Текст книги "Солнечная лотерея (сборник)"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 56 страниц)

– Ага, давайте. – Джонс раздраженно протянул руку и быстро выхватил у него «зеркало» и, даже не взглянув, что это такое, раздавил его каблуком. Потом сложил руки на столе и уставился прямо в глаза Кассику.

– Может, вы все–таки сядете? – проскрипел он. – Терпеть не могу смотреть снизу вверх. Садитесь и спокойно поговорим. – Он порылся в бумагах. – Вы курите? К сожалению, не могу вам ничего предложить, у меня нет сигарет. Я бросил, вредно для здоровья.

– Свои есть, – ответил Кассик и неуверенно полез в карман.

Беспокойно барабаня пальцами по столу, Джонс заговорил:

– Давно мы с вами не встречались, боюсь, с того самого дня, в кабинете Службы безопасности. Все время, знаете, работа, всякие там указы и бог знает что еще. Очень много работы на этой должности. Огромная ответственность.

– Да, – тупо сказал Кассик.

– Пирсон, знаете, умер. Сегодня утром. – Какое–то странное выражение, хитрость пополам со злобой, мелькнуло на его высохшем лице. – Я долго его не трогал. Он ведь хотел убить меня, но я был наготове… я ждал целый год, ждал, когда же он пришлет своего убийцу. Вы явились как раз вовремя: я уже и сам собирался послать за вами. Не только за вами лично, конечно; я думал собрать вас всех, всех ваших коллег. А эта дура блондинка, которая была вашей женой, вы знаете, она ведь тоже работала с нами? Ну конечно, вы знаете… Это ведь она заполняла эту бумажку. Я сразу узнал ее каракули.

– Да, – повторил Кассик.

– Господи, сколько к нам пришло сексуально озабоченных баб. – Джонс говорил бессвязно, перескакивая с предмета на предмет, лицо его дергалось, тщедушное тело содрогалось в нервных судорогах. Голос звучал монотонно; слова, цепляясь одно за другое, выражали только одно: бесконечную усталость. – У нас тут что–то вроде мастурбария, не иначе… Работа для них здесь сплошной оргазм, вечный кайф, в общем такие бывают штучки, ой–ей–ей, взять хотя бы вашу жену… Мне иногда кажется, что я руковожу кошками, а не…

Кассик достал пистолет. Он сделал это совершенно бессознательно, рука делала все сама, никого не спрашивая. Он инстинктивно прицелился и выстрелил.

Причем он целился в телохранителя, того, кто побольше размерами: в голове неясно мелькнула мысль, что лучше будет, если убрать сначала их. Но Джонс, уловив блеск ствола, неожиданно вскочил на ноги. Как кукла на пружинах, он подпрыгнул между Кассиком и охранниками, и пуля попала ему прямо в лоб.

Оба охранника, не веря собственным глазам, застыли как парализованные, не шевелясь, и даже забыли про свои автоматы.

Кассик тоже стоял и не мог пошевелиться. Он все еще держал пистолет; но ни он, ни охранники не стреляли. Тело Джонса лежало поперек заваленного бумагами стола.

Джонс был мертв. Он все–таки убил его. Все кончилось.

Он сделал невозможное.

Глава 19

Когда он открыл двери квартиры, Нина закричала и, рыдая, бросилась к нему. Кассик обнял ее, все еще растерянный, словно пьяный.

– Все в порядке, – пробормотал он. – Он мертв. Все кончено.

Она подняла лицо; оно было все заплакано, глаза мокрые и красные.

– Ты убил его? – Она все еще ничего не понимала, она не поверила ему.

– Я застрелил его. – Рука Кассика сжимала пистолет. Они дали ему выйти из здания, никто даже и не пытался остановить его. Никто и представить себе не мог, что такое может произойти… На всем пути из здания он встречал лишь изумление, шок потрясенных и неподвижно застывших людей.

– Но разве это возможно, – повторила Нина, – разве он не ожидал этого?

