Текст книги "Маг. Биография Паоло Коэльо"

Автор книги: Фернандо Морайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)

– Я хочу, чтобы этот праздничный вечер превратился в чествование самого выдающегося из всех бразильских писателей, моего дорогого друга Жоржи Амаду, и предлагаю всем выпить за его здоровье.

Под звуки вновь грянувшей бразильской музыки шестьсот гостей превратили торжественные мраморные залы «Карусель» в дискотеку. Самба продолжалась до рассвета. По возвращении в отель каждого ожидал еще один сюрприз: специально отпечатанный по этому случаю экземпляр «Пятой горы», вложенный в бархатный футляр, с факсимильной надписью по-французски: «Упорство и спонтанность – вот парадоксальные условия для того, чтобы пройти Своей Стезей» – и автографом Коэльо. Когда Пауло три недели спустя садился в самолет, вылетавший в Бразилию, во Франции уже было распродано 200 тысяч экземпляров «Пятой горы».

Прочно и комфортно чувствуя себя среди писателей, книги которых являются лидерами продаж во всем мире, Пауло Коэльо стал предметом пристального интереса некоего иного, не журналистского универсума. Одним из первых обратил внимание на его работы профессор Марио Маэстри из Университета Пассо Фундо (штат Рио-Гранде-до-Сул), автор исследования, в котором признал, что творчество Коэльо «по праву принадлежит к национальному литературно-беллетристическому корпусу». Впрочем, судя по книге «Почему Пауло Коэльо имеет успех?», выпущенной шесть лет спустя, в 1999-м, Маэстри, похоже, подхватил от литературных критиков вирус злобного предубеждения:

Ранняя проза Пауло Коэльо, пересыпанная афоризмами и сентенциями, рассказывающая незамысловатые истории, полные клише и общих мест, несет также еще одну важную функцию: она позволяет читателям, деморализованным убогой повседневностью, мечтать о стремительном и волшебном обретении счастья. Эзотерика, осовремененная, но все равно дряхлая, предлагает легкие и доступные формы воздействия на самих себя и социальный мир – прежде всего в поисках материального благополучия и личного счастья. Речь идет о магическом пути к умопостигаемой вселенной общества потребления.

С течением времени подтвердилось, что статьи «ученых людей», множившиеся по всей стране, за немногим исключением, повторяли придирчиво-недоброжелательную критику журналистов. Порою это становилось особенно заметно, как, например, в репортаже, опубликованном в «Жорнал до Бразил» в 1998 году. В нем газета повествовала о том, каким, можно сказать, гонениям подверглась преподавательница Отасилия Родригес де Фрейтас из университета Сан-Пауло на защите своей докторской диссертации, озаглавленной «Бестселлер на взгляд читателя: „Алхимик“ Пауло Коэльо», которую ее коллеги сочли сочувственной по отношению к предмету исследования. Отасилия в негодовании рассказала корреспонденту «Жорнал до Бразил», что коллеги не то что намекали, а прямо утверждали, что ее работа «проплачена Коэльо», а сама диссертантка была его любовницей.

Но Пауло, не обращая внимания на все то, что профессора и магистры уже сказали или могли сказать по поводу его творчества, готовился в очередной раз погрузиться в то столпотворение, каким уже десять лет, начиная с «Алхимика», сопровождался выход каждой его новой книги. Разница заключалась лишь в том, что «Вероника решает умереть» стала первым его произведением, оставшимся практически без внимания критики. Действие романа разворачивается в Словении – одной из стран, на которые распалась некогда единая Югославия – имея на заднем плане историю любви сына дипломата Эдуарда и заглавной героини, ныне, после попытки самоубийства, помещенной родителями в психиатрическую больницу, где ее подвергают бесчеловечному лечению электрошоком. Гораздо сильнее, чем достоинства фабулы, действовали на читателей откровения автора, впервые решившегося рассказать о том, как в середине 1960-х годов он был трижды госпитализирован в клинику доктора Эйраса в Рио-де-Жанейро. Сделав свои юношеские и столь драматические переживания достоянием гласности, Пауло тем самым нарушил клятву – рассказать об этом лишь после того, как родителей не будет на свете. Мать умерла за пять лет до этого, в 1993 году, от осложнений, вызванных болезнью Альцгеймера, и сын, находившийся в то время в Канаде, где шла презентация «Алхимика», не поспевал прилететь в Бразилию на ее похороны. Впрочем, энергичный дон Педро был не только жив, но и, как сказано про героя, которому он послужил прототипом, «пребывал в полном здравии и расцвете умственных способностей». «Вероника решает умереть» без недомолвок и околичностей рассказывает, какому насилию подвергался автор со стороны здравствующего отца и покойной матери. «Вероника – это Пауло Коэльо», – мог услышать каждый, имеющий уши.

А сам автор, всегда добивающийся, чтобы его книги были как можно более доступны для читателей, решил на этот раз изменить тактику выпуска новинки. Издательство «Обжетива» по настоянию Коэльо вдвое сократило расходы на рекламу «Пятой горы», и эта мера позволила урезать цену на экземпляр в твердой обложке на 25 %. Следующим шагом к популяризации его произведений стал контракт с сетью супермаркетов «Каррефур», включившей «Веронику…» в пакет своих предложений к празднику «Дня нации». Появление книги совпало с развернувшимися в стране ожесточенными дебатами по поводу тех жестокостей, с которыми было сопряжено лечение душевнобольных в государственных и частных клиниках. Сенат обсуждал принятие законопроекта о преобразовании системы психиатрической помощи – с тем, чтобы изменить фактически тюремный режим содержания людей с умственными отклонениями, – ив качестве аргументов на пленарном заседании зачитывали отрывки из «Вероники…». В день голосования по законопроекту сенатор Эдуардо Суплиси с трибуны прочел письмо Пауло Коэльо, горячо поддержавшего предполагаемые изменения. «Я сам в прошлом становился жертвой „карательной психиатрии“ и трижды – в 1965-м, 1966-м и 1967 годах – оказывался безо всяких на то оснований – в лечебном учреждении закрытого типа, а потому считаю принятие нового закона не только уместным, но и безотлагательно необходимым». К этому письму были приложены заметки Пауло об этих трех госпитализациях. Разоблачения, содержавшиеся в «Веронике…», имели широкий международный резонанс – через два года Пауло был приглашен принять участие в Международном трибунале Рассела по психиатрии, созданном Европарламентом.

История, рассказанная в «Веронике…», имела продолжение и в 2003 году, когда Пауло был одним из докладчиков на семинаре «Защита прав лиц с умственными расстройствами», организованном Комитетом по правам человека при Евросоюзе. Сама книга побила все: рекорды, поставленные самим Коэльо. Единственное отличие заключалось лишь в том, что СМИ отнеслись к роману с большим почтением. Тронутые, быть может, теми разоблачениями, что содержались в книге, газеты и журналы вместо критического разбора текста посвящали целые страницы описанию трех госпитализаций автора. Исключение составил лишь друг Коэльо, писатель Марсело Рубен Пайва. Призванный «Фолья де Сан-Пауло» отрецензировать «Веронику…», он сделал это в весьма иронических тонах и даже предложил внести в текст кое-какие изменения:

Но что это? Кому я читаю нотации? Писателю, который продает свои книги миллионными тиражами, получает по всему миру награды и премии?!

Да, вот именно: если судить по цифрам продаж, премиям и чествованием, шедшим беспрерывной чередой, читатели по-прежнему принимали Коэльо таким, каков он есть. Вскоре после выхода «Вероники…» Денис де Мораэс, журналист и университетский преподаватель из города Нитероя (штат Рио-де-Жанейро) написал статью под названием «Большая четверка». Речь в ней шла о Великой четверке чемпионов мира по продажам – американцах Стивене Кинге, Майкле Кричтоне, Джоне Гришэме и Томе Клэнси. Мораэс, рассматривая программу Коэльо на 1998 год, показывает, что бразилец одной ногой уже шагнул в этот клуб планетарных знаменитостей.

