Текст книги "Джинн в плену Эхнатона"

Автор книги: Филипп Керр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Вот как! – Филиппа торжествующе взглянула на Джона. – Между прочим, я родилась на десять минут позже, – значит, именно я и есть уникальный случай. Я – самое юное существо с зубами мудрости, а вовсе не ентот прыщавый мальчик. – Желая досадить Джону, Филиппа всегда называла его «ентот прыщавый мальчик».

– Значит, ты, – радостно согласился мистер Ларр и снова улыбнулся. – Какие дети, Лейла! Чудо, а не дети!

– Да, – еле слышно отозвалась миссис Гонт. – Чудо…

– Впрочем, чему ж тут удивляться? – продолжал мистер Ларр, нежно поглаживая руку миссис Гонт. – Какие еще дети могут быть у такой потрясающей женщины?

Филиппа нахмурилась. Как все-таки несправедливо устроена жизнь. При чем тут мама? Это же она, Филиппа, самое юное существо на свете с зубами мудрости! А послушать мистера Ларра, окажется, что ее зубы – очередное мамино достижение, как игра в теннис или упругая нестареющая кожа.

– И что теперь? – спросила Филиппа.

– Беда, – прошептала миссис Гонт.

– Мне тоже надо их удалять? – уточнила Филиппа.

– Безусловно, – закивал доктор. – Думаю, лучше всего сделать вам операцию одновременно. Поставим кроватки рядышком, чтобы вам было не так одиноко. – Он перевел взгляд на миссис Гонт и покачал головой. – Разве это беда, Лейла? Чтоб у тебя больших бед в жизни не было!

Но вернуть миссис Гонт хорошее настроение ему не удалось. Договорившись о времени операции и выслушав последние наставления врача, они вышли на улицу. Мать решительно повернула к дому:

– При сложившихся обстоятельствах кино придется отложить. Надо все сообщить папе и кое-что подготовить.

– Позвонить в похоронное бюро? – Этим вопросом Джон рассчитывал хоть чуть-чуть поколебать безмятежность сестры – в отместку за «ентого мальчика».

– Не мели чушь, малыш! Мистер Ларр абсолютно прав: волноваться незачем. Операция простейшая. – Мамина натянутая улыбка говорила о том, что убеждает она скорее себя, чем сына. – Наверно, пора вам рассказать… Я просто не хотела делать это в присутствии мистера Ларра… Он так радовался вашей уникальности. Но среди моих предков и родственников ранние зубы мудрости вовсе не редкость. Мне самой их тоже удаляли… Я была всего на пару лет старше вас. Зато теперь – глядите! Идеальные зубы. – Она улыбнулась, точно зубную пасту рекламировала, широко-широко. Но все равно вымученно и печально.

– Но в больницу-то зачем ложиться! – не унимался Джон.

– Давай посмотрим на ситуацию с другой стороны, – предложила мама. – Считай, что это такое испытание, вступительный экзамен во взрослую жизнь. Между прочим, эта жизнь достаточно трудна. А для вас вдвойне. Ну, в том смысле… что… у близнецов все вдвойне.

Миссис Гонт вздохнула и достала сигарету. Лица у детей вытянулись: они терпеть не могли, когда мать курила. Это была худшая привычка блестящей и безупречной миссис Гонт, к тому же совершенно неуместная в Нью-Йорке, городе, где курение порицается больше, чем ношение огнестрельного оружия.

– Неужели обойтись не можешь?! – возмутился Джон.

– Послушайте, – сказала миссис Гонт, не обращая ни малейшего внимания на неодобрительные гримасы детей. – Если вы не струсите, а спокойно ляжете в больницу и дадите вырвать вам эти зубы, причем без скандала, я разрешу вам поехать в летний лагерь. По рукам?

– Честное слово?

– Я за свои слова отвечаю. От вас же требуется одно: вести себя храбро и достойно. А потом подарите мне свои зубки.