– Я не в него стрелял. Он сидел за столом, я выстрелил в охранника. – Кассик неуверенно потер лоб. – Это произошло случайно. Он стал говорить о тебе… я выхватил пистолет и выстрелил. Возможно, в этом все дело: я не собирался стрелять. Может, я как–то изменил ход времени. Может, я каким–то образом повлиял на будущее, я действовал ни о чем не думая. Возможно, подсознательные реакции нельзя предугадать.

Ухватившись за эту мысль, он и сам почти поверил в нее. Ну да, вполне разумное объяснение… Он уже почти совсем готов был поверить в него… но тут заметил небольшой коричневый пакет на подлокотнике кушетки.

– Что это? – спросил он.

– Это? – Нина взяла пакет. – Сама не знаю, он уже был здесь, когда я пришла. Это из Организации. – Она протянула ему пакет. – Написано, что тебе. Лежал в коридоре, прямо напротив двери.

Кассик взял пакет. Форма знакомая; похоже, катушка с магнитофонной лентой. Негнущимися пальцами он разорвал обертку, вынул пленку и поставил ее на магнитофон, стоявший в нише над столиком.

Он не удивился, услышав этот голос. Теперь все концы сошлись.

– Кассик, – заскрипел тоненький усталый голосок, – вам лучше теперь на время скрыться подальше. Вероятно, поднимется много шума. Я не знаю, но догадываюсь. Вы понимаете? Я лишь догадываюсь. Как вы понимаете, я утратил свои способности. И вы знаете почему.

Да, теперь он знал почему. Джонс видел будущее лишь до момента смерти. Но не дальше.

– Вы чисто сделали свое дело, – продолжал голос Джонса. Еще и полчаса не прошло с тех пор, как он наяву слышал это холодное бормотание. – Конечно, не принимайте эти слова за похвалу. Вы всего лишь нажали на спуск; все остальное сделал я сам. Но вы сделали все, что от вас требовалось. Это хорошо; я знал, что так и случится. Вы не струсили.

– Старый хитрый дурак, – злобно сказал Кассик и остановил пленку.

– Не надо! – дрожащим голосом воскликнула Нина, схватив его за руку, и сама нажала на клавишу пуска.

– Итак, теперь я мертв, – продолжал Джонс. – Я не могу сказать, когда именно вы получите эту пленку, но, полагаю, все–таки получите. Но что я действительно знаю, так это вот что: когда вы станете слушать ее, я буду мертв, потому что я давно знал, что это случится. А теперь знаете и вы. Теперь вы понимаете мои чувства? Целый год я ждал этой минуты, зная, что она приближается. Зная, что ее не избежать. Вы не представляете, какую боль несет это знание, да еще знание того, что произойдет потом. Теперь все кончено. Теперь я могу отдохнуть. И вы, конечно, понимаете, я сам хотел, чтобы вы это сделали. Но возможно, не совсем понимаете почему.

Конечно, я совершил ошибку, я все поставил на карту и проиграл, я был не прав… но не в том смысле, в каком вы думаете. Вы и представить себе не можете, насколько я был не прав.

– Нет, – прорычал Кассик, с трудом подавляя душившую его ярость.

– Через день–два, – продолжал Джонс, – с войны начнут возвращаться корабли. Люди узнают, что я ошибался, все поймут, что я могу совершать ошибки, как и всякий. И они вдруг осознают, что я вовсе не обладал абсолютным знанием. – В монотонном звучании его речи неожиданно послышались нотки торжества и насмешки. – И очень скоро по всему миру разнесется слово: «Джонс обманщик. У него вовсе не было никакого дара. Джонс задурил нам всем головы, а мы, как неразумные дети, поверили ему. Он знал о будущем не больше, чем любой из нас. Но теперь все: мы знаем, что Джонс убит, и это факт». И только потом начнут возвращаться первые корабли. Джонс, оказывается, умер раньше, чем они потерпели поражение на этой войне! А причина всегда бывает раньше, чем следствие.

– Черт подери, – прокричал Кассик в бессильной злобе.

– Я не понимаю, о чем он, – испуганно прошептала Нина. – Что он имеет в виду?

– Они станут говорить, что меня злодейски убили, – ликуя, продолжал голос Джонса. – Они станут говорить, что, покончив со мной, вы украли у них победу. Так возникнет легенда: «Если бы Джонс был жив, победа была бы за нами. Именно вы, ваша система, Федеральное правительство, релятивизм отняли у нас все. Джонс не проиграл».

