Текст книги "Тень Александра"

Автор книги: Фредерик Неваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Я могу только повторить тебе то, что уже сказала ему. Мы не нашли ни одной гробницы, вскрытой по крайней мере в последние пятьдесят лет.

– Ни в галерее, ни в храме, где могло бы быть захоронение?

– Нет. Мы начали копать вокруг храма Артемиды Ортии, если хочешь, можешь прийти туда взглянуть. – Она бросила взгляд в окно. – Солнце уже заходит, сегодня вечером мы ничего там не увидим, но приходи на раскоп завтра утром, поищем.

– Я приехал с внуком Людвига Петера и профессором Сэбжам, она египетский археолог.

– Никаких проблем. Ты поужинал?

– Я… нет, – ответил я, мысленно представив себе салат, оставленный на столе в ресторане гостиницы.

– А если я приглашу тебя в «Митру», как в старые добрые времена?

– Пойдем в «Митру».

Мы провели приятный вечер, вспоминая раскопки и друзей, потерянных из виду. Незадолго до полуночи, когда мы уже пили кофе, к нам присоединился муж Фано, элегантный мужчина лет сорока. По профессии чиновник муниципалитета, он страстно интересовался античностью и в общении был доброжелателен и легок. Они довезли меня до гостиницы и уехали только тогда, когда я исчез за ее дверью.

Вот уж никогда не ожидал, что наша встреча пройдет так дружески, и, конечно же, у меня не было повода остаться недовольным. Эта приятная неожиданность заставила меня отвлечься от напряженности, возникшей между моими спутниками и мной. Но когда я вошел в номер, который делил с Гансом, тот не смог удержаться от ехидного замечания:

– Ну как? Она хороша, эта администраторша?

Я предпочел промолчать и повернулся к нему спиной.

Назавтра утром, как я и надеялся. Амина взяла себя в руки. Я с облегчением снова увидел полную сил улыбающуюся женщину, с которой меня связали дружеские отношения. Ганс, напротив, казался каким-то хмурым.

– Ты чего такой мрачный? – спросила Амина. – Плохо спал?

– Нет, все в порядке. Что вы на самом деле надеетесь найти в руинах? Табличку с надписью «Здесь покоится Ахилл»?

– Что-то вроде этого, – вздохнул я. – Ну, в путь.

Солнце было еще низко, мы воспользовались прохладой и, чтобы размять ноги, пешком прошли по проспекту Палеолог до северной границы города. Потом миновали stadium [73]73
  Стадион (лат.).


[Закрыть]и свернули направо, в сторону Эврота.

Остатки старого города были обнесены решеткой, и мы обратились к сторожу.

– Да, профессор Варналис меня предупредила, мы вас ждали. Проходите, профессор Лафет.

Мы проследовали за ним до руин храма Артемиды Ортии, где, как муравьи, копошились археологи. Большинство из них были ровесниками Ганса или чуть старше, никого из знакомых я не увидел.

Сектор раскопок был тщательно разделен на одинаковые участки, ограниченные колышками с натянутыми на них веревками и утыканные табличками. Неподалеку виднелись две хозяйственные постройки в виде бунгало, но я сомневался, что там хранится много находок. Спарта – город, приводивший в отчаяние своей археологической скудостью еще в те времена, когда исследователи прошли первые пласты и археологи лишь приступали к фундаментам. С тех пор, насколько я мог судить, мало что изменилось.

– Так это и есть твой античный город? – состроив гримасу, спросил Ганс.

– А что ты ожидал здесь найти? – поинтересовалась Амина.

– Колонны, храмы, ну, не знаю что. Здесь нет ни единого фрагмента какого-нибудь сохранившегося памятника!

– Ты преувеличиваешь. Посмотри вокруг.

– Остатки стенки! И это Византия!

Фано вышла из бунгало и махнула нам рукой. Познакомившись с моими спутниками, она предложила нам пройтись по раскопу.

– Мы думаем, что жертвенник Ахилла – ведь именно он вас больше всего интересует? – был в акрополе, вон там, около святилища муз.

– Простите меня, но где вы видите акрополь? – вмешался в разговор Ганс.

– Вон там. Прямо перед вами. На северо-западе.

