Текст книги "Одинокие женщины"
Автор книги: Фреда Брайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
Наверное, ей следовало вырасти в такой же большой семье, как у Берни, чтобы понять проблемы, связанные с детьми. Малыши не игрушки, они не любят, когда с ними обращаются как с собственностью. И вечно они то больны, то устали, то у них просто зудит в заднице. Они врываются в вашу комнату без предупреждения, и от них никуда не скроешься, и не подаришь соседу, и не сдашь в магазин подержанных вещей вместе с прошлогодним пальто.
Появившись однажды на сцене, именно они начинают заказывать музыку. Такие упрямые, такие… непрерывные! Ужас.
Мало ли что болтает Роджер про равную ответственность. Дети были и остаются «основным женским трудом». Их рождение, их кормление, вся эта тягомотина. В конце концов его в любом случае не ждет превращение в бледную толстуху, которую будут мучить утренняя тошнота и боли в животе. А ведь это только начало.
Кто же это из комиков сказал: «Есть два способа путешествовать – первым классом или с детьми»? Конечно, если бы люди не рожали детей, человечество бы вымерло, однако Берни не забыла обзор, в котором утверждалось, что бездетные пары, как правило, более счастливы. Кстати, вот интересное дополнение к «Сердцам Нью-Йорка». Надо сказать об этом Хи, когда она вернется из свадебного путешествия. Антигуа! Забавно: когда-то они собирались побывать там со Стивом… Может, Флер в чем-то права со всей этой ерундой про судьбу.
Берни проворочалась еще с полчаса, пока не сдалась. Факт налицо: спать сегодня не придется, у нее все симптомы невроза перед битвой. Вроде как перед началом шоу: мозги работают на всю катушку, а тело – комок нервов. Такое случается перед особенно ответственной съемкой. Но при этом нельзя забывать, что наступавший затем великий день проходил как надо. Недаром она крутой профи, ветеран войны со стрессом, и нет никакой нужды дальше корчиться впотьмах. Кому-нибудь удавалось сделать приличное шоу о том, как люди борются с бессонницей? Что вы делаете, если не можете заснуть? Отличная идея. Подобрать несколько смешных ответов. И, конечно, несколько милых сцен. Утром обязательно скажет об этом Хи.
Берни прошла в гостиную и растянулась на старом скрипучем диване, верой и правдой служившем ей и в хорошие, и в плохие дни. Включила телевизор: какое-то очередное бездарное кино с Лугози. Ну и дрянь. Ну и глупость.
Через пять минут Берни крепко спала.
Глава 27
В день свадьбы установилась солнечная погода, даже чересчур жаркая для апреля, к полудню стрелка термометра поднялась к тридцати.
– Жара побила все рекорды, – заявил метеокомментатор с ВИЗ. В данную минуту он с двумя сотнями привилегированных гостей пытался усидеть на скамьях в церкви Святого Причастия. Эта церковь, одна из самых старых в Гринвич-Вилледж, являла живой пример того, как может влиять на атмосферу человеческое настроение. К примеру, сегодня здесь витали радость и счастье.
Берни выбрала себе костюм, сочетавший фиолетовый, темно-зеленый и белый цвета (нашей национальной сборной, как заметила Флер). Это сочетание повторялось в букетах из лилий и тепличных тюльпанов, в пурпурном одеянии органиста и даже в реявших в воздухе воздушных шарах и россыпях риса на паперти.
– Свадьба обещает быть забавной, – заметил ее босс жене, обмахивающейся носовым платком. – Особенно прием в Радужном зале. Берни умеет показать стиль.
– По крайней мере там хоть будут кондиционеры, – простонала жена.
Наверху, в тесной комнатке, предназначенной для подружек невесты, жара была еще сильнее – но даже она оказалась не в силах растопить лед.
– Не мог бы кто-нибудь, – раздраженно сказала Розмари, – открыть окно? Совершенно нечем дышать из-за дешевых духов.
Поскольку, кроме нее, в комнате находились лишь еще две женщины, нетрудно было догадаться, в чей огород брошен камень.
– Единственный запах, который я чую, – не оставалась в долгу Флер, – это запах протухшего винограда.