Выступал на Всемирном экономическом форуме в Давосе с речью о духовности.

Получил аудиенцию в Ватикане и благословение папы римского Иоанна Павла II.

Поставил рекорд продолжительности автограф-сессии на 18-м Международном книжном салоне в Париже, где была выставлена его книга «Пятая гора», тираж которой превысил 300 тысяч экземпляров.

Наговорил закадровый текст для документального фильма «Феномен», посвященного его жизни (совместное производство Канады, Франции и США).

Фирма Джанни Версаче продемонстрировала коллекцию одежды 1998/1999 года, вдохновленную его «Книгой воина света».

Провел восемь дней в Великобритании, представляя читателям «Пятую гору».

По возвращении в Рио-де-Жанейро в мае дал интервью для канадского телевидения (TV5) и английских газет «Санди таймс» и «Гардиан».

С августа по октябрь выполнял ранее принятые обязательства в Новой Зеландии, Австралии, Японии, Израиле и Югославии.

Вернулся в Рио-де-Жанейро и дал интервью французскому и германскому телевидению, после чего совершил поездку по странам Центральной Европы (Польша, Чехия, Словакия, Словения, Болгария).

Перед возвращением в Бразилию в канун Нового года побывал в Финляндии и России.

Голливуд намерен экранизировать четыре его романа.

Французская актриса Изабель Аджани оспаривает у американки Джулии Робертс право сыграть главную роль в фильме по его роману «На берегу Рио-Пьедра села я и заплакала».

«Аренас груп», связанная с корпорацией «Сони энтертейнмент», планирует экранизировать «Валькирии», кинокомпания «Вирджин» – «Дневник мага».

Президент Бразилии Фернандо Кардозо наградил его Орденом Рио-Бранко.

Назначен специальным советником ООН по программе «Духовная конвергенция и межкультурный диалог».

Мировой знаменитости Пауло Коэльо вручает награду президент Бразилии Фернандо Энрике Кардозо

На аудиенции у папы римского Иоанна Павла II

Эта лихорадочная активность была прервана только в 2000 году, когда Пауло поставил точку в своей новой книге «Дьявол и сеньорита Прим». Хотя ее путь к читателям в точности повторял все предшествующие, имелись и некоторые особенности. Прежде всего автор решил не трогаться из дому ради международной «раскрутки» (книга одновременно выходила и в Бразилии, и за границей): он предпочел принять журналистов в своей новой огромной квартире, занимавшей целый этаж в доме на Копакабане, откуда открывался удивительный вид на знаменитый бразильский пляж Идея устроить международное паломничество журналистов родилась несколькими неделями раньше, когда американская компания Си-эн-эн записала с ним длинное интервью, которое демонстрировалось в 230 странах мира.

Затем в Рио по приглашению агентства Моники Антунес начали прибывать бригады пишущих и снимающих журналистов из Германии, Аргентины, Боливии, Чили, Колумбии, Эквадора, Испании, Франции, Греции, Англии, Италии, Мексики, Португалии, Чехии – многие из них воспользовались поездкой в Бразилию, чтобы сделать репортаж о Рио-де-Жанейро. «В газетах и журналах рекламу городу сделали такую, – комментирует Моника Антунес, – что, будь она платной, префектуре Рио-де-Жанейро пришлось бы раскошелиться». Другой особенностью «Дьявола и сеньориты Прим» был выбор места для презентации книги. Пауло предпочел устроить празднество в столетних стенах Бразильской академии литературы. Не требовалось особой проницательности, чтобы верно истолковать этот выбор: Пауло Коэльо, один из тех, кого нещадно поносила и ругала отечественная критика, дерзнул предъявить права на место на Олимпе бразильской литературы.