Мой стажер посмотрел на небольшой холм с торчащими кое-где каменными блоками, расположенными в шахматном порядке, на который ему указала Фано, и плечи его опустились.

– А… вижу…

– Погодите, вы скоро поймете… – Фано, которую позабавило разочарование Ганса, вытащила из-за пояса план раскопа и развернула его перед ним: – Вот жертвенник Ахилла. А вот здесь – храм Геракла.

Чем больше Ганс рассматривал тщательно составленный план и оглядывал то, что его окружает, тем больше кривилась его физиономия.

– То ли у вас такое неуемное воображение, – сказал он, – то ли мне нужны очки, потому что лично я вижу только куски гипса и холмики земли. А настоящих руин у вас нет?

Моя коллега посмотрела на него и расхохоталась.

– Этот план был составлен при основании города и по античным источникам, Ганс, – вступил я в разговор. – Вид с самолета мог бы тебе… А это что? – спросил я, указав пальцем на красные завитки вокруг храма Артемиды.

– Тропинки, которые мы обозначили на раскопе пять месяцев назад. Возможно, это улочки, вдоль которых были построены дома, но, к сожалению, от них не осталось ни малейшего следа.

– Это я уже видел, – сказал я.

– Не может быть, мы никому не показывали это и до конца раскопок не станем публиковать.

Я напряг мозги.

– Может, в газете? – предположила Амина.

Ганс помотал головой.

– Нет, я, наверное, помнил бы, вот посмотрите, это образует как бы лабиринт с кружком посредине, – показал я.

– Это жертвенник Артемиды, – уточнила Фано.

– Сплетение улочек с кружком посредине… – бормотал я, сам того не осознавая. – Да, конечно! Газета!

– А я тебе говорю, что нет, – упрямо повторил Ганс.

Но я его уже не слушал, начав рыться в своем рюкзаке, словно от этого зависела моя жизнь.

– Мор! – не выдержала Фано. – О чем вы говорите? Какая газета?

– Вот! – потряс я клочком газетной бумаги, на котором Бертран Лешоссер написал номер телефона и имя своей помощницы в Александрии. Смотрите. Это не план квартала Амины, а план храма Артемиды Ортии.

– Ты прав, – согласилась Фано. – Должно быть, он срисовал его, когда приезжал сюда.

– Возможно, это означает, что гробница Ахилла находится здесь? – взволнованно спросил Ганс.

Я пожал плечами.

– Ахилл и Артемида? Здесь нет никакой связи, – уверенно сказала Фано, – и я не вижу, где она могла бы находиться. Мы сейчас копаем пласты примерно две тысячи семисотого года и не нашли ничего, что напоминало бы гробницу. Пойдите посмотрите сами.

Амина, Ганс и я исходили городище вдоль и поперек, едва выкроив время для обеда. И все впустую.

– Вот тот кусок еще не раскопали, – указал какой-то молодой человек, весь покрытый веснушками.

– Нет, это не здесь, – ответил я, погружая совок в рыхлую почву, – здесь тина и аллювий. [74]74
  Аллювий – отложения водных потоков (рек, ручьев), состоящие из галечника, гравия, песка, глины и др.


[Закрыть]Мы ведь совсем рядом с Эротом.

Фано, которая присоединилась к нам, вздохнула, разочарованная, как и мы.

– Мне очень жаль, Морган. Не представляю, где еще искать. Мне кажется, более логично было бы осмотреть место акрополя.

Амина согласно кивнула:

– Она права. Мор…

Тут раздался страшный грохот, и молодой археолог выругался.

– Они грохочут каждый день в одно и то же время! – сказал он, бросив взгляд на часы.

– Что это? – спросил я.

– Станция очистных сооружений, – ответила Фано.

– Три года назад она так не шумела.

– В прошлом году там заменили турбины. Они начинают работу в пять часов вечера, когда у нас самое благоприятное время, и устраивают дьявольский тарарам. Добро пожаловать в современную Спарту, Морган. На сегодня кончаем! – крикнула она своей группе, махнув рукой. – Пора по домам!

Ганс опустился на мраморную плиту и обтер лицо полой майки.

– Ну как, завтра продолжим?

– У нас, право, нет иного выхода, Ганс. Посмотрим, что сможем найти около акрополя.

