Текст книги "Больше, чем товарищи по кораблю (ЛП)"

Автор книги: Филиппа Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Глава 18

Элиза

Последние несколько дней я нахожусь на седьмом небе. Пассажиры постоянно подходят ко мне, чтобы сказать, какой у меня прекрасный голос, и каждый раз, когда они это делают, я испытываю такую волну эмоций, как будто собираюсь заплакать. После стольких внешних оскорблений я начала верить, что мой голос на самом деле ужасен и я просто бредила все это время, думая, что я достаточно талантлива, чтобы даже подать заявление в театральную школу, не говоря уже о том, чтобы поступить туда. Однако последние несколько сред, когда я пела с Оскаром и его друзьями – нашими друзьями, – оказались настолько целебными, что я наконец-то снова начала любить свой голос.

Вчера я успешно предложила Генри и Джерри организовать дом с привидениями на тему пиратского корабля. Все начнется с того, что легкомысленный Длинный Джон Сильвер отправит зрителей на поиски украденных сокровищ с "Летучего голландца", поскольку, по их мнению, это снимет проклятие с их собственного судна. Он передаст им ключ и предупредит об опасности, рассказав о бесчисленных моряках, которых они потеряли, выполняя задание, и о кошмарах, которые с тех пор мучают немногих, кто вернулся. Гости будут переходить из комнаты в комнату в поисках сокровищ, встречая по пути мутировавших рыбных пиратов. В последней комнате будет огромный сундук с сокровищами, и когда в него будет вставлен ключ, гости погрузятся в кромешную тьму и столкнутся с гневом капитана "Летучего голландца", вынужденные спасаться бегством или забирать свои души.

Все это будет происходить в рамках пятнадцати– и ундер-таймов ранним вечером, но затем с шестнадцати– и ундер-таймах с 21:00 будет больше актеров, больше ужаса и больше страха.

В ближайшие недели я буду сотрудничать с работниками всех отделов театра, которые будут проектировать и строить декорации, создавать звуковые ландшафты и освещение, а также находить, изготавливать или заказывать реквизит, костюмы и грим со спецэффектами, чтобы воплотить все это в жизнь. Генри и Джерри даже согласились, чтобы я провела мастер-класс по пуганию для других сотрудников, потому что после просмотра видео на YouTube и того, как все постоянно кричали «бу» или «рах» на людей, они поняли, что им явно нужна помощь.

Я почти не могу поверить, что им нужно мое мнение, не говоря уже о моей идее, но, судя по всему, Генри тщательно изучил карточки с отзывами гостей за предыдущие недели Хэллоуина, и ни один из них не похвалил ту задумку. В этом году он хочет воспользоваться преимуществами эксперта – не то чтобы я назвала себя таковым, но как единственный человек, посвятивший почти два года своей жизни тому, чтобы пугать людей, в их глазах я таковым являюсь.

Сегодня нам с Томом разрешено покинуть корабль, и мы намерены на этот раз все сделать правильно. По рекомендации команды мы отправляемся на обед в милое пляжное кафе. Мы заказываем бургеры и коктейли, и Том зарывает мои ноги в теплый песок под столом, пока мы ждем заказ, несмотря на мои попытки зарыть его первым.

"Я должен признаться". Он смотрит на меня с наглой ухмылкой, и я замираю от любопытства. "Я специально тогда уронил свой чемодан".

"Нет, нарочно", – говорю я игривым тоном, вспоминая то утро, когда мы ждали его у отеля.

"Я клянусь!"

"С какой целью ты это сделал?"

"Мне нужен был повод поговорить с тобой".

"То есть ты хочешь сказать, что увидел случайную девушку сзади и вместо того, чтобы поговорить с ней, как нормальный человек, спустил все свои вещи по ступенькам. Что это говорит о тебе, Томас?"

"Ого, так ты не помнишь меня как парня с завтрака. Элизабет, я оскорблен". Он прижимает руку к груди.

"Что?"

"Я видел, как ты сидела в ресторане в одиночестве со своей яичницей. Я так и сделал: "Эй, это место занято?" – просто чтобы завязать разговор".

Я не могу сдержать рвущийся наружу смех. "Прекрати. Я бы запомнила".

