Текст книги "Колдунья"
Автор книги: Филиппа Грегори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 37 страниц)
– Была бедная старуха, а теперь умерла, – пожала плечами Элис. – С чего это ей не спать спокойно, а шляться по ночам?
В их беседу вмешалась Рут. Бросив на Элис пронзительный взгляд, она заявила:
– А с того, что она не в земле, а в воде. Как она встанет из могилы в Судный день, если у нее и могилы-то нет?
Элис почувствовала, как у нее от страха задрожали коленки.
– Глупости, – отмахнулась она. – И слушать ничего не стану. Я пошла спать.
– И будешь спать? – удивилась миссис Эллингем.
– Конечно буду, – подтвердила Элис. – С какой стати я не буду спать? Лягу в постель, завяжу тесемки чепца и просплю до утра.
Гордо подняв голову, она удалилась в комнату и закрыла за собой дверь. Здесь она, как и обещала, сняла платье, надела рубашку, ночной чепец и завязала тесемки. Но потом подвинула табуретку к камину, подбросила полено в огонь и зажгла еще одну свечу; в комнате стало светло как днем, не было ни одного темного уголка. Всю ночь она глаз не сомкнула, чтобы холодная и насквозь мокрая старуха не явилась неожиданно, не положила холодную руку ей на плечо и не повторила еще раз: «Осталось недолго, Элис».
На следующее утро Элис позвала кухонную девчонку, и они вдвоем прибрали комнату, уничтожив все следы пребывания Моры. Служанка охотно откликнулась на просьбу, ожидая, что платья и нижнее белье достанутся ей. Но каково же было ее разочарование, когда Элис собрала вещи Моры в узел и отнесла на кухню, собираясь бросить в печку.
– Кто же сжигает шерстяную одежду! – возмутилась повариха, глядя на кучу одежды. – И совсем еще хорошее белье.
– Там полно вшей и блох, – без обиняков пояснила Элис. – Тебе очень нужны вши и блохи мертвой женщины?
– Можно постирать, – не сдавалась повариха, стоя между Элис и огнем.
Синие глаза девушки помутнели от злости.
– Мора лечила заразных больных, – сказала она. – Ты считаешь, что можно отстирать чуму? Хочешь попробовать?
– Да ладно, жги, жги, – раздраженно произнесла повариха. – Но только потом очисти очаг. Не забывай, что здесь готовится господский обед.
– У меня есть кое-какие травы, – успокоила ее Элис. – Отойди в сторону.
Повариха быстро отступила к камину, находившемуся у противоположной стены, где поваренок вращал вертел; она больше не донимала Элис, но следила за ней взглядом. Девушка бросила узел в самое пламя. Сначала он тлел, окутанный дымом, потом огонь зацепился за край старого платья Моры, ткань стала разгораться и наконец вспыхнула. Элис вынула из кармана небольшой пузырек.
– Это святое миро, – пояснила она.
Сняв крышечку, она капнула по одной капле на каждый угол плиты перед очагом и три капли в самое пламя, затем прошептала одними губами:
– Покойся с миром. Мы с тобой обе знаем, какие между нами счеты и как их свести. Мы обе знаем, когда и где встретимся снова. Но до этого дня оставь меня, я должна идти своим путем. У тебя была своя жизнь, ты сделала свой выбор. Так оставь меня, Мора, и я свободно сделаю свой.
Она шагнула назад, не сводя глаз с пламени. Благовонное масло горело, мерцая синим и зеленым. А в другом углу кухни повариха шумно втянула воздух и крепко сжала кулак, оберегаясь от колдовства. Элис не обращала на нее никакого внимания.
– Ты заботилась обо мне, как мать, – продолжала она. – Я признаю это. Сейчас поздно благодарить тебя, и доброта моя тебе тоже ни к чему. Ты заботилась обо мне, как мать, а я предала тебя, как злейший враг. И теперь я призываю любовь твою, материнскую любовь. Ты говорила, что у меня осталось мало времени. Так будь щедра, не отбирай этот короткий отрезок. Оставь меня, позволь жить, как я хочу, Мора. Не приходи ко мне, не тревожь меня.