– Мама! Ты хочешь сохранить наши зубы? Все восемь? – удивилась Филиппа. – Ну ладно, договорились.

– А зачем тебе зубы? – спросил Джон.

– На память. Можно оправить их в золото и прицепить к браслету, вроде подвесок.

– Круто! – восхитился Джон. – Как у каннибалов. Я бы тоже носил.

– Зато у вас впереди замечательное лето. Я слышала про чудесный летний лагерь, под Салемом, в штате Массачусетс. Вы там сможете…

– Я с ним в один лагерь не поеду, – заявила Филиппа.

– Я с ней, кстати, тоже не жажду все лето провести, – поддакнул Джон. – Хочу в лагерь, где развивают навыки выживания.

– Уверяю вас, что «Дом обновления» – один из лучших летних лагерей в Северной Америке. Для мальчиков и девочек, – уточнила миссис Гонт. – Огромная территория – с полями и холмами, лесами, ручьями, да еще две мили морского берега. Вам обоим очень понравится. Конечно, если вы не хотите в лагерь, можете провести лето со мной и с папой на Лонг-Айленде. Как обычно.

Джон взглянул на Филиппу и пожал плечами. Судя по описанию, «Дом обновления» – неплохой лагерь. Да любой лагерь лучше, чем еще одно скучное лето на Лонг-Айленде. Филиппа все поняла и кивнула в ответ.

– Ладно, еду в «Дом обновления», – сказала она.

– Я тоже еду, – поспешно произнес Джон. – А когда?

– Думаю, после операции вам стоит пару дней побыть дома, прийти в себя, а потом можно и ехать, – сказала миссис Гонт. – Я еще должна убедить папу. Ведь он рассчитывал провести это лето с вами вместе. Так что лагерь – не раньше следующей недели.

Глава 3
Жизнь дается только дважды

Настал день операции. С раннего утра Джон и Филиппа были уже в больнице – детской больнице имени У. С. Филдса, красивом современном здании в Грэмерси-парке. Перед больницей стояла бронзовая статуя, работа скульптора Энтони Гормли, – жизнерадостный человечек с пробиркой в руках. Операцию назначили на девять, поэтому завтрака близнецам не полагалось вовсе. К восьми, когда мистер Ларр заглянул в палату, чтобы познакомить их с анестезиологом, доктором О’Грюми, Джон, уставший от голода и нервного напряжения (к всему прочему, мама ушла на Юнион-сквер выпить кофе и никак не возвращалась), пребывал в отнюдь не миролюбивом настроении.

– Ну и какой гадостью вы предполагаете нас вырубить? – спросил он долговязого невеселого врача.

Тот явно не привык обсуждать выбор анестезирующих веществ с пациентами, тем более – с двенадцатилетними, да еще в таком тоне.

– Раз уж вы спрашиваете, молодой человек, – сказал он, суховато улыбнувшись, – я собираюсь ввести вам кетамин, этот препарат обычно дает хорошие результаты.

Джон нахмурился. За последние дни прочитал в Интернете все, что сумел найти про общий наркоз, чувствовал себя вполне подкованным для дальнейшей беседы.

– Уж не тот ли это кетамин, которым ветеринары усыпляют животных?

– Ну и детки нынче пошли! – ухмыльнулся мистер Ларр. – Не проведешь.

– Я никого не хочу провести. – Доктор О’Грюми с трудом скрывал раздражение. – Молодой человек, насколько я понимаю, вас тревожит применение кетамина?

– Ни капельки, – бодро сказал Джон. – Наоборот, я как раз очень надеялся, что вы его и выберете.

– Вот как? Почему же?

– При его применении достигается максимальное СБС. Во всяком случае, кетамин обеспечивает все основные параметры СБС.

– Что такое СБС? – поинтересовался анестезиолог сквозь зубы.

– Состояние близкое к смерти, – спокойно пояснил Джон. – Ну, когда во время операции начинаешь умирать, летишь через темный туннель к свету, а в конце тебя ждет ангел.

