Текст книги "Социальное влияние"

Автор книги: Филип Зимбардо

Соавторы: Майкл Ляйппе
сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 51 страниц)

Люди чаще сопротивляются и не желают психологически связывать себя обещаниями, когда медицинские рекомендации касаются профилактики будущих проблем со здоровьем, а не лечения уже имеющегося заболевания. Врачи часто жалуются на переутомленных руководящих работников, которые отказываются отдохнуть или взять отпуск; на заядлых курильщиков, упорно не бросающих курить; на пациентов, близких к ожирению, но не согласных заниматься физическими упражнениями или меньше есть. В таких случаях следует обращаться к более радикальным методам оказания влияния. Помните ли вы описанное в главе 3 классическое исследование, в котором эмоциональное ролевое исполнение (человек узнает, что у него рак легких) привело к тому, что многие курильщики обещали бросить курить? Предприимчивые врачи могут включить в свой арсенал оружия влияния ролевое исполнение в небольших дозах.

Чтобы сломить сопротивление, основанное на неосознанном защитном избегании, и получить обещание, врачи могут применить методику осознания рационализации (awareness – of – rationalizations technique) (Reed and Janis, 1974). Доктор может записывать причины, которые пациенты чаще всего приводят в оправдание того, что они не следуют медицинским рекомендациям, и вручать составленный перечень непослушным пациентам, мрачно заметив: «Бетти, это отговорки некоторых моих Других пациентов… Узнаете ли вы среди них предлоги, которыми пользуетесь сами? Между прочим, нескольких человек, придумавших эти оправдания, уже нет с нами».

Манера поведения врача на приеме и у постели больного. Вы ознакомились с примерами методов оказания психологического влияния, предназначенных для того, чтобы пациенты лучше выполняли назначения врачей. Заметили ли вы, однако, что успешность применения этих методов в какой – то степени зависит от коммуникационного искусства практикующего врача? Он должен уметь давать указания и их медицинские обоснования на понятном для клиента языке, с учетом его потребностей и образовательного уровня. Но для успешного использования предложенных нами пугающих призывов и словесных манипуляций мало одной ясности формулировок. На самом деле для этого требуется нечто большее, чем просто слова: 1) стиль невербальной коммуникации должен передавать теплое отношение врача к больному, отражать уверенность врача в собственной компетентности и вызывать к нему доверие; и 2) врач должен уметь замечать невербальные признаки сопротивления пациента или его согласия с назначенным лечением. Помните (см. главу 7), какое значимое влияние на эмоции и атрибуции оказывают выражение лица и тон голоса? Это полностью относится и к коммуникациям в кабинете врача.

Исследование невербального влияния врачей показало, что можно предсказать, последует ли пациент рекомендации своего врача обратиться в клинику для лечения от алкоголизма, основываясь только на том, как доктор дал эту рекомендацию (Milmoe et al., 1967). Взаимодействия между врачами и пациентами записывали на магнитофон, а затем пленку с записью обрабатывали с помощью специального устройства, отфильтровывавшего содержание сказанного, оставляя только изменения тона голоса врача – т. е. то, как это было сказано. Эти аудиозаписи оценивались судьями по ряду параметров, в том числе по показателю невербального выражения неприязни. Когда оценки неприязни в голосе врача сопоставили с данными о том, выполнили ли пациенты полученные от врача рекомендации, то обнаружилась четкая закономерность. Наименьшую склонность последовать совету врача и обратиться в клинику для лечения от алкоголизма продемонстрировали именно те пациенты, которым этот совет был дан недружелюбным тоном. Это невербальное выражение неприязни обнаруживалось пациентами, возможно, на неосознаваемом уровне и могло отражать антипатию врача к самому пациенту или алкоголизму вообще или неверие в то, что назначенная терапия действительно поможет.

