доччи. Он очень на это надеялся. И Джордан тоже. Капсулы лежали возле Джерианн. Некоторые размером с кулак взрослого мужчины, и все равно казалось удивительным, что в них находится все необходимое для жизнедеятельности человеческого организма. Может, на четверть суток или на шестую их часть. Должно быть, она постоянно испытывает чувство голода, подумал Доччи. При ней не стоит говорить о еде.

Джордан осторожно посадил девушку, придерживая, чтобы она могла увидеть капсулы, и, взглянув на Доччи, принялся слегка похлопывать ее по щекам. Джерианн пребывала в глубоком обмороке. Он ударил посильнее; девушка судорожно вздохнула.

– Которая из них? – быстро спросил Джордан, как только она открыла глаза.

Ему показалось, что Джерианн сделала знак глазами в сторону одной из капсул, и Джордан сразу схватил ее.

– Эта?

Но девушка уже уронила голову, не отвечая. Джордан снова уложил ее и вытер ладонь о свой наряд.

– Она посмотрела на это, – произнес он, не глядя на Доччи.

Так и было, но означал ли взгляд узнавание или что-то еще?

– Я видел. Давай, используем его.

– Мне его стерилизовать или что-то еще?

Джордан тянул, потому что не чувствовал уверенности. Но откладывать введение препарата они уже не могли, даже если ошиблись в выборе. Может выйти так, что человек в диабетической коме получит сахар, и это просто быстрее прикончит его. И все-таки приходилось идти на риск. На самом деле друзья нашли Джерианн не так уж давно, пять или десять минут назад. Весь вопрос в том, как долго она там пролежала.

Отрицательно покачав головой, Доччи пояснил:

– Капсулы поглощения применяются в любых условиях. Без прокалывания и впрыскивания вирусы не могут проникнуть и причинить вред. Капсулы самостерилизуются.

– Я забыл, – признался Джордан. – Куда ее приложить?

– Куда угодно. Хотя, возможно, на бедро. Быстрее всосется, Джерианн долго не получала питания.

Задрав девушке юбку, Джордан осторожно снял пленку с одной стороны капсулы, стараясь не коснуться содержимого. Без защитного покрытия оно принялось сокращаться, ритмично пульсируя. Изменилась и форма препарата; больше всего теперь он напоминал гигантскую амебу. Джордан быстро приложил дрожащую влажную субстанцию к бедру Джерианн. Вроде бы не живое, содержимое капсулы обладало способностью двигаться; оно переместилось на четверть дюйма, приклеилось и замерло, став одним целым с Джерианн, ее плотью. Теперь они уже не смогли бы избавить девушку от этой субстанции, независимо от того, правильный сделан выбор или нет. Вещества из псевдотела проникли в организм Джерианн через бесчисленные поры безо всякого прокалывания. Неудивительно, что кожа ее сверкала – пять раз в день питательные вещества поступали через участок площадью в десять-пятнадцать квадратных дюймов. За короткий период времени вся кожа обновлялась. Но безукоризненно чистые кожные покровы дались Джерианн дорогой ценой. Очень дорогой ценой.

Джордан вытер пот со лба.

– Мы заметим какой-нибудь результат? – спросил он озабоченно.

– На это потребуется время, – ответил Доччи. – Пока препарат попадет в кровь, дойдет до мышц, желез и мозга. Но если в течение минуты не увидим положительных сдвигов, можно считать, что ошиблись.

И они стали ждать.

8

Доччи плюхнулся в кресло, обводя лабораторию удовлетворенным взглядом. Переучет медикаментов шел полным ходом; один за другим препараты идентифицировались, проверялись имевшиеся в наличии запасы. Все оказалось не так уж плохо, как поначалу казалось. Инвалиды были почти полностью обеспечены.

Подошла еще одна проверяющая. Доччи смутно помнил ее – видел раньше, и только. Не знал, кто она и чем занимается. Если только он не ошибался, руки у женщины имелись свои, ноги тоже – несколько тяжеловатые, но достаточно стройные. Если где и применили пластиковые ткани, то, очевидно, только на ее лице – оно обладало каким-то неестественным мрачным очарованием, выражение его не менялось. Должно быть, пластические хирурги оказались бессильны или перестарались.

