Текст книги "Одинокие женщины"
Автор книги: Фреда Брайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
Глава 3
– Копченые ребрышки, мясо под апельсиновым соусом, рассыпчатый рис, – перечислял Стив Годвин, копаясь в большом бумажном пакете, – и еще пара порций яиц креветок.
– Вот не знала, что у креветок есть яйца, – заметила Берни.
– Как видишь, бывают, но очень маленькие. Как провела день, малышка?
– Фантастически! – отвечала Берни, раскрыла кожаную сумку, заметно располневшую со времени ленча, и поставила на стол бутылку марочного шампанского.
– Сегодня за ленчем я встречалась с подругами по колледжу в месте, именуемом кафе «Карнак». Невероятно, просто невероятно!
– Надо полагать, наелась до отвала?
– Пожалуй. – Она недовольно повела плечами. – Еда как еда. Ты ведь знаешь, Стив, для меня все рестораны на одно лицо. А о том, что было действительно невероятным, я расскажу тебе, как только переведу дух. А как прошел твой день, милый?
– На редкость паршиво. – Легкий акцент выдавал в Стиве уроженца Калифорнии. – Мы снова попытались снять ролик про лак для волос на Огненном острове. Сплошная головная боль. По сюжету вроде как юноша и девушка гуляют по пляжу – ну, романтика и все такое – «и в локонах ее запутались ветер и дождь»… мы включаем туманные машины, и… – он рассмеялся, – будь я проклят, если у девчонки не начиналась ломка всякий раз, как начинал гудеть мотор. Господи Иисусе! В другой раз, чтобы не нанимать наркоманов, я заставлю их сдать анализ крови!
В течение последующих нескольких минут они в счастливом согласии накрывали стол под негромкую музыку, лившуюся из стереоустановки. Как обычно, в ход пошли пластиковые тарелки и бумажные салфетки. А вот бокалы для шампанского от Тиффани – правда, Стив некогда «прихватил» их со съемок рекламы каких-то продуктов. Берни и Стив то и дело обменивались милыми улыбками и шутками, словом, во всем напоминали давно живущую вместе счастливую парочку.
К сорока годам Стив Годвин успел прийти в согласие с самим собой. Мягкое добродушие сквозило и в безмятежном взгляде голубых глаз, и в короткой каштановой бородке. Единственной приметной чертой в его облике была густая ранняя проседь, появление которой Стив связывал со своей бывшей женой. В процессе развода она обчистила его до нитки, лишив разом и денег в банке, и детей. Стив твердил, что эта седина – единственное, что дала ему Линда Годвин, кроме, конечно, стойкого отвращения к браку как к таковому.
Он познакомился с Берни, когда искал себе квартиру в Нью-Йорке. Дальнейший сценарий был известен. Той же ночью они занимались любовью в ее квартире в Ист-Вилледже.
– Никаких обязательств, – предупредила она.
– Еще бы! – согласился он. Неделей позже он перевез к ней на квартиру свои личные вещи и коллекцию старых бейсбольных карточек, уточнив: – Это только на время.
– Как знаешь, – последовал ответ. С тех пор вот уже пять лет они прожили вместе в мире и согласии.
– У нас схожий стиль жизни, – твердила Берни всем знакомым.
Стив был забавным и привлекательным, у них имелось множество друзей, и если по роду работы Стиву приходилось часто и подолгу отсутствовать, то вреда в том особого не было. Ведь по возвращении они были еще больше рады встрече. Итак, Берни приглушила музыку, Стив занялся шампанским.
– Так. – Он вытащил пробку, и они уселись за стол. – Теперь ты расскажешь мне, что сегодня случилось?
– Похоже, я пробиваюсь в свободный эфир! – Берни вскинула руки в победном жесте. – Три ближайшие недели на экране мне обеспечены. А там, глядишь, и постоянное участие в шоу!
Ведь истинной сенсацией дня стали даже не выводы команды социологов, а то, что произошло за ленчем.
– Я уже испугалась, что у Дианы случится сердечный приступ, – распиналась Берни перед Стивом. – А Флер-то, Флер! У нее даже макияж стал белее мела.