"Конечно, запомнила бы. Посмотри на меня – я сенсация, но ты даже не подняла глаз. У тебя были наушники, ты разговаривала с кем-то, говоря, как сильно ты будешь скучать по ним, а я просто тихо сидел за столом рядом с тобой".

Этот звонок я точно помню. Я задыхаюсь и прикусываю губу. "Мне так плохо".

"Не надо. Достаточно было услышать твой милый акцент". Всякий раз, когда он говорит с британским акцентом, он становится похож на Мойру Роуз из сериала "Крик Шитта". "Но когда я снова увидел тебя на улице, я понял, что должен сделать так, чтобы мой торжественный вход был более запоминающимся".

"Ты такой дурак".

"Эй, это сработало, не так ли?"

"Думаю, да".

Нам приносят коктейли, и мы оба качаем головами и улыбаемся, наслаждаясь первыми фруктовыми нотами.

"И когда ты в конце концов заметила меня, что ты подумала?"

"Я думала, что ты горячая штучка".

"Ты сказала "горячая". Я принимаю это!"

"Но ты собирался на корабль на шесть месяцев – зачем было вообще со мной разговаривать?"

"Не знаю. Наверное, я чувствовал себя как солдат, которого отправляют в увольнение; мне просто нужно было последнее воспоминание, которое не давало бы мне покоя. Девушка, за которой можно вернуться. Может быть, даже поцелуй на прощание…" Он с тоской смотрит вдаль.

"О, да замолчи ты. Ты трахал Полли в течение недели".

Мы оба хихикаем. Здорово, что теперь мы можем смеяться над этим. Мне действительно нравится быть его другом. Даже если в некоторые дни мне кажется, что можно быть больше, чем просто друзья.

Делить с ним комнату, хотя это и удивительная перемена по сравнению с Гвен, было… сложно. Мы составили список правил, прежде чем принять предложение Дэниела, и первые два уже были соблюдены: никакой наготы и никаких общих душевых. Третье, на котором он очень настаивал, заключалось в том, что комната – это зона, свободная от секса.

Я не могу понять, было ли это сказано в качестве последнего упора, чтобы убедиться, что никто из нас не поддался искушению, которое никогда полностью не исчезало; предупреждение мне, что мне лучше даже не думать о том, чтобы пригласить Оскара обратно после того, как он застал нас в бассейне, или же он вежливо дал мне понять, что планирует встречаться с людьми и собирается быть внимательным в этом вопросе. Но в любом случае, зная, что у него на уме, я не понимала, почему мы должны отказываться. Так и был заключен наш общий пакт о дружбе-зонировании.

За ним почти мгновенно последовал другой. Я полностью провалила свидание с Оскаром. Но разве меня это шокировало после того, как я пришла с опозданием, сюсюкала о своем бывшем и ныла о том, какая я неудачница? Неудивительно, что он не захотел меня поцеловать. На самом деле, если бы он попытался, то не смог бы дать понять, что ему это неинтересно.

Вот так посадил нас с остальными, а не за тихий столик в углу, или проводил меня до двери. Хотя, конечно, только утром я смогла увидеть это без розовых очков.

"Уф. Так неловко. По крайней мере, я могу списать все на то, что это была просто смелость, хотя на секунду мне показалось, что это было на самом деле.

Мы с Томом запрещаем все разговоры о корабле и наслаждаемся вкусным обедом на солнце. Он рассказывает мне о своей степени по психологии, которую он так и не закончил, и мне становится немного легче от того, что у меня нет никакого опыта получения высшего образования. Я задаю миллион вопросов о братствах и сестринствах, которые до сих пор ставят меня в тупик. Судя по тому, что я видела в Интернете и в фильмах, это просто секты для сексуально озабоченных людей. Он не был ни в одной из них, но не смог рассказать мне ни одной вещи, которая могла бы поколебать мое мнение.

Мы ругаем наших старших братьев и строим гипотезы о том, какими разными мы были бы, если бы выросли в другой стране. Он считает, что стал бы полноценным алкоголиком, если бы ему по закону разрешили начать пить в восемнадцать лет, хотя он же не ждал, пока ему исполнится двадцать один.

