Текст книги "Джинн в плену Эхнатона"

Автор книги: Филипп Керр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Джон решил умолчать о том, что идея накормить его карри принадлежит Нимроду и что, уезжая, дядюшка велел им непременно угостить дворецкого коронным блюдом Масли. Было ясно, что Джалобин пребывает в состоянии крайней угнетенности духа, да и рот у него пока болит. Поэтому взглянуть на происшедшее с юмором ему не удастся еще долго.

Когда Джалобин немного очухался, он почти без жалоб отвел Джона и Филиппу к пирамидам на светомузыкальное шоу. Близнецы не рискнули сказать ему, что это представление они уже видели, хоть и на расстоянии.

Глава 16
Третье желание

На следующее утро Нимрод к завтраку не вышел.

– Может, он поздно лег и еще спит, – без особой надежды предположила Филиппа.

– Давай-ка заглянем к нему в комнату, – сказал Джон.

Откровенно говоря, близнецы прекрасно понимали, что Нимрод вряд ли нежится в постели и что комната окажется пуста.

Спальня Нимрода занимала значительную часть первого этажа. Снаружи, перед двустворчатой дверью, стояли две одинаковые статуи в человеческий рост: это был Анубис, бог с головой шакала, хранитель царства мертвых. Внутреннее убранство больше напоминало кабинет, а не спальню, и немудрено – Нимрод действительно использовал это огромное помещение еще для работы. На большом столе орехового дерева стоял компьютер. Рядом с креслом, сделанным из искусно подогнанных друг к другу оленьих рогов, высился стеллаж, а сверху на стеллаже стоял большой, похожий на колокол сосуд с крупным синим омаром внутри; на сосуде висела табличка: Не ешь меня. Около кровати стоял большой позолоченный комод, судя по иероглифам – местный; на его крышке имелось великое множество пузырьков с лекарствами. В целом же комната казалась не жилым помещением, а собранием вся-кой всячины, словно дядюшка вообще никогда ничего не выбрасывает: не то из принципа, не то рука не поднимается. Груды портфелей, портативные компьютеры, даже нераспечатанные компакт-диски. Доски для астарагали, футляры с очками, часами, ручками с золотым пером, зажигалками, портсигарами, лекарствами, записными книжками… Встроенный шкаф, вернее, целая комната с полками и вешалками: со шляпами, ботинками, рубашками, галстуками и с целой сотней костюмов – самых разных цветов и из самых разных тканей. Кипы книг окружали французскую кровать эпохи расцвета империи, застеленную тончайшим и свежайшим ирландским бельем – явно нетронутым.

– Проверим гараж, – предложила Филиппа. – Вдруг машина на месте?

Гараж, примыкавший к дому сзади, тоже был набит всякой всячиной. Тут обнаружился допотопный мотоцикл «винсент» и боб, на котором британская команда бобслеистов выступала на Олимпиаде (здесь, в Египте, он выглядел сущей насмешкой); в углу друг на дружке, точно блины, лежали персидские ковры; рядом валялись сумки, набитые крикетным инвентарем; стоял тренажер с беговой дорожкой и массивный гранитный саркофаг. Никаким «кадиллаком-эльдорадо» тут, разумеется, и не пахло, и близнецы поневоле осознали то, что и так чуяли сердцем: дядя со вчерашней встречи не вернулся.

– Что-то мне очень тревожно, – призналась Филиппа.

– Мне тоже не по себе, – ответил Джон. – Что будем делать?

– Надо сказать Масли и мистеру Джалобину. А потом идти искать, что ж еще?

Джалобин оказался у себя в комнате. Он читал вчерашний номер «Дейли телеграф» и ел детское питание из маленькой баночки.

– Овсяная каша с черникой и яблоками, – сказал он близнецам вместо приветствия. – Вкус необыкновенный!

– Не понимаю, как вы можете есть эту бурду, – сказал Джон, оглядывая комнату, все стены в которой были обклеены изображениями Шекспира, Шелли и лорда Байрона.

– У меня, в отличие от тебя, желудок не луженый, – отозвался Джалобин и сунул в рот еще одну ложечку дрожащей массы. – Чем могу быть полезен?

– Проблема с дядей Нимродом… – сказала Филиппа. – Его нигде нет. Вчера вечером он домой не вернулся. Простыни на постели не тронуты, машины в гараже нет.

– Ну и чего вы хотите от меня? – с тихим стоном спросил Джалобин. Собрав со дна и стенок баночки остатки пюре, он сунул ложку в рот и жадно ее облизал. – Наверно, он скоро появится. Кроме того, уж он-то умеет за себя постоять. Говорит на шести языках, включая арабский. Денег полны карманы. Страну знает как свои пять пальцев. Не говоря уже о его сверхъестественных способностях. Сами видите, беспомощным вашего Нимрода не назовешь. Я же не знаю ни слова по-арабски и понятия не имею, как выглядят местные деньги. Да вздумай я сейчас улететь отсюда, я даже дорогу в аэропорт не найду, при всем желании! И наконец, возможно, вы не обратили внимания, но у меня всего одна рука. Поэтому не знаю, чем я могу вам помочь.

– Как чем? Его надо найти! – требовательно сказала Филиппа. – Он сказал, что дело, по которому он вчера отправился, может оказаться опасным. Поэтому он и велел нам остаться дома.

– Очень предусмотрительно с его стороны, – кивнул Джалобин. – Что в таком случае навело вас на мысль его поискать? Он может быть недоволен. Мой вам совет: сидите и не рыпайтесь. Он велел вам сидеть дома? Вот и сидите, покуда он сам не объявится.

Тогда близнецы рассказали ему про Хусейна Хуссаута, про джинн из гробницы Эхнатона и про поиски этой гробницы, запланированные Нимродом и Хусейном на вчерашний вечер.

– Ну, это вообще дело джинн, – сказал Джалобин, вытирая руки полотенцем с изображением певицы Мадонны. – Людям туда лучше не соваться. Пойдемте-ка поищем господина Ракшаса. Посмотрим, что он на все это скажет.

Они спустились в гостиную, где Нимрод оставил обиталище старого джинн – древнюю бронзовую лампу. Она так и стояла на столе. Джон схватил ее и стал торопливо тереть. «Прямо как Аладдин!» – подумалось ему. Как и в первый раз, из несуществующего фитиля лампы пошел синий дым, а когда он рассеялся, на высоком библиотечном стуле восседал господин Ракшас. Он терпеливо выслушал рассказ близнецов.

– Боюсь, что вы правы, – сказал он, кивнув задумчиво и печально. – С нашим дорогим другом наверняка что-то случилось, иначе он давно бы дал знать о себе. Он же понимает, что вы беспокоитесь. Но – все по порядку. Для начала проверим, нельзя ли с ним связаться.

– Как? Надо использовать джинн-силу? – с готовностью спросил Джон.

– Нет, – ответил господин Ракшас, берясь за телефонную трубку. – Я попробую позвонить ему на сотовый. – Он набрал номер и, немного подождав, повесил трубку. – Похоже, его телефон отключен. – Старый джинн нахмурился. – Или находится вне зоны действия сети, и сигнал к нему не проходит. Но возможны и другие сюжеты. На него могли наложить заклятие или вовсе сделали рабом, и он теперь действует по чужой воле.

– Слава оптимистам! – саркастически заметил Джалобин. – А вы не допускаете, что его просто загнали в бутылку и закрыли пробкой? Как тогда, в антикварной лавке в Уимблдоне, когда он сам из любопытства залез в графинчик, а хозяин его возьми да и закрой? Если бы не я, он бы там до сих пор сидел.

– Да, это тоже возможно, – сказал господин Ракшас. – Но только в том случае, если джинн сам превратится в дым, чтобы забраться в лампу или бутылку. А взять его в плен, если он находится в своем натуральном обличье, можно, только подчинив себе его волю. Для этого надо знать его древнее имя и завладеть какой-то материальной частицей его тела. Ногтем, например. Или прядью волос.

– Полагаю, логичнее всего начать наши поиски с магазина, – неожиданно решительно сказал Джалобин. – Как бишь зовут владельца?

– Хусейн Хуссаут, – подсказал Джон.

– Хусейн Хуссаут – хороший человек и преданный друг клана Марид, – проговорил господин Ракшас. – Но не исключено, что в него вселился кто-то из ифритцев и держит его в полном своем подчинении. Только в этом случае он был бы способен предать вашего дядю. Если дело обстоит именно так, вы сами должны соблюдать крайнюю осторожность. Это очень опасно.

