Текст книги "Одинокие женщины"
Автор книги: Фреда Брайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)
Глава 7
– Ты выглядишь просто потрясно! – сказала Берни.
– Я чувствую себя полной дурой.
– Может, хватит заниматься самоедством и пора начать радоваться жизни?
– Я постараюсь.
Не в силах побороть сомнения, Диана разглядывала в зеркале разряженную в пух и прах самозванку. Они с Берни находились в фойе бального зала в Парк-Плаза.
Утро девушки проторчали у Бергдорфа, приобретая то, что Флер называла «убойными шмотками»: зеленую пышную блузку, черную юбку в обтяжку и свисавшие до плеч серьги из павлиньих перьев.
– Нет, и не вздумай являться на бал, волоча за собой эту штуку! – воскликнула Флер. – О Господи, Диана, ну почему любая сумочка у тебя в руках напоминает брифкейс?! – И она остановила свой выбор на изумрудном ридикюле с какой-то невероятной застежкой.
– Следующая проблема, – бормотала она, – рост. Надо присмотреть босоножки без каблуков. Ты же не хочешь торчать над толпой, как пожарная каланча.
– Может, проще отрезать ноги до колен?
– Не паясничай. Ты идешь знакомиться с мужчинами, а не заниматься юриспруденцией.
Позднее Флер явилась к Диане домой – помочь с макияжем.
– Полные внутренней силы тени для глаз, – бормотала она за работой, – изящные линии… и побольше блеска для губ. – Она отступила на шаг, оценивающе глядя на дело своих рук. – То, что надо! – заявила она. – Это не ты, но это и не плохо. Ну что ж, если не удастся удержаться в агентстве, придется переквалифицироваться в инструктора по шейпингу или визажиста.
– Лучше бы ты пошла сегодня со мной.
– Нет, – решительно мотнула головой Флер. – Я решила на какое-то время отказаться от свиданий. Может быть, появится мой чемпион… увидим. Но ты все равно должна пойти туда и развлечься на славу. Ты выглядишь неотразимо, детка!
– Да, неотразимо, – вторила Берни, поднимаясь по лестнице в бальный зал. – Флер потрудилась на славу. Жаль только, что она не с нами. Кстати, ты не знаешь, что это у нее за новый парень?
– По-моему, кто-то из ее же офиса, – нахмурилась Диана. – Может быть, даже ее босс. Во всяком случае, кто-то здорово важный и женатый.
– Но ведь сегодня суббота. Он скорее всего сидит с женой.
– Флер заявила, что желает быть ему верной.
– Не пойму, с какой стати она должна хранить верность какому-то типу, который играет на два фронта. Хотя, – Берни была полна снисходительности, – это ее дело. В то время как наше дело сейчас – охота на мужей. Вперед, Диана, – ободрила она подругу. – Давай, действуй на свой страх и риск.
В зале толпилось примерно около трех сотен гостей, в большинстве своем молодых и чрезвычайно привлекательных. При виде их туалетов у Дианы пропали последние сомнения по поводу уместности своего платья. Она только дивилась, глядя на этих прелестных, обворожительных дам, разодетых в пух и прах и явившихся – прости их, Господи – на рынок одиноких мужчин.
Поспешно проглотив в баре для храбрости двойную порцию виски, Диана атаковала первого встречного.
– Привет! – Она старательно улыбнулась пошире. – Меня зовут Диана Саммерфильд. А вас?
Его звали Артуром Блэйком, он приехал из Джерси, где имел обширную акушерскую практику.
– Значит, вы адвокат, – констатировал он, изучая визитку Дианы. – Понимаете, проблема заключается в том, что на любой вечеринке окружающие пытаются загнать меня в угол и получить бесплатную консультацию. Я бы хотел узнать ваше мнение на этот счет как адвоката. Что тут можно предпринять?
– Послать на следующее утро счета на свою обычную почасовую оплату, – отвечала Диана.
– Блестящая идея! Но насколько велика вероятность того, что мне их оплатят?
– Вы не назовете свой домашний адрес, Артур?
– Это еще зачем? – мгновенно насторожился он.
– Тогда я буду знать, куда отправить свой счет.
– Да вам, я вижу, палец в рот не клади! – прищурился он.