Диана с трудом подавила желание схватить обеих за волосы и стукнуть лбами. Две взрослые бабы ведут себя как школьницы, да уж, веселенькая им предстоит свадьба! Ничего не сказав, она распахнула пошире высокую тяжелую раму и вдохнула уличный воздух.
Наверное, Берни желала только лучшего, когда попыталась свести вместе враждующие партии, однако желание осталось желанием. Флер с Розмари наотрез отказались общаться между собой, и против воли Диане предстояло играть роль посредницы, переводчицы и громоотвода.
– Скажи своей подруге, – шипела Флер, – что она уселась на только что отглаженный жакет!
– Скажи этой особе, – не сдавалась Розмари, – пусть научится вешать свои шмотки в шкаф!
Даже самые простые действия обрастали сложными и неприятными подробностями. Из-за обещания Берни не усаживать двух бывших подруг рядом на приеме Диана оказалась в настоящем чистилище. Сесть с кем-то из них – значит спровоцировать на недовольство ту, которая останется в одиночестве.
– Ты же понимаешь, – просила Берни, – что я не желаю ссор во время приема! – И в итоге предложила Диане сидеть с родственниками Роджера.
– Да ведь я с ними не знакома! – взмолилась Диана, на что Берни ответила заверениями, что они «очень милые люди».
– У тебя свадьба, – сказала Диана, – а мне придется торчать среди совершенно незнакомых людей?..
– Извини, милочка, – последовал ответ, – но я знаю, что ты все поймешь. Ты ведь у нас добрая душа, Диана.
И добрая душа со вздохом отступила. Но при этом не смогла отделаться от ощущения, что несправедливо наказана за ребячество других.
Однако теперь она решила, что, пожалуй, лучше уж сидеть с незнакомцами, чем торчать в этой комнате. Все равно что оказаться на бочке пороха с зажженным фитилем. Диана боялась, что, если церемония не начнется достаточно скоро, ситуация выйдет из-под контроля. Кто может предсказать, на что решатся эти сумасшедшие? Не дай Бог, к примеру, Флер брякнет, что беременна, Розмари, не желая отступить, заявит, что они с Алексом помирились.
Незадолго до полудня в комнату заглянул священник.
– Вы готовы, леди? – спросил он.
– Готовы и ждем сигнала, – подхватилась Диана.
– Отлично. Как только прибудет невеста, мы дадим вам знать. – И он с улыбкой добавил: – Видимо, с минуты на минуту.
«Чем скорее, тем лучше», – подумала Диана, причем не только из-за необходимости спустить пар, но и оттого, что костюмы подружек невесты плохо переносят жару. Они совсем измялись и пропитались потом.
Раздались негромкие звуки органа: «Спящие, восстаньте!»
– Двенадцать часов, – констатировала Флер. – Я всегда говорила, что Берни опоздает на собственную свадьбу.
– Передай своей подруге, – перебила Розмари, – что это сказала я, а не она. Потому что Берни опоздала на мою свадьбу.
– Твоя подруга все перепутала, Диана. Она сказала тогда: «Берни опоздает на свои собственные похороны», – то есть воспользовалась затертой банальностью.
– Вы что, весь день собираетесь пререкаться?
– Какие пререкания, Ди? Я обратилась к тебе с некоторыми замечаниями – вот и все!
В зале поднялась какая-то суета. Диана высунулась за дверь. Появился жених со своими родителями и шаферами. Он выглядел счастливым, возбужденным.
– Берни еще не с вами? – спросил он и помрачнел, когда Диана отрицательно мотнула головой. – На дорогах пробки. Ну ладно, мы будем ждать здесь.
Прошло еще несколько минут. Органист кончил играть Баха и перешел к другой вещи.
– Что-то знакомое, – задумалась Розмари. – Что это, Диана?
– Цезарь Франк, «Падший Ангел».
– О Господи, ну конечно, – ее голос дрогнул, – я вспомнила, его играли на моей свадьбе. Все было так красиво – белое и розовое. Мы украсили церковь розами, целыми охапками роз, ничего кроме роз. За исключением букета невесты. Он был традиционно оранжевым. Мне все же кажется, что его поймала Берни. Помнишь, Диана, мы все гадали?
Диана с тревогой ожидала очередного всплеска воспоминаний о той, давней свадьбе, но Розмари умолкла. В такой день, как этот, и без того ностальгические воспоминания должны были оказаться вдвойне болезненными. Диане было ясно, о чем сейчас думает Розмари, и даже у Флер хватило совести промолчать.
Какое-то время они сидели молча, исходя потом, слушая музыку. Снизу доносился приглушенный гул множества голосов. «Ну же, Берни, – молилась Диана, – хватит нас мучить!»
Франка сменил Моцарт, потом Гуно – «Аве Мария», потом повторили «Спящие, восстаньте!» и «Падший Ангел». Звучало все, что угодно, кроме свадебного марша.
– О Боже! – Диана глянула на часы. – Без десяти час!
– Может быть, надо позвонить, – предложила Флер. – Вдруг что-то случилось.
– Да что могло с ней случиться? – возразила Розмари. – Ее семейство давно здесь. Она опаздывает – вот и все!
Однако Диана в это не поверила и отправилась позвонить по автомату, стоявшему внизу. Вскоре она вернулась, утирая пот.
– Роджер места себе не находит, боится, не случилось ли какое несчастье. В общем, я позвонила Берни домой. Там занято…
– И значит, она до сих пор не выехала! – вскричала Флер.
– И значит, кто-то неправильно положил трубку, – вмешалась Розмари. – Не беспокойся, Ди, она вот-вот появится.
Однако Диана, никогда не причислявшая себя к людям с развитой интуицией, вздрогнула от дурного предчувствия. Подсознание твердило ей: что-то не так. Словно в музыкальную фразу вкралась фальшивая нота. Впрочем, с этим браком с самого начала было связано много фальши. С каждым мигом ее уверенность крепла, пока не взорвалась смесью гнева и облегчения.
– Берии не приедет! – выпалила она.
Флер была уже не в состоянии что-либо воспринять, зато Розмари отлично расслышала.
– Как тебе не стыдно! – воскликнула она, отмахнувшись. – Надо же до такого додуматься!
– Извините! – Диана смутилась. – Я вовсе не собиралась кричать об этом на всю церковь. Это просто… просто…
Это просто оскорбляло все приемлемые для нее понятия о браке. Деловое соглашение, договор между двумя эгоистически настроенными сторонами никак не вязался с любовью. И вот теперь Берни, едва ли не в самый последний момент, сама додумалась до этого – слава тебе, Господи! И немедленно смылась. Ну как Розмари не понимает, что происходит? И остальные тоже?
– Ты меня удивляешь! – укоризненно заявила Розмари. – Послушав тебя, можно подумать, что ты и не хотела, чтобы Берни выходила замуж! Ты завидуешь ей? Верно? Честно говоря, Диана, я думала о тебе лучше. Тем более, – она перевела дух и закончила: – ты, как видишь, не права!
Снаружи раздались крики, загремела входная дверь, и вот уже кто-то заспешил по коридору к их комнате.
– Вот! – с триумфом заявила Розмари. – Вот и они наконец!
– И как нельзя кстати, – фыркнула Флер. – Еще пара секунд в одной камере с ее высочеством, и я померла бы от сглаза!
Розмари расправила платье, Флер распушила волосы, и все трое вышли в коридор.
Роджер и те, кто сопровождал его, были уже в полной готовности, вокруг них сновал служка, а священник поправлял сутану. Вот-вот он взмахнет рукой, и польются звуки марша Мендельсона. Задержка всего на каких-нибудь полтора часа.
Однако в дверях появился некто, мало напоминавший невесту в свадебном платье: чернокожий мальчишка в мотоциклетном шлеме, на голубой куртке сияла надпись: «Срочный курьер».
– Что за чертовщина… – пробормотала Флер.
Посланник размахивал двумя запечатанными конвертами.
– Мистеру Роджеру Ноланду! – выкрикнул он. Роджер мертвой хваткой вцепился в письмо. – А это – для мисс Дианы Саммерфильд!
Так, почерк Берни. Диана вертела послание в трясущихся пальцах, не решаясь вскрыть. Как и все остальные, она завороженно следила за реакцией жениха. Роджер Ноланд уже вытащил белый листок бумаги. Впившись глазами в десяток торопливых строчек, он несколько раз перечитал их в наступившей мертвой тишине. Но вот с его лица сбежала вся краска.