Не чуя под собой ног, мы попрощались с археологами, и я тепло поблагодарил Фано.

– Я подвезу вас? – предложила она.

Фано доставила нас в гостиницу, где Ганс, приняв душ, свалился на постель. А мы с Аминой все же спустились в ресторан и поужинали, почти молча. Мы были настолько утомлены, что у нас не было сил разговаривать. Полтора года, проведенных в Лувре, ослабили меня, и я уже не выдерживал таких расстояний.

Наконец я добрался до постели, но сон не шел. Я без конца ворочался – так шумно, что Ганс в конце концов проснулся.

– Пойди покури или прогуляйся, ты так скрипишь кроватью!

– Извини…

Я оделся и спустился в холл, чувствуя, что мне необходимо пройтись. Размышляя о том, для чего Бертран срисовал у Фано фрагмент плана, я вышел на усаженный пальмами проспект, и вскоре ноги сами принесли меня к тому самому месту, о котором я думал.

Посмотрев направо и налево, я скользнул под ограду под носом у сторожа, который дремал метрах в двадцати от меня, и проник на площадку.

Ночь была свежая, но не холодная, и я сел на траву, прислонясь к одному из кусков разрушенной стены – остаткам храма Артемиды.

Подняв к небу глаза, я начал считать звезды. Воды Эврота баюкали меня, турбины станции очистных сооружений смолкли, в воздухе чувствовался нежный аромат сосен, олив и олеандров, в изобилии растущих по берегам. Я попытался представить себе, что здесь происходило более двух тысяч лет назад. Десятки мальчишек мужественно переносили жестокую порку. Миф о том, что у жертвенника Артемиды Ортии ежегодно секли мальчиков, пережил века, и многие профессора рассказывали об этом своим студентам, забывая уточнить, что такая практика существовала лишь в доримский период Спарты. Когда же великая империя захватила Грецию. Спарта уже была лишь жалкой тенью самой себя. Она попыталась тогда возродить легендарные традиции жестокой тирании, которые на самом деле существовали лишь в воображении романтичных афинских авторов.

Храм, к стене которого я прислонился, никогда не слышал криков забиваемых до смерти детей и свиста розог, опускающихся на растерзанные спины. Самое большее, что здесь случалось, – это потасовки между детьми, жестокие, конечно, но едва ли смертельные. И не надо преувеличивать или, как у нас говорят, делать из мухи слона. Хотя… Именно о сыре и шла речь. В ту пору, когда знаменитый Леонид готовился войти в историю, маленькие сыры приносили на жертвенник Артемиды, возможно, на то самое место, где я сидел. В те времена группе мальчишек было поручено охранять эти сыры от их же сверстников. Чтобы утащить хотя бы одну головку, требовалась немалая ловкость, и такой трофей привлекал особое внимание стражей порядка, знаки которого так и сыпались на голову храброго похитителя… Вот что касается мифа о ритуальной порке…

Подобные уточнения нередко навлекали на меня гнев скудоумных университетских деятелей вроде Эдварда Тула. Я никогда не мог понять, почему эти люди упорствуют, поддерживая самые жестокие версии, в то время как реальность часто скорее забавна. Если, к примеру, придерживаться версии Сократа…

Мои размышления были прерваны каким-то щелчком, я вздрогнул и прижался к стене. Кошка? Их было много в руинах. С бьющимся сердцем я сжался в углу, через трещину вглядываясь в темноту. Маленькая красная точка танцевала между деревьями метрах в двадцати от меня. Сигарета. То, что я услышал до этого, было звуком чиркнувшей спички. Затаив дыхание и держа руку на пистолете, с которым теперь не расставался, я ждал. Крракк… Крракк… Крракк… Размеренные и решительные шаги. Кто мог ходить здесь посреди ночи? Сторож? Полицейский? Городище было закрыто для посторонних. И я, как и все прочие посторонние лица, не должен был здесь находиться.

Небо было чистое, и в свете луны я увидел между двумя соснами силуэт. Мужчина лет тридцати, худощавый, элегантно одетый. Он прислонился к стволу, чтобы покурить, и когда затянулся, огонек сигареты осветил его лицо с неправильными чертами. Я уже где-то видел этого человека, но где?

