Текст книги "Колдунья"
Автор книги: Филиппа Грегори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)
ГЛАВА 15
Вечером Элис сидела у камина в дамской галерее по другую сторону от госпожи и невозмутимо следила, как та хлопает мужа по руке, шутливо упрекая за остроты, как кладет ладонь ему на плечо и наматывает его темный локон на свой пальчик.
Элис приказали принести из буфета оснейского вина для Хьюго. Подавая ему напиток, она встала на одно колено, и он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.
– Здорова ли ты, Элис? – спросил он тихо, только для ее ушей. – Когда я писал отцу, я вспоминал о тебе, знал, что ты первая прочтешь мои послания. Так что я писал не только отцу, но и тебе тоже.
Рука Элис задрожала; горлышко бутылки звякнуло о край кубка.
– И когда ложился в постель с девкой, я думал о тебе, Элис, – шептал он. – Думал, не играешь ли ты со мной. Не играла ли с самого начала, и с моим отцом тоже, и с моей женой. Что за темные игры у тебя, Элис? Отказалась ли ты от них, бросила ли свою магию и колдовство, как обещала? – Хьюго быстро огляделся. Никто за ними не наблюдал, и он продолжил: – Я уезжал, будучи без ума от тебя. В Ньюкасле, куда бы я ни пошел, где бы ни был, нигде не находил радости. Я постоянно пытался представить, как бы ты к этому отнеслась, понравилось бы тебе или нет. А потом я разозлился на тебя, Элис. В общем, мне кажется, ты околдовала меня. С самого начала ты играла со мной, хотела лишить покоя.
– Я не умею колдовать, милорд, – сухо возразила Элис. – Мне немного известно о травах, я умею ими пользоваться, лечить болезни, могу принимать роды.
Бросив на него быстрый взгляд из-под длинных ресниц, она встала, все еще с бутылкой вина в руках, и добавила:
– Я ведь тоже потеряла покой.
Хьюго рассмеялся, обнажив ряд белоснежных зубов.
– А я совсем не прочь быть околдованным, – заметил он. – И не прочь, чтобы меня искушали и соблазняли. Но видишь, в каком я сейчас положении, Элис? До октября у меня в жизни не может быть перемен, но потом я получу все. А до этого мы могли бы повеселиться, только ты и я. Но тайно.
– Что ты сказал? – вмешалась Кэтрин. – О чем это вы шушукаетесь с милордом, Элис? Хьюго, тебе не кажется, что она исхудала? Совсем худенькая и бледненькая. Боюсь, она у нас плохо питается. Когда приехала в замок, была такая хорошенькая, а теперь посмотри, кожа да кости, как старая дева за прялкой.
Дамы дружно захихикали, будто только этого и ждали. Элис смутилась и с негодованием поймала на себе изучающий взгляд Хьюго.
– Ты нездорова? – громко произнес он безразличным тоном, чтобы все его слышали.
– Здорова, – так же громко отозвалась Элис. – Просто мы все время сидим в помещении, это утомляет. Больше ничего…
– Ну, все ясно, – перебила ее Кэтрин. – Проверь-ка, нагрета ли у меня постель! – Она посмотрела на супруга. – Впрочем, через минуту, надеюсь, нам и без того будет жарко.
Хьюго со смехом взял протянутую руку жены и ласково проворковал:
– Ложитесь в постельку, миледи. Вы должны больше отдыхать ради здоровья нашего сына. Вы не представляете, сколько надежд я возлагаю на него.
В спальне госпожи Элис проверила, устлан ли пол свежими травами, лежат ли травы под подушками. Перед камином она сделала Хьюго и миледи легкий реверанс, и все разошлись по своим комнатам.
– Что-то нынче он не очень-то на тебя поглядывает, – заметила Мора, когда они с Элис разделись и в одних рубашках юркнули в холодную постель.
– Да, – согласилась девушка.
– Как считаешь, почему? – попыталась выведать Мора.
– Не знаю, – ответила Элис.
– Интересно все-таки, почему, – не сдавалась старуха.
– Лорд Хью заставил его попоститься, – пояснила Элис, неожиданно потеряв терпение. – Сегодня. Я слышала каждое слово. Он даст Хьюго денег, если Кэтрин родит здорового сына. Обещал выдать ему тысячу фунтов, с которыми тот сможет делать все, что угодно.
