Текст книги "Колдунья"
Автор книги: Филиппа Грегори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 37 страниц)
Она осталась у старого лорда в качестве секретаря, правда, во время болезни и Великого поста он отправил всего несколько писем. Но когда во вторник после Пасхи Элис сидела в дамской галерее у широкого окна эркера, она увидела с полдюжины голубей, возвращавшихся с юга; они облетели вокруг замка, изменили направление и, как стрелы, потерявшие силу инерции, стали падать на свою голубятню, устроенную на крыше круглой башни. Значит, из Лондона прибыли срочные вести. Элис присела перед Кэтрин и покинула галерею. Она приблизилась к двери как раз в тот момент, когда с лестницы, ведущей на крышу, спустился слуга, держа в руке небольшой листочек бумаги. Элис последовала за ним в комнату его светлости.
– Прикажете прочитать? – обратилась она к старому лорду.
Тот кивнул. Элис развернула бумагу. Письмо было на латыни. Элис пробежала глазами по строчкам.
– Непонятно, о чем речь, – удивилась она.
– Читай, – распорядился лорд Хью.
– Во вторник на Пасху испанский посланник не принял приглашение королевы с ней отобедать. Король отправился с посланником на мессу, и брату королевы было велено их сопровождать.
– Это все?
– Да, – ответила Элис. – Только что это значит?
– Это значит, что девчонка Болейн пала, – сообщил лорд Хью без всякого сожаления. – Слава богу, с Сеймурами мы добрые друзья.
Этими словами он будто выбил эпитафию на могильном камне. Затем он закрыл глаза и задремал. Глядя на его суровое, неумолимое лицо, Элис думала, известно ли самой королеве Анне, что она потерпела фиаско.
У Элис в замке не было почти никакой работы, она лишь читала старому лорду и сидела с леди Кэтрин. Сложную вышивку ей теперь не доверяли – миледи жаловалась, что Элис стала рассеянной. Также девушка утратила чутье к травам, ее пальцы стали такими холодными, что Кэтрин всякий раз вздрагивала от их прикосновений. С каждым днем дел у Элис все убавлялось; ей оставалось только следить за Хьюго и ждать, когда тот пройдет мимо, так и не заметив ее в тени.
Она худела и пристрастилась к вину, за обедом выпивала все больше, так как еда не шла в горло. Только это помогало ей уснуть и видеть долгие сны, в которых рядом с ней был Хьюго и их маленький сын, она держала малыша на руках, и на ней было красивое желтое платье с алыми шелковыми прорезями и оторочкой из белоснежного меха.
Все чаще шел мокрый снег, затем он сменился дождем, земля стала оттаивать. В конце апреля молодой лорд уже с утра уезжал куда-то верхом и возвращался после заката. Начали рыть котлован под фундамент нового дома. А в тот день, когда была закончена общая планировка, Хьюго вернулся в полдень. Весь в грязи, он ворвался в галерею, где Кэтрин вышивала гобелен, Мора лениво поддерживала ткань, а Элис, Элиза и Рут подшивали кайму.
– Ты должна обязательно посмотреть, Кэтрин! – воскликнул Хьюго. – Ты увидишь, где будут комнаты, предназначенные для тебя и для нашего сына. Ей ведь можно, правда, Мора? Верхом на серой?
Он смотрел на старуху, а Элис словно не видел. Девушка не отрывала глаз от шитья, но всем существом чувствовала его присутствие рядом, как форель в воде чувствует тень рыболова.
– Только если лошадь смирная, – сказала Мора. – Езда верхом не повредит ни миледи, ни ребенку, но не дай бог, она упадет, это может кончиться плохо.
– И все дамы тоже поедут, – радостно продолжал Хьюго. – Все! Небось совсем зачахли в четырех стенах без свежего воздуха, как птички в клетке. А ты, Элис, разве не хотела бы снова подышать воздухом пустоши, вдохнуть аромат вереска? Ощутить, как ветер дует в лицо?
