Текст книги "Бегство с планеты обезьян (сборник)"

Автор книги: Филип Киндред Дик

Соавторы: Джерри Пурнелл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Филип Дик
Золотой человек

– Ну и пекло! У вас здесь всегда так? – приторно улыбаясь, спросил полный мужчина средних лет. На нем были изрядно помятый серый костюм, несвежая белая рубашка, промокшая от пота; галстук-бабочка и панама. Судя по виду и манере держаться, он был коммивояжером, и поэтому можно было предположить, что теперь в кафе воцарится более оживленная атмосфера.

Впрочем, пока что никто из посетителей не шелохнулся, лишь спустя некоторое время разомлевшая от жары официантка сонно пробормотала:

– Только летом.

Коммивояжер не спеша закурил и все с той же сладкой улыбкой на рыхлом лице огляделся.

В дальнем углу, наполовину скрытые от посторонних глаз стенами обветшалой кабинки, сидели парень и девушка. Они были настолько поглощены друг другом, что не замечали окружающих.

Двое рабочих, сидя за покосившимся столиком, увлеченно расправлялись с гороховым супом и булочками.

Сухощавый загорелый фермер невозмутимо потягивал виски, прислонясь к буфетной стойке.

Пожилой бизнесмен в голубом костюме и при карманных часах просматривал утренние газеты, и это, видимо, было для него делом весьма серьезным.

Таксист с крысиным выражением на смуглом лице пил кофе.

Дама, зашедшая в кафе дать отдых утомленным ногам, отложила в сторону многочисленные сумки с покупками и блаженно откинулась на спинку стула.

Комивояжер оперся локтем о буфетную стойку и обратился к сидевшему рядом бизнесмену:

– Эй, любезный, интересно было бы узнать, как называется ваш городок?

– Волиат Крик, – не отрывая глаз от газеты, буркнул бизнесмен.

На какое-то время коммивояжер успокоился и тихо потягивал свою кока-колу, небрежно зажав между толстыми белыми пальцами сигарету. Затем он извлек из внутреннего кармана пиджака кожаный бумажник и озабоченно начал перебирать его содержимое: открытки, банкноты, исписанные клочки бумаги, билетные корешки и иной хлам, пока наконец не отыскал понадобившуюся ему фотографию.

На снимке была изображена обнаженная женщина лет тридцати – тридцати пяти с миловидным лицом и восемью небольшими упругими грудями.

Коммивояжер взглянул на снимок, хихикнул и вновь сделал попытку завязать разговор:

– Вот, взгляните-ка, – он бросил карточку на буфетную стойку.

Бизнесмен не отрывался от газеты.

– Да вы только посмотрите сюда, – коммивояжер толкнул соседа локтем.

Тот скользнул глазами по снимку и брезгливо поморщился:

– Да я такое уже видел, и не раз, – бизнесмен вновь уткнулся в газету.

Коммивояжер ничем не выказал досады, тем более, что от его внимания не укрылось, с каким любопытством старик-фермер посматривает в их сторону.

Продолжая добродушно улыбаться, коммивояжер протянул карточку фермеру.

– Что скажешь, папаша? Нравится? Лакомый кусочек, не так ли?

Фермер, не спеша, рассмотрел снимок, зачем-то перевернул, так же внимательно изучил засаленный оборот, вновь взглянул на лицевую сторону и отшвырнул. Скользнув по буфетной стойке, фотография упала на замызганный пол изображением вверх.

Коммивояжер поспешил поднять ее и заботливо, почти нежно, вложил обратно в бумажник.

Официантка, наконец-то пробудившаяся ото сна, теперь не без интереса поглядывала в его сторону.

– А как вам эта ошибка природы? – подмигнул ей коммивояжер.

Официантка пожала плечами.

– Ничего особенного. Я и не то видела, когда жила под Денвертом. Всяких уродов там целая колония.

– Именно там и сделан этот снимок. В Денвертском трудовом лагере ЦУБ.

– А разве там еще кто-то живет? – изумленно приподнял брови фермер.

– Шутите? – коммивояжер хрипло рассмеялся. – Конечно, нет.

* * *

Посетители кафе стали понемногу втягиваться в разговор. Даже молодые люди в кабинке, слегка отстранившись друг от друга, внимательно наблюдали за происходящим у буфетной стойки.

