Текст книги "Маг. Биография Паоло Коэльо"

Автор книги: Фернандо Морайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 35 страниц)

– У вас здесь какое-то неблагополучие… Что-то разрушилось на грани 1974-го и 1975-го… Познавал Магию, вы росли в «традиции Змеи». И, вероятно, даже не имеете представления о «традиции Голубки».

Пауло имел представление об этом не только потому, что некогда был посвящен в тайны оккультизма, но еще и потому, что с неистовой жадностью глотал книги, имевшие отношение к этой безграничной сфере. Самые что ни на есть основы оккультизма, его начала и азы его «традиции», пути, ведущие к одной и той же цели, к магическому постижению, которое следует толковать как способность использовать навыки и дарования, доступные далеко не каждому. Согласно этим же понятиям, «традиция Голубки» (также называемая «традицией Солнца») это медленное, неуклонное, многоэтапное продвижение к познанию, в котором каждый ученик-неофит сильнейшим образом зависит от своего Наставника (именно так, с заглавной буквы). «Традиция Змеи» (она же «традиция Луны») избирается обычно теми, в ком развита интуиция, или теми, кто принес из предыдущего воплощения в теперешнее связь с магией – или уже в этой жизни испытал ее воздействие. Оба пути, помимо того что не исключают друг друга, могут переплетаться либо идти последовательно: как правило, людям, претендующим на «магическое образование», рекомендуют следовать вначале стезей «Змеи», а потом вступить на стезю «Голубки» Пауло испытал известное облегчение, когда его собеседник наконец представился. Он оказался французом еврейского происхождения, парижским сотрудником транс-национальной корпорации «Филипс», а также активным членом старинной и весьма таинственной организации католического толка, именуемой RAM. – Regnus Agnus Mundi, то есть «Агнец Царства Мира». Аббревиатура имела и другую расшифровку – Rigor, Amor у Misencordia (R от Rigor – неукоснительность, А – от Amor – любовь, и М – от Miseriordia – милосердие). По-португальски же он говорил так свободно и бегло благодаря тому, что по долгу службы длительное время жил в Бразилии и Португалии. Его настоящее имя, которое может быть «Хаим», «Хайме» или «Жак», Пауло никогда не назовет, всюду именуя его исключительно «Наставником», «Жаном» или просто «Ж». Размеренно и неторопливо роняя слова, этот человек сказал, что знает: бразилец вступил на стезю черной магии, но потом сошел с нее, и что он намерен помочь Пауло.

– Если захочешь вернуться на этот путь и вновь заняться магией в нашем ордене, я смогу направить тебя. Но если уж примешь такое решение, тебе придется безропотно и покорно исполнять все, что я буду приказывать.

Пауло, пребывая в растерянности от услышанного, попросил дать ему время на раздумье. Жан строго ответил:

– Даю тебе сутки. Буду ждать завтра, здесь же, в это же время.

С этой минуты Пауло уже ни о чем другом не думал. Испытывая огромное облегчение после того, как порвал с О.Т.О. и отрекся от идей Кроули, он по-прежнему был заворожен миром магии – пусть даже теперь этот мир остался позади. «Черная ночь», тюрьма и похищение – все это послужило ему хорошим уроком, но мир магии не лишился в его глазах ни своего очарования, ни притягательной силы. «Я испытал в нем все наихудшее, – будет он вспоминать много лет спустя, – и оставил его сознательно, то есть из рациональных побуждений. Но эмоционально был с ним связан, как и прежде».

«Все это похоже вот на что: предположим, ты сильно любил какую-то женщину и был вынужден прогнать ее, потому что она не сочеталась с твоей жизнью. Но ты продолжаешь любить ее. И вот однажды она появляется в каком-то баре, как появился Ж., и ты пытаешься выдавить из себя: „Пожалуйста, уходи. Я не хочу тебя видеть, не хочу повторения прежних мук“».

Ночью он не сомкнул глаз, обсуждая с Кристиной ситуацию, а когда понял наконец, какое примет решение, в Амстердаме был уже день. Что-то подсказывало: ему предстоит сделать судьбоносный выбор, и вызов следует принять – к добру это будет или к худу. Спустя несколько часов состоялась его вторая (или третья?) встреча с таинственным человеком, который отныне будет его Наставником. Жан сразу рассказал Пауло, какие следующие шаги должен будет тот предпринять для своей инициации: во вторник ему надлежало быть в столице Норвегии Осло, в Музее кораблей викингов (Vikingskipshuset).

– Пройдешь в зал, где выставлены ладьи викингов – «Тун», «Гокстад» и «Осеберг». Там к тебе подойдет человек и вручит тебе нечто.

Бразилец, хоть и понял суть задания, принялся уточнять:

– В котором часу я должен быть в музее? Как я узнаю того, с кем должен встретиться? Это мужчина или женщина?

Жан, поднимаясь из-за столика и оставив несколько монет за выпитую чашку чая, удовлетворил любопытство Пауло лишь отчасти:

– В музей тебе следует прийти к открытию. Прочие твои вопросы в ответах не нуждаются. О времени нашей следующей встречи будешь уведомлен. Прощай.

Он произнес это – и исчез, словно его никогда и не было. (А может, и вправду не было?) Реальный или сверхъестественный, он так или иначе дал новому ученику задание, и чтобы выполнить его, надо было для начала проделать две тысячи километров до столицы Норвегии, где Пауло никогда прежде не бывал и где ему предстояло увидеться с кем-то, не зная даже, мужчина это или женщина. Супруги Коэльо промчались по заснеженным автострадам Голландии, Германии и Дании.