28
Моджахеды Бен-Ладена и американские морские пехотинцы сходятся во вкусах – те и другие любят книги Пауло Коэльо

На переломе тысячелетия Пауло собирался опубликовать вовсе не «Дьявола и сеньориту Прим». Он написал роман, в центре которого был секс. С новым сочинением ознакомились Моника Антунес и человек, с которым у Пауло недавно завязались дружески-доверительные отношения – богослов и бывший предприниматель Шико Кастро Силва. Роман не прошел экспертизу жены, снова, как и в отношении книги о сатанизме, не поставившей на нем гриф: «Печатать дозволяется». Пауло не впервые попытался пойти по этому пути. В самом конце 1980-х, вскоре после выхода «Алхимика» в Бразилии, он решился написать книгу, трактовавшую проблему секса с невиданной еще в бразильской литературе откровенностью и прямотой. Стостраничное сочинение, созданное в течение двух месяцев (с января по март 1989 года) и носившее условное название «Магия секса», или «Божья слава», или просто «Разговоры с Д.», было посвящено истории некоего человека, измученного сомнениями относительно природы своей сексуальности. Он способен быть состоятельным как мужчина лишь с собственной женой, а в своих кошмарах видит, как несколько человек жестоко насилуют его мать и потом мочатся на нее. Сорокалетнего Д. терзает не столько этот кошмар сам по себе, сколько то наслаждение, которое он испытывает, наблюдая жуткую сцену. Запутавшийся, сбитый с толку, переставший отличать сон от яви, Д. рассказывает о своих проблемах другу – от его лица и ведется повествование. Они встречаются каждый вечер, пьют пиво. Давая выход своим страхам, подавленным желаниям и затаенным влечениям, Д. в конце концов признается, что, хотя он и не гомосексуалист, но сладострастно воображает, как его насилуют мужчины («я получаю удовольствие, представляя, как униженно и покорно становлюсь объектом чужого наслаждения»). Книга окончена не была – и остается непонятным, какая судьба была уготована центральному персонажу, чья история порой явно соотносится с чертами биографии и личности самого Пауло. «Разговоры с Д.» никогда никем не были прочитаны, ибо заняли свое место в сундучке с дневниками, по воле автора подлежащими сожжению после его смерти.

А замысел романа «Дьявол и сеньорита Прим», возник у Пауло после того, как он побывал во французском городке Вискос, на границе с Испанией. Фонтан на главной площади был украшен любопытной скульптурной композицией: струя вода, бьющая из солнца, попадала прямо в разинутый рот лягушки. Сколько ни спрашивал Пауло местных жителей о смысле этой скульптурной группы, никто не смог просветить на этот счет заезжего чужестранца. Однако изваяния крепко засели у него в памяти, пока он не решил истолковать их как воплощения Добра и зла. «Дьяволом и сеньоритой Прим» Пауло завершал трилогию, названную им «И в день седьмой», начатую «Рио-Пьедра…» (1994) и продолженную «Вероникой…» (1998). По словам автора, «эти три книги рассказывают о неделе из жизни обычных людей, внезапно оказавшихся лицом к лицу с любовью, смертью и властью над душами людей».

Действие романа «Дьявол и сеньорита Прим» разворачивается в вымышленной деревушке, каждый из 281 жителя которой отличается безукоризненной честностью. Мирное устоявшееся бытие нарушается прибытием некоего чужестранца Карлоса, в котором старуха Берта – она живет на свете дольше всех – узнает того, кто принесет им зло, а иными словами – дьявола. Чужестранец поселяется в гостинице, где работает единственная незамужняя женщина этой деревни – Шанталь Прим. Приезжий, желая проверить моральные качества обитателей деревни, избирает своим орудием именно ее – сироту, недолюбливаемую соседями. Представившись предпринимателем, потерявшим жену и двоих детей в результате злодейского убийства, он предлагает сеньорите Прим возможность разбогатеть и начать новую жизнь вдали от этого захолустья. Взамен она должна будет помочь ему – убедить односельчан принять участие в зловещем состязании: если кто-нибудь согласится без причины убить хотя бы одного из местных жителей, остальные получат десять слитков золота, спрятанных пришельцем в надежном месте. Срок – неделя. Это бессовестное предложение порождает конфликт, а через него в притчевой форме раскрывается сосуществование в душе каждого человека одновременно и ангела и демона.