Как только с ленчем было покончено, Берни поспешила прямо в студию, чтобы отпечатать свои предложения. Тремя часами спустя она уже стучалась в дверь исполнительного продюсера шоу.
– У меня есть идея, – заявила она Хи Фейнстейну.
– Какая?
– Предложение насчет предложений. Оно превосходно вписывается в нашу тематику.
И она торопливо заговорила, стараясь обогнать бешено мигавшие на его пульте разноцветные лампочки. Отличная идея, уверяла Берни. Она наверняка поднимет их рейтинг. Основательная! Душещипательная! Остается дивиться тому, как до сих пор «60 минут» или какое-то другое общенациональное шоу не докопалось до этого. Они будут рвать на себе волосы.
– Но ведь мы-то всего лишь местная станция, – напомнил Хи.
– Ну, так отныне про нас узнают все. ВИЗ – самая популярная в Америке местная телестанция! Как тебе нравится?
Берни вкратце изложила суть проведенных исследований и перешла к невероятной реакции своих подруг.
– А ведь они – одни из многих, – тараторила она. – Равнодушной к этим вещам не останется ни одна женщина старше двадцати. Куда ни глянь, люди стремятся познакомиться и сойтись и готовы заплатить какие угодно деньги за помощь в этом деле. Взять хотя бы бары для одиноких, и танцевальные залы для одиноких, и круизы для одиноких, и клубы для одиноких – свой у каждой социальной группы, от вегетарианцев до страдающих герпесом. Они снабжены банками компьютерных данных, и видеозаписями, и даже курсами лекций о способах флирта и поиска партнера. Многие журналы процветают только благодаря тому, что публикуют у себя целые списки предложений со всеми вариациями «мальчик ищет девочку» или наоборот.
– В.С.Ф. требуется Н.Л.Д. [6]6
Нежно Любящий Друг – Tender Loving Care (амер.).
[Закрыть]
– Еврейская Джульетта ищет чувственного Ромео.
– Некурящая блондинка желает разжечь в вас пожар.
– И целью всей этой лихорадочной деятельности является одно: брак! Он стоит на первом месте в списке желаний любого. Этот город – город одиночества, особенно для работающих женщин, Хи. Трудовые дни и одинокие ночи. То, что я предлагаю, прямиком относится к одиноким женщинам. И одной из этих одиноких женщин в нашей истории стану я сама! – И она представила программу, разбитую на пятиминутные отрывки и растянутую на три недели в эфире. – Я уже составила приблизительный бюджет и возможные места съемок. – Она выложила на стол пачку исписанной бумаги. – И уже придумала общее название для нашей серии: «Как найти в Нью-Йорке свою судьбу». Неплохо, да? По всему городу «Одинокие и разбитые сердца» затрепещут к концу нашего шоу! Серия интервью с брачными агентами, с социологами, с одинокими женщинами и мужчинами. Плюс к тому все, что удастся раздобыть с помощью скрытых микрофонов и камер. Никто не станет на меня смотреть, если вылезу с одними голыми фактами и занудными цифрами. Нужно что-то настоящее, Хи, чтобы вынуть из них душу. К примеру: «Найдет ли Бернадетта Хонг своего мужчину? Или чувствительный белый мужчина, желающий обрести подругу, снова натянул ей нос? Включайте завтра такую-то станцию в такое-то время, и вы все узнаете!»
– И какую ты приготовила концовку? – поинтересовался Хи.
– С девицей, выходящей замуж, – а какую же еще?
– То есть с тобой самой?
– Боже упаси, Хи, ну с чего ты взял?!
– И что же он решил? – Стив отложил наполовину обглоданное ребрышко.
– Суперзвезды, потеснитесь, идет Бернадетта Хонг! – Хихикая, Берни допила шампанское. – Конечно, на деле все не так просто. Нам еще надо протащить проект через совет директоров, составить бюджет – как обычно. Я постаралась ничего не упустить, даже напомнила о том, что мы всего лишь третьеразрядная студия с дневной программой и не обзавелись ни одним инородцем – даже про погоду вещает безнадежно чистокровный белый. А если мне дадут постоянную программу, то разом убьют двух зайцев – среди их ведущих будет женщина и представитель национальных меньшинств.
– Не думаю, что кто-то из китайских предков признал бы в тебе настоящее национальное меньшинство.
– Да разве тут дело в семье? – парировала она. – Во всяком случае, не признать во мне женщину ты не сможешь!
– Самую что ни на есть настоящую. – Он пересел к Берни и потеребил ей щеку. Прикосновение было горячим, зовущим. – Все дело в китайской кухне, – заметил он, – она чрезвычайно возбуждает, заставляет хотеть китайскую женщину! – Его руки проникли под свитер и стали ласкать груди – как и все тело Берни, они были тугими и маленькими.
– Как смешно ты говоришь, Стив. Послушай, а ведь я занималась этим только с западными мужчинами. Неужели разница столь велика?
– Пойдем в кровать, и ты увидишь, – рассмеялся он. – Оставь все на столе, возьмем с собой только шампанское.
– Сделай мне только одно одолжение, Берни, – со вздохом произнес Стив, переставляя бокалы на поднос. Лицо его заметно помрачнело. – Я считаю, тебя посетила отличная идея. Действительно отличная. Единственное, о чем я прошу… не увлекайся ею всерьез.
– Всерьез!.. – удивленно воскликнула она. – У меня впервые появился реальный шанс получить свое время в эфире – и ты просишь не относиться к этому серьезно?!
– Я имею в виду матримониальную часть программы. Не пытайся заодно разыскать мужа и для себя.
– И только-то! – Она извернулась и с чувством поцеловала его в губы. Бокалы на подносе мелодично звякнули. – Ты же знаешь, что я до этого не опущусь, милый. Это же сценарий, ни больше и ни меньше. А я – профессионал. И к тому же все, что мне нужно, я желаю получить здесь, сию же минуту. Берни Хонг – последняя из раскрепощенных женщин!
Часом позже она лежала в кровати. Под кроватью подразумевался широченный матрас, брошенный прямо на деревянный пол. Стив тихонько посапывал у нее под боком, окно в потолке слабо светилось.
«Как ты только так можешь? – стонала ее мать во время редких приездов из провинции. – Жить на голом месте! Ни мебели, ни посуды. Может, по-твоему, это и есть Ист-Вилледж. А по-моему – самый что ни на есть низкопробный Ист-Сайд. Ума не приложу, что сказать про тебя в Бингхэмтоне!»
Бедная Адди Хонг: чопорная до невозможности, с вечным стаканом виски с содовой в руке, с явными следами пяти беременностей и извечной тревогой о том, соответствуют ли ее шляпка или занавески положению мужа в компании Ай-Би-Эм. Ибо если Тед Хонг занимался составлением компьютерных программ, то Адди Хонг по ним жила. Она являла собой образцовую супругу, вечно занятую каким-нибудь рукоделием и никогда не устававшую ахать по поводу того, что младшая дочь отказалась идти по ее стопам.
Берни уселась и старательно помассировала шею. Пожалуй, в ближайшие недели им со Стивом надо будет поумерить любовный пыл. Вряд ли она сможет показаться в послеполуденной программе об одиноких сердцах с этими красными пятнами. Зато когда все будет кончено, они устроят себе отличный уик-энд. К примеру, где-нибудь на Гавайях или хотя бы на Антильских островах.
Берни легонько поцеловала Стива в щеку, всем своим телом излучая удовлетворенность. Слава Богу, ей не приходится каждый вечер возвращаться в пустой дом, в пустую постель, не имея никого рядом, чтобы поделиться горестями и радостями. Слава Богу, у нее есть Стив. Она достаточно рассудительна, чтобы оценить, как ей повезло.
Действительно, нечего удивляться, что Флер с Дианой так легко ударились в панику. Мужчин определенного типа, достойных мужчин, действительно становится все меньше. Но какая бесподобная глупость – воображать, будто пара фраз, произнесенных возле алтаря, может что-то гарантировать, кроме дополнительных обязательств.
Берни любит Стива. Стив любит ее. И им ни к чему доказывать это с помощью обручальных колец! Если уж на то пошло, их отношения намного глубже и богаче, так как основаны исключительно на доброй воле.