Доктор О'Грюми почернел от ярости. Заметив это, мистер Ларр решил принять удар на себя.

– Джон, – примиряюще сказал он. – Не волнуйся ты так. Расслабься. Все будет замечательно. Доктор О'Грюми – опытнейший анестезиолог, лучший в Нью-Йорке.

– А я в этом и не сомневаюсь. Но мне ужасно хочется увидеть ангела. Пусть даже это будет галлюцинация.

– Еще ни один из моих пациентов не говорил после операции, что видел ангела, это я вам заявляю со всей ответственностью, – обиженно произнес доктор О'Грюми.

– У такого разве увидишь… – пробормотал Джон.

В этот момент в палату вошла миссис Гонт – с пластиковой чашечкой в идеально наманикюренных пальцах.

– А вот и ангел, – торжественно провозгласил мистер Ларр.

Филиппа скрежетнула зубами и отвернулась.

– Может, пора начинать? – спросила она. – Мы что, зря не завтракали? Я все-таки надеюсь пообедать.

На стене в коридоре, прямо возле их палаты висели рисунки, плакаты и рассказы других детей про самые разные операции, которые им делали в этой больнице. Но как бы внимательно ни изучала их Филиппа, она все равно никак не могла представить, что же такое операция. Судя по всему, эту штуку трудно нарисовать или описать словами. Вот она лежит, держит маму за руку, вот что-то холодное растекается по руке, вот… Ничего. Словно кто-то щелкнул у нее в голове выключателем – никаких ощущений.

Или почти никаких.

Из маминой беседы с доктором О'Грюми Филиппа заключила, что, как только кетамин начнет действовать, она перестанет чувствовать вовсе. На самом же деле она обнаружила, что двигается по извилистой, точно лабиринт, реке, которая течет по огромной, почти бескрайней пещере к мрачному, не освещенному ни единым лучиком света морю. Впору испугаться, но страшно ей не было, потому что рядом – вот чудо-то! – оказался Джон!

– Что происходит? – спросила она брата. – Это сон? Или твое СБС?

Джон огляделся:

– Не знаю. Но на туннель точно не похоже. Туннеля нет, света в конце туннеля нет, и ангела тоже не наблюдается.

Добравшись до берега безжизненного моря-океана, они заметили восточного вида дворец, по всему судя, королевский, с минаретами и шатрами; на скругленных крышах-куполах блестели ромбовидные окошечки, где отражалось невидимое солнце. Дворец висел в воздухе метрах в пятнадцати – двадцати над водой.

Джон заметил, что сестре явно не по себе.

– Не волнуйся, Фил, – сказал он. – Все будет в порядке.

– Наверно, это все-таки сон, – предположила Филиппа.

Джон нахмурился:

– Почему ты так решила?

– Уж больно много ко мне внимания!

– Гм… Но нам ведь не может сниться один и тот же сон.

– Я этого и не говорила. Сон вижу я. И в этом сне ты утверждаешь, будто нам снится одно и то же. Вот и все.

– Что ж, логично. Но почему не наоборот? Может, это я тебя вижу во сне?

– Знаешь, я запуталась. Вот очнемся после наркоза, тогда и разберемся.

Пару мгновений спустя в одном из куполов распахнулось окно, из него высунулся человек с пылающим взором и развевающимися волосами, большой такой – все окошко занял, и отчаянно замахал им рукой.

– Слушай, Фил, помнишь, я говорил… что хочу ангела увидеть… это… мираж, – наверно, от горячего воздуха… мне страшно!

– Мне тоже…

Джон взял сестру за руку и сжал покрепче, отчего на душе у Филиппы сразу полегчало. Он двинулся вперед, прикрывая ее собой, точно хотел защитить от любых предстоящих им напастей. Да, случались минуты, когда Джон был лучшим братом на свете.

– Ну, что застыли, как истуканы? – закричал человек в окне. – Живенько поднимайтесь сюда.