Языки пламени жадно лизали одежду, узел распался и вспыхнул еще ярче, тряпки съеживались, превращаясь в черный пепел. Секунду девушка молчала, склонив голову набок, словно к чему-то прислушиваясь. Запах сгоревшего миро наполнил кухню. Парень у вертела отвернулся к стене и крутил рукоятку с удвоенной скоростью; скрип вертела превратился в визг.
Элис ждала.
Ничего не происходило.
Мора не подавала никаких знаков.
С чистой улыбкой Элис отвернулась от пламени и кивнула поварихе.
– Готово, – весело сообщила она. – Одежда сгорела, и очаг я тоже очистила. Что ты готовишь господам на обед?
Повариха показала дюжину жареных цыплят на паштет, а также миндаль, рис и мед, готовые для смешивания, и сандаловое масло, придающее смеси розовый оттенок.
– На второе – белое мясо, – пояснила повариха. – И еще есть несколько хороших кусков баранины. И жареная оленина. Рыбка тоже есть, палтус, рыбаки привезли. Хочешь, я приготовлю для леди Кэтрин что-нибудь вкусненькое? – заискивающе спросила она.
Элис немного подумала и ответила:
– Какой-нибудь сладкий пудинг. Госпожа любит сладкое, и ей нужно как следует подкрепиться. Какой-нибудь крем или желе, только сиропа побольше.
– Она стала такая полненькая, – восхитилась повариха, – прямо вся расцвела, как цветочек.
– Да, – милостиво согласилась Элис. – С каждым днем леди Кэтрин все больше поправляется. Если так пойдет дальше, в ее постели совсем не останется места для милорда Хьюго. Пошли ей в спальню бокал глинтвейна и сладкого крема, и пирожных тоже, она уже на пятом месяце и часто хочет есть.
– Будет сделано, Элис, – пообещала повариха.
Девушка уже направилась к выходу, но, услышав эти слова, остановилась и, многозначительно вскинув брови, посмотрела поварихе прямо в глаза. Та растерялась и быстро отвела взгляд, не зная, что и делать. Элис стояла не двигаясь и продолжала в упор на нее смотреть.
– Слушаюсь, госпожа Элис, – догадалась наконец повариха, против воли употребляя это обращение.
Элис медленно окинула взором кухню, словно проверяя, нет ли поблизости кого-нибудь, кто сомневается в том, что ее следует называть именно так. Никто не посмел и рта раскрыть. Она кивнула мальчишке за вертелом, тот вскочил и побежал открывать ей дверь. Элис, не поблагодарив, переступила порог кухни.
Когда дверь за ней закрылась, она задержалась и послушала, не станет ли повариха кричать, что знахарка много о себе возомнила, ругаться и обзывать ее ведьмой. Раздался громкий шлепок и крик мальчишки, получившего незаслуженное наказание.
– Сиди на месте и крути, – отчитала его повариха. – Уже полдня прошло, надо поторопиться.
Улыбнувшись, Элис пересекла холл и по лестнице поднялась в дамскую галерею.
Кэтрин перед обедом отдыхала у себя, остальные дамы собрались вокруг камина и предавались безделью. Рут читала какую-то брошюрку, где толковался смысл святой мессы, Элиза, уставившись в огонь, о чем-то грезила наяву. Миссис Эллингем дремала, и ее прическа сбилась набок. Холодно кивнув дамам, Элис прошла в свою комнату.
Служанка смела с пола стебли тростника, как ей и было велено, и оставила веник. Элис взяла его и тщательно вычистила все углы, собрав пыль и солому посередине комнаты. Все до последней пылинки она бросила в огонь. Потом достала кусок тряпки и вытерла все в комнате, каждую вещицу, которой могла коснуться рука Моры, все, что могла задеть ее голова или юбка, все места, по которым могла ступать ее нога. Элис наматывала круги по комнате, словно паук, плетущий сеть. Круг за кругом, пока в комнате не осталось места, которого она не вытерла. Затем она в несколько раз сложила тряпку, будто пряча в ней неуловимый запах Моры, и бросила в огонь.
Недовольная служанка принесла новые покрывала и пледы, и Элис накрыла ими единственную подушку. Она вытрясла полог кровати и повесила его обратно, украсив фестонами. Потом встала у двери и осмотрелась с легкой улыбкой.