– Продинамила! – Он словно выплюнул это слово с бескровных губ и завыл по-звериному. – Сука! Я убью ее! – Он вцепился в тугой галстук-бабочку и сорвал его, судорожно глотая воздух. – Я задыхаюсь здесь… задыхаюсь! – Вмиг его семейство сгруппировалось, образовав нечто вроде защитного кордона, в то время как остальные зрители замерли на месте.
– Такого еще не случалось, – словно молитву, повторял преподобный Норт, – никогда – за тридцать лет моей службы!
– Письмо! – Флер рвала конверт из рук Дианы. – Что она пишет? Ради Бога, Ди, да прочти же!
Диана кое-как вытащила из конверта розовый листок для приглашений. Слова сами прыгнули ей в глаза:
«Не могу. Не хочу. Не буду».
Но прежде, чем она успела осмыслить содержание этих слов, Роджер Ноланд уже рванулся к выходу.
– Прочь, прочь из этого ада! – рычал он. Толпа гостей расступалась, словно волны Красного моря перед Моисеем. Он уже успел скинуть смокинг и закатать рукава рубашки, превратившись из элегантного жениха в разъяренного молодого человека. Пламя гнева сменилось холодной злобой, голос звучал весьма решительно:
– Эта баба! – И он глянул на подружек невесты, словно на толпу преступников. Хуже – ядовитых змей. Да и какого еще определения заслужили подруги Берни в его глазах? – Эта низкая, лживая, продажная шлюха! – выкрикивал он одно слово за другим. – Я потратил на нее почти четыре месяца жизни! Черта с два я еще раз поймаюсь на эту удочку!
– Но как же гости! – всполошилась Розмари. – Здесь собралось не меньше двух сотен людей, Роджер. Что ты им скажешь?
Ответом ей была удалявшаяся спина Роджера.
– Я с ними поговорю, – устало вмешалась Диана, скомкав письмо. – Наша подруга Берни доверила мне эту почетную задачу.
Минутой позже Диана, держась невозмутимо, как истинная леди, стояла перед алтарем церкви Святого Причастия и информировала огромное, шумное, не верившее своим ушам сборище о том, что бракосочетание Ноланд – Хонг откладывается. На неопределенный срок. Ей показалось, что такая ложь более приемлема, чем отчаянные слова Берни: «Помоги! Я погибну, если не сбегу!» Далее шли краткие, но вежливые извинения. Кроме того, Диана взяла на себя смелость сообщить, что:
– Невеста попросила не обижаться и напомнить, что торжественный обед состоится, как и планировалось. Представьте, что просто вы собрались на дружескую вечеринку. Благодарю вас всех.
После чего Диане пришлось спасаться бегством, как королю мафии, преследуемому толпой алчных репортеров. Она отправилась домой, приняла ванну, переоделась, полежала с часок на диване со льдом на лбу, после чего поехала домой к Берни. Телефонная линия по-прежнему оставалась занятой, однако она считала, что основной шторм уже миновал.
Ей требовались разъяснения. Достойные случая. Вряд ли стоило считать удовлетворительным «Не могу. Не хочу. Не буду». И хотя решение Берни последовать голосу сердца ей скорее импонировало, возмущал столь грубый отказ. А кроме того, Берни поступила некрасиво по отношению к ней, Диане, возложив на нее обязанность сообщить гостям, что свадьба отменяется.
Диану обижало и то, что уже не в первый раз ею воспользовались, чтобы избавиться от выполнения неприятных обязанностей: то она ищет адвоката по разводам, то служит телеграфом между воюющими партиями, то объявляет об отмене свадьбы. Тебе грозят неприятности? Тебе грустно? Позвони Диане. Она ведь добрая душа, и к тому же адвокат. Да и вообще ей больше нечем заняться. Вот что стояло за таким отношением, и Диана чувствовала себя уязвленной. Даже ее подруги решили, что у нее нет и не может быть личных интересов. Что она – словно бедный старый Эдвард Стрингфеллоу со своей папкой с завещаниями и доверенностями – существует только на службе и не имеет собственных чувств и желаний. Словом, Диана разозлилась не на шутку, пока добралась до Берни.
