Текст книги "Солнечная лотерея (сборник)"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 56 страниц)

Глава 9

Когда появилась странница, Мэри лежала в постели и читала журнал.

Она вышла из стены и медленно пересекла комнату. Она шла с закрытыми глазами, сжав кулаки и беззвучно шевеля губами. Мэри тут же отложила журнал и встала с кровати. Этой странницы она еще не видела – женщина лет сорока, высокая и полная, с седыми волосами и внушительной грудью. Лицо ее было смертельно серьезно, а губы шевелились все время, пока она шла через комнату. Бесшумно прошла она сквозь стул с высокой спинкой, а затем сквозь стену.

Сердце Мэри забилось сильнее: эта странница искала ее, но прошла мимо. Неудивительно, ведь она шла с закрытыми глазами, считая шаги, чтобы знать, где точно находится.

Мэри торопливо выбежала в коридор, потом на улицу. Обогнув дом, она остановилась у стены и стала ждать появления странницы, вспоминая при этом странника, который тоже прошел мимо, но не вышел из здания. Он явно открыл глаза, проходя сквозь стену. Во всяком случае, он так из нее и не вышел, а потом несколько недель вокруг отвратительно пахло.

Была темная ночь, на небе светило всего несколько звезд. Как и предвидела Мэри, странница вскоре вышла, двигаясь медленно и осторожно. Видно было, что она вот–вот откроет глаза. Вся она была напряжена, губы плотно стиснуты. Внезапно веки ее затрепетали и она, широко раскрыв глаза, огляделась вокруг с нескрываемым облегчением.

– Я здесь, – сказала Мэри и подбежала к ней.

Странница села на камень.

– Слава богу, а я так боялась… – Она нервно огляделась. – Я прошла мимо. Мы снаружи.

– Все в порядке. Чего вы хотите?

Странница несколько расслабилась.

– Приятная ночь, но холодная. Может, тебе стоит надеть свитер? – спросила она и, помолчав, добавила: – Меня зовут Хильда. Ты видишь меня впервые.

– Да, – согласилась Мэри. – Но я знаю, кто вы.

Она села поближе к страннице. Теперь, с открытыми глазами, Хильда выглядела обычной женщиной: она утратила слабое свечение и была так же материальна, как и все вокруг. Мэри протянула руку и коснулась ее руки – она была твердой и теплой. Мэри улыбнулась, и Хильда вернула ей улыбку.

– Сколько тебе лет, Мэри? – спросила она.

– Тринадцать.

Странница коснулась черных волос девочки.

– Ты прелестная девочка, у тебя, наверное, много поклонников. Хотя, может, ты еще слишком молода для этого.

– Вы хотели увидеться со мной? – дружелюбно спросила Мэри. Она спешила, боясь, что кто–нибудь придет, а кроме того, была уверена, что происходит нечто важное. – В чем дело?

– Нам нужна информация.

– Какая? – спросила Мэри, сдерживая зевоту.

– Как ты, конечно, знаешь, мы продвинулись вперед. Все точно восстановлено и нанесено на карту. У нас получилась детальная модель, но…

– Но она не действует.

– Совсем наоборот, – возразила странница. – Мы только не можем ее оживить. Наша модель статична, лишена силы. Чтобы преодолеть это, нам нужно больше энергии.

– Так я и думала, – Мэри улыбнулась.

С каким–то голодным выражением на лице странница присмотрелась к Мэри.

– Такая энергия существует. Мы знаем, что у тебя ее нет, но уверены, что где–то неподалеку живет ее обладатель. Эта энергия здесь, и мы должны ее получить.

– А что нужно от меня? – спросила Мэри.

Серые глаза странницы сверкнули.

– Скажи нам, как заполучить контроль над Питером Триллингом.

Мэри от удивления едва не подскочила.

– Над Питером? Он вам не поможет.

– У него есть нужная энергия.

– Верно, но она не годится для ваших целей. Если бы вы знали его историю, то поняли бы почему.

– Где он получил эту энергию?