В назначенный день Пауло, желая быть пунктуальным и опасаясь, что из-за очередей в кассу опоздает к сроку, поднялся чуть ли не затемно. Буклет-проспект, полученный у портье, сообщал, что музей открывается в девять, но в путь он пустился на час раньше. Как всегда бывает в Скандинавии в это время года, в восемь утра было еще темно, и на небе светились звезды.

Музей, расположенный на полуострове Бюгдё, в десяти минутах ходьбы от центра города, представлял собой тяжеловесное желтое здание, выстроенное в форме креста, без окон и с остроконечной крышей. Лишь у входа Пауло понял, что невнимательно прочел проспект: с 9 до 18 часов музей работал только «в сезон», с мая по сентябрь, а с октября по апрель двери были открыты с 11 до 16-ти. Иными словами: ему еще два часа предстояло томиться с колотящимся сердцем, прежде чем он сделает первый шаг за порог нового таинственного мира. Он потратил это время на то, чтобы еще поразмышлять о принятом решении. «В свои 34 года я испробовал все, чтобы осуществить мечту и стать писателем, – позднее будет он вспоминать. – Осознав, что магия и оккультные науки ничем мне не помогают, я их бросил. Так отчего было не вступить на путь, предложенный Жаном?»

Ровно в 11 он присоединился к маленькой, человек в пять – шесть, группе японских туристов, мерзнувших среди голых деревьев во дворе музея, и прошел в зал, напоминавший овальной формой церковный неф, где стояли три корабля IX века, когда-то найденные при раскопках. Кроме него, в зале была только одна посетительница – красивая белокурая женщина лет сорока, сосредоточенно читавшая табличку на стене. На звук его шагов женщина обернулась, и тогда стало видно, что она держит в руках продолговатый предмет, то ли посох, то ли меч. Молча, не произнося ни слова, она направилась к Пауло и, сняв с указательного пальца серебряный перстень с изображением кусающей собственный хвост змеи, надела ему на средний палец левой руки. Посохом-мечом очертила на полу круг, показав, что Пауло должен стать в него, и когда он повиновался, сделала такое движение, будто выливала туда содержимое воображаемой чаши. Провела правой рукой перед лицом Пауло, почти коснувшись его и показывая, что он должен закрыть глаза. «В этот миг я почувствовал, что кто-то высвободил застоявшуюся энергию, – вспоминал он впоследствии, – словно, впуская в озеро свежую воду, открылись некие духовные шлюзы». Когда же он вновь открыл глаза, о том, что мгновение назад здесь была эта таинственная женщина, напоминал только странный перстень, который отныне он будет носить на пальце всю жизнь.

В следующий раз Пауло встретится с Жаном через много лет, уже в Бразилии, а теперь, в конце апреля 1982 года истекал срок его отпуска – он должен был вернуться в «Глобо». Однако посоветовавшись с Кристиной, он решил послать к чертям службу и задержаться в Европе. Только в середине июля чета Коэльо собрала наконец чемоданы и, за три дня покрыв более 1900 километров от Амстердама до Лиссабона, вылетела из португальской столицы в Бразилию. Однако первые, зримые и явственные перемены, произошедшие в поведении Пауло после встречи с Жаном, обнаружились еще в Европе. Исключительно вмешательством сверхъестественных сил можно объяснить то обстоятельство, что столь рачительный и аккуратный с деньгами человек, как он, предпочел не продавать «Мерседес», чтобы положить в карман лишнюю тысячу долларов, а подарить машину благотворительной организации, основанной в 1758 году королевой Марией Первой и называвшейся «Младенца Христа братство попечения о слепых в Лиссабоне».

22
Тониньо «Будда» надеется основать альтернативное общество, взорвав голову Христа-спасителя

Освеженные восьмимесячным пребыванием в Европе, Пауло и Кристина, вернувшись в Рио-де-Жанейро, вновь поселились в квартире на улице Раймундо Коррейа, где в их отсутствие жили Ойтисика-старшие. Пауло начал выполнять так называемые ордалии – задания (скорее испытания, пройдя которые он получал право вступить в RAM.): Жан передавал их по телефону или в письмах. Первое, называвшееся «ритуал стакана» и требовавшее ежедневного повторения на протяжении полугода, заключалось в следующем: новый, ни разу не бывший в употреблении стакан каждый день в одно и то же время следовало наполнить водой и поставить на стол, испытуемый же, открыв Новый Завет на любой странице, вслух читал произвольно выбранный фрагмент из Евангелий. Псалтыря или Деяний, после чего воду выпивал. Прочитанный стих следовало пометить датой. Если назавтра выбор вновь падал на него, надо было читать следующий за ним. И все это требовалось совершать неукоснительно каждый день, в один и тот же час. Дабы не оказаться в этот час в неподходящей ситуации – в кино, на совещании или за обедом – Пауло счел наиболее пригодным для этого послушания первый час ночи. А поскольку размер стакана никак не оговаривался, он купил совсем маленький – в таких подают водку в барах, – вместе с Новь Заветом легко умещавшийся в кармане. Таким образом в случае необходимости он мог даже среди званого ужина подняться, уйти в туалет и там провести обряд.

К счастью, ни одна из ордалий не мешала ему вести обычную жизнь. Деньги у него по-прежнему не переводились, но песни, сочиненные вместе с Раулем Сейшасом, решительно вышли из моды. