Текст книги "Колдунья"

Автор книги: Филиппа Грегори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц)

Элис попыталась улыбнуться, но у нее не вышло.

– Ну-ка, покажи пальцы, – попросила она. – Покажи, слышишь?

Хьюго засмеялся.

– Это был всего лишь сон, любовь моя. Гляди! Он шагнул обратно в комнату и протянул ей правую руку. В ярком свете утреннего солнца, льющемся из бойницы, она внимательно осмотрела тыльную сторону его ладони. Ногти как ногти, гладкие и крепкие. Пальцы длинные и вполне соразмерные.

Подавив удивленное восклицание, Элис с облегчением повернула его ладонь. На подушечках виден отчетливый узор, сами пальцы без малейшего изъяна.

– Что-то у нас с тобой с головой не в порядке, – заметил Хьюго, затем наклонился и быстро поцеловал ее в щеку. – А теперь отпусти меня, Элис. Я еду на охоту.

Он повернулся и снова направился к двери.

– А уши, с ними все нормально? – не сдавалась Элис.

Хьюго снова оглянулся и улыбнулся во весь рот, беспечно, словно ребенок.

– Да! Да! У меня все нормально, все члены, а некоторые просто о-го-го! Я могу наконец идти?

Элис невольно засмеялась, и ей, несмотря на все страхи, стало легче на душе.

– Ладно, иди уж, – разрешила она.

Дверь хлопнула, он ушел. Она откинула одеяло и нырнула в постель, с наслаждением ощущая оставленное его телом тепло. Куда только подевался этот ночной ужас – вспомнив о нем, она лишь пожала плечами.

– Больше не стану об этом думать, – сказала она вслух и закрыла глаза. – Не стану, и все.

Когда утром дамы появились в галерее, они обнаружили, что дверь в спальню Кэтрин открыта. Миледи настежь распахнула ее, а сама развалилась на постели, поджидая их.

– Я буду завтракать здесь! – крикнула она. – Рут, немедленно принеси эля. И еще жареной говядины или оленины и козьего сыра. Прошлым вечером я постилась и сегодня очень голодна. Бегом!

Покосившись на Элис, Элиза прошептала:

– Пьяная. Господи, что теперь будет?

В ее тоне не было и капли прежней почтительности. Элис шагнула к раскрытой двери. Возле кровати Кэтрин валялся кувшин, который обычно хранился в шкафу галереи, рядом с ним на полу разлилась красная лужица.

– Кэтрин, где ты взяла вино? – осведомилась Элис.

Щеки госпожи раскраснелись, волосы спутались, глаза ярко сверкали.

– Встала утром и сходила в большой зал! – с торжествующим вызовом заявила она. – Когда надо, я могу и сама себя обслужить, вот так. Я вам не девчонка, я не боюсь вас, я не позволю над собой издеваться. Сколько лет я здесь хозяйка, я – леди Кэтрин! Растолкала мальчишку-пажа, и он принес мне еды и вина. Вот я и пью здесь, жду, пока вы продерете глаза.

Дамы за спиной Элис всполошились: им трудно было представить такой ужас.

– Пошла вниз в одной рубашке, – пробормотала Рут. – Боже мой.

Сдержав улыбку, Элис ответила:

– Ты пьяна. Закуси-ка хлебом и ложись поскорее спать. Иначе потом тебе будет плохо.

Кэтрин помотала головой и властно протянула руку к окну.

– Здесь я отдаю приказы. Я пока не командую свиньями и коровами где-нибудь на краю пустоши. Я еще не дошла до такого позора, и брак мой не аннулирован в пользу тебя и ублюдка, который сидит у тебя в животе. Так что сходи мне за вином. Да смотри принеси муската – днем хорошо идет только мускат. А на завтрак я буду пить эль. Потом распорядись, пусть мне принесут ванну. Искупаюсь и надену светло-розовое платье. И обедать сегодня буду в зале.

У себя за спиной Элис услышала хихиканье Элизы, которая тут же прикрыла рот ладонью. Элис повернулась и обратилась к дамам:

– Эта женщина невыносима. Кто-нибудь должен посидеть с ней. Придется сделать все, что она требует. Скоро она совсем напьется и заснет.

– Ее нельзя в таком виде пускать вниз, – возмущенно заметила Рут.

Элис покачала головой.

– Если она пила всю ночь, ей станет плохо задолго до обеда.