– А вы разве с нами не пойдете? – спросил Джалобин.

– Сопровождать вас лично я не смогу, – ответил джинн. – Но лампу эту с собой все-таки прихватите. Вдруг вам понадобится мой совет? Кроме того, если Нимрод действительно попал в руки ифритцев, нам пока не стоит раскрывать все карты. Ведь если я правильно понял, ваш дядюшка не хотел до поры сообщать Хусейну Хуссауту о том, что вы тоже джинн. Так что пусть и он, и ифритцы пребывают в уверенности, что вы – обыкновенные люди. Пусть считают, что вы не представляете для них никакой угрозы.

– Как мы доберемся до магазина? – спросил Джон.

– Масли нас отвезет, – сказал Джалобин.

– Вы что, забыли? Машины-то нет. Нимрод сам уехал на ней вчера, – напомнил Джон.

– Значит, возьмем такси, – предложил Джалобин.

– Нет, – твердо сказал Джон. – На все это уйдет слишком много времени. Машину мы сколдуем. Тьфу, простите, создадим с помощью джинн-силы. Вы не против, господин Ракшас?

– Я смогу оказать вам весьма незначительное содействие. Увы, Джон, я очень стар, и сила моя зияет дырами, словно ветхое полотенце у старухи-ирландки. Но надеюсь, что, если все мы, втроем, возьмемся за руки, я смогу помочь вам с сестрой сфокусировать вашу кипучую юную энергию. Тебе нужен автомобиль?

– Да!

– Значит, нам надо постараться представить себе автомобиль, причем один и тот же.

– Я так и знала, – расстроилась Филиппа. – Я же в них ничего не понимаю. Не отличу «джип» от «ягуара».

– А что такое «джип»? – спросил старый джинн.

– Сейчас, погодите! – воскликнул Джон и бросился в свою комнату за автомобильным журналом, который он купил перед полетом в Каир в лондонском аэропорту Хитроу. Вернувшись в гостиную, он ткнул пальцем в красный гоночный автомобиль на обложке. – Вот! Это «феррари-пятьсот– семьдесят-пять-М-Маранелло». Разгоняется до шестидесяти двух миль в час за четыре целых двадцать пять сотых секунды, а максимальная скорость – двести две мили в час. Раз увидишь такую машину – уже не забудешь. К тому же она четырехместная!

Джалобин взял у Джона журнал и принялся листать.

– Неужели нельзя подыскать нам что-нибудь не столь… вызывающее? – проворчал он. – И попрактичнее. Обычный внедорожник, не просто четырехместный, но и с четырьмя дверями. Например, «рейнджровер». Этот «феррари» прямо как из телевизора, с гонок «Формула-1». А нам, между прочим, по каирской пустыне ехать, а не по трассе в Монте-Карло.

– Вообще-то эта машина пользуется особым спросом у арабских шейхов, – возразил Джон.

Тем временем Филиппа внимательно рассматривала красную машину на обложке, «феррари» ей очень понравился, даже больше, чем «рейнджровер», который она видела у родителей одной своей одноклассницы.

– Мне нравится! – объявила она наконец. – Красивая машинка. И красный цвет куда лучше черного. Папа почему-то всегда покупает черные машины. А красный цвет гораздо наряднее.

Они позвали Масли и отправились в гараж. Там господин Ракшас взял их за руки, закрыл глаза и велел наращивать силу собственной мысли…

– Мистер Джалобин, будьте любезны, отсчитайте нам обратно от десяти до нуля, – попросил он. – Джон, готов? Филиппа? Как только мистер Джалобин скажет «ноль», каждый из вас произносит свое слово-фокус. Понятно?

– Понятно, – подтвердили близнецы.

– Мистер Джалобин, можете начинать!

– Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один, ноль!

– СЕСКВИПЕДАЛИАН!

– АППЕНД ЭКТОМИЯ!

– ПОПРИТРЯСНООТПРИПАДНОФАНТАПРИСМАГОРИЯ!

Несколько мгновений воздух в гараже дрожал словно мираж над горячим песком пустыни. Стало заметно жарче, потом послышалось позвякивание, будто кто-то постукивал ложечкой об рюмку. Джалобин поморгал, всмотрелся, но – ничего не увидел. Когда же он моргнул еще раз, в гараже стоял блестящий «феррари». Розового цвета.