В марте 2000 года, сдав в издательство «Обжетива» роман «Дьявол и сеньорита Прим», Коэльо улетел в Париж, где набирала обороты рекламная кампания, приуроченная Анной Каррьер к выходу «Вероники…» в переводе на французский. Однажды в понедельник, в пепельно-серое промозглое утро, его внимание, как и внимание миллионов парижан и приезжих на улицах французской столицы, привлекли автобусы маршрута 87, на бортах которых Пауло на голубоватом фоне увидел собственное лицо крупным планом и сообщение о том, что «Вероника…» поступила во все книжные магазины города. Автобусы, украшенные такой рекламой, выехали с востока, с Пор-де-Рёйи, пересекли весь город, проделав около тридцати километров по самым оживленным местам Парижа – Лионский вокзал, площадь Бастилии, Сен-Жермен-де-Пре, – и завершили путь в финальной точке, на Марсовом Поле. Подобная рекламная акция прошла в тот день и в четырнадцати других французских городах. Тем не менее ожидаемых результатов PR-усилия на этот раз не принесли. Французам, вероятно, не понравилось, что книгу рекламируют как новый сорт мыла или зубную пасту, и продажи «Вероники…» оказались ниже ожидаемых, не достигнут уровня предыдущих книг, несмотря на то, что средства были вложены более значительные. Пресса, впрочем, приняла новинку тепло, а консервативная и основательная «Фигаро», пользующаяся репутацией влиятельнейшей газеты в стране, в своих оценках ничем не отличалась от бойкого «Экспресс». Одновременно – но тоже без прежнего ажиотажа – роман начал поступать в книжные магазины Тайваня, Японии, Китая, Индонезии, Таиланда и Соединенных Штатов.

По Парижу разъезжали автобусы, украшенные портретами Пауло и рекламой его книги «Верониа решает умереть», но такой вид маркетинга оказался для читателей неприемлемым

«Глобализация» литературного успеха способствовала проникновению Коэльо в самый высший круг международной элиты («jet set»). Начиная с 1998 года он неизменно участвовал во Всемирном экономическом форуме, впервые организованном в 1971 году профессором-экономистом Клаусом Швабом в швейцарском городе Давосе, куда ежегодно съезжались мировые знаменитости из мира политики (с 2000 года Пауло по приглашению учредителя стал членом фонда Шваба). Главный гость Давосского форума-2000, американский президент Билл Клинтон, за несколько месяцев до этого на лужайке Белого дома, где приземлился его вертолет, сфотографировался с томиком «Алхимика» в руках. Узнав, что и бразилец тоже в Давосе, Клинтон сделал первый шаг к знакомству: «Эту книгу дала мне моя дочь Челси, – сказал президент, – она просто заставила меня прочесть „Алхимика“. И мне так понравилось, что я дал ее Хиллари». Встреча завершилась приглашением «с открытой датой»:

– Когда будете в США, известите меня. Если буду в Вашингтоне, я и моя семья хотели бы пригласить вас на ужин.

Спустя семь лет, в 2007 году, по просьбе предвыборного штаба Хиллари Клинтон Пауло напишет обращение в поддержку ее кандидатуры на пост президента США. Давос и до, и после этого давал ему возможность лично познакомиться с самыми именитыми своими читателями – бывшим премьер-министром Израиля, лауреатом Нобелевской премии мира Шимоном Пересом, голливудской кинозвездой Шарон Стоун, итальянским писателем Умберто Эко, предпринимателем Биллом Гейтсом, палестинским лидером Ясиром Арафатом и германским канцлером Герхардом Шредером. Автор «Имени Розы», входящий в число крупнейших специалистов мира по семиотике, в интервью, которое дал на одном из многочисленных «литературных чаепитий», проходивших в рамках Давосского форума, выказал превосходное знание творчества бразильца:

– Из книг Пауло Коэльо я больше всего люблю «Веронику». Она глубоко тронула меня. Признаюсь, «Алхимик» мне не очень понравился, потому что мы с автором исповедуем разные философии. Пауло пишет для верующих, а я – для тех, кто не верит.