– Где мой завтрак? – властно произнесла Кэтрин – вино явно придало ей сил. – Я сказала: немедленно, слышишь, грязная девчонка?

Вот уже несколько месяцев никто не называл Элис девчонкой, да еще и грязной. Криво усмехнувшись, она кивнула в сторону миледи и насмешливо передразнила:

– Немедленно, ишь ты! – Затем закрыла тяжелую резную дверь и кивнула Рут, а потом Мэри. – Ты принесешь ей завтрак, все, что она требует. Впрочем, это не важно, у нее сразу все полезет обратно. А ты, Мэри, ступай на кухню и вели нагреть воду и принести ванну.

Обе с готовностью поспешили выполнять поручения. Элис и остальные дамы спустились к двери в зал и дождались, пока из круглой башни не показались старый лорд и Дэвид.

– Доброе утро, Элис, – поздоровался его светлость.

Шагнув навстречу, она поцеловала ему руку. Дэвид открыл для них дверь, и они вошли в зал вместе.

Завтрак в замке не был окружен ритуалами и церемониями. В ранние часы всегда находилось много работы, поэтому трапеза проходила быстро. С кухни непрерывно подавали стряпню – несли подносы с хлебом и сыром, холодную ветчину. Слуги сновали по залу, подавая эль и горячую воду. Люди переступали порог, быстро кланялись в сторону главного стола, если там был кто-нибудь из господ, а после еды так же быстро удалялись.

Хьюго не было, он отправился на охоту с отцом Стефаном. Солдаты были давно накормлены и заступили на свои посты. Сидя рядом со старым лордом, Элис ела вместе с ним прекрасный хлеб и запивала из маленькой кружки горячей водой с настоем ромашки.

– Что это у тебя за варево? – поинтересовался старый милорд.

– Ромашка, – пояснила Элис. – Хорошо успокаивает.

– Покой у нас будет в гробу, – насмешливо фыркнул его светлость. – Я предпочел бы каждодневное беспокойство. Это напоминает, что ты еще жив.

– Тогда вам надо было родиться женщиной, – промолвила Элис.

Старый лорд так и загоготал.

– Боже упаси! – воскликнул он. – Что за страхи тебя терзают, моя маленькая Элис?

– Кэтрин, – отозвалась девушка. – Ночью она где-то достала вина и все утро пьянствовала, кажется, пьет до сих пор. Она собирается нарядиться во все лучшее, спуститься к обеду и снова завоевать вашу любовь.

Лорд Хью хлопнул по столу ладонью и громко засмеялся. За ближайшими столами люди посмотрели на него и заулыбались.

– Поделитесь с нами шуткой, милорд! – крикнул один из них.

Тот покрутил головой, из глаз его текли слезы.

– Да все бабьи склоки! – отмахнулся он. – Бабьи склоки!

Едоки снова заулыбались и закивали.

– Ну так что, – сказал он, отдышавшись, – когда же мне ждать эту обольстительницу?

Сдерживая раздражение, Элис закусила нижнюю губу, отхлебнула из чашки и предупредила:

– Если ее не удержать, она таки сойдет к обеду и устроит сцену, опозорит себя, а также вас. Если она облюет вас и вашего сына, полагаю, вам будет не до веселья. А мы там, в галерее, не в силах остановить ее. И приказать слугам не давать ей вина тоже не можем. Она будет продолжать в том же духе, если вы не остановите ее.

Его светлость все еще усмехался.

– Господи, Элис, только этого вашего курятника с его кудахтаньем мне не хватало, – добродушно заметил он. – Дай ей вина да накапай туда какой-нибудь дряни, и пусть крепко уснет. Через несколько часов проспится, встанет трезвенькой и с больной головой, вот ей и будет урок. Потерпи несколько дней, я подготовлю бумаги, она подпишет и покинет замок навсегда.

– Несколько дней? – уточнила Элис.

– Да, – подтвердил милорд. – И тогда на завтрак ты будешь спокойно пить эль, а не это пойло, дорогая моя. – Он снова усмехнулся. – Хорошо успокаивает. О господи!

Скупо улыбнувшись, Элис положила на серебряную тарелку еще хлеба и сменила тему.

– По словам Хьюго, вы уже выбрали ему невесту, ту девятилетнюю девочку.