И вообще жизнь так разнообразна, в ней столько всего увлекательного. Например, у нее, Берни, желаний хоть отбавляй: знакомство с политиками, интервью у суперзвезд, общение на короткой ноге с наделенными властью людьми. Интересная жизнь, интересная работа. Свое время в «60 минут». Или в программе «20 на 20». Или место ведущей теленовостей. Она бы хотела попасть на страницы «Светской хроники» – как интервьюируемая персона. Чтобы ее лицо напечатали на обложке «Таймс». Да мало ли что! И, конечно, в самом начале списка желаний будет успех нового сериала.
Внезапно она усмехнулась, осознав иронию ситуации. Подумать только, женщина, выбравшая одинокую жизнь, берется судить о браке! И в темноте, сгустившейся в комнате, она принялась увлеченно сочинять свое новое шоу и свою роль. Ей надо будет выглядеть этакой заправской охотницей за мужьями, но при этом ухитриться вызвать сочувствие у зрителей. Не так-то просто, но ведь это одно из ее профессиональных качеств – умение влезать в чужую шкуру! Ей придется «страдать от одиночества». Зажмурившись, она представила на своем месте другую женщину: консервативную; скованную, верящую в традиции и желающую обрести эмоциональный комфорт в браке. Роль оказалась совершенно незнакомой. Берни попыталась вообразить себя замужем за Стивом.
Ничего себе.
Конечно, этого никогда не случится. Но ведь можно просто представить себя женщиной иного типа, которая ценит все это. Она не удержалась и представила реакцию Стива: «Женись на мне!» – «Или что?» – «Или все!» – вот и весь воображаемый диалог. Может, Стив поднимет ее на смех? Или уйдет? Или поддастся на уговоры? А может, он увидит в ней совсем иного человека? Вторую Линду Годвин?
От этой мысли стало неуютно. Конечно, Стив любит ее. Именно ее, Бернадетту Хонг, со всеми выкрутасами. («Я от тебя без ума!» – вот что он прошептал, прежде чем заснуть.)
Да и к тому же это все отвлеченные рассуждения, связанные с новым шоу. Она и не думала говорить с ним о браке. И все же… Что, если рискнуть, просто чтобы дать повод поспорить и, может быть, доказать свою любовь? Взовьется ли он от гнева? Ей стало неуютно от ощущения того, что для Стива холостяцкая свобода дороже, нежели отношения с ней, с Берни.
– Глупость! – громко произнесла она. Рядом в унисон всхрапнул Стив. Действительно, что за глупость! Ее надо поскорее выкинуть из головы. Сию же минуту.
Берни выскочила из постели. На кухне стояли остатки от обеда. Она принялась рыться в бумажных пакетах, откусывая понемножку то от одного, то от другого. Хоть и холодная, но все же еда. И пусть все без конца поносят пластиковые тарелки – зато они позволяют не тратить время на мытье посуды. На полке, словно близнецы, уютно пристроились два пирожных с предсказаниями, завернутых в вощеную бумагу. Берни разломила одно из них и заглянула в выпавшую на ладонь бумажку.
– Вы встретите прекрасного незнакомца, – прочла она.
Глава 4
Красновато светившаяся панель автоответчика, стоявшего у Дианы в гостиной, словно что-то обещала. Она нажала кнопку. Ее приглашают в театр? На вечеринку? Ей позвонил кто-то новый, неотразимый? Однако единственным посланием было сообщение о том, что ее расписание на «рабочую неделю» исчерпано. Эта новость сопровождалась тремя безымянными звонками. Наверное, кто-то ошибся номером.
Диана включила свет, и комната наполнилась ярким сиянием. Просторно, элегантно, с жестко выдержанной цветовой гаммой белого, лилового и серого тонов. В интерьер хорошо вписывались и японские гравюры, и берберийские ковры, и букет ирисов, еженедельно доставляемый торговцем цветами с Шестьдесят пятой улицы. В некоторые моменты – например, такой, как сейчас, – Диане начинало казаться, что эта обстановка выглядит чересчур аскетично, но все гости в один голос уверяли, что дизайнер превзошел сам себя, создав атмосферу, идеально соответствующую ее элитарному положению в нью-йоркских деловых кругах. Что ж, возможно, они и правы, особенно если вспомнить то, во сколько это обошлось.