Для двух знахарок, двух повитух, ждущих появления единственного сына и наследника хозяев, комната была почти роскошной, не меньше той, где жили остальные четыре дамы, спавшие по двое на убогих койках. А для одной женщины спальня выглядела просто изысканно. Почти такая же большая, как и комната госпожи, кровать ничуть не меньше, а портьеры столь же изящны. Правда, холоднее, чем у миледи – окна выходили на запад, на берег реки, – но зато просторней. Элис решила не разбрасывать по полу свежие травы, поскольку в воздухе и без того пахло свежестью. В комнате было чисто, не слышалось болтовни дам, не было горшочков с румянами и белилами, мазей и притираний, нигде не валялись недоеденные конфеты, как у Кэтрин. Платья, накидки, чепцы и постельное белье Элис держала в одном сундуке, а травы, ступку с пестиком, кристалл и все остальное – в другом.
Здесь были табуретка и стул со спинкой, но без подлокотников. Элис подвинула стул поближе к огню, положила ноги на табуретку и уставилась на огонь.
Дверь открылась, и в проеме показалась голова Элизы Херринг.
– Ах вот ты где! – грубовато воскликнула она.
Элис повернулась и посмотрела на приятельницу, но промолчала. Элиза с любопытством огляделась.
– А ты все тут подмела, – заметила она с удивлением. – Разве не выйдешь посидеть с нами? Тебе, наверное, скучно здесь одной.
– Нет, не скучно, – холодно отозвалась Элис.
Элиза засуетилась, прошла было в комнату, но снова вернулась к порогу.
– Я приду к тебе спать, – предложила она. – Ты же не хочешь оставаться одна? Ночью мы можем поболтать о чем-нибудь, посмеяться. Марджери не имеет ничего против, если я уйду.
– Нет, – тихо промолвила Элис.
– Правда, она совсем не против, – не отставала Элиза. – Я уже спрашивала ее, когда подумала, что тебе нужна компания.
Увидев, что знахарка покачала головой, Элиза застыла в нерешительности и добродушно сказала:
– Так сильно печалиться тоже нехорошо. Мора была противной старухой, но любила тебя, и все это знали. Не надо долго горевать о ней. Не стоит сидеть в одиночестве и так убиваться.
– Я вовсе не убиваюсь, – возразила Элис. – Я ничего не чувствую. Мне наплевать на нее, и на всех вас, и на Кэтрин в придачу. Обо мне не беспокойся. Я ничего не чувствую.
– Тебя просто потрясла смерть Моры, – с запинкой произнесла Элиза, словно извиняя холодность приятельницы. – Ты не должна быть одна.
– Мне никто не нужен, и ты не будешь здесь спать, – отрезала Элис. – Здесь часто бывает Хьюго. И я приготовила комнату для нас двоих.
Утратив дар речи, Элиза округлила глаза и изумленно разинула рот.
– А как же миледи? – наконец выдавила она. – Госпожа не совсем здорова, Элис, но ее хватит на то, чтобы вышвырнуть тебя на улицу. И Хьюго не посмеет перечить ей, пока она беременна.
– Привыкнет, – отозвалась Элис; ее губы шевельнулись в холодной улыбке. – Теперь все будет по-другому.
Элиза прищурилась.
– Это потому, что утонула Мора? – попыталась угадать она.
– При чем здесь Мора? – отмахнулась Элис. – Я ношу ребенка Хьюго. И это будет сын. Думаешь, Хьюго позволит своей жене помыкать мной, когда она носит одного сына, а я другого?
– Ты? Носишь его сына? – охнула Элиза.
С гордостью погладив свой совершенно плоский живот, Элис самоуверенно улыбнулась.
– Но ведь Кэтрин законная жена! – воскликнула Элиза. – Она ждет наследника!
– Ну и что из этого? – пожала плечами Элис. – Сыновей не бывает много, а у Хьюго их вообще пока нет. Надеюсь, к обоим мальчикам будут относиться как к наследникам, ведь неизвестно, кто продолжит род.
Приоткрыв дверь, Элиза осторожно выглянула.
– Это все твои предположения? Пророчества и гадания?
– Нет, – усмехнулась Элис, – просто знание, которым обладает всякая смертная женщина. Хьюго спит со мной с тех пор, как вернулся из Ньюкасла. Теперь я беременна от него, и мне нужна отдельная комната и служанка. С какой стати Кэтрин будет против? Ей-то какая разница?
– Но раньше тебе крепко от нее доставалось, – напомнила Элиза.
