Текст книги "Колдунья"
Автор книги: Филиппа Грегори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 37 страниц)
ГЛАВА 9
Бросившись вон из галереи, Элис добежала до внешних ворот и остановилась. Воздух был морозен и сух, казалось, в любую минуту может пойти снег. Было тихо, словно город вымер. До хижины Моры пешком было целых полдня. Матушка Хильдебранда сгинула навеки. Глядя на обдуваемый холодным ветром замок, Элис остро ощутила, как ей не хватает сейчас аббатства и ее матушки. Ей некуда было податься.
Она повернула обратно и медленно побрела по территории, прилегающей к замку. В холодной земле ковырялись тощие куры. В свинарнике хрюкала толстая свинья с раздутым животом. Солнце скрылось за высокой круглой башней, и Элис совсем продрогла. Она направилась через второй подъемный мост к внутренней стене замка. Матушка Хильдебранда погибла, аббатство лежало в руинах. Ей некуда было идти, ее снова ждали галерея, торжество и злорадство всех этих кумушек.
В голове все еще стучало – сказывалось и выпитое накануне, и недавняя вспышка гнева. Она медленно прошла мимо грядок с травами и приблизилась к стоящему посреди огорода колодцу. С трудом достав полное ведро, девушка напилась ледяной солоноватой воды с привкусом грязи, который так и остался во рту. Потом двинулась дальше и оказалась у пекарни – небольшого круглого здания, напоминавшего улей, расположенного между черной, мрачной тюремной башней и огородом лекарственных трав. Она распахнула маленькую дверцу и с любопытством заглянула внутрь.
Там было тепло и тихо. Огромные круглые печи были еще горячие. Пол, столы, полки и даже висящая на крючках медная посуда покрылись тонким налетом муки. Закончив утреннюю выпечку хлеба на завтрак, обед и ужин, работники ушли – кто в город посидеть в пивной, кто в большой зал, где почти всегда можно было найти партнера для игры в кости, а если нет, то просто подремать. Элис осторожно переступила порог и прикрыла дверь. В помещении приятно пахло свежеиспеченным хлебом. Девушка опустилась на колени в белую пудру возле теплой печи; по ее лицу потекли слезы. На мгновение ей показалось, что она снова в своем аббатстве, на кухне, наблюдает, как послушницы пекут хлеб и варят пиво. Она вспомнила вкусный белый хлеб из монастырской муки, испеченный в монастырских печах, вспомнила свежие теплые булочки, подаваемые к завтраку после заутрени.
Тряхнув головой, Элис подняла край широкого темно-синего платья и вытерла мокрые глаза. Потом присела на корточки и довольно долго смотрела на пламя, еще не погасшее в печи.
– Огонь, – задумчиво сказала она.
Поднявшись, она сняла со стены две небольшие плошки, наполнила одну водой из бочки, находившейся у стола, и поставила возле огня.
– Вода, – промолвила она.
После чего взяла немного остывшего пепла, копоти и кирпичной пыли из задней части дымовой трубы и высыпала смесь перед собой.
– Земля, – проговорила она.
Затем поставила вторую плошку, и получился квадрат.
– Воздух, – произнесла Элис.
На слое муки и пепла, покрывающем каменный пол, она начертила треугольник, обозначив его вершины: воздух, земля и огонь.
– Приди, – прошептала она. – Приди, господин мой. Мне нужна сейчас твоя сила.
В пекарне стояла тишина, а в замковой кухне, находящейся через двор, вдруг разразилась ссора, раздался стук резко распахнувшейся двери. Однако Элис ничего не слышала.
Она нарисовала еще один треугольник, перевернутый, где вершинами были воздух, земля и вода.
– Приди, – снова прошептала она, – приди, господин мой, мне нужна сейчас твоя сила.
Осторожно приподняв платье, словно женщина, по камням переходящая бурный поток, она медленно встала и шагнула внутрь пентаграммы. Она переступила черту, перешла границу. Откинув голову и закрыв глаза, она улыбалась, словно получая некую силу, струившуюся из огня, воды, земли и воздуха. Ее питали каменные плиты, которые она попирала ногами, воздух, потрескивающий и светящийся вокруг головы, лучистое тепло пекарни, в которой вдруг стало так жарко, что у нее перехватило дыхание.
– Да, – сказала Элис.
И больше ничего не случилось.