В любом случае пациенты, не согласившиеся со словесным содержанием рекомендации доктора («вам надо пойти лечиться»), прореагировали на невербальный подтекст этой рекомендации («Не ходите, не думаю, что вам это поможет»), В этом исследовании также иллюстрируется другая причина непослушания пациентов, а именно то, что они понимают – врач на самом деле не верит в полезность назначенного им лечения или ему все равно, последует ли пациент его совету.

Существуют тесты для измерения способности выражать или «посылать» эмоции с помощью невербального поведения и «читать» эмоции других людей по их невербальным сигналам. В нескольких исследованиях показано, что пациенты тех врачей, которые при тестировании получают высокие баллы за умение «посылать» эмоции, испытывают большее удовлетворение от полученной медицинской помощи по сравнению с пациентами врачей, хуже владеющих навыками невербальной коммуникации (DiMatteo and Taranta, 1979; DiMatteo et al., 1980). В одном исследовании пациенты, которые сообщали, что при коммуникации с врачом им передается спокойствие, эмпатия и чувство близости (в отличие от холодности и отчужденности), выражали большее удовлетворение полученной ими медицинской помощью; неудовлетворенность выражали те пациенты, которые считали, что в общении с врачом присутствует оттенок доминантности и превосходства врача (Burgoon et al., 1987).

Удовлетворенность пациента создает плодородную почву, в которой семена согласия могут пустить сильные корни. В том же исследовании было обнаружено, что более удовлетворенные пациенты чаще сообщали, что они выполняют указания своего врача. Другое исследование показало, что если врач умеет посылать положительные невербальные сигналы, то его пациенты испытывают большее удовлетворение и в дальнейшем реже отменяют визиты к врачу или не являются в назначенное время (DiMatteo et al., 1986).

Из этих данных, безусловно, следует, что, для того чтобы врачи стали убеждающими коммуникаторами, они должны отказаться от роли авторитетов, не допускающих сомнений в своей компетентности. Наибольший эффект может дать применение принципов влияния, адаптированных из социальной психологии, наряду с умением передавать свою искренность в голосе, жестах и эмоциональных экспрессиях.

Обсуждая вопрос о том, как заставить людей следовать полезным советам специалистов, мы не коснулись одной очевидной социальной тактики. Тот факт, что одному из двух авторов этой книги (тому, у которого больше лишнего веса) не удается уменьшить объем своей талии с помощью диеты и физических упражнений, если его жена не бегает трусцой вместе с ним, свидетельствует о силе социальной поддержки. Обнаружено, что социальная поддержка – это одно из наиболее сильных средств борьбы с любой патологией тела и души, в то время как социальная изоляция является одним из надежнейших прогностических признаков физических и душевных болезней. Если человек является частью чувствительной системы социальной поддержки, то возрастает его сопротивляемость стрессу и болезням (Cohen and Syme, 1985; Pilisuk and Parks, 1986). Если рядом с нами другие люди, которые проверяют, выполняем ли мы свои обещания, и реагируют на наши успехи на пути к поставленной цели – напоминают, хвалят или стыдят, – то наши поведенческие интенции осуществляются и приводят к модификации поведения. В одном исследовании пациентов с повышенным артериальным давлением был найден верный путь к тому, чтобы они придерживались назначенного врачами лечения: это было сочетание социальной поддержки со стороны супруга с высокой самооценкой (Caplan et al., 1976).

Убедившись в том, что психология социального влияния может помочь сохранить или улучшить физическое здоровье, давайте в заключительном разделе этой главы посмотрим, какую пользу она может принести нашему психическому здоровью.

