Текст книги "Колдунья"
Автор книги: Филиппа Грегори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 37 страниц)
– Тогда милорд даст ей отставку, – заключила Элиза, сообразив, куда идет дело.
Кивнув, Элис приложила палец к губам. Ее приятельницы обменялись настороженными взглядами.
– Зато вы ждете от него ребенка, – добавила Элиза.
Элис улыбнулась и встала, расправляя складки своего прекрасного зеленого платья.
– А ты говорила, что я качусь по наклонной, – напомнила она. – Надсмехалась надо мной, уверяла, что мне недолго осталось. Назвала меня шлюхой.
Покраснев как помидор, Элиза пробормотала:
– Прошу у вас прощения. Я была не права, Элис… госпожа Элис. Я позволила себе обращаться с вами слишком вольно, я заблуждалась.
Милостиво приняв извинения, Элис направилась к себе, вынула из сундука старое темно-синее платье бывшей содержанки Мег, подарок его светлости, встряхнула и осмотрела. Матушке Хильдебранде оно будет слишком свободно, поскольку она похудела и сгорбилась. Зато сшито платье из доброй, толстой шерстяной материи, и матушке в нем будет тепло даже в сырой хижине. Сложив наряд, Элис спустилась по лестнице и через пустой большой зал прошла на кухню.
Здесь было тихо. Повара с подсобными рабочими сбежали из замка в Каслтон: навестить друзей, поваляться на травке на берегу реки, кутнуть со свободными от службы солдатами. Лишь один мальчишка прикорнул возле вертела, который крутил целый день. На вертел был нанизан большой жареный кусок говядины, оставшийся от обеда.
– Просыпайся, – повелительно произнесла Элис.
Он мгновенно вскочил на ноги, грязной рукой протирая глаза. Увидев перед собой Элис, он отпрянул.
– Хочу послать одной знахарке в пустошь немного еды и платье, – с улыбкой сообщила она. – Отвезешь ей, понятно? Можешь взять мою кобылу.
Парнишка растерянно заморгал.
– Возьми корзинку, уложи все, что найдется съедобного, да получше, – продолжала Элис. – Большой кусок этого мяса, хлеба, фруктов, каких-нибудь сластей и кувшинчик вина.
Однако парень стоял в нерешительности.
– Давай, давай, – поторопила Элис. – Я передам повару, что отправила тебя с поручением.
Кивнув, он подошел к висевшим на балке корзинам, снял одну и поплелся в кладовую возле холодной внешней стены замка.
Элис огляделась. Пол на кухне был посыпан травой, которая давно высохла, но не менялась уже много месяцев. Всюду гуляли курочки и петушки, клевали, что попадется, оставляя на каменных плитах пола белые и зеленоватые кучки помета. В камине, расположенном в дальнем конце, тлело и дымило толстое сосновое бревно; к ужину оно разгорится и будет полыхать всю ночь. Одна стена кухни представляла собой сплошную каменную глыбу с полудюжиной полостей для получения древесного угля, на огне которого в небольших кастрюльках готовили подливки, соусы и тому подобное. Все вокруг было покрыто легким налетом черной сажи.
Шкафы здесь не запирались. Все кладовые были открыты: ледники для хранения мяса и рыбы, кладовка для сластей. Открыт был даже погреб с элем. Вспомнив про планы Хьюго переехать в новый дом и освободиться от лишних бездельников-слуг, Элис поняла: да, он мог бы на этом немало сэкономить.
– Возьми кувшин вина с затычкой, – велела она. – Да смотри, самого лучшего.
Парень вышел из кладовой с корзинкой, наполненной едой, там было полголовы сыра, две буханки хлеба, кусок мяса, миска с рано поспевшими ягодами, толстый шмат ветчины и кружка миндальной пастилы со смородиной.
– Там есть еще горшок меда. Взять? – предложил он.
Матушка Хильдебранда очень любила мед. Элис помнила, что аббатиса не ест мед по религиозным праздникам или дням святых, однако напрочь забыла церковный календарь, который когда-то знала назубок.
– Нет, не надо, – ответила она. – А белое мясо есть?