– Да, – кивнула Элис. – Однако теперь Кэтрин постоянно усталая и больная, и только я могу унять ее страхи. Что бы я ни делала, она будет за меня цепляться, я нужна ей. И я буду о ней заботиться, хорошо заботиться.
– А ты преуспела, – заметила Элиза с завистью и восхищением в голосе.
– Теперь ко мне следует обращаться «госпожа Элис». Позвони, пусть мне принесут лохань и горячую воду. Мне нужно помыться.
– Сама звони! – вдруг возмутилась Элиза.
Резко вскочив со стула, Элис схватила приятельницу за плечи и потрясла, а потом приблизила к себе ее сердитое лицо и процедила сквозь зубы:
– Предупреждаю тебя раз и навсегда. Здесь все теперь будет иначе. И я тебе больше не Элис. Я ношу в чреве внука лорда Хью, он зачат от его сына, бесплодного со всеми женщинами, кроме меня и миледи. Я стою сразу после его жены. Я могу считать тебя или другом, или врагом. Но если ты станешь мне врагом, долго здесь не продержишься.
Воинственный задор сразу слетел с Элизы.
– Да, тебе очень повезло, – промолвила она, безуспешно стараясь скрыть чувство обиды. – Явилась сюда как полное ничтожество, а теперь тебя надо называть «госпожа Элис».
– Явилась как знающая и образованная женщина и сразу стала исполнять обязанности лекаря и секретаря милорда! – гордо заявила Элис. – Я дочь благородных родителей. И я занимаю надлежащее мне место. И у меня такое же право быть здесь госпожой, как у Джейн Сеймур – носить корону. А теперь звони, мне надо принять ванну.
Элиза нерешительно поклонилась и ответила:
– Слушаюсь, госпожа Элис.
Двое слуг, сгибаясь под тяжестью большой лохани, поднялись по винтовой лестнице в комнату Элис и поставили лохань поближе к огню. Судомойка принесла свежую простыню и постелила ее по дну и по стенкам. За ней еще двое притащили большие ведра с горячей водой, вылили воду в ванну и отправились за следующей порцией. Элис распорядилась, чтобы рядом с лоханью стояла горячая вода и можно было, если понадобится, черпаком подбавлять ее. Когда все ушли, она затворила дверь и открыла сундук, где в специальном полотняном мешочке хранились жимолость и лепестки розы. Элис захватила горсть и бросила в воду. Еще у нее был крохотный пузырек ромашкового масла, которым она промыла волосы. Она сидела в горячей воде, откинув назад голову, и натирала все тело цветочными лепестками. Пальцы кругами скользили по грудям; соски затвердели и трепетали при малейшем касании. Потом она выжала мокрые волосы и отбросила их за край ванны; вода стекала с них и капала на пол.
Когда вода в лохани остыла, Элис поднялась, завернулась в теплую простыню и в молчаливом одиночестве села перед огнем. Словно чуткий зверек, понюхала предплечье. От кожи пахло луговыми травами, а от светлых волос – медом. Тело ее было гибким, податливым, стройным и красивым, а лицо – суровым и мрачным. «Сегодня ночью, – подумала она. – Сегодня ночью, Хьюго».
ГЛАВА 20
Вымытая, умащенная ароматными маслами, благоухающая и одетая в простенькое синее платье с голубой ленточкой на поясе, Элис напустила на себя смиренный вид и терпеливо ждала, когда окончится этот долгий и скучный день. Леди Кэтрин продолжала предаваться горю и к обеду не спустилась. Она хныкала, что ее все бросили, и лорд Хьюго, который по пути в зал заглянул в дамскую галерею, решил обедать с женой в ее спальне. В результате его светлость трапезничал в одиночестве во главе длинного господского стола, сердито сверкая глазами из-под темных бровей. Когда покончили с мясными блюдами, Элис встала с места, подошла к милорду, наклонилась к его уху и что-то спросила. Остальные дамы слышали только, как он хрипло рассмеялся и что-то ответил. Потом небрежно указал на скамеечку возле себя и беседовал с девушкой до конца обеда. Дэвид, следивший за тем, как подавали десерт из вафель, фруктов и вина, сдобренного пряностями, сразу оживился.
– Элис больше не сидит за одним столом с дамами, милорд? – обратился он к его светлости. – Она теперь ваша гостья?