– Мы закончили, – произнесла женщина ровным гортанным голосом. Он тоже казался мрачным, и чувствовалось, что это ее обычный тон.

– Что? – переспросил Доччи. – Ах, да, вы перебрали биопрепараты. Все идентифицировали? – Он вспомнил ее имя – кажется, Морин.

– Все, что определили. Осталось несколько упаковок; никто не знает, что это такое. Думаю, они бесполезны или еще хуже. Их надо уничтожить.

В любое другое время такое заявление Доччи счел бы правильным. Но сейчас следовало сохранить препараты даже неизвестного назначения.

– Берегите их, Морин. Рано или поздно они могут кому-то пригодиться.

– Все уже здесь побывали. Вы просто не знаете, как они бросились сюда, услышав, что охранники разорили амбулаторию. – Она слегка презрительно улыбнулась.

Доччи засомневался, что выражение ее лица объясняется пластическим вмешательством; если так, то его все-таки провели, и очень искусно, раз она безо всякого труда способна улыбаться. Хотя выражение кажется достаточно унылым. Интересно, как долго она может носить эту хмурую маску?

– Будьте снисходительны, Морин. Конечно, люди озабочены. Одним медикаменты нужны, чтобы лучше жить, другим – чтобы жить вообще.

– Знаю, – ответила она. – Я лично контактирую со всеми дефектными.

Морин разбирается в вопросе лучше него, это Доччи понял. Среди инвалидов сложились своеобразные братства по заболеваниям, а среди них – группки по степени их тяжести. Пациентов объединяла общая природа их недугов. Возможно, Морин относилась к одной из таких групп или знала кого-то, к ней принадлежащего. Последнее казалось более вероятным, как так выглядела она вполне нормальной.

– Как вы можете объяснить тот факт, что некоторые препараты оказались невостребованными? – спросил Доччи – Если все здесь побывали, ни одного безымянного лекарства не должно остаться.

– Они постоянно экспериментировали, – сообщила Морин.

– Кто?

– Врачи. Они проверяли на нас свои идеи, и если мы выживали, использовали новые лекарства для нормальных людей.

В ее словах, несомненно, содержалась доля истины. И это горько было осознавать, хотя Земля и все связанное с ней осталось далеко позади.

– Не вините их, – сказал он с легкой укоризной. – Им приходилось заниматься этим.

– Вы ничего не знаете, – возразила Морин. – Ладно, я всего лишь сообщаю, что остались препараты, и нам неизвестна область их применения. В любом случае, они заменяют те лекарства, которые использовались до недавнего времени. Только мы не знаем, для кого каждое из них предназначено.

Дело принимало гораздо более серьезный и даже опасный оборот. Доччи поднялся.

– Значит, у нас не хватает опознанных биопрепаратов. Сколько именно?

– Мы точно не подсчитывали. Тридцать или сорок.

Небольшое количество от общего числа. Но тридцать или сорок инвалидов? Некоторые из них серьезно больны, зависят от лекарств, которые теперь неизвестно, к кому применять. У людей, организм которых не способен самостоятельно усваивать кальций, возникнут проблемы, хотя не так быстро, как у тех, кому не хватает, например, железа.

– Мы все разузнаем, – заявил Доччи с напускной уверенностью. – Здесь должны быть записи, там и посмотрим. – Записи велись, возникал только один вопрос: насколько они полные после погрома, устроенного охранниками? – Вы знаете, где они хранятся?

Женщина покачала головой, на лице снова появилась мрачная улыбка.

– Хотелось бы знать, – горько ответила она.

Доччи поразился ее тону.

– Почему? – Ему тоже требовалось знать, но он пока не испытывал таких сильных эмоций.

– А вы разве не поняли? Я одна из них.

Доччи не сразу понял и хотел переспросить, но тут до него дошло, что Морин тоже относится к дефектным, и в ее теле отсутствуют какие-то физиологические элементы. Более того, она относилась к тем пациентам, биопрепараты которых не были идентифицированы.