– Лучшего варианта нет, – заверил милорд. – Я долго мучился: кого предпочесть? Конечно, я хотел бы поскорей свадьбу, медовый месяц, а там и внуков, но сейчас нам важно породниться именно с этим семейством. К тому же она наверняка плодовита, у нее в роду все такие. У ее матери было четырнадцать детей, десять сыновей, жаль, умерла рано. Ей еще и двадцати пяти не было.

– Повезло женщине, что и говорить, – насмешливо бросила Элис.

Лорд Хью пропустил ее колкость мимо ушей.

– Девчонка поселится здесь, и мы вышколим ее на свой вкус, – продолжал он. – Если будешь добра к ней, Элис, можешь остаться и служить ей. Девчонка неглупая. С семи лет служила в семействе Ховардов и даже при дворе побывала. Думаю, к двенадцати уже сможет рожать. Надеюсь, я еще увижу их сына.

– А что с моим сыном? – тревожно спросила Элис.

– Он станет моим, как только родится, – заявил старый лорд. – Не волнуйся, Элис. Если малыш будет крепкий и здоровый, он станет моим наследником, а ты будешь жить здесь, пока жена Хьюго позволяет и пока позволяем мы. Для тебя это, между прочим, хороший исход. Удача следует за тобой тенью.

– Тенью… – отозвалась Элис тихим, спокойным голосом. – Удача следует за мной тенью.

Лорд Хью едва ли ее слышал. Он отодвинул тарелку, к нему подошел паж с серебряной лоханью и кувшином и налил ему воды помыть руки. Потом подошел другой с вышитым полотенцем.

– Сегодня мы обедаем рано, – напомнил ей милорд, вытирая руки. – Днем надо закончить судебные дела.

А пока я отдохну. Надоели все эти украденные свиньи и пропавшие ульи. Вдобавок в каждом письме из Лондона новые поправки к законам. Как хорошо было в старое время, когда я судил так, как хотел, по справедливости.

– А что насчет той старухи? – осведомилась Элис.

Лорд Хью уже встал и собирался уходить.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Вчера вечером после ужина Стефан снова беседовал с ней, а сегодня уехал с Хьюго. Отец Стефан решил, что она может не предстать перед судом, если не отыщется состава преступления. – Милорд широко улыбнулся. – Вчера за обедом он признался, что она таки заставила его поплясать. Женщина ученая, не меньше, чем он сам: он уличает ее на латыни, она ему по-гречески, а он ничего не понимает! Представляешь, каково ему, ученому мужу? Чтобы не было путаницы, ее надо судить на древнееврейском!

– И он может ее отпустить? – допытывалась Элис.

– Все может быть. – В глазах милорда вдруг заплясали озорные чертики. – Хочешь быть ее адвокатом? Ее знания и твоя сообразительность – чем не защита? Давай я скажу отцу Стефану, что ты будешь защищать ее в суде? Разве у тебя нет желания встать перед всеми нами и защищать папистку и изменницу любой ценой?

Его темные глаза впились ей в лицо, на губах играла безжалостная улыбка. Элис быстро опустила голову и торопливо ответила:

– Нет-нет. Да и кто она мне? Пусть уж судит отец Стефан. Я не могу вмешиваться. У меня и так дел по горло, да и о здоровье надо подумать. Мне вредно волноваться.

Лорд Хью еще раз злобно улыбнулся.

– Вот и правильно, Элис. Оставь это дело мужчинам. А если нам понадобится твоя ромашка, я дам знать.

Он быстро вышел, только широкий плащ мелькнул в дверях. Элис слышала, как, поднимаясь по лестнице к себе в круглую башню, он над чем-то громко смеется. Она допила ромашковый чай и направилась в дамскую галерею; остальные дамы последовали за ней.

Еще на лестнице до них донесся голос Кэтрин: она во все горло распевала какую-то песню. Открыв дверь, они увидели, что миледи сидит в своем старом кресле перед камином, в одной руке кувшин, а в другой кружка. Элиза фыркнула и захихикала.

При их появлении Кэтрин просияла.

– Ну наконец-то мои служанки вернулись! – воскликнула она. – Мои верные прислужницы и компаньонки!

– Немедленно отправляйся в постель, – велела Элис, шагнув вперед. – Ты очень много выпила, тебе будет плохо, Кэтрин.

Та помахала кувшином и пропела:

 
На свидание Робин отправился в лес,
Зеленый, дремучий, густой,
А Марион, дама сердца его…
 

– Это невыносимо, – сквозь зубы проговорила Элис.

– Немедленно принесите мне ванну, – резким тоном приказала Кэтрин.

