Текст книги "Тень Александра"

Автор книги: Фредерик Неваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

7

Днем я позвонил отцу и предупредил его, что нам удалось забронировать билеты на самолет в Париж на следующий день. Чтобы не волновать его, я умолчал, что мы два раза подверглись нападению со стороны наших греческих «друзей», но все же рассказал, почему мы прервали все контакты с Йоном Юргеном. Он был поражен и сказал, что нужно довести это до сведения властей, но мне удалось уговорить его подождать до нашего возвращения и взять с него обещание, что в случае если его спросят об этом, он будет говорить, что не имеет от меня никаких вестей.

– Я бы на его месте страшно встревожилась, – сказала Амина, ставя передо мной стакан с горячим чаем.

– А Людвиг должен проклинать меня за то, что я втянул его внука в эту безумную авантюру.

Мой телефон завибрировал. Я отцепил его от пояса и прочел сообщение. «Оставайтесь у вашей приятельницы до вечера и следите за телефоном. Семена прорастают, пора собирать урожай. Гелиос».

– Как мы должны это понимать? – пробормотала Амина, через мое плечо прочтя послание.

– Нам нельзя выходить отсюда? – спросил Ганс. – Иными словами, мы должны сидеть и спокойно ждать наемных убийц, которые собираются прийти и уничтожить нас?

– Это не в его духе, – тихо сказал я. – До сих пор Гелиос скорее пытался предупредить нас о неминуемой опасности. Нет, пожалуй, это скорее означает, что кто-то выйдет с нами на связь. Не сам ли он?

– Если так, то, может быть, мы узнаем наконец, кто этот доброжелатель!

– Но откуда он знает, где мы, что делаем в данный момент? Можно подумать, он снарядил батальон шпионов, чтобы следить за нами, – вслух подумал я.

– И того дубину, что нас преследовал? – высказала предположение Амина.

Я покачал головой:

– Нет. Гелиос предостерегал меня против них. Готов поклясться, что он не человек Юргена и не сообщник наших таинственных греков. Но, черт возьми, какую цель он преследует?

Наша хозяйка снова подала нам чай и села на диван.

– Я думаю, самое разумное, что мы можем сделать, – это ждать.

Итак, мы ждали. Около семнадцати часов, как и предсказывал Гелиос, зазвонил телефон. Амина бросила на меня испуганный взгляд. Раздался второй звонок. Когда прозвучал третий, я протянул руку к трубке, но Амина остановила меня:

– Возьму я, ведь мы не знаем, кто это. О том, что вы находитесь у меня, известно только Гелиосу, мулле и вашему отцу. Алло? – На ее лице отразилось удивление. – Очень хорошо. Мы приедем. Что заставило вас изменить… Идет. А вы этого никогда не замечали? О… понимаю. До встречи.

Амина положила трубку, вил у нее был ошеломленный.

– Ну что? – поторопил ее я.

– Это мулла Юрси Марзук, – сказала она чуть слышно. – Он ждет нас сегодня в двадцать три часа, сразу после молитвы. Махмуд, тот, что днем приносил нам чай, встретит нас у служебного входа.

– Почему он хочет встретиться с нами ночью? – с подозрением спросил Ганс.

– Ловушка? – тихо проговорил я. – Вы не думаете, что его заставили позвонить нам?

Амина замотала головой:

– Нет. После нашего ухода он спустился в подземелье мечети, чтобы обследовать фундамент. И там в указанном месте обнаружил какую-то стену, которой три года назад, когда производились работы по укреплению фундамента, не было. Он убежден в этом. Стена закрывает одну из галерей.

Ганс ойкнул, а я нахмурил брови.

– Как же он не заметил этого раньше?

– Никто никогда не спускался в этот лабиринт из-за суеверного страха, потому что это фундамент еще античных культовых сооружений.

– Погодите… Что вы имеете в виду под «указанным местом»? Мы не называли ему точных координат.

Она глубоко вздохнула.

– Сейчас вы все поймете.

– Но…

– Минутку, Морган. Пожалуйста.

Телефон зазвонил снова, но Амина не дала мне взять трубку.

– Это факс.