– Она на том же уровне, что и моя.

– Это не ответ. Скажи, откуда взялась твоя энергия?

– Вы уже меня спрашивали об этом, – ответила Мэри.

– Ты не можешь сказать?

– Нет.

Они замолчали. Странница забарабанила пальцами.

– Это бы нам очень помогло. Ты много знаешь о Питере Триллинге, почему же не можешь нам сказать?

– Не берите в голову, – отмахнулась Мэри. – Я сама займусь Питером, когда придет время. Оставьте его мне. Это просто не ваше дело.

– Как ты смеешь! – оскорбилась странница.

– Простите, но это правда, – Мэри рассмеялась. – Сомневаюсь, что вам поможет, если я расскажу о себе и о Питере. Скорее даже помешает.

– Что ты знаешь о нашей программе? Только то, что мы тебе сказали?

– Возможно. – Мэри улыбнулась.

Лицо странницы отразило сомнение.

– Ты не можешь знать больше.

Мэри встала.

– Вы хотели еще о чем–то спросить?

Странница сурово посмотрела на нее.

– Знаешь, что мы могли бы с тобой сделать?

Мэри нетерпеливо шевельнулась.

– Сейчас не время для глупостей – вокруг творятся невероятно важные вещи. Вам следовало бы спросить о Тэде Бартоне, а не о Питере.

– А это кто такой? – удивилась странница.

Мэри сложила ладони и сосредоточила на них свое внимание.

– Теодор Бартон – единственный за восемнадцать лет человек, проникший через барьер, – сказала она. – Разумеется, не считая Питера: этот ходит через него, когда захочет. Бартон приехал из Нью–Йорка, он чужой здесь.

– Правда? – равнодушно спросила странница.

Мэри вдруг метнулась вперед, но то, что она хотела схватить, успело удрать. Странница быстро закрыла глаза, вытянула руки вперед и исчезла в стене здания. Все это продолжалось долю секунды и в полной тишине. Мэри осталась одна в темноте.

Тяжело дыша, она забралась в заросли, ища на ощупь небольшую фигурку. Голем не мог бежать быстро, поскольку имел всего десять сантиметров роста. Мэри засекла его случайно, по блику на глине, когда он шевельнулся…

Она затаилась, ожидая, когда он покажется снова, – голем явно был где–то рядом. Возможно, под грудой листьев и гниющего сена, сваленного у стены. Если же он где–то между деревьями, у Мэри не было шансов его поймать. Она затаила дыхание и замерла. Големы были маленькими и ловкими, но глупыми – не умнее мыши, хотя память имели хорошую, чего не скажешь о мышах. Они были отличными наблюдателями, даже лучше пчел, могли пробраться почти повсюду, подслушать и высмотреть, а потом точно доложить. И что самое главное, они могли иметь любые форму и размеры.

Только в этом Мэри завидовала Питеру, поскольку сама не имела власти над глиной. Ее власть кончалась на пчелах, бабочках, котах и мухах. Питер же все время пользовался големами.

Раздался едва слышный шорох: голем пошевелился. Как она и думала, он сидел в гниющем сене и выглядывал наружу, высматривая Мэри. Что за глупый голем! Его внимание, как и у всех глиняных созданий, было ограниченно, и они быстро теряли терпение. Вот и сейчас он нетерпеливо выглядывал из груды сена.

Мэри по–прежнему неподвижно сидела на корточках, опираясь руками о землю, чтобы броситься на голема, едва он покажется. Она могла ждать так же долго, как и он, даже еще дольше. Ночь была прохладной, но не холодной. Рано или поздно голем выйдет, а именно этого она и дожидалась.

Питер в конце концов просчитался, отправив голема слишком далеко за границу, в ее сферу. Он забеспокоился, наверное из–за Бартона. Этот человек снаружи перечеркивал планы Питера, был новой силой, значения которой Питер не понимал. Мэри холодно улыбнулась. Бедный Питер, его ждет сюрприз. Если только она будет достаточно внимательна…

Голем вышел. Он был мужского пола, Питер предпочитал именно таких. Немного поколебавшись, он повернул направо, где его поджидала Мэри.

