Текст книги "Тень Александра"

Автор книги: Фредерик Неваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

– Не помню.

Он выскочил в коридор с коробкой печенья в руке. Несмотря на возраст, ему еще удавалось выглядеть элегантным в джинсах и хлопчатобумажной рубашке с короткими рукавами.

– Уже восемь месяцев, как просрочено, – сказал он с гримасой отвращения.

Выбирая для Этти широкие льняные брюки, какие он любил, я раздраженно возвел взгляд к потолку.

– Вечером, когда вернемся, я приведу все в порядок.

– Нет, мой мальчик. Мы приведем все в порядок сейчас. И купим продукты.

– Папа! Уже половина десятого, а самолет приземляется в тринадцать часов.

– Поэтому ты хочешь привезти Этти в этот хаос. А если он так же придирчив, как раньше? И чем ты рассчитываешь накормить его? Просроченными вафлями и… А это что такое?! – воскликнул он, хватая корзинку с фруктами, где лежал единственный сгнивший банан.

Я поморщился.

– Я не пойду в банк, а ты приготовься как следует потрудиться. И раз уж я здесь, – добавил он, беря телефонную трубку, – скажи, у тебя денег достаточно?

– Думаю, да.

– Э-э, проверь, черт возьми! О, ясно, это твой брат занимался здесь всем!

Я прикусил язык, чтобы не ответить резкостью, и вспомнил, почему мы с Этти решили в свое время покинуть отцовский дом, как только получили университетские дипломы.

Пока папа звонил управляющему банком, я набрал на мобильнике номер своего банка.

«Нажмите на кнопку со звездочкой… наберите номер вашего счета и нажмите на диез… наберите ваш личный код… На сегодняшний день остаток на вашем счете составляет триста одну тысячу двести пятьдесят девять евро и восемьдесят два сантима…»

Я поперхнулся дымом от сигареты, а отец нахмурился.

– У тебя такая значительная задолженность? – прошептал он, указывая на экран телефона.

Я махнул рукой, замотал головой и попросил подтверждения сальдо.

«…остаток составляет триста одну тысячу двести пятьдесят девять евро и восемьдесят два сантима. Чтобы получить детальный обзор последних операций, нажмите на цифру один…»

С бьющимся сердцем я нажал на единицу, и синтетический голос монотонно и отчетливо произнес:

«28 июня… расход… удержание… сто двадцать четыре евро пятьдесят два сантима… 2 июля… расход… удержание… восемьдесят семь евро пятьдесят сантимов… 6 июля… поступление… „Наши поздравления, Гелиос“… триста тысяч евро… 7 июля…»

Ошеломленный, я отключил телефон и увидел, что отец подзывает меня рукой.

– Одну минуту, мадам Шасье, вот и он. – Прикрыв микрофон ладонью, он спросил меня: – Сколько тебе перевести?

– Нисколько, – тупо ответил я. – Мне с лихвой хватит.

Я опустился на диван, а отец положил трубку, так и не позвонив в клинику. Триста тысяч евро… Теперь я понимал, почему люди Гелиоса были счастливы работать на него.

– Так что? – спросил отец, и я от неожиданности вздрогнул. – Пойдем за покупками?

Я последовал за ним до небольшого супермаркета, который находился неподалеку от дома, и мы вернулись, нагруженные как мулы. Папа все еще не мог опомниться.

– Два миллиона франков… Господи… Если этот человек и остальным так платит, он, должно быть, чертовски богат!

– Я не собирался говорить тебе о нем, – сказал я.

– Знаю, знаю. Я не спрашиваю тебя, кто он.

– Я сам бы хотел это узнать.

– Заметь, два миллиона франков за пулю в бок – не такая высокая плата!

Мы уже собрались подняться по лестнице, как нас окликнула консьержка:

– Мсье Лафет, ваша корреспонденция! О, мсье Лафет-отец, какая радость видеть вас! Как вы поживаете?

Я поморщился. Пакеты были тяжелые, а мой шов побаливал.

– Мадам Ризоти… нам тяжело…

– Да, да, – сказала она, суя мне в руку конверт. – Кстати, я все еще храню вашу маленькую маску, – крикнула она нам вслед с нижней площадки лестницы. – Она очаровательна. И так реалистична. Все спрашивают, откуда она.

Мой отец прыснул со смеху и склонился над перилами.

– Из одной деревушки на Амазонке, дорогая мадам. В этих чертовых джунглях я едва спасся от тигра.

– Правда?

– Да. Только там еще можно встретить племя каннибалов, способных сделать маски, достойные этого названия.

Я услышал, как консьержка вскрикнула от ужаса, и уже не смог больше удерживаться от смеха.