Передайте мои извинения вашей жене. Я должен был сказать то, что сказал: мне нужно было заставить вас выстрелить. Пирсон, конечно, жив. Вы найдете его в одной из старых тюрем; вот и все, пожалуй, если вы еще…

– Можешь выключить, – сказала Нина, – я больше не хочу это слушать.

Он сразу же выключил магнитофон.

– Я помог ему получить то, чего он добивался. Он использовал меня так же, как он использовал Пирсона… Мы были пешками в его руках.

Несколько минут они молчали.

– Ну что ж, – сказала Нина, пытаясь приободриться, – пока, похоже, нет никакой гражданской войны.

– Ну да, – согласился Кассик, – он опять хотел нас одурачить, старый мошенник. Вся эта чушь про боевые корабли, усмиряющие толпы народа, – все это он говорил для меня.

– Он неплохой психолог.

– Он на все руки мастер. Он прекрасно разбирался в истории, он знал, когда нужно сойти со сцены… и каким образом. Он все понимал… когда входить, когда уходить. Это мы с тобой думали, что Джонс еще с полгодика побудет с нами и все… А вышло, что он с нами будет теперь всегда. Джонс жил, Джонс жив, Джонс будет жить.

Не нужно быть Джонсом, чтобы предвидеть это. На глазах возникала новая религия. Распятый бог, погибший к вящей славе человека. И конечно, он когда–нибудь вернется: смерть его не напрасна. Понастроят храмов, понапридумают легенд, понапишут священных текстов. Релятивизму крышка.

– И ведь как он поймал нас! – Кассик, конечно, ужасно злился, но он не мог не восхищаться хитростью этого человека. – Ведь он все время водил нас за нос. Ну да, скоро появятся иконы с его изображением, под шестьдесят футов, не меньше. Наоборот, чем дальше, тем больше. – Он резко засмеялся. – Святые места. Святые мощи.

Нина стала сматывать пленку обратно:

– Может, нам она еще пригодится. Будет что предъявить.

– Да черт побери, у нас и так есть что предъявить, сколько угодно. Мы можем доказать, что Джонс был не прав, у нас есть тысячи способов. Он ошибся в шлындах – это раз. Кольцо замкнулось, когда Джонс был еще жив, – это два. Ведь он был еще жив, когда корабли повернули назад. А теперь он мертв – это окончательно все решает. Но никогда не решит. Он прав, он тонко все рассудил. Сначала причина, а уж потом следствие. Джонс умер в понедельник, война закончилась во вторник. Я вот стою в этой комнате как дурак и сам чувствую, не могу не чувствовать, что я и сам немного верю во всю эту бредятину.

– Я тоже, – сказала Нина усталым, разбитым голосом. – Здесь… не могу сказать что… чувствуется какая–то правда.

Кассик медленно подошел к окну, раздвинул занавески и беспомощно стал смотреть на темные лужи на мостовой, по которой барабанил дождь.

– А что будет с нами? – робко спросила Нина. – Кажется, ты не очень хочешь со мной в Западную Африку.

– Ты что, думаешь, в твоей Западной Африке меня не найдут? Это меня–то? Ты что, забыла, что я – человек, который убил Джонса? Сейчас все, кому не лень, бросятся искать меня.

– Но куда же нам податься?

– Вообще подальше от Земли, – задумчиво сказал Кассик. – Здесь для нас уже нет места. У нас в запасе один–два дня, пока не начнется… Нам хватит, чтобы забрать Джекки и приготовить все необходимое. Нужна еда – консервы, тонны консервов. И хороший корабль, один из тех, которые недавно построили. У тебя еще хватит денег, чтобы все это устроить?

– Думаю, хватит. Похоже, ты на что–то решился. Ты знаешь, куда мы полетим?

– Да, и куда полетим, и что станем делать. Не очень мне все это нравится, но, кажется, это надолго. Одно утешение… эта шумиха когда–нибудь да уляжется, и мы сможем вернуться.