Другого звали Вин Брэйвмен, и он развелся тринадцать месяцев и восемь дней назад.
– У нас был очень неспокойный брак, – начал он, после чего последовало подробное описание одной их размолвки за другой, сцена за сценой. Ночь, когда она явилась домой без четверти три. Небрежно позабытый на виду дневник. Что сказал ее психотерапевт. Что сказал его психотерапевт. Отвратительная сцена, которую она закатила ему в День Благодарения. День, когда она позвонила ему в офис.
Через полчаса Диана не выдержала и извинилась.
– С вами было очень приятно побеседовать, Миранда, – сказал он на прощание.
Его звали Колин Вэйси Третий, и он был брокером у Ширсона. Он подробно расспросил, как она распоряжается помещением своего капитала. Одинокая дама с ее доходами может сколотить изрядный капитал, но требуется хороший советчик, утверждал он. Какие проценты приносят ее акции? Владеет ли она облигациями? Получает ли ренту и тратит ли ее?
– Ну а теперь позвольте вам рекомендовать сотрудничать с моим фондом – к обоюдной выгоде! – заявил он. Однако было совершенно очевидно, что здесь и речи быть не может об обоюдности чувств.
Следующего звали Бартом Коннорсом, и он был завсегдатаем Парк-Плаза. Начал с того, что два-три раза в неделю посещал семинары «ЕСТ» в надежде найти мисс Обаяние, однако мисс Обаяние туда так и не явилась. Тогда он отправился в клуб «НПМ» – «Неиспользованные потенции мужчины». «Вы, наверное, слышали? Это совершенно новый подход к делу». Однако его не устроил и этот подход, и он по-прежнему ищет.
– И что же именно вы ищете, Барт?
– Понимаете, я ищу глубочайшую межличностную связь с возрастающей интенсивностью. А как насчет вас, Диана? Что ищете вы?
– Я ищу дамскую комнату. Извините.
Следующего звали Марти Бэйкер, и через десять минут после знакомства он заявил:
– Да вы настоящая милашка, Диана.
– Нет, Марти, – заверила она. – Вы ошиблись.
– Нечестно прятаться, – заметила Берни, разыскав ее в дамской комнате.
– Я не прячусь, – возразила Диана, – образно говоря, я уединилась для размышлений. А как ты?
Берни чувствовала себя как рыба в воде. Благодаря природному добродушию и профессиональному любопытству к чужим судьбам она могла быть абсолютно раскованной в компании незнакомых людей, болтать и смеяться с ними, с сочувствием выслушивать любую чушь и складывать ее в копилку личного опыта. Она любила повторять, что даже встреча с ужасным занудой может стать хотя бы темой для анекдота.
Диана завидовала легкости, с которой Берни сходилась с людьми. «Но ведь она здесь не с целью знакомства, – напомнила себе Диана. – Берни – репортер, и это ее работа».
Что же касалось самой Дианы – для нее вечер закончился.
– Возвращайся в зал, Берни. А я вернусь домой. Сегодня в ночной программе фильм со старым добрым Белой Лугози, который нравится мне намного больше здешних типов.
– Трусиха! – засмеялась Берни. – Готова смотреть «Замок Дракулы», лишь бы не оставаться здесь!
Пожалуй, она на самом деле струсила и поспешила поскорее смыться. Ах, если бы она была такой же толстокожей, как Берни! Сейчас, сидя в такси, она сгорала со стыда, вспоминая свои попытки знакомиться – такие нелепые. Диана была измотана и подавлена – не столько бестолковой болтовней с неподходящими типами, сколько собственной неспособностью завязать знакомство с подходящими.
Ибо, как бы она ни морщила нос, в зале действительно были милые, привлекательные мужчины, в точности соответствовавшие ее запросам. На протяжении вечера она успела со многими из них перекинуться парой-другой слов. При этом ей казалось, что она проявляла чрезвычайную напористость. «Никто тебя не укусит, – твердила Флер, – так что не стесняйся!» Что она и делала.
Все без исключения были с ней чрезвычайно вежливы. Вежливы и неуловимы. Ибо все подходящие мужчины так или иначе давали понять, что нацелены на нечто иное, на нечто лучшее, нежели угловатая верзила-адвокатесса с копной рыжих волос. И при первой же возможности покидали ее, чтобы отправиться на поиски другой дамы. Вполне возможно, что-то в облике Дианы их пугало.
Может быть, они чуяли ее жуткое одиночество подобно тому, как собаки чуют человеческий страх? От одной мысли об этом становилось дурно. Лучше ей вообще с ними не встречаться, не знать об их существовании. По крайней мере она не страдала бы сейчас от ощущения собственной неполноценности.
Черт бы побрал всех мужиков! Все, о чем она сейчас мечтает, – чашка горячего чаю и бездумное кино. Завтра будет воскресенье. Она может спать допоздна, поплескаться в ванне, не спеша позавтракать, а потом отправиться на прогулку. Воскресенье, будь оно неладно! Слава Богу, хоть в понедельник она сможет вернуться в объятия «Слайтер Блэйни», где ее любят и уважают. Ну разве не ирония судьбы – думать как об убежище об одной из самых сутяжнических нью-йоркских адвокатских фирм.
– Вот здесь, – сказала Диана, обращаясь к шоферу и доставая из изумрудной сумочки пятерку. Только подойдя к собственной двери, она обнаружила, что забыла ключи.
– Я ушла и захлопнула дверь, – обратилась она к консьержу. – Вы не могли бы что-нибудь сделать?
Усевшись на диван в холле, Диана ждала, пока тот звонил ночному дежурному. Прошло еще добрых пять минут, пока пришел дежурный, одетый в такой измятый костюм цвета хаки, словно он в нем спал.
– Аврам, не так ли? – уточнила Диана. – Извините, надеюсь, вы еще не спали.
– Ничего страшного, я занимался. Ваш номер 28-R, верно? – тараторил он, направляясь к лифту. – У вас тек кран в туалете.
Диана недовольно поморщилась. Прямо «Ист-Сайдская история» какая-то: мисс Течь в Туалете из номера 28-R. Однако Аврам как ни в чем не бывало уперся руками в бока и лукаво взглянул на ее наряд, поджидая лифт:
– Если не обидитесь, позвольте заметить, что вы выглядите сегодня очень мило.
– Нет, что вы, спасибо! – Она изрядно удивилась такому вниманию. Ибо, если не считать Берни да безотказной Флер, ей не довелось услышать ни одного комплимента за весь вечер. Стало быть, магии зеленых оборок на блузке и павлиньих перьев в сережках только и хватило на то, чтобы ослепить нищего студента. Двери лифта открылись. Он пропустил ее вперед и спросил:
– Надеюсь, приятно провели время?
– Нет! Скорее наоборот, – выпалила она, раздраженная такой назойливостью. И тут же пожалела об этом. – Просто бестолковая тусовка – когда вокруг тебя топчется толпа народу в вечерних туалетах и никто никого не знает.
– Поосторожнее с начинаниями, требующими от вас новых нарядов, – с легкой сочувственной улыбкой произнес он.
Диану еще ни разу не утешали в лифте цитатами из Торо [8]8
Генри Торо (1817–1862) – известный американский писатель-философ.
[Закрыть]. Ей стало любопытно, и она взглянула на Аврама по-новому.
– Что вы изучаете в Колумбийском университете, Аврам? Литературу?
– Философию. Я пишу работу по Витгенштейну.
– О, – только и сказала она. – А мне показалось, что вы занимаетесь новоанглийскими трансценденталистами. – Тем самым она хотела дать понять, что цитата не прошла незамеченной.
– Нет, Торо я читаю для собственного удовольствия. Так же как и Джеймса. А вот Витгенштейн – да, это непростая работа.
Судя по всему, он был не прочь поболтать, и Диана поинтересовалась, легко ли ему дается жизнь в Америке.
– Как вы находите Нью-Йорк, Аврам? Он вам понравился?
– Да, несмотря на то, что вы создали довольно жестокий город.
– Этот город не совсем мой, – возразила она. – Я родом из Бостона – вместе со всеми этими трансценденталистами. Да и потом, Нью-Йорк не так уж плох для тех, кто нашел свое место в жизни.
– Наверняка вы правы.