Дверь ей открыла заплаканная Адди Хонг в халате и шлепанцах. Две сестры Берни и один из зятьев толклись в гостиной среди груды оберточной бумаги.
– Мы пытались разобраться со свадебными подарками, – пожаловалась Адди, утирая красные от слез глаза. – Что прикажете с ними делать?
– Где Берни? – мрачно спросила Диана.
– Откуда я знаю? Наверное, на самолете, подальше отсюда. – Адди всхлипнула. – В Париже? В Риме? Все, что я могу сказать, – она забрала с собой паспорт и уехала на такси. Моя девочка сошла с ума! Весь этот день – какой-то кошмар, с той самой минуты, как она проснулась. Я пыталась объяснить ей, что все от нервов. Господи, да кто же не нервничает перед свадьбой! А Берни только и твердила, что она не «кто-то». Дальше – больше: уперлась – и ни в какую. Даже платье свадебное надевать не хотела, а потом заперлась в спальне до самого полудня. И в тот самый час, когда моя доченька, моя невестушка должна была предстать перед алтарем, она вызвала курьера – и была такова! Вместе с новым чемоданом! Ну как можно было так со мной обойтись?!
– Со всеми нами, – фыркнула Диана, но тут же поняла, что бесполезно уточнять такие мелочи перед Аделаидой Хонг, чьи заветные мечты только что развеялись в дым, оставалось только пожать ей руку в знак сочувствия.
– Входите, входите, – подтолкнула ее Адди. – Видимо, это вам пришлось сделать сообщение в церкви. Так мило с вашей стороны, так отважно. Берни всегда говорила, что вы добрая душа. О Боже! – И она снова ударилась в слезы. – Я, наверное, никогда теперь не осмелюсь показаться на людях – после такого унижения!.. А эти подарки! Скажите же, Диана, ну что мне делать с подарками?
В гостиной шагу нельзя было ступить из-за коробок и оберточной бумаги вперемешку с содержимым этих упаковок. Гора стала намного внушительнее с тех пор, как Диана копалась в ней вечером в среду. Серебряные солонки, салатницы, сбивалки для коктейлей в виде шаттлов, хрустальные вазочки, множество простыней, игрушек, безделушек – тысяча и одна мелочь, то прелестные, то уродливые, предназначенные украсить начало семейной жизни Берни с Роджером.
– Что мне делать? – ломала руки миссис Хонг. – Их же надо вернуть, а я и понятия не имею, кто что прислал. Все карточки перемешались.
– Ничего не случится, – отвечала Диана, – пусть все полежит до возвращения Берни. Я уверена, рано или поздно она вернется.
Однако миссис Хонг вбила себе в голову, что с подарками надо разделаться сейчас и немедленно. Видимо, таким путем она хотела избавиться от чувства стыда перед гостями. Заплаканное лицо обернулось к Диане.
– Пожалуйста, Диана, помогите нам, если сможете.
– Да, конечно, – вздохнула Диана. – У Берни был список подарков. Он где-то у нее в столе. Я разыщу. Нас здесь пятеро взрослых – мы мигом управимся. – И она взялась за дело. Однако только к полуночи все до одного подарки оказались завернутыми и снабженными краткой запиской.
– Не знаю, как вас благодарить, – сказала миссис Хонг. – Сами мы ни за что бы не справились. Вы просто чудо! – И она восхищенно поглядела на Диану. – Правда, девочки? – обратилась она к дочкам и продолжала, не дожидаясь ответа: – Вы такая милая. Такая добрая. Просто поразительно. Не могу не спросить…
– О чем? – Диана с ног валилась от усталости, мечтая поскорее убраться отсюда.
– Как могло случиться, что такая милая девушка, как вы, до сих пор не замужем?
– Наверное, мне просто повезло, – утомленно улыбнулась Диана.
Как только отмененная свадьба подошла к концу, Флер помчалась к телефону – звонить в Калифорнию. Она едва дождалась, пока их соединят, – так хотелось услышать, что скажет Алекс. Однако его не оказалось в номере. И хотя Флер и в голову не могло такое прийти – его вообще не было в Калифорнии.