Социально – психологические пути к психическому здоровью

Широкая публика считает, что психология в основном занимается изучением причин психических расстройств и их лечением. Используя различные методы лечения, клинические психологи и психологи – консультанты пытаются помочь людям преодолеть сильную тревожность, депрессию, различные фобии и более тяжелые расстройства психики, такие как паранойя и шизофрения. В наше время наблюдается небывалый рост потребности в психотерапии. По оценкам, более чем у 20 % всех взрослых американцев диагностированы психические расстройства в какой – либо форме (Shapiro, 1984). Это 30 миллионов человек. Стрессы и перегрузки быстро меняющейся жизни с ее конкуренцией, социальные сдвиги, бедность и разобщенность, вызванные изменениями в структуре семьи и экономики, – все эти факторы наряду со многими другими наносят большой урон психическому здоровью американского народа: 14 миллионов случаев тревожности, навязчивых идей и фобий, 10 миллионов случаев злоупотребления различными веществами, 25 миллионов женщин и 12 миллионов мужчин, переносящих серьезную депрессию в какой – то период своей жизни (Zimbardo, 1988). От одних только мыслей обо всем этом можно впасть в уныние, не говоря уже о том, чтобы самому заболеть какой – нибудь из этих болезней.

Но положение отнюдь не безнадежно. Быстро расширяются и углубляются наши представления о причинах психических расстройств и их лечении. Существуют вполне эффективные методы терапии многих распространенных в наше время душевных болезней. Тем не менее только один из каждых пяти человек, нуждающихся в помощи специалиста по психическому здоровью, получает ее – даже если она легко доступна (Shapiro et al., 1984). Основным препятствием на пути улучшения коллективного психического здоровья общества является то, что трудно донести до массового сознания мысль о доступности и социальной приемлемости лечения. Это действительно проблема убеждения: надо привлечь внимание людей и убедить их в том, что в психологических трудностях нет ничего позорного и их не следует скрывать, что они бывают даже у хороших, «нормальных» людей и что люди могут получить помощь в борьбе с этими трудностями и их преодолении.

Возможно, вы видели объявления Американского фонда психического здоровья (American Mental Health Fund), в которых объясняется, что с депрессией не всегда можно просто «справиться» без всякого лечения; или большие щиты на дорогах, оповещающие проезжающих мимо автомобилистов о том, что шизофрения – это «излечимая болезнь, которая поражает одного из каждых ста американцев», и предлагающие номер телефона, по которому можно получить информацию. Эти сообщения в средствах массовой информации часто строятся на основе разумных методов убеждения: используются яркие образы, повторения, подбадривающие замечания об эффективности действий («излечимая болезнь»). Однако широко распространенные неправильные представления о психических заболеваниях невозможно вытеснить исключительно с помощью средств массовой информации. Здесь могло бы помочь более раннее ознакомление в школе с фактами о психических заболеваниях. Как мы знаем, люди могут лучше обрабатывать информацию, полученную в сообщениях, если у них уже имеются базовые знания и отсутствуют предвзятые установки, которые способствуют скепсису и выдвижению контраргументов.

Как ни назови психотерапию… все равно это влияние

Главной целью последнего раздела этой заключительной главы является рассмотрение некоторых уже существующих или гипотетических способов психотерапевтического использования социально – психологического влияния в различных его формах, которые мы с вами вместе проанализировали на страницах этой книги. Оказание влияния является элементом любого метода психотерапии. Психотерапия – это вмешательство с целью изменения в определенном направлении поведения, мыслей, установок или чувств клиента. Однако рассмотрение всей области психического здоровья выходит за рамки этой книги. Некоторые психопатологии, такие как шизофрения, вызывают очень тяжелые нарушения, в том числе потерю связи с реальностью, и часто в их основе в числе прочих факторов лежат наследственность и биологическая дисфункция. Такие расстройства невозможно полностью вылечить с помощью «обычных» методик оказания социального влияния. Мы также не будем сейчас останавливаться на методах психотерапии, исследующих глубинные неосознаваемые конфликты, таких как психоанализ.