Во второй половине 2000 года лихорадка, предсказанная Моникой Антунес десять лет назад, превратилась в эпидемию, захлестывавшую представителей всех социальных, культурных, экономических слоев общества, независимо от пола, возраста, расы, а тем более идеологических различий. Автор едва успел отреагировать на сообщение британской «Гардиан» о том, что «Алхимик» и «Пятая гора» – настольные книги бывшего чилийского диктатора Аугусто Пиночета, задержанного в Лондоне по требованию испанского трибунала, который предъявил ему обвинения в «применении пыток, в терроризме и геноциде»: «Мне бы хотелось знать, будет ли генерал читать мои книги и после того как узнает, что бразильский военный режим трижды арестовывал меня и что у меня множество друзей, в период диктатуры схваченных в Чили или высланных из страны». И вот вскоре, давая интервью каракасской газете «Универсаль», венесуэлец Мигель Санабрия, идеологический комиссар организации, поддерживающей президента Уго Чавеса, сообщил, какие книги следует читать для политического самообразования, и в числе авторов наряду с Карлом Марксом, Симоном Боливаром и Хосе Карлосом Мариатеги оказался Пауло Коэльо. Книги Пауло держали в руках или ставили на свои книжные полки и еще более одиозные личности, как например, Виктор Бут, в начале 2008 года арестованный в Таиланде американскими спецслужбами. Этот отставной майор КГБ, который считается одним из крупнейших контрабандистов оружия (его судьба вдохновила создателей фильма «Оружейный барон» с Николасом Кейджем в главной роли), сообщил корреспонденту «Нью-Йорк таймс» Питеру Ландесману, бравшему у него интервью, что в перерывах между продажами зенитно-ракетных установок находит отдохновение в книгах Пауло Коэльо. На войне, которую США вели против террористической сети «Аль-Каида», те же книги появлялись по обе стороны линии фронта. По сведениям английской газеты «Санди таймс», «Алхимика» чаще всего спрашивали при посещении походной библиотеки солдаты 10-й горнострелковой дивизии США, охотившиеся за сподвижниками Бен Ладена по афганским урочищам и пещерам. А журналистка Патрисия Кампос Мелло из газеты «Эстадо де Сан-Пауло», посетив 4-й концентрационный лагерь в Гуантанамо (Куба), где содержались подозреваемые в связях с лидером исламского терроризма, обнаружила, что американские надзиратели готовы предоставить заключенным несколько экземпляров «Дневника мага» в переводе на фарси.

Сам Пауло был немало удивлен, когда на просмотре фильма кубинского режиссера Томаса Гутьерреса Алей «Гуантанамера» обнаружил, что главный герой, отпущенный на похороны родственника, совершает долгое путешествие по острову с «Алхимиком» в руках. Поскольку книги Коэльо не выходили на Кубе, автор провел расследование и установил, что это – испанское издание, купленное на черном рынке за огромную сумму в 40 долларов. «Я ни секунды не раздумывая связался с кубинцами и предоставил им права на издание безвозмездно, – рассказывал он журналистам, – чтобы мои книги не продавались там по таким заоблачным ценам и большее число людей получило к ним доступ». В 2007 году Пауло станет жертвой хамства со стороны министра культуры Республики Куба Абеля Прието, отвечавшего за организацию Гаванской книжной ярмарки. «С Коэльо дело непросто, – заявил министр иностранным журналистам, демонстрируя, что недостаток воспитания не зависит от идеологической окраски. – Хотя он друг нашей страны и выступает за отмену экономической блокады, я не мог пригласить его на ярмарку, чтобы не подрывать авторитет и престиж этого мероприятия». Писатель не смолчал, и его реплику в блоге тотчас перепечатала газета «Нуэво геральд», крупнейшее в США испаноязычное издание, выходящее в Майами, цитадели антикастровских настроений. «Меня нисколько не удивляет подобное заявление, – написал Пауло, – Дорвавшись до власти, люди, прежде боровшиеся за свободу и справедливость, превращаются в угнетателей».

