Текст книги "Джинн в плену Эхнатона"
Автор книги: Филипп Керр
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)
– Бр-бр-бр-браво, – клацая зубами, проговорил Нимрод.
– Нда… – Филиппа с трудом перевела дух. – С возвращением тебя…
– Кр-кр-крышка, – зубы Нимрода выбивали нескончаемую дробь. – 3-з-закройте кр-кр-крыш-ку ка-ка-канопы.
Хотя медведь уплетал вкусности, не обращая на джинн никакого внимания, Джон предусмотрительно обошел его стороной – чтобы зверь не подумал, что на его добычу хотят посягнуть. После чего мальчик бросился к открытому сосуду с Эхнатоном.
И видимо, очень вовремя. Потому что над ним уже курился голубоватый дымок, слабенький, словно от почти погасшей сигареты. Наверно, полузамороженный призрак пытается выйти на свободу.
Но где же, где крышка с головой бабуина? Сделанная из белого известняка, она пропала, невидимая на фоне снега.
– Ну же, ищи! – твердил себе Джон, боясь, что Эхнатон. Вот-вот вырвется из ледяного плена. Он даже сдернул шлем, считая, что прозрачное оранжевое забрало мешает ему различить белую крышку на белом снегу.
Он все еще рыскал вокруг сосуда в поисках крышки, как вдруг сугроб, лежавший метрах в тридцати от него, зашевелился. Мальчик решил было, что это еще один медведь, но сугроб оказался чем-то вроде ледяного домика-иглу, а из него вылез господин Ракшас и следом Джалобин.
– Ты не это ищешь? – Точным мощным броском Джалобин отправил крышку прямо в растопыренные пальцы Джона в оранжевых перчатках. Для обычного двурукого человека такой бросок был бы почти рекордом, а дворецкий своей единственной натренированной рукой сделал это играючи, и крышка со свистом рассекла воздух, словно летящая хоккейная шайба.
В едином прыжке Джон поймал крышку и закрыл дымящееся жерло сосуда, откуда вот-вот могло вырваться Зло. Сколько-то времени он пролежал, придерживая крышку обеими руками и ощущая изнутри мощные толчки. Наконец они стихли.
Господин Ракшас и Джалобин помогли ему подняться.
– Что ж, молодой человек, ваша ловкость весьма похвальна, – сказал Джалобин. – Из вас может выйти неплохой игрок в крикет.
– Бросок тоже был что надо, – ответил Джон.
– У меня в детстве камешки по воде знаете как прыгали, – похвастался Джалобин.
– Поздравляю, – произнес господин Ракшас – Ты успел как раз вовремя. Еще мгновение, и Эхнатон оказался бы на свободе.
– Так что все-таки случилось, когда появился медведь? – спросила подоспевшая Филиппа. – Мы за вас очень волновались.
– А-а, вы про это животное? – переспросил господин Ракшас. – Я использовал мою скудную джинн-силу и спрятал нас обоих в это иглу. Ничего лучшего я в тот момент придумать не смог.
– Момент был, кстати, последний, – добавил Джалобин. – Еще чуть-чуть, и мы очутились бы у медведя в желудке.
Все опасливо покосились на пирующего мишку, который, к счастью, не обращал на них ни малейшего внимания, поскольку на очереди у него был лосось, излюбленное лакомство белых гигантов. Обойдя медведя по дуге на почтительном расстоянии, спасатели последовали за Филиппой и Нимродом обратно в лагерь.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Джон у дяди, когда они добрались до палатки.
– Неплохо. Совсем неплохо. Спасибо тебе и Филиппе. Мне повезло с племянниками, как никому на свете. Ваша доблесть делает честь всем джинн!
– А с этим что будем делать? – спросил Джон, все еще державший в руках канопу.
– Верно, с ним надо что-то решать. Я не смогу спать спокойно, пока мы не разделаемся с этим гнусным призраком.