Лорд Хью пронзил его мрачным взглядом и угрюмо сказал:
– Мне было скучно. Торчишь тут, и пообщаться не с кем. Если моя невестка забыла свой долг и не обедает со мной, а сыну нравится бегать к ней в комнату, словно он не мужчина, а служанка, что мне остается делать? Сидеть и молчать, словно воды в рот набрал?
– Просто мне надо знать, куда подавать ей кубок, – виновато пояснил Дэвид. – Если вы желаете, чтобы Элис обедала с вами, ее прибор будут приносить сюда.
Лорд с силой ударил кулаком по столу.
– Когда Кэтрин отсутствует, Элис может есть из ее тарелки! – раздраженно воскликнул он. – Разве я не могу себе позволить любоваться красивой женщиной, если мне хочется? А Элис самая красивая во всем замке. В отсутствие Кэтрин со мной будет сидеть она. Я разрешаю ей пить из стеклянных бокалов и есть из серебряной посуды. Все ясно?
Дэвид молча поклонился, а когда выпрямился, поймал на себе сияющий взгляд Элис.
– Большое спасибо, Дэвид, – холодно произнесла она. – Очень любезно с твоей стороны позаботиться о моем комфорте. Если бы не ты, я бы не получила этого приглашения.
Старый лорд коротко хохотнул и щелкнул пальцами, веля принести вина. Элис взяла у виночерпия бутыль и наполнила старику бокал, наклонившись так, чтобы он мог полюбоваться на упругие девичьи груди в вырезе платья.
– Ах ты, распутница… хороша, что и говорить, – улыбнулся его светлость и, закинув голову, осушил бокал.
И Элис, нисколько не смущаясь, улыбнулась в ответ.
После обеда вместе с лордом Хью она отправилась в его покои и там под его диктовку строчила письма, пока не стемнело. Теперь, когда семейство Джейн Сеймур было в фаворе, лорду нужно было искать новых союзников, устанавливать дружеские контакты, к тому же ходили слухи, что невеста, которую с такой поспешностью выдали замуж, беременна. Поговаривали, что она пытается помирить короля с его дочерью Марией.
– Снова при дворе принцесса из папистского лагеря, – задумчиво промолвил лорд Хью. – Все меняется, и каждый тянет одеяло на себя.
Элис позвонила и распорядилась принести свечи, а для милорда – подогретого вина с пряностями.
– Я устал, – откровенно признался он. – Время тянется так долго, никак не дождусь, когда Кэтрин родит. А у тебя когда будет?
– В конце ноября, – сообщила Элис. – Как раз когда начнется подготовка к рождественским праздникам.
Старый лорд кивнул и закрыл глаза.
– Весело будет, – заметил он. – Во всяком случае, нам. А что ты думаешь про Кэтрин? Скоро она родит следующего?
– У нее в семье все больные, – пренебрежительно обронила Элис. – Это не значит, конечно, что у нее не будет больше детей. Но она не сразу забеременеет, она не очень плодовита, сами видите. Ведь ей понадобилось девять лет!
Его светлость беспокойно шевельнулся и проворчал:
– Надо было женить Хьюго на другой. Но этот путь казался легким и правильным, я был ее опекуном и все такое. Эх, если б я знал, что она так медленно запрягает, я бы ее и близко к сыну не подпустил.
Элис встала за спинку кресла и погладила старику лоб. Он в блаженстве откинулся назад.
– Не волнуйтесь, – успокоила она его. – Через год у вас уже будет двое внуков – один у миледи, а другой у меня. А потом я снова забеременею от Хьюго.
– Собираешься рожать каждый год? – усмехнулся лорд.
– Я хочу остаться с вами, – открыто призналась Элис. – Хочу, чтобы Хьюго был со мной. И еще хочу быть под вашей опекой. Разве есть для этого лучший способ?
– Лучшего способа нет, – подтвердил его светлость, покачав головой. – Пока ты носишь моего внука, я выполню любые твои желания. Тебе известно, что значит для меня этот ребенок.
– Да, известно, – кивнула Элис.
Лорд глубоко вздохнул и некоторое время сидел тихо. Медленно и легко Элис массировала его лоб, кончиками пальцев ощущая мягкие борозды его морщин.