– В прошлом году возле Сан-Диего я видел забавного парня, – сообщил фермер. – Представьте, у него были крылья, как у летучей мыши. Просто невероятно: из спины торчат голые кости, а на них – кожаные перепонки.

В разговор вступил таксист:

– Бывает и хуже! На выставке в Детройте я видел человека с двумя головами.

– Неужели живого? – удивилась официантка.

– Да уж… Усыпленного.

– Представьте, на уроке социологии нам крутили целый фильм об этих тварях, – не утерпел юноша. – Каких только нет! И крылатые, и большеголовые, и с наростами, как у насекомых…

– Самые мерзкие жили в Англии, – перебил юношу бизнесмен. – Они скрывались в угольных шахтах и обнаружены были только в прошлом году. Почти сто особей, – он сокрушенно покачал головой. – Лет семьдесят они там плодились и размножались… Потомки беженцев, что спустились под землю еще в годы войны.

– В Швеции, я слышала, обнаружили новый вид, – блеснула своими познаниями официантка. – Говорят, они могут контролировать мысли на расстоянии. К счастью, их оказалось немного: всего одна пара, и ЦУБ без труда их прихлопнуло.

– Почти как новозеландский вид, – изрек один из рабочих. – Те тоже читали мысли.

– Читать и контролировать – разные вещи, – возразил бизнесмен. – Когда я слышу о чем-нибудь подобном, то даже рад, что у нас есть Центральное Управление Безопасности.

– А были и такие, что передвигали предметы взглядом, – сказал старик-фермер. – Это явление называется телекинез. Так вот, их нашли в Сибири сразу после войны. Слава Богу, советское ЦУБ не подвело. Теперь о них никто и не помнит…

– А я вот помню, – возразил бизнесмен. – Когда их обнаружили, я был еще ребенком. Это были первые дивы, о которых я услышал. Отец тогда созвал всю семью и рассказал нам о них… А после этого ЦУБ обследовало каждого человека и поставило на руке клеймо, – он не без гордости поднял худую узловатую руку. – Моему клейму уже шестой десяток.

– Теперь осматривают младенцев, – поежилась официантка. – В Сан-Франциско в этом месяце обнаружили дива. Это первый за последние несколько лет. А ведь думали, что там с ними покончено…

– Но согласитесь, их становится все меньше и меньше, – вставил таксист. – Сан-Франциско ведь не слишком пострадал. Не как другие города – Детройт, например.

– В Детройте до сих пор рождается десять – пятнадцать тварей в год, – сообщил юноша. – Там заражены все пруды. А люди купаются в них.

– Как он выглядел? – спросил коммивояжер. – Ну этот, из Сан-Франциско?

Официантка пожала плечами.

– Ничего особенного. Без ступней. Горбун. С огромными глазами.

– Ночной тип, – определил коммивояжер.

– И, представляете, его прятала мать! Этому диву уже шел четвертый год. Мать упросила доктора подделать свидетельство ЦУБ. А он – старый друг семьи, отказать не смог, ну вы и сами все понимаете…

Коммивояжер допил кока-колу и, рассеянно вертя в пальцах сигарету, прислушивался к разговору. Юноша, наклонившись к девушке, что-то говорил без умолку, видимо, пытаясь поразить ее своей эрудицией. Самые старшие из присутствующих – фермер и бизнесмен, усевшись рядом, предались воспоминаниям о тяготах жизни в конце Войны и в годы первого Десятилетнего Плана Реконструкции, принятого сразу же после заключения мира. Таксист и рабочий забавляли друг друга невероятными историями, главными героями которых, разумеется, были дивы.

Чтобы привлечь внимание к себе, коммивояжер кашлянул и громко сказал, обращаясь к официантке:

– Надо думать, что появление того урода в Сан-Франциско наделало и здесь немало шума. Еще бы, ведь совсем под боком…

– И не вспоминайте, – согласилась официантка.

– Хотя… Этот берег Залива по странной случайности почти не пострадал, – продолжал свою линию коммивояжер. – Уж здесь-то уродов не было, верно?

– Да, не было, – официантка, стараясь не встречаться взглядом с незнакомцем, торопливо собирала со стойки грязную посуду. Спустя некоторое время она твердо добавила: – Ни одного во всей округе.

– И все же не верится, – продолжал допытываться коммивояжер. – Неужели по эту сторону Залива – ни одного дива?