– Не волнуйтесь. Потребуется время, чтобы разобраться, но в течение нескольких дней все наладится.

– Вы уж постарайтесь. – В голосе ее звучала не то что угроза, но какой-то намек, пока недоступный пониманию Доччи.

Он не успел остановить женщину, когда она начала стягивать платье. Первое, что он понял – она не дышит, и никогда не дышала. Платье вздымалось, как при дыхании, воздух поступал и выходил тела независимо от того, спала она или бодрствовала, но не через легкие, которые у Морин отсутствовали, а благодаря механизму, спрятанному в груди. Именно он снабжал кровь кислородом. Устройство как-то связали с речевыми центрами, чтобы часть воздуха по сигналу нервных окончаний поступала в гортань. Вероятно, этим и объяснялся странный гортанный тембр ее голоса.

Морин показала на одну из вибрирующих трубок.

– У меня не только легких не хватает. Всякий человек, мужчина или женщина, вырабатывает и мужские, и женские гормоны, только в разных количествах. Кроме меня. Я не произвожу мужских гормонов.

Пристально глядя на Доччи, она продолжила высоким голосом, в котором смешались ужас и еще что-то:

– Вы понимаете, что это значит? Без инъекций я через несколько месяцев полностью стану женщиной. Стопроцентная женщина – и больше ничего.

Доччи показалось, что она становится все более женственной прямо у него на глазах, и он поспешно отвел взгляд. Теоретически, существо с таким перекосом в гормональной сфере должно выглядеть отталкивающе, но Морин это не касалось. Скорее, она вызывала трогательные чувства.

Если организм будет вырабатывать только женские гормоны, это убьет ее. Но за какой срок? Ее оценку – несколько месяцев – Доччи мог считать произвольной. Разыгрывая перед ним сцену, Морин назвала первое, что пришло в голову, стараясь вызвать жалость.

– Тебе повезло, Морин, – сказал Доччи, поймав себя на том, что снова против собственной воли смотрит на нее. – Здесь хватает народу, и мужчин, и женщин, которые могут стать твоими донорами. Должен существовать способ извлечения нужных тебе гормонов из крови. Может, наша медицинская техника и не совсем совершенна, но мы справимся. Запомни это.

– Я запомню, а ты? – произнесла она, приоткрыв губы, словно хотела вздохнуть.

У Доччи появилось неприятное чувство, что она имеет в виду нечто совсем другое, не имеющее отношения к его словам. Похоже, Морин вообще его не слушала. Чисто мужская или женская особь просто не может существовать, но если существует, то это уже не человек. Для человека важны жизнь или смерть, а для абстрактной чисто женской особи имеет смысл только одна важная вещь.

Он поднял взгляд и увидел, что Морин стоит совсем близко.

– Мне страшно, – произнесла она и прижалась к нему, стараясь не пережать трубку, через которую входил и выходил воздух. – Я не хочу стать такой, – прошептала Морин. – Но если это случится, пожалуйста, помоги мне. – Близость к ней ошеломила и ужаснула Доччи.

Наконец Морин отстранилась. Из ее глаз исчез страх, сменившись каким-то другим выражением. Доччи вдруг понял, что в глубине души она уже обдумывает тот момент, когда перестанет быть человеком. Наверное, это подобно смерти – из мыслящей рассуждающей личности превратиться в существо, способное реагировать только на один раздражитель.

– Мы позаботимся, чтобы с тобой ничего не случилось, – не очень уверенно сказал Доччи. – Возможно, придется подождать, но не долго. Мы найдем решение.

Морин пристально смотрела на него, и Доччи понял, что его слова женщину не убедили. Он прочистил горло.

– Ты знаешь это место, как никто. Осмотрись здесь, попробуй найти дубликаты медицинских карт. Может, в них найдется ключ к использованию новых препаратов. – Пока он говорил, лицо Морин обрело осмысленное выражение. Потом оно снова исчезнет, и так будет повторяться с сокращающимися интервалами, пока они не скорректируют гормональный баланс. Доччи не знал, насколько глубоко она может погрузиться в сумеречное состояние без вреда для рассудка, да и не хотел знать. – Никуда не уходи, пока я не вернусь. Ты поняла?