Глиняный человечек яростно дергался в ее руках, но Мэри не позволила ему удрать. Она встала и пошла по тропе вокруг Дома тени, направляясь к двери.

Никто ее не видел – холл был пуст. Отец обходил пациентов, проводя свои бесконечные осмотры и постоянно открывая что–то новое. Всю свою жизнь он посвятил здоровью жителей Миллгейта.

Мэри вошла в свою комнату и старательно закрыла дверь. Голем явно ослабел, и она положила его на стол. Убедившись, что он не убежит, она выкинула в мусорное ведро цветы из вазы и накрыла ею глиняного человечка. Ну вот – первая партия кончилась, можно спокойно отдохнуть. Ошибка была недопустима. Она долго ждала такой возможности, другой, скорее всего, не будет.

Мэри разделась, сложила одежду возле кровати и приняла душ. Потом достала из аптечки тюбик с кремом для загара и старательно намазалась.

Ей непременно нужно было выглядеть как голем, насколько это вообще возможно. Разумеется, останутся некоторые отличия: он мужского пола, а она женского. Однако тело у нее было молодое и еще не окончательно сформировавшееся – грудь была едва заметна. Кроме того, она худенькая и гибкая, как ребенок. Этого хватит.

Когда каждый сантиметр ее тела уже блестел, Мэри собрала длинные черные волосы в пучок и закрепила их шпильками. Честно говоря, следовало бы их срезать, но она не решилась – слишком долго ждать, пока они отрастут снова. К тому же все бы начали спрашивать, зачем она подстриглась. Кроме того, ей нравились ее волосы.

Что дальше? Она внимательно оглядела себя. Да, без одежды, с подобранными волосами она очень походила на голема, сидевшего под вазой. Пока все шло хорошо. Хорошо, что ей так мало лет: будь груди чуть больше, у нее не осталось бы шансов. Впрочем, неприятности еще могли случиться: Питер по–прежнему имел власть над големом, даже на таком расстоянии. Правда, она слабела со временем, и потому голем должен был вернуться с донесением в течение часа. Надо было спешить, иначе Питер заподозрит неладное.

Из аптечки в ванной Мэри достала три бутылки и коробку, быстро замесила тесто, а затем принялась лепить из него подобие голема.

Сидевший под вазой голем следил за ней с растущим беспокойством. Мэри быстро вылепила руки и ноги: он должен быть просто похож, ему вовсе незачем быть идентичным. Закончив со ступнями и ладонями, она пригладила шершавую поверхность и съела фигурку.

В горле начало жечь, девочка закашлялась, слезы навернулись на глаза. Она чувствовала, что в животе у нее все сжимается, и ухватилась за край стола. Комната закружилась у нее перед глазами, поэтому она зажмурилась и свернулась клубком, чтобы справиться с желудком. Потом с трудом выпрямилась, сделала несколько неловких шагов…

Два образа, разом возникшие перед глазами, ошеломили ее, да и другие двойные ощущения тоже. Прошло немало времени, прежде чем она решилась шевельнуть одним из тел. Через одно она видела комнату, какой та была всегда, – это были ее собственные глаза и тело. Другая же картина, искаженная стеклянной стенкой вазы, поражала и действовала угнетающе.

Управлять двумя телами одновременно оказалось непросто. Мэри шевельнула на пробу маленькими руками и ногами, но тут же покачнулась и упала, то есть покачнулось и упало ее маленькое тело, обычное же неподвижно стояло посреди комнаты, следя за всем.

Мэри встала. Стенка вазы была скользкой и неприятной. Она вновь сосредоточилась на своем нормальном теле, подошла к столу, осторожно подняла вазу и освободила свое подобие.

Впервые в жизни она собственными глазами видела себя со стороны.