– Ей нельзя бросать твоего отца, – возразила Кэтрин, с улыбкой взглянув на Элис. – Она всегда сидит при нем или бегает с его поручениями. Она останется. А также Марджери и миссис Эллингем. Я возьму Рут, Элизу и Мору.
– Как пожелаешь, – с готовностью согласился Хьюго. – Как пожелаешь. Отправляемся завтра. А сегодня после обеда предлагаю тебе прогуляться, подышать воздухом.
Элис делала вид, что поглощена работой. Хьюго повернулся к ней.
– Ты ведь не станешь завидовать нам, Элис?
Он хотел поддразнить ее, обратить на себя внимание, хотел увидеть ее глаза – так мальчишки дразнят девчонок. Но она и головы не подняла, лишь промолвила тоненьким ровным голосом:
– Нет, конечно, милорд. Надеюсь, вы с миледи хорошо проведете время.
– Вам, наверное, очень хочется пить, милорд, – вмешалась Кэтрин. – Элис, прикажи принести милорду вина, а потом ты свободна. Тебе пора уже к его светлости, верно?
Элис поднялась и пошла звонить в колокольчик.
– Отец снова болен? – забеспокоился Хьюго.
– Нет, – отозвалась Кэтрин. – Теперь за его здоровьем следит не Элис, а Мора. Элис что-то разучилась это делать. Странно, тебе не кажется? Но твоему отцу нравится, когда она читает ему вслух. Правда, Элис?
Девушка быстро посмотрела на Хьюго из-под густых ресниц и ответила:
– Да. Мне можно идти?
Тот улыбнулся, задержав на ней задумчивый взгляд, и кивком отпустил ее. Склонив бледное лицо к полу, Элис открыла тяжелую дверь и вышла.
– Теперь уже недолго, – пробормотала Мора, наблюдая, как Хьюго провожает глазами Элис. – Теперь уже недолго, – повторила она со злобным удовлетворением.
– О чем ты? – нетерпеливо спросила Кэтрин.
Мора не могла сдержать усмешку.
– Я говорю, теперь уже недолго. Просто вспомнила одну известную игру.
ГЛАВА 16
После обеда старый лорд оставил Элис у себя, поскольку кузен из Лондона прислал ему письмо. Курьер долго добирался по Большой Северной дороге, его и других путников задержали снежные заносы, а потому привез новость, которая уже на неделю устарела. Зато, как известно, сплетни гораздо более живучи. Леди Джейн Сеймур предоставили собственные апартаменты в Гринвичском дворце, не менее великолепные, чем у самой королевы. Рочфорда, брата Анны, не удостоили звания кавалера ордена Подвязки, эта честь перепала кому-то другому. Весь вечер монарх танцевал с леди Джейн Сеймур. Он и его супруга Анна должны были вместе смотреть первомайский рыцарский турнир, но весь двор бурлил слухами о ссоре между ними. Якобы королева догола раздела малютку принцессу Елизавету и потребовала, чтобы муж нашел хоть один изъян на полненьком тельце младенца. Она поклялась королю, что скоро подарит ему еще одного прекрасного ребенка, но тот только отвернулся.
Прочитав письмо и увидев, как лорд кивнул в сторону камина, Элис бросила лист в огонь. Было еще письмо из Геральдической палаты. В честь рождения внука лорд Хью хотел разделить герб на четыре части. В семействе Кэтрин уже был прецедент оказания такой чести, и старый лорд торговался с палатой о том, насколько справедливо это притязание и какую цену надо заплатить, чтобы род Хьюго засверкал еще ярче. Узнав, сколько за это требуют, лорд покачал головой и проворчал:
– Надо быть поосторожней в своих амбициях. Видишь, Элис, что получилось, когда Болейны не стали сдерживать амбиции. Самое безопасное место – где-нибудь в толпе. И не очень близко к трону.
Потом был контракт об аренде из Боуэса, присланный для рассмотрения. Арендатор был против изменения условий аренды и дополнительных выплат сверх суммы ежегодной ренты. Он предлагал выплачивать натуральным продуктом, но замок остро нуждался в наличных деньгах. Элис медленно читала текст, написанный на средневековой латыни, спотыкаясь на архаичных словах. Лорд Хью смотрел на пламя в камине, кивая сначала сосредоточенно, а потом устало, пока наконец его глаза не закрылись. Элис прочитала еще несколько строк и подняла голову от пергамента. Лорд спал.