Белое мясо представляло собой пюре из курятины либо крольчатины, подслащенное медом и подаваемое со щепоткой сандала, придававшего кушанью приятный розовый цвет. Белое мясо матушка Хильдебранда ела в пост, если не было рыбы. Парень снова пошел в кладовку, наполнил оловянную миску, вернулся на кухню, накрыл ее грубой полотняной салфеткой и перевязал тесемкой.
Поставив корзинку на стол, он отправился в винный погреб за вином, которое хранилось в огромных бочках, укрепленных подпорками наклонно, и напиток стекал вниз через специальный кран. Элис слышала, как струя вина журчит, перетекая в кувшин. Потом парень вернулся на кухню, заткнул кувшин пробкой и вытер его о свою рубаху. Элис приняла вино, завернула кувшин в синее платье, чтобы не разбился, и поспешила к конюшне, а мальчишка поплелся за ней.
Конюх, молодой простоватый парень, оказался на месте, он валялся на куче сена, греясь на солнышке и ковыряя соломинкой в зубах.
– Оседлай мою кобылу, – велела Элис. – Хочу послать этого мальчишку с важным поручением.
Тот сразу вскочил на ноги и поклонился, глупо хихикая.
– И проводи его до ворот, – распорядилась Элис. – Эти припасы он везет по моему указу.
Она повернулась к своему курьеру, достала письмо и сказала:
– Отдашь это пожилой женщине. Она не причинит тебе вреда. – Девушка помолчала минуту, наслаждаясь своей властью, и медленно, внушительно произнесла: – Ты не должен с ней разговаривать. Если она сама заговорит с тобой, молчи. Просто покивай, и все. Пусть думает, что ты немой. Смотри не пророни ни слова. Ни единого слова. И никуда не отклоняйся, ничего не ешь из корзины. Я обязательно узнаю, если ты привезешь меньше, чем положил. И обязательно узнаю, если ты не послушаешься и начнешь болтать.
Мальчишка покрутил головой и беспокойно сглотнул слюну.
– Ты знаешь, где живет знахарка из Боуэса? – осведомилась Элис. – Ее хижина стоит на берегу реки, перед каменным мостом.
Парень кивнул, и она сунула письмо в щель у стенки корзинки так, что его не было видно.
– Отвези все это туда. Письмо вот здесь. Смотри не показывай его никому и не потеряй. Я все равно об этом узнаю. Когда вернешься, я дам тебе шесть пенсов, – пообещала с улыбкой Элис.
Мальчишка взглянул на нее вопросительно.
– Что такое? – не поняла она.
– А можно вместо этого вы дадите мне кусочек вашей ленточки? – попросил он. – Или еще чего-нибудь, что вам не нужно. Старый платочек.
– Зачем тебе? – удивилась Элис.
– Чтобы защищал меня от побоев, – пояснил он, уставившись в землю. – На кухне говорят, вы можете достать все, что захотите. И можете сделать все, что пожелаете. И я подумал, вот если б получить от вас какую-нибудь вещь…
– Я обыкновенная женщина, – прервала его Элис. – Умею лечить болезни и знаю, как это делать, и это священное знание. Мои вещи не могут быть талисманом. Я просто знахарка, целительница, Бог подарил мне эту способность. Я ничего не делаю ради собственной выгоды.
Парни тайком обменялись недоверчивыми взглядами; Элис предпочла этого не заметить.
– И поторопись, скачи как можно быстрее, – промолвила она на прощание. – А когда вернешься, обязательно найди меня.
ГЛАВА 27
Несмотря на подробные инструкции, мальчишка все-таки привез ответ от Хильдебранды, нацарапанный обломком грифеля на грубой бумаге, с обратной стороны счета какого-то постоялого двора. Письмо не было запечатано. Увидев его, Элис сжала губы. Пока оно добиралось, его мог прочитать кто угодно, причем без ее ведома. «Как похоже на матушку, она совсем не понимает, что мы рискуем, – подумала девушка. – Эта женщина одержима идеей мученичества, ей не терпится выставить себя, показать, что она ничего не боится. Она так долго не жила в миру, что понятия не имеет, какие опасности здесь подстерегают на каждом шагу, какому риску она меня подвергает». Дав мальчишке обещанный шестипенсовик, Элис сунула письмо аббатисы в рукав и направилась в садик.