С замиранием сердца я дождался, пока закончится печать сообщения, и рывком вытащил страницу. Это была фотокопия факса, отправленного Юрси Марзуку в тринадцать часов семнадцать минут с планом подземелья мечети. На пересечении двух галерей был нарисован жирный кружок, а в середине его – рука, держащая молот. Рядом имелась приписка: «Проверь, хватит ли у тебя на это мужества. Забудь, если тебе это удастся. Откажись, если у тебя не хватает духу. Гелиос».

– Он знал! – вскричал Ганс.

– Амина, это один из тех планов, которые изучил Бертран? – осторожно осведомился я.

– Да, – подтвердила она, отводя взгляд. – Это часть того, что я просила вас найти. Мы получили его от архитектора, который участвовал в работах по укреплению фундамента мечети. Но кружок и печать нарисовал не Бертран. Это абсолютно точно.

– Можно было бы сказать, что это Гелиос, который… Великие боги… Но если он убил Бертрана, почему тогда поддерживает нас? Это… противоречит всякой логике!

Ганс отчаянно замахал руками и с силой замотал головой.

– А если он рассчитывает именно сегодня убрать нас со своей шахматной доски, а? Мор, я не согласен бросаться в пасть волку!

– Я доверяю Юрси Марзуку, – возразила Амина. – Он никогда не поддался бы на шантаж. Предпочел бы скорее умереть, чем спасти свою жизнь ценой жизни других. Он не предавал нас. Поступайте так, как считаете нужным, но я пойду туда! Мы с Бертраном много лет работали над этим проектом, и я не откажусь от него теперь, когда конец уже так близок.

Она достала из стенного шкафа рюкзак и начала укладывать в него фонарики, измерительные приборы, цифровую фотокамеру, долото, молоток и что-то еще.

Я вопросительно посмотрел на Ганса, тот пожал плечами и покорно начал переодеваться.

Было двадцать два часа сорок пять минут, когда мы остановились метрах в ста от мечети. Это расстояние мы прошли пешком, чтобы не вызывать подозрений. В воздухе витали кухонные запахи, из широко раскрытых окон доносились оживленные голоса. Амина шла твердым, решительным шагом, тем не менее я видел, как в последний момент она сунула в рюкзак нож и баллончик со слезоточивым газом. Мысль о том, что в моем рюкзаке находится меч, успокаивала меня, но я сожалел, что у меня с собой нет менее архаичного оружия, которым в случае надобности можно было бы помахать перед носом потенциального противника. Одетые во все черное, мы старались затеряться в темноте улочек и портиков в тщетной надежде, что нас не заметят. Однако нам встретились несколько туристов и местных жителей, воспользовавшихся ночной прохладой, чтобы прогуляться перед сном.

Приближаясь к мечети, мы сделали крюк, чтобы обойти главный вход, у которого еще стояли задержавшиеся после молитвы прихожане, и Амина тихонько постучала в тяжелую деревянную дверь. Та почти мгновенно открылась. Мое сердце замерло, и я, прежде чем войти, бросил взгляд по сторонам, чтобы убедиться, что в темном углу не притаился готовый ринуться на нас убийца.

– Входите быстрее, – произнес мужской голос.

Молодой человек, который днем приносил нам чай, нервным движением закрыл дверь на засов и знаком пригласил нас следовать за ним.

– Идите туда.

Я обратил внимание на то, что наш провожатый был уже не в белой одежде и вышитой шапочке, а в джинсах, кепке и свободной рубашке, на которой виднелись следы мела, словно он прислонился спиной к побеленной стене.

Он провел нас через лабиринт коридоров к маленькой дверце, которая вела к полутемной лестнице.

– Юрси Марзук уже внизу? – спросил я не очень уверенно.

– Да, – ответил наш провожатый, включая свет. – Плотно закройте за собой дверь и ступайте за мной.

Пропустив вперед Ганса и Амину, я тихонько закрыл металлическую дверь.

– Осторожней, ступеньки довольно крутые, и на них легко поскользнуться, – предупредил наш провожатый.

Мне пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о потолок, с которого свисали тусклые, без колпачков, лампы, и я боялся, что застряну на этой лестнице, настолько она была узкая.

Закончив наконец спуск, который показался нам бесконечным, мы оказались в середине коридора, и Махмуд – так звали нашего провожатого – наклонился и поднял электрический фонарик, возможно, оставленный им здесь перед тем, как он поднялся.