– Значит, Хьюго купили! – Старуха тихонько присвистнула. – Тогда тебе нечего ждать, Элис. Ты проделала с куклами прекрасную работу, получилось лучше, чем ты хотела.
– Я пожалела об этом колдовстве тысячу раз, – призналась Элис.
– Почему? – удивилась Мора. – Потому что любишь его и хочешь сейчас к нему в объятия? Твое желание так сильно, что ты готова рискнуть всем, лишь бы забраться к нему в постель? Холодно смотришь на него, проходишь мимо, даже не оглянувшись, а сама молишься, чтобы он бросил жену и прибежал к тебе, пылая такой же страстью?
– Да, – кивнула Элис.
Откинув одеяло, она опустила босые ступни на холодный пол, взяла корзинку с дровами и подбросила в огонь полено.
– Да, я сохну по нему, не могу есть, не могу спать, а он сейчас снова лежит с ней в постели… родится ребенок, потом еще один и еще. А что останется мне? Объедки с ее стола-Мора весело усмехнулась.
– Подай-ка мне шаль, – велела она. – И подкинь еще полено, иначе погаснет. В этом замке не жизнь, а сплошная комедия. Плохи твои дела: у Кэтрин будет ребенок. И даже без денег он не перестанет ее навещать. Он наконец ее распробовал.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла Элис.
Она бросила Море шаль, затем достала из сундука гребень и стальное зеркало и начала расчесывать спутанные волосы, нетерпеливо распутывая узлы. Теперь густая золотисто-медная копна достигала плеч.
– Что значит «распробовал»? – уточнила Мора. – Мужчины всегда на это клюют – когда женщина забеременеет. Мужчина видит, что грудь у нее выросла, животик округлился. Ему нравится результат своей случки, особенно когда он спаривается. Здесь на две трети бахвальства и лишь на треть чего-то еще. Древний, глубинный инстинкт. И у Хьюго этого хватает.
Безжалостно дергая волосы, Элис кое-как заплела косу.
– Хватает? – переспросила она.
Мора вздернула брови и внимательно на нее посмотрела.
– Ты уверена, что хочешь знать?
Элис кивнула.
– Он уже спал с ней сегодня днем, – сообщила Мора. – После того, как был у отца. А ты в это время сидела в комнате старого лорда. Прибежал, выгнал всех женщин из галереи и набросился на нее, как безумный. Если тут замешано твое колдовство, тогда куклы хорошо делают свою работу. Он оторваться от нее не может. Ни днем ни ночью.
По лицу Элис было видно, что она потрясена.
– А как он вел себя? Так же грубо, как и прежде? Ведь он никогда не бывал с ней ласковым…
Мора покачала головой.
– На этот раз к себе не привязывал. А в остальном как всегда – что в голову взбредет. Шлепал, правда легонько, дергал за волосы. Потом заставил взять в рот. На нее не ложился, боялся повредить ребенку. Сунул ей в рот и мычал от удовольствия, как буйвол.
– Прекрати, – остановила ее Элис. – Какая ты противная. Откуда ты все знаешь? Ты врешь.
– Подглядывала, – улыбнулась Мора, закутывая плечи шалью и поправляя под взъерошенной головой подушку. – Я должна все знать. Вот и подглядывала.
Элис не удивляли проделки Моры. Она кивнула и отрывисто спросила:
– А миледи? Почему она позволила ему это? Ведь она беременна. Почему еще требует от него этих извращений?
– Она не требует, глупая девочка… девственница ты моя! – воскликнула Мора с усмешкой. – Зачем ей требовать? Она и без того получает все, что хочет женщина, ведь приличная женщина даже не признается, что всего этого хочет. Кэтрин просто лежит там, как мягкая розовая гора, и позволяет ему по себе ползать.
Элис сердито сдвинула брови.
– Хьюго говорил, что, как только миледи забеременеет, он не войдет к ней. Что ему нужен сын, а потом он будет со мной. Еще говорил, что в Ньюкасле подумает, как все устроить… уверял, что мечтает жить со мной, но ее тоже надо ублажать. Все это время я ждала, только ждала. Все это время, понимаешь, Мора! Все ждала и ждала.
Старуха смотрела на нее без всякого сочувствия.