– Розовая? – возмущенно завопил Джон. – Но это не тот цвет! Почему у нас получилась розовая машина? А колеса? Что с колесами?

Колеса и вправду вышли странные. Вместо классических колес «феррари» – гладких, плоских, с блестящими металлическими колпаками со скачущими лошадьми – из-под розового капота выглядывали огромные колеса от внедорожника. От того самого «рейнджровера».

– Это я виновата. – Филиппа сморщилась, готовясь заплакать. – В последнюю минуту я почему-то представила розовую машинку.

– А что с колесами? – Джон скрежетнул зубами.

– Понимаешь, я немного запуталась. Когда мистер Джалобин сказал про «рейнджровер», я вспомнила про машину Холли, вернее, родителей Холли Райхман.

– Похоже, она заводится и, может быть, даже едет, – промолвил Джалобин. Он открыл дверь и откинул переднее сиденье, чтобы близнецы могли забраться на тесноватое заднее. – Продвинутая модель!

– Тогда поехали скорее! – сказал Джон.

Господин Ракшас поспешил обратно в лампу. Когда превращение закончилось, Филиппа взяла ее и прижала к груди.

Масли нажал кнопку на стене, и дверь гаража плавно поплыла вверх. Джалобин уселся в автомобиль с пассажирской стороны и захлопнул дверь.

– Мне все-таки больше по душе «роллс-ройс», – сказал он. – Здесь даже не повернешься.

Масли пробормотал что-то по-арабски и, кивнув на зажигание, покачал головой.

– Ха! У этого мальчишки масла в лампе не хватает! – искоса взглянув на Джона, усмехнулся Джалобин. – Ключи-то сделать забыл? Балда!

– Ой, простите! – Джон тут же закрыл глаза и сосредоточился.

– АППЕНДЭКТОМИЯ!

Пару секунд спустя Масли удовлетворенно повернул ключ в зажигании. Заработал мотор, правда – судя по звуку – он оказался куда менее мощным, чем рассчитывал Джон. Странного вида «феррари» выехал из гаража и свернул на дорогу, которая вела на юг, из Города садов в Старый город, где и находилась лавка древностей Хусейна Хуссаута.

Никогда прежде пыльные улицы Каира не видели столь оригинального автомобиля. Люди с любопытством высовывались из автобусов и выбегали из магазинов, чтобы посмотреть на это розовое чудище. Джалобин аж застонал, когда Масли был вынужден резко вильнуть в сторону, чтобы не сбить ослика с груженной кукурузой повозкой. Возница, отбросив вожжи, остановился посреди дороги, вскочил и стал тыкать пальцем в розовый «феррари». Джон заметил, что он хохочет.

– Позор какой… – прошептал мальчик и вжался поглубже в сиденье.

Наконец они выбрались на относительно свободное пространство, и Масли вжал педаль в пол. Машина взревела и стала, хоть и не очень резво, но уверенно обгонять весь остальной транспорт. Джон был страшно разочарован своим первым «феррари» и вздохнул с облегчением, когда они все-таки добрались до Старого города и остановились.

Джалобин вылез из машины.

– Главное, помните наказ господина Ракшаса, – сказал он. – Что бы ни говорил нам этот парень, надо прикинуться, что мы ему по-прежнему доверяем. У нас в Ланкашире есть присказка: «О друзьях заботься, а с врагов глаз не спускай».

Лампу с господином Ракшасом доверили Масли, он остался при автомобиле, а близнецы с Джалобином двинулись по мощеной дорожке к магазинчику Хусейна Хуссаута.

То, что Джалобин напомнил им о выказывании всяческого доверия, оказалось нелишним. Первый, кого они увидели, войдя в магазин, был сын хозяина Бакшиш – с перевязанной ногой, а в остальном вполне здоровый с виду. Сам Хуссаут, как и в прошлый раз, сидел на полу среди подушек, в том же самом белом одеянии, и курил все тот же кальян. Вид у него был усталый и озабоченный, но, увидев посетителей, он изобразил на лице самое радушное выражение.