Инстинкт заставляет меня защищать эту теорию, но потом я вспоминаю всех своих знакомых, которые в моем возрасте или старше все еще напиваются в стельку и каждый день мучаются от похмелья, так что я признаю, что он, вероятно, прав. Я решаю, что буду размером с дом, потому что обожаю американские сладости и ужасно контролирую импульсы.

Когда он достает бумажник, чтобы заплатить свою долю, я не могу удержаться от требования.

"Покажи мне свое удостоверение личности".

"Я покажу тебе свои, только, если ты покажешь мне свое", – кокетничает он.

Я закатываю глаза и делаю обмен.

Оно того стоит.

"Ты такой крошечный и милый!" воркую я.

"Заткнись. Мы не можем быть такими красивыми, как ты. Некоторые из нас поздно расцветают!"

Я изучаю его еще немного. Его дата рождения выглядит неправильно. Здесь нет двадцати восьми месяцев. Ах, да, американцы странные.

"Подожди… У тебя завтра день рождения?"

Он выхватывает карточку и отчаянно оглядывается по сторонам в поисках официанта, который вот-вот вернется, что только подтверждает это.

"Какого черта ты ничего не сказал?"

"Потому что… меня не особо волнует мой день рождения".

"Тебе все равно? Каждого заботит свой день ъ рождения, а те, кто говорят нет, на самом деле хотят, чтобы вокруг них поднялась самая большая шумиха".

"Пожалуйста, не надо суетиться".

"Ты не сможешь меня остановить".

"Элизабет, – умоляет он тем же тоном, каким вы уговариваете собаку бросить любимую игрушку. "Пообещай мне, что не будешь ничего устраивать". Он протягивает мизинец и ждет, пока я сцеплю с ним свой.

"Ладно", – поддаюсь я, скрещивая два пальца на другой руке за спиной.

Том

Элизабет верна своему слову. Никто, ни одна душа, похоже, не знает, что у меня сегодня день рождения. Я провожу с ней весь обед, а она даже ни разу не упомянула об этом. Может, она забыла? Единственное признание было от мамы и Бобби сегодня утром, но кроме этого – ничего.

Это наш первый день рождения без папы, и я не ожидал, что это так сильно ударит по мне. Элиза была права: возможно, мне действительно хочется немного суеты. Или просто что-то, что отвлечет меня от всего. Если бы только я мог разыскать ее, чтобы рассказать ей. Сейчас девять часов вечера в воскресенье, и в баре нет ни одного знакомого лица. Люди не могут быть слишком усталыми, чтобы выпить хотя бы одну рюмку перед сном, не так ли?

Я заканчиваю свой круг по комнате и выхожу обратно. Думаю, стоит еще раз постучать, вдруг я просто не заметил людей минуту назад. Или стучал недостаточно громко.

Выйдя за дверь, я натыкаюсь на размалеванную блондинку. При столкновении она роняет на пол кучу одежды, и я помогаю ей ее поднять.

"Элиза, вот ты где! Не хочешь выпить?" Что это такое?

Много спандекса, вот что это такое, а потом я замечаю знаменитый логотип Супермена.

"Извини, у меня нет времени".

"Даже на то, чтобы быстро выпить со мной в честь дня рождения?" Я сокрушаюсь, слыша, как отчаянно я говорю.

Все ее лицо застывает, глаза медленно выдают ее панику.

"Черт. Том, мне так жаль".

Она забыла. Она действительно забыла. Она выглядит опустошенной.

"Сегодня просто…"

"Не парься. Ты в порядке? Тебе помочь с чем-нибудь?

"Да. Вообще-то, ты уже свободен?"

Я широко раскинул руки. "Как птица".

"Слава Богу. Я никого не могу найти. Ты ведь не пил?"

"Пока нет".

"Хорошо".

"Что происходит?"

"Нет времени. Пойдем со мной". Она бежит в нашу комнату, и я бегу за ней. Когда мы оказываемся внутри, она бросает мне костюм Супермена и тут же раздевается до нижнего белья. Не задумываясь, я делаю то же самое. "Это был провал. Какой-то VIP-гость заказал супергеройскую вечеринку для своего сына".