С другой стороны, многие психологические проблемы сводятся к 1) сформировавшемуся как средство преодоления стресса и тревожности привычному поведению, приводящему к плохой адаптации; 2) условным эмоциональным реакциям, которые мешают эффективным действиям; или 3) когнитивным стилям, в которых преобладает негативное мышление. В таких случаях можно достигнуть улучшения психического здоровья с помощью уже хорошо знакомых вам процессов изменения поведения и установок. Мы посмотрим, как можно помочь людям продвинуться вперед на пути к психическому здоровью, применяя процедуры, включающие в себя систематичную обработку полученной информации, поощрения и наказания, самоатрибуцию, принятие обязательств и самооправдание.

Психотерапия как убеждающая коммуникация

При некоторых формах психотерапии специалисты стараются внушить своим клиентам определенные мысли. Например, психотерапевт может попытаться убедить тех, кто страдает депрессией, в том, что их атрибуции ошибочны. Или консультант по вопросам брака и семьи (marriage counselor) может попытаться уговорить супругов испробовать новые, или альтернативные, виды поведения при взаимодействиях между собой. Разумеется, что психотерапевты должны обладать качествами, необходимыми хорошему коммуникатору.

Если пациент воспринимает терапевта как компетентного специалиста и поэтому испытывает к нему большое доверие, то он будет вынужден согласиться с мыслями, содержащимися в сообщении терапевта. Но если принятие этих мыслей будет поверхностным, основанным лишь на эвристическом правиле компетентности источника информации, то поведение и глубинные установки пациента существенно не изменятся, особенно в тех случаях, когда авторитетная фигура не находится поблизости. Терапевт должен добиться того, чтобы клиент подвергал полученные от него сообщения систематичной обработке. Тогда эти сообщения будут вызывать глубокий отклик в уме клиента, и он хорошо поймет заложенный в них поведенческий и эмоциональный смысл (Heesacker, 1986). Представление клиента о психотерапевте как о человеке, похожем на клиента по различным параметрам статуса и ценностей, является одним из факторов, побуждающих клиента к глубокому обдумыванию предложений психотерапевта. Это означает, что психотерапевт должен уметь устанавливать контакт с клиентами и сопереживать им. Однако наиболее важное качество психотерапевта – это то, что психолог гуманистического направления Карл Роджерс (Rogers, 1951) назвал терапевтической искренностью. Психотерапевт должен производить впечатление уравновешенного и искреннего человека, который хорошо понимает свои собственные чувства и не скрывает их ни от самого себя, ни от клиента. У него должна быть вера в достижимость их общей с клиентом цели, которая состоит в изменении действий и взглядов клиента в желательном и полезном для него направлении.

Когнитивно – бихевиориальная терапия и атрибуционная терапия: подумай и помоги себе сам

В бихевиориальной терапии, часто называемой модификацией поведения, используются принципы инструментального и классического обусловливания, с помощью которых изменяют модели поведения, вызывающего тревогу или приводящего к плохой адаптации. Например, если использовать инструментальное обусловливание для борьбы с пьянством, то терапия может включать в себя систематические наказания клиента электрошоками всякий раз, когда он заказывает или пьет алкогольные напитки во время сеансов в «терапевтическом баре», и поощрения с помощью похвалы или частичного возврата платы за лечение, если в еженедельном анализе крови не окажется следов алкоголя.

Процедуры классического обусловливания можно применять для лечения иррациональных страхов или тревожности. Для преодоления боязни летать на самолетах можно сначала научить клиента методам релаксации. Затем, находясь в расслабленном состоянии, он должен последовательно пройти через ряд ситуаций, расположенных в порядке возрастания вызываемого ими беспокойства и страха: мысли о полете на самолете, поездка в аэропорт, пребывание в аэропорту, экскурсия по самолету – и наконец полет на самолете. Поскольку релаксация и сильная тревога являются несовместимыми реакциями, то если клиенту удастся сохранять состояние расслабленности в присутствии вызывающего страх стимула, связь между стимулом и страхом будет ослабевать и затем исчезнет. Такое контробусловливание входит в число наиболее эффективных методов изменения иррациональных эмоциональных реакций, мешающих адаптивному поведению.