Я с подозрением вглядывался в него, боясь быть замеченным, но он сделал шаг в сторону, и угол стены скрыл его из виду. Через одну-две минуты я снова услышал звук шагов. Он шел в мою сторону.

Чертыхнувшись, я спрятал свои светлые волосы, натянув на голову черную майку, и затаил дыхание. Мужчина сел на край стены прямо над моей головой. К счастью, ему не пришло в голову обернуться…

Моя рука сжала рукоятку пистолета, кровь стучала в висках. Что этот тип делает здесь? Я немного приподнял голову и взглянул на него через вырез ворота своей майки, но увидел только спину. Немного вытянув шею, я мог бы коснуться его ягодиц.

«Не хватало только, чтобы зазвонил мой телефон…» – подумал я и мрачно усмехнулся.

Незнакомец в последний раз затянулся сигаретой и, даже не притушив ее, отбросил за спину. Она упала в нескольких сантиметрах от моей правой ноги, в сухую траву. Я сжал зубы и устоял перед искушением отодвинуться.

«Убирайся же…» – беззвучно молил я.

Я не осмеливался шевельнуть рукой, а травинки краснели одна за другой. Скоро они вспыхнут, и я неминуемо буду обнаружен.

Фортуна сжалилась надо мной. Я услышал, как мужчина удаляется. Через несколько секунд, которые показались мне часами, я с яростью затушил разгорающийся огонек каблуком.

Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, я высвободил голову и взглянул поверх стены. Незнакомец углублялся в сосновую рощу. Но ведь там не было ничего, город находился в противоположной стороне.

Какое-то время я колебался. Разум подсказывал мне, что надо уходить, но любопытство толкало вперед, и я тоже тихонько скользнул между деревьями.

Почва местами была каменистой, поэтому человек, по следам которого я шел, нисколько не беспокоился и не слышал моих шагов.

Он ни разу не обернулся, ему и в голову не приходила мысль, что кто-то может идти за ним. Но куда он направлялся? Он шел прямо на ограду, окружающую городище, за которой был только Эврот.

Не без удивления я увидел, что он пробрался под решетчатым ограждением, свернул к плантациям олив и исчез в небольшом строении из цементных блоков станции очистных сооружений. Я прождал довольно долгое время, спрятавшись за оливой, которая явно насчитывала не одну сотню лет, но так и не увидел, как он вышел. Устав ждать, я приблизился к строению и заглянул внутрь через единственное зарешеченное оконце. Я различил два больших трубопровода и огромный металлический корпус, из которого тянулись электрические провода и трубы и где, возможно, находился пульт управления станции, и… больше ничего. Куда же он делся? Я попытался тихонько открыть металлическую дверь, но она не подалась.

– Только этого не хватало… – пробормотал я.

Я прождал еще добрый час, прислонясь к стволу дерева и не спуская глаз с домика, но никто в него не вошел и никто не вышел. Я взглянул на часы. Полночь. Наверное, самым разумным было бы вернуться, пока не рассвело.

И я направился к гостинице, терзаемый подозрениями и вопросами. Когда я остановился около питьевого фонтанчика, святой, изображение которого было укреплено над каменным сводом, улыбнулся мне, как улыбаются святые со всех образов.

Религия, древняя и любая другая, начала надоедать мне. Конечно, я не забывал тех, кто пожертвовал своей жизнью ради нас, и без боли в сердце не мог думать о падре Иларио или о мулле…

«Ватикан!» – вдруг осенило меня, и я рывком выпрямился, едва не стукнувшись головой о свод фонтанчика.

Вот где видел я этого человека и вот почему не сразу узнал его. Он сменил сутану на светский костюм. Эта заячья губа, это высокомерное выражение лица и эти худые плечи, которые тогда заставили меня подумать, что жизнь молодого священника совсем не легка. Без сомнения, это был личный секретарь падре Иларио…

«Падре Иларио нас покинул, мсье. Сегодня ночью, мсье, пусть простит его Господь. Это я его обнаружил. Он повесился в библиотеке».

Негодяй…

Я ускорил шаги, торопясь в гостиницу, чтобы разбудить Ганса и Амину. Дело слишком серьезное, чтобы ждать до утра. Возможно, я наконец опознал одного из тех безумцев, что преследовали нас…

– Ты уверен в этом? – спросила Амина, протирая глаза, чтобы прогнать остатки сна. – Ведь было темно и…

– Это он! Точно!

Ганс, которого я поднял с постели и потащил с собой к Амине, кружил по комнате. Мы чуть ли не насмерть испугали нашу приятельницу, ворвавшись в ее комнату.

– Может, там есть еще какой-то тайный ход, туннель или что-нибудь в этом роде? – предположил Ганс.

– По крайней мере там должен быть люк, – добавила Амина. – Доступ в подвал необходим на случай неисправности. Если надо починить кабели или трубы, которые ведут от пульта управления к системе очистки. Ты говоришь, у него был ключ от двери?

– Да, иначе он не мог бы войти в здание.

Ганс, поджав губы, уселся на кровать.

– Что касается меня, то я хотел бы знать, что он делал на раскопе? Он что, вышел из своего убежища, чтобы покурить? Но в таком случае что за нужда привела его на руины? На берегу реки нет мест, запретных для курения!

– Он пришел из акрополя, – уточнил я. – Во всяком случае, с той стороны.

– Или из города, – предположила Амина.

– Да, возможно. Может, он, как и мы, поселился там.

– А если он последовал за нами? – пробормотала Амина.

– Но в Риме его не было. Перед отъездом в Александрию я разговаривал с ним по телефону, когда звонил падре Иларио.

– Я не… – начала Амина.

Оглушительный грохот прервал ее, и мы инстинктивно бросились на пол. На секунду воцарилась какая-то нереальная тишина, по всей гостинице разнеслись истерические крики.

– А это что? – задыхаясь, спросил Ганс.

– Я бы сказал, что это взрыв.

Мы открыли дверь комнаты, и нашему взору предстало апокалипсическое зрелище.

– Боже Всемогущий! – выдохнула Амина.

В черном удушливом дыму люди с воплями метались по коридору и чуть ли не топтали друг друга, стремясь выбраться из гостиницы. Взрыв повредил часть подвесного потолка, и оттуда, потрескивая, свисали электрические провода.

– Покушение! Это покушение на туристов! – диким голосом кричала какая-то почти голая женщина, металась среди обломков и вырванных из сна людей.

– Без паники! Прошу вас, без паники! – в отчаянии кричали служащие гостиницы, вооруженные огнетушителями. – Гостиница не горит! Сохраняйте спокойствие!

Мы плохо видели в этом дыму, но пламя, которое я заметил в глубине коридора, казалось не особенно сильным.

– Надо выходить! – крикнула Амина.

– Подожди! – удержал я ее, отталкивая в глубину комнаты. – Там такая сутолока, нас могут просто затоптать. Пусть они выйдут. Дыму много, но разрушения вроде бы незначительные.

– Вы в порядке, мсье? – громко спросил меня один из служащих с огнетушителем в руке, появляясь предо мной.

– Да. Что случилось?

– Взрыв, мсье! В одном из номеров в конце коридора. Может быть, аэрозоль. Пожарные уже приехали. Мы остановили начинающийся пожар, а дым – это от матрацев, вам нечего бояться.

Мой словоохотливый собеседник отвернулся.

– Комната в конце коридора? Какая?

– Пятьдесят вторая, мсье.

Амина вскрикнула, а я бросился в дымный коридор, Ганс за мной.

– Нет! Мсье, вернитесь! Надо подождать, когда пожарные все проверят. Вернитесь! Говорю вам, там никого не осталось!

Амина быстро натянула джинсы и майку, взяла свою дорожную сумку, и мы подбежали к двери моей комнаты. Трое других служащих гостиницы поливали из огнетушителей кровати, стены и пол. Все было покрыто серой пеной.

– Выйдите, господин! – крикнул мне один из служащих по-гречески.

– Это моя комната!

– Сожалею…

Ганс протиснулся перед нами и схватился за голову, увидев шкаф. Дверцы из клееной фанеры практически превратились в щепки.

– Там мой рюкзак. Мор! Мои записки!

– Подождите, – сказал один из служащих и, воспользовавшись обломком кровати, открыл дверцу шкафа, которая рухнула к его ногам. – Стойте на месте, я посмотрю. Вы можете пораниться.