– Тогда иди к нему, – ответила она. – Но ты не сможешь победить ее жар своей монастырской холодностью. Иди к нему и признайся, что хочешь его, настаивай, чтобы он бросил жену. Приворожи, пообещай темную страсть. Боль так боль, наслаждение так наслаждение. Ты способна дать ему нечто такое, на что он и не надеется со своими шлюшками. Скажи, что ты колдунья и; если он придет к тебе, ты подаришь ему удовольствия, которые смертному и не снились. Он такой же мужчина, как и всякий другой, – их всех тянет к колдовским делам и греху, которые совершаются в темноте ночи. Желаешь его получить – так возьми его! У тебя осталось мало времени, и тебе это известно.
– Мало времени? – удивилась Элис. – Ты что-то такое предвидишь?
– Элементарно! – засмеялась Мора. – Пока ты молода и красива, но в любой день чума, бедствие, болезнь могут обезобразить тебя. Подует ветер и оставит шрам на лице. Захвораешь и поблекнешь, кожа пожелтеет, глаза и волосы утратят свежесть. Вот сейчас из-за этой страсти ты каждый день худеешь, она сжигает тебя изнутри. Еще месяц, и ты превратишься в некрасивую старую деву. Если есть мечта – действуй сразу. Ожидание – тяжелое испытание только для тебя, больше ни для кого.
– Меня измучила эта страсть, – тихо подтвердила Элис.
– Хочешь, побеседую с ним? – предложила Мора. – Вечером я всегда последней ухожу из галереи. Я отведу его в сторонку и намекну, что из спальни Кэтрин он может прийти сюда. А я посторожу, пока вы не закончите.
Повернувшись к кровати, Элис подозрительно на нее посмотрела и промолвила:
– Но почему? Зачем тебе рисковать, оскорбляя этим леди Кэтрин? Ведь ты поставлена так высоко, пользуешься ее расположением, тебе платят вдвойне по сравнению с остальными, ты можешь уходить и возвращаться любое время, ты ешь, сколько влезет, и болтаешь все, о на языке! Зачем тебе рисковать?
– Это игра, детка, – снисходительно ответила Мора. – Это как бросать кости, или гадать по картам, или делать настои из трав. Это игра. Что случится потом? Вся магия – это вопрос: «А что случится, если…» Мне интересно, что будет, если ты переспишь с Хьюго. Интересно понаблюдать, как это будет. Мне просто любопытно, ничего больше.
– А разве ты сама не видишь? – спросила Элис. – Почему ты не видишь будущего, как видела раньше, а, Мора?
Старуха пожала плечами.
– Я вижу, что у тебя недолгое будущее, да тебе хватит и этого. Когда я смотрю дальше, все накрывает мрак и ничего не разобрать: только мрак и вода. Поэтому поступай так, как поступила бы любая женщина на твоем месте, и плевать на видения. Неизвестно, что тебя ждет. Так мне передать Хьюго, что ты хочешь с ним встретиться?
Элис задумалась.
– Хорошо, – наконец решилась она. – Прямо сейчас. Вызови его прямо сейчас. Немедленно уведи его от Кэтрин. Я не перенесу, если он проведет эту ночь с ней.
Кивнув, старуха выбралась из-под одеяла, набросила на плечи шаль и скрылась за дверью. Элис снова взяла зеркало, запустила пальцы в свои густые волосы и заметила румянец на бледных щеках. Слышно было, как в другом конце галереи Мора уверенно стучит в дверь.
– Лорд Хьюго! – громко крикнула она. – Вас зовет старый лорд. Требует вас к себе.
До нее донеслись проклятия Хьюго, потом раздались его быстрые шаги к двери. Он окликнул жену по имени и велел ей засыпать. Наконец дверь в спальню захлопнулась, и он вышел в галерею. Отбросив зеркальце, Элис тоже направилась туда.
– Тебе не нужно идти к отцу, – обратилась она к Хьюго. – Это я велела Море побеспокоить тебя.
Элис высоко держала голову, ее волосы золотой волной обрамляли лицо и падали на плечи. Хьюго во все глаза смотрел на нее, на тонкую ткань ее ночной рубашки; глубокий разрез открывал шею, где часто пульсировала тонкая жилка.
– Элис, – тихо промолвил он.