Только Элис обернулась к Мэри, та сразу сделала реверанс и доложила:

– Уже несут. Но она хочет мыться с вашими травами и маслами, миледи.

– Как в прошлый раз, – с пьяным восторгом подтвердила Кэтрин. – Когда ты купала меня в воде с ароматными цветами и натирала маслами, а потом пришел Хьюго и спал сразу с нами обеими.

Услышав такое, дамы ахнули.

– Нам было так хорошо, Элис. Ты лежала на мне, лизала мою грудь, совала в меня свои пальчики. Вот так.

Элис обвела дам быстрым предостерегающим взглядом. Лицо Элизы побагровело, она едва сдерживала смех. Рут была шокирована, от возмущения она побелела как мел и крестилась от греха сладострастия.

– Приготовь ванну, – обратилась Элис к Мэри. – Так и быть, положу своих трав.

Не имея возможности немедленно обсудить то, о чем они только что узнали, дамы набрались терпения и молча наблюдали, как вносят тяжелую деревянную ванну, драпируют ее занавесками и заливают бидон за бидоном горячей водой.

Элис принесла из сундука мятного масла, надеясь, что оно заставит Кэтрин пропотеть и выгонит из ее организма хмель. Миледи тупо глазела на огонь и не замечала любопытных взоров, которые бросали на нее слуги, сновавшие туда-сюда с горячей водой.

– Он вернется ко мне, – вдруг сообщила она. – Он будет спать со мной и с Элис. Какой мужчина устоит перед этим? У меня есть земли, приданое, у Элис ребенок. Ребенка я признаю. Какой мужчина от такого откажется?

Схватив миледи под локоток, Элис кивнула Марджери, чтобы та поддержала с другой стороны.

– Помолчи, Кэтрин, – пригрозила Элис, пока они ковыляли к спальне, где от ванны, установленной перед пылающим камином, уже шел благоуханный пар. – Помолчи. Ты позоришь себя перед всеми…

– Я признаю в тебе равную, – пообещала Кэтрин, глядя на Элис. – Буду любить тебя, как собственную сестру, и заживем здесь все вместе и будем спать втроем. Почему бы и нет? Мы господа. Мы можем делать, что нам угодно. И Хьюго будет счастлив с нами, с тобой и со мной.

– Да замолчи же ты, – прошипела Элис.

Ее мозг лихорадочно работал. А ведь Хьюго мог бы согласиться жить на приданое Кэтрин, унаследованное детьми Элис. Династические амбиции, связанные с новой юной невестой, владели его отцом, именно отец всегда был одержим подобными идеями и плел свои интриги. Хьюго же мечтал служить при дворе, ему нужны были деньги для путешествий и рискованных предприятий, он хотел добывать уголь и копать известь. Так что если Кэтрин и Элис помирятся и Элис родит ему сына, он мог бы отказаться от нового брака.

– Поздно, – задумчиво промолвила Элис. – Его светлость настроен решительно.

Кэтрин все еще была сильно пьяна. Ее мотало из стороны в сторону, пока Мэри развязывала на ней шнурки и стаскивала через голову рубашку. Опускать ее в ванну пришлось втроем. Наконец миледи села на низенькую табуреточку, опущенную в воду, и откинула голову на край, накрытый сложенной простыней.

– Ты могла бы удержать его, – сказала она; язык у нее заплетался, отяжелевшие веки хлопали. – Могла бы убедить его. Мое приданое и твой ребенок. Ему это позарез нужно.

Закатав рукава, Элис стала грубо тереть ей плечи и грязную шею. После так называемого выкидыша по всему ее телу свисали жирные складки.

– Ах, если б скорей умер старый лорд, – громко заявила Кэтрин.

Это уже было небезопасно. Марджери у окна слышала ее. И Элиза у двери навострила ушки. И греющая простыню перед огнем Мэри тоже все слышала; она быстро повернула голову и изумленно уставилась на Кэтрин, лениво развалившуюся в ванне в неприличной позе.

– Что ты такое болтаешь! – возмутилась Элис. – Милорд здоров, прекрасно себя чувствует и проживет еще много лет, благодарение Господу.

Открыв пьяные, блуждающие глаза, миледи с улыбкой посмотрела на нее.

– А что, разве я не права? Тогда Хьюго и в голову бы не пришло дать мне отставку. Он любит получать все удовольствия сразу. Зачем ему ждать, пока подрастет девятилетняя невеста? Это интриги его отца. Если б старый лорд умер, мы бы зажили просто отлично, все втроем.