– И куда теперь? – спросил я.

Он указал налево.

– Туда, но подождите, я должен кое-что вам показать, – сказал Махмуд, с улыбкой направив луч фонарика на землю. – Я только сейчас увидел это. Посмотрите, мсье Лафет.

Я тоже наклонился, и он указал мне на маленький разноцветный квадратик у самой стены.

– Это остаток мозаики. Мы находимся на месте, которое, по всей вероятности, было подземельем какого-то древнего сооружения.

Махмуд вытаращил глаза:

– Выходит, это очень древнее место, мсье Лафет?

Меня позабавило его удивление.

– Если учесть глубину, на которой мы находимся, а это приблизительно десять метров, я сказал бы, что ему добрых две тысячи лет. Вот так.

– Две тысячи лет… – недоверчиво повторил он и спохватился: – Идемте, идемте. Вот сюда.

Он провел нас еще по одному коридору, повернул, потом еще раз, и мы оказались в месте пересечения коридоров, как и было указано на плане. Тот, что простирался слева от нас, был наполовину обрушен, а тот, что находился прямо перед нами, – заделан кирпичной кладкой. Около нее стоял Юрси Марзук, тоже в джинсах.

На полу я увидел два фонаря, работавших на батареях, и еще ящик, на котором был установлен поднос с чаем.

– Это стена, о которой я вам говорил, – сказал мулла дрожащим голосом. – Не хотите ли чаю?

– Нет, спасибо, – поблагодарил я, осматривая стену.

– Она кирпичная, – вмешался Махмуд. – И не очень толстая, посмотрите, мне удалось вытащить вот это. – Он указал на аккуратно уложенные около стены три кирпича. – Я не решился вытаскивать еще, боялся, как бы все не обрушилось.

– У вас есть какие-то предположения относительно того, что находится за стеной? – спросила Амина Юрси Марзука.

Он нетерпеливо пожал плечами:

– Еще нет. Но мы здесь для того, чтобы узнать это, если того пожелает Всевышний.

Мулла, как и Махмуд, горел желанием начать работу. Видно, Амина была права, когда говорила, что он никогда не согласился бы на то, чтобы заманить нас в ловушку.

Я достал из кармана листок, чтобы в свете прожекторов взглянуть на план галерей.

– О, мсье Лафет! – воскликнул Махмуд. – Мы только что получили еще один факс.

– Да-да, верно, – подтвердил мулла, покопавшись в ящике с инструментами. – Я подумал, что он, должно быть, от этого Гелиоса, потому что написан по-гречески.

– О чем там говорится? – спросил я.

Юрси Марзук смущенно пожал плечами, и я улыбнулся:

– Дайте я переведу.

Я пробежал глазами текст и, нахмурившись, передал листок Амине.

– Это походит на угрозу, – пробормотала она.

– Или на предостережение, – заметил я.

– Что там сказано? – спросил Махмуд.

– «Человек сомневающийся, как и великий человек, всегда спит с кинжалом под подушкой. Гелиос».

Юрси Марзук вздрогнул.

– Очень мило, – хмыкнул Ганс. – Что же нам делать?

– Этим мы займемся позже, – сказал я, сунул сложенный факс в карман и сосредоточился на плане. – Смотрите… Согласно плану, мы должны были попасть в своего рода карман. Но зачем было загораживать вход в него? Может, во время проведения работ там произошло обрушение?

Мулла показал мне на своего помощника, который, узнав о содержании факса, совсем сник.

– Махмуд был там, когда велись работы. А я уезжал, чтобы встретиться с нашими братьями из Иерусалима.

Я вспомнил его вопросы о могиле Иисуса Христа и улыбнулся.

– Да, там произошел один очень серьезный обвал, мсье Лафет, – подтвердил Махмуд. – Четыре человека были ранены. Вот там, – уточнил он, указывая на вторую галерею. – Она еще частично завалена обломками.

Мы с Аминой подошли и осмотрели стену галереи.

– Ни единой щели, – сказала Амина. – Кладка безукоризненная.

– И безупречная архитектура, – добавил я. – Как такая стена могла обрушиться? От удара?