На несколько долгих минут она замерла, ощущая, как сила поднимается по телу через подошвы босых ног, входит в нее с каждым вздохом, она чувствовала, как покалывают кончики пальцев. Потом выпрямилась, снова натянула капюшон, улыбнулась про себя, как бы тайно, и вышла из нарисованной на полу фигуры.
Она вылила воду обратно в бочку, повесила на место жестянки и одним быстрым и небрежным движением стерла пентакль с усыпанного мукой пола. Затем развязала висящий на поясе мешочек. Восковые фигурки Моры холодили руку. Она перевернула их и улыбнулась: как точно передала Мора черты Хьюго; но лицо Элис тут же застыло – она посмотрела на фигурку Кэтрин с ее непристойной щелью между ног. Подойдя к куче дров, наваленных возле печи, Элис вытащила нижнее полено, засунула фигурки как можно дальше в образовавшееся отверстие, осторожно задвинула полено обратно, сделала пару шагов назад и критически оглядела дрова. Как будто не заметно. Она нагнулась, подняла с пола горсть пыли и посыпала на полено.
– Прячьтесь, – тихо попросила Элис. – Прячьтесь, мои миленькие, пока я не явлюсь за вами.
Она снова села перед огнем, чтобы согреться.
И только тогда, словно настало время ее найти, тяжело дыша, по двору пробежал слуга и, особенно не надеясь на успех, заглянул в пустую пекарню.
– Тебя требует к себе лорд, – задыхаясь, взволнованно крикнул он. – Сейчас же. Еле тебя отыскал.
Девушка равнодушно пожала плечами.
– Соври, что не смог найти. Я покинула комнату леди Кэтрин без разрешения. Мне все надоело. Не хочу больше служить ни ей, ни ему, да и вообще никому. Наверняка успела на меня пожаловаться. Не пойду, и все.
Слуга не выразил никакого сочувствия.
– Знать ничего не знаю. Ты должна идти. Там все собрались. И молодой лорд, и его мегера, и старый лорд, и отец Стефан. И даже Элиза Херринг. Теперь они требуют тебя. Советую поторопиться.
Голубые глаза Элис сузились.
– С чего это вдруг? А отец Стефан что там делает? И лорд Хьюго? Что им от меня надо?
– Они переругались, – пояснил слуга. – Все из-за леди Кэтрин. Старый лорд, я думаю, на ее стороне. Тебе придется послушаться.
– Ладно, – согласилась Элис. – Вернись и доложи, что я уже иду.
Она вытерла лицо концом рукава, пятерней причесала спутанные волосы, заправила самые длинные локоны за уши и плотней натянула на голову капюшон, чтобы вокруг лица не было видно ни единой пряди. Потом оправила длинный корсаж синего платья, отряхнула синюю нижнюю юбку, вышла из пекарни и пересекла двор, направляясь в большой зал. В зале молодой слуга подбрасывал в огонь поленья, прогревая воздух к ужину. Сделав несколько шагов по помосту, Элис открыла дверь в коридор, прошла по нему и оказалась в башне. Там она поднялась по лестнице и проплыла по караульному помещению, словно королева, раздавая поклоны слугам и солдатам; наконец, преодолев еще одну лестницу, добралась до покоев лорда Хью. Дверь была открыта. Девушку с нетерпением ждали. Спокойно и невозмутимо, с высоко поднятой головой и дерзким видом она ступила в ярко освещенную комнату. За ее спиной со стуком захлопнулась дверь.
Элис встала перед сидящим возле камина старым лордом; она не сразу выделила леди Кэтрин среди присутствующих. Та же смотрела на нее, уверенно положив руку на спинку кресла; лицо ее так и сияло торжеством. Священник находился возле стола у окна; перед ним лежала Библия в черном переплете и накрытый белой салфеткой серебряный поднос. Рядом с ним, вытаращив от страха глаза, переминалась с ноги на ногу Элиза. Элис взглянула на приятельницу и вдруг увидела ее руки, сжатые в кулачки так, что большой палец торчал между указательным и средним, – старинный оберег против ведьмы. Синие глаза Элис потемнели. Она поняла, чего ей следует опасаться.
В стороне от всех развалился в кресле молодой лорд Хьюго. Ноги, обутые в сапоги для верховой езды, он вытянул перед собой, руки глубоко засунул в карманы штанов, лицо под шляпой было угрюмым и мрачным. Он поймал быстрый взгляд Элис, и глаза его сердито вспыхнули, словно он хотел ее предостеречь.