Теплое вечернее солнышко золотило листья трав и цветов. Садик, со всех сторон окруженный высокими стенами, был защищен от ветра, летом здесь всегда было жарко. Жужжали пчелы, неторопливо перелетая с цветка на цветок. Элис шла по узким дорожкам, подол ее зеленого платья шуршал по траве, отчего запахло цветами еще сильнее. Впереди был цветник с беседкой, в тени которой спрятались от палящего солнца Рут и Марджери. Они увидели Элис, но остались на месте. Слева находилась пекарня, в ней было тихо и прохладно. Из круглой тюремной башни за спиной не доносилось ни звука. Элис уселась на низенькую стенку, окружающую грядки с мятой, подставив непокрытую голову немилосердным лучам солнца. В неподвижном воздухе над грядкой лекарственного белокопытника повисло благоухающее облако. Из фруктового сада долетали мелодичный щебет и свист. Во внешнем дворе раздалось радостное ржание лошади.
Вынув из рукава письмо, Элис расправила его на коленях и стала читать.
« Дорогая дочь во Христе» – так начиналось письмо Хильдебранды, первыми же словами обвиняя Элис. Девушка огляделась вокруг – поблизости никого не было. Она поспешно оторвала верхнюю часть листка, скомкала ее, вонзила свои острые ноготки в мягкую бумагу и разорвала ее на клочки, которые запихала в кошель. Только после этого она стала читать дальше.
Я не желаю обсуждать с тобой причины твоего промедления. Не может быть никаких причин, когда воля Господа для нас ясна и очевидна. Предай леди Кэтрин, пусть с чистым сердцем доверится Матери Божьей, которой известны все ее страдания. Ты можешь навестить ее и позаботиться о ней потом. Жду тебя нынче вечером.
Далее шел пропуск, а за ним продолжение, почерком более округлым, словно теперь не аббатиса обращалась к упрямой монахине, а мать к дочери.
Прошу тебя, Анна, приезжай не откладывая. Не за себя я боюсь, хотя я слаба и не могу добыть огонь и принести воды, а за тебя опасаюсь. Что ты делаешь там, в этом замке, почему не торопишься проявить послушание?
– Так и знала, что она не сумеет разжечь огонь, – раздраженно произнесла Элис.
Она снова разгладила листок на коленях. В этом садике, освещенном лучами солнца, такой далекой была Хильдебранда с ее больными суставами, тщетно пытающаяся с помощью огнива высечь огонь, слишком старая и слабая, чтобы донести до хижины ведро воды с крутого берега речки.
Элис скомкала письмо в плотный комок, сунула в кошель, намереваясь после сжечь, и вытянула ноги, любуясь тем, как красиво их облегает подол зеленого платья. Она подставила лицо солнцу и зажмурилась.
– Вы почернеете от загара, госпожа Элис, – раздался рядом чей-то вкрадчивый голос, – и станете как крестьянка.
Она открыла глаза. Перед ней стоял управляющий Дэвид, а рядом совсем еще юная девушка, лет шестнадцати, не старше. Светленькая, с волосами золотистого оттенка, но красивей, чем волосы Элис, и глаза голубые, но светлей и ярче. Фигурка полненькая, с округлыми формами; Элис обратила внимание, как тесно корсаж сжимает ее крепкую юную грудь, зато платье коротко, словно она еще не вполне взрослая.
– Это Мэри, – представил девушку Дэвид, – по приказу лорда Хью ее назначили к вам в служанки.
Элис кивнула, разглядывая новую знакомую. Та делала то же самое, изучая каждый дюйм платья Элис, ее волосы червонного золота, зеленый чепец.
– Она давно служит? – холодно осведомилась знахарка.
– С детства, – коротко доложил Дэвид. – Она была служанкой в доме одного торговца из Каслтона. Я обратил на нее внимание, потому что она красива и расторопна. Решил, что как раз вам подойдет. Не хотелось брать вам в служанки этих грязнуль с кухни. Тупые, как коровы, и такие же неповоротливые.
– Да ты просто прелесть, – сказала Элис таким тоном, словно хотела оскорбить девушку. – Сколько тебе лет?
– Шестнадцать, миледи, – ответила та.
– Обращайся к ней «госпожа Элис», – резко поправил ее Дэвид. – Госпожа Элис не хозяйка замка, всего лишь одна из дам леди Кэтрин.