Тихо встав со стула, стараясь не шуметь, она подошла к бойнице в западной стене и выглянула вниз. На дальнем берегу реки она увидела закутанную в меха, неуклюже шагающую леди Кэтрин; ее рука покоилась на руке Хьюго. Он наклонился к ней поближе, чтобы лучше слышать; судя по всему, ее голос заглушался шумом быстро бегущей воды. Даже на таком расстоянии было заметно, с каким обожанием, с какой восторженной улыбкой Кэтрин смотрит на мужа.
За спиной Элис дремал старый лорд, на решетке камина весело трещали горящие поленья, а она все наблюдала: вот Хьюго наклоняется к Кэтрин, вот помогает ей пройти через грязные участки дорожки. Поодаль за ними шла Мора с корзинкой в руке, рядом с ней – Элиза Херринг. Остальные дамы, должно быть, остались в замке. Процессию сопровождали двое вооруженных слуг на лошадях. Для жены и будущего сына Хьюго принимал все возможные меры безопасности.
Вдруг Элис ощутила боль в ладонях. Ее кулаки сжались так крепко, что ногти глубоко вонзились в мякоть, оставив там по четыре глубокие красные серповидные отметины.
– О господи, эта ревность меня совсем измучила, – прошептала она, но продолжала стоять, не в силах отойти от окна.
Миледи слегка поскользнулась на грязи, и Хьюго одной рукой подхватил ее за талию. Элис даже показалось, что она слышит ее смех. Потом Кэтрин повернулась к мужу, тот склонил к ней темную голову и поцеловал.
Щеки Элис так и запылали. Откуда-то из глубин сознания всплыло воспоминание о кукле, которую она пыталась выбросить в ров с водой. Все три фигурки висели на шнурке в мешочке под полом ее спальни, ожидая собственных похорон. Элис отучила себя думать о них, как смогла не думать о монастыре, о матушке и о пожаре.
Но, увидев, как Кэтрин поскользнулась совсем недалеко от бешено мчащейся ледяной воды, Элис снова представила маленькую фигурку, которую когда-то бросила в зеленоватую воду, вспомнила, как та выскочила на поверхность, развернулась к ней лицом и вдруг улыбнулась, а потом чуть не утопила, действуя на нее своей злобной магической силой.
– Но я ведь сейчас в безопасности, – произнесла Элис. – Я в замке в безопасности, а вот ты сейчас там.
Она обернулась. Старый лорд спал, слегка похрапывая, шляпа съехала в сторону, голова склонилась набок. По каменным стенам плясали красные отсветы пламени. У очага дремала охотничья собака, подергивая во сне лапами. Элис снова выглянула в окно и прошептала, глядя на Кэтрин:
– Здесь мне ничто не угрожает, а вот ты… Ты сейчас совсем близко к воде. Мое заклинание с куклами оказалось сильным, оно подействовало. Из-за него твой муж вошел к тебе и любил тебя с такой страстью, что совсем забыл про меня. Это я, действуя через кукол, привязала его к тебе. Это моя сила поселила ребенка в твоем чреве. И кукла, сделанная по твоему подобию, тонула, Кэтрин. Она погружалась в воду. – Элис помолчала, ее страстный голос, несущий в себе колдовские чары, на секунду замер в тишине комнаты. – У меня было видение, где мы с Хьюго вместе. Возможно, это означает, что тебе суждено умереть, Кэтрин. И возможно, ты умрешь. Утонешь. Утонешь сейчас.
Бредущая позади Мора, ненамного отставшая от Хьюго с Кэтрин, вдруг остановилась и склонила голову набок, словно прислушиваясь к какому-то далекому шуму.
– Возможно, это случится сейчас, – продолжала Элис.
Она всем телом прижалась к холодному камню подоконника, посылая свою энергию, свою волю, способную пронзить каменные стены замка.