– Нет, мсье Лафет. Архитекторы так не думают. Они специально пришли осмотреть обвал. И сказали, что по всем расчетам этого никогда не должно было произойти.

Мы с Аминой обменялись взглядами. Видно было, что она тоже не верит в случайное обрушение.

– Куда ведет эта галерея? – спросила она. Я взглянул на план.

– К электрогенератору. По-видимому, туда есть еще подход с севера.

– Да, – подтвердил мулла. – Из библиотеки. Оттуда мы в случае надобности спускаемся к генератору.

– Нам не остается ничего другого, кроме как взять на себя роль кротов, Махмуд, – сказал я и похлопал его по плечу, чтобы взбодрить. – Еще десяток кирпичей – и мы сможем пройти.

Казалось, это немного успокоило его, и он сразу же принялся за работу.

– Каждому свое, – добавил я весело, опускаясь на корточки.

Мулла и сам принялся за работу, в восторге от того, что принимает участие в своих «первых археологических опытах». Через полчаса нам удалось сделать в стене отверстие в добрый метр диаметром, которое позволяло проползти на другую сторону.

– Этого, пожалуй, будет достаточно, – сказал я, ложась на пол с электрическим фонариком в руке.

По ту сторону коридор протянулся метра на три и имел метра три шириной, а дальше он упирался в каменную стену.

– Ну как? – спросила Амина.

Обернувшись, я увидел четыре головы: мои спутники с любопытством вглядывались в темноту через дыру в кирпичной кладке.

– Можете идти, – махнув им рукой, сказал я. – Возьмите фонари.

Я внимательно осмотрел стены, постучал по камню рукояткой маленькой отвертки и прислушался.

– Постарайтесь пометить место, где камень звучит глухо, – сказала Амина, делая то же, что и я.

Следующие полчаса не принесли никаких результатов.

– Сейчас я попробую немного ниже… А-а!

Возглас Амины заставил всех вздрогнуть, а она прижалась ко мне, показывая на что-то на полу. Змея.

– О Всемогущий! – простонал мулла. – Отойдите!

– Как она попала сюда? – с отвращением плюнул Ганс. – Грязная тварь!

Он схватил мой рюкзак, который я оставил на земле, и, прежде чем я успел предупредить его, вытащил меч и прихлопнул беднягу, словно обыкновенного таракана. Потом с гримасой отвращения схватил ее и выбросил через пролом в кладке. Мы в ужасе смотрели, как он вытирает руки об одежду.

– Ганс, – вскричал я, – это же ядовитая змея! Он пожал плечами:

– Я знаю. Когда я был на практике в Турции, эти твари заползали нам в обувь! И еще там было полно пауков… – добавил он, скривившись, и положил на место меч. – И земляных червей – толстых, как чизбургеры.

Юрси Марзук покашлял, стараясь подавить волнение.

– И много у вас в подземельях жильцов подобного рода? – попытался я шуткой разрядить обстановку.

– Знаете, мсье Лафет, – вступил в разговор Махмуд, – ведь змеи могут проникнуть в любую щель.

– Я однажды видел, как одна проскользнула под дверь. Всевышний мне свидетель, – добавил мулла.

Я вздрогнул.

– Под дверь, вы говорите?

– Да, а там едва ли был сантиметр.

– Амина… там в углу будет сантиметр? – спросил я, указав пальцем в самый низ стены.

Она кивнула.

– Если бы она проползла через пролом, который мы сделали, мы бы ее заметили. Ширина коридора не больше двух метров, а нас четверо.

Поняв, кула я клоню, Амина направилась к тому месту, откуда появилась змея, и направила на него свет фонаря.

– Однако стена цела, я проверила.

Я провел пальцем по каменной стене, и примерно сантиметрах в сорока от земли почувствовал, как известковый раствор рассыпался словно песок.

– Эти камни были переставлены.

В свете фонаря мы заметили, что местами раствор отсутствует, а между камнями имеются зазоры от одного-двух миллиметров почти до сантиметра.

– Вот здесь и проскользнула наша приятельница, – сказала Амина, широко улыбнувшись. – Там, за этой стеной, что-то есть.

– Может, погреб кого-нибудь из соседей?

– Не исключено, – согласилась она. – Нужно подсунуть под стену что-нибудь плоское и длинное и попытаться вытащить один камень.