– Ни одного, – отрезала официантка и скрылась за дверью, ведущей в кухню.

Звук ее голоса – резкий и хрипловатый – заставил фермера и бизнесмена прервать разговор. Они с недоумением оглянулись.

Настороженная тишина будто занавес опустилась на кафе. Люди угрюмо глядели в свои тарелки, и казалось, чего-то ждали.

– Ни одного во всей округе, – вдруг громко и отчетливо произнес таксист. – Вообще ни одного.

– Да, да, конечно, – растерялся коммивояжер. – Я так и понял…

– Я уверен, вы все поняли правильно, – жестко сказал рабочий.

Коммивояжер трусливо заморгал глазами.

– Конечно… конечно, приятель, – он нервно искал что-то в карманах пиджака. Несколько монет выкатились на пол, коммивояжер торопливо подобрал их. – Я… – он обвел присутствующих глазами, – не хотел никого обидеть…

Обитатели кафе по-прежнему сидели молча и старались не смотреть на коммивояжера. Наступившую паузу неожиданно нарушил юноша:

– Я слышал, – произнес он полным достоинства голосом, – что кто-то видел на ферме Джонсона…

– Заткнись! – рявкнул бизнесмен.

Юноша осекся. Густая краска залила его лицо, он судорожно сглотнул и уставился на свои руки.

Коммивояжер спешно расплатился с официанткой.

– Не подскажете, как удобнее добраться до Фриско? – едва скрывая охватившую его радость, спросил он у официантки, но та демонстративно отвернулась.

Люди, находящиеся в кафе, казалось, были полностью поглощены едой, однако их лица выражали враждебность и тревогу.

Коммивояжер подхватил свой пухлый портфель, быстро прошел к выходу и, энергичным движением откинув москитную сетку, вышел в слепящий полуденный зной. Оглядевшись, он почти вприпрыжку поспешил к припаркованному неподалеку «бьюику» выпуска семьдесят восьмого года.

Рядом с автомобилем стоял одетый в голубую униформу дорожный полицейский. Он вяло беседовал с молодой девицей в прилипшем к тощему телу влажном от пота платье.

– Скажите, вы хорошо знаете эти места? – спросил у него коммивояжер.

Полицейский бегло взглянул на помятый костюм, сбитую на бок бабочку, несвежую сорочку толстяка.

– А в чем, собственно, дело?

– Я разыскиваю ферму Джонсона. Мне нужно встретиться с ним по поводу судебной тяжбы, – коммивояжер шагнул вплотную к полицейскому и показал ему зажатую между пальцами маленькую белую карточку. – Я его поверенный, состою в нью-йоркском союзе адвокатов. Я уже года два не был в здешних краях и совсем не помню дорогу.

* * *

Глядя на безоблачное небо, Нат Джонсон отметил, что денек выдался великолепный. Нат был жилистым гибким мужчиной с сильными руками. Несмотря на то, что ему уже было за шестьдесят, его голову украшала темная с металлическим отливом шевелюра. Одет он был в холщовые штаны и красную клетчатую рубашку.

Сжав пожелтевшими от долгого курения зубами мундштук, Джонсон с наслаждением затянулся и уселся на нижнюю ступеньку крыльца, чтобы понаблюдать за игрой детей.

Мимо с веселым визгом пронеслась Джин. Ее грудь вздымалась под мокрой от пота майкой, пышные черные, как у отца, волосы разметались по спине, тонкое юное тело слегка напряглось под тяжестью двух металлических подков, которые она держала в руках.

Вслед за Джин пронесся белозубый и тоже темноволосый Дейв – очаровательный четырнадцатилетний парнишка.

Дейв обогнал сестру и первым достиг начертанной на земле линии.

– Бросай! Я за тобой! – крикнул он сестре.

– Ты думаешь, это поможет тебе попасть? – поддела его Джин.

– Да! Я бросаю не хуже тебя!

Джин опустила одну из подков на землю, а другую сжала обеими руками и приготовилась к броску. Гибкое тело девушки напряглось, спина выгнулась. Она плавно отвела ногу в сторону и, прицелившись, умело метнула подкову, которая, пролетев приличное расстояние, ударилась о дальний колышек, крутанулась на нем и, подняв облачко пыли, упала на землю, откатившись в сторону.