Лифт остановился. Молодой человек открыл Диане дверь в квартиру. На какой-то миг она почувствовала жалость: юноша, заброшенный так далеко от дома. Диана готова была поспорить, что он еще более одинок, чем она сама, да к тому же беден. Наверняка он испытал шок, попав из Израиля в негостеприимные джунгли Манхэттена.
Ее мать без конца причитала над студентами, жившими в международном общежитии в Кембридже. Они вечно были голодны, кушали с завидным аппетитом и горячо благодарили. В семействе Саммерфильдов подобные обеды стали чем-то вроде добровольной благотворительности. И у нее вдруг вырвалось:
– Если вы свободны завтра днем, я с удовольствием показала бы вам город. Старый Нью-Йорк наверняка вам понравится.
– О да, конечно, мисс… – Его лицо буквально засияло.
– Мисс Саммерфильд… Диана.
– Диана! – С неподдельной горячностью он вцепился в ее руку. – Это обращение гораздо приятнее, чем 28-R! – Его жест показался Диане неуклюжим, но трогательным.
– Спасибо, – улыбнулась она. – Значит, в два часа в холле – если не будет дождя. Доброй ночи, – распрощалась Диана. Захлопнув дверь, она расслышала, как Аврам насвистывает, направляясь к лифту.
Вернувшись домой, Берни обнаружила, что Стив развалился на диване, поглощенный видеозаписью «Великих моментов баскетбола». Неопределенно взмахнув в ее сторону бутылкой пива, он пробурчал:
– Как дела?
– Веселее некуда, – отвечала Берни.
Она все еще была возбуждена после сегодняшних знакомств. Новые имена, новые характеры – как обычно, это заставляло кровь быстрее струиться по жилам. В этот вечер она познакомилась с целым десятком молодых людей – с кем-то лучше, с кем-то хуже. А один даже сказал:
– Я вас узнал. Вы та самая потрясная девчонка, что выступает «В пять часов на десятом канале»!
В данный момент потрясная девчонка увивалась вокруг Стива в надежде урвать приветственный поцелуй.
Невероятным образом изогнувшись, чтобы не пропустить ничего на экране, Стив ткнулся губами ей в щеку и нетерпеливо отмахнулся пивом:
– Давай, давай, малышка! – В этот миг Уилт Чемберлен собирался совершить невозможное. Стив искренне полагал, что в современном баскетболе нет и не будет таких звезд. Счет был 101:97, а до конца матча оставалось меньше минуты. «Книксы» тем не менее умудрились выиграть этот поединок, ставший классикой отечественного баскетбола.
– А как ты, Стив? Как прошел твой вечер?
– Заскочил перекусить с Винни и ребятами. – Он предупредительно взмахнул рукой.
– Куда?
– Не помню. Куда-то. Послушай, малышка, подожди, пока кончится матч, ладно?
– Господи, да ведь это запись! Ты можешь посмотреть ее заново еще десять раз! – Она дотянулась до пульта и нажала кнопку «Пауза». Уилт Чемберлен замер на полпути к корзине.
– Ты хоть соображаешь, что делаешь? – очумело уставился на нее Стив.
– Добиваюсь, чтобы ты заметил мой приход.
– Я заметил, что ты пришла домой. Мы поздоровались, помнишь? Ну а теперь позволь мне досмотреть матч. Если хочешь пива, в холодильнике целая упаковка.
Повинуясь кнопке «Пуск», Уилт снова вернулся к жизни.
Берни отправилась снимать плащ.
– Мазилы! – завопил перед экраном Стив. – Ух, вашу мать, да как вы могли прозевать такой мяч?! Ты только подумай, – он обратился к Берни, – до конца осталось пять секунд, а они прозевали! Господи, у меня чуть сердце не лопнуло. Ох, ну ладно, кто-то проигрывает, а кто-то выигрывает. А теперь расскажи, что там с твоими «Одинокими сердцами»? – Стив по-своему именовал сериал Берни.
– Много интересных встреч, и полезных также. Я сделала кучу записей. – Однако Берни уже не ощущала былого энтузиазма. Она нуждалась в сочувствующей внимательной аудитории, а Стив все еще был не с ней, а в спортзале.