"Что, сейчас? Поздновато, не так ли?" Я втискиваю ногу в облегающий костюм".

"Расскажи мне об этом. Ребята, которые занимаются бронированием, решили, что это ошибка, и исправили на 9 утра завтрашнего дня".

"Почему они решили, что ошибка была в часах утра/вечера, а не в дате? Почему бы им не перенести ее на 9 утра сегодня?"

"В этом было бы гораздо больше смысла…"

"Как это вообще произошло? У нас тут время двадцать четыре часа".

"Кто знает, но кого-то уволили. В любом случае, пассажир появился минут двадцать назад и сошел с ума. Команда ребят уже несколько раз выпила, и угадай, кто был рядом с ними, трезвый как судья, и у него не было другого выбора, кроме как сказать «да»? Я понятия не имею, где, черт возьми, все остальные. Спасибо."

"Да, без проблем".

"Мне так жаль, что я забыла про твой день рождения. Я украду немного торта у этого маленького дерьма, и мы сможем съесть его после?"

"Ты будешь такой хорошей тетей, как я посмотрю".

Она смотрит на меня. Понял. Меньше шуток, больше изменений. "Давай, у нас есть около двух минут".

"Хорошо, хорошо, две секунды". В промежность костюма встроена странная чашечка, в которую мне трудно устроиться.

Она распахивает дверь и бежит по коридору. Ее плащ развевается за ней, а белые кроссовки несут ее так быстро, как только могут. Суперженщина ей очень идет. Слишком хорошо, чтобы идти на какую-то детскую вечеринку.

"Как ты вообще устраиваешь детские праздники?" спрашиваю я.

"Я не знаю. Черт. Мы просто будем играть в музыкальные статуи, музыкальные шишки, музыкальных… львов? Точно не знаю. Мы что-нибудь придумаем, но что бы ни случилось, я думаю, музыка будет победителем".

Мы взлетаем по нескольким лестницам и проносимся по задним коридорам, чтобы не врезаться в гостей, пока не попадаем в ту часть корабля, о существовании которой я даже не подозревал.

"Помедленнее, Элизабет. Я Супермен, а не Флэш!"

"Уверена, это было бы смешно, если бы я знала, кто это".

О, эту девушку нужно учить.

"Где мы?"

"А на хрена мне знать? В каком-то зале заседаний, который они, к счастью, оборудовали заранее".

Я наконец-то догнал ее, так запыхавшись, что у меня запершило в легких.

"Подожди… мы можем просто… ах", – хриплю я.

"Нет". Она быстро поправляет мои волосы и толкает меня вперед, чтобы открыть дверь. Она в долгу передо мной. Очень сильно.

"СЮРПРИЗ!"

Она не…

Неудивительно, что я никого не мог найти – они все здесь. Вся комната заполнена нашими друзьями, одетыми в костюмы супергероев. Помещение с ног до головы завешано шарами, баннерами и фотографиями за прошедший месяц, на экране проектора в задней части комнаты беззвучно крутят последний фильм про Человека-паука, а на столе полно конфет и закусок из магазина команды и алкоголя, пронесенного из бара. Мэдисон снимает нас, как гордая мама, и только сейчас я замечаю, что мы с Элизой одеты в одинаковые костюмы. Раньше я ненавидел, когда меня одевали в одинаковые вещи с Бобби, заставляли выглядеть как клоны друг друга, когда все, чего я хотел, – это чтобы меня воспринимали как отдельного индивида. Но сегодня мне так повезло быть ее клоном.

У меня нет слов.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть за спину. Конечно, это все не для меня. Должно быть, это и чей-то другой день рождения. Должен быть. Все смеются надо мной, как будто я что-то делаю, но я в полном недоумении. У меня еще никогда не было собственного дня рождения. Я борюсь с жгучими слезами на глазах.

Мой собственный день рождения.

"Том, ты в порядке?" – спрашивает меня милый голос Элизы.

"Да".

Я прочистил горло.

"Я просто так рад, что мне не придется устраивать детскую вечеринку!"

Я испускаю большой вздох, уже не зная, запыхался я от бега или от шока.