– Здравствуйте, – сказал он, – чем могу быть полезен? – А потом, как бы спохватившись, спросил самым невинным образом: – А где Нимрод?

– Мы надеялись, что как раз вы нам и скажете, где он, – сказал Джалобин. – Я дворецкий мистера Нимрода, сэр. И боюсь, что никто из нас не видел его с тех пор, как вчера он уехал из дома сюда, на встречу с вами.

– Но он так и не приехал. – Явно встревожившись, Хуссаут вскочил на ноги. – Я решил, что его задержали более важные дела, и надеялся, что он появится сегодня.

Филиппа, ни на секунду не поверив торговцу, вежливо спросила:

– А как вы думаете, куда он все-таки мог поехать, раз ни дома, ни здесь его нет?

Египтянин пожал плечами.

– Мистер Хуссаут, пожалуйста, помогите нам его найти, – умоляюще сказал Джон.

Хусейн Хуссаут беспокойно покосился на сына, который, к счастью, не узнал близнецов. Видно, забыл, что они были в его комнате накануне.

– Конечно помогу, – сказал он. – Послушайте, поезжайте сейчас домой и ждите моего звонка. А я наведу справки. Загляну кое-куда – в те места, где он часто бывает. Главное особо не волноваться…

Каир – город большой. Люди то теряются, то находятся. Если я почувствую, что есть повод для волнений, я сам позвоню в полицию. Договорились?

– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Джалобин. – Приятно сознавать, что у Нимрода есть такой верный и преданный друг, как вы. Верно, дети?

– Конечно! Еще бы! – сказали близнецы, думая ровно наоборот и абсолютно убежденные в том, что Хуссаут лжет. Кстати, быстрое исцеление его сына Бакшиша тоже не вселяло доверия и казалось неким образом связанным с исчезновением Нимрода. Мальчик смотрел на них опасливо, и глаза его бегали виновато и как-то… механически. Точно у робота.

– Да, еще один вопрос, – произнес вдруг Джон, когда они уже собрались выйти из магазина. Он видел подобный ход по телевизору: умные и хитрые следователи делают вид, будто вопросов у них больше нет, а потом совершенно неожиданно задают последний, самый главный, чтобы застать подозреваемого врасплох. – Вы не думаете, что он мог поехать туда один? В пустыню, в то место, куда вы должны были ехать вместе?

Хусейн Хуссаут сделал вид, что задумался:

– Нет. Не думаю. Я не дал ему никаких ориентиров, только самое общее описание.

– А кстати, где это?

– В Мединет-эль-Фаюме, – ответил Хуссаут и задумчиво покачал головой. – Но вы его там не найдете. Это невозможно. Он не поехал бы туда без меня. Какой смысл? Только я знаю, где он… – Тут он осекся и поспешно поправился: – То есть где это место. Не в самом Мединет-эль-Фаюме, а неподалеку. Только я мог отвезти его туда. Так что искать его там совершенно бесполезно.

– Мы будем ждать вашего звонка, – сказал Джалобин.

– Да-да, конечно. Договорились.

Вернувшись в машину, Джалобин криво усмехнулся:

– Тот еще клиент! Помяните мое слово.

– Если вы имеете в виду, что ему нельзя доверять, – сказала Филиппа, – то я с вами абсолютно согласна.

– Мне показалось или он правда занервничал, когда понял, что мы готовы ехать на поиски в этот, как его… Мединет-эль-Фаюм? – спросил Джон.

– Точно занервничал, – отозвалась Филиппа. – Я тоже заметила. А ты слышал, как он сказал: «Только я знаю, где он»? Потом он, конечно, поправился. Но такие оговорки неспроста. Есть даже такой термин… когда хочешь сказать одно, а говоришь другое…

– А-а, как же! Оговорка по Фрейду! – подсказал Джалобин. – Суть в том, что существует подсознательная причина для такой оговорки, и иногда эту причину можно вычислить.

– Я думаю, следует сделать именно то, чего он так не хочет, – сказал Джон.

– Что же? – спросила Филиппа.

– Съездить в Мединет-эль-Фаюм. Может, кто-нибудь видел «кадиллак». Машина-то приметная. Не каждый житель Египта разъезжает на старом белом «кадиллаке-эльдорадо».

Джалобин тихонько постучал по пузатой лампе.