– Возможно, сейчас, Кэтрин.
Элис начала издавать гудящий звук, рождающийся глубоко в гортани, мощный и усыпляющий, подобный жужжанию сердитых пчел.
– Сейчас, – страстно говорила она. – Вода глубокая и холодная, Кэтрин. И камни в воде остры. Если ты поскользнешься и упадешь, тебя понесет вниз по течению, и когда тебя вытащат на берег, твои легкие и живот будут полны ледяной воды. Ты чуть не утопила меня. И я знаю, что это такое. А скоро это узнаешь и ты.
Мора застыла на месте, насторожившись, как охотничья собака при звуках рога. Вдруг она повернулась к замку и окинула взором бойницы, словно ища Элис, словно та громко и отчетливо позвала ее. Вот она взглянула прямо туда, где стояла ее воспитанница. Секунду женщины смотрели друг на друга, и Элис поняла, что вопреки расстоянию, узости окна и темноте в комнате Мора видит ее глаза и читает мысли. Затем старуха нечленораздельно завопила и бросилась к Кэтрин, предостерегая об опасности.
Оглянувшись на крик, Хьюго схватился за рукоять меча. Миледи тоже повернулась на месте, оступилась на грязной дорожке, качнулась назад, пытаясь со своим животом неуклюже удержать равновесие, шагнула на самый край дорожки и замахала руками, как беспомощный ребенок. Глаза Элис пылали; она продолжала гортанно гудеть, все громче и громче, словно звук этот обладал силой, которая давила на фигуру Кэтрин, плотно закутанную в тяжелые, мешающие двигаться меха. Беспомощно хватая руками воздух, широко раскрыв рот в отчаянном крике, миледи медленно падала назад. Мелькнули ее ноги, она перелетела через камни, усеявшие берег реки, и пропала в бурлящих водах глубокого омута.
Сорвав и отбросив меч в сторону, Хьюго, как безумный, велел солдатам помочь ему и прыгнул вниз, на камни и валуны у самой воды. Но Мора оказалась проворней. Пока он возился с мечом, она в одно мгновение перемахнула через камни, словно выдра, нырнула в омут и скрылась под водой. Вот она вынырнула, глотнула воздуха и снова нырнула.
– Уйди с дороги, Мора, – дрожа от волнения, произнесла Элис. – Мы с тобой одной крови, она тебе никто. Ты же на моей стороне, Мора. Брось ее, брось, пускай тонет!
И еще раз Мора вынырнула, помотала головой, словно пытаясь избавиться от навязчивого голоса в ушах, и нырнула. Ноги ее мелькнули над водой, потом в воде показалось что-то белое, и наконец на поверхности появилось яркое платье, а за ним и голова Кэтрин, которую поддерживала Мора. Хьюго вошел по пояс в воду и подхватил супругу. Элис видела, что та обвисла и не шевелится, возможно находясь без сознания. Она поняла, что Кэтрин жива. Ей было досадно, что миледи не свернула шею или не размозжила голову об острые камни.
Хьюго поднял жену и протянул руку Море. Один из солдат спрыгнул вниз и передал обеих женщин второму солдату, стоящему наверху. Элис наблюдала за этим сухими глазами, белая как мел. Хьюго снова взял Кэтрин на руки и, спотыкаясь, побежал к лошадям. Элис видела, как Кэтрин усаживали на лошадь, как вялой рукой она ухватилась за луку седла; Мору усадили позади одного из солдат. Маленькая кавалькада, обогнув башню, исчезла из поля зрения, и Элис догадалась, что они поскачут в замок через задние ворота. В каждую минуту мог прозвучать сигнал тревоги. Элис представила, как люди забегают, забеспокоятся о состоянии Кэтрин и будут восхвалять мужество Моры.
На негнущихся ногах она отошла от окна, подвинула табуреточку, села у ног лорда Хью и посмотрела на огонь. Вспомнив ледяную зеленоватую воду рва, девушка задрожала. Она наклонилась вперед, положила подбородок на руки, пустым, невидящим взором уставилась на раскаленные угли и стала ждать, когда в замке поднимутся крики и начнется суматоха.