– А что старушка Диана – поймала своего мистера Очаровашку? – Он принялся переключать один канал за другим. – По-моему, сегодня обещали старый фильм с Лугози…
– Диана, – отвечала Берни, – отшибала парням яйца направо и налево. Можно подумать, она принесла страшную клятву умереть девственницей. Окружала себя неприступной стеной из колкостей, заумных фраз, ледяных взглядов – ну, все такое – и при этом думала, что кому-то придет в голову брать этот бастион. Я ее, конечно, люблю, но нельзя же быть такой занудой. Хотя, с другой стороны, – она игриво улыбнулась, – это позволило мне стать на балу первой красавицей.
– Ага… хорошо. – Он нашел наконец старину Лугози. Оказывается, показывали не Дракулу, но тоже какой-то ужастик.
– Ты не ревнуешь, Стив?
– С какой стати? Ты же была на работе. – Он похлопал рядом с собой по дивану, приглашая устроиться рядом. Жест был настолько равнодушным, что показался Берни почти оскорбительным.
– Знаешь, дружище, на свете есть много чего другого, помимо древних баскетбольных матчей и ужимок Лугози.
– Например?
– Розы в лунном свете, – выпалила она.
– И как это понимать?
– Никак.
– Господи, ну и настроение у тебя сегодня, – пожал плечами Стив и добавил: – Кстати, эту вещь можно считать классической. Ее включили в десятку самых плохих фильмов.
Берни уселась на диване, закинув руки за голову, и задумалась. Вечер не оставил ее равнодушной – ни как журналистку, ни как женщину. Она общалась с совершенно незнакомыми мужчинами, которые были с нею откровенны и не жалели знаков внимания. Многие интересовались, когда смогут повстречаться с ней вновь. И ни один из них не вызывал у нее раздражения.
– Я бы хотел получше познакомиться с вами, может быть, даже подружиться, – заметил один из них, с явными задатками психолога. – Но не могу избавиться от ощущения, что вы все же скорее наблюдательница, нежели участница.
От этих слов она всполошилась не на шутку. Многие годы она гордилась журналистской отрешенностью от объектов своих репортажей. Но не слишком ли она отрешилась, отдалилась от казусов и треволнений реальной жизни? Уж не превратилась ли в бездушного созерцателя, лишенного нормальной человеческой души и сердца? Это уже лишнее. Стив… Она критически окинула взглядом его фигуру. Он упивался зрелищем на экране, улыбался, теребил бородку:
– Вот, вот, видела, Берни? Ну и позорище!
В былые времена она издевалась бы над убогим фильмом вместе с ним, но сейчас суета на экране только раздражала ее. Если в этой комнате и имелся бездушный созерцатель, так это был именно Стив. Видимо, таковы все телевизионщики: им прежде всего интересен психологический контекст, внешние данные актеров, цвет и фактура, композиция и прочее. Их волнуют «находки режиссеров» и видеоэффекты, но никоим образом не чувства. Послушаешь их, так все эти трюки и есть настоящие чувства.
Вот и Стив принадлежит к этому племени. Вечно таскает в дом какие-нибудь нелепые штучки вроде бело-красного паруса у них в спальне, или неоновых лампочек из рекламы «Алка-Зельцер», или шестифутового Микки Мауса.
– Забавные вещицы, – именовал их Стив, и можно было догадаться, что под этим подразумевается уверенность: пока ты смеешься над окружающим, ты на высоте. Ты отрешен. Ведь если смотреть на жизнь исключительно в видоискатель телекамеры, она не причинит тебе боли. Всегда быть наблюдателем, а не участником. Отрешиться от всеобщей суеты.
Его девизом было: «Я могу сорваться в любой момент». Честно говоря, и ее тоже. Но в Берни вдруг проснулось желание испытать нечто настоящее, сильное, пусть даже горе. Или огромную любовь. Тогда как Стив…
Берни смотрела на экран со все возраставшим негодованием. Какая-то дурацкая лента пятидесятых годов, только и примечательная своей бездарностью. Да что они, рехнулись, если находят удовольствие в смаковании подобного дерьма? Что это за культ бездарности? Банальности? И Боже упаси, если кто-то даст волю своим искренним чувствам!
– Ух ты, отлично! – восхищался Стив. – Поразительное убожество!