– Замолчи, – снова одернула ее Элис.

Да, Кэтрин права. Если бы старый лорд завтра скончался и Хьюго вступил бы в права наследника, миледи осталась бы номинальной хозяйкой замка и положение Элис упрочилось бы. У Хьюго не было ни сил, ни умения, ни желания избавляться от Кэтрин самостоятельно и затевать новый брак. Кроме того, он любил комфорт, свободу и беззаботный образ жизни. Кэтрин как хозяйка, Элис как реальная госпожа – для Хьюго это было бы идеальным сочетанием, которое без всяких усилий с его стороны предоставляло бы ему и богатство, и чувственные удовольствия.

– Добавьте горячей воды, – попросила Кэтрин. – Буду лежать в ванне и пить вино.

Элиза захихикала, и Элис метнула на нее такой взгляд, что ее как ветром сдуло.

– Добавить ей горячей воды и дать разбавленного вина, – распорядилась Элис. – Я иду к себе. Для меня здесь очень жарко. – Она повернулась к миледи. – После ванны отправляйся в постель и спи. А когда отдохнешь, можешь надеть свое розовое платье. Я прикажу разбудить тебя к обеду, а пока ты должна поспать.

Кэтрин и так уже клевала носом. Крупные черты лица, расплывшиеся на ароматном пару, размякли, ее явно клонило в сон.

– Хорошо, Элис, – послушно отозвалась она. – Но ты ведь придешь ко мне в постельку? И Хьюго тоже пусть приходит, пусть он залезет на тебя, а я посмотрю. Как мы делали раньше, а?

В комнате снова повисла гробовая тишина.

– Все это тебе приснилось, – грубо отрезала Элис. – Что за грязные сны ты видишь? Стыдно, Кэтрин! У тебя какое-то игривое настроение. Наверное, перегрелась в ванне. Тебе пора отдохнуть.

Она повернулась и быстро удалилась, пока остальные не успели заметить ее виноватое лицо. Едва она закрыла дверь в свою комнату, как от эркера галереи до нее донеслись возмущенный возглас и приглушенный шепот – дамы сразу покинули спальню Кэтрин, чтобы немедленно обсудить все услышанное.

Элис подошла к узкому окну бойницы. За мостом белая ниточка дороги огибала холм и убегала дальше в сторону пустоши, прямая, будто римское копье. По берегам реки расстилались пыльные желто-зеленые поля. Сено было скошено, зерно убрано. Оставшуюся солому укладывали в ряды, которые предстояло собрать к концу месяца. В полях по ту сторону реки на стерне скошенного сена паслись коровы. За ними виднелся кусок серо-зеленой пустоши, по которой кое-где бродили овцы. Было время цветения вереска, и страннику, попавшему в пустошь, пришлось бы с трудом пробираться через фиолетовые заросли чуть ли не по пояс высотой и весь день шагать в облаке сладковатой пыльцы. Броды пересохли, человек мог идти на север через высокие холмы, преодолевая такие глубокие долины, как Грета, Лун и Котерстоун, даже не замочив ног, но и не найдя и капли воды для утоления жажды.

Глядя на тоненькую белую полоску дороги, Элис размышляла о том, где теперь маленькие восковые куклы, где ступают их крошечные ножки, бредут ли они устало к замку, оставляя за собой неприметный налет растаявшего свечного воска. Дорога пыльная, наверняка они движутся медленно, а едва заслышав шум тележных колес, звук чужих шагов или страшный топот копыт, прыгают в заросли придорожной травы. Восковой старый лорд припадает на одну ногу, леди Кэтрин оставляет позади осклизлый след, а восковой Хьюго слепо ковыляет, вытянув перед собой бесчувственные обрубки вместо рук.

В окно тянуло резким сквозняком, и Элис вдруг замерзла, ее затрясло, словно она попала в сырую пещеру, медленно заполнявшуюся холодной осенней водой.

В лучах солнца кружили голуби, целая стая, их перья, словно сделанные из чистого золота, сверкали на солнце; вся стая меняла направление одновременно, как по команде. Вот, словно пучок оперенных стрел, они понеслись к стоящей у окна Элис, но в самый последний момент резко свернули и скрылись на крыше круглой башни, где слуга собирался рассадить их по клеткам и снять привязанные к красным лапкам послания. Вздрогнув, Элис отпрянула от окна, легла на кровать и уставилась вверх, на богатую вышивку зеленого балдахина.