Она сглотнула, и он заметил, как на ее шее шевельнулась мышца.
– Не вынесу, если ты ляжешь к ней в постель, – откровенно призналась она. – Ты просил подождать, пока приедешь из Ньюкасла, и я ждала. А теперь стань моим, хочу любить тебя. Я столько мечтала о том, что ты вернешься домой, вернешься ко мне.
Мрачная улыбка тронула губы Хьюго и снова растаяла.
– Ты слышала слова моего отца, – сказал он. – Ты знаешь, как мне нужен наследник. Мое будущее и будущее моей семьи зависит от того, кто будет наследником этого замка и этих земель. Отец обещал мне деньги, Элис. Я не могу расстраивать Кэтрин, она носит моего ребенка, который нужен мне больше всего на свете.
– А как же я? – вырвалось у Элис. – Я вижу, что нужно Кэтрин, – и она получает это. И я вижу, что нужно тебе. Но как же я?
Хьюго посмотрел на нее, улыбнулся, и от его глаз побежали лучики морщин.
– Значит, ты хочешь меня, – догадался он.
Это был не вопрос, но девушка кивнула.
– Моры в твоей комнате нет?
Не поднимая глаз, Элис помотала головой.
– Тогда пошли, – скомандовал он и обнял ее за талию.
Элис покорно последовала за ним в свою спальню. Там он поднял ее на руки, опустил на кровать, задрал ей рубашку и, увидев ее наготу, хмыкнул от удовольствия. «Как животное», – подумала Элис. Она закрыла глаза и вспомнила о том, сколько дней и ночей желала его, ждала их первой близости. «Это Хьюго, – мысленно убеждала она себя, – тот самый Хьюго, о котором я мечтала, которого страстно желала, которого жаждала больше всех на свете». Но это не помогло. Она была холодна, внутри все было сухо. Она боялась боли, боялась его тяжелого тела. Хьюго задрал свою ночную рубашку до пояса.
– Если бы ты действительно была ведьмой, ты бы приворожила меня, – заявил он. – В Ньюкасле мы болтали про ведьм и колдовство. Стоит мужчине коснуться колдуньи, и никакой другой женщины он больше не захочет.
– Я не колдунья, – отозвалась Элис. – Ты приказал мне бросить это дело, и я послушалась. Я не умею привораживать.
В комнате было довольно холодно, и она уже стала замерзать в одной рубашке. Хьюго резко опустился на нее, и его тяжелое тело чуть ее не расплющило. За ужином он ел мясо, уснащенное пряностями, и дыхание его отдавало кислятиной.
– Хьюго, – прошептала Элис, обняв его широкие плечи.
Как страстно она ждала этой минуты! Ведь именно этого она и хотела, хотела так долго.
– Если бы ты была ведьма, – продолжал он, – какие наслаждения подарила бы мне, а, Элис? Как думаешь, ведьмы могут заставить мужчину летать? Могут сделать так, что он будет непрерывно хотеть, день и ночь? А ты бы стала колдовством вызывать для меня девственниц, одну за другой? Чтоб у каждой между ног горело от страсти, чтоб каждая сходила по мне с ума. И чтоб все предавались любви со мной и друг с другом. Представь, огромная постель, а на ней женщины, много женщин, их губы, их руки и тела стремятся доставить мне наслаждение, мне и только мне одному.
Собственные фантазии возбудили его, он оперся на руки, тяжело задышал и впихнул в нее что-то твердое. Элис закричала – это был крик боли – и, изогнувшись, попыталась его скинуть.
– Нет!
Хьюго засмеялся и положил руки на ее худенькие плечи.
– На, бери, Элис, – прерывисто произнес он. – Ты ведь этого желала. Ты же за этим охотилась. А чего ты ждала? Что я буду делать это нежно и ласково, как ты касаешься меня своими мягкими пальчиками? Но мужчина делает это вот так, Элис. Привыкай, тогда тебе понравится.
С каждым словом он впихивал ей все глубже и глубже. Элис бешено барахталась, стараясь выбраться из-под него, избавиться от этой грубой, жадной похоти.
– О-о! – вдруг простонал Хьюго и упал на нее всей своей тяжестью.