Элис молчала, соображая, откуда исходит угроза. Она еще раз внимательно посмотрела на старого лорда, пытаясь прочитать его мысли. Лицо его было землистого цвета, а руки, лежащие на резных подлокотниках, дрожали.
– Элис, против тебя выдвинули тяжкое обвинение, – сообщил он. – Самое тяжкое из всех, какие могут быть предъявлены христианину.
– Какое, милорд? – осведомилась она.
– Обвинение в колдовстве.
Леди Кэтрин, не в силах унять свое нетерпение, вздохнула, словно испытала в эту минуту глубочайшее наслаждение. Элис не смотрела на нее, но кровь отхлынула от ее лица, она побледнела.
– Было заявлено, что ты предрекла мою смерть, – продолжал старый лорд. – Говорила, что станешь хозяйкой замка и родишь лорду Хьюго сына и наследника. Было заявлено также, что, по твоим словам, эти события произойдут уже через два года.
– Неправда, милорд, – уверенно ответила Элис.
Хьюго подался вперед.
– Это был сон, да, Элис? – подсказал он. – Ты ведь ничего не помнишь, верно?
Девушка метнула взгляд в его сторону, снова повернула голову к старому лорду и добавила:
– Я такого не говорила.
Его светлость посмотрел на отца Стефана. Тот пожал плечами и твердо произнес:
– Вполне возможно, девушка была в трансе и теперь искренна, поскольку не все помнит. Если она действительно пророчица, такое возможно. Я слышал о некоторых весьма праведных пророках, которые предрекли будущее, не понимая смысла собственных фраз. В Евангелиях есть подобные свидетельства, например владение чужими языками и прочие чудеса. Но не исключено, что это ловушка дьявола. У тебя было видение, Элис?
– Не думаю, – резко отозвалась девушка.
Все удивленно на нее уставились.
– Если бы я могла видеть будущее, я бы не стояла сейчас здесь, выслушивая обвинения в колдовстве от леди Кэтрин, которая ненавидит меня с того самого момента, как мы познакомились. Если бы я могла видеть будущее, я бы не стала дожидаться этого дня, а давно уже была бы далеко отсюда. Если бы я была провидицей, то, ей-богу, не сидела бы в хижине Моры, когда явились ваши люди и забрали меня против моей воли.
Старый лорд невольно усмехнулся и задал новый вопрос:
– Тогда как ты объяснишь собственные предсказания, Элис?
Девушка даже вспотела под своим темно-синим платьем.
– Это был сон, милорд, – засмеялась она. – Глупый сон. Мне следовало быть осторожной и не смотреть его или хотя бы держать язык за зубами. Но я была пьяна, и мной овладело желание.
Хьюго, наклонившись вперед, видел, как блестит пот на ее бледном лбу.
– Так ты притворялась? – удивился он.
Она повернулась и взглянула ему прямо в лицо чистыми, как у ребенка, глазами.
– Конечно, милорд, – подтвердила она. – Не все же вам спать с женщинами, использовать их, а потом выбрасывать за ненадобностью. Я пыталась разогреть вашу страсть, привязать к себе, надеялась, что вы подумаете: «Какая необыкновенная девушка!» Поэтому я изобразила видение и посулила вам исполнение ваших самых потаенных желаний. Я мечтала обманом заполучить вас, сделать своим навеки.
– Так ты и раньше хотела меня соблазнить? – допытывался Хьюго.
– Да, – ответила Элис. – Мне казалось, вам это известно.
Явную, вопиющую ложь он слушал как завороженный, как католик слушает грегорианский хорал. И тем не менее закивал.
– Ну да, тогда это все объясняет. Девичьи хитрости да глупые игры.
Он поднялся с кресла, потянулся; кудрявая голова его доставала до резных раскрашенных балок. Затем обратился к отцу:
– Вы довольны, сир? Эта девица просто ставила на меня силки. И я, как видите, попался. – Он горестно ухмыльнулся и повернулся к жене. – Я должен извиниться перед вами, сударыня: похоть обуяла меня, и уже не впервые. Когда мы с вами будем наедине, я постараюсь компенсировать это недоразумение. Вам понравится. Сделаю все, что прикажете.