Ибо в тот самый момент, как в пустом номере отеля надрывался телефон, Алекс со своей тещей сидел в уютном ресторанчике в Ист-Сайде, обсуждая возможные выходы из тупика.
Глава 28
Утром в понедельник Флер первым делом позвонила в офис Диане.
– Вчера из-за всей этой суматохи я совсем позабыла тебя спросить. Как прошло свидание с Лео Великолепным?
– Занимательно.
– Ох, да ладно тебе! – возмутилась Флер. – После всего, что ты нагородила, хочешь отделаться просто «занимательным»? Я непременно желаю знать, поддался ли он темной магии твоего очарования? И, кстати, что там с его семьей? Он все еще встречается с женой?
– С ней он порвал окончательно, – неохотно отвечала Диана. – Она принесла в его жизнь слишком много боли.
– Ага! – Флер вонзила зубки в брошенный кусок. – Значит, он мается, страдает и нуждается в утешении. Многообещающий вариант. Он произнес ключевое слово?
– Без комментариев.
– Ох уж эти адвокаты! – Флер превосходно умела читать между строк. – И когда вы увидитесь снова?
– Через неделю. Мы проведем вместе уик-энд где-нибудь в деревенском отеле в Вермонте. Поедим. Выпьем. Прогуляемся…
– Номера отдельные?
– Без комментариев.
– Честно говоря, так бы тебя и пришибла! Ну, ничего, уик-энд тоже звучит неплохо – уж, во всяком случае, лучше, чем просто обед. И что ты думаешь?
– Что я должна думать и о чем?
– Ты думаешь, что, сказав «А», он скажет и «Б»?
– Ну, – Диана позволила себе хмыкнуть, – как некогда заметила Берни по другому поводу – опера не закончена, пока толстуха не пропела последнюю ноту!
– Интересненько, – пробормотала Флер, тут же погрузившись в свои мысли.
– Да, пожалуй. А что нового у тебя?
– Завтра Алекс вернется с побережья, – пропела Флер. – Ох, Ди, я так рада. И немножко нервничаю. Он будет вне себя, когда узнает про ребенка! Папа Медведь, – вздохнула она, – с мамой Медведицей и кучей маленьких медвежат в пряничном домике за городом. Я вижу это прямо наяву. Давай не зевай, малышка, догоняй меня на пути к алтарю!
– Сувенир из Калифорнии. – Сияющий Алекс протянул Флер коробку. Она посмотрела на этикетку и ахнула:
– Ты с ума сошел! «Фифи» из Голливуда? Это же дорого!
– Значит, ты бы предпочла майку из Диснейленда? Ну же, не тяни, моя сладкая, – он не сводил с нее масленого взгляда, – открой.
Флер раскрыла коробку и с сомнением изучила содержимое. Бюстгальтер из черного гипюра, трусики, черные ажурные чулки и широкий пояс с розанами на пряжке.
– Я правильно выбрал размер? – спросил он.
– Честно говоря, Алекс, – она недовольно поморщилась, – ты немного отстал от жизни. Ну кто теперь носит чулки с поясом? Да еще с такими застежками.
– Я подумал, что ты будешь в них прямо обьеденье. Не бойся попробовать, милая, примерь. – И он, растянувшись на диване со свежим номером «Фортуны», стал ждать, пока Флер вернется из спальни, куда пошла переодеться.
Привезенный Алексом «сувенир» можно было считать порождением того, что крылось под внешностью крутого бизнесмена: сохранившиеся до сих пор мальчишеские представления об идеале в области секса. На бюстгальтере оказались нашиты две кружевные розочки – как раз напротив сосков. В центре розочек оставалось отверстие величиной с серебряный доллар. Соски выглядывали в них: ало-розовые, словно настоящие сердцевинки цветов. Трусики повторяли растительные мотивы: роскошный виноградный лист был вышит прямо на лобке. Теперь черед пояса и сетчатых чулок. Флер надела их и поглядела на себя в зеркало. Отвратительно.
И что это ему приспичило? Уж не вообразил ли Алекс, что угадал ее вкусы? Но, по ее мнению, нижнее белье от Диора достаточно сексуально. Или что-нибудь нежное и романтичное от Саманты Джонс. Но это! Флер содрогнулась от брезгливости. Про этот «фифи» можно сказать, что его и слишком мало, и чересчур много.