Впрочем, международный резонанс, который – благодаря или вопреки полемикам подобного рода – приобрели книги Коэльо, не отдалили его от Бразилии. Писатель, уже несколько лет не устраивавший у себя на родине автограф-сессии, в октябре 2002 года назначил презентацию своей книги «Дьявол и сеньорита Прим» во дворце Малый Трианон, где помещалась Бразильская академия литературы, и это было расценено как очередной шаг на пути к креслу «бессмертного». Очередной и уже не первый. На банкет, который давала Анна Каррьер в «Карусель дю Лувр», были приглашены все члены бразильской писательской делегации, присутствовавшие в Париже, но лишь трое удостоились от Пауло личного звонка с подтверждением – Нелида Пиньон, Эдуардо Портела и Жозе Сарней, экс-президент страны, а ныне – сенатор. Все трое были членами Академии. В тот вечер, когда была назначена автограф-сессия, разослали четыре тысячи приглашений. У входа в старинное здание на проспекте президента Вильсона собралась такая толпа, что пришлось усилить меры безопасности и вызвать полицейские подкрепления. Гостям были розданы тысячи пластиковых стаканчиков с ледяной минеральной водой – так захотел Пауло, жалевший, что нельзя сделать как в Париже: «Там моя издательница угощала присутствующих французским шампанским», – улыбаясь, говорил он журналистам.

Писатель получает книгу с автографом Жозе Сарнея

Ко всеобщему удивлению, бразильская критика отнеслась к «Дьяволу и сеньорите Прим» на редкость благожелательно. «Пауло Коэльо, достигнув 53 лет, наконец выпустил книгу с хорошим концом, рассказал историю, которая будит в читателе любопытство и держит его в напряжении», – писал комментатор журнала «Эпока». Исключением стала лишь заметка астролога Бии Абрамо из «Фолья де Сан-Пауло», которой редакция поручила откликнуться на новинку: «По примеру всех прочих его книг „Дьявол…“ также представляет собой безбожно растянутую притчу, – писала она, – притчу, которую можно было бы уложить в три абзаца, уподобив ее тем миниатюрам, что столь часто украшают повествование Пауло Коэльо».

Если внимательно понаблюдать за шагами автора в этот период, можно заметить, что вся его энергия направлена на подготовку нового паломничества – несомненно не менее трудного, нежели предыдущие: Пауло решил завоевать себе место в пантеоне бразильской словесности. Он не питал иллюзий и знал, что один провалившийся кандидат в Академию был совершенно прав, утверждая, что «легче победить на выборах губернатора штата, чем быть причисленным к лику „бессмертных“». Знал он и то, что многие из 39 выборщиков морщат носы при упоминании имени Пауло Коэльо и не скрывают этого. «Я попыталась прочесть его книгу, но застряла на восьмой странице», – сказала журналистам Ракел де Кейроз, писательница из штата Сеара, четвероюродная сестра Коэльо, на что тот ответил, что ни одна из его книг не начинается раньше восьмой страницы. Уважаемый христианский мыслитель Кандидо Мендес, ректор и владелец университета, носящего его имя, где Пауло чуть было не выучился на юриста, оценил его творчество еще более сурово:

Я прочел все его книги от конца к началу, что, впрочем, не меняет дела. Пауло Коэльо уже затмил во Франции славу Сантоса-Дюмона. Но он – не отсюда (то есть не из Бразилии), а из глобального мира облегченного мышления и невежества, преобразованного в субмагию. Наш симпатичнейший колдунчик бесстрашно служит этому прирученному воображению. И субкультура процветания нашла в нем своего идеального выразителя. Нет, он создает не текст, а расфасованный продукт массового потребления.