Несколько секунд оба хранили неподвижность. Боль внутри немного утихла; Элис чувствовала, как его член становится мягким и постепенно выскальзывает из нее. Она ощущала запах крови, стекающей по озябшим бедрам. Слезы высохли, кожа вокруг глаз стянулась и похолодела. Она пошевелилась, и Хьюго отвалился в сторону – так свинья грузно поворачивается в луже. Он лег на спину и пустыми глазами уставился в потолок.
Подвинувшись к нему ближе, Элис положила голову ему на плечо. Она слышала, как сильно стучит его сердце, постепенно успокаиваясь. Он протянул руку и обнял ее.
– Мне больно, – тоненьким голоском проскулила она, жалуясь, как ребенок, которому действительно больно.
– Ну, тогда ты не ведьма, – усмехнулся Хьюго. – С дьяволом ты не спала, это уж точно.
– Я же говорила, что не ведьма, – резко ответила Элис. – Я была девственницей. А ты сделал меня женщиной. И мне было больно, Хьюго.
Он кивнул с таким видом, словно это совершенный для него пустяк.
– Девушкам всегда больно, когда это в первый раз, – равнодушно обронил он. – А чего ты ждала?
Она промолчала, все ее радужные ожидания поблекли и обернулись горечью. Хьюго зевнул и сел на постели.
– Дай какую-нибудь тряпку, – велел он. – Не могу же я в таком виде вернуться к Кэтрин.
– Как к Кэтрин? – глупо спросила она.
– Вот так, – отозвался Хьюго.
Элис выбралась из постели и, ковыляя, направилась к сундуку с бельем. Она чувствовала, как по бедру стекает теплая струйка крови. Он взял у нее кусок полотна и быстрыми, торопливыми движениями вытер кровь у себя между ног. А вместе с ней и запах Элис. Потом поднял голову, увидел ее потрясенное лицо и пожал плечами.
– Перестань, Элис! – раздраженно воскликнул он. – Слышала, что сказал отец? Ты же знаешь, что значит для меня этот ребенок. Пока он не родится, я буду спать в постели Кэтрин. Я сделаю все, чтобы она была довольна и спокойна. Ради моего сына. Ради моего рода, семейства и, черт возьми, ради себя тоже! Восемнадцать лет я ждал сына. С кем я только не спал, и никто из них не беременел. А теперь моя жена, моя законная жена, ждет ребенка, и все уверяют, что это будет сын. Как же мне не заботиться о ней, как же не удовлетворять все ее желания?
– А мне снился наш с тобой сын. – Элис вздохнула. – Понимаешь, наш с тобой.
Молодой лорд наклонился к ней и потрепал по бледной щеке.
– Как забеременеешь и родишь мне сына, буду любить тебя больше всех, – небрежно произнес он. – А пока моего сына носит Кэтрин, и я готов исполнить любую ее прихоть. Во всем мире только одна вещь может заставить меня воздержаться от Кэтрин.
– И что же это? – поинтересовалась Элис.
Она из последних сил сдерживала злость и боль, у нее даже перехватило горло.
– То, о чем я и мечтал, – спать с тобой! – засмеялся Хьюго. – Как только увидел тебя, особенно когда все решили, что ты ведьма, сразу подумал: она съест меня с потрохами, – поговаривают, что ведьмы так и поступают с мужчинами. Думал, будешь носить меня на спине, как кобыла. Думал, ты знаешь такие штучки, от которых я с ума сойду, лишь бы быть с тобой.
– А вместо этого я оказалась очередной девственницей. – Элис грустно покачала головой. – Простой девчонкой, как все.
Хьюго встал, отшвырнул окровавленную тряпку и привлек Элис к себе.
– От простых девчонок тоже можно получить удовольствие, – успокоил он. – В следующий раз, любимая, когда я утомлюсь от путешествий и буду сыт по горло Кэтрин, в следующий раз получится лучше.
Девушка кивнула, поняв, что он хочет идти.
– Но больше не присылай ко мне свою Мору, – предостерег он. – Жена обязательно догадается, ей станет плохо, а это вредно для ребенка. Я навещу тебя, когда Кэтрин точно не увидит. Когда она спит.
– Значит, темные углы, – промолвила Элис. – Чуланы. Тайно, чтобы никто не узнал.
Лицо Хьюго просветлело.
– А что, мне нравится, – заявил он. – Рискованно и быстро. Ты разве откажешься от близости, когда сил нет ждать удобного момента, когда обоим очень хочется?