– Вы нас слышите, господин Ракшас? – громко спросил он. – Мы собираемся поехать в Мединет искать Нимрода.

В ответ донесся далекий, глухой голос, словно джинн сидел в глубоком-преглубоком колодце:

– Ничего лучшего я бы и сам не придумал. У мальчика замечательная идея.

– Что ж, тогда решено. – Джалобин застегнул автомобильный ремень и ткнул пальцем в ветровое стекло. – Масли, вперед! Мы едем в Мединет-эль-Фаюм. И не жалей лошадиных сил!

Спустя два часа розовый «феррари» остановился на рыночной площади в Мединет-эль-Фаюме, довольно крупном городе на западном берегу Большого Нила. Необычная машина тут же собрала вокруг себя толпу зевак. Масли гордо извлек из кармана фотографии белоснежного «кадиллака-эльдорадо» и принялся расспрашивать местных жителей, не видел ли кто-нибудь накануне вечером такой автомобиль. Так прошел час, но особого толка эти расспросы не дали, и спасатели несколько приуныли.

– Может, лучше просто поездить по окрестностям? – предложила Филиппа. – Вдруг мы сами увидим машину?

Джалобин ткнул пальцем куда-то вдаль, на другой берег оросительного канала, соединявшего город с Нилом.

– Видишь, что там? – спросил он. И сам же ответил: – Там Западная пустыня. Несколько тысяч квадратных миль одних песков.

Потом он ткнул пальцем в противоположном направлении.

– А там что? А там Восточная пустыня. Ничуть не меньших размеров. Ты предлагаешь там поездить? Я не думаю, что это здравая идея.

– Мистер Джалобин прав, – грустно сказал Джон. – Все равно что искать иголку в стогу сена…

– А давай превратимся в орлов или коршунов, – не унималась Филиппа. – Посмотрим на пустыню сверху.

– Не советую, – послышался глухой голос из лампы. – Во-первых, чтобы превращаться в живых существ, требуется немалый опыт. А во-вторых, вы еще не учились летать.

– Значит, отпадает, – вздохнул Джон и в сердцах ударил ногой по камню, как по футбольному мячу.

Солнце тем временем начало клониться к закату. Видно, придется возвращаться в Каир без Нимрода. Близнецов охватила настоящая тревога. Наконец, когда Масли уже готов был завести мотор и двинуться в обратный путь, к ним подошел погонщик верблюдов, который прослышал о том что люди, приехавшие на розовом «феррари», разыскивают белый «кадиллак-эльдорадо». Он заговорил с Масли по-арабски, а в конце долгого диалога явно указал направление и, видимо, даже более точные координаты.

– «Кадиллак», – сказал Масли и, поблагодарив погонщика, завел машину. – Он видеть.

Господин Ракшас, слышавший из лампы весь разговор, перевел своим спутникам, что американскую машину видели в деревне Бияхму, в нескольких минутах езды по проселку от перекрестка с главной дорогой, возле каких-то древних руин и скал.

Они быстро вернулись на шоссе, а потом съехали по стрелке на грунтовую дорогу, что вела в Сен-нурис и Бияхму. После нескольких миль езды по колдобинам и ямам, сопровождаемой скрипом, лязганьем и вибрацией разных частей машины, Джалобин заметил:

– Даже хорошо, что колеса у нас от внедорожника. Родные от «феррари» никогда бы такой тряски не выдержали.

В конце концов они добрались до нагромождения скал, рядом с которыми высились колоссальных размеров каменные ступни и каменное лицо какого-то позабытого фараона. Масли затормозил, и все вышли из машины.

– Наверно, это и есть развалины, – предположил Джон.

– Нет, это нечто другое, – произнес Джалобин. И добавил: – Это сама поэзия.

– Какая поэзия? – удивилась Филиппа. Стихи она любила, но ход мыслей Джалобина пока не понимала.

А он вместо ответа принялся декламировать одно из самых известных стихотворений в английской литературе:

 
– Я встретил путника; он шел из стран далеких
И мне сказал: вдали, где вечность сторожит
Пустыни тишину, среди песков глубоких
Обломок статуи распавшейся лежит.
Из полустертых черт сквозит надменный пламень —
Желанье заставлять весь мир себе служить;
Ваятель опытный вложил в бездушный камень
Те страсти, что могли столетья пережить.
И сохранил слова обломок изваянья:
«Я – Озимандия, я – мощный царь царей!
Взгляните на мои великие деянья,
Владыки всех времен, всех стран и всех морей!»
Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…
Пустыня мертвая… И небеса над ней. [2]2
  Перевод К.Бальмонта.