Он вытащил наши рюкзаки и протянул их нам, предварительно удостоверившись, что в них ничего не тлеет. Синтетическая ткань оказалась на редкость стойкой, хотя местами и расплавилась.

– Уходите! – громко прокричали мне по-гречески. – Уходите!

Я почувствовал, что чья-то сильная рука тащит меня назад. Пожарный.

– Теперь это их дело! – бросил мне служащий, тоже выходя из комнаты.

– Получили свои вещи – и выходите из здания! – приказал пожарный.

Мы послушно пошли по коридору, где суетились люди в пожарных робах.

– Сюда, мсье! – позвал нас какой-то служащий лет пятидесяти, высоко держа табличку с логотипом гостиницы. – Ваша спутница внизу, не беспокойтесь.

Мы спустились за ним по лестнице, где множество пожарных и санитаров хлопотали около постояльцев, пострадавших в результате давки. На одной площадке стонала женщина, ее сломанная нога была вывернута, и Гансу чуть не стало плохо.

Наконец мы выбрались на улицу и с наслаждением вдохнули свежий воздух.

– Морган! – Амина, вся в слезах, бросилась к нам и упала в мои объятия.

– Она была в шоке, мсье, – сказал служащий гостиницы, который вывел ее, и протянул мне ее сумку.

– Я позабочусь о ней, – пообещал я, прижимая Амину к груди.

– Посидите там.

Он указал нам на один из баров-ресторанов, двери которого были широко распахнуты, чтобы принять обезумевших туристов и раненых. Впрочем, раненым оказывали помощь почти повсюду. Улица была заполнена полицейскими машинами и каретами «скорой помощи».

– Откуда столько раненых? – испуганно спросил Ганс, когда мы шли к одному из ресторанов. – Ведь тот тип сказал, что больших разрушений не было.

– Они давили друг друга, торопясь выйти из здания. Мужчина в униформе официанта жестом пригласил меня сесть на банкетку у бара.

– Я говорю по-гречески, – сказал я ему, когда он попытался объясниться по-английски.

– Усадите вашу супругу. Я принесу вам воды. Вы не ранены?

– Нет-нет, спасибо.

Он ушел, а я в одном из зеркал, которые висели на стенах, увидел свое отражение. Я был похож на шахтера, только что поднявшегося из шахты, да и большинство людей, которые толпились в помещении ресторана, выглядели не лучше. Некоторые из них были почти голые или в пижамах. Официанты и какие-то люди в вечерних костюмах пытались успокоить пострадавших, предлагали им холодную воду, салфетки, кофе.

– Ты уверена, что с тобой все нормально? – спросил я Амину. Она кивнула и улыбнулась.

Хозяин заведения поставил перед нами поднос с тремя рюмками, бутылкой анисового ликера, вазочку с оливками и тарелку с ломтиками острого сыра.

– Это немного взбодрит вас, вот увидите, – сказал он. – Прошу вас, выпейте. До дна.

Я перевел его слова Гансу и одним духом опустошил свою рюмку. Алкоголь обжег мне горло, потом его тепло успокоило меня. Я заставил своих спутников последовать моему примеру, и они, морщась, выпили, вызвав улыбку хозяина. Когда он отошел, Ганс сильно раскашлялся.

– Ну и дерет она, эта штука!

Я протянул ему вазочку с оливками, и он неуверенно взял одну.

– Во всяком случае, – тихо сказала Амина, – теперь мы знаем ответ на наш вопрос.

– А именно?

– Теперь мы знаем, откуда шел секретарь Иларио, когда ты увидел его. Должно быть, он заложил бомбу во время ужина и возвращался на раскоп.

Я почувствовал ледяной холод в спине и налил себе еще одну рюмку ликера. Мы с Гансом счастливо отделались…

Мои друзья в конце концов задремали на скамейке, а к рассвету большинство постояльцев вернулись в свои номера. Мы уже приготовились перебраться в другой номер, когда хозяин ресторана подошел к нам и тихонько наклонился ко мне:

– Вы Морган Лафет?

– В чем дело?

– Пойдемте, – прошептал он, делая мне знак следовать за ним. – И ваши спутники тоже.

Подняв брови, я с подозрением взглянул на него.

– Мы никуда не пойдем, пока вы не скажете, в чем дело, – сказал я, скользнув пальцем под ремень джинсов.