Единственной целью бихевиориальной терапии является изменение поведения. Однако многие модели поведения, приводящего к плохой адаптации, формируются под влиянием привычных способов самовосприятия встревоженных индивидуумов и их мышления о себе и своем социальном мире. Более того, некоторые проблемы в основном являются «проблемами головы»: человек ведет себя нормально, выполняет свою работу, у него в целом удовлетворительные отношения с другими людьми, но он чувствует себя отвратительно или испытывает тревогу. В таких случаях усилия, направленные на непосредственное изменение поведения, могут сами по себе не дать желаемого эффекта. Возможно, к ним следует добавить еще и терапию, назначение которой – изменить эти неправильные представления, убеждения и установки. Такой комплексный подход называется когнитивно – бихевиориальной терапией.

Мрачные депрессивные мысли. Когнитивно – бихевиориальная терапия является особенно эффективным средством для лечения депрессии. Мы обычно думаем, что депрессия – это состояние, характеризующееся только подавленным настроением. Но это также и поведенческая проблема. Люди с хронической депрессией часто не способны совершить действия, которые могли бы дать им подкрепление, поднять им настроение, что для них так необходимо. В отсутствие примеров успеха, вызванного их собственными действиями, эти люди впадают в еще более глубокую депрессию, от чего становятся еще более пассивными, а это ведет к усилению депрессии и т. д. Получается порочный круг.

Источник пассивности (отсутствие попыток что – либо предпринять), которая является частью этого порочного круга, находится в когнитивной сфере. В состоянии депрессии люди мыслят пессимистически. Их атрибуции «депрессивны». Когда случается что – нибудь плохое, они объясняют это внутренними причинами («Это моя вина…») и считают, что не могут самостоятельно добиться каких – либо улучшений в будущем («…и я ничего не могу с этим поделать»). Хорошие результаты относятся на счет временной удачи или действий других людей. Такого рода атрибуции приводят к появлению чувства безнадежности, а следовательно, и к отсутствию попыток изменить свою судьбу (Peterson and Seligman, 1984).

Для поддержания этих депрессивных атрибуций у страдающих депрессией людей возникает повышенная общая склонность к негативным мыслям. Помните, какую роль играет позитивная беседа с самим собой в выполнении пациентами трудных медицинских назначений? Большинство людей почти все время ведет мысленные беседы с самими собой. Мы разговариваем с собой, произнося монологи, как Гамлет, гораздо чаще, чем вступаем в диалоги с другими людьми. Исследования говорят о том, что у хорошо адаптирующихся людей в среднем на каждую негативную мысль приходится по две позитивных (Schwartz and Garamony, 1986).

У людей, страдающих депрессией, наоборот, на каждую негативную мысль приходится менее одной позитивной. В одном исследовании обнаружено, что около 55 % их мыслей имеют негативное содержание (Kendall, 1987). При депрессии негативное мышление становится практически автоматическим (Beck, 1976) («Я недостаточно способный, чтобы поступить в эту школу». «Мной никто особенно не интересуется». «Я чувствую себя старой щеткой для унитаза»), В состоянии депрессии все представляется человеку в самом мрачном свете. У него появляется ощущение, что он проиграл и вообще выбыл из игры – согласно решению собственного «внутреннего судьи».

С помощью когнитивно – бихевиориальной терапии наступление на депрессию ведется сразу на двух фронтах – когнитивном и поведенческом. На когнитивном направлении психотерапевт указывает пациенту на его негативное мышление и самообвиняющие атрибуции и доказывает, что такой негативизм не имеет под собой оснований. Психотерапевт представляет в ином свете негативные события, описанные в дневнике клиента, – он доказывает, что причиной негативных результатов являются не личные, диспозиционные недостатки клиента, а ситуационные факторы. В сущности, психотерапевт выдвигает сильно персонализированные убеждающие аргументы, предназначенные для изменения представлений клиента о мире.