Берни вскочила и выключила телевизор:
– Я устала от этой ерунды. Это кошмар. Это ужас. Надоело!
– Эй, – обиженно возразил он, – я-то ведь его смотрел!
– Ты, ты, ты!.. – выпалила Берни.
– Берни, если тебе хотелось посмотреть что-то другое, ты просто могла бы мне сказать! – воскликнул Стив, примирительно простирая к ней руки, – благоразумный мужчина, урезонивающий взбалмошную женщину.
– Дело не в этом чертовом телевизоре!
– Знаешь, – заметил он, впервые за весь вечер внимательно посмотрев на нее, – пока ты не связалась с этой дурацкой охотой на мужей, все было просто замечательно. Зато теперь словно рехнулась.
– Возможно, – отвечала она. – А возможно, и нет.
Глава 8
Диана проснулась на рассвете как от толчка и обнаружила, что делит постель с шестифутовым плюшевым мишкой.
Невероятно! Сильные пальцы Аврама лежали у нее на животе. Его дыхание щекотало ей шею. В комнате стоял аромат сна и секса.
И как это она, приличная разумная женщина, позволила себе с первого раза оказаться в постели с незнакомцем?! Да к тому же таким неподходящим незнакомцем! Как только он проснется, она постарается расставить все по местам и выбить у него из головы все до одной иллюзии, которые могли возникнуть.
И все же она задыхалась от счастья, лежа вот так рядом с ним. Аврам был просто восхитительным. Даже сейчас, обдумывая свою отповедь, она устроилась поуютнее, наслаждаясь теплом его тела. Зачем торопиться убивать сны? Они и так развеются в один миг. И она лежала в предрассветных сумерках, стараясь упорядочить воспоминания о событиях вчерашнего дня.
* * *
Когда Диана спустилась в воскресенье в холл, Аврам уже поджидал ее там, повесив на шею «Кодак». Фотокамера словно предупреждала: «Это экскурсия, а не свидание».
Все утро перед этим она молилась, чтобы приключился дождь, или ветрянка, или что-нибудь еще, извиняющее ее отказ. Не меньше сотни раз она пожалела о необдуманном обещании, проклиная себя на все лады. Она поступила глупо, необдуманно, даже заносчиво. Что мог подумать о ней Аврам? Что она питает слабость к молоденьким иностранцам?
Или – тут Диана посмотрела на все с другой стороны – не она водит его за нос, а наоборот?
«Осторожно! – кричали ее профессиональные привычки. – Будь бдительна!!!» Ибо если Диана и сумела чему-то научиться за эти годы, то именно недоверию. Ведь не только Аврам мог неправильно понять ее намерения – она также могла заблуждаться относительно его. То, что ей показалось одиночеством, могло оказаться сексуальной озабоченностью. И даже извращением. А дружеское участие – изощренным притворством. Не надо быть дипломированным адвокатом с Уолл-стрит, чтобы оценить, чего может добиться молодой человек, завязавший интимные отношения с богатой женщиной. А если еще учесть, что он пришелец из совершенно другого мира с другой культурой, то волосы встают дыбом. Нельзя забывать, что у него есть возможность проникнуть к ней в квартиру. Он волен явиться сюда и вытворять все, что ему вздумается!
Противопоставить всем этим страхам Диана могла лишь открытую улыбку и любовь к Моцарту. Окажись она на месте своего собственного адвоката, первым и настоятельным советом было бы не высовываться из дома. Однако, не в силах побороть привычку держать данное слово и видя, что день выдался теплый и солнечный, она так и не смогла придумать достойной отговорки.
Одевалась она, выбирая подчеркнуто нейтральный туалет. Об оборках или павлиньих перьях не могло быть и речи. Никакой вчерашней фривольности: твидовый жакет, поношенные брюки и туфли. Пусть это его немного охладит.
Однако если даже его и разочаровал ее вид – ничего похожего на вчерашнее великолепие, – ему удалось это весьма умело скрыть. Стоило ей показаться в дверях лифта, как Аврам вскочил и помчался навстречу, простирая руки:
– Я боялся, что вы не придете!