Хьюго вполголоса обольстительно засмеялся. Рука Кэтрин скользнула к груди, словно пытаясь унять сердцебиение.
– Еще не все кончено, – заявила она.
Старый лорд устроился поудобней и одной ногой подвинул к себе скамеечку.
– Почему же? – спросил он. – Девица признала себя виновной в обмане и объяснила, что ее пророчество было ненастоящим. Мы прекрасно поняли, зачем ей понадобилось хитрить. В замке довольно места, и я постараюсь, чтобы она не попадалась вам на глаза. Можете спокойно спать в постели вместе с возвращенным мужем. А девица эта – лгунья и потаскуха. – Он украдкой улыбнулся Элис. – И ничего больше.
– Ей следует пройти испытание, – не сдавалась леди Кэтрин. – На этом сошлись мы все. Она должна пройти испытание.
От страха Элис едва дышала, но держала себя в руках. Кровь отхлынула от ее щек, казалось, она вот-вот потеряет сознание. Глядя на нее, миледи так и сияла.
– По нашему общему мнению, ты должна пройти испытание и доказать, что ты не колдунья, – вкрадчиво пояснила она. – Если ты виновата лишь в том, что грубо пыталась соблазнить моего мужа, тогда тебе нечего бояться.
Хьюго повелительно протянул Кэтрин руку; та неохотно вышла из своего укрытия за креслом старого лорда и встала рядом с супругом. Он обнял ее за талию и заглянул в ее некрасивое напряженное лицо.
– Ну ладно вам, миледи, хватит уже, – промолвил он. Его голос звучал негромко. Кэтрин так и прильнула к нему, как тонкая рябина, на которую налетел порыв ветра. – Давай сейчас отправимся в нашу спальню, а Элис пускай пишет свои бумажки. Я вполне исцелился от страсти к ней, больше не хочу эту девку, и если сын в ее предсказании – обман и приманка, тогда, может, ты мне подаришь сына?
Все еще обнимая жену за талию, Хьюго повернулся к двери, и миледи, повинуясь не столько его сильной руке, сколько собственному желанию, покорно последовала с ним.
Все было кончено. Почти кончено.
Элис замерла, она боялась пошевелиться и нарушить момент, желала стать невидимой и провалиться сквозь землю. Священник молчал, глядя то на Кэтрин, то на Хьюго, то на неподвижную Элис, позволив делу идти так, как им самим этого хочется. Лорда Хью история уже порядком утомила, и такой исход вполне его устраивал. Все было кончено.
– Нет! – вдруг решительно воскликнула леди Кэтрин; она вырвалась из объятий супруга и снова подбежала к старому лорду. – Если она невиновна, ей нечего бояться испытания. Перед тем как вручить ей ваше здоровье, милорд, мы должны ее проверить. Все согласились, что это необходимо. Мы обязаны это сделать! Иначе я отказываюсь покидать комнату!
– Кэтрин, – повелительно позвал Хьюго, – ты моя жена, и я приказываю тебе оставить девку в покое. Все завершилось к общему удовлетворению.
– К общему, да не к моему, – задыхаясь, возразила миледи. – Не к моему удовлетворению. Ты хотел увести меня из комнаты, как блеющую овечку. И я знаю почему. Решил избавить ее от испытания. Признайся! Я не кажусь тебе соблазнительной. И никогда не казалась. Ты попытался избавить эту потаскушку от необходимости доказывать, что она не ведьма. А почему? – Голос Кэтрин звучал все громче и пронзительней. – А потому, что она заколдовала тебя, вот ты и защищаешь ее. Защищаешь от праведного гнева своего отца. Ты готов поставить на карту его жизнь и мою жизнь тоже, и только ради того, чтобы заполучить эту девку! – Кэтрин бухнулась перед старым лордом на колени. – Испытайте ее! Испытайте эту ведьму! Заставьте ее предстать перед судом Божьим!
Старый лорд посмотрел на сына и хрипло сказал:
– Будь со мной честен. Ты действительно выгораживаешь ее? Ни один из нас не относится легкомысленно к черной магии. Даже если речь идет о девичьей любви. Есть ли у тебя хоть малейшее подозрение, что она ведьма?
Хьюго вымученно засмеялся.