Примерно час спустя, отогревшись в палатке и полностью восстановив свою джинн-силу, Нимрод оплел канопу крепкой сеткой из титановой проволоки и бросил в прорубь, которую ради этого просверлил во льдах Северного Ледовитого океана.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал он. – Надеюсь, со дна океана он уже не вернется.
– Да, хотелось бы верить… – сказала Филиппа.
– А теперь, господин Ракшас, если вы не против, я отправлюсь погостить к вам в лампу. Пора принять ванну, выпить чайку и – спать, спать, спать. Вы даже не представляете, какие адские муки мне пришлось испытать наедине с призраком Эхнатона. Борьба не на жизнь, а на смерть, с утра до вечера и с вечера до утра. Я совершенно измучен.
– Да, везет некоторым, – пожаловался Джалобин, когда Нимрод с господином Ракшасом скрылись в бронзовой лампе. – Везет, говорю, некоторым. Им и ванна, и чай… Я бы тоже не прочь…
Джон и Филиппа переглянулись и улыбнулись.
– Почему бы нет? – сказали они хором.
То-то бы удивился Володя, узнай он, что последние часы в Арктике, перед отлетом на остров Средний, мистер Джалобин провел в роскошной ванне, прихлебывая душистый чай. К счастью, Володя спал и ничего не слышал.
Глава 26
Эпилог в Квоге
Главная новость, которая ждала их в Лондоне, была связана с судьбой потерянных джинн Эхнатона, которые, благодаря газетчикам, прозывались теперь «7x10 из Блумсбери». Их, как выяснилось, депортировали в Египет, чему старички были несказанно рады, поскольку очень скучали по родному краю и пирамидам после нескольких тысяч лет разлуки. В Лондоне, к радости близнецов, стоял страшный зной, почти как в Каире, и все оставшееся до возвращения в Нью-Йорк время Джон с Филиппой использовали эту тропическую жару на всю катушку, то есть под мудрым руководством Нимрода осваивали джинн-науку. Они теперь умели препятствовать осуществлению злых желаний, покидать пределы собственных тел и чуять присутствие других джинн. Они также преуспели в изучении истории джинн и «Багдадских законов» со вторым своим наставником, господином Ракшасом. А еще они научились играть в астарагали.
– Любой уважающий себя джинн умеет играть в астарагали, – объяснил им Нимрод – Это древнейшая игра в кости, изобрели ее две или три тысячи лет назад, чтобы обуздать удачу. Игроки катают семь шестигранных костей вслепую, в коробочке с крышкой, и обязательно перебивают друг у друга ставки. Говоря «играю» или «пас», никто не знает, была ли заявленная ставка блефом или нет. Проигравший исполняет желание выигравшего. Сведение на нет слепой удачи состоит именно в умении делать ставки. Считается, что в наши дни в астарагали играют только джинн, но когда-то в нее с удовольствием играли римляне. Впрочем, я подозреваю, что в Германии игра существует и поныне – под названием Unwahrheit Notlüge, что, как вы, несомненно, знаете, означает «невинное вранье».
Вскоре близнецы стали заядлыми игроками. Особенно хорошо им удавалось делать ставки: они использовали столь разнообразные и хитроумные методы, что Нимрод посоветовал им подать заявку на Открытый турнир Соединенных Штатов по астарагали, который в этом году должен был состояться в Чикаго, самом, как принято считать, неудачливом городе Америки.
– В качестве дебютантов юниорского первенства вы сразитесь с вашими ровесниками, другими юными джинн, и даже сможете лицезреть Великого синего джинн Вавилонского, который… вернее, которая обычно принимает участие в турнире в качестве Высшего Судии.
– А ты поедешь? – спросил Джон.
– Я никогда не пропускаю таких событий.
– Тогда заметано. Едем, – сказали близнецы хором.
– В таком случае рекомендую побольше тренироваться, – сказал Нимрод. – Этот турнир – единственное место, где все шесть кланов джинн встречаются не для войны и сохраняют полнейший нейтралитет. Но в кости режутся не на жизнь, а на смерть.