Однако не время сейчас затевать ссору. Ей необходимо привести Алекса в размягченное, покладистое состояние духа, и как можно быстрее. Этой ночью они займутся сексом. Счастливым, нежным, страстным и приносящим удовольствие сексом. А уж потом, когда он насытится и расслабится, она устроится у него в объятиях и выложит новость.
Естественно, Флер выбрала туфли с самыми высокими, самыми острыми каблуками (подарок явно требовал именно таких туфель), облилась свежей порцией «Безымянных» и вышла в гостиную, чертовски уверенная в себе.
– Ну и как? – Она приняла изящную позу.
Алекс отложил журнал в сторону. Он уже успел раздеться.
– М-м-м! – восторженно зарычал он. – Высокие каблуки – то, что надо. Они ставят последнюю точку. Повернись-ка, душа моя, дай я на тебя погляжу! Фантастика!
Флер, чувствуя себя полной идиоткой, медленно повернулась, держа руки на поясе.
– Да! Смотрится великолепно, вот только что бы это значило? – И Алекс зажмурился, чтобы подстегнуть свою фантазию. – Верно! – просиял он. – Вот, послушай. Мы в Париже, в начале века. Серебряная эпоха. Впервые за всю историю наступило время свободы нравов, бешеной погони за чувственными удовольствиями. – Он сладострастно вздохнул и продолжил: – Однако для прекрасного молодого аристократа, графа Александера де Маршалла, секс утратил привлекательность. Пресытившийся страстью, утомленный любовью, он давно знает наперечет все изощренные способы, которые только можно найти в Париже. Ему все надоело, ни одна женщина не в состоянии соблазнить или возбудить его, ни одна не способна вызвать оргазм. Нет, стой там, где стоишь, дорогая! – воскликнул он, так как Флер пошевелилась (не очень-то удобно сохранять изящную позу на трехдюймовых каблуках). – Итак, он пресытился, отчаялся снова испытать физическое влечение. Однако как-то ночью в бесплодных поисках нового Александер забредает в самый роскошный в Париже бордель, – Флер застыла при этих словах, – где продают свою любовь самые прекрасные женщины Парижа. Он был здесь бессчетное число раз, но никогда не уходил удовлетворенным. И вдруг в гостиной, отделанной алым бархатом, он видит новенькую – девушку, купленную когда-то на невольничьем рынке в Стамбуле…
– Нет! – прошептала Флер, но Алекс не обратил внимания:
– …куртизанку, которая объездила весь свет, была любовницей королей и султанов, овладела всеми уловками и играми и стала профессиональной совратительницей, перед которой не мог устоять никто. История юного аристократа заинтриговала ее, и она решила добиться успеха там, где проиграли остальные женщины. Вот только как, Флер? Непростая проблема. Станет ли она возбуждать его, занимаясь любовью с другим мужчиной? Или, может быть, с другой женщиной? Какую технику выберет?
Между прочим, если у воображаемого утомленного аристократа и были проблемы с эрекцией, то про самого Алекса этого не скажешь: его рука небрежно покоилась на наполнявшемся кровью члене. Флер стало дурно. Слава Богу, он хоть не приволок сюда еще одну женщину, чтобы оживить свою выдумку. В конце концов все это болтовня. Алексовы игрушки.
– Или, возможно, – продолжал Алекс, – она заведет его, мастурбируя до изнеможения. Используя для этого дилдо [15]15
Дилдо – искусственный член.
[Закрыть]или что-то более оригинальное? – и он стал озираться, высматривая подходящую вещь.
На столике для коктейлей в вазе лежали керамические фрукты. Яблоки, виноград… На миг эти безделушки что-то ему напомнили. Дома, в Вестпорте, у Розмари было что-то похожее. Только там, насколько он помнит, фрукты были из дерева. Он протянул руку, схватил блестящий фарфоровый банан и приложил к паху. В сравнении с живой плотью он показался особенно холодным и грубым.