Долго ждать не пришлось. Из большого зала донеслись возгласы, и лорд Хью сразу проснулся.
– Что там такое? Что случилось? – спросил он. – Элис! На нас что, кто-то напал? Что за шум?
– Сейчас схожу и узнаю, милорд, – ровным голосом ответила Элис.
Она направилась к двери, но как только открыла ее, ворвался Дэвид.
– Не тревожьтесь, милорд, – затараторил он. – Леди Кэтрин упала в реку, и ваш сын доставил ее домой. Ей теперь ничего не угрожает. Дамы укладывают ее в постель. Знахарка уверяет, что ребенок не пострадал.
– Слава Всевышнему! – перекрестившись, воскликнул старый лорд. – Передай ей, что я сейчас же к ней спущусь. Элис! Ты слышала? Кэтрин чуть не утонула, а вместе с ней и наследник! Боже мой! Они были на волосок от гибели!
– Давайте лучше я схожу к ней, – предложила Элис.
– Да, да. Пойди выясни, как она себя чувствует, и сразу возвращайся. А я навещу ее, когда она позволит. И пусть Хьюго зайдет ко мне, как только разберется с женой.
Элис покинула комнату и сбежала по ступенькам в дамскую галерею. Там стоял шум и гам. Носились слуги, таская кто дрова в корзинках, кто горячую воду в кувшинах, кто горячее вино и медовуху. Дамы визгливо отдавали распоряжения и тут же их отменяли, бестолково бросались растирать и целовать руки своей госпожи. Хьюго, поддерживая Кэтрин, велел немедленно положить грелку в ее постель и очистить комнату: миледи надо было раздеть. Мора, не обращая внимания на суету и неразбериху и оставляя за собой мокрый след, направилась к двери своей комнаты. Увидев Элис, она остановилась, глаза их встретились.
– Ты плаваешь, как настоящая ведьма, – заявила Элис, не обращая внимания на то, что ее могут услышать.
– А ты ругаешься, как ведьма, – ядовито отозвалась Мора.
– Что ты суешься? – Элис понизила голос, и он потонул в криках. – Почуяла мою силу, поняла, что я делаю? Ну и не лезь, куда не просят, я сама разберусь.
– Просто не желаю ничьей смерти, – сказала старуха; тело ее содрогнулось, словно она промерзла до костей. – Больше всего я бы не хотела умереть от воды. Когда при мне кто-то погибает в воде, я не могу стоять равнодушно. Особенно если это молодая женщина, тем более с ребенком в чреве и уж тем более которой я служу. Ты, Элис, девушка суровая, не чета мне, раз могла спокойно смотреть, как она тонет.
– Я держала ее под водой, сколько сил хватило, – процедила Элис сквозь зубы.
– А я вытащила. – Мора сверкнула глазами. – Такой смерти ни одной женщине не пожелаю. Я готова умереть как угодно, лишь бы не утонуть. Мне все нипочем, только бы не уйти на дно и не застрять на пути в ад.
Элис огляделась. Элиза Херринг находилась довольно близко, хотя их не слышала: она взволнованно наставляла слугу.
– Слава богу, ты оказалась поблизости, – громко произнесла Элис.
Лицо Моры, облепленное мокрыми, спутанными волосами, просияло.
– Спасибо на добром слове, – поблагодарила она.
Затем протиснулась мимо своей воспитанницы, зашла в комнату и скрылась за дверью. Элис повернулась и хлопнула в ладоши.
– Мужчины! – крикнула она, и ее чистый голос перекрыл шум в галерее. – Все вон отсюда! Все! Пока вы здесь, невозможно уложить леди Кэтрин в кровать. Элиза, разбери постель госпожи! Иди-ка сюда, девочка, – обратилась она к проходящей служанке. – Положи в постель побольше грелок. – Она остановила другую служанку. – А ты проследи, чтобы в каминах горели дрова, и в спальне у миледи, и здесь тоже.
Комната сразу опустела.
– Дайте дорогу! – сердито скомандовала Элис служанкам и дамам леди Кэтрин, которые все еще бестолково суетились, только мешая друг другу.