Я потрогал рукоятку пистолета – да, он на месте. Подумать только, что до сих пор я возражал против распространения огнестрельного оружия…

– Мне поручили вам сказать… – Он прижал губы к моему уху. – Гелиос. Чтобы вы поняли, – добавил он громко.

Я колебался. Что это, ловушка? Неужели наши враги – иначе я уже не мог их называть – узнали это имя? Но есть ли у нас выбор? Они знали, что мы в Спарте, возможно даже, им было известно, что мы не пострадали от покушения, которое они подготовили. Мы были живыми мишенями.

– Хорошо, – согласился я. – Мы пойдем с вами.

Он направился к двери, на которой было написано «Частное владение», и, войдя первым, закрыл за нами дверь. Мы оказались в кабинете, где, с удобством расположившись в кресле, сидел человек, которого я надеялся никогда больше не увидеть.

– Представляю вам короля сыщиков Чанаккале и окрестностей, – насмешливо сказал я своим спутникам, узнав Микаэла, «преемника» Гиацинта.

Ганс состроил гримасу, а Амина бросила на него озадаченный взгляд.

– Хватит шутить, профессор Лафет, – сказал он, потом сказал хозяину ресторана: – А ты можешь нас оставить.

Тот поспешно удалился.

Бедняга, бесспорно, был испуган.

– Что вы ему сказали, чем он так запуган?

– В отличие от вас, профессор Лафет, не всем повезло иметь в качестве защитника Гелиоса. Поверьте, когда этой защиты не станет, я предстану перед вами в ином свете, что вам едва ли понравится.

Я вздохнул. Его слова не произвели на меня ни малейшего впечатления.

– А помимо угроз в мой адрес, каковы еще ваши намерения?

– Я отвезу вас на юг города, в укромное место. Полиция наверняка захочет допросить вас по поводу взрыва, а этого следует непременно избежать, пока Гелиос не примет необходимые меры.

– А именно?

– Остановит расследование.

– Ликвидировав меня, быть может?

– Не говорите глупостей! Хотя если бы это зависело только от меня… – Он достал из кармана пачку сигарет. – Сегодня ночью, профессор, мы работаем.

– Что… о чем вы говорите?

Микаэл зажал зубами сигарету, щелкнул зажигалкой и улыбнулся.

– Да о вашем «очистителе» в итальянском костюме, профессор.

– Так вы шли за мной? – с трудом выговорил я.

А ведь я абсолютно ничего не заметил. Выходит, Микаэл не такой уж недотепа, каким я его себе представлял.

– Речь идет о брате Джованни или, скорее, об Ансельмо Витто. Бывший военный. Специалист по разминированию. Мы напали на его досье, расследуя смерть падре Иларио. Он вошел в орден, когда ему было двадцать семь лет, и с невероятной быстрой поднялся вверх благодаря поддержке одного монсиньора, [75]75
  Монсиньор – обращение к иерархам католической церкви.


[Закрыть]друга семьи. Брат Джованни исчез из Ватикана на следующий день после смерти своего покровителя, – закончил Микаэл.

– И вот он уже среди нас, – беззвучным голосом сказала Амина.

– Боюсь, ненадолго, – сказал Микаэл. Я побледнел, а Микаэл пожал плечами.

– Кто живет мыслью о мече, от меча и по… Раздался оглушительный взрыв, и Амина вскрикнула.

– Еще один взрыв? – едва выговорил Ганс. – Так они заложили в гостинице не одну бомбу?

В дверь кабинета отчаянно застучали.

– Господин Микаэл! Господин Микаэл!

Микаэл раздраженно нахмурил брови.

– Ну что там, Джорджио? – спросил он сухо.

– Господин Микаэл… еще один взрыв, на улице! Ваша машина!

– Оставь нас! Слышишь, оставь нас, полиция примет необходимые меры. И не дрожи так.

Дверь закрылась, и Микаэл взглянул на часы.

– Мир его душе. Наш молодой монах любил рано вставать. Вы знали, что он снял в гостинице номер напротив вашего, чтобы следить за вами?

Я сжал кулаки.

– Что вы сделали? – пробормотал я едва слышно.

– Такова моя работа, профессор. Гелиос не любит, когда доставляют неприятности его людям, и я тут для того, чтобы делать свое дело. Когда я не играю роль няньки, – добавил он. – Ну, в путь. Надо двигаться.