Увы, вскоре наступил день прощанья. Близнецов ждал самолет «Британских авиалиний». Сколько же всего произошло с ними за это время! Нимрод, однако, посоветовал им скрыть от родителей некоторые подробности каникул.
– Скажите, мол, летали с дядей в Египет, хорошо повеселились, – сказал он, когда Джалобин выехал на трассу Лондон – Хитроу. – Это им понравится. Родители любят, когда дети хорошо проводят время. Когда еще веселиться, как не в детстве? Только ограбление Британского музея и смертельно опасное приключение в Арктике вряд ли сойдут за приятные увеселения. И вряд ли родители будут рады узнать, что их отпрысков чуть не съел белый медведь. Разумеется, ваша матушка о многом догадывается. Хотя она перестала быть практикующим джинн, она наверняка почувствовала, как резко изменилось равновесие джинн-силы в мире, когда потерянные джинн Эхнатона нашлись и приняли сторону Добра. Благодаря вам.
Не забудьте рассказать родителям, что вы буквально не вылезали из музеев. И это чистая правда. Что повидали много интересного, например пирамиды. И это тоже чистая правда. Отцы – мундусяне страшно гордятся любознательными, посещающими музеи детьми. Не забудьте, что вы прочитали кучу книг. Кстати, купите еще книг. И прочитайте. Это мой главный наказ. Чем больше прочитаете, тем лучше. В этом деле много не бывает. Газеты тоже читайте. Учитесь играть на фортепьяно. Именно так должны вести себя юные джинн, если папа у них – мундусянин.
Иными словами, будьте и вы людьми. Насколько это возможно для двух юных джинн. В первую очередь, Филиппа, это означает: не исполнять чужие желания направо и налево. Если кто-то в вашем присутствии чего-то пожелал, наберите в легкие побольше воздуха и сосчитайте до ста, а считая, попытайтесь представить, будет ли этот человек счастлив, если вы преподнесете ему все на серебряном подносе, а сам он для выполнения своего желания и палец о палец не ударит. И вообще – почаще вспоминайте Джалобина и то, что он говорил по этому поводу. Лучше просто не скажешь.
– Спасибо, сэр.
– Напомните детям вашу мысль.
– Будь осторожен в своих желаниях. Не потому, что они могут сбыться, а потому, что, сбывшись, они наверняка покажутся тебе никчемными и пустыми…
– Не волнуйтесь, – сказала Филиппа. – Мы уже все продумали и сделаем так, чтобы наше возвращение домой, в дом номер семь на Семьдесят седьмой улице, никого особенно не напрягло.
Выслушав план, который близнецы разработали для возвращения в родной дом, Нимрод заявил, что их ждет блестящее будущее не только в качестве игроков в астарагали, но и на дипломатическом поприще.
– Я буду очень скучать, – сказал он на прощанье в аэропорту.
– А мы в два раза больше, потому что нас двое, – пошутила Филиппа, обнимая дядюшку и украдкой вытирая слезы.
– Ты обещаешь приехать в гости? Причем скоро? – требовательно спросил Джон, у которого глаза тоже были на мокром месте.
– Ну конечно! Мы же договорились встретиться в Чикаго, на турнире по астарагали. – Нимрод вытащил красный носовой платок и высморкался.
В нью-йоркском аэропорту их встретил папин шофер и отвез на Лонг-Айленд. Там, в Квоге, на берегу океана, у них была дача, куда вся семья выезжала на выходные и праздники. А тут как раз случились и выходные, и праздник, День труда, который отмечают в первый понедельник сентября.
Мистер и миссис Гонт были безмерно счастливы, что дети наконец вернулись домой. И близнецы тоже были счастливы, потому что только сейчас они вполне поняли, как горячо они любят своих родителей и как сильно по ним соскучились. Мистера Гонта особенно радовало, что Джон и Филиппа стали такими образованными и начитанными. Страх перед собственными детьми он за время разлуки поборол полностью и, похоже, привык, что их домработница миссис Трамп ездит на работу на длинном лимузине и моет пол на кухне, не снимая бриллиантового колье от Тиффани.