Все смеются, кроме Элизы, которая нервно смотрит на меня. Она пошла против моей воли, но за это я люблю ее еще больше. Иногда мне кажется, что она знает меня лучше, чем я сам.

"Я так хочу вернуть тебя за это, Элизабет".

Я крепко сжимаю ее в объятиях.

"Кто-нибудь, дайте этой девушке "Оскар", потому что она меня одурачила!"

Я отстраняюсь, чтобы взглянуть на ее заинтригованное лицо, а вокруг нас вспыхивают телефоны, делая снимки.

"Он здесь".

Дэниел похлопывает Харви по спине, вызывая у него тот же стон, который он всегда получал за свои шутки про отца.

Эта вечеринка – именно то, что мне было нужно. Именно то, чего я всегда хотел. Она глупая и веселая, она напоминает мне обо всех хороших временах, о беззаботной части моей жизни до того, как папа заболел, до того, как мы с Бобби стали соперниками. Не могу поверить, что Элизе удалось сделать за такой короткий промежуток времени. Девочкам она поручила помогать планировать игры на вечеринке, сортировать украшения и распространять новости, а парням – готовить еду и искать костюмы для всех. Есть даже торт с моим именем, и только моим, на глазури. Свечи нам не положены, но меня это не волнует. Я чувствую себя самым счастливым парнем на свете. Не могу поверить, что она пошла на все эти усилия ради парня, которого ненавидела всего несколько недель назад.

Когда мы собрали вещи и спустились в свои комнаты, было уже поздно.

"Элиза, спасибо тебе. Это было просто потрясающе", – говорю я, когда мы уже идем по коридору.

"Правда? Ты не злишься?"

"С чего бы мне злиться?"

"Потому что ты же сказал "не суетись", а я специально и намеренно начала готовить для тебя вечеринку".

"Я был не прав".

Она громко задыхается и замирает, припадая ко мне, словно теряя сознание.

"О, возможно". Я смеюсь и протаскиваю ее последние несколько шагов.

Мы вместе чистим зубы, и я оставляю ее снимать макияж. Я включаю гирлянды и сдираю с себя эту ужасно тесную лайкру, прежде чем скользнуть в свою кровать. Я отвожу глаза, пока она переодевается в пижаму, но не пропускаю крошечные клочки бумаги, которые выпадают из ее костюма на пол.

"Итак, Валентина и Софи, да? Может, объяснишь, что вы там затеяли?"

У нас были такие же клочки бумаги с написанными на них заданиями, которые мы давали другим людям во время какой-то извращенной формы пивного понга. На бумажке Элизы не было написано "поцеловать ближайшего представителя того же пола в течение двадцати секунд", когда я заглянул ей через плечо, но именно это она сказала Валентине.

"Не твое дело!"

"Элизабет, опасно вмешиваться в сердечные дела".

"Ты мог написать. "Держаться за руки с именинником до конца ночи".

"Эй, это было только после того, как я понял, что мы можем выдумать все, что захотим, и поверь мне, ты должна благодарить меня, потому что то, что было написано на самом деле, – чистая грязь!" "Подарите танец на коленях самому высокому человеку в комнате". Кто бы это ни написал, он хотел посмотреть, как Харви будет извиваться, а я ни за что на свете не хотел смотреть, как она с ним это делает. Особенно не в мой день рождения.

"Что это было на самом деле?"

Я подманиваю ее ближе к себе, потом еще ближе, заставляя ее подойти ко мне вплотную, чтобы я мог прошептать ей на ухо: "Не твое дело".

С притворным раздражением она бросается на меня, и мы падаем обратно на мою кровать. Я смеюсь, пока она пытается выудить из меня ответ, повторяя: "Скажи мне, скажи мне!" снова и снова.

Наконец, я набираюсь сил, чтобы одолеть и удержать ее, и мы оба хихикаем и визжим, когда я опускаюсь на нее сверху.

На секунду мы просто задыхаемся, и в моей голове прокручиваются все сценарии, а мой член оживает в боксерах от всех возможных способов, которыми я мог бы отблагодарить ее за сегодняшний вечер.

Нет.

Я отпускаю ее и переворачиваюсь на спину, убедившись, что простыни прикрывают мои колени, и мы некоторое время лежим бок о бок.