Посмотрев на карлика испепеляющим взглядом, Элис заявила:
– Раз уж она моя служанка, пусть обращается ко мне, как пожелает, лишь бы это нравилось мне.
Тот пожал своими сильными плечами.
– Как вам будет угодно, госпожа Элис.
– Ты уже помолвлена или, может, замужем? – обратилась Элис к девушке.
– Нет, миледи, – едва слышно пролепетала Мэри. – Я еще девица.
Элис бросила на Дэвида быстрый подозрительный взгляд. Тот в ответ льстиво улыбнулся.
– Подожди пока в дамской галерее, я пришлю за тобой, – отрывисто распорядилась она.
Сделав реверанс, Мэри направилась в замок. Дэвид остался. Он отщипнул цветок лаванды и понюхал, наслаждаясь запахом и демонстрируя непринужденность и совершенное спокойствие.
– Она очень красива для дочери крестьянина, – заметила Элис.
– Да, очень, – согласился Дэвид.
– И похожа на ту девушку, которой Хьюго на сенокосе подарил цветы.
– В общем-то, она ее сестра. – Дэвид сощурился, глядя в синее небо, и добавил: – Действительно, они здорово похожи, теперь и я это вижу.
– Уж не думаешь ли ты выжить меня этой пухленькой красоткой, а, Дэвид? – прямо спросила Элис. – Надеешься, что Хьюго бросит меня ради внезапной прихоти, когда я жду от него ребенка, когда он почти год как влюблен в меня до безумия?
Карлик изумленно вытаращил глаза.
– Что вы, что вы, госпожа Элис, конечно нет! Такова была воля его светлости, а я просто исполнил ее. Он велел найти вам служанку, вот я и нашел. Если она не нравится вам, я отошлю ее. Передам молодому лорду, что девушка, которую я подобрал, слишком хороша на ваш вкус и придется подыскать какую-нибудь старушку из простых. Вам не о чем беспокоиться.
– Ладно, не важно, – отмахнулась Элис. – Я не боюсь, Дэвид. Можешь привести и поставить перед ним хоть сотню таких, как она. Ни одна из них не понесет от него ребенка. Ни одна не займет моего места. Пусть забавляют его сколько угодно, но ни одна из них не сядет за главным столом. Ты всерьез полагаешь, что старый лорд предпочтет мне деревенскую девку? – Элис громко рассмеялась, с удовольствием глядя на рассерженного коротышку. – Я беру эту Мэри. Будет заниматься шитьем и служить у меня на посылках.
– Например, бегать в пустошь, к хижине у реки? – резко сменил тему Дэвид. – Навещать там новую обитательницу? Еще одну знахарку, явившуюся неизвестно откуда? Кто она, Элис? Дальняя родственница, седьмая вода на киселе? Или это Мора, восставшая из мертвых?
– Привидение, а как же! – мгновенно нашлась Элис. – Просто странствующая знахарка, которая поселилась в хижине Моры. Я послала ей кое-какие вещи и записку, весной придет время рожать, и мне понадобится повитуха. Я еще не решила, кого позову: ее или повитуху из Ричмонда.
– Понятно.
Дэвид повернулся, собираясь идти. Элис с облегчением вздохнула – она неплохо справилась, выпутываясь из его сети.
– А зачем мальчишке надо было притворяться немым? – вдруг задал он новый вопрос. – Почему ему было запрещено разговаривать с ней? У нее есть какие-то тайны, о которых она может проболтаться?
Элис расхохоталась – ее заливистый смех был подобен пению птички в саду.
– Эх ты, умник! – воскликнула она. – Я велела ему не утомлять пожилую женщину беседами, не есть по пути ничего из корзинки и не останавливаться, если ему взбредет в голову поиграть с друзьями. А он, значит, решил, что должен разыгрывать немого! Жаль, что меня там не было, вот бы повеселилась, глядя, как он строит из себя дурачка!
– А он и есть дурачок, – неохотно усмехнулся Дэвид.
Он кивнул и отправился своей дорогой. Элис смотрела ему в спину, пока он не скрылся из виду, к ее застывшему лицу приклеилась беззаботная улыбка.