– Или… вытолкнуть его, – сказал я, положив ладони на один из камней.

– Морган, не делайте этого! Вы можете повредить то, что… Скажем так, нечто священное.

– Да… – пробормотал я сквозь зубы. – Эти камешки весят добрых тридцать кило каждый.

– Я имела в виду вас, – прошептала она мне в ухо, словно подтрунивая надо мной.

Я услышал, как Махмуд нарочито покашливает. Амина рассмеялась и положила ладони на мои руки, чтобы помочь мне. Конечно, я постарался продемонстрировать, насколько неотразимы мои бицепсы и мышцы груди… Стоит лишь красивой молодой женщине оказаться рядом, и я не могу удержаться, чтобы в очередной раз не изобразить из себя Адониса. [54]54
  Адонис – в греческой мифологии сын царя Кипра, славящийся своей красотой.


[Закрыть]

Через несколько минут наших усилий блок дрогнул.

– Еще немного.

Камень подался, и мы нажали на него изо всех сил. Потом раздался грохот, камень отлетел примерно на сорок сантиметров, и мы оба, Амина и я, приникли лицами к проему, направив туда свет фонаря.

– О мой Бог! – вскричала Амина. – Это она!

– Черт возьми… – с трудом выдавил я из себя, потому что у меня перехватило горло.

– Что, что там такое? – спросил Ганс, пытаясь заглянуть туда между нашими головами.

– Мы нашли ее? – спросил мулла дрожащим голосом.

– О мой Бог! – повторяла Амина, и голос ее срывался от волнения. – Она в сохранности.

Я с сожалением отодвинулся и сделал знак нашим дрожащим от нетерпения спутникам подойти.

– Посмотрите, – сказал я, протягивая мулле фонарик. – И вы тоже, Махмуд, идите взгляните.

– Если бы дед увидел это… – тихо сказал Ганс.

Я оттащил его в сторону, чтобы освободить место Юрси Марзуку и его молодому единоверцу, который в изумлении застыл перед разломом, направив туда луч света.

– О Всемогущий… – молитвенно твердил мулла. – О Всемогущий… Это потрясающе. Потрясающе…

Амина, взволнованная до слез, прижалась ко мне, а я начал дико хохотать. Мы добились своего!

Мы миновали еще две кладки, прежде чем смогли проникнуть в гробницу. В другое время я никогда бы не допустил, чтобы в подобное место ступила нога неспециалиста, но времени у нас оставалось мало. Мы должны были покинуть гробницу перед утренней молитвой, с восходом солнца.

– Главное, ничего не трогайте, – строго сказала Амина, но это предупреждение было излишним.

Юрси Марзук и Махмуд словно окаменели.

Усыпальница площадью в двадцать квадратных метров и высотой метра в два являла собой причудливое сочетание греческого и египетского стилей. Три из четырех стен, облицованные плитками из алебастра шириной в кисть руки, были покрыты фресками, а четвертая, которая находилась прямо перед нами, – исписана греческим текстом. С первых же строк стало ясно, что это панегирик во славу Александра. На подставках, колоннах и мебели из алебастра или красного дерева, украшенных серебряными или золотыми пластинами, громоздились оружие, драгоценности и другие подношения. Это были сокровища, каких мне еще никогда не приходилось видеть. А в центре усыпальницы на огромном прозрачном блоке лазурита, похожем на солнце, возвышался золотой – а не стеклянный, как гласила легенда, – саркофаг.

Амина вдруг обеими руками зажала рот, чтобы сдержать крик, и я почувствовал, как меня охватывает ярость. Саркофаг был открыт.

– Подонки! – выругался Ганс, оглядывая крышку, которая лежала на полу. – Они его ободрали… – Бросив взгляд в саркофаг, он резко отшатнулся. – Что это такое?

Я сделал несколько шагов, которые отделяли меня от саркофага, и посмотрел на тело, которое вопреки моим ожиданиям не было похищено. Но насколько лучше было бы, чтобы это произошло…

Амина обернулась, стиснув зубы.

– Что там, профессор Лафет? – робко спросил мулла.

– Тело… – пробормотал я, с усилием вылавливая слова. – Кто-то облил мумию кислотой.