– Смотри-ка, чертова игрушка почти такая же большая, как моя. О'кей, эта женщина берет чудесный фрукт и ласкает его, словно это предмет ее вожделения. Играет с ним – медленно, изощренно, водит им вверх и вниз по всему телу. Он такой гладкий, такой скользкий. Почти такой же желанный, как сам молодой аристократ. И вот, встав перед ним на колени…
– Хватит! – вскричала Флер. – Ради всего святого, хватит! Здесь не бордель! А я не шлюха!
– Конечно, ты не шлюха, дорогая. – Алекс искренне обиделся. Банан с громким стуком упал на пол и покатился по ковру. – С чего ты так завелась, Флер? Мы же играем!
– Это пошлая игра. – Она уже не в силах была удержаться от слез. – И я не желаю играть. Зачем ты проделываешь это со мной?
– Что я проделываю? Разве я принуждаю тебя силой, мучаю тебя, Флер? Я же миллион раз спрашивал. Разве хоть раз было физически больно?
– Мне больно сейчас.
– Господи Иисусе! Я и пальцем тебя не тронул! И этот несчастный банан не повредил бы тебе, если быть осторожным. Не понимаю, что здесь такого. Просто захотелось позабавиться, и я думал, нам обоим будет весело. Ты не хочешь? О'кей, я согласен. Я не свинья, Флер, и никогда не стану принуждать тебя делать то, что тебе не нравится. Хотя, честно говоря, не понимаю, с чего ты взъелась. Ты же сама твердила, что секс должен быть диким, необузданным, – вот я и даю волю фантазии, и ты ни разу до сих пор не сказала мне «нет». Конечно, ты можешь и отказаться, ведь мы взрослые, разумные люди – сумеем договориться.
– Ну так вот, я не желаю договариваться, Алекс! – Она уже кричала в полный голос, не замечая этого. То, чем ей предлагали заниматься, явно не было любовью. – Я не договаривалась служить тебе как проститутка! Я не договаривалась быть униженной, извращенной. Развращенной. Да… развращенной! Я хочу быть твоей женой, Алекс, а не твоей шлюхой!
– Ох, пожалуйста, милая, – взмолился он, закатив глаза, – не заводись опять!
– Но мы должны, – рыдала она. – У нас есть причина. Ты должен жениться на мне, Алекс, или… или я наложу на себя руки! Господи, парень, ну неужели ты не понимаешь? У меня под сердцем твой ребенок!
Прежде чем он нашелся с ответом, Флер выскочила в спальню и захлопнула за собой дверь. До Алекса донеслись громкие рыдания.
Он кое-как сполз с дивана, натянул брюки и поплелся на кухню приготовить кофе. Поставив на поднос две чашки, постучался в дверь:
– Позволь войти, Флер. Давай обсудим все по-человечески.
– Не заперто.
Она сидела на кровати – бледная и заплаканная. Злополучное «фифи» покоилось в корзине для грязного белья. Вместо него Флер накинула розовый купальный халат. У Розмари имелся почти такой же.
– А вот это, – шутливо начал Алекс, – самое неэротичное одеяние, которое я видел. Ты, наверное, купила его, чтобы… чтобы напугать насильников? – И он протянул ей чашку ароматного крепкого кофе. – О'кей, Флер, а теперь приведи себя в порядок и скажи толком, что такое с твоей беременностью. Ты же говорила, что сидишь на противозачаточных.
Она отпила глоток кофе и глянула ему в глаза:
– Бывают неожиданности.
– Да неужели? – вкрадчиво спросил он, и у Флер по спине побежали мурашки: он явно что-то вычислял про себя. – И все же я не понимаю, как это случилось, Флер. Если мне не изменяет память, у тебя были недомогания… да, три недели назад. Они начались в пятницу. У нас были билеты в Спрингстин…
– Это было в феврале, – торопливо перебила она. – Два месяца назад. Я говорю о прошлом месяце, Алекс. Тебя здесь не было. Ты тогда уехал в Чикаго, милый. Помнишь, на то грандиозное технократическое шоу? Я не в силах передать, как сама удивилась: такая задержка была у меня впервые в жизни. Но я ничего не стала говорить тогда, не хотела зря тебя тревожить. Но, – тут она ласково взяла его за руку, – тревога оказалась не напрасной. Ты ведь знаешь, теперь есть множество тестов. По ним можно установить практически сразу после зачатия…