Ротвейлеры Уинстон и Элвис, в прошлом известные как Алан и Нил, тоже очень радовались возвращению близнецов, и со временем дети позабыли, что эти двое когда-то замышляли убить их отца. Да и к чему помнить такие мелочи, если теперь они не папины братья, а преданные псы и ведут себя соответственно?
Конечно же Лейла, мама Джона и Филиппы, подозревала, что дети утаили кое-какие подробности своего путешествия. Сама она, будучи джинн на все сто процентов, явственно почувствовала, как изменилось равновесие Добра и Зла после того, как в этот мир вернулись потерянные джинн Эхнатона. Ей не нужно было особой проницательности, чтобы понять, что решающую роль в их спасении и в обращении этих джинн на путь Добра сыграла ее собственная семья.
– Ну что, расскажете мне, что произошло на самом деле? – спросила она в первый же вечер в Квоге.
– Дядя Нимрод объяснил, почему мы не люди, а джинн, и научил делать всякие штуки, – ответила Филиппа и чтобы уклониться от дальнейших расспросов, тут же спросила в ответ: – А почему ты сама не захотела рассказать нам, кто мы такие.
– Вот именно, – поддакнул Джон. – Почему ты свалила на Нимрода всю работу?
– Все очень просто, – сказала Лейла. – Я когда-то обещала папе, что буду растить вас как самых обычных, нормальных детей. И пока вы оставались обычными и нормальными, это не составляло никакого труда. Но как только у вас появились зубы мудрости, все изменилось. С этого момента вы превратились в джинн. Я же больше не была связана данным когда-то обещанием, поскольку обратно в обычных детей джинн превратить нельзя. Ну а папа… он просто боялся… за вас… и вас.
– Вот поэтому у нас появилось предложение, – сказала Филиппа. – Мы решили, что ради нашей семьи мы будем пользоваться джинн-силой, только предварительно посоветовавшись с тобой.
Именно эту идею они и обсуждали с Нимродом.
– Вы с папой ведь не станете притворяться, будто ничего не случилось. И от нас этого не потребуете, – добавил Джон. – Но вы имеете право требовать, чтобы мы применяли джинн-силу благоразумно и ответственно.
– По-моему, замечательное предложение, – согласилась Лейла. – Значит, что вы теперь сделаете, если твоя подружка, Филиппа, или твой школьный друг, Джон, вдруг выскажут свое заветное желание? Или если миссис Трамп снова размечтается? Или если сам папа чего-нибудь очень захочет?
Филиппа закивала:
– Я наберу в рот побольше воздуха, посчитаю до ста и подумаю, действительно ли этому человеку будет хорошо оттого, что я преподнесу ему счастье на блюдечке.
– Подумаю – и не стану ничего делать, – добавил Джон.
– Знаете, дети, вы меня поразили, – призналась Лейла. – За это лето вы поняли нечто очень и очень важное. А именно: желания опасны. Особенно когда они сбываются. Помните об этом. Чьи-то мечты о богатстве, о власти приносят на Землю хаос и разрушение. Не забывайте: желаниям нужна узда. Все ведь не совсем так, как в детском стишке:
– Мама, если можно, мы бы сейчас хотели обсудить с тобой одно маленькое желание, – сказала Филиппа.
– Я слушаю.
– Мы хотим, чтобы ты помирилась с Нимродом, – сказал Джон.
– Это несложно. – Лейла улыбнулась. – Я позвоню ему. Сегодня же вечером. Годится?
– Здорово!
– Папа так рад, что вы дома, – вдруг сказала Лейла.
– Ты думаешь?
– Я знаю!
– Почему? – спросил Джон.
– А вы прислушайтесь.
И близнецы услышали странные звуки. Если им и доводилось слышать их прежде, то очень и очень редко. Это папа пел в ванной.