Яркое солнце немилосердно жгло спину. Ей казалось, что щеки пылают, что под густой шапкой волос голова и шея охвачены жаром. По всему телу выступила испарина. Зеленое платье было затянуто слишком туго, жесткий корсаж давил. Ища прохлады и тени, она вошла в замок.
Поднявшись в дамскую галерею, она почувствовала сильную головную боль, будто кожа за ушами натянулась и сжала череп, словно клещами.
Свою новую служанку она отыскала у себя в спальне, та расправляла на постели стеганое покрывало и смотрела в окно.
– Как у вас тут хорошо, миледи! – прощебетала она, увидев Элис. – Так хорошо, так замечательно и красиво.
– Расшнуруй меня, – приказала Элис, повернувшись к ней спиной.
Мэри распустила корсаж и шнуровку, Элис сбросила платье, и служанка ловко его подхватила.
– У меня болит голова, – пожаловалась Элис. – Закрой ставни и ступай в галерею, посиди там. Мне надо побыть одной. Позови меня за час до ужина.
– Я уберу ваше платье, – промолвила Мэри.
Она двинулась было к сундуку, где хранились травы и масла.
– Не туда, – резко остановила ее Элис. – Ты должна знать, что я занимаюсь травами и лечу ими. В том сундуке лекарства. Я запрещаю тебе приближаться к нему. Даже не прикасайся. Некоторые настойки требуют осторожного обращения, они испортятся, если кто-нибудь кроме меня дотронется до них. А для платьев у меня другой сундук.
Сделав реверанс, Мэри аккуратно уложила платье, куда было указано, но, закрывая сундук, громко стукнула крышкой.
– Простите, миледи, – испуганно пробормотала она.
Элис улеглась на подушки и закрыла глаза.
– Мне велено сообщить, что вас желает видеть леди Кэтрин, – не унималась служанка. – Я забыла вам сразу сказать.
– Передай ей, что у меня болит голова и я отдыхаю, – ответила Элис, не открывая глаз. – Зайду к ней перед ужином.
Мэри снова присела и удалилась. В галерее были открыты окна, потянул сквознячок, и дверь громко захлопнулась. Элис вздрогнула. Из-за двери было слышно, как Мэри общается с Элизой.
– Миледи Элис легла отдохнуть, – говорила девушка. – Она навестит леди Кэтрин перед ужином.
Превозмогая боль, знахарка улыбнулась.
– Миледи Элис, – произнесла она вслух. – Миледи Элис.
Она понимала, что ей придется навестить Хильдебранду. Обмениваться письмами было безумием – Дэвид знал о мельчайших подробностях поездки мальчишки-курьера, а значит, доверять нельзя было никому. Видимо, карлику докладывали обо всем, что происходило в замке и за его пределами. Нет, отправлять еще одно письмо было бы безрассудством. А Хильдебранда оказалась настолько глупа, что додумалась слать свои дурацкие наставления в незапечатанном виде. За ужином Элис сидела рядом со старым лордом и молча ковыряла в тарелке.
– Ты совсем ничего не ешь, Элис, – забеспокоился он. – Плохо себя чувствуешь?
Элис с усилием улыбнулась.
– Немного тошнит, милорд. И еще у меня кончились нужные порошки.
– Тебе принесут все, что требуется, – пообещал он, – и немедленно. Для ребенка нехорошо, если мать ничего не ест. У тебя будет все, что пожелаешь.
– Мне нужно толченой коры вяза, – пояснила Элис. – Причем не всякого, и только я знаю, где он растет. Я не смогу подробно объяснить, как найти его. Он растет в роще на берегу реки, там, где начинается пустошь. Мне одной известно, какой именно вяз мне нужен.
– Хочешь сама ехать? – догадался старый лорд. – Я прикажу отнести тебя в паланкине. Тебе небезопасно скакать верхом.
– Если на муле, то ничего страшного, – возразила Элис. – С него я не упаду, буду двигаться не быстрей пешехода. Ни мне, ни ребенку вреда не будет. Мне действительно очень нужен этот порошок.
– Тогда отправлю с тобой пару моих людей с оружием, – решил лорд Хью. – И твою новую служанку. По словам Дэвида, он нашел красивую девицу, которая очень рада помогать тебе. Можешь выезжать завтра утром, а к обеду вернешься.