– Я дам тебе землю, Элис, – пообещал он, наслаждаясь работой ее уверенных рук. – Когда у тебя родится сын, я подарю тебе землю. Такая женщина, как ты, должна иметь собственность и власть.
Элис улыбнулась, не прекращая поглаживать его лоб.
– Я бы хотела ферму неподалеку от хижины старой Моры, – заявила она, ни секунды не колеблясь. – Это чудесное место, Мора говорила, что поля там когда-то принадлежали ей, а потом их отобрали. Приятно будет вернуть ферму. Отплатить тем, кто ограбил Мору. – Девушка тихо рассмеялась. – Так восстановится справедливость.
– Может быть, – согласился лорд. – Попрошу Хьюго или Дэвида разобраться в этом.
Плавные движения пальцев Элис замедлились в такт его дыханию, теперь оно стало глубоким и ровным. Через несколько секунд он уснул, а она подвинула к креслу скамеечку, села, опершись спиной о его ноги, и взглянула на огонь.
Не просыпаясь, он протянул руку и коснулся ее головы. Элис развязала чепец и сдвинула набок; ладонь его светлости легла на ее растрепанные волосы. Так они провели довольно много времени. Элис смотрела на огонь, ощущая приятное тепло руки на своей голове, как благословение. Она закрыла глаза. Чувство безопасности, приятный запах в комнате и тяжесть ладони лорда Хью – все это было почти как в аббатстве, когда она сидела вот так с матушкой Хильдебрандой. Элис погрузилась в себя и чего-то ждала.
Ждать пришлось недолго. В комнату широкими шагами влетел Хьюго, его плащ от быстрой езды откинулся на спину, открывая плечи, шляпа съехала набекрень. Прямо на пороге молодой лорд споткнулся, увидев живописную картину: знакомый профиль отца, черты которого смягчились во сне, и Элис, цветущая юной красотой, осененная его покровительственной рукой.
– Тише, – прошептала девушка, поднимаясь на ноги и уводя Хьюго из комнаты. – Твой отец устал. Весь день он диктовал письма.
– А я весь день провел в седле. После обеда Кэтрин почувствовала недомогание.
– Ну, значит, не спим сейчас лишь мы с тобой и… – Элис замолчала, глаза ее обещали Хьюго все, что только можно вообразить. – Одни мы не спим и… никак не утихомиримся.
Хьюго бросил на нее быстрый оценивающий взгляд из-под черных бровей и нетерпеливо спросил:
– А где остальные дамы? Когда я ушел, Рут и Марджери оставались в спальне Кэтрин. Где они?
– Отправились в Каслтон, – успокоила Элис. – Ты можешь пройти в мою комнату, и никто тебя не увидит.
– Иди ты первая, – велел Хьюго. – Посмотри, спит ли Кэтрин и закрыта ли к ней дверь.
Элис кивнула и стала спускаться по винтовой лестнице. Она прошла вестибюль перед большим залом и поднялась в дамскую галерею. Огонь в камине едва горел. Дверь в спальню Кэтрин была закрыта. Элис и Хьюго неслышно, как два привидения, пробрались в комнату Элис, затворили за собой дверь и задвинули засов.
– Что это с тобой, Элис? – удивился он. – После того раза я решил, что не в твоем вкусе.
Девушка помотала головой; ее волосы разметались по лицу и пролились золотым и медным дождем на плечи. Она отбросила их и откровенно заглянула Хьюго в глаза, как бы оценивая его растущее желание.
– Ты взял меня девственницей, девушкой-простушкой, – ответила она. – Теперь все иначе. Я избегала тебя, пока кое-чему училась. Мне пришлось искать учителей и познать глубочайшее искусство, зато теперь я могу разделить с тобой ложе.
– Что за искусство такое? – полюбопытствовал Хьюго; его голос слегка задрожал.
– Ты знаешь о нем, – мягко промолвила Элис. – Ты мечтал о нем, но почти не верил, что такое возможно между мужчиной и женщиной.
– Да, слышал кое-что. – Милорд облизал губы. – Это когда опытная, умелая женщина проделывает с мужчиной такое, что он начинает сходить по ней с ума. И еще я слышал, что если лечь в постель с ведьмой, она делает такие штучки, от которых ощущаешь райское блаженство, даже больше, чем райское. Такое неземное наслаждение от простой женщины не получишь. – Он возбужденно рассмеялся. – Обман и вранье, наверное…
Элис медленно покачала головой, и волосы почти закрыли ее лицо. Хьюго потянулся к ней и сказал:
– От тебя пахнет медом.