[Закрыть]
 

Договорив, Джалобин многозначительно за молчал, слово давал своим юным слушателям время осознать, о чем, собственно, идет речь.

– Что это за стихи, мистер Джалобин? – спросила Филиппа, поскольку была не прочь почитать или услышать их еще раз.

– Неужели ты никогда не читала? – удивился Джалобин. – Когда мы вернемся в город, напомни, чтобы я дал тебе «Новый Оксфордский сборник английской поэзии». Это сонет Перси Биши Шелли. Первые стихи, которые я выучил в школе. Шелли – один из величайших английских поэтов всех времен.

– Стихи какие-то… иронические, – сказал Джон и полез на скалу, чтобы осмотреть окрестности. – Говорите, «кругом нет ничего»? – воскликнул он вдруг. – А белый «кадиллак», по вашему, что такое?

Автомобиль Нимрода, с незапертыми дверями, был припаркован совсем рядом, у той же скалы, позади каменных ног. Никаких внешних повреждений у него не обнаружилось, но передок оказался сильно заметен песком, словно машина попала в песчаную бурю.

– Вдруг он оставил записку? – сказал Джон и полез внутрь. Но ничего в салоне не нашел.

Филиппа сложила ладони рупором и несколько раз прокричала: «Нимрод!» Джон снова полез на скалу в надежде, что увидит сверху хоть что-нибудь. Но все было тщетно. Никаких стервятников, которые кружились бы над какой-нибудь далекой дюной, нацеливаясь на бездыханное тело, в небе тоже не было.

Филиппа снова закричала: «Нимрод», а потом ей в голову пришла замечательная идея. На миг закрыв глаза, она четко сказала:

– ПОПРИТРЯСНООТПРИПАДНОФАНТАПРИСМАГОРИЯ!

Среди песков тут же появился настоящий большой медный рупор, такая штука, с помощью которой моряки переговариваются с проходящими мимо кораблями. Филиппа тут же принялась ходить взад-вперед, окликая Нимрода в рупор, а Джалобин, закрыв единственной рукой одно ухо, проговорил:

– Так-то надежнее. Это и мертвого поднимет.

– Замолчи! – закричал Джон – По-моему, звук…

Филиппа тут же опустила рупор. Все прислушались.

Наконец Джалобин разочарованно выдохнул и покачал головой.

– Никого, – уныло сказал он. И, обведя рукой безводный пейзаж, добавил: – Похоже, он приехал сюда на одной машине, а уехал на другой. Короче, похитили. Или в бутылку упекли и увезли.

Джон присел на корточки возле «кадиллака».

– Кроме наших следов, здесь следы только от «кадиллака». Думаю, его все-таки не увозили, а он исчез где-то здесь.

Он обошел машину и осмотрел зарывшийся в песок капот.

– А интересно, разве могло так быстро намести столько песку? И ветра сильного сегодня вроде не было…

– Песок есть песок, – отозвался Джалобин. – Он забивается везде, а как – никому не ведомо.

– Это не ответ, – рассердился Джон.

Но Джалобин уже шел обратно к розовому «феррари».

– Говорю же вам: тут ничего нет! – сердито сказал он, сел в машину, захлопнул дверь, включил кондиционер и даже застонал от наслаждения, когда волны прохлады объяли его тело. Несколько минут он наблюдал в окошко, как близнецы разговаривают с лампой, где сидел господин Ракшас. Когда они тоже вернулись к машине, Джалобину показалось, что они как-то странно на него смотрят. Филиппа открыла дверь, и вся прохлада мгновенно улетучилась.

– Мистер Джалобин, – позвала она.

– Да, что такое? – отозвался он и нахмурился, тут же почувствовав, что дети затеяли заговор. – А вообще, я и знать больше ничего не хочу! Мне жарко. Я устал, хочу пить и хочу обратно в свою комнату.

– У меня есть идея, – вкрадчиво сказала Филиппа. – Но ее осуществление потребует от вас определенной жертвы.