– И тем не менее я здесь, – неловко отвечала она, – и день, судя по всему, выдался славный. Как вы смотрите на такой план: Нью-Йоркское историческое общество, дом Абигейл Адамс Смит, чашка чаю в Йельском клубе. – Она собиралась отделаться от него не позднее шести.
– Все это ужасно заманчиво, – отвечал он, – не считая того, что обидно таскаться по музеям в такую погоду, верно? И если ваш характер сходен с моим, то вам пришлось бы по душе проводить на воздухе всю неделю напролет. – И он предложил обзорную экскурсию вокруг Манхэттена. – Если только вы еще не бывали, – добавил он.
Диана облегченно рассмеялась. На эту экскурсию первым делом отправлялись все приезжие: провинциалы со Среднего Запада, европейцы с морских курортов. Никто из настоящих ньюйоркцев в жизни бы не признался в подобной слабости: это было равносильно попытке взобраться на голову статуе Свободы.
– Нет, не была. И буду рада побывать.
Часом позже они уже поднимались на борт «Хадсона», и искушенный в истории гид посвящал их в городские тайны, большинство которых оказались новостью для обоих.
Позднее они подкрепились картофельными чипсами и кофе, без умолку болтая обо всем: о колледже, опере, новеллах Генри Джеймса. Но главное – они по-прежнему оставались «публикой». Катер был переполнен туристами со всех концов света – Аврам удачно окрестил эту толпу «мишмош».
Он от души развлекался, пытаясь вообразить образ жизни соседних пассажиров. Вот это, решил он, профессор из Сорбонны, преподает антропологию. А малый с угольно-черными усами – американский торговец козьим сыром. Вот эта пожилая парочка справляет медовый месяц. Нет! Пожалуй, они вообще не женаты. Они сбежали от всех, расставшись с обеспеченной однообразной жизнью.
– И откуда же именно они сбежали? – поинтересовалась Диана.
– Из Билокси, штат Миссисипи! – последовал немедленный ответ. Юный философ предпочитал «экзотические» наименования городов в американской провинции и, оказывается, успел составить для себя целую коллекцию.
– А я? – рассмеялась Диана. – Что вы думаете обо мне?
– По поводу вас, – отвечал он, – я не желаю домысливать. Я предпочитаю узнать все из первых рук.
Какие-то из его вымыслов были смешными, какие-то серьезными, но ни один из них не содержал издевки.
– Ну же, не робейте и спросите, – подзадоривала его Диана. – И тогда выяснится, правда ли эта девушка выступала в шоу в «Валла-Валла»!
– Чтобы все испортить? – хохотал Аврам.
Он попросил ее сфотографировать себя на фоне горизонта, чтобы послать карточку домой. И без конца щелкал саму Диану.
К тому времени, как катер обогнул Баттери, опасения Дианы окончательно рассеялись. Аврам Гиттельсон не был ни сексуальным маньяком, ни мошенником. Судя по всему, он был не больше и не меньше чем тот, за кого она приняла его сначала: общительный студент, старающийся обзавестись друзьями. И к тому же незаурядная личность. Часто он казался ей старше своих двадцати шести лет, а в иные моменты поражал своей полной искренностью.
Увидев знакомые очертания Уолл-стрит, Диана показала на один из небоскребов:
– Вон в том белом здании и находится моя адвокатская фирма. Одна из самых известных в Нью-Йорке, – гордо добавила она.
– Вы любите свою работу?
– Еще как! – И она увлеченно принялась расписывать свою фирму, и босса, и коллег, и даже перипетии тяжбы «Симплекс» против «Харригана», Аврам слушал с интересом.
– Мне кажется, – заметил он, – что причиной тяжбы является желание «Симплекса» получить патент до их слияния.
– Совершенно верно! – воскликнула Диана в восторге от того, как легко он вникает в дело. – Конечно, мы требуем сначала получения патента, однако это весьма зыбкая почва. Я раскопала дело 1883 года, когда в сходных обстоятельствах оказалась фирма – только вы не смейтесь! – «Пневматические корсеты». Надеюсь, что его удастся преподнести как прецедент.
– М-м-м… г-м-м, – задумчиво промычал Аврам. – Но послушайте, между нами говоря, большой-то разницы здесь нет, а?