Отделанные ониксом часы на баре показывали двадцать минут одиннадцатого. Очередной вечер коту под хвост, растворенный в лабиринте бесконечной тяжбы «Симплекс системс» против «Харриган ойл», или – как иногда в минуты отчаяния называла ее Диана – «Сквалыги» против «Сквалыг». Битва была затяжной, кровавой и безжалостной – две мощнейшие команды юристов ожесточенно дрались за каждую пядь, пользуясь всеми допускаемыми законом способами. Обе фирмы были намерены вести «войну до победного конца». И те, и другие действовали под девизом «пленных не брать».
Клиенты Дианы, «Симплекс», выиграли первый раунд, «Харриган» взял реванш во втором. «Симплекс» тут же восстановил свое превосходство, в ответ «Харриган» подал на апелляцию. И вот теперь обе армии готовились к очередной схватке, которая должна была состояться в федеральном суде. Эта тяжба была раем для правоведов и адом для простых смертных, она поглощала практически все ее время и силы.
Диана приоткрыла свой брифкейс, окинула взглядом содержимое и с отвращением захлопнула опять. Нынче вечером у нее не хватало духу усесться за работу. То, что сообщила Берни, решительно выбило ее из колеи. Никогда не выйти замуж. Это звучит как пожизненный приговор. Нет, хуже. Как смертный приговор!
– Байрон, – обратилась она как-то раз к своему ближайшему коллеге, с которым вместе просматривала очередную пачку документов, – ты не считаешь меня женщиной, не способной выйти замуж?
– Как понимать твой вопрос?
– Как откровенный. Похоже, мне так и не удастся встретить кого-нибудь подходящего.
Байрон был одним из немногих представителей мужской половины человечества, с которым она отваживалась обсуждать свои сердечные дела – или, скорее, их отсутствие, как, например, в данный момент.
Диана вообще была не из тех, кто любит откровенничать, а особенно с мужчинами, не говоря уже об абсолютной неспособности делиться с кем-то интимными деталями. Многие считали ее гордой и замкнутой, на самом деле Диана Саммерфильд была чрезвычайно ранима. Байрон являлся исключением из правила. Во-первых, они вместе начинали работать в этой фирме. Во-вторых, происхождение: он из Виргинии, она из Бостона, оба выходцы из привилегированных семейств. В-третьих, в их отношениях исключались какие-либо оттенки сексуальности. Байрон Элкингтон был голубым.
Поначалу он пытался это скрывать, так как был новичком в фирме и боялся, что солидным людям из «Слайтер Блэйни» это не понравится. Но шила в мешке не утаишь – поползли слухи, что он путается то с грузчиками в порту, то с хористами в театре. Однажды утром он заявился на службу весь в синяках, с перебитым носом.
– Грубая игра, – пояснил он перепуганной Диане.
– В один прекрасный день тебя прикончат, – воскликнула она, – если будешь жить по-прежнему!
– Чего стоит жизнь без риска, а? – кратко парировал Байрон, демонстрируя полную непоколебимость.
Однако вскоре он познакомился с каким-то молодым банкиром, в паре с которым принялся устраивать свой дом.
Фирма примирилась с Байроном, но не с его связью с Джимом. Было достигнуто неписаное, но скрупулезно соблюдаемое соглашение, что приличия должны быть соблюдены. Байрону это давалось без особого труда. С его аристократической внешностью и манерами он выглядел чрезвычайно представительно, и в тех случаях, когда Диане требовался эскорт, нельзя было найти лучшего кандидата. Байрон был самым близким другом Дианы – после Флер.
– Подходящего? – задумчиво переспросил он. – Это звучит как-то размыто. Прежде ты сама должна определить, что подразумеваешь под этим понятием.
Диана задумалась. Что значит «подходящий»? Ну, прежде всего, безусловно, он должен быть умен.