– Неплохо, – прокомментировал Нат Джонсон. – Но ты слишком напряжена. Постарайся расслабиться.

Девушка прицелилась и метнула вторую подкову.

Ната переполняла гордоеть за этих здоровых и красивых детей, почти уже взрослых, но не расставшихся еще с детством, резвящихся у него на глазах под палящими лучами солнца. Джонсон мог бы считать себя счастливым отцом, если бы не его старший сын – Крис.

Крис стоял неподалеку от крыльца, скрестив на груди руки. Он не участвовал в игре, хотя наблюдал за ее ходом с самого начала. На прекрасном лице юноши застыло обычное для него выражение – изучающее и вместе с тем отрешенное. Казалось, Крис смотрит сквозь играющих, словно за ними, за сараем, полем и ручьем находится нечто, доступное лишь его взгляду.

– Давай сюда, Крис! – крикнула Джин, которая в эту минуту наперегонки с Дейвом бежала к противоположному краю площадки. – Сыграй с нами!

Но Крис никак не прореагировал на ее слова. Он никогда не участвовал в общих делах и развлечениях, будь то уборка урожая, работа по дому или хоровое пение…

Крис жил в своем собственном мире, куда никто из семьи не допускался, интересы семьи его тоже не волновали. Он жил сам по себе, всего сторонящийся, равнодушный и неприступный. Лишь иногда в нем что-то пробуждалось, он молниеносно преображался и на короткое время удостаивал этот мир своим вниманием.

* * *

Нат Джонсон выбил трубку о ступеньку и достал из кожаного кисета щепотку табака. Не отводя глаз от старшего сына, он снова набил трубку.

Внезапно Крис направился к игровой площадке. Ступал он неторопливо, скрестив на груди руки, будто памятник, сошедший с пьедестала.

Джин, увлеченная подготовкой к броску, не заметила его приближения.

– Гляди-ка! – изумленно крикнул Дейв. – Крис пришел!

Подойдя к сестре, Крис остановился и молча протянул руку. Его величественная фигура в этот момент еще больше походила на монумент.

Джин неуверенно отдала подкову.

– Все-таки решил сыграть? – спросила она.

Крис не ответил. Его изумительное грациозное тело изогнулось и застыло. Еще секунда, и едва уловимым движением он метнул подкову, которая, плавно пролетев над площадкой, ударилась о дальний колышек и с головокружительной быстротой завертелась вокруг него.

Первоклассный бросок!

Дейв насупился: никогда, как он ни старался, у него не выходило такого броска!

– Ну вот, и поиграли… – протянул он.

– Крис, кто тебя научил? – удивленно воскликнула Джин.

Конечно, Крис нигде не учился играть в «подковки». Просто он понаблюдал с полчаса за игрой брата и сестры, подошел и метнул.

Всего один бросок – и игра закончена.

– Он никогда не ошибается. – с завистью сказал Дейв.

Крис стоял с таким видом, будто говорили не о нем, – золотая статуя, обрамленная лучами солнца. У него и вправду были золотистые волосы и золотистого цвета кожа, покрытая мягким золотистым пушком.

Внезапно Крис напрягся. Заметив произошедшую в нем перемену, Нат крикнул:

– Что случилось?

Крис резко развернулся и бросился бежать.

– Крис! – воскликнул Джин. – Что?..

Словно солнечный луч метнулся Крис через площадку, перемахнул через изгородь, укрылся в сарае и выскочил из него с противоположной стороны.

Когда он спускался к ручью, смотрящим ему вслед отцу и брату с сестрой показалось, что он не бежит, а скользит над пожелтевшей под палящим солнцем травой. Будто золотая вспышка промелькнула у них перед глазами – и он пропал.

Исчез.

Растворился в окружающем пейзаже.

– Опять что-то увидел такое, что не увидели мы, – озабоченно вздохнула Джин. Она ушла в тень и встала рядом с отцом. На шее и над верхней губой у нее блестели капельки пота, футболка прилипла к телу.

– Он за кем-то погнался, – уверенно заявил присоединившийся к ним Дейв.

Нат сокрушенно покачал головой.

– Все может быть…

– Нужно сказать маме, чтобы не ставила для него тарелку, – тихо, со вздохом сказала Джин. – Вряд ли он вернется к обеду.