Мэри неподвижно стояла у стены, пока ее маленькое воплощение разглядывало ее деталь за деталью. Ей хотелось рассмеяться: какая же она большая! Огромные руки, толстенная шея и гигантское лицо. Внимательные черные глаза, красные губы и белые влажные зубы.

«Лучше управлять каждым телом по отдельности», – решила Мэри и сосредоточилась на одевании своего нормального тела.

Пока она натягивала джинсы и блузку, десятисантиметровая фигурка стояла неподвижно. Мэри надела куртку и ботинки, освободила волосы и стерла крем с лица и рук. Потом взяла маленькую фигурку со стола и сунула в нагрудный карман.

Странное чувство – несешь себя в собственном кармане. Выйдя из комнаты и пересекая холл, Мэри все время ощущала шершавость материала, чувствовала биение сердца. Грудь ее вздымалась и опускалась при каждом вдохе, и ее швыряло в стороны, как плот в бушующем море.

Ночь была прохладной, и Мэри быстро выбежала через ворота на улицу. До города было чуть меньше километра; Питер, несомненно, был сейчас в своей мастерской, в сарае. Внизу раскинулся Миллгейт, где только местами горел свет – большинство зданий и улиц было не освещено. Через несколько минут девочка добралась до окраины и побежала пустой улицей. Пансионат находился в центре города на Джефферсон–стрит, а сарай стоял позади него.

Добравшись до Дадли–стрит, она остановилась – впереди что–то происходило.

Чуть подождав, она осторожно пошла дальше, мимо двойного ряда магазинов. Они стояли заброшенными, сколько она себя помнила, и никто здесь не ходил. Вокруг было покинуто, то есть обычно было покинуто.

Кварталом дальше посреди улицы стояли двое мужчин, размахивая руками и что–то крича друг другу.

«Вероятно, пьяницы из баров Джефферсон–стрит», – подумала Мэри.

Голоса их звучали хрипло, да и сами они двигались как–то неуклюже. Мэри часто видела пьяных, но обычно они ее не интересовали.

Но сейчас она осторожно подошла ближе, чтобы получше разглядеть их.

Мужчины не просто стояли, они что–то делали, крича и возбужденно жестикулируя, эхо их голосов разносилось по пустым улицам. Они настолько увлеклись, что не заметили, как Мэри подошла к ним. Одного из них, старого и седого, она не знала, а другим был Тэд Бартон. Мэри удивилась, увидев его: что он делал здесь, посреди неосвещенной улицы, почему размахивал руками и кричал во весь голос?

Ряд пустых магазинов между ними выглядел как–то странно. Слабое, едва заметное сияние окружало провалившиеся крыши и веранды, а из разбитых окон сочился какой–то загадочный свет. Казалось, именно этот свет возбуждает мужчин. Они бегали взад–вперед, подпрыгивали, ругаясь и крича при этом.

Свет становился все ярче, заброшенные магазины вдруг подернулись волнами и начали стираться, как старые надписи. С каждой секундой они становились все менее заметны.

– Вот оно! – крикнул наконец старик.

Магазины исчезали. Совершенно. Их место занимало что–то другое, и это «что–то» возникало быстро. Контуры магазинов замерли, потом быстро съежились, и Мэри увидела, что появляется, занимая их место.

Это были не магазины, а какая–то поляна, поросшая травой, небольшое строение и что–то еще – расплывчатый контур в самом центре. Бартон и его коллега, необычайно возбужденные, побежали туда.

– Есть! – крикнул старик.

– Вы сделали не совсем так. Ствол должен быть длиннее.

– Вовсе нет. Подойдите сюда и сосредоточьтесь на лафете.

– Ствол не такой!

– С ним все в порядке. Помогите же мне с лафетом! И еще должна быть пирамида из пушечных ядер.

– Точно. Пять или шесть.

– И латунная табличка.

– Да, и табличка. С надписью. Но этой детали нам не восстановить.