– Я умею делать все, о чем ты говоришь. – Она помолчала, как бы взвешивая слова, и добавила: – Если ты готов рискнуть.
– Готов, – быстро согласился Хьюго. – Я очень хочу этого.
Улыбнувшись, она отошла в угол комнаты. Милорд не отрывал от нее взгляда. Она открыла сундук с травами, вынула бутыль с вином, сдобренным специями, и две чаши. На его глазах она наполнила обе чаши, на секунду отвернулась – даже на полсекунды – и всыпала в его чашу добрую щепотку измельченного в порошок земляного корня.
– Я пью за силу твоего желания, – провозгласила она. – Пусть оно принесет тебе все, о чем ты мечтаешь.
Он поднял чашу и в три нетерпеливых глотка осушил ее до дна. Затем посмотрел на Элис и задал вопрос:
– А твое желание? В тот раз в постели у тебя его не было.
– Я была девушкой-простушкой, – снова напомнила Элис. – Ты просил меня отказаться от своей силы, и я послушалась ради любви к тебе. Но потом ты вдруг обнаружил, что девушек-простушек в замке много. А ведьма только одна.
– Ведьма только одна, – как эхо повторил Хьюго и неуверенно засмеялся. – Со всем своим колдовским опытом и хитростями. – Он снова облизал губы. – Но я не верю в колдовство, Элис. Тебе придется иметь дело с современным человеком, неверующим скептиком.
Она улыбнулась, поскольку была совершенно убеждена в том, что Мора разбиралась в снадобьях и не обманывала ее.
– Эх, Хьюго! – Элис едва сдерживала смех. – Люди верят или не верят по своей воле. Но когда ты идешь по холодной пустоши, а кругом клубится густой туман и вода в реке прибывает, ты своими глазами видишь действие таинственных сил, и тебе становится страшно. И здесь со мной, в этой комнате, ты не устоишь перед колдовством и познаешь свои глубочайшие желания.
– Ты сегодня какая-то другая, – пробормотал Хьюго.
Элис кивнула.
– Я отыскала свою хозяйку, тайную повелительницу всех знахарок и колдуний, и она меня всему обучила. Мне пришлось повенчаться с ней, слиться в одно целое, словно мы любовницы. И теперь я знаю и умею все, что знает и умеет она.
– А что она умеет, эта твоя повелительница? – заинтересовался Хьюго.
Отведя руки за спину, Элис не торопясь, как бы между прочим стала распускать шнуровку платья. Хьюго молча наблюдал. Она повела плечами, и платье поползло вниз. Затем спустила наряд с бедер на пол и перешагнула через него. На ней не было ни сорочки, ни другого нижнего белья. Милорд так и ахнул, увидев ее нагое тело; он догадался, что она заранее готовилась к этому обольщению. Приняв ванну, нарочно оделась так, чтобы сразу предстать перед ним обнаженной. Он протянул к ней руку, но она жестом указала ему на стул со словами:
– Предлагаю тебе сесть, Хьюго!
Торжественность в тоне этой обнаженной красавицы завораживала. Он послушно направился к стулу и по пути несколько раз запнулся. Девушка внимательно за ним наблюдала.
– Тебе трудно ходить? – спросила она.
Он открыл рот, собираясь ответить, но и язык плохо слушался.
– Тебе трудно ходить, – продолжала Элис, – трудно говорить, трудно поднять руку и коснуться меня. Ты можешь только смотреть.
Под действием снадобья мышцы Хьюго размякли, он лениво опустился на стул, зрачки его потемнели и расширились, он не отрывал взгляда от белого тела Элис, осененного шапкой золотых волос.
– Я расскажу, чему меня научила моя повелительница. – Голос Элис звучал усыпляюще тихо, как гипнотическое песнопение. – Она научила меня танцевать. Увидев этот танец, мужчина наполняется желанием.
Волосы девушки светлой завесой упали ей на плечи и грудь, она вращала бедрами то в одну сторону, то в другую. Хьюго не мог глаз отвести от ее гибкого тела.
– Мне не пошевелиться, – хрипло выдавил он.