Элис отвернулась, скрывая от него гнев и обиду.
– И я буду как всякая простая девчонка, – ответила она.
Хьюго обнял ее за талию и небрежно поцеловал в макушку.
– Ладно, мне пора, – заторопился он. – Спокойной ночи и сладких снов.
Дверь за ним тихо закрылась. Элис устало вернулась в кровать и легла на спину, глядя, как по потолку пляшут блики пламени. Когда отворилась дверь, она и головы не повернула. Она знала, что это не Хьюго.
– Ну и дура же ты, – весело сказала Мора. – Я-то думала, ты вся горишь от страсти. Иначе я бы предупредила тебя, что если ляжешь с мужчиной, которого ненавидишь, то будет больно.
Девушка медленно подняла с подушки голову.
– С чего ты взяла, что я ненавижу его? – вяло спросила она. – Я люблю его. Люблю больше жизни.
Мора хрипло рассмеялась и юркнула в кровать.
– Да, говоришь, что любишь, – охотно согласилась она. – Но тело твое говорит совсем другое, детка. Твое тело все время твердит «нет». Даже когда ты пытаешься обмануть себя, что на седьмом небе от счастья.
– Помоги мне, Мора, – взмолилась Элис, приподнявшись на локте. – Мне было больно, я чувствовала отвращение, он взял меня так грубо. А раньше от одного его взгляда я вся трепетала.
– Он разочаровал тебя, – усмехнулась старуха, накрываясь одеялом. – И ты ненавидишь Кэтрин. Тебя одновременно тащит в разные стороны. А собственные интересы ты не принимаешь во внимание. Сумей овладеть своей силой, Элис! Пойми, чего ты на самом деле хочешь, и добейся этого. Сегодня ночью ты лежала вот здесь и желала, чтобы он изнасиловал тебя. А ему надоели вечные жертвы, он ждет от женщины, чтобы она сводила его с ума.
– Ты подглядывала, – раздраженно заключила Элис. Потянув на себя одеяло, она повернулась лицом к стене.
– Конечно, – спокойно подтвердила Мора. – И послушай меня: с Кэтрин, с ее диким распутным нравом, он получает больше удовольствия, чем с тобой.
Элис молчала.
– Я бы на твоем месте, – задумчиво продолжала Мора, глядя в неподвижную спину своей воспитанницы, – не стала бы торопиться, дала бы ему вина, сама бы выпила бокальчик. А то и подмешала бы чего-нибудь. Есть такой корешок, так возбуждает мужчину, что он начинает сходить с ума, у него постоянно стоит, он часами не может кончить. Я бы рассказывала ему похабные истории, заставила бы смотреть, как я трогаю себя, ласкаю и там, и тут. Заверила бы, что я ведьма и если он прикоснется ко мне, то обезумеет. И только когда он опьянеет от похоти, я позволила бы себя взять. И не стала бы распускать под ним нюни, как какая-нибудь судомойка, которую берут силой.
От ее слов Элис закрыла глаза и опустила голову.
– Но я не легла бы с ним, пока не решила, хочу я его или нет, – рассуждала Мора. – Я отказалась бы спать с мужчиной, если у меня с ним счеты или если он дурит мне голову. Не позволила бы залезть на себя, чтобы потом он отмывался, словно о меня запачкался. Я бы заставила его выбирать между собой и женой. И уж наколдовала бы так, что он выбрал бы меня.
Перевернувшись на другой бок, Элис посмотрела на Мору и злобно заявила:
– Никакое на свете колдовство не загасит желание иметь наследника. Я надеюсь только на то, что эта сучка помрет во время родов, а вместе с ней и младенец.
Старуха спокойно выдержала ее взгляд и ровным голосом произнесла:
– А я здесь как раз для того, чтобы ничего подобного с Кэтрин не случилось. В тонкой же сетке ты запуталась, малышка Элис.
Девушка снова повернулась к стенке и зарылась лицом в подушку.
– Что, снова захотелось в аббатство? – спросила Мора, посыпая солью старую рану. – Там было тепло, светло и мухи не кусали. А тут вон какая неприятность, а защитить-то некому, матушки во Христе рядом нет. – Мора помолчала и весело добавила: – Ах, какая жалость!