– Сомневаюсь, – сказала Нина.

– Да и я сомневаюсь. Но должна же у нас быть хоть какая–то надежда. Нас ждут трудные времена. – Он отошел от окна. – Впрочем, мы можешь остаться, ты это знаешь. По закону ты мне не жена, и теперь наши имена вряд ли кто станет связывать вместе. Ну пошушукаются по углам – и ты опять преданный член Организации.

– Я лечу с тобой, – сказала Нина.

– Подумай хорошенько. В конце концов, у тебя твердая почва под ногами… новая церковь тебя канонизирует, станешь святой.

Она печально улыбнулась:

– Ты же знаешь, что я с тобой. И давай не будем об этом.

– Давай. – Кассик слегка повеселел. Да нет, здорово повеселел. Он наклонился и поцеловал ее. – Ты права, не будем терять времени. Чем скорее нас здесь не будет, тем лучше.

Глава 20

Внутри было прохладно и темно. Клочья тумана залетали в открытую дверь, плыли перед лицом Луи и мешали смотреть. Он моргал, щурился, приседал на корточки, чтобы получше видеть.

– Осторожней, – тревожно предупредил Дайтер.

В темном углу лежала Вивиан, до подбородка укрытая одеялом. Ее потемневшие, широко открытые глаза умоляюще смотрели на Луи. Он ощущал странное чувство, сердце его сжималось от жалости, он старался не дышать.

– Может, лучше в другой раз, – пробормотал он.

– Я бы не стал ездить за тобой за пятьдесят миль по пустякам. Ну что ты? Боишься?

– Боюсь, – признался Луи. – Мне обязательно нужно смотреть?

Он было наклонился, но страх пересилил, и он попятился от кровати. А что, если ошибка? Шанс был всегда, большой шанс, даже больше, чем просто шанс. Но еще никто и никогда не стоял перед подобной проблемой: не исключено, что изменения не затронули генетической структуры, как сказал бы Мендель. Как проявятся теперь, здесь законы эволюции? Мысль его блуждала в необъятных дебрях теорий и гипотез.

– Нет, – сказал он наконец, – не могу.

Дайтер взволнованно шагал взад–вперед возле постели жены.

– Ты будешь следующим, – резко сказал он Луи. – Ты и твоя Ирма. Потом настанет очередь Фрэнка и Сид. Так что давай смотри.

С бьющимся сердцем Луи откинул одеяло и посмотрел. Все было в порядке.

Затаив дыхание, Луи наклонился над крепко спящим ребенком. Вполне здоровенькое, красноватое личико, полуоткрытый рот, глаза закрыты, глянцевитый лобик сердито нахмурен. Ручки с крохотными пальчиками торчат вверх. Очень похож на обыкновенного земного ребенка… и все же… не совсем. Да–да, и даже очень не совсем.

Совершенно изменились ноздри, это он заметил прежде всего. Каждая была прикрыта губчатой пленкой, которая, видимо, служила одновременно и мембраной, и фильтром воздуха, так густо насыщенного здесь водяным паром. И руки! Осторожно присев на корточки, Луи взял крохотную ручку ребенка и стал внимательно рассматривать ее. Перепончатые пальцы! А на ногах совсем нет пальцев. И очень большая грудная клетка. Ну просто громадные легкие, чтобы хватало воздуха этому совсем слабенькому организму.

И наконец, самое главное, самое важное, самое существенное: ребенок был жив. Он дышал воздухом Венеры, нормально переносил его температуру, его влажность… оставалась лишь одна проблема: питание.

Вивиан нежно приложила ребенка к себе. Он зашевелился, замахал ручками, задрыгал ножками и открыл глаза.

– Ну что вы о нем скажете? – спросила она.

– Прекрасный ребенок, – сказал Луи. – Как вы его назвали?

– Джимми. – Вивиан счастливо улыбнулась. Потом подвинула корчащегося ребенка к груди, которая сильно увеличилась за последнее время. И вот он стал успокаиваться, перестал брыкаться и, сладко закрыв глаза, принялся сосать. Луи постоял, посмотрел немного, а потом на цыпочках отошел туда, где ждал его гордый Дайтер.