Пока оба мужчины сосредотачивались на пушке, края парка начали исчезать, а на их месте вновь возникли магазины. Бартон заметил это, выпрямился, дико вскрикнул и вновь настроился на края парка. Махая руками и крича, он заставил магазины исчезнуть. Задрожав, они растворились, и границы парка обрели устойчивый вид.

– Тропа! – воскликнул старик. – Не забудьте о тропе.

– А как со скамейками?

– Займитесь ими, а я возьму на себя пушку.

– И не забудьте о ядрах! – Бартон сосредоточился на скамейках, он бегал взад–вперед, создавая их одну за другой. Через несколько минут было уже шесть или семь туманных зеленых скамеек, чуть мерцающих, словно звезды сквозь пелену облаков. – Как быть с мачтой? – крикнул он.

– А что с ней такое?

– Где она стояла? Я не могу вспомнить…

– Здесь, возле эстрады.

– Мне кажется, она стояла возле фонтана. Нужно припомнить получше.

Оба сконцентрировались на другой части парка, и вскоре там начал проявляться округлый туманный контур. Старая латунная колонна и бетонный фонтан. Оба восторженно закричали. Мэри восхищенно вздохнула: из фонтана медленно текла вода.

– Есть! – радостно воскликнул Бартон, размахивая чем–то металлическим. – Помните, дети часто разувались и плескались в нем.

– Конечно, помню. И все же, что с мачтой?

Потом они разделились: старик концентрировался на одном месте, Бартон на другом. Тем временем фонтан начал исчезать, и им пришлось отвлечься, чтобы вернуть его.

– А что за флаг на ней был? – спросил Бартон.

– Оба вместе.

– Нет. Флаг Конфедерации.

– Вы ошибаетесь, там был звездно–полосатый флаг.

– Я вспомнил! – Бартон наконец установил точное место, и там начали быстро проявляться небольшой бетонный постамент и туманная мачта. – Есть! – торжествующе крикнул он. – Есть!

– А теперь флаг. Не забудьте о флаге.

– Сейчас ночь, и его там не должно быть.

– Верно, на ночь его снимали. Это все объясняет.

Парк был воссоздан почти целиком. По краям он колебался и исчезал, превращаясь в ряд полуразрушенных магазинов, однако в центре был устойчив. Пушка, фонтан, эстрада, скамейки и тропки – все как надо.

– Получилось! – крикнул старик и хлопнул Бартона по спине. – Все–таки получилось!

Они обнялись, колотя друг друга по спинам, потом побежали в глубь парка, бегали по тропкам, вокруг фонтана и пушки. Бартон поднял одно ядро; Мэри подумала, что оно, должно быть, очень тяжелое. Опустив его на место, он перевел дух, потом пошатнулся и тяжело сел.

Почти одновременно оба они опустились на одну из зеленых скамеек, устало откинулись на спинку, раздвинули ноги и безвольно свесили руки. Они отдыхали, работа была сделана, и сделана хорошо.

Решив, что пора уже показаться, Мэри вышла из тени и подошла к ним.

Глава 10

Первым ее заметил Бартон. Он сел прямо, спрятал за спину съемник и настороженно уставился на девочку.

– Ты кто? – Он пытался разглядеть ее, но из–за темноты видел плохо. Только когда она приблизилась, он ее узнал. – А, ты из тех детей, что я видел у пансионата. Ты дочка доктора Мида.

– Точно, – сказала Мэри и села на скамейку напротив. – Можно мне посидеть на одной из ваших скамеек?

– Они не наши, – ответил Бартон. До него постепенно доходило, что они сделали. – Они принадлежат городу.

– Но ведь вы их создали, верно? Здорово… Никто здесь такого не может. Как вам это удалось?

– Мы не создавали их.

Бартон трясущимися руками вынул сигарету и закурил. Они с Кристофером переглянулись со страхом и недоверием: неужели действительно удалось? Неужели они и вправду воссоздали старый парк, часть бывшего города?

Бартон коснулся скамейки под собой. Она была настоящей, и они с Кристофером прочно сидели на ней. И девочка, не имевшая с этим ничего общего, тоже сидела. Нет, это не галлюцинация. Все трое сидели на скамейке, и это было лучшим доказательством.