И прежде Элис чувствовала себя несчастной, но после той ночи стало совсем тяжело. Апрель выдался долгий и ветреный, словно сама погода была настроена против нее. Казалось, эти мрачные холодные дни никогда не кончатся.
Она помнила зимы и потяжелее, когда была маленькой и жила с Морой. Им постоянно не хватало еды и дров, и Мора ежедневно выгоняла ее на мороз из засыпанной снегом хибарки, дав указание набрать полное ведерко снега и поставить таять над крохотным драгоценным пламенем в очаге. По ночам они прижимались друг к другу, чтобы спать было теплее, и слушали, как воет волчья стая, которая в вечерних сумерках и на рассвете подбиралась совсем близко к хижине. Подбрасывая в огонь очередной брикет торфа и горсть сухой травы, Мора смеялась, будто пронизывающий до костей холод, боль в голодном желудке и бесконечное завывание волков забавляли ее.
– Запомни, – говаривала она воспитаннице, большеглазой и тоненькой, как ягненок, лишившийся матери. – Запомни, моя Элис. Никогда не спорь с мужчиной, особенно если он сильный. Найди свое место в жизни и держись его.
И маленькая девочка с огромными синими глазами на крохотном белом личике кивала и особым образом складывала цыплячьи пальчики, стараясь уберечься от дурного глаза.
– Этот крестьянин был нехороший человек, – серьезно замечала она.
– Да, это так, – с удовольствием отзывалась Мора. – А теперь он умер, потому что был ко мне несправедлив. Найди свое место в жизни и держись его, Элис. И еще – избегай нехороших мужчин, у которых в руках власть.
Элис тогда постоянно мерзла; жестокий холод, поселившийся в сердце, сопровождал ее всю жизнь, словно в груди у нее лежал кусок льда, который никогда не растопится. Ни ласки, которыми ее окружали в аббатстве, ни жаркое пламя каминов, наполненных горящими поленьями, ни пледы из теплой овчины, ни шерстяные ткани не могли избавить ее от этого чувства. В аббатстве, стоило ей услышать завывание ветра, она поднимала голову к матушке.
– Это что, волки воют? Это волки воют, матушка Хильдебранда?
Старая аббатиса смеялась, клала детскую головку себе на колени и гладила светлые вьющиеся волосы.
– Успокойся, мой воробышек. Если даже и волки, что с того? Здесь они не тронут тебя, у нас толстые стены, правда?
– Да, и теперь здесь мое место, – удовлетворенно отвечала девочка.
«А теперь у меня нет своего места, и мне снова холодно», – подумала Элис.
Она сидела на ступеньке возле кухни, глубоко запрятав руки в рукава и повернув лицо к бледно-золотистому диску зимнего солнца. Все дамы были в замке, они мило болтали и смеялись в теплой галерее. Для пущего веселья Мора спела непристойную песенку, и Кэтрин громко хохотала, положив ладонь на вздувшийся живот.
Дрожа от злости и раздражения, Элис убежала от них под тем предлогом, что ей надо собрать травы на грядках. По ночам у старого лорда начался кашель, он очень уставал от него, и Элис решила лечить его лавандой. Головки лаванды оказались чахлыми и замерзшими, надо было собирать их летом, когда они еще были свежими, сочными и душистыми.
– Ими пренебрегли, про них забыли, и теперь они завяли и замерзли, – сказала Элис, перебирая горсть сухих комочков у себя на коленях. – О боже, Хьюго…
Разрываясь между требованиями Кэтрин, которая постоянно хотела видеть ее рядом, и нуждами старого лорда, то слабеющего, то снова приходящего в себя, Элис всегда была чем-то занята, у нее не было ни минутки одиночества. Все эти долгие недели, когда не переставая шел снег, таял и снова падал, Элис безучастно сидела то возле камина в галерее, то возле узкой бойницы у старого лорда, то дрожала от холода в саду.
– Что тебя беспокоит, Элис, уж не заболела ли ты? – озаботился его светлость.
Карлик Дэвид, прищурившись, заглянул ей в лицо и злобно ухмыльнулся.
– Заболела? Разве знахарка может заболеть? Или она плохая, глупая знахарка? Травница с высохшими мозгами? Кто ты, Элис? Сухая тыква, в которой гремят сухие зерна?