Ната Джонсона охватило чувство досады и гнева. Джин права, Крис не вернется. Ни к обеду, ни завтра, да и послезавтра вряд ли… Одному Богу известно, надолго ли он ушел? И куда? И почему?

– Я бы послал вас за ним, будь от этого хоть какой-то прок, но…

Нат не договорил: по грунтовой дороге к ферме приближался запыленный, знавший лучшие времена «бьюик». За рулем сидел полный мужчина в измятом сером костюме. Взревев напоследок, автомобиль замер. Водитель заглушил мотор и приветливо помахал Джонсонам рукой.

* * *

– Добрый день, – выбравшись из машины, толстяк учтиво приподнял панаму и направился к крыльцу. Был он средних лет, добродушный с виду. – Не могли бы вы мне помочь? – усталым голосом спросил он, утирая с лица пот.

– Что тебе нужно? – прохрипел Нат.

Уголком глаза он неустанно следил за берегом ручья и мысленно молил: «Господи, сделай так, чтобы Крис не появился!»

У Джин участилось дыхание, в глазах затаился страх. Дейв побледнел, но в отличие от сестры сумел сохранить на лице равнодушное выражение.

– Кто ты такой? – спросил Нат.

– Меня зовут Бейнс. Джордж Бейнс, – толстяк протянул руку фермеру, но Джонсон сделал вид, что не заметил его жеста. Ничуть не смутившись, приезжий продолжал: – Наверняка вы обо мне слыхали. Я – владелец Корпорации Мирного Развития. Это мы строим маленькие бомбоубежища на окраине города. Ну, те симпатичные круглые домики. Вы должны были их видеть, если хотя бы раз въезжали в город по главной дороге со стороны Лафайета.

– Что тебе от нас нужно? – Джонсону с трудом удалось унять дрожь в руках.

Фамилию Бейнс он раньше не слышал, хотя часто видел постройки, о которых шла речь. Невозможно было не заметить это огромное скопище безобразных цилиндров вдоль шоссе. Человек с внешностью Бейнса вполне мог оказаться их владельцем. Но что, черт возьми, привело его сюда?

– Я недавно приобрел небольшой участок земли в этих краях, – объяснил Бейнс и вытащил из внутреннего кармана пиджака пачку казенного вида бумаг. – Вот купчая, но будь я проклят, если не заблудился, – улыбка на его лице была столь непринужденной и естественной, что трудно было не поверить в его искренность, но Джонсон по-прежнему испытывал тревогу. – Я знаю, – продолжал Бейнс, – участок где-то рядом, по эту сторону государственной дороги; если верить клерку, оформлявшему документы, мне надо теперь лишь перевалить через тот холм да проехать еще с милю. Сам-то я совсем не разбираюсь в топографии. Мне бы…

– Ваш участок где угодно, только не здесь! – перебил его Дейв. – Здесь везде фермы. Пустых земель нет.

– Точно, сынок, это ферма! – просиял Бейнс. – Мы с женушкой хотели бы осесть где-нибудь поблизости, – он смешно сморщил свой вздернутый нос. – Разве не замечательная идея И, ради Бога, не беспокойтесь, не собираюсь я строить здесь бомбоубежище. Ферма для личных нужд. Старый дом. Двадцать акров земли. Колодец да несколько дубов…

– Дай-ка взглянуть на купчую, – Джонсон выхватил бумаги и, пока Бейнс ошеломленно моргал, быстро просмотрел их. – Что ты плетешь Твой участок в пятидесяти милях отсюда.

– Пятьдесят миль? – Бейнс прикинулся ошеломленным. – Кроме шуток, мистер?! Н клерк уверял, что…

Джонсон встал. Он был значительно выше и крепче толстяка, однако Бейнс, личность которого вызывала у фермера все большую подозрительность, продолжал свой розыгрыш и не выказывал никакого опасения.

– А ну-ка, садись в свою колымагу, – загремел Джонсон, – и проваливай подобру-поздорову Мне плевать, что там у тебя на уме, но на моей земле тебе делать нечего.

В огромном кулачище Джонсона была зажата небольшая стальная трубка. На ее гладкой поверхности заиграли отблески полуденного солнца.

Заметив этот блеск, Бейнс судорожно сглотнул.

– Только без насилия, мистер! – он суетливо отступил. – Нельзя быть таким вспыльчивым. Держите себя в руках!