– Нет разницы! – охнула Диана. – Да ведь речь идет о миллиардном иске!
– Я имел в виду, что в более общем масштабе это не имеет значения. Одна сторона практически ничем не отличается от другой, правда?
– Ну, для меня значение есть, – вскинулась Диана. – От этого зависит, стану ли я компаньоном владельца.
И она пояснила, что уже семь лет работает на эту фирму, что это и есть способ жизнеобеспечения адвокатских контор: не только помогать грести деньги власть имущим, но и умудриться рано или поздно стать одним из них. Партнерство в фирме «Слайтер Блэйни» означало место в высших слоях американского общества. Ее запросы – общественные, материальные, профессиональные – крайне высоки. В то же время конкуренция идет очень жесткая, и шансы выбиться на самый верх невелики. Тем не менее Диане удалось добиться кое-чего, и ей обещано «место на корабле». К будущему лету уже будет окончательно ясно, на что пошли шесть лет изнурительного труда.
– Так что, как видите, исход тяжбы «Симплекс» против «Харригана» имеет для меня лично очень большое значение.
– О, конечно! – Он мило улыбнулся и упрямо взялся за свое: – А все-таки, Диана, вы не можете не признать, что в этом деле нет ни правых, ни виноватых и какие-либо моральные принципы не затрагиваются. Скажите, вам никогда не было жалко тратить на эту бодягу столько времени и сил? Ведь в конце-то концов вы только волей случая не оказались по другую сторону баррикад!
– Конечно, – с улыбкой согласилась Диана. Аврам не сказал ничего такого, что прежде не приходило в голову ей самой. Сплошная мишура. В таких случаях моральные принципы ни при чем, а с другой стороны, ее занятия отнюдь не противоречат законам этики. Наверное, она переоценила его способность к адаптации: он явно заблуждался насчет американской системы ценностей. – Если бы я представляла другую сторону, – продолжила она, – то можете не сомневаться, работала бы с не меньшим усердием. Вы, наверное, не совсем понимаете тонкости функционирования нашей системы правосудия. – И Авраму пришлось выслушать краткую лекцию об основах англо-американской юриспруденции. – Так что, как видите, – заключила она, – каждый адвокат (не важно, кого он защищает: убийцу, растлителя малолетних или международную корпорацию – хотя я бы попросила все же не валить их в одну кучу), повторяю, каждый адвокат дает слово чести действовать на пользу клиенту, прав он или виноват. В противном случае вообще не будет возможности добиться справедливости.
– О да, я вас понял, – пробормотал он. – Это, наверное, единственно правильный путь.
И все же в его глазах она заметила отблеск замешательства, словно юноше было невдомек, как образованным людям не жаль тратить свое время на подобные дела. Диана испугалась, что он может подумать о ней плохо.
– Видимо, – вступилась она за себя, – вам кажется, что мне следовало бы трудиться ради защиты гражданских прав, или для «Международной амнистии», или же еще для чего-то подобного, вместо того чтобы обслуживать зажравшиеся корпорации…
– Я никогда не вмешиваюсь в чужие решения, – замахал руками Аврам, – и пожалуйста, – он расцвел одной из самых подкупающих улыбок, – извините, что ранил ваши чувства!
– Вы вовсе не ранили, – отвечала она и решила кинуть камешек в его огород: – А вы? Что вы сами собираетесь делать, когда покончите со своими тезисами о Витгенштейне? Будете добиваться степени доктора философских наук? Но ведь, насколько я понимаю, ваше положение не позволяет жить исключительно академическими интересами?
– Убить на это еще столько лет? Боже упаси! – засмеялся он. – По сути, я до сих пор и сам не знаю, чем собираюсь заниматься, но судьба профессионального школяра мне не улыбается. В высших школах и без того достаточно молодых женщин и мужчин, без конца глотающих новые знания с совершенно непонятной целью. Так они и мотаются из университета в университет, надеясь на гранты и на прилично оплачиваемые должности. Нет, академический мирок слишком тесен. Может быть, я буду учить богатых сынков. Или переводить книги с иврита. Мой английский очень хорош, верно? Временами я подумываю вернуться домой, чтобы поработать в киббуце. Но это потом. В данный момент я очарован Нью-Йорком.