– Ну, – буркнул Кристофер, – что вы об этом скажете?

Бартон расплылся в улыбке.

– Я не думал, что у нас получится.

Кристофер смотрел широко открытыми глазами, и ноздри его дрожали, как у лошади.

– Это все ваш дар. – Он уважительно посмотрел на Бартона. – Вы знали, как это сделать, как добраться до настоящего города.

– Мы сделали это вместе, – ответил Бартон.

Мысли его уже успокоились, но тело еще не восстановило свои силы. Чувствовал он себя совершенно опустошенным, даже руку с трудом мог поднять. Голова у него болела, а во рту ощущался тошнотворный металлический привкус.

Но они сделали то, что задумали.

Мэри была в восторге.

– Как это у вас получается? Я никогда раньше не видела, как вещи возникают из ничего. Только он может совершить такое, да и то не всегда.

Бартон устало покачал головой. Он слишком ослабел, чтобы разговаривать об этом.

– Не из ничего. Все это здесь было, а мы его только вытащили.

– Вытащили? – Глаза девочки вспыхнули. – Вы хотите сказать, что заброшенные магазины были просто иллюзией?

– На самом деле их здесь не было. – Бартон постучал по скамейке. – Вот это настоящая вещь. Настоящий город. А все остальное – иллюзия.

– А что это вы держите в руках?

– Это? – Бартон поднял съемник. – Я воссоздал и его, раньше это был клубок шнура.

Мэри внимательно посмотрела на него.

– Для этого вы сюда и приехали? Чтобы воссоздавать вещи?

Это был хороший вопрос. Бартон встал, чуть покачиваясь.

– Пойду–ка я. На сегодня хватит.

– Куда вы идете? – спросил Кристофер.

– К себе. Нужно отдохнуть, обдумать кое–что, – ответил Бартон и потащился к тротуару. – Я вконец вымотался, нужно чего–нибудь съесть и отдохнуть.

Мэри вдруг вскочила со скамейки.

– Вам нельзя подходить к пансионату.

Бартон заморгал.

– Почему, черт побери?

– Там Питер, – ответила она и подошла к Бартону вплотную. – Это плохое место, вам нужно избегать его любой ценой.

Бартон исподлобья глянул на нее.

– Я ничуть не боюсь этого сопляка, – буркнул он и воинственно взмахнул съемником.

Мэри тронула руку Бартона.

– Вы совершите большую ошибку, если вернетесь туда. Вам нужно пойти куда–нибудь, где можно переждать, пока все решится. Я должна с этим разделаться! – Она задумалась. – Идите в Дом тени, мой отец позаботится о вас. Там вы будете в безопасности. Идите прямо к моему отцу и ни с кем больше не разговаривайте. Питер туда не придет, это за линией.

– За линией? За какой линией?

– Здесь его сфера, а там вы будете в безопасности, пока я все узнаю и решу, что делать дальше. Я сама еще не все понимаю. – Она мягко повернула Бартона на сто восемьдесят градусов и толкнула вперед. – Идите же!

Глядя им вслед, она убедилась, что они пересекли линию и идут к Дому тени, а сама побежала в центр города. Нужно было спешить: Питер мог уже заподозрить неладное, начать искать своего голема и гадать, почему его еще нет.

Осторожно похлопав себя по карману, она в ту же секунду почувствовала прикосновение шершавой ткани. Для нее по–прежнему было странно находиться в двух местах одновременно.

Впереди показалась Джефферсон–стрит. Мэри бежала изо всех сил; волосы растрепались, она тяжело дышала. Одной рукой она придерживала карман, чтобы ее малое воплощение не выпало и не разбилось.

Вот наконец и пансионат. На веранде несколько человек наслаждались прохладой и тишиной. Мэри свернула в аллею и, обогнув пансионат, помчалась через поле к сараю, что зловеще чернел на фоне ночного неба. Присев в тени за кустом, она попыталась оценить ситуацию.