– Как? – крикнул Джон в ответ. – Тут нет лестницы.

– Да ну? – искренне изумился мужчина. Он высунулся подальше и уставился вниз, на воду. – Ты абсолютно прав. Летим, вместо того чтобы качаться на волнах. Ошибочка вышла. Сейчас поправим.

И дворец с таинственным незнакомцем действительно стал спускаться, медленно-медленно, точно гигантский космический корабль, приземляющийся на неведомую, полную опасностей планету. Наконец он мягко опустился на прибрежный песок.

– Ну вот и я, – воскликнул незнакомец. – Поспешите. У нас, знаете ли, не так много времени.

По-прежнему держась за руки, близнецы вошли в здание. Все стены в нем оказались зеркальными и блестели, как в ледяных пещерах. Откуда-то доносился голос: женщина пела под аккомпанемент непонятного музыкального инструмента – ни Джон, ни Филиппа не могли бы с уверенностью сказать, из чего и как извлекаются эти звуки.

– Может, все-таки ангел? – предположила Филиппа. – Во всяком случае глюк – уж это точно!

– Если нет, то ты влипла.

– Почему я?

– Сама же сказала, что это твой сон, а не мой. Забыла уже?

Из глубины дворца донеслись гулкие шаги. И вот появился тот самый человек – высокий, смуглый, в красном костюме, красной рубашке и с красным галстуком. Он шел к ним размашистым шагом и улыбался до ушей.

– Что, не узнаете? – спросил он, и глас его, низкий и трубный, разнесся под красно-золотыми сводами, точно корабельная сирена.

– По-моему, ангелы не носят красных одежд, – пробормотала Филиппа.

– Кто же он, по-твоему? Дьявол? – спросил Джон.

– Дьявол? – фыркнул красный человек. – Какая чушь! Я ваш дядя Нимрод. Ваш лондонский дядя Нимрод. – Он выдержал паузу, точно ждал от племянников всплеска бурной радости. – В последний раз мы виделись, когда вы только появились на свет, – напомнил он.

– Тогда вы простите, что мы вас не сразу узнали, – вежливо закивал Джон.

– Неужели не узнали? – удивился дядя.

– Но мы о вас много слышали, – мило улыбнувшись, вставила Филиппа. – Просто как-то странно встретить вас здесь, во сне. Нам ведь сейчас делают операцию.

– Да уж, пришлось прибегнуть к такому ухищрению. Но – иначе никак! – Тут дядя Нимрод раскинул руки широко-широко и присел на корточки. – Надеюсь, обнять и поцеловать дядю не откажетесь?

Поскольку все это происходило во сне и поскольку он все-таки был самым настоящим дядей, чья фотография стояла на письменном столе у мамы в кабинете, близнецы вежливо улыбнулись и отважно шагнули в объятия дяди Нимрода.

– А что это за место? – Филиппа и во сне не теряла бдительности.

– Тебе не нравится? – спросил дядя Нимрод, заметив, что девочка сдвинула брови. – Это Королевский павильон в Брайтоне. Место такое есть, на юге Англии. Я подумал, что он отлично впишется в ваш сон. А я буду человеком из Порлока. Хорошо придумал?

Близнецы не понимали ни слова.

– Кольриджа читали?

В стране Ксанад благословенной

Дворец построил Кубла Хан… [1]1
  Сэмюэль Тейлор Кольридж, «Кубла Хан, или видения во сне». Перевод К. Бальмонта.


[Закрыть]

Не читали? Ну ладно. Похоже, в американских школах этому не учат.

– А кто это поет?

 
– Стройно-звучные напевы
раз услышал я во сне
абиссинской нежной девы,
певшей в ясной тишине. —
 

Он смущенно покачал головой. – Пришлось брать деву в комплекте, иначе павильон не получить. Ладно, пускай поет. У нас ведь совсем мало времени, с современной-то анестезией… – Приглашающим жестом он указал на какие-то древние кресла, стоявшие вокруг карточного столика. – Присядем, поговорим.