– Хорошо, – кивнула Элис. – Или возьмем провизию с собой. Завтра снова будет тепло, и тогда спешить необязательно. Не люблю делать что-то впопыхах.
– Конечно, конечно, – согласился старый лорд. – Оставайся хоть до вечера, делай свои дела и не торопись, но соблюдай осторожность. Впрочем, с тобой будет охрана. Тебе полезно бывать на солнышке, только смотри не переутомись.
– Прекрасно, – с приятной улыбкой ответила Элис. – Я воспользуюсь вашими советами, милорд.
В тот вечер Хьюго не явился ни в дамскую галерею, ни в комнату Элис. Новая служанка Мэри спала с ней в одной комнате на маленькой, низенькой кроватке, которая на деревянных колесиках выдвигалась из-под большой кровати. Элис лежала в темноте и с нарастающим раздражением слушала размеренное дыхание служанки. В полночь она растолкала ее и отослала спать в галерею.
– Я не могу заснуть, когда ты в комнате, – пожаловалась она.
– Хорошо, миледи, – отозвалась девушка.
Колечки ее светлых волос были взъерошены, на щеках играл румянец. Она, словно сова, хлопала на Элис глазами, еще не вполне проснувшись. Рубашка с открытым воротом демонстрировала соблазнительные, упругие груди.
– Иди, – раздраженно произнесла Элис. – Я не смогу заснуть, пока не останусь одна.
– Простите, миледи, мне очень жаль, миледи, – извинялась Мэри.
Стараясь не шуметь, она в полной темноте нащупала дорогу, вышла из комнаты, осторожно прикрыла дверь и тут же загремела, наткнувшись на табуретку. Потом все стихло. Элис перевернулась на другой бок и крепко уснула.
Утром она приказала Мэри принести эля и хлеба с сыром и, сидя в постели, в одиночестве позавтракала. Потом велела девушке доставить кувшин с горячей водой и нагреть перед огнем простыню, чтобы вытереться. Затем Мэри направилась к сундуку с платьями.
– Коричневое, – распорядилась Элис. – И черный корсаж, а также черный головной убор.
Одевшись, она посмотрелась в ручное зеркальце. Плоский как доска корсаж делал совершенно незаметными ее выступающий животик и грудь. Хильдебранда не увидит этого проклятия, называемого беременностью. Старомодный головной убор в виде двускатной крыши спереди почти закрывал ей лоб, а сзади полностью прятал волосы. Платье было сшито из толстой, теплой домотканой материи, ладно скроено и совсем не похоже на красный наряд, доставшийся ей от содержанки Мег, да и на другие платья Элис.
– Ты умеешь сидеть верхом? – обратилась она к служанке, когда они спустились вниз.
– Да, – промолвила Мэри. – У моего отца когда-то была небольшая ферма. Он держал много лошадей. Разводил их и продавал господам.
– А что, теперь у него нет фермы? – полюбопытствовала Элис.
Она шла впереди; через внутренние ворота, разводной мост и следующий двор они направлялись к конюшне.
– Ферма была на земле аббатства, – пояснила служанка. – А когда аббатство разрушили, милорд Хью скупил земли у короля. И арендная плата оказалась для нас неподъемной, пришлось бросить все и уехать.
– Чем теперь занимается твой отец? – небрежно спросила Элис.
– Потеря фермы была для него равносильна смерти, – вздохнула служанка. – Перебивается кое-какими заработками, летом стрижет овец, косит сено. Зимой копает землю. Но чаще всего ничего не делает. Живут они очень бедно.
– Возьми пока мою лошадь, – велела Элис. – А я сяду на мула. Но когда замок скроется из виду, поменяемся. Лорд Хью слишком беспокоится о моей безопасности.
Мэри кивнула. Мальчишка-конюх вывел лошадей, и она легко вскочила в седло, с изяществом и грацией развернув юбки своего серого платья, словно была благородной дамой, достойной и более красивого наряда. Глядя на нее, парень присвистнул, и Мэри отбросила кудряшки назад и улыбнулась. Элис усадили на спину мула, и она ударила пятками ему в бока.