Мы все трое вскочили, словно нас стукнули дубиной по спине, и, выйдя на улицу, сели в машину с тонированными стеклами, что стояла позади ресторана. Вдали снова зазвучали сирены, и Амина закрыла уши руками.

Микаэл, как и обещал, отвез нас в южную часть города, в скромную квартиру на пятом этаже обычного жилого дома. Она была не очень большой, но намного более комфортабельной, чем мое собственное жилище в Париже, и меблирована строго, в красно-оранжевых тонах. Кондиционер жужжал без передышки, примешивая свежий воздух к легкому аромату мелиссы, явно предназначенному для того, чтобы прогнать мошкару.

– Самолет до Афин отправляется в семь часов, – сказал он, протягивая Амине и Гансу бутылку с водой и блистер с таблетками.

– А это что? – спросил Ганс, указав на блистер.

– Снотворное. После такой ночи, какую вы провели, вам необходимо немного поспать. – Видя, что они колеблются, он положил таблетки на журнальный столик. – Вот, все перед вами. Ванная в конце коридора, спальни рядом.

Он сел на рыжеватый диван, который стоял посередине комнаты, и закурил.

– Если никто не решается, пойду приму душ, – сказал я, видя, что мои друзья с недоверчивым видом переглядываются. Прохладная вода прогнала желание спать, и я с удовольствием смыл с себя пепел и запах дыма. Переодевшись во все чистое, я уступил ванную комнату Амине и присоединился к Гансу, который спорил с Микаэлом. А тот разложил на столике настоящую коллекцию оружия и с упоением рассказывал о нем.

– У этого лазерный прицел, – сказал он, направляя пистолет в мою сторону. – Видишь?

Крохотная красная точка поднялась по моей ноге и остановилась на промежности.

– Хлоп!

Я бросил на него желчный взгляд и строго сказал:

– Спрячьте свою артиллерию! Мальчишке всего двадцать лет, ради всего святого! Вам не кажется, что он уже достаточно насмотрелся ужасов?

Мой стажер насупился, а Микаэл расхохотался:

– В его возрасте я уже не одну мишень укокошил.

– Серьезно? – спросил Ганс.

– Ганс! – одернул его я.

– А что? Не каждый день мне выпадает случай побеседовать с чистильщиком!

– С… кем?

– С чистильщиком, Мор, – повторил он мне, словно какому-то недоумку. – Ты не знаешь, кто это такие?

– Я очень хорошо знаю, кто они!

– Так это и есть его работа.

Я в растерянности потер себе лоб.

– Ганс, будь добр, иди прими душ.

– Не разговаривай со мной как с ребенком!

– Отправляйся в душ! – рявкнул я, вызвав у Микаэла улыбку.

Ганс неохотно повиновался, а я метнул взгляд в этого супермена.

– Что на вас нашло? – раздраженно спросил я, когда услышал, как захлопнулась дверь одной из спален.

– Он же не ребенок, профессор.

– А если бы произошел выстрел?

– Они не заряжены, за кого вы меня принимаете? Продолжайте его нянчить, и вы сделаете из этого мальчишки рохлю!

– Нянчить его?

Неожиданно я почувствовал такую слабость в ногах, что буквально рухнул в кресло. Только сегодня Ганс чуть не погиб в моей спальне. По моей вине. Так же, как чуть не получил пулю в лоб от Маэ, когда мы выходили из мечети. И чуть было не дал себе сломать шею в Риме…

– Если б я только мог… – вздохнул я.

Микаэл прекратил заботливо обтирать пистолеты и достал из кармана куртки конверт:

– Возьмите.

– Что это?

– Билеты для ваших друзей. Я ждал, когда они отдохнут, чтобы сказать им об этом. Мне дорого стоило убедить его, но вы правы. Ситуация становится слишком серьезной. Я не в силах защищать вас троих.

– Они ни за что не согласятся отправиться во Францию.

– Это билеты на автобус. Они будут ждать вас в афинской резиденции Гелиоса. Она под постоянной охраной.

Я положил конверт на стол и потер глаза. Впервые с того дня, как покинул Париж, я почувствовал, что окончательно измотан.