– Ты ведь знаешь, я на дух не выношу дураков, – сказала она. – Да, он должен преуспевать в своей профессии. Мне бы хотелось смотреть на него как на партнера, Байрон. Ну, чтобы он по крайней мере был не ниже моего профессионального уровня… и был энергичен и деятелен. Ну, кто-то такой, кто вызывал бы у меня уважение и привлекал меня.
– И только-то? – ехидно спросил Байрон.
– Нет, еще кое-что. – Диана смущенно хихикнула. – Я желаю, чтобы этот бесподобный король из королей безумно меня любил! Чтобы он сумел разглядеть под алмазно твердой оболочкой неуязвимого правоведа нежное сердце, – закончила она с шутливой гримасой, чтобы, не дай Бог, Байрон не догадался, насколько близки к истине ее слова. – Ну как, такое возможно?
– Вполне, – отвечал Байрон. – На самом деле я уже присмотрел для тебя похожего малого. – И он назвал одного из адвокатов команды «Харригана».
Диана в течение нескольких месяцев воображала себя влюбленной в Билла Шэннона. При каждом удобном случае она лезла из кожи вон, умоляя про себя: «Да обрати же на меня внимание! Я такая умная, такая образованная!» И вот, застав его однажды в одиночестве в его кабинете, она услышала:
– А вы жестокая штучка! – Билл произнес это с милой улыбкой, в которой сквозил лишь профессиональный интерес, и ни капли секса.
– Забудь о нем, – бросила она сейчас Байрону. – Я жалею, что вообще завела об этом речь.
Но позже она поинтересовалась у своего босса:
– Фрэнк, как ты думаешь, я жестокая? Только отвечай честно!
Фрэнк внимательно окинул взглядом всю ее с головы до ног, не упустив ни высокого лба, ни пронзительных голубых глаз, ни статной фигуры – пять футов девять дюймов, – и ответил:
– Жестокая? И ты еще спрашиваешь! Черт побери, да ты самая беспощадная во всей моей адвокатской команде! – И, похлопав по плечу, добавил: – Продолжай в том же духе!
Диана отправилась домой, совершенно уничтоженная.
Да никакая она не жестокая – по крайней мере в личной жизни. В душе ее жили те же желания, что и у любой другой женщины: иметь любимого мужа, заботиться о детях. Не так уж и много?
Нет, только не жестокая, твердила Диана про себя, устроившись на диване в гостиной. Ведь если бы она была жестокой, беспринципной особой, то тогда, семь лет назад, она не постеснялась бы всеми правдами и неправдами завладеть Лео Фрэнклендом.
Все верно, женатые профессора не имеют права сеять хаос в нежных душах своих студентов. Вряд ли можно назвать этичной попытку затащить в постель особу, по возрасту годящуюся ему в дочери, это скажет вам кто угодно. Однако Диана и не подумала сопротивляться, а после проявила полную беспомощность, глядя, как мужик ускользнул у нее между пальцев. И по сей день она вспоминала о Лео с любовью и тоской. Он навсегда остался «тем, кто нас покидает», героем ее грез.
И конечно, с годами ее преклонение стало намного сильнее того, что испытывали к нему остальные студентки факультета. И физически, и интеллектуально он высился над толпой – арбитр, всегда готовый дать совет, мыслитель, на которого всегда можно сослаться, безоговорочный авторитет в делах больших и малых. И это стало проклятием для Дианы – она по-прежнему продолжала мерить по его образу и подобию остальных мужчин.
Теперь ей казалось, что надо было тогда же родить от него ребенка – пусть даже вне брака, пусть даже против воли самого Лео. Она не осталась бы одна, и к черту приличия. Но ей не хватило – чего? Отваги? Силы духа? Или она испугалась того, что скажут родители? А ведь не растеряйся она – у нее была бы теперь маленькая частичка Лео, существо, о котором она бы заботилась и которое было бы утешением в несчастной любви.