"Сегодняшний вечер был действительно особенным". Наконец я нарушаю молчание.

"Я рада, что ты хорошо провел время".

"Ты делаешь это для всех своих друзей?"

Друзей. Мы просто друзья.

"Раньше делала". Она улыбается, но чего-то не хватает. "Черт, если бы у меня было больше времени, я бы сделала пакеты для вечеринок", – вздыхает она. "Ооо! Или счастливый кубик!"

Я смеюсь над ее восхитительными идеями. "Все было идеально. Более чем идеально. Это была буквально лучшая вечеринка в честь дня рождения, которая у меня когда-либо была".

«Серьезно?» Я поворачиваю голову и смотрю на нее, чтобы она поняла, что я говорю правду.

Тепло ее улыбки возвращается, и даже когда ее губы совсем рядом, я не собираюсь поддаваться искушению. После этой ночи я точно знаю, что это не та дружба, которую стоит ставить на кон.

Глава 19

Элиза

К следующему воскресенью я вымотана, но бодра, как будто только что взобралась на Эверест. Если бы Эверест был веселым или хоть сколько-нибудь интересным для меня. И несмотря на долгие дни и поздние ночи, это совсем не похоже на работу.

Два-три месяца назад я и представить себе не могла, что жизнь будет такой, а теперь я не могу представить себе работу в другом месте.

Понаблюдав за некоторыми сольными исполнителями на корабле и познакомившись с ними, я начала задумываться, смогу ли я когда-нибудь сделать это работой для себя, если вдруг эта роль мне наскучит. Они получают здесь довольно приятные условия – целые дни отдыха, чтобы исследовать окрестности, а затем выступают в одном из баров корабля, небольших заведений или даже в главном театре по вечерам. Но они здесь не так долго, как работники развлекательных заведений. Некоторые из них кажутся довольно одинокими, поскольку у них нет постоянного круга людей, с которыми они могли

бы проводить время, а мне очень нравится разнообразие, которое я получаю от работы ведущим. К тому же, не факт, что меня вообще когда-нибудь назначат. Но помечтать интересно.

На этой неделе мне наконец удалось увидеть, как Том выступает со стендапом на вечере открытых микрофонов в баре команды. Я странно нервничала перед его выступлением, потому что обычно не являюсь поклонником мужчин-любителей стендапа. После одной-двух полуприличных шуток их материал обычно сбивается на минуту за минутой мучительных грубых шуток – если их вообще можно так назвать – про их пенисы. Либо они не могут его поднять, либо не могут перестать его трогать, либо никто больше не хочет его трогать. Типа, мы поняли, у тебя есть пенис, ну и ладно. Представляю, если бы я вышла на сцену и десять минут просто рассказывала о своих членах. Те же женоненавистники, которые находят эти шутки про пенис уморительными, сказали бы "женщины не смешные" и не заметили бы лицемерия.

Но шутки Тома, к моему облегчению, были более изощренными, чем эти, и до слез угарными. Его выступление было бесшовным, а его тайминг – точным. Он был настолько уверен в себе, что я смогла расслабиться и просто наслаждаться тем, что он меня развлекает.

Учитывая все внимание, которое он получил после своего выступления, я не удивилась, когда он не вернулся в номер со мной, хотя не ожидала, что он придет в 3 часа ночи, сразу же захотев принять душ.

Когда я прихожу в бар после Laser Tag, я вижу, что все сидят за столом и поднимают бокалы. FOMO мгновенно срабатывает, когда они стучат бокалами друг о друга, и я бросаюсь к ним, предварительно не взяв себе выпивку.

"Эй, что мы празднуем?" Я сажусь на свободное место рядом с Оскаром, но он не смотрит на меня.

"Харви только что повысили до менеджера по работе с клиентами!" Мэдисон говорит за него.

"Вау! Повышение? Это здорово! Поздравляю!" отвечаю я, радуясь за него, но сбитая с толку языком его тела. Это потрясающая новость – почему он не радуется ей? И почему он не смотрит на меня?

"Буду скучать по тебе, Харвс", – говорит Оби, обхватывая Оскара за плечи.

Скучать по нему?