Джонсон безмолвствовал. В ожидании отъезда непрошеного гостя он лишь крепче сжал рукоять энергетического хлыста.

Но Бейнс не спешил.

– Послушайте, дружище, – вкрадчиво начал он, – я пять часов не вылезал из машины, разыскивая этот чертов участок. Может, хоть в сортир вы позволите сходить?

Джонсон, едва сдерживая ярость, оглядел пришельца. Постепенно лицо его приняло презрительное выражение. Он пожал плечами.

– Дейв, проводи его в ванную.

– Спасибо, – физиономия Бейнса расплылась в благодарной улыбке. – И еще, – сказал он, заискивающе глядя в глаза Джонсону, – если вас не затруднит, нельзя ли стаканчик воды? Я с удовольствием заплачу, – толстяк заговорщицки подмигнул, – вижу, что с городскими у вас старые счеты?

– О Господи! – выдохнул Джонсон, когда Бейнс вошел вслед за Дейвом в дом.

– Па, – прошептала Джин. – Па, ты думаешь, он…

Нат обнял дрожащую от страха дочь.

– Держись, дочка. Он скоро уберется.

– Когда здесь появляется служащий водопроводной компании, сборщик налогов, бродяга или какой-нибудь ребенок, словом, кто угодно, у меня начинает ныть вот здесь, – Джин дотронулась до груди. – Вот уже тринадцать лет, с тех пор, как я поняла, что Крис не такой, как мы. Сколько же это будет продолжаться?

* * *

Человек, назвавший себя Бейнсом, вышел из ванной комнаты. Дейв с каменным лицом застыл у двери.

– Благодарю, сынок, – сказал Бейнс. – А теперь подскажи, где тут найти стаканчик холодной воды? – в предвкушении удовольствия он звучно причмокнул пухлыми губами. – Покрутился бы ты с мое по этому захолустью в поисках груды хлама, которую чиновник нарек почему-то недвижимым имуществом, ты бы…

Не дожидаясь конца тирады, младший Джонсон направился на кухню.

– Ма, – сказал он, – этот человек хочет пить. Папа велел дать ему воды.

За спиной Дейва Бейнс рассмотрел хозяйку дома – маленькую седую женщину с увядшим лицом. Она спешно засеменила со стаканом в руке к водопроводному крану.

Пока миссис Джонсон наливала воду, Бейнс шмыгнул в прихожую, затем пробежав через спальню, распахнул дверь чулана, ничего не обнаружив там, свернул в гостиную, миновал столовую и оказался в другой спальной комнате… За считанные секунды он обежал весь дом.

Выглянув в окно, выходящее на задний двор, Бейнс увидел изъеденный ржавчиной кузов грузовика, вход в бомбоубежище, груду пустых жестяных банок; цыплят, копошащихся в земле; спящую под навесом собаку, а рядом с ней две старые автомобильные покрышки.

Бейнс отыскал дверь, ведущую во двор, отворил ее и выскочил наружу. Неподалеку стоял покосившийся деревянный сарай, за ним – деревья и небольшой ручей. В общем, ничего примечательного.

Бейнс осторожно двинулся вокруг дома. По его расчетам у него оставалось в запасе еще секунд тридцать. Предусмотрительно оставленная им закрытой дверь в ванную должна была навести молодого Джонсона на мысль, что Бейнс вернулся туда.

Встав на цыпочки, толстяк заглянул через окно в дом и увидел большой чулан, набитый старой одеждой, кипами старых журналов и коробками.

Лицо Бейнса просияло. Резко повернувшись, он двинулся назад, быстро обогнул угол и…

Огромная фигура Ната Джонсона преградила ему дорогу.

– Ладно, Бейнс… Видит Бог, ты сам этого хотел.

Полыхнула фиолетовая вспышка.

Бейнс, проявив неожиданную для него ловкость, отскочил в сторону, при этом он судорожно запустил руку в боковой карман пиджака.

Защитный костюм вобрал и разрядил энергию выстрела, но лицо Бейнса было незащищенным. Край вспышки, как ни молниеносно он уклонился от выстрела, все же задел голову, и Бейнс чуть не упал, ослепленный ярким лучом. Несколько секунд, скрипя от боли зубами, он дергался подобно марионетке, управляемой неумелой рукой.