Уверенный в том, что мнения Ракел и Мендеса не разделяет большинство остальных 37 выборщиков, Пауло не «поддавался на провокации» и продолжал осуществлять свой план. Он обхаживал лидеров групп и подгрупп, на которые была разделена Академия, обедал с ними и ужинал и не пропускал выхода их книг. Во время автограф-сессии Жозе Сарней – еще одна излюбленная мишень критики – с улыбкой позировал фотографам, подписывая экземпляр своего романа «Сараминда» самому именитому из сотен читателей, что выстроились в очередь, чтобы получить от бывшего президента страны книгу с дарственной надписью. Впрочем, очень скоро цель Пауло сделалась секретом Полишинеля. В конце года нашумевший своими романами Карлос Эйтор Кони, обладатель кресла № 3 в Академии, выступил в «Фолья де Сан-Пауло»:

Я написал хронику, комментируя то пренебрежение, с которым критика отнеслась к творчеству певца Роберто Карлоса и писателя Пауло Коэльо. И считаю истинным чудом то, что они сумели выжить, потому что если бы дело зависело от специализированных СМИ, оба жили бы где-нибудь под мостом, побираясь и изрыгая хулу на божий мир. Все обстоит иначе. У того и у другого есть преданные приверженцы, тот и другой не обращают внимания на критику, идут вперед, никому не мстят, а даже по мере сил помогают ближним. Я – личный друг Пауло Коэльо, и он знает, что может рассчитывать на мой голос, когда будет баллотироваться в Академию. Меня восхищает его характер, его великодушное умение ни на кого не нападать и достоинство, с каким он относится к своему успеху.

С тех пор как мысль об Академии засела в голове Пауло, он вынашивал и еще одну мечту – не просто попасть в ареопаг «бессмертных», но и занять там кресло № 23, принадлежавшее величайшему из всех бразильских писателей Машадо де Ассизу, основателю и первому президенту Бразильской академии литературы. Сложность, однако, заключалась в том, что занимал это место академик, к которому Пауло относился с особой нежностью и уважением, при всяком удобном случае воздавая ему почести. Это был Жоржи Амаду. И потому всякий раз, как заходила речь о выборах и баллотировке в Академию, Пауло вынужден был делать оговорку: «Поскольку место, на которое я претендую, занимает Жоржи, думаю, что стану кандидатом в академики, когда буду уже совсем стареньким» – то есть, иными словами: «дай ему Бог долгих-долгих лет жизни». Амаду, которому шел в ту пору 89-й год, уже лет семь, после перенесенного в 1993 году инфаркта, испытывал проблемы со здоровьем. В июне 2001 года Амаду, частично потерявший зрение от прогрессирующей дегенерации сетчатки, с воспалением почек и правого легкого снова оказался на больничной койке – на этот раз в родном Сальвадоре. Писателя интенсивно лечили антибиотиками и добились успеха: 16 июля он смог отметить у себя дома, в кругу семьи, 40-ю годовщину своего избрания в Академию. Однако три недели спустя, 6 августа, родные сообщили о его кончине. Кресло № 23 стало вакантным; Новость достигла ушей Пауло в тот же вечер – позвонивший ему журналист (и член Академии) Мурило Мело Фильо был краток.

– Жоржи Амаду умер. Пришел твой час.

Пауло испытал в тот миг противоречивые чувства – и радость от того, что можно наконец выставить свою кандидатуру, и душевную скорбь: не стало автора первых прочитанных им книг, человека, который так давно был ему и верным другом, и неизменным защитником. Впрочем, предаваться сентиментальным воспоминаниям было некогда. Пауло, хоть и был в этом деле новичком, понял, что гонки к креслу «бессмертного» начнутся раньше, чем увянут цветы на могиле предшественника. После столь обнадеживающего заявления Мурило последовал, однако, и второй телефонный звонок – столь же неожиданный, сколь и обескураживающий: профессор и журналист Арналдо Нискиер, обладатель кресла № 18 и один из тех, кто первым, несколько месяцев назад, узнал о притязаниях Пауло, теперь вылил на него ушат ледяной воды. «Я думаю, это не твой шанс, – предупредил он. – Похоже, свою кандидатуру выставит Зелия, а если это произойдет, Академия будет за нее». Многоопытный академик имел в виду вдову Жоржи Амаду – писательницу Зелию Гаттаи – и как в воду глядел: она и в самом деле решила претендовать на кресло покойного мужа.