Вот хоть и сегодня. Ей не пришлось бы возвращаться вечером в необитаемую квартиру со стерильно вылизанной обстановкой. Этому ребенку (почему-то ей казалось, что родился бы обязательно мальчик) было бы сейчас уже семь лет, он был бы забавным любопытным малышом. И встречал бы ее у дверей, и сиял от счастья, и в квартире царил бы дивный беспорядок, а вместо удушающей тишины – веселый смех. Гладкие стены застыли в своей неподвижности. В такие вечера, как этот, Диана готова была взвыть от одиночества, но она не позволяла себе этого – Саммерфильды никогда не были плаксами.
Неизвестно, как долго она лежала вот так, окутанная полной тишиной, пока слух не уловил некий еле слышный, но надоедливый повторяющийся звук. Кап. Кап. Кап. Она встала и проверила кухню, потом ванную. Ну вот, пожалуйста. Кап. Кап. Кап. Чуть медленнее, чем бьется сердце.
Она приоткрыла кран и завинтила его поплотнее, но течь возобновилась буквально через минуту. И без специальных инструментов с нею не справиться. Кап. Кап. Кап.
Диана разъярилась. Черт побери, ведь она платит за эту квартиру почти три тысячи баксов в месяц – не так уж мало! И неужели за свои кровные она не может получить исправно действующий туалет?! Совершенно очевидно, что она не в состоянии будет вытерпеть эту китайскую пытку водой до утра. Рехнется к рассвету, это точно. Подстегиваемая гневом, Диана поспешила к интеркому и потребовала у консьержа прислать слесаря.
– Мне дела нет до того, который час! – Ее голос эхом отдавался в гулкой комнате. – Я плачу за круглосуточное обслуживание, и я его получу! Пришлите кого-нибудь сию же минуту!!!
– Возможно, вам придется подождать. В здании пятьсот квартир, и слесарь может находиться где угодно.
– Меня не интересуют ваши статистические изыски! Меня интересует слесарь! – В ее голосе послышались истерические нотки. – Разыщите его!
Только отключив интерком, Диана вспомнила о некоторых правилах приличия.
– Спасибо, – пробормотала она в пустоту, уже сожалея о том, что сорвала гнев на консьерже. Он ведь ни в чем не виноват.
Тянулись бесконечные минуты. Звук падающих капель стал невыносим. Диана вспомнила о стереоустановке. Моцарт сможет это заглушить. «Ах, Моцарт! – подумала она, погрузившись в музыку. – Ты спас мне жизнь!» Неисправные туалеты, адвокатская казуистика, даже мрачные предсказания Берни – все смыло волнами музыки. Диана расслабилась.
И тут позвонили в дверь. Диана едва расслышала звонок, полусонная, она уже забыла о своем вызове.
– Какого черта… – бормотала она, плетясь к двери. – Что вам нужно?
В глазок она разглядела человека в рабочей рубашке и джинсах. На миг приняла его за официанта, которого за ленчем охмуряла Флер. Тот же возраст. То же сложение. Но с какой стати он явился сюда? В ее голове зароились страхи и подозрения – в Нью-Йорке случается всякое!
– Это я, – сказал человек, – дежурный слесарь. – Бесхитростный взгляд голубых глаз, сумка с инструментами, улыбка… Нет, это не сексуальный маньяк и не завзятый убийца – просто слесарь, явившийся по вызову.
– Да, отлично, – пробормотала Диана, открывая дверь. – Входите. Вы не очень-то торопились, молодой человек.
Не говоря больше ни слова, она провела его в ванную и показала неисправный кран, предоставив разбираться самому. Через приоткрытую дверь она слышала, как он возится, позвякивая инструментами, с чувством насвистывая в такт музыке. А под конец даже запел мягким баритоном. Но вот раздалось победное журчание воды. Он вышел из ванной:
– Теперь все в порядке, мисс. Прошу прощения за задержку. – Диана уловила, что он говорит с каким-то акцентом, но это было характерно почти для всего обслуживающего персонала.
– Большое спасибо, – кивнула она, сожалея об оказанном ранее неласковом приеме. И с чего это ее так понесло? Хотела дать чаевые, но передумала: в конце концов он всего-навсего выполнил свои обязанности.
При ближайшем рассмотрении она не заметила никакого сходства с малым из кафе «Карнак», кроме разве что коренастой фигуры. Пожалуй, ему было чуть больше двадцати: свежее лицо, мускулистая шея, по-славянски широкие скулы, сильные, умелые руки. Как говорится, от него шел здоровый дух, как от юного крестьянина.