Когда тьма отступила, Бейнс, превозмогая себя, ухитрился вытащить из кармана свой энергетический хлыст. Не медля, он направил его на Джонсона, у которого, в отличие от него, не было защитного костюма.

– Ты арестован! – рявкнул Бейнс. – Брось оружие и подними руки! И зови свое семейство!

Рука Джонсона дрогнула, одеревеневшие пальцы выпустили трубку.

– Так ты жив?! – удивленно выдавил он. – Значит, ты…

Подбежали Дейв и Джин.

– Отец!

– Подойдите сюда! – приказал Бейнс. – Где ваша мать?

Ошеломленный Дейв кивнул в сторону дома.

– Приведите ее!

– Ты из ЦУБ? – прошептал Нат Джонсон.

Бейнс не удосужил его ответом. Он запустил пальцы в щель между воротником и своим двойным подбородком. Нашарив миниатюрный микрофон, надежно спрятанный там, он сунул его в карман.

Со стороны дороги послышался рокот моторов, и вскоре возле дома замерли две большие черные капсулы. Из них вышли люди, облаченные в серозеленую форму войск Государственной Гражданской Полиции.

Вскоре все небо было покрыто роями черных точрк. Гигантские «мухи» исторгали из себя сонмища людей и техники, которые затмив солнце, медленно опускались на землю.

* * *

– Улизнул, – сообщил Бейнс подбежавшему человеку. – Радируй в Центр Уиздому.

Мы блокировали весь этот сектор.

– Хорошо, – сказал Бейнс и повернулся к Нату Джонсону, замершему в оцепенении рядом с детьми:

– Как он узнал о нашем появлении?

– Откуда мне знать? – невнятно пробормотал Джонсон. – Он… узнал, и все тут.

– Телепатия?

– Понятия не имею.

Бейнс пожал плечами.

– Мы это скоро выясним. Район оцеплен. Ему не проскочить, кем бы он ни был.

– Что вы с ним сделаете, когда… если найдете? – пересиливая свое отчаяние, спросила Джин.

– Изучим его.

– А потом… убьете?

– Это зависит от результатов лабораторных исследований. Если бы вы предоставили мне больше информации, я бы дал более точный прогноз.

– Нам нечего сказать. Мы и сами ничего о нем не знаем, – от волнения голос Джин сорвался на визг. – Он не разговаривает!

Бейнс вздрогнул.

– Что?

– Он не разговаривает. Он никогда не говорил с нами. Никогда.

– Сколько ему лет?

– Восемнадцать.

– И все восемнадцать лет он молчит? – от изумления Бейнс даже вспотел. – Он что, не пытался вступить с вами в контакт? Например, с помощью жестов? Или мимики?

– Он… не такой, как все. Он ест с нами. Иногда играет или сидит вместе с нами. Временами он уходит на несколько дней. Мы не знаем, куда и зачем… Спит в сарае, один.

– Скажи, твой брат действительно золотого цвета?

– Да. И кожа, и глаза, и волосы… Весь с головы до пят.

– А он крупный? Как он сложен?

Девушка ответила не сразу. Но, видимо, ей было трудно скрывать свои чувства, постепенно ее щеки залил румянец.

– Он неправдоподобно прекрасен. Бог, сошедший на Землю, – губы Джин дрогнули. – Вы не сможете его поймать. Он умеет такое, что вам и не снилось.

– Считаешь, мы его не возьмем? – Бейнс презрительно ухмыльнулся. – Посмотри вокруг. Войска прибывают. Скоро ты сможешь убедиться, что от Управления не скроешься. У нас было достаточно времени, чтобы хорошо подготовиться и отработать все тонкости. Если он ускользнет, это, насколько мне известно, будет первый случай за…

Бейнс не успел договорить. К ним быстро шли три человека. Двое были одеты в грязно-зеленую форму войск Гражданской Полиции. Между ними возвышалась прекрасная, будто пронизанная солнцем, фигура третьего.

– Крис! – вырвалось у Джин.

– Мы взяли его, – отрапортовал старший по званию полицейский.

Пальцы Бейнса машинально сжали рукоятку энергетического хлыста.

– Где? Как?

– Он сам сдался, – в голосе полицейского слышалось что-то вроде благоговейного страха. – Вышел добровольно. Вы только посмотрите на него! Я толком не разобрал, человек это или металлическая статуя. Или какой-нибудь древний Бог!