Когда они проезжали ворота в Каслтон, к ним присоединились двое вооруженных людей. Один вышагивал впереди, а другой замыкал маленькую кавалькаду.
Путники быстро перебрались через мост и устремились в гору. Солнце ярко светило в глаза, перед ними расстилалась бледная дорога, день обещал быть жарким.
В своем тяжелом головном уборе и в теплом платье, плотно закрывающем шею, Элис с завистью посматривала на Мэри, которая держалась в седле легко и уверенно, вертя головой по сторонам, любуясь полями начинающей желтеть ржи и бледно-зеленой пшеницы.
– Скоро сбор урожая, – весело щебетала служанка. – В этом году зерно уродилось доброе. Мой отец уверяет, что осенью будет много фруктов.
– Слезай, – оборвала ее Элис. – Теперь я поеду на лошади.
Они остановились, и солдаты помогли им пересесть. Дальше ехали молча, дорога забиралась все выше и выше, посевы сменились пастбищами, где росли грубые травы, годные только для овец, а за ними начиналась бескрайняя пустошь, покрытая густыми зарослями вереска. Вдаль простирались холмы, и над ними огромной голубой чашей опрокинулось небо. В вышине порхали и звенели бесконечными трелями жаворонки. С правой стороны над обрывом, раскинув в жарком воздухе широкие крылья, неподвижно зависли сарычи. А еще выше в небе крохотным пятнышком кружил беркут.
Река куда-то пропала, спряталась под землю, будто хотела скрыть от солнца свои темные тайны. Белый известняк твердого русла холодным сиянием отражал солнечные лучи. Элис обрадовалась, когда они наконец оказались в прохладной тени зеленой рощицы.
– Здесь сделаем привал. Отдохните немного, перекусите, – сказала она своим спутникам. – Я поеду дальше, найду нужное дерево и надеру коры. Ждите меня здесь. Для поиска дерева с хорошей корой понадобится время. И не ищите меня, ничего со мной не случится, просто не надо мешать.
Солдаты смотрели на нее в нерешительности, не понимая, как реагировать.
– Лорд Хью приказал не отходить от вас ни на шаг, – наконец возразил один из них.
– Что здесь может приключиться? – улыбнулась Элис. – Дорога пуста, в лесу тоже никого. Я родилась в этих местах и знаю их как свои пять пальцев. Ничего со мной не произойдет. Я буду недалеко, в пределах слышимости. Сидите здесь и ждите, пока я не вернусь.
Она поехала дальше; дорога шла под уклон, и кобыла спускалась осторожно, переступая корни деревьев; когда ее спутники скрылись из виду, Элис натянула поводья. Несколько долгих минут она ждала – нет, никто, кажется, за ней не отправился. Тогда она повернула лошадь вверх по течению реки, пришпорила, и кобыла перешла на рысь, а потом и в галоп, скача по заросшему травой берегу в сторону хижины Моры.
Матушка Хильдебранда сидела на пороге, обратив усталое морщинистое лицо к солнцу, словно впитывая в себя теплые лучи. Услышав топот копыт, она открыла глаза и поднялась, придерживаясь руками за дверной косяк.
Спешившись, Элис привязала лошадь к кусту боярышника и прошла через калитку.
– Матушка, – позвала она.
Быстро оглядев окрестности, она убедилась, что в открытой пустоши не видно ни души, и опустилась перед порогом на колени. Матушка Хильдебранда положила трясущуюся руку ей на голову и благословила ее.
– Наконец ты пришла, дочь моя, – промолвила аббатиса; ее глаза горели решимостью.
Элис поднялась и ответила:
– Я не могу остаться с вами. Пока не могу. Я приехала сообщить вам об этом.
Старуха с трудом села на стоящий возле двери табурет. Элис опустилась на землю у ее ног. Матушка Хильдебранда молчала. Она ждала.
– Я не отказываюсь, я хочу остаться, – стала убеждать ее Элис, – но леди Кэтрин больна, она при смерти. Кроме меня, в замке никто не может как следует о ней позаботиться. У нее был выкидыш, из нее выходит какая-то ужасная белая мерзость, говорят, кто-то наслал на нее и на весь дом лорда Хью проклятие за то святотатство, когда они сожгли наш монастырь. И теперь им нужна благочестивая женщина. Леди Кэтрин убеждена к тому же, что только я могу защитить ее от страха. Никто не знает, что делать. Она смертельно боится, хотя ни в чем не виновата. Я не верю, что по замыслу нашего милосердного Господа я должна покинуть ее. Да меня все равно не отпустят. Даже сейчас мне позволили уехать только затем, чтоб собрать для леди Кэтрин лекарственных трав и коры вяза.