"Почему никто из вас еще не сказал, что будет скучать по мне? Он не единственный, кто уезжает", – игриво хмыкает Мэдисон.

Уезжает?

"Эй, ты сама решила покинуть нас – эта привилегия отменена".

Мое сердце учащенно бьется от их препирательств.

Мне нужно, чтобы кто-то объяснил, что именно происходит, прежде чем я взорвусь.

"Оскар…?" Мои глаза не отрываются от его лица, пока он наконец не поднимает голову и не смотрит на меня.

Поверженный, он говорит: "Я переезжаю в Атлантиду".

Мое сердце разбивается на миллион осколков.

"Я очень рада за тебя". Не знаю, зачем я это говорю; мы оба знаем, что это ложь.

Как единственная, у кого нет выпивки, я выхожу из-за стола, не собираясь ни брать ее, ни даже возвращаться. Вместо этого я выскальзываю из бара и иду так быстро, как только могут нести меня ноги. Я еще не знаю, что сейчас делать, но если бы я просидела там еще хоть секунду, то точно бы лопнула. Я не настолько сильна, чтобы провести остаток ночи, притворяясь счастливой, когда человек, который мне… очень дорог… уезжает навсегда. Позволить ему праздновать без меня – самое доброе, что я могу сделать. Не похоже, чтобы он был в настроении вообще что-либо делать.

Не успеваю я оглянуться, как оказываюсь на нашем месте, вытирая слезы со щек и слушая, как разбиваются волны. Здесь безопасно, и это единственный способ чувствовать себя рядом с ним, даже когда я не рядом.

Господи, возьми себя в руки, Элиза. Он уходит, а не умирает.

Как давно он знал, что может уехать? Полагаю, было собеседование, и это не просто свалилось на него. Это была ложь в тот вечер, когда он сказал, что вернется? Мне так не показалось. Но я не самый лучший в мире детектор лжи.

Я переполнена горем по тому, чего никогда не было, но к тому времени, как меня нашли, дыхание успокоилось, а слезы высохли. Не говоря ни слова, Оскар присоединяется ко мне на скамейке, и мы вместе смотрим на мир.

"Я слышала, что на Атлантиде свирепствует норовирус", – говорю я. "И никто не поет, никогда. Как будто они запретили это или что-то в этом роде. И все гости похожи на миссис Пиджин".

Его забава превращается в мелодичное хмыканье.

"Так вот как мы ее теперь называем?"

"Логично. Где ты все это узнал об Атлантиде?"

Я смотрю на него, но не могу удержать зрительный контакт дольше, чем на долю секунды.

"Тщательное исследование".

"Похоже на правду".

"Так и есть".

"Ну, тогда мне лучше остаться здесь".

"Да. Наверное, стоит".

Я нахожу в себе силы заглянуть в его невероятно синие глаза, но с трудом сохраняю самообладание.

"Я бы поздравила тебя, но я не имею в виду этого".

Слова звучат по-детски, но я надеюсь, что мой тон достаточно мягок, чтобы он понял, что это искренне.

"Это, наверное, самая искренняя вещь, которую кто-то сказал за весь вечер".

Опять долгое молчание. Я изучаю его краем глаза.

"Почему, ты не счастлив?"

Он не отвечает. Вместо этого он берет мою руку в свою, и мы остаемся так на некоторое время. Я хмурюсь, чтобы предотвратить появление слез, и кручу языком во рту, делая все возможное, чтобы успокоить свой шатающийся подбородок и боль в горле от сдерживаемых рыданий.

"Когда ты сказал, что хочешь вернуться, я подумала, что, может быть…"

Я не могу заставить себя закончить фразу.

"Я тоже так думал".

Я поворачиваю голову к нему. Его глаза такие же темные и страдающие, как и мои. Он отпускает мою руку и обхватывает меня. Я кладу голову ему на плечо и крепко держусь за его пальцы

Он целует меня в макушку.

"Это так глупо. Мы ведь даже не…"

Я развожу руками между нами, не в силах подобрать слова, потому что их нет.

"И все же я чувствую себя так…"

"Жизнь на корабле – это такая хренотень".

"Расскажи мне об этом".

"Думаешь, после этого ты заключишь еще один контракт?" – спрашивает он.