Золотой человек остановился рядом с Джин, затем медленно повернулся и посмотрел Бейнсу прямо в глаза.

– Крис! – воскликнула Джин. – Зачем ты возвратился?

Этот же вопрос не давал покоя и Бейнсу, но он заставил себя переключиться, чтобы после спокойно обдумать произошедшее.

– Самолет готов? – спросил он у подручных.

– Да. Можем лететь в любую минуту.

– Отлично, – бросил на ходу Бейнс. – Поторапливайтесь. Необходимо как можно быстрее доставить нашего клиента в Центр, – Бейнс еще раз пристально посмотрел на юношу, по-прежнему невозмутимо стоящего между полицейскими. По сравнению с ним стражи порядка казались неуклюжими и уродливыми карликами… «Что там говорила девчонка, – подумал Бейнс, – да, вспомнил: «Бог, сошедший на Землю».

Бейнс сплюнул.

– Следите за ним в оба! Возможно, он опасен. Мы впервые сталкиваемся с подобным видом. Неизвестно, что он еще выкинет…

* * *

Если не считать неподвижной человеческой фигуры, камера была совершенно пуста. Голые стены, пол, потолок. На одной из стен, под потолком – узкая щель, служащая смотровым окном. Сквозь нее просматривался каждый уголок ярко освещенной камеры.

Узник сидел на полу, слегка наклонившись вперед и скрестив на груди руки. Лицо его было бесстрастно, взгляд прикован к полу. Он сидел так уже на протяжении четырех часов, с тех пор, как за ним закрылась массивная дверь камеры, щелкнули замки и служители ЦУБ заняли свои места у смотрового окна.

– Итак, что вы успели выяснить? – спросил вошедший к ним Бейнс.

Уиздом кисло хмыкнул:

– Почти ничего. Если в ближайшие сорок восемь часов нам не удастся раскусить этого красавца, то придется его ликвидировать. Излишний риск не оправдан.

– Никак не можешь прийти в себя после той операции в Тунисе? – поддел его Бейнс.

Уиздом не ответил, но по выражению его лица было видно, что Бейнс попал в точку.

Тот случай, действительно, забудется не скоро. В руинах заброшенного города на севере Африки было обнаружено десять особей незнакомого ранее вида дивов. Метод их выживания был чрезвычайно прост: они убивали и пожирали другие жизнедеятельные формы, затем имитировали их и занимали их жизненное пространство. Называли они себя хамелеонами.

Ликвидация хамелеонов обошлась недешево – только Управление потеряло шестьдесят экспертов высшей квалификации.

Бейнс вновь обратился к Уиздому.

– Каково предварительное заключение?

– Нет сомнений, что крепкий орешек. Единственный в своем роде, – Уиздом указал на груду магнитофонных кассет. – Здесь полный отчет, все, что удалось выжать из семейства Джонсонов. В психологическом отделе им хорошо промыли мозги, и мы отправили их домой. В голове не укладывается, восемнадцать лет – и не единого контакта с ближайшими родственниками. Что еще? Физиологически наш подопечный полностью сформировался. Зрелость у него наступила приблизительно к тринадцати годам, жизненный цикл, видимо, короче нашего. Пока неясно, зачем ему такая роскошная шевелюра? И этот дурацкий золотистый пушок, покрывающий все тело?

– Что у него с ритмами мозга?

– Разумеется, мы просканировали его мозг, но результаты анализа еще не расшифрованы. Сплошные вопросы, от них уже голова гудит, а он сидит себе и – никаких эмоций! – Уиздом кивнул в сторону окна. – Если судить по той легкости, с какой его взяли, он вряд ли отличается особыми талантами. Но прежде чем мы его устраним, нужно узнать о нем побольше.

– А если все же сохранить ему жизнь? Сохранить, пока не разгадаем всех его «дарований»?

– Узнаем ли мы еще что-либо новое или нет, он будет ликвидирован ровно через сорок восемь часов, – угрюмо ответил Уиздом. – Мне он действует на нервы. От одного вида этой статуи меня бросает в дрожь.

Странно было слышать эти слова от Уиздома – человека широкого в кости, с крупными чертами лица, массивной грудной клеткой и холодным проницательным взглядом. Сейчас он нервно жевал кончик сигареты.