Юрси Марзук, сделав рукой какой-то знак – возможно, чтобы прогнать злых духов и призвать на помощь своего Бога, – заставил себя взглянуть на останки того, кто своими завоеваниями создал огромную империю, кого знал весь мир.

– Боже милосердный…

– Не будем поддаваться унынию, у нас мало времени. Надо сфотографировать и описать все, что можно. Ганс, сходи за камерой.

– Я займусь описью, – сказала Амина.

– Вы поможете мне положить крышку на место? – попросил я муллу и Махмуда. – Погодите, – тут же поправился я, ибо во мне пробудилась профессиональная совесть. – Сначала нужно осмотреть это… эту кашу.

Я склонился над саркофагом, чтобы осмотреть то, что осталось от мумии, а именно – месиво из повязок, смолы и костей. Со временем кислота, которая не успела испариться, превратилась в омерзительное желе. Сохранились лишь кусок сандала и золотая монета, которую положили под язык покойному, чтобы заплатить за перевозку Харону, [55]55
  Харон – в греческой мифологии перевозчик умерших в Аид, царство мертвых.


[Закрыть]несколько амулетов из драгоценного металла и еще что-то напоминающее металлическую пряжку.

– Ганс, дай мне отвертку.

– Тебе удалось что-то обнаружить?

– Похоже, кислота разъела только органику, но не металл.

– А что это за штуковина?

– Напоминает пряжку от пояса.

– Доспехи. Вот что они уволокли! Ведь ты говорил, что Александра похоронили вместе с доспехами, так?

Я лихорадочно осмотрелся. Оружия, нагрудников, мечей и щитов имелось здесь во множестве, но все это было парадным оружием, которым никогда не пользовались.

– Ты прав… – сказал я, рассматривая металлическую пряжку, слишком мягкую для своего размера. – Посвети-ка мне. И дай лупу. – Я осмотрел пряжку и подозвал Амину. – Что это за металл, по-вашему?

– Он легкий, как алюминий, но выглядит очень прочным. И он почернел от кислоты…

– Алюминиевый титан, – прервал я ее. – Возможно, это одна из застежек, что были на нагруднике.

Ганс грубо выругался.

– Они свистнули его доспехи, а самого ободрали, как цыпленка.

Мулла робко приблизился.

– Простите меня, но… о чем идет речь?

– Люди, которые разграбили гробницу, унесли доспехи Александра. Они только за этим и приходили. – Я протянул Гансу отвертку, подцепив ею пряжку. – Заверни это во что-нибудь и смотри не касайся ее пальцами, ведь неизвестно…

– Но… чего ради они осквернили труп, если получили то, что хотели? – настойчиво спросил Юрси Марзук.

– Это известно только им. По крайней мере саркофаг почти не тронут. Как и золотая подушка, на которой должна была покоиться голова… – Я вдруг замолчал, вспомнив: «Человек сомневающийся, как и великий человек, всегда должен спать с кинжалом под подушкой». Я повторил эти слова и закричал: – Ганс! Верни мне отвертку.

Он протянул мне инструмент, и все четверо моих спутников сгрудились вокруг саркофага, чтобы посмотреть, как я осторожно переворачиваю металлическую подушку, украшенную золотыми нитями. Усопшему не слишком комфортно было покоиться на ней. Весом килограммов в пять, она выскальзывала из моих рук, и я опустил ее, чтобы ничего не повредить. Я предпринял новую попытку, и опять безуспешно. Третья попытка принесла результат, мне удалось поставить подушку на ребро.

– Кинжал! – вскричал Ганс.

– Найдите что-нибудь, чем это ухватить, и поскорее.

– Подождите, – сказал Махмуд, снял рубашку и обмотал ею руку. – Я его держу.

Он осторожно положил кинжал на пол, и я наклонился, чтобы осмотреть его. Гарда была немного попорчена кислотой, но подушка все же защитила ее. Я перевернул кинжал концом отвертки и увидел на лезвии, прямо под гардой, печать Гефеста.

– Вот молодцы! – завопил Ганс. – Они оставили половину!

– Не совсем, но все это уже кое-что.

– Простите, что я так грубо прерываю это знаменательное событие, но уже приближается час молитвы, – неожиданно сказал мулла.