– Это было здорово, – сказал я, вставляя ключ в замочную скважину. – Сразу видно, что ты не сталкиваешься с ней каждый день. Тигры на Амазонке…

– А ты знаешь, я немало заплатил за эту штуку. Я отыскал ее у одного старьевщика в Канаде.

Я поставил пакеты в кухне и принялся раскладывать наши покупки в шкафчиках, а отец в это время перебирал мою корреспонденцию.

– Открытка от… Бенедикты? О, ты никогда мне не рассказывал о ней.

– Сотрудница отеля.

– Городской телефон опять подорожал. Скоро он будет дороже, чем сотовая связь. А-а, встреча для переговоров о бойлерной. Она работает?

– Нет, немного барахлит. Прикрепи это на холодильник.

– Ладно…

– А еще что?

Я поднял голову и увидел, что отец с недоуменным видом опустился на стул.

– Что это?

– Имущество Бертрана было продано на торгах, – сказал он угасшим голосом, протягивая мне большой, формата А4, конверт.

– Счетная палата недавно сунула свой нос в счета Лувра, – сказал я, пробегая глазами официальную бумагу. – Им, этим канальям, придется выскрести все до последнего сантима, чтобы заткнуть дыры. Если бы бедняга Бертран знал, чему послужит его имущество… – Я поморщился. – Иными словами, я не вижу, каким образом все это касается меня. Это из Лувра?

Отец осмотрел конверт со всех сторон и пожал плечами.

– На конверте только твое имя. Ни марки, ни адреса.

Я полистал каталог торгов, что был в конверте, и на странице, где содержалось описание дома Бертрана с фотографиями, увидел прикрепленный маленький листок. Когда я понял, что это, мне пришлось сесть, чтобы не грохнуться на пол.

– Что такое? – встревоженно спросил отец.

Не в силах произнести ни слова, я протянул ему документы. Акт о продаже, признанный законным регистрационной палатой, где значилось имя нового владельца дома Бертрана – мое.

ЭПИЛОГ

– Приехали! – крикнул Ганс, спеша к нам, чтобы достать вещи из багажника моего сияющего новенького внедорожника, который открыла Амина.

Была середина июля, и аромат лесов Фонтенбло окутывал весь Барбизон.

– Балюстраду уже починили, – заметил отец, выходя из дома. – Им надо еще немного времени, чтобы укрепить несколько камней.

Громкий стук заставил нас обернуться, и я расхохотался. Этти возмущенно стучал в заднее стекло машины с выражением детской обиды на лице. Я отстегнул ремень безопасности и открыл дверцу.

– Извини.

Этти повел плечами и выбрался из машины, с пренебрежением глядя на меня.

– Я не собирался… выпрыгивать на дорогу!

– Вот он!

Мадлен в фартуке, повязанном вокруг бедер, тоже вышла из дома навстречу нам. Брат испуганно прижался ко мне. Я обнял его за плечи, успокаивая.

– Этти, это Мадлен. Она будет заниматься тобой. И нами, в конце концов.

– Добрый… день, – боязливо произнес Этти, протягивая ей руку.

Мадлен потребовалось необыкновенное мастерство, чтобы обаять Этти под скептическим взглядом моего отца, но уже через пятнадцать минут Этти был завоеван и снова начал улыбаться своей доброй улыбкой.

– Идем, Ганс проводит тебя в твою комнату, и ты скажешь мне, как ты хочешь ее обустроить, – сказала Мадлен.

Она взяла его за руку и повела на второй этаж, а брат в восхищении оглядел все вокруг. Солнце светило через витражи, покрывая его разноцветными пятнами.

– Вот здесь комната Моргана, а здесь… посмотри. – Ганс подтолкнул его в комнату, которая некогда предназначалась для друзей. – Вот это твой уголок. Я даже приволок сюда ту индусскую штуку, что была у тебя в Париже, – добавил он, показывая на маленький жертвенник, который он с великими предосторожностями перевез.

Этти улыбкой поблагодарил его и осторожно сел на кровать.

– Маленькая, – сказал он, вытягиваясь на ней.

– Маленькая? – вмешался отец. – Она больше, чем та, что была у тебя в клинике.

– Да…

– Тебе нравится? – спросил Ганс.

Брат рывком поднялся и вышел из комнаты, прошел через коридор и остановился на верху лестницы, откуда можно было видеть интерьер всего жилища. Я подошел к нему и обнял его за плечи.

– Добро пожаловать домой, Этти.

– Это… твой дом?

– Наш дом. Настоящий дом, о каком ты мечтал, с чердаком и садом.

– Наш… дом…

Когда мы разобрались со своими вещами, Мадлен подала ужин, который вполне удовлетворил моего отца, известного гурмана, что не помешало ему два раза приложиться к пирожным. Амина, Ганс и отец разошлись по комнатам незадолго до полуночи с коробками печенья, а Мадлен, убедившись, что Этти ни в чем не нуждается, отправилась к себе домой – она жила в пятидесяти метрах от нашего дома. Нашего дома… я еще не вполне осознал, что с нами произошло.