Она взяла миледи под руку, вместе с Хьюго они провели дрожащую женщину в спальню и усадили в кресло перед камином.
– Прикажите принести полотенца и простыни, – попросила Элис, не глядя на Хьюго.
Она стащила с Кэтрин насквозь промокшую, отделанную мехом мантию и бросила на пол. Потом освободила от шпилек нарядный головной убор, расстегнула платье и раздела миледи догола.
Хьюго подал Элис полотенце, и оба стали энергично растирать миледи, пока не исчезли пупырышки и бледная кожа не порозовела. Затем Элис плотно завернула Кэтрин в теплые простыни, Хьюго поднял ее и уложил в постель, а Элис укрыла сверху теплыми шкурами. Далее она вынула грелки и распорядилась срочно наполнить их горячей золой взамен остывшей. Хьюго дал супруге горячей медовухи. Зубы ее жалостно стучали о край кубка.
– Мне холодно, – пожаловалась она.
Молодой лорд бросил на Элис отчаянный взгляд. В комнате было жарко, как в пекарне. Лицо Элис раскраснелось, лоб покрылся испариной. От жары грязь на сапогах Хьюго высохла и превратилась в пыль, от его мокрой одежды валил пар.
– Выпейте еще медовухи, – не оборачиваясь, посоветовала Элис.
Она закрыла горячую крышку очередной грелки, завернула ее в полотенце и сунула в постель к ногам Кэтрин.
– Элис, мне так холодно. – Миледи говорила тоненьким, жалобным голоском, как маленькая девочка. – Как мне холодно, Элис. Неужели у тебя нет ничего, чтобы я согрелась?
Девушка повернулась к шкафу и вытащила самую большую меховую мантию с капюшоном.
– Сядьте на минутку, – распорядилась она. – Сейчас закутаем вас, на мокрую голову накинем капюшон, вот так. И вы скоро согреетесь.
Вдвоем они помогли Кэтрин сесть. Когда платье было снято и обнажился округлившийся животик, Элис отвернулась. «Как горшок с медовухой, – раздраженно подумала она, – жирная кубышка». Рядом с этой пухлой голой женщиной Элис чувствовала себя тенью, темным призраком. Она подоткнула пышный мех вокруг Кэтрин, снова накрыла ее простыней и задала вопрос:
– Так теплей?
Госпожа кивнула и попробовала улыбнуться, но лицо ее оставалось белым. Хьюго взял в руки холодные ладони жены и повернул их: ногти были синие, так и не порозовели.
– Может, стоит пустить кровь? – обратился он к Элис. – Послать за врачом, пусть вскроет ей вену?
– Сейчас ей нужна вся ее кровь, – пояснила знахарка. – У нее холерический темперамент. Скоро она согреется.
– А ребенок? – произнес Хьюго в сторону, только для Элис. – Главное – это ребенок. С ним все будет в порядке?
Девушка кивнула. Она ощутила во рту что-то очень кислое. Ей не хотелось наклоняться слишком близко к Хьюго, ей казалось, что изо рта у нее дурно пахнет.
– Думаю, ребенок вне опасности, – ответила она. – Через несколько дней вы с миледи смеяться будете над этим случаем.
Хьюго кивнул, но лицо его оставалось встревоженным.
– Дай бог, чтобы было так, – пробормотал он.
– Мне надо к вашему отцу, – сообщила Элис. – Он отправил меня выяснить, что с миледи. Хотите, я пришлю сюда сиделку?
Милорд покачал головой.
– Я сам пойду к отцу. И сразу вернусь. А ты будь здесь и присматривай за Кэтрин. Я доверяю тебе уход за ней, Элис. Ты знаешь, как много значит для меня этот ребенок. Он мое будущее… и моя свобода. Осенью он даст мне целое состояние, если только роды пройдут благополучно и отец сможет подержать его на руках.
– Да, знаю, – отозвалась Элис.
Несмотря на жару в комнате, Кэтрин дрожала, обхватив себя обеими руками. Хьюго повернулся к ее постели и сказал:
– Передам отцу, что с тобой ничего страшного. Элис будет здесь, она позаботится о тебе, а я только туда и обратно.
Миледи кивнула, откинулась на подушку и с силой сжала челюсти, чтобы не стучали зубы. На фоне темного меха ее кожа казалась белой, как пергамент. Хьюго вышел, потихоньку прикрыв за собой дверь.
Женщины остались вдвоем. В комнате повисла тишина. Из-за двери спальни доносился возбужденный разговор собравшихся вокруг камина дам. У Кэтрин не было сил позвать их, она не могла даже протянуть руку к колокольчику. Она полностью была во власти Элис, словно та связала ее по рукам и ногам, сунула кляп в рот и приставила к горлу острый нож.
Элис медленно подошла к кровати. Бледно-карие глаза Кэтрин не отрываясь следили за каждым ее движением.
– У меня было такое ощущение, будто меня кто-то толкнул, – призналась миледи; губы ее дрожали, она напоминала ребенка, которому причинили немыслимое зло. – Да, словно кто-то толкнул, хотя там никого не было. Мне послышалось какое-то гудение, громкое такое, словно пчелы летали или какой-то человек специально гудел, а потом я почувствовала, что меня кто-то очень сильно толкает, прямо в воду.
Синие глаза на красивом, ясном лице Элис ничего не выражали, но смотрели уверенно.
– Это все фантазии, – ласково промолвила она. – Вы просто очень испугались. С беременными такое бывает, миледи. Ведь возле вас никого не было. Кто мог гудеть да еще толкнуть вас в реку?
И она тихо засмеялась. Кэтрин вытащила из-под меха ладонь, протянула знахарке и жалобно произнесла:
– Возьми меня за руку. Мне страшно, очень страшно.
Элис подошла ближе. Теперь у нее самой гудело в голове, словно жужжал рой пчел, нагоняющий дремоту. Она знала: стоит ей прикоснуться к холодным пальцам госпожи, и она не выдержит искушения, схватит подушку и придавит ее испуганное лицо. В голове гудело уже так громко, что терпеть было невозможно.
– Я была с тобой жестока, Элис, – прозвучал тоненький голосок Кэтрин. – Я злилась на тебя и мучила. Ревновала к тебе мужа.
Лицо Элис оставалось бесстрастным, она все прислушивалась к гудению. А гул все нарастал, распухал в черепе… но вот Кэтрин знаком подозвала ее ближе.
– Прости меня, – тихо попросила она, – пожалуйста, прости, Элис. Хьюго смотрел на тебя такими жадными глазами, что я не могла вынести. Пожалуйста, прости меня.
Гул заглушал всякую мысль. Кэтрин потянулась к ней. Руки Элис дрожали от желания сомкнуть пальцы вокруг жирной шеи госпожи и сжимать, сжимать до тех пор, пока дух не выйдет вон из этого пухлого, белого, изнеженного тела.
– Пожалуйста, Элис, – не унималась Кэтрин. – Ты не представляешь, каково это, страдать от ревности, как страдала я. Это ревность ввела меня в грех, вот почему я злилась на тебя, цеплялась к тебе и изводила. Боюсь, я сама сделала тебя своим врагом. Прости меня, Элис. Пожалуйста, скажи, что прощаешь.
Элис еще приблизилась. Лицо Кэтрин было полно раскаяния. Элис неожиданно почувствовала, как улыбается, ей стало тепло при мысли, что она собирается сделать. Миледи умоляюще тянула к ней руки; Элис сделала еще один шаг и тоже вытянула руки…
– Именем Пречистой Девы умоляю тебя, – настаивала Кэтрин, – возьми мою ладонь, Элис, и скажи, что прощаешь.
Услышав имя Пресвятой Богородицы, Элис остановилась, закрыла на секунду глаза и тряхнула головой. Потом глубоко вздохнула. Гул в голове неистово взвыл, но тут же стих и теперь звучал глухо, едва различимо, будто невидимый рой вернулся в улей и притаился на время. Миледи продолжала тянуться к ней, и Элис неохотно взяла ее за руку.