Когда они уселись, Нимрод откуда-то извлек большую деревянную чашу и бросил туда пять игральных кубиков.

– Можно поиграть, пока беседуем, – любезно предложил он.

– Во что? – спросил Джон.

– В кости. Да-да, мой мальчик, в кости. Все римские заговоры замышлялись за игрой в кости. Бросаю первым. – Он бросил кубики и, недовольно хмыкнув, тут же сгреб их обратно. Близнецы даже не успели рассмотреть, сколько выпало.

– А мы тоже что-то замышляем? – поинтересовался Джон.

– Скоро узнаем. – Дядя быстро взглянул на свои золотые часы. – На самом деле все зависит от вас. – Нимрод опустил кубики в чашу и передал ее Джону. – Теперь твой черед.

– Жаль, я правил не знаю… – сказал Джон.

– В этой игре правило только одно, – произнес Нимрод, глядя, как Джон выбрасывает разом три шестерки. – Как, в сущности, и в любой другой игре. Надо быть удачливым. Тебе, мой мальчик, в этом не откажешь.

Филиппа сжала кости в кулаке.

– Все, что умеет он… – начала она, опуская их в чашу, – все, что умеет он… – повторила она, бросая кости из чаши на зеленое сукно ломберного столика, – я умею еще лучше!

Выпало четыре шестерки.

– Отлично! – воскликнул Нимрод и снова кинул кости в чашу. – Теперь посмотрим, на что вы способны вместе. – Он передал чашу Джону, а руку Филиппы положил сверху на руку брата. – Ну же, давайте. Время-то не резиновое.

Близнецы переглянулись, пожали плечами и выбросили… пять шестерок.

– Так я и подозревал, – кивнул Нимрод.

– Вот здорово! – воскликнул Джон.

– Вместе лучше, чем по одиночке, – продолжал Нимрод. – И это прекрасно. Этим стоит воспользоваться.

– Как? – спросил Джон.

– Можно мне посмотреть эти кости? – спросила Филиппа.

– Обычные, не шулерские, – улыбнулся Нимрод. – Без грузил.

– Понятия удача на самом деле не существует, – заявила Филиппа. – Во всяком случае, так считает папа.

– Откуда такая категоричность? – укоризненно сказал Нимрод. – Вероятность выбросить пять шестерок из пяти составляет шесть в минус пятой степени, или 0,0001286. По моим прикидкам, большинству людей придется кидать три тысячи восемьсот восемьдесят восемь раз, чтобы появилась хотя бы пятидесятипроцентная вероятность выкинуть пять шестерок. Иными словами, я привел вам изящное математическое доказательство вашей бесспорной удачливости. Вы – пара везунчиков, вот вы кто!

– Что-то я не замечал, – сказал Джон.

– Пока не замечал, – уточнил Нимрод. – Еще заметишь. Наверняка заметишь. Тебе надо сыграть в астарагали.

– Что за игра?

– Игроки бросают семь шестигранных костей. Эту игру выдумали много тысяч лет назад, чтобы перехитрить удачу. Хотите, расскажу правила?

– Не вижу смысла. – Филиппа пожала плечами. – Это же все равно сон.

– Тоже мне аргумент! Австралийские аборигены давно доказали, что сон и явь равно важны в жизни человека. Часто во сне все самое важное и происходит.

– У аборигенов, может, и происходит, – хмыкнул Джон. – Недаром в реальной жизни у них все так плохо.

– Что? Да назови хоть один народ в мире, который достиг бы таких успехов, как аборигены Австралии. Все, что их окружает, пребывает в сохранности уже восемьдесят тысяч лет. В отличие от западных цивилизаций. Вот вы, небось, даже не помните, что получили на Рождество два года назад. – Нимрод утвердительно кивнул, точно постановил: все, дискуссия окончена. Потом улыбнулся, убрал кости в карман и снова посмотрел на часы. – Теперь, везунчики, пора поговорить о вашем будущем. Слушайте внимательно. Обстоятельства сложились так, что мне нужна ваша помощь. И я предлагаю сделать вот что: когда очнетесь после наркоза, маме обо мне – ни слова. После вашего рождения у нас с ней сильно подпортились отношения. В причины сейчас вдаваться не будем. Клянусь – я расскажу вам все подробности, когда вы приедете в Лондон.