– Ни малейшего, – небрежно бросил он. – Этого вообще быть не может. Но если вы желаете, милорд, пожалуйста, мы готовы. Просто мы и так потратили уйму времени на это дело. Оно наверняка вас утомило. Я не боюсь этой потаскухи. Просто не вижу причин продолжать. – Хьюго снова засмеялся, на этот раз натуральней. – Давайте покончим с этим и пойдем ужинать.
– Нет, – отрезал его светлость, прищурившись. – Элис может предстать перед Божьим судом. Если она невинна, то от этого не будет вреда, а вот в тебе, Хьюго, я не очень-то уверен. Да-да, в тебе, что касается этой истории, я уверен не очень. – Он обернулся к Элис. – Ты должна дать клятву. Делай все, что прикажет отец Стефан.
Испытывая глубокий страх, Элис на секунду прикрыла глаза. Бледное лицо ее приняло зеленоватый оттенок.
– Хорошо, – ответила она ровным голосом.
Священник шагнул вперед и протянул ей Библию.
– Левую руку положи на Святую книгу, – велел он. – Подними правую руку и повторяй: «Я, Элис из Боуэса, торжественно клянусь и утверждаю, что я не ведьма».
– Я, Элис из Боуэса, торжественно клянусь и утверждаю, что я не ведьма, – спокойно промолвила Элис.
В камине вдруг упало горящее полено, и над пламенем взвился яркий сноп искр. В комнате было так тихо, что все вздрогнули.
– Я никогда не занималась черной магией, – нараспев произнес священник.
– Я никогда не занималась черной магией, – эхом отозвалась Элис.
– Не имела сношений с дьяволом.
– Не имела сношений с дьяволом.
– Не смотрела в лицо ему, как и в лица слуг его.
– Не смотрела в лицо ему, как и в лица слуг его, – повторяла Элис.
Ритм этих клятв тяжелым грузом давил ей на плечи. Платье под мышками взмокло, холодный пот бежал по спине. Она изо всех сил старалась держаться невозмутимо, но от страха едва стояла на ногах.
– Не ложилась с дьяволом, а также ни с одним из слуг его или животных его.
– Не ложилась с дьяволом, а также ни с одним из слуг его или животных его.
Ужас сжимал Элис горло, во рту пересохло. Она облизала губы, но и язык был сух.
– Не кормила дьявола грудью, а также слуг его и животных его.
– Не кормила дьявола грудью, а также слуг его и животных его, – повторяла Элис.
– Не изготовляла фигур из воска, не занималась колдовством. Не призывала духов мертвых, ни колдунов и колдуний, ни волшебников, магов и нечистой силы.
– Не изготовляла фигур из воска, не занималась колдовством. Не призывала духов мертвых, ни колдунов и колдуний, ни волшебников, магов и нечистой силы.
Голос Элис слегка колебался, но она взяла себя в руки.
В абсолютной тишине маленькой комнатки она слышала, как гулко бьется ее сердце, ей казалось, что все это слышат и понимают: она смертельно напугана. Восковые куклы стояли перед глазами так отчетливо, что девушка была почти уверена: каждый, кто заглянет ей в глаза, тоже увидит их. Кончик пальца, которым она чертила пентаграмму, дрожал и горел. И под ногтем остались крохотные частицы муки.
– И в доказательство чистоты моей, не запятнанной этими дьявольскими навыками… – проговорил священник.
– И в доказательство чистоты моей, не запятнанной этими дьявольскими навыками…
Элис хотела прокашляться, но горло сжало, словно обручем.
– …я беру освященный хлеб этот, тело Господа нашего Иисуса Христа… – продолжал отец Стефан.
Девушка посмотрела на него, охваченная ужасом.
– Повторяй же, – поторопил священник, глаза его сузились, словно от внезапного подозрения.
– …я беру освященный хлеб этот, тело Господа нашего Иисуса Христа… – отозвалась Элис.
У нее не было больше сил держаться, голос прерывался от страха. Ноздри леди Кэтрин хищно раздувались, словно она чуяла этот страх.
Священник взял серебряный поднос и сдернул с него полотняную салфетку. Посередине, окруженная серебристым сиянием, лежала большая облатка с впечатанным сверху крестом.
– …и принимаю тело Господа нашего Иисуса Христа и вкушаю его, – произнес отец Стефан.
– …и принимаю тело Господа нашего Иисуса Христа и вкушаю его, – едва дыша, повторила Элис.
Она смотрела на толстую облатку и понимала, что не сможет ее проглотить. Горло сжимали железные обручи, во рту пересохло. Она обязательно подавится, и тогда ей конец.