Диане показалось, что следует сказать что-то в благодарность – тем паче что он выжидательно задержался посреди комнаты. Однако, несмотря на профессиональную изощренность в правоведческой дискуссии, Диана оставалась на удивление беспомощной при необходимости общаться с незнакомцами. И уж особенно – с простым людом. Она попросту не знала, с чего начать.
– Я вижу, вам нравится Моцарт, – выпалила она и тут же виновато покраснела. В ее голосе явно прозвучало удивление, граничащее с недоверием. Наверное, это выглядит высокомерно до ужаса. Однако юноша и не подумал обижаться:
– А разве можно его не любить?
– Да уж конечно! – Он окончательно сбил ее с толку.
– К тому же, – продолжал он, – я вырос в компании Моцарта, Гайдна и прочих. Мой отец работает в Израильской филармонии.
– О, я не хотела вас обидеть, – с облегчением выдохнула Диана. Оказывается, он не такой уж простолюдин. – Наверное, вы студент?
Да, отвечал он. Год назад окончил университет в Израиле, а теперь учится в Колумбийском университете, так как всегда хотел повидать Америку. А работа позволяет бесплатно жить в отличной квартире в приличном районе и продолжать учебу.
«Ну конечно. – Диана радостно закивала. – Как все просто. Этот милый юноша подрабатывает и учится в колледже – точно так же, как делала Флер, учась у Смита. И он, несомненно, имеет немалые амбиции».
– Пожалуйста, примите мои извинения, – промолвила она.
– За что? – недоуменно нахмурился он.
– За то, что по ошибке приняла вас за водопроводчика, – покраснела она. «Подумать только, чуть не сунула ему чаевые!..»
– Да ведь я и есть водопроводчик. Слесарь-ремонтник. Как это вы говорите?.. – Он почесал подбородок. – Ах да! Мастер на все руки. – Он вдруг снова стал похож на крестьянина.
– Ну, – отвечала Диана, – тогда позвольте поздравить вас с тем, как успешно вы управляетесь с идиомами. Ваш английский просто превосходен.
– Так же, как и виртуозное владение разводным ключом, – отвечал он. – Если опять понадобится что-то сделать среди ночи, позвените и попросите прислать Аврама. Аврама Гиттельсона.
Диана недоуменно уставилась на него. Не содержало ли последнее предложение двойной смысл? Если так, то это свинство. Но прежде чем она успела прийти к какому-нибудь выводу, зуммер призвал его явиться в какую-то другую квартиру. И на сем он исчез, со стуком захлопнув дверь.
Диана выключила музыку. Надо же, именно «Женитьба Фигаро»! От этой темы просто некуда деться. К тому же теперь, когда течь в ванной устранили, атмосфера стала еще более мертвящей. Хуже, чем в склепе. И в тот же миг она снова стала терзаться отчаянием.
Диана хотела было позвонить Байрону, который жил всего в паре кварталов отсюда, и напроситься к нему на выпивку. Но уже слишком поздно, а ведь Байрон если и не женатый, то по крайней мере домашний человек. Судя по всему, они с Джимом уже ложатся спать.
Или позвонить Бренту Уилсону – если он свободен, они могли бы провести часок-другой в постели. Однако ей не слишком-то нравился Брент с его повадками обитателя Уолл-стрит и почерпнутыми из «Камасутры» приемами. Заниматься с ним любовью было не намного приятнее, чем пользоваться современным ватерклозетом. При встречах он всегда называл ее «бэби» – скорее всего потому, что не в состоянии вспомнить ее имени.
Нет, ей не нужен ни Брент, ни любой другой из случайных любовников, не оставивших в ее жизни ни малейшего следа. Ей нужно больше, чем механическое соитие. Ей нужны тепло, любовь, определенность. Она желала встретить нового Лео – только свободного. Она желала – да, никаких сомнений – добежать первой до финиша, обозначенного Розмари. Диана поклялась, что завтра же утром приступит к охоте по всем правилам.