"Да. Мне здесь очень нравится. Или мне так показалось".

Я чувствую, как его щеки приподнимаются в улыбке.

"Я просто подумал, что ты могла бы…"

Он прервал себя.

"Что я могла бы?" – спрашиваю я, но он качает головой.

Я сажусь, чтобы посмотреть на него.

Он колеблется, прежде чем снова заговорить.

"Ты всегда можешь запросить Атлантиду на следующем контракте. Если захочешь".

Мэдисон сказала, что после первого контракта она попросила другой корабль, но ее вернули на этот, потому что им нужен был персонал. На этот раз они выполнили ее просьбу, возможно, потому, что она заработала какие-то очки лояльности. Или, что более вероятно, она нужна им в другом месте. К тому же ее просьба не касалась конкретного корабля, как раньше; она просто не должна была оказаться на этом.

"Я бы подождал тебя, Чепмен".

Воздух в моих легких внезапно заканчивается. Услышав это и увидев заботу в его глазах, я должна была бы набраться смелости и сказать «да». Но это больше похоже на то, что меня держат на водяной доске. Прямо здесь мне подарили самого доброго, внимательного и терпеливого человека, которого я когда-либо встречала в своей жизни, а я не могу его забрать.

"А если меня не возьмут на ваш корабль…?"

"Я могу попробовать тебе помочь". Его голос полон надежды.

"А что, если не получится?"

Я вспоминаю исследование, которое я провела о компании перед отъездом. У них есть флот из двадцати кораблей, которые работают по всему миру

Значит, у меня пять процентов шансов попасть на этот корабль, ничего не говоря. Может быть… сколько, десять процентов, если моё пожелание повлияет на решение? Пятьдесят процентов, если на решение повлияет Оскар? Я уже просто придумываю цифры – понятия не имею. И что, если мы будем ждать семь месяцев, чтобы снова встретиться, а меня отправят на один из девятнадцати других кораблей, на которых его нет?

А что, если нет?

А что, если я буду ждать его так долго и мне повезет, а в первый же день выяснится, что он встретил другую и спит с ней за моей спиной? Тогда мне придется полгода мучиться, притворяясь, что я счастлива за него. Идиот переехал сразу же, как только я вышла из здания. Нас разделяли всего несколько остановок метро, и он забыл обо мне. Я знаю, что Оскар – это не он, но мы говорим о другом конце света.

"Я многого хотел. Извини", – отступает он, ослабляя руку на моих плечах.

"Нет, пожалуйста, не извиняйся". Я хочу успокоить его, но у меня нет никаких гарантий.

"Тебе и не нужно просить. Но я знаю, что это слишком много для меня – просить тебя".

"Я не уверена, что справлюсь, если не смогу присоединиться к тебе".

У меня было столько надежды, когда я думала, что он может вернуться, но она исчезла, и теперь я чувствую себя наивной из-за того, что вообще надеялась. Я расстроена, что не знала об этой работе. Не из-за него – я понимаю, что он, вероятно, не хотел ничего сглазить. Но я расстроена, что не предвидел этого.

"Значит, я не провалила наше свидание?"

Он изучает мое лицо и качает головой в замешательстве.

"Я просто подумала… потому что ты не… Потому что мы не…"

Мое заикание прерывают его мягкие губы на моих, и на секунду весь мир замирает. Для такого сильного человека он так нежно проводит рукой по моей щеке, как будто я сделана из стекла и он думает, что я могу разбиться, если он поцелует меня еще сильнее. Шок не позволяет мне действовать достаточно быстро, чтобы поцеловать его в ответ.

Он отстраняется, заглядывая мне в глаза. "Прости, если я заставил тебя так думать". Он снова целует меня в лоб, и мы сидим так еще некоторое время, прежде чем отправиться спать.

Я хочу только одного: снова поцеловать его и забраться с ним в постель, чтобы провести как можно больше нашего ограниченного времени вместе, но мне нужна секунда, чтобы собраться с мыслями.

К утру я понимаю, что не могу ничего начинать. Будет только больнее, когда придет время ему уезжать. И как бы мне этого ни хотелось, я не верю, что кто-то сможет продержаться так долго и не сбиться с пути.