– А если я дала ложную клятву, если на самом деле я ведьма, да застрянет хлеб у меня в глотке, и да свидетельствуют присутствующие здесь против меня и поступают со мной по воле своей, ибо я проклята, – напористо сказал отец Стефан.
Уже и слова застряли в глотке Элис. Она открыла рот, но не смогла проронить ни звука, попыталась прокашляться, но из горла вырвалось лишь глухое карканье.
– Ага! Она поперхнулась! – нетерпеливо вскрикнула леди Кэтрин. – Она поперхнулась уже на клятве!
– Говори же, Элис, – вмешался старый лорд, подавшись вперед.
– А если я дала ложную клятву, если на самом деле я ведьма, – прохрипела Элис, в горле которой словно кошки скребли, – да застрянет хлеб у меня в глотке, и да свидетельствуют присутствующие здесь против меня и поступают со мной по воле своей, ибо я проклята.
– Это тело Господа нашего Иисуса Христа, – пропел отец Стефан; он взял с подноса хлеб и поднес к лицу Элис. – Вкушай, дочь моя.
Девушка покачнулась, колени ее задрожали, темно-синие глаза помутились от ужаса. Вино прошлой ночи просилось вверх тошнотой и желчной горечью. Она попыталась сглотнуть, чтоб ее не вырвало, но у нее ничего не вышло. Желчь поднималась все выше. Элис поднесла ладонь ко лбу, покрытому липким, холодным потом. Она поняла, что как только откроет рот, ее немедленно вырвет.
– Вкушай же, девка, – сердито велел старый лорд. – Не тяни кота за хвост, мне это не нравится.
Элис снова судорожно сглотнула. Тошнота не прекращалась, желудок от страха крутило, ужас сжимал горло. Она боялась, что, как только разомкнет губы, горечь хлынет наружу.
– Она не может! – торжествующе заключила леди Кэтрин. – Она не смеет!
Подгоняемая этими словами, Элис открыла рот. Отец Стефан втиснул ей в зубы облатку. Толстый кусок вкусом не лучше бумаги заткнул ей горло. Она чуть не задохнулась и боялась закашляться; легкие разрывались от недостатка воздуха. Она понимала: ей необходимо прокашляться, но если это случится, она извергнет из себя желчь, рвоту и саму облатку и тогда ее ждет гибель.
Она расправила плечи, закрыла глаза и решительно начала жевать. Она не собиралась умирать. Не сейчас и не от этих рук. Прожевав сколько нужно, Элис с усилием сглотнула. Откусила еще кусок и прожевала. Снова сглотнула. И еще. И еще. Наконец последний судорожный глоток – и все кончено.
– Открой рот, – приказал отец Стефан.
Элис послушалась.
– Она проглотила все, – доложил священник. – Она выдержала суд Божий. Элис не ведьма!
Девушка покачнулась и непременно упала бы, но молодой лорд подскочил к ней сзади, поддержал за талию и довел до стула. Он налил из кувшина бокал эля, обернулся к отцу Стефану и ледяным тоном спросил:
– Я так понимаю, теперь ей можно пить?
Молодой священник кивнул, и Хьюго протянул бокал Элис. На секунду теплые пальцы его прикоснулись к ее застывшим пальчикам, словно давая тайный знак: успокойся, я с тобой.
– Ну что ж, я очень рада, – подала голос леди Кэтрин. – Это лучший исход, мы все на него надеялись. Элис доказала свою невиновность.
– Она может оставаться, – разрешил его светлость.
– И жить вместе с моими дамами, как это было до сих пор, – быстро добавила леди Кэтрин. – Только пусть даст мне обещание. – Она посмотрела на Элис и улыбнулась. – Пусть пообещает, что никогда больше не станет поддерживать отношения с моим мужем, будет всячески избегать его и забудет сказки про то, что родит от него ребенка.
– Это справедливо, – заметил старый лорд и обернулся к Элис. – Дай же слово, девочка.
– Клянусь, – едва слышно прошептала Элис. Пот все еще сочился из ее пор, и хлеб причастия стоял комом в горле.
– А если у меня родится ребенок, – сладким голосом проворковала леди Кэтрин, – это тоже может стать доказательством невиновности Элис. Она может воспользоваться своими талантами и сделать меня плодовитой. Тогда я подарю мужу наследника. Надеюсь, он родится в этом году.