Должно быть, она задремала. Ее разбудил сильный стук в дверь, неожиданно громкий вопль ужаса и топот бегущих ног, кто-то визгливым, испуганным голосом произнес ее имя. Элис вскочила, распахнула дверь, еще не вполне проснувшись, и закричала:

– Пожар? Пожар? Что случилось?

Она пошатнулась и прижалась спиной к двери. Элиза подскочила к ней, схватила за плечи и потрясла, приводя в чувство.

– Леди Кэтрин! Леди Кэтрин! Она утонула! Утонула! Скорей, скорей!

Элис стояла на месте, еще не вполне соображая, что происходит, но Элиза взяла ее за руку и потащила через галерею в комнату Кэтрин. Элис никак не могла прийти в себя и озиралась кругом, ожидая увидеть промокшую насквозь и сияющую от гордости Мору, ее густые, приглаженные речной водой седые волосы, услышать слова: «Я спасла ее!»

– Она не утонула, – тупо возразила Элис. – Мора вытащила ее.

– Да проснитесь же! – воскликнула Элиза и грубо толкнула знахарку к спальне миледи.

В галерею уже успело набиться много народу; солдаты, слуги – все суетились без пользы, отдавая распоряжения.

– Разотрите ее!

– Пошлите за отцом Стефаном!

– Отнесите ее на кровать!

– Дайте глоток виски!

– Подожгите конский волос!

Элис протолкалась в комнату и, увидев ванну, отпрянула. Кэтрин лежала в ней вся синяя. Ее белое лицо с распахнутыми глазами и дряблое тело были сплошь покрыты синими венозными пятнами.

Кто-то сначала вытащил ее, но потом опустил обратно, и из воды торчала только вялая, как у куклы, голова, опрокинутая на край ванны. Эта женщина мало походила на ту сладострастную Кэтрин, что громко требовала вина и горячей воды; скорее, это была жуткая пародия на нее. Миледи, всю жизнь предававшаяся удовольствиям и любившая только себя, теперь наложила на себя руки.

– Как это случилось? – спросила Элис. Со сна ее голос хрипел, и она прокашлялась.

– Мы оставили ее одну, – стала рассказывать Элиза (ага, отметила про себя Элис, она не столько огорчена, сколько чувствует себя виноватой). – Леди Кэтрин захотела побыть одна, мы вышли и закрыли дверь. Бог знает о чем я только думала. Мы же видели, что она пьяна. Но ей вдруг стало грустно, она заплакала и приказала нам покинуть спальню, ну, мы и послушались. Оставили ее одну.

– Она упала? – уточнила Элис.

– Если б упала, я бы услышала, – вмешалась Рут; лицо ее было почти такое же бледное, как и страшное лицо миледи. – Я постоянно прислушивалась, когда она нас позовет. И я не сплетничала про всякий там грех и распутство, как некоторые. Если б она упала, я бы обязательно услышала. Но я ничего не слышала. Ничего.

Она замолчала, отвернулась, приложила платок к глазам и всхлипнула.

– Леди Кэтрин была пьяна, – заметила миссис Эллингем. – Наверное, просто соскользнула в воду, ее накрыло с головой и она не смогла выбраться.

– Неужели ничего нельзя сделать? – взмолилась Элиза. – Вскрыть вену, пустить кровь… Хоть что-нибудь!

– Нет, все кончено, – медленно проговорила Элис. – У нее нет пульса. Она умерла.

Все дамы застыли в скорби и раскаянии.

– Закройте дверь. Выпроводите отсюда людей, – распорядилась Элис. – Пошлите кого-нибудь прикрыть тело… и вытащите ее из ванны. Придется сообщить старому лорду и Хьюго, а им не следует смотреть на нее в таком виде.

По толпе в галерее прошел шум, и все послушно затолпились у выхода.

– Старому лорду я доложу сама, – оцепенело добавила Элис.

Рут громко всхлипнула и с плачем побежала в свою комнату. Элиза поплелась следом, но остановилась, обернулась к Элис и сказала:

– Как странно. В ледяной воде не утонула, в реке, где было полно льдин и острых камней, а у себя дома в ванне взяла – и на тебе.

Элис покачала головой, глаза ее были полузакрыты.

– Это какой-то кошмар, – искренне ответила она. – Настоящий кошмар.