Матушка Хильдебранда все молчала. Она сидела неподвижно, глядя на чистый профиль Элис, а та склонилась к ней на колени, как в былые времена, и лгала.
– Старый лорд благосклонно относится к моей вере, – продолжала Элис. – Ему все равно, во что верить. Но сын его – протестант, неверующий. Это он разрушил наше аббатство, а теперь присматривается к каждому дому в округе, где живут набожные люди. Шериф графства – его отец, но именно Хьюго творит святотатства от имени короля. Он ни во что не верит. Он ненавидит истинную веру, а верующих хватает и бросает в тюрьму. Если ему станет известно, что вы здесь, что вы настоятельница сожженного монастыря, он прикажет вас изловить и пытать, пока вы не отречетесь от своей веры.
– Я не боюсь его, – мягко произнесла матушка, которая слушала Элис, не отрывая глаз. – Я ничего не боюсь.
– Но что хорошего из этого выйдет? – горячо возразила Элис. – Что хорошего подвергать себя опасности, когда можно проявить осторожность и немедленно уйти туда, где ничто не угрожает? Разве это не угодно Богу? Уйти в безопасное место и снова жить в согласии с Его законом?
– Нет, сестра Анна, – покачала головой аббатиса. – Спасать собственную шкуру не богоугодное дело. Твои слова звучат весомо, но это слова мирянина. То, что ты предлагаешь, называется хитростью, когда победа достигается обманом. Нам был дарован другой путь. Богу угодно, чтобы мы свидетельствовали о Нем открыто, подтверждали Его истину всей жизнью. Я никогда не была искусна в речах и не отличалась изворотливостью ума, но я могу быть мудрой. Я могу своей жизнью преподать урок, о котором более образованные напишут в книге. Я не умею доказывать истину, но могу показать ее. Я умею жить так, как живу, и собственной смертью напомнить, что существуют вещи более важные, чем привязанность к земным благам, что попытки отсрочить смерть суетны.
– Но это же глупо – умереть просто так! – воскликнула Элис.
Хильдебранда тихо засмеялась, и сухая кожа на ее лице покрылась сеткой морщинок.
– Тогда выходит, что все люди – глупцы, – заметила она. – Умереть, Элис, это нормально, даже разумно. Все умрут, нам лишь остается выбирать, умрем мы в вере или нет. Придет ли твой страшный молодой лорд по мою душу сегодня или я скончаюсь на мягкой постели в окружении друзей завтра – для моей бессмертной души неважно, ведь боится только тело. Где бы и когда бы я ни умерла, я хочу умереть в моей вере, и моя смерть покажет, что вера была самым важным в моей жизни.
– Но я-то хочу жить, – упрямо заявила Элис.
– Ох, я-то ведь тоже хочу, – улыбнулась аббатиса, и Элис услышала в ее голосе бескрайнюю жажду жизни. – Но не любой ценой, дочь моя. Мы обе приняли это решение, когда давали обеты. Теперь их соблюдать трудней, чем когда ты была маленькой, а аббатство было для тебя прекрасным домом, словно из сказки. Но мы все-таки связаны обетами, и тот, кто способен соблюдать их, получит взамен радость оттого, что он остался с Богом и Его святой Матерью.
На какое-то время воцарилась тишина.
– Возвращайся в замок, – кротко добавила матушка. – И передай им, что Кэтрин поправится и без тебя. А потом возвращайся. Если это чудовище, твой молодой лорд, явится за тобой, мы встретим его со всем мужеством, которое нам дарует Господь. А если нет, тогда начнем здесь новую и спокойную жизнь.
– Но меня держат под стражей! – не сдавалась Элис. – Я не могу уехать. Мне не позволят.
Матушка Хильдебранда внимательно на нее посмотрела и просто ответила:
– Тогда оставайся сейчас. Будем ждать и, если за тобой придут, встретим их вместе.