Старый лорд утомленно кивнул и ответил:
– Да-да. Элис осмотрит тебя и поищет травы, которые тебе помогут.
– Я на это рассчитываю, – улыбнулась миледи.
Но за ласковым, веселым тоном таилась угроза. Элис, которая без позволения села в присутствии своей госпожи, беспокойно ерзала на стуле: она поняла, что ей уготована новая опасность.
– Мой муж ляжет со мной, а не с тобой, милая Элис, – торжествующе продолжала леди Кэтрин. – Это я буду носить его сына, а не ты, слышишь, Элис? А когда родится наш ребенок, можешь отправляться на все четыре стороны, ты поняла, Элис?
– Да-да, – пробормотал старый лорд. – А теперь уходите, все уходите. Мне надо отдохнуть перед ужином.
Не дожидаясь отдельного приказа, Элиза сразу исчезла за дверью; каблучки ее так и застучали по ступенькам. Элис устало поднялась с места. Хьюго быстро взглянул на нее и подошел к супруге, которая сделала повелительный знак подать ей руку.
– Пойдемте же в мои покои, – предложила Кэтрин.
Она с вожделением смотрела на хмурое лицо мужа, задыхаясь от страсти. Он ведь сам пообещал лечь с ней, и поражение Элис только возбуждало ее.
– Вы слышите? Пойдемте ко мне, проводите же меня, милорд!
Оставшись в комнате наедине с его светлостью, Элис медленно двинулась к двери; видно было, что она страшно утомлена.
– Ради бога, помоги ей зачать ребенка, – попросил старый лорд; он откинулся в кресле и закрыл глаза. – Не будет мне покоя, пока у нее не родится сын или пока я не избавлюсь от нее всеми правдами или неправдами. Но раньше чем через год от нее не избавиться. – Он вздохнул. – Весь год изо дня в день тебе будет грозить опасность, пока Кэтрин не родит или пока Хьюго не перестанет на тебя пялиться. Он должен быть к тебе глух и слеп, никаких чувств, будто тебя нет на свете. Если можешь, Элис, поспособствуй зачатию их ребенка или хотя бы не попадайся Хьюго на глаза, он парень горячий. На этот раз тебе повезло, но смотри, когда-нибудь везение кончится.
Не издав ни звука, Элис кивнула, вышла из комнаты и медленно поплелась вниз по ступенькам к караульному помещению. Там ее уже поджидала Элиза.
– Мне казалось, ты обязательно подавишься и тебя казнят, – затараторила она, глядя на приятельницу распахнутыми глазами.
– Мне тоже, – мрачно отозвалась Элис.
– Пойдем же со мной, расскажешь все остальным. Представь, как они удивятся!
– Отстань, – устало отмахнулась Элис.
– Ну пойдем, – настаивала Элиза. – Мне одной они не поверят.
– Нет, – упиралась Элис.
– Я думала, что умру от страха, – возбужденно сообщила Элиза. – А когда ты медленно повторяла клятву, я решила: все, тебе конец. В жизни ничего подобного не видела. – Она схватила Элис за руку. – Пошли! Пойдем же, расскажешь остальным!
– Да отпусти ты меня! – Элис резко выдернула руку. – Отпусти и убирайся к черту! Слышишь, убирайся!
Она грубо оттолкнула Элизу, сбежала вниз по лестнице, пересекла зал, где слуги расставляли большие кувшины с элем и пивом, выскочила из замка и устремилась через двор к пекарне. И только там, войдя внутрь и захлопнув за собой дверь, она села на каменную плиту у очага и заплакала. И вдруг, о ужас, почувствовала, как к горлу снова медленно и неотвратимо поднимается тошнота.
Девушка встала на колени лицом к углям, горло ее перехватило, волна желчи остановилась. Наконец ее вывернуло прямо на остывший пепел. Шесть раз она изрыгала из себя вонючую массу, пока желудок не опустел.
Элис посмотрела на рвоту и вот тут по-настоящему испугалась. На углях, целая и невредимая, без единого пятнышка, белоснежной круглой лепешкой лежала освященная облатка. Совсем нетронутая, без изъяна, словно на серебряном подносе, когда Элис повторяла слова клятвы, как будто она не брала ее в рот, не жевала и не глотала. Элис знала, что облатка застрянет у нее в горле, – так и получилось.