На поведенческом направлении клиенту даются «задания» проявить активность, выйти из дома и сделать что – нибудь позитивное. Но сначала его учат, как тщательно спланировать свои действия, чтобы обеспечить их успешность. По сравнению с нынешней пассивностью клиента почти любой результат этих действий будет считаться позитивным. Таким образом, будет подготовлена почва для классического варианта воздействия самоатрибуции. Из своих успешных действий клиент должен сделать вывод, что на самом деле он способен действовать эффективно и управлять происходящими с ним событиями. Вы, конечно, понимаете, что психотерапевт полностью использует потенциал самоатрибуции, приводя как можно больше примеров успешного поведения клиента. Например, услышав, как его пациентка выразила едва заметное чувство удовлетворения от недавно проходившей у нее дома вечеринки, психотерапевт может заметить: «Вы, наверное, довольно организованный человек, если вы смогли за такое короткое время приготовить все для успешного званого обеда». Этот процесс самоатрибуции на основе выводов, сделанных из собственного поведения, на самом деле может оказаться самым важным (Bandura, 1986).

Когнитивно – бихевиориальная терапия весьма успешно применяется для лечения депрессии, особенно в тех случаях, когда клиенты хотят измениться и восприимчивы к терапии уже на ее начальных этапах (Baker and Wilson, 1985; Kendall, 1987). Депрессия – это не единственная психологическая проблема, с которой можно справиться с помощью вмешательств, изменяющих стили атрибуции. Краткосрочные варианты когнитивно – бихевиориальной терапии, которые часто называют атрибуционной терапией, используются при психологическом консультировании различных типов.

Сделайте это во имя любви. Для несчастливых супружеских пар или регулярно встречающихся партнеров характерна «негативная атрибуционная тенденциозность» по отношению к своему партнеру (Finchman and O'Leary, 1983; Kyle and Falbo, 1985). Супруги или партнеры объясняют положительные поступки своего партнера ситуационными причинами или рассматривают их как одноразовые действия, возможно, имевшие скрытые мотивы. Причиной негативных поступков считается личность партнера. На самом деле члены несчастливых пар видят меньше позитивных причин в поведении партнера, чем в своем собственном поведении, даже когда они ведут себя одинаково (Finchman et al., 1987). Происходит нечто в таком духе; «Я обнимала тебя на вечеринке, потому что ты мне небезразличен; ты делаешь то же самое, чтобы произвести впечатление на других». Или: «Вчера вечером я не обращал на тебя внимания, потому что был очень озабочен проблемой, возникшей на работе; ты не обращаешь на меня внимания, потому что я тебе надоел», Для поддержания таких атрибуций позитивные поступки партнера объясняются причинами, которые почти не поддаются контролю. Преобладают такие рассуждения: «Она нежна только тогда, когда ей нужно на кого – то опереться. Поэтому я не могу «заслужить» ее ласки».

Конечно, бывают случаи, когда эти атрибуции правильные. Но когда оба партнера говорят о своей любви и хороших намерениях и об отсутствии таковых у партнера, то становится ясно, что ошибочные атрибуции присутствуют, по крайней мере, в одной голове, а иногда и в обеих. Умелые консультанты по вопросам семьи и брака раскрывают атрибуционную тенденциозность своего «динамического дуэта», помогают партнерам понять, что их впечатления ошибочны, и занимаются с парой взаимным «атрибуционным переучиванием».