– Повелительница научила меня созывать сестер моих, они скоро придут и станут ласкать меня, – пообещала Элис.
Ладони ее закрыли лицо, спустились к шее, провели по трепещущей груди. Твердые розовые соски таинственно мерцали сквозь завесу волос. Элис отбросила назад голову, обнажив шею, накрыла ладонями груди и направилась к Хьюго.
– Я всегда могу получить наслаждение, – шептала она. – Всегда, стоит мне только захотеть. Сестры мои явятся ко мне в любое время по первому зову. Они станут гладить меня, лизать мое тело, целовать меня. Ты уже видишь их, а, Хьюго? Они идут к нам обоим. Они ублажат меня и доставят удовольствие тебе.
Рот его жадно раскрылся. Элис встала перед ним, расставив в стороны ноги, и провела ему по губам сначала одним, потом другим соском. Хьюго тянулся к ним, поворачивал голову, как ребенок. Он вцепился пальцами себе в бедра, но не мог поднять руки и обнять ее.
– А вот и моя повелительница, – благоговейно произнесла Элис. – Она здесь, в этой комнате, с нами. О боже! Ты видишь ее, Хьюго? Она нагая, как и я, у нее густые черные волосы. Ее прикосновения жгут мою кожу, словно огонь, ее поцелуи заставляют меня просить еще и еще. И с ней мои сестры, десять, нет, двадцать юных обнаженных див. Они пришли танцевать для тебя, Хьюго!
Милорд неотрывно смотрел на нее, но ему казалось, что вся комната заполнена женщинами. Он ощущал на себе их взгляды, трепетал от жара нагих тел. Не отрывая от него глаз, Элис провела ладонями от груди до безукоризненной ямочки пупка.
– Чувствуешь ли ты меня, Хьюго? Чувствуешь ли меня, всех моих сестер, мою прелестную повелительницу? Видишь ли ты нас, обнажившихся для тебя, видишь, как сверкают звезды у нас в волосах, видишь ли наши улыбки?
Крупная дрожь прошла по его телу.
– О Элис…
Рука девушки скользнула дальше к золотистому треугольнику волос между ног.
– Ответь мне, Хьюго, – говорила она. – В ваших отвратительных играх с Кэтрин она когда-нибудь стояла перед тобой величественно и гордо, чтобы ты мог любоваться ею?
Не издав ни звука, Хьюго покачал головой.
– Тогда погляди на меня, – промолвила Элис. – Мне нисколько не стыдно. Я ничего не боюсь. Ни один мужчина не принесет мне боли и страдания. Мои сестры и я, мы дарим друг другу наслаждение, которого не может подарить ни один мужчина. Но мы позволяем тебе быть с нами, Хьюго. Мы позволяем тебе забавляться с нами, играть с нами, возбуждать наши желания.
Обеими руками она раздвинула волосы и пальчиком нежно провела по раскрывшейся розовой плоти.
– Дай, – выдохнул Хьюго. – Дай мне, Элис.
Она снова подняла голову и пожурила дразнящей улыбкой.
– А-а! Погоди, не торопись. Жди, пока не увидишь нас всех. Ты должен всех нас попробовать, все сестры желают вкусить твоей плоти. Мы жаждем тебя, хотим твоих ласк, Хьюго. Мои сестры и я вместе с ними. Ты видишь нас? Теперь ты нас видишь?
– Я вижу тебя, – отозвался Хьюго, – и их тоже чувствую, меня касаются их пальцы.
Элис прижалась к нему плотней.
– Они ласкают твои волосы, гладят твое лицо, Хьюго. Чувствуешь их губы на лице своем и на шее? Чувствуешь их аромат, Хьюго? Запах их волос, их пота и влаги? Они готовы принять тебя, Хьюго. Они умирают от страсти к тебе. Ты сможешь угодить нам? Сможешь ли нас всех ублажить?
Откинув назад голову, милорд застонал. Элис подразнила его открытые губы сначала одним соском, потом другим, затем провела по его губам своими влажными пальчиками.
– Такова она на вкус. Такова на вкус сестра моя, Небесная богиня. Тебе нравится?
Хьюго, как безумный, сосал ее пальцы, на его лбу выступил пот, к щекам прилипли темные кудри – неудовлетворенная похоть доводила его до отчаяния.