Амина стала поспешно фотографировать все, что можно, а я разочарованно покачал головой.

– А не могли бы мы остаться здесь, чтобы…

– Нет, мсье Лафет. Сейчас самое время закрыть саркофаг и поставить кирпичи на место. Что делать? Пусть этот бедняга почивает здесь в мире. Все останется в таком же виде, даю вам слово. Я думаю, у вас есть доказательства, чтобы сообщить о существовании гробницы и получить необходимые разрешения. Но я прошу вас только об одном: нигде не упоминайте ни моего имени, ни имени Махмуда, как было договорено с Аминой. Вы вошли сюда по собственной инициативе, минуя мечеть, мы через какое-то время найдем оправдание. В случае надобности я сделаю еще один проем в стене своими собственными руками, у ближайшего водостока, но договоримся: никто из членов нашей общины вам не помогал и вы не оскверняли мечети. Вы даете мне слово?

– Даю, – пообещал я, пожимая его руку. – Но должен предупредить вас, давление будет таким сильным, что вы вынуждены будете разрешить проведение раскопок.

Он с улыбкой покачал головой:

– Если правительство принудит меня к этому… что же делать? Я всего лишь служитель Всевышнего и подчиняюсь законам нашей страны, как и все граждане.

– Спасибо за все, Юрси Марзук. Я ваш должник.

– Вовсе нет. Эта ночь стоит всех благодарностей. Идемте, и пусть хранит вас Всевышний. Махмуд сейчас уложит кирпичи на место, и никто сюда больше не сможет проникнуть. Пойдемте, я провожу вас до двери.

Мы сердечно попрощались с Махмудом, взяли свои вещи и выбрались в коридор. Выйдя из подземелья, мы с облегчением вздохнули.

– Я только сейчас понял, до какой степени там было душно, – сказал Ганс, вдыхая воздух полной грудью.

У двери мечети я в последний раз пожал мулле руку и взглянул на часы. Было три часа ночи. На пустынной улице – ни единой живой души.

– Будьте осторожны и, главное, не…

– Не двигаться! – Из темноты вдруг возникла женская фигура.

– О нет, только не она… – простонал Ганс, узнав Маэ. Она была не одна. Ее сопровождал мужчина. Бритый, с татуировкой, с искаженным гримасой лицом он выглядел карикатурой на наймита из криминальных фильмов и, как заправский вояка, направил на нас пистолет последней модели с глушителем.

– Маэ… – попытался я вступить в переговоры.

– Конец, Мор. Давай меч и все остальное. Быстро. И не вздумай утаить поножи.

– Поножи? Какие поножи?

– Не принимай меня за дурочку. Доспехи! Полностью! Я считаю до пяти. Один… два…

– Там не было никаких доспехов! – вмешалась Амина. – Гробница разграблена!

– Три…

– Ради Всевышнего! – воскликнул мулла. – Клянусь вам, она сказала правду. Саркофаг был от…

Он не успел закончить фразу. Послышался тихий свист, и Юрси Марзук, прижав руки к животу, рухнул к нашим ногам.

– Марзук! – крикнул я, опускаясь около него на колени.

Ганс разразился бранью. Амина зажала рот руками, а Маэ, широко улыбаясь, перезарядила пистолет.

– Если вы так держитесь за них, придется забрать их самой. – С этими словами она направила пистолет на меня.

– Нет! – в отчаянии крикнула Амина. Я закрыл глаза и невольно прижал руки к лицу. Прозвучал сухой щелчок. Удивленный, что не чувствую никакой боли, я открыл один глаз, потом второй. И увидел, как пистолет Маэ выскользнул из ее рук и покатился по мостовой.

И еще я увидел, как детина, словно в замедленной съемке, выпрямился и повернулся к своей сообщнице. А та с открытым ртом и округлившимися глазами упала ничком на землю. Кто-то выстрелил ей в спину.

Ее сообщник, застигнутый врасплох, наугад пальнул в глубину улочки, откуда раздался выстрел. Внезапно нас ослепили фары машины, припаркованной у тротуара на противоположной стороне, и мы увидели, как громадный детина свалился к нашим ногам. Пуля вошла ему меж глаз.