Питер наверняка был внутри, в своей мастерской, полной клеток, банок и кувшинов с мягкой глиной. Мэри внимательно осмотрелась, ища какую–нибудь бабочку, чтобы послать ее на разведку, но ни одной не заметила; впрочем, шансов прорваться у них почти не было.

Осторожно открыв карман, она вынула из него свое десятисантиметровое воплощение, и новая картинка сменила образ жесткой ткани. Закрыв глаза, Мэри сосредоточилась на големе и ощутила прикосновение огромной ладони.

Переключая внимание с одного тела на другое, она могла манипулировать своим воплощением. Почти сразу же голем оказался в области интерференции.

Усевшись в тени, Мэри постаралась свернуться клубком – эта поза позволяла максимально сосредоточиться на големе.

Голем без приключений пересек область интерференции и осторожно подошел к сараю. Там была небольшая лесенка, которую Питер смастерил специально для големов. Стена сарая, сделанная из огромных неструганых досок, уходила вверх, вершина ее исчезала в темноте неба.

Наконец Мэри увидела лесенку. Когда она начала подниматься, несколько пауков миновали ее, торопливо спускаясь на землю. Потом мимо пробежали несколько серых крыс.

Она поднималась медленно. Внизу, в гуще кустов и винограда, ползали змеи: на ночь Питер выпустил всех своих питомцев. Видимо, сложившаяся ситуация всерьез беспокоила его. Добравшись до входа, она сошла с лестницы; перед ней тянулся черный туннель, в конце его горел свет. Она была внутри. Бабочки никогда не залетали так далеко – здесь была мастерская Питера.

Голем остановился: Мэри переключила внимание на свое собственное тело. Ей было холодно, она буквально задеревенела. Ночь становилась все холоднее, и долго лежать так она не могла.

Распрямив руки и ноги, Мэри помассировала мышцы. Голем в сарае мог стоять долго, а ей нужно найти место, где можно сидеть, не замерзая при этом. Ей вспомнилось одно из кафе на Джефферсон–стрит, открытых всю ночь, там можно посидеть и выпить горячего кофе, пока голем выполняет задание. Может, у них еще есть хлопья с сиропом, газеты и музыкальный автомат.

Мэри осторожно пошла сквозь кусты к полю. Вздрогнув от холода, она плотнее запахнула куртку. Обладание двумя телами было забавно, но слишком утомительно, и, может, не стоило…

Что–то вдруг свалилось на нее с дерева – паук! Мэри быстро стряхнула его.

Упали еще несколько, острая боль пронзила щеку. Мэри прыгала, словно безумная, стряхивая их, но тут сквозь кусты прорвался серый поток и устремился к ней. Крысы!

Пауки падали уже целыми кучами, она отчаянно стряхивала их и кричала изо всех сил. Крыс становилось все больше, мерзкие твари вонзали в нее свои желтые зубы. Охваченная паникой, девочка бросилась бежать, крысы мчались следом, цепляясь, карабкаясь на нее, пауки бегали по ее лицу, между грудями, подмышками.

Споткнувшись, Мэри упала, и тут же вокруг нее обвился виноград. Все больше крыс – целые полчища – бросалось на нее, а пауки бесшумно сыпались со всех сторон. Извиваясь, она продолжала бороться, все ее тело стало одной большой болью. Липкая паутина оплела лицо и глаза, душила и ослепляла.

Встав на колени, она проползла немного и снова рухнула на землю под тяжестью грызунов. Они поедали ее заживо, местами добрались уже до костей. Мэри кричала, но паутина глушила крик, а пауки заползали в рот и нос – всюду, куда только могли.

Из окружающих кустов доносился шорох, и Мэри скорее чувствовала, чем видела, поблескивающие тела, окружающие ее со всех сторон. У нее уже не было глаз, не было ничего, чем бы она могла видеть или кричать. Это был конец.

Когда змеи заползли на ее лежащее ничком тело и вонзили в него зубы, она была уже мертва.