– Я ревновала, – захлебываясь, продолжала Кэтрин. – Когда ты появилась в замке, ты была такая красавица, Элис. А ко мне Хьюго был равнодушен. Ты умная, образованная, и старому лорду ты тоже понравилась… а меня он всегда недолюбливал. Я испугалась, что ты отберешь у меня обоих. И мужа, и покровителя. Я боялась, что ты займешь мое место, а я останусь ни с чем.
Она лихорадочно дышала, но щеки оставались бледными. Лицо было белым, как у восковой куклы.
Держа холодную как лед ладонь, ощущая свою силу, Элис вдруг услышала, как невидимый рой возвращается, жужжит в черепе, гудит в крови, движется по всем членам и струится из ее смертоносных пальцев.
Руки ее похолодели, стали холодней, чем у Кэтрин, холодней ледяной воды в зимней реке. Элис задрожала от возбуждения и опустила другую руку на вцепившуюся в нее ладонь госпожи. Та, задыхаясь, пробормотала:
– Мне кажется, я умираю, как темно в комнате, очень темно. Держи меня крепче, я совсем не вижу тебя.
На лице Элис змеилась жестокая, плотоядная улыбка, она сильней сжала руку миледи, ощущая, как из пальцев струится холод, а вместе с ним и тьма и как они проникают в сознание миледи.
– Что, холодно? – усмехнулась она.
– Я замерзаю, Элис. Замерзаю, – пожаловалась Кэтрин, которую трясло все сильнее. – Почему не горят свечи? Почему погас огонь? Почему так холодно и темно? Меня никто не любит, все меня бросили. Держи меня крепче. Говори со мной. Мне страшно. Страшно.
Элис рассмеялась – и по ярко освещенной, жаркой, как баня, комнате словно прошла волна холода.
– Я здесь, леди Кэтрин, – ответила она, – разве вы не видите меня? В камине пылает огонь, в спальне тепло. Все свечи горят, красивые, яркие свечи из пчелиного воска. Здесь светло, как солнечным днем. Неужели вам темно? Неужели вам все еще темно?
– Элис, – зашептала Кэтрин. – Держи меня, Элис, пожалуйста. Держи меня крепко. У меня такое чувство, будто меня кто-то тащит на дно, будто я тону.
– Да! – торжествующе отозвалась Элис; ее дыхание тоже участилось. – В прошлый раз ты точно так же схватила меня там, во рву. Ты звала меня к себе, а потом потянула вниз. Но на этот раз я утащу тебя под воду. И мне не нужно сжимать тебе горло. Мне нужно только держать тебя за руки, как ты этого хочешь. Ты отправишься на дно, Кэтрин. Ты пойдешь на дно, утонешь, лежа в своей постели.
– Элис! – пропищала миледи тоненьким голоском и тут же задохнулась, словно хлебнула зеленой ледяной воды.
– Ты тонешь, Кэтрин! – Элис снова захохотала, безумно и открыто, сама поражаясь своей силе. – Мора вытащила тебя из реки, но ничто и никто не спасет тебя теперь, когда ты тонешь. Ты идешь ко дну. Ты тонешь, оставаясь в своей постели!
Дверь за ее спиной щелкнула, и она обернулась. На пороге стояли Хьюго, старый лорд и Дэвид. Хьюго переводил глаза то на жену, то на знахарку и ничего не понимал.
– Что тут происходит? – спросил он.
Элис глубоко вздохнула. Ярко освещенная жаркая комната завертелась вокруг, как разноцветные блики во вращающемся кристалле.
– Миледи очень напугана, – пояснила она; ей казалось, что собственные слова доносятся откуда-то издалека. – Она так крепко вцепилась в меня и не отпускает! Я пыталась позвать женщин, но никто не слышит. И у меня кружится голова.
Она пошатнулась, и Хьюго быстро шагнул вперед. Элис качнулась к нему, но его опередил управляющий Дэвид, который подскочил к ней и не дал упасть.
Однако Хьюго и головы не повернул в ее сторону. Он крепко обнял Кэтрин, и та зарыдала на его плече.