Она игриво улыбнулась в ответ, словно намекая, что все поняла. Доччи подумал, что прежняя маска мрачного очарования не имела отношения к пластической хирургии, и по-настоящему испугался: только что Морин казалась почти нормальной. Эта женщина ничего не могла поделать со своими импульсами. Он поспешно вышел, на ходу подумывая, не запереть ли дверь.

Замок на двери отсутствовал. Доступ в госпиталь был открыт круглосуточно, для этого его и строили. Да и закрывать Морин нельзя. Ограничение свободы может вызвать непредсказуемую реакцию.

Доччи опустил жалюзи, чтобы амбулатория казалась пустой, и зашагал прочь. Оставалось только надеяться, что Морин не взбредет в голову покинуть здание.

На некотором расстоянии от госпиталя начали встречаться жилые здания. Построенные по проекту или самочинно, индивидуальные обиталища или спальные общежития за долгие годы постепенно окружили три главных центра астероида. Скопления построек образовали деревеньки, которые мало чем отличались друг от друга, разве что расстоянием до госпиталя. По сути, каждое жилое здание представляло собой очень большой робот-автомат, который кормил, купал своих зачастую беспомощных обитателей и старался удовлетворить их интеллектуальные потребности. В целом жилища инвалидов очень напоминали обычные комфортабельные дома на Земле.

В третьей деревне Доччи нашел дом, взглянул на маленькую лампочку нал дверью. Она горела – хозяйка оказалась дома. Высветившаяся цифровая комбинация означала, что она бодрствует, но находится в постели. На астероиде такая информация считалась необходимой: многие жильцы страдали внезапными приступами и без нее могли оказаться в трудном положении. Доччи прижался к кнопке, и она загорелась, разрешая войти.

Джерианн сидела в постели и выглядела свежей и здоровой.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Доччи, подтягивая ногой стул поближе к кровати.

Она скривила личико и улыбнулась.

– Чудесно.

– Прошу тебя, не надо формальных ответов. Нет настроения поработать?

– Сейчас, когда ты здесь, нет. – Она рассмеялась его смущению. – Может, теперь ты поверишь, что я в порядке. Веришь?

Не дожидаясь ответа, Джерианн разгладила простыни вокруг себя.

– Это ты нашел меня?

– Нашел Джордан. А я оказался рядом.

Джерианн не благодарила; такой поступок считался естественным. Никто не знал, когда наступит его черед.

– Наверное, раздумываешь над тем, почему я оказалась там без своих капсул.

На самом деле Доччи думал не об этом. Но не прочь был узнать, если, конечно, у нее есть желание поговорить.

– Мне показалось странным, что ты могла о них забыть. Все тогда сбились с ног.

– Только не я. Я точно знала, что делаю. Убегала от какого-то верзилы, он гонял меня по всему куполу. Знал, что я не Нона; я кричала, чтобы он оставил меня в покое. Наверное, тогда и потеряла абсорбики – еще до того, как он поймал меня.

– Если тебе неприятно, можешь дальше не рассказывать, – спокойно предупредил Доччи.

– Ты что подумал? – В голосе Джерианн явно угадывалась насмешка. – Решил, что я ему позволила бы? Я велела ему уматывать, иначе сниму лицо. Его стошнило прямо там, и он убежал.

Доччи улыбнулся ее запальчивости.

– Хорошо, что он тебе поверил и не пришлось снимать грим.

– Спасибо, добрый сэр. Зато я теперь знаю, что симпатичная. – Хорошие манеры взяли верх над показной храбростью. – Так я и попала туда. Энергии потратила больше обычного, а восполнить нечем. Не сумела добраться до госпиталя.

– Мне были неизвестны детали, но примерно так я все себе и представлял. Повезло еще, что мы тебя нашли. А больше всего повезло, что сумели в этой неразберихе найти твой абсорбик.

– В обоих случаях ты прав, но вы нашли не мою капсулу. Моих там нет и никогда не было. За ними я обращалась напрямую в лабораторию. Само собой, вы об этом не знали.