– Ну что? – воинственно спросил Дайтер.

– Ничего, ребенок как ребенок. Брыкается.

Лицо юноши вспыхнуло.

– Ты что, не понимаешь? Он не такой, как мы, он же больше приспособлен, чем мы! Он будет жить!

– Еще бы. – Потом он ухмыльнулся и хлопнул парня по спине. – Тоже мне папаша, черт тебя дери. Сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– А Вив?

– Семнадцать.

– Ну ты зачинатель рода, настоящий патриарх. Когда станешь таким, как я, у тебя будут внуки.

В хижину быстро вошли Фрэнк и Сид, ведя за собой Лауру. Ей уже было три года, и она ловко прыгала с ними рядом. За ними появилось тревожное лицо Ирмы.

– Вот что… – начала было она, но, увидев в углу на кровати мать с ребенком, сразу успокоилась и замолчала.

– Черт меня возьми! – изумленно прошептал Фрэнк. – Настоящий ребенок!

– Еще бы не настоящий! – воскликнул Дайтер.

В дверях возникла фигура Гарри.

– Можно войти?

– Давай заходи. Сейчас отпразднуем все вместе, – сказал Луи и подвел Лауру к постели. – Ну–ка, погляди и ты. Все должны посмотреть.

Наклонившись над женщиной с ребенком, Сид задумчиво произнесла:

– Ну, проблема питания решена, по крайне мере на первое время. А что потом?

– Не беспокойся, – свысока ответил Дайтер, но потом смутился и добавил: – Рафферти все предусмотрел. У Вив такие железы… То есть… молоко разное бывает. Мы с Луи проверили. Это тоже молоко, но не настоящее, не как у землян.

– Славу богу, – облегченно вздохнула Сид.

Фрэнк и Луи отошли в сторонку.

– Лучше и быть не могло, – сказал Фрэнк. – А если бы этого не случилось, как ты думаешь? Представь, родился бы обыкновенный ребенок, земной ребенок, которому нужны земные условия? И все наши дети, все потомство сохранило бы прежние, земные свойства? Произошла бы реверсия… да, кажется, так, реверсия? Представь, что мы оказались бы просто уродами, а не настоящими мутантами?

– Ну уж нет.

– И славу богу, что нет. А то мы все пожили, пожили бы да и умерли в конце концов. На этом бы и закончилась наша раса.

Они вышли из прохладной темной хижины, спустились на три ступеньки и пошли по аллее, аккуратно и с любовью посаженной Дайтером и ведущей к шоссе. В течение прошлого года вся колония значительно расширилась, освоив новые земли. Гладкие, ровные дороги соединили между собой все отдельные поселения. Перед домом Дайтера стоял грубо сделанный из металла экипаж, который он соорудил вместе с Гарри: металл обрабатывали в собственной кузнице. Эта штука выглядела довольно странно, но служила вполне исправно. Работала машина на аккумуляторах. Покрышки, правда, были сделаны тяп–ляп, получились не совсем круглые, но все–таки были вполне сносные. Отлиты они были из пластмассы, приготовленной из сока папоротниковидного дерева. По ровной дороге эта штука давала миль десять в час.

– Не смотри на нее так, а то развалится, – засмеялся Луи.

Но это было еще не все. Бурлящие фонтаны горячей воды, то здесь, то там прорывающиеся на поверхность, были естественными источниками электрической энергии. Уже были собраны четыре установки для производства энергии, и новое венерианское общество теперь имело постоянные источники тепла, света и энергии. Большинство приборов и механизмов они взяли из сломанных кораблей и из жилищ земных разведчиков. Но постепенно, мало–помалу они заменялись оборудованием, изготовленным ими самими.

– У него тут неплохо, – сказал Луи.

– И мне нравится, – согласился Фрэнк. – Он тут хорошо поработал. Послушай, а зачем ему все эти твари… на черта он их там привязал?

– Бог знает, – ответил Луи. Он сунул голову в дверь и спросил: – Дайтер, зачем тебе все эти звери?

– Это мое стадо узулов.

– Чего–чего? Я спрашиваю, зачем они тебе? На мясо?