– Меня – в жертву? – вскинулся Джалобин. – Чтобы спасти вашего треклятого родственничка?

– Никто не собирается приносить вас в жертву, – заверила его Филиппа. – Мы просто хотим попросить вас сделать что-то, что можете сделать только вы… Жертва состоит в том, что вы могли бы использовать эту возможность ради собственного блага, а мы просим вас использовать ее на благо ближнего…

Джалобин сдвинул брови.

– Поменьше туману, детка, – ворчливо сказал он. – И побольше ясности. Пока я совершенно не понимаю, о чем идет речь.

– Когда-то, давным-давно, Нимрод обязался выполнить три ваших желания. До сих пор вы использовали только два. Верно? – Филиппа на миг замолчала, а потом решительно договорила: – Ведь ясно же, что можно сделать! Вы можете использовать третье желание, чтобы спасти Нимрода. Вам только надо произнести: «Я желаю знать, где Нимрод», и мы тут же его найдем.

– Вы предлагаете потратить мое третье… – Долгие годы тренировки не прошли даром: Джалобин не произнес заветное слово. Вместо этого он изобразил указательным пальцем спиралеобразное движение, вроде тех, что делают джинн, выполняя чужие желания.

– Да, предлагаем, – твердо сказала Филиппа.

– А мне самому тогда что останется? – возмутился Джалобин. – Выходит, я потратил зря все эти годы, пока придумывал самое-рассамое умопомрачительное… ну, это? И кстати, Нимрода-то нет. Кто же будет выполнять то, что я попрошу?

– Это мы уже обсудили с господином Ракшасом, – ответила Филиппа. – Если Нимрод находится в радиусе пяти миль в любом направлении и вы крикнете достаточно громко, он вас скорее всего услышит. Ну а не услышит… значит, не услышит. Хуже-то не будет.

– К тому же, если Нимрод погиб, ваше третье желание все равно останется неисполненным. Так ведь? – добавил Джон.

– А еще, мы тут обсудили и решили, что вместо этого желания вы получите еще три! – сказала Филиппа. – Мы их сами исполним.

Джалобин засмеялся:

– При всем великом уважении, которое я к вам питаю, вы по сравнению с вашим дядюшкой не джинн, а птенцы желторотые. Хотели сделать красный «феррари», а что вышло? Я, конечно, не против, эта бандура ездит, но что до выполнения… просьб мне, как и любому на моем месте, нужен только первоклассный сервис.

Тут он вылез из машины и принялся ходить взад-вперед, обдумывая поступившее предложение.

– Уж простите, – сказал он близнецам, – надо прикинуть все за и против. Я ждал и надеялся столько лет… Это ведь нешуточное дело. От него может зависеть вся моя последующая жизнь.

Похоже, упоминание о последующей жизни что-то стронуло в глубинах его души. Джалобину неожиданно пришло в голову, что этой последующей жизни может оказаться не так уж много, ведь он потратил столько никчемных лет на то, чтобы выдумать свое третье желание. Неужели и остаток жизни пройдет в тех же бесконечных сомнениях?

И вдруг точно пелена спала с его глаз. Он знал, что надо делать. Не только ради Нимрода, а ради самого себя.

– Я согласен! – воскликнул он. – Согласен! Согласен! Вы даже не представляете, как тоскливо мне жилось из-за этого третьего… Как я боялся ненароком обмолвиться и потерять его, как потерял два предыдущих. – Джалобин широко улыбнулся. – О господи! «Как такой развязки не жаждать?» – как говаривал принц Датский. Сделать благое дело и разом разрубить этот гордиев узел! Это ли не избавленье?!

– Вы настоящий герой, мистер Джалобин! – воскликнул Джон.

– Погодите, погодите минуту. – Джалобин нахмурился и погрозил близнецам пальцем – Помните, что с этими словечками надо быть крайне осторожным! А то скажете ненароком слово, которое начинается на же или на хо, а последствия оказываются совершенно непредсказуемыми. Уж поверьте, я-то знаю, о чем говорю. Допустим, я использую ту формулировку, которую предложила Филиппа. Знаете, что может произойти? Я окажусь там, где находится Нимрод! То есть я действительно буду знать, где он, а вам от этого не будет никакого толку. Понимаете?