Одна только Мора в темной комнате, где ночами они делили кровать, попала своим грязным пальцем прямо в болевую точку.
– Что, все страдаешь по нему, так, что ли? – резко спросила она. – Горит все внутри?
Хьюго в эти дни был занят и едва замечал Элис. Он отправлял письма одно за другим – в Лондон, в Бристоль, в Ньюкасл – и ругался как солдат, если задерживалась их доставка или ответ. Также он руководил разборкой фундамента аббатства. Рабочие возили на санях огромные камни и складывали в кучу там, где Хьюго собирался строить новый дом.
– Это будет не замок, – объяснял он супруге. – Это будет нормальный дом. Современный, в стиле Тюдоров. Дом для долгой, мирной жизни.
Он с упоением описывал планировку здания: вместо узких бойниц – настоящие окна, в каждой комнате свой камин с отдельной дымовой трубой. Он сразу заставил бы людей копать котлован под фундамент, но земля так замерзла, что в нее невозможно было загнать даже острый нож. Так что пока Хьюго прикидывал размеры, делал чертежи, показывал их Дэвиду, спорил с ним о том, где делать кухню и пекарню, сколько нужно комнат и какой должен быть фасад. Когда в ранние зимние сумерки он появлялся в замке, дамы трепетали от волнения, как куры в курятнике при приближении лисицы. Хьюго оглядывал их темными смеющимися глазами, на несколько минут уводил ту, которая приглянулась, в какой-нибудь темный коридор и получал там грубое удовольствие.
Элис заметила, что Хьюго редко пользовал одну и ту же даму два раза подряд. Он никогда нарочно не обижал их, не устраивал с ними диких и жестоких игр, как с женой. Просто удовлетворял похоть и сразу отпускал.
И дамы обожали его за это. Элис часто слышала, как они весело обменивались по этому поводу впечатлениями.
– Он такой проказник!
– Вылитый старый лорд в молодости!
– Настоящий мужчина!
Однажды он и к Элис так же протянул руку и с насмешливой улыбкой приподнял черную бровь. Девушка посмотрела сквозь него ничего не выражающим взглядом, он коротко хохотнул и сразу отвернулся. Принял ее отказ так же просто, как и приглашение. Элис слышала, как он что-то насвистывал, сбегая вниз по лестнице. Она уже не волновала ему кровь – у него и без того было много развлечений. Он больше не навещал ее, когда Кэтрин спала, а Элис больше и не ждала этого. В игре с ним она рискнула поставить на кон свою страсть, но проиграла, и страсть куда-то исчезла.
Осталась лишь надоедливая, мучительная уверенность в том, что Хьюго нужен ей, эта уверенность коренилась где-то гораздо глубже, чем страсть. Элис проверила их чувство на прочность, и чувство не выдержало. Хьюго с легкостью от нее отказался, и она поняла: ее власти и над любимым мужчиной, и над всем миром пришел конец. Ее сила куда-то утекла, пропала – так мрачным зимним вечером бледный закат едва померцает на тусклой линии горизонта – и его нет.
Однажды, когда она поднесла руку к груди старого лорда, кристалл на тесемке остался на месте, даже не шевельнулся.
– Ты потеряла силу, Элис? – прямо спросил милорд; его глаза широко и настороженно раскрылись, словно у встревоженного филина.
– Думаю, да, милорд, – подтвердила она, похолодев до самых костей. – Не могу получить желаемое, а не хотеть не умею. Все валится из рук, ни до чего нет дела. А теперь, судя по всему, еще и дар пропал.
– И какова причина? – уточнил его светлость.
– Хьюго, – пояснила Элис. – Он захотел, чтобы я стала как все, простой любовницей. И теперь я настолько как все, что он не замечает меня. Ради любви к нему я растратила свою силу, теперь у меня нет ни силы, ни любви.
Услышав это, старый лорд отрывисто засмеялся, постепенно перейдя на кашель и хриплую одышку.
– Тогда пришли ко мне Мору, – велел он. – Пускай теперь она лечит вместо тебя. Кэтрин говорит, что доверяет Море абсолютно, что она великая целительница и знает о травах все.
Девушка кивнула; видно было, что она страдает.
– Как пожелаете, – промолвила она; слова слетели с губ, как холодные снежинки.