– Узул – это доминирующий вид, – с достоинством стал объяснять Дайтер, – наиболее интеллектуально развитая форма жизни на планете. Опыты показали, что узул здесь умнее, чем на Земле лошадь, свинья, собака, кошка и ворона, вместе взятые.

– Господи, – пробормотала Ирма.

– Они будут нам помогать, – сообщил Дайтер. – Вот этих я обучаю выполнять несложную домашнюю работу. Тогда голова у нас освободится для более творческих занятий.

Луи только покрутил головой, пятясь из хижины.

И действительно, вид вокруг был неплохой. Все ему тут нравилось: и поля, и сараи для животных, и коптильня, и силосная яма, и жилой дом – двустенная постройка с двумя спальнями, гостиной, кухней и ванной. А еще Гарри нашел заменитель древесной массы для изготовления бумаги; раньше они уже пытались делать бумагу примитивным способом, но у них ничего не вышло. И теперь лишь вопрос времени, чтобы их общество стало настоящей цивилизацией. А самое главное – их было уже девять.

Через час Фрэнк и Сид медленно ехали домой в своем фургоне на электрической тяге.

– Да, неплохая новость, – снова произнес Гарри, поглядывая на тянущиеся по обеим сторонам сельские пейзажи.

– Ты уже десятый раз повторяешь одно и то же, – улыбаясь, сказала ему Сид.

– Да–да, и ведь верно… – Фрэнк нахмурился. – Давай–ка остановимся возле кораблей.

– Зачем?

– Нам надо будет строить инкубатор. Что, если ребенок все–таки не совсем приспособлен к нашим условиям, почти, но не совсем? Он ведь может и умереть… а в инкубаторе можно сохранить ему жизнь и дать окрепнуть. Там создали бы условия, как раз чтобы он мог привыкнуть. Ну просто на всякий случай. – И он добавил с жалостной ноткой в голосе: – Не хотелось бы мне, чтобы с нашими детьми случилось что–нибудь такое.

– Ну уж к колпакам давай завернем обязательно, – сказала Сид. – Я думаю, им тоже будет приятно услышать новость.

Фрэнк свернул с дороги. Они затряслись по неровной, покрытой зеленью слякоти – обычное дело для Венеры. Впереди маячила подернутая дымкой горная гряда. У подножия гор лежали развалины сооружений, которые когда–то было защитными колпаками для землян. Да, разбомбили их здорово, но из остатков удалось–таки собрать один колпак. Эта единственная теперь полусфера лежала у подножия горы.

– Странно глядеть туда. Словно вылез из собственной шкуры.

– Своей старой шкуры, – поправила Сид.

Убежище было не таким большим, как у них на Земле. Примерно с городской квартал в длину и несколько сотен футов в ширину. Оно ведь строилось всего для троих, а не восьмерых.

Но в принципе это было то же самое: внутри прозрачной полусферы был совершенно иной мир – другой состав атмосферы, температура и влажность, другие обитатели.

Все трое изрядно потрудились над своим Убежищем. Это был маленький кусочек Земли, перенесенный на чужую планету. Даже сочетания цветов были как на Земле, и Фрэнк восхищался мастерством обитателей, сумевших создать совершенную копию земной обстановки. Этим они занимались весь прошедший год.

Они придумали, как сделать, чтобы над ними было голубое небо, почти ничем не отличающееся от земного. Даже облачка, даже стаю летящих уток они изобразили на своем лазурном небесном куполе. Мужчина, его звали Кассик, прихватил с собой семена различных трав. И теперь на почве Убежища буйно росла зеленая растительность, похожая на венерианскую, но не совсем.

Нет, пожалуй, она была совершенно другой. В цвете разница была небольшой, но по строению – огромной. Да, это был совсем иной мир, воссозданный здесь в миниатюре. Что–то вроде музея, всегда вызывавшего у Фрэнка ностальгические воспоминания.