Как трудно быть первокурсником. Еще до того как столкнуться с семейным кризисом, многие люди поступают в колледж. В средней школе им так хотелось стать первокурсниками, и они очень старались, готовясь к поступлению, а в результате оказалось, что быть «новеньким» в кампусе очень трудно. Большие группы равнодушных или неуживчивых студентов; может быть, жизнь в общежитии в одной комнате с другим студентом; переход из статуса «большого человека» – старшеклассника – в статус ничтожного первокурсника, которому надо еще доказать всем, что он находится здесь по праву, а не «втерся» в колледж обманным путем – такова реальность, с которой сталкивается большинство первокурсников. Адаптация может быть трудной и часто вызывает стресс. Адаптируясь к жизни в колледже и испытывая при этом трудности, студенты часто обвиняют в их возникновении самих себя. Они считают причиной плохой академической успеваемости или медленной социальной адаптации свою собственную личную неполноценность. Это ведет к депрессии; образуется депрессивный цикл, в результате чего может произойти дальнейшее ухудшение успеваемости, а поведение первокурсника будет подтверждать его ожидания. Если человек пришел к выводу, что он тупица, то зачем заниматься? Поэтому он начинает заниматься меньше, и надо же! – проваливается на экзамене. А это убедительное доказательство того, что он был прав: он действительно тупица!

Один атрибуционный подход к борьбе с этим характерным для первокурсников синдромом самообвинения заключается в том, чтобы убедить студента, что он ни в чем не виноват. Настроение и мотивация часто улучшаются, если консультантам и факультетским кураторам (заслуживающие доверия источники) удается внушить новичкам, что трудности на первом курсе фактически являются нормой, что со временем их средние баллы повысятся и они будут чувствовать себя в колледже гораздо комфортнее (Wilson and Linville, 1982). Таким образом внимание переключается на ситуационные причины, которые вполне можно устранить (опять самоэфектив – ность начинает служить здоровью). Вооруженный оптимизмом и освобожденный от необходимости делать мрачные выводы наподобие «Я этого не могу» студент уже не позволит депрессии и пораженчеству парализовать свое поведение.

Здесь существует общий принцип, который может оказаться полезным лично для вас. Для вашего психологического благополучия полезнее, если вы будете искать ситуационные причины ваших проблем (такие же, как у других), чем если вы будете упорно выискивать уникальные диспозиционные причины (которые отделяют вас от других как странного или неполноценного человека).

Ложь во спасение. В идеальном смысле с помощью атрибуционной терапии делается попытка коррекции «неправильных» атрибуций, основанных на неверных самоуничижительных предубеждениях, из – за которых проблемы клиента усугубляются. Иногда, однако, психотерапевты могут использовать основанную на атрибуциях тактику, которая помогает людям заменить набор нездоровых и сильно искаженных атрибуций набором здоровых, но все – таки слегка искаженных атрибуций. У страдающих депрессией людей стараются вызвать оптимистическое чувство личного контроля, которое характерно для хорошо адаптирующихся людей.

Тем не менее исследования показывают, а психотерапевты знают, что всем хорошо адаптирующимся людям свойственна одна здоровая иллюзия – они склонны переоценивать имеющиеся у них возможности контроля над своей жизнью. Страдающий депрессией человек может иметь более верные представления о реальности, но они порождают пессимизм и пассивность, и у человека опускаются руки. Тем из нас, у кого нет депрессии, ложный оптимизм помогает рисовать для себя самые радужные перспективы и прилагать больше усилий, в результате чего шансы на успех повышаются, а оптимистические взгляды подтверждаются (Lewisohn et al., 1980; Barthe and Hammen, 1981).

Точно так же первокурсник, который в свою первую экзаменационную сессию сдавал шесть экзаменов и получил оценки «F», четыре «D» и «С» с минусом, возможно, действительно имеет недостаточный академический потенциал. Тем не менее консультант, ориентирующийся на атрибуционную терапию, все – таки подталкивает студента к тому, чтобы он возложил часть вины на трудную ситуацию. Психотерапевт считает, что имеет смысл пойти на небольшие атрибуционные искажения в пользу клиента, если в результате он освободится от убеждений, из – за которых он попал в парализующие тиски самообвинения или постоянно ухудшающихся социальных отношений.