Словно в столбняке, обессиленные, неспособные понять, что произошло, мы топтались на месте у двери мечети, едва дыша, и тут услышали урчание мотора и увидели, что машина направляется к нам.

– Возвращайтесь в мечеть! – крикнула Амина. – Быстро!

– Я не причиню вам вреда, – произнес приглушенный мужской голос по-гречески, но с легким итальянским акцентом. – Если бы я хотел вас убить, вы были бы уже мертвы.

Маленькая лампочка над зеркалом заднего вида в машине зажглась, и мы увидели молодого мужчину, шатена лет тридцати. Облокотившись на опушенное стекло, он улыбался нам. Я никогда раньше не видел его, и он совсем не походил на тех двух скотов, которые преследовали нас в Риме и Александрии.

– Кто вы? – спросил я тоже по-гречески.

– Друг Гелиоса.

– Морган, надо уносить ноги! – торопил меня Ганс, таща за майку.

Молодой человек согласно кивнул, и мы сели в машину, удобный итальянский лимузин серебристого цвета, который хотя и сиял новизной, не должен был привлечь внимания. Я сел на место рядом с водителем, двое моих спутников устроились сзади.

Автомобиль рванул с места, и тут нервы Амины не выдержали, она разрыдалась.

– Возьмите, – сразу же предложил незнакомец по-французски, протянув ей пачку бумажных носовых платков.

– Почему вы дали его убить, этого беднягу муллу? – вскричал я.

– Эта мерзавка оказалась проворнее меня, – просто ответил он.

– Кто вы и что вам нужно? – не унимался я, готовый наброситься на него и задушить.

Он искоса взглянул на меня, словно разгадав мои мысли.

– Нервы, да? Гелиос меня предупредил.

– Кто он, этот человек?

– Он не враг вам. Разве вы этого еще не поняли?

– Куда вы нас везете? – сквозь слезы спросила Амина.

– В безопасное место, доктор Сэбжам.

– Я хочу вернуться домой! – впадая в истерику, закричала она.

– У вас нет больше дома, синьорина. В настоящий момент несколько весьма подозрительных посетителей переворачивают вверх дном вашу квартиру, а еще двое ожидают вашего возвращения в вашей машине.

Ганс обнял ее за плечи, чтобы успокоить, а я достал из кармана пачку сигарет. Пустую. Я смял ее и с яростью бросил себе под ноги, но незнакомец протянул мне целую, точно такую же и с итальянской маркой.

– Похоже, вам все известно.

– Я хорошо проинформирован.

– Вы везете нас в Италию, да?

– Конечно, – улыбнувшись во весь рот, ответил он. Я внимательно посмотрел на него. Просто картинка из модного журнала. Белоснежные зубы, тонкое, красивое лицо, не очень длинные курчавые волосы.

– И что вы собираетесь делать? – со вздохом спросил я. Он рассмеялся, словно хорошей шутке.

– Вы нашли кинжал?

– Это он вам нужен?

– У меня пока нет указаний на этот счет. Так же как и относительно меча. Классные вещички, не правда ли?

– Подождите, а как Гелиос узнал, что кинжал забыли в этой каше?

Незнакомец нахмурился:

– В «каше»? Саркофаг разграблен?

– Александр принял ванну из кислоты, – вмешался Ганс.

– Любопытно… А кинжал пострадал?

– Немного, – ответил я, не зная, как себя вести.

– Мы приехали, доктор Лафет, – сказал незнакомец, сворачивая на широкий проспект, который шел вдоль моря.

В этом месте Александрии великолепная горная дорога тянется более чем на двадцать километров. Для неподготовленного путешественника, напичканного рассказами об обширных восточных базарах и вершинах пирамид, это было шоком. Отсюда Египет казался современной индустриальной страной. Берег моря был вполне европейским, даже слишком европейским. Пляжи и футуристические сооружения, белые и голубые, во множестве следовали друг за другом по извилине горного карниза, рассеянные по ухоженным зеленым просторам. Поднимающееся солнце озаряло все мягким светом, воды Средиземного моря отливали золотом и серебром.

– Красиво, не правда ли? – спросил наш незнакомец, улыбнувшись Гансу, который прижался носом к стеклу, пораженный этой панорамой. – А с террасы вид еще лучше.