Земная семья посадила у себя деревья и кусты. Под колпаком зеленели клен и тополь. Люди построили себе жилье, как на Земле, – небольшой дом с двумя спальнями. Белые штукатуренные стены. Красная черепичная крыша. Окна с занавесками. Дорожка, покрытая гравием. Гараж, в котором, конечно, ничего не было, но зато стоял верстак. Розы, петунии, несколько фуксий. Семена они привезли с собой: Кассик все предусмотрел. На заднем дворе пышно разрастался огород. А еще он догадался прихватить четырех куриц, ну, и, конечно, петуха, корову с быком, трех свиней, парочку собачек, парочку домашних кошек и целую стаю птиц.

Убежище буквально утопало в земной растительности и кишело живностью. Женщину звали Нина; она искусно нарисовала задник, панораму земного пейзажа, да так, что трудно было отличить от настоящего: пологие бурые холмы с голубым океаном вдали. У нее явно была творческая жилка и, когда она наблюдала за сотворением их маленького мира, всегда наготове были критические замечания. Недалеко от задника играл их четырехлетний сын Джек. На берегу небольшого искусственного озера, наполненного тщательно очищенной водой, он усердно лепил из песка замок.

– Как мне их жалко, – вдруг сказала Сид.

– Правда? Почему это?

– Ну это же ужасно. Вспомни сам… Ну что за жизнь в этой стеклянной коробке.

– Когда–нибудь же они смогут вернуться к себе, – сказал Фрэнк. – Государство Князя Человеческого, или как там называется эта гагиократия, не вечно же будет таким. Все устроится, и ему разрешат вернуться.

– Если он до этого не умрет от старости.

– Там уже гораздо спокойней, долго ведь так продолжаться не может. И не забудь: он знает, зачем он здесь. Он сам так решил, по своей воле.

Фрэнк выключил мотор, и фургон остановился. Они осторожно выбрались наружу и направились к Убежищу. Кассик уже увидел их через прозрачную стену и, махая рукой, шел навстречу. Сложив руки рупором, Фрэнк закричал:

– Мальчик! Может жить здесь! Все отлично!

– Он же не слышит тебя, – мягко напомнила Сид.

Они вошли в специальную комнату связи. Усевшись, они включили коммуникационную систему, которая связывала их с обитателями Убежища. Вокруг них посвистывало и булькало множество трубок, гудели приборы – это работала сложная система, которая поддерживала в нормальном состоянии атмосферу Убежища. Дальше была установлена система термостатики, снятая с трех поврежденных кораблей. А еще дальше самое важное: агрегаты по приготовлению земной пищи.

– Привет, – сказал Кассик, стоя за прозрачной стеной, руки в карманах, сигарета во рту. Рукава его были закатаны – он только что работал в саду. – Ну как у них там?

– Все отлично, родила! – ответила Сид.

– Может жить?

– Совершенно. Нормальный урод.

– Отлично, – кивнул головой Кассик. – Разопьем бутылочку за его здоровье.

Появилась его жена, полненькая, хорошенькая, в голубых слаксах и лифчике; лицо ее блестело от пота, а голый живот перечеркивала широкая желтая полоса краски. В руках она держала кусок наждачной бумаги и скребок. Она выглядела вполне здоровой и довольной и, похоже, даже счастливой.

– Поздравьте их от нашего имени, – раздался ее голос. – Это мальчик?

– Самый что ни на есть, – сказал Фрэнк.

– Здоровенький?

– Да, здоров, как… узул, – ответил Фрэнк. – Ну да, это новый узул. Причем более совершенный узул, теперь он станет господствующей формой жизни на планете.

Нина озадаченно помотала головой:

– Вас плохо слышно! Какие–то помехи.

– Не волнуйся, – сказал ей муж, обняв за талию и прижав к себе. – Подумай лучше о мыши в кладовой.

– Ого! – воскликнула удивленная Сид. – Вы что, и мышь с собой прихватили?

– Я хотел, чтобы здесь все было натурально, – ухмыляясь, ответил Кассик. – Я привез даже саранчу и несколько мух в коробочке. Я хочу, чтобы мой мир был совершенным, настоящим. Раз уж мы собрались тут жить…

На берегу искусственного озера Джекки все строил свой замок из песка.

– Я хочу, чтобы он знал, что его ждет в жизни, – сказал Кассик. – Чтобы он был готов, когда мы вернемся.