Я вышел в сад покурить и, подняв взгляд, через занавески увидел силуэт Этти. Он раскладывал свои вещи в шкафах.

«Все такой же одержимый…»

Но в этом было и нечто успокаивающее – свидетельство того, что травма, которую он перенес, не изменила его. Он сохранил почти все свои навыки, я в этом убедился. Значит, все дело во времени.

Я уже намеревался пойти лечь, как зазвонил мой телефон.

– Морган?

– Гелиос…

– Это правда, что Этти покинул свои пенаты ради нового дома?

Мои губы растянулись в улыбке.

– Не знаю, должен ли я благодарить вас за этот подарок или же проклинать за то, что мне пришлось перенести?

– Разве я не уверял вас, что вы не пожалеете, согласившись работать на меня?

– Доктор Яннитсис поклялся мне всеми великими богами, что ни один иностранец, кроме Гиацинта, не приходил навестить Этти. Как смогли вы пройти незамеченным при такой охране в каждом коридоре?

– Знаете ли, скромность не самая малая часть моих достоинств.

– Кто вы? И зачем вы ищете все эти предметы?

– Гиацинт прав, профессор. Вы задаете слишком много вопросов.

– Которые всегда остаются без ответа.

– Со временем, когда я лучше узнаю вас… А пока отдыхайте и занимайтесь своим братом. Упразднение вашей должности в Лувре получается весьма кстати.

– Это ваша работа?

– Нет. Но во всяком случае, вы заслуживаете большего, чем эта должность. Вы из породы победителей, профессор, и мне нужны такие люди, как вы.

– Это что, предложение?

– Вы выдержали испытания. У вас есть планы на ближайшую весну?

– Что вы предлагаете?

– Охоту за сокровищами. Точнее, за античной маской, которую я потерял.

– Какого периода?

– Египетская.

– А если точнее?

В трубке послышался приглушенный смешок.

– Без деталей. По крайней мере сейчас. Немного терпения, Морган.

Я вздохнул.

– Гелиос… Почему Гиацинт сказал, что доспехи принадлежали вам?

– Потому, что так оно и есть.

– Я не…

– Воспользуйтесь этими несколькими месяцами, чтобы отдохнуть, Морган. Когда будет нужно, я свяжусь с вами. И передайте мои дружеские пожелания вашему брату.

– Подождите!

Но он уже отсоединился, и я в ярости швырнул телефон в траву.

– Он… сломался?

Я повернулся и увидел Этти: в пижамных брюках и босой он стоял на газоне.

– Нет, я… связь прервалась, и я его бросил.

Этти поднял телефон и протянул его мне:

– Уже поздно.

– Сейчас пойдем спать. Этти…

Он внимательно посмотрел на меня своими золотистыми глазами.

– В клинике ведь к тебе приходил один человек, правда?

Его лицо осветилось.

– Гиацинт… Он… очень… милый. Он принес мне… журналы.

– Да, он очень милый. Но ведь к тебе приходил и другой. Когда я разговаривал с тобой по телефону, помнишь?

Он кивнул.

– Иди, сядь, – позвал я, садясь на садовую скамейку.

Он сел, повернувшись ко мне лицом, я достал сигарету.

– То, о чем я должен спросить тебя, очень важно, поэтому я хочу, чтобы ты подумал, прежде чем ответить. Как выглядел этот человек?

– Высокий… сильный.

– Молодой? Старый? Брюнет? Блондин?

Казалось, брат делает неимоверные усилия, чтобы вспомнить.

– Я уже не помню, – жалобно сказал он. – Он был… красивый.

– Он один приходил в твою комнату? Никто его не видел?

– Нет. Это было… поздно.

– Он назвался Гелиосом?

– Нет.

– Он не сказал тебе, как его зовут?

– Сказал. Его зовут Гефест.

Зажигалка выпала из моих рук, я чертыхнулся.

– Ты устал. Я тоже… хочу спать, – сказал Этти.

– Да, Этти, – пробормотал я. – Пойдем.

Я взял его за руку, мы вернулись в дом, и, закрывая дверь, я увидел, что мои руки дрожат.

– С кем ты… разговаривал?

– Не знаю, Этти, – тихо сказал я. – Во всяком случае, пока не знаю…

БЛАГОДАРНОСТИ

Благодарю Морин, Стефанию, Вирджинию и Сандию за их терпение, поддержку и невероятную энергию.

Особенно благодарю также Кристину Родригес, моего старинного писаря, которая совала свой очаровательный любопытный носик в этот роман каждый раз, когда я нуждался в ней, иными словами, по три раза надень…