– В Лондон? А когда мы приедем в Лондон?

– Хоть завтра. Ведь вы хотите побывать в Лондоне?

– Конечно! – ответили близнецы хором.

– Значит, все, что от вас требуется, – это сообщить родителям, вежливенько так, что, мол, вы хотите навестить дядю Нимрода и погостить у него в Лондоне. И что вы поедете сами, одни! Без никого! Это понятно? – Он снова бросил взгляд на часы. – Ну вот, время истекает. Вы вот-вот проснетесь.

Джон засмеялся:

– Без никого! Да они в жизни не согласятся!

– Ошибаешься, – ответил дядя Нимрод. – Вот увидишь, они воспримут эту идею вполне положительно. Но, разумеется, если ты хочешь не в Лондон, а в Салем, в этот летний лагерь, который на самом деле куда больше похож на школу…

– Как «на школу»? – вскинулся Джон.

– Уж поверь. Это летняя школа для одаренных детей.

– Летняя школа… – повторил Джон с отвращением.

– Раз вас это не прельщает, приезжайте лучше в Лондон. Только не проговоритесь, что идею вам подал я. Это очень важно. У нас с вашей мамой серьезные разногласия по целому ряду вопросов.

– Например? – решил уточнить Джон.

– Например, как молодые люди в вашем возрасте должны проводить летние каникулы. Я – руками и ногами за то, чтобы развивать мозги! Но только чтоб было весело! А в Салеме, куда мама хочет засунуть вас на все лето, страшная скукотища. Мозги они, конечно, развивают, этого у них не отнимешь…

– Все! Решено! Мы туда не едем! – сказали Джон и Филиппа.

Нимрод встал:

– Отлично! Договорились! Вы начинаете просыпаться.

– Погодите! – воскликнул Джон.

– Вот и все, – ответил Нимрод.

– А если они не разрешат?

– Вот и все, – сказал мистер Ларр.

Джон с трудом приподнялся на подушках и инстинктивно схватился за челюсть. Нащупал кончиком языка новые дырки в деснах.

– Несколько дней будет побаливать, – сказал доктор О'Грюми. – Это естественно. Но я дам вам с собой лекарство. – Он улыбнулся и вышел из палаты.

– Он ушел? – спросила Филиппа и тоже села.

– Да, он уже ушел, – ответил мистер Ларр, решив, что девочка спрашивает об анестезиологе. – Хочешь посмотреть на своих мудрецов? Вот они, красавцы. – Мистер Ларр показал Филиппе странный кривой лоток, где лежали четыре крошечных окровавленных зубика.

Филиппа решила, что они похожи на миниатюрные шахматные фигурки, которые оказались съедены в самом начале матча.

– Фу, уберите.

– Ты видела? – тихонько спросил Джон у сестры. – Нимрода?

– Да, а ты?

По-прежнему считая, что ничем, кроме удаленных зубов, они в такую минуту интересоваться не могут, мистер Ларр подсунул другой лоток под нос Джону:

– Вот, Джон, гляди скорей.

От вида выдранных зубов Джона замутило. Они показались ему трофеем браконьера, который раздобыл их в дебрях Африки, убив маленького и редкостного слоненка. Одновременно он понял, что не станет не только банкиром, аудитором или бухгалтером, но и стоматологом. Ни за что.

– Да, – шепнул он Филиппе. – Я его видел.

– И что ты думаешь? Кетаминный глюк? Или просто сон? Плюс наш близнецовый эффект?

– Запросто…

– Что бы это ни было, маме с папой не рассказываем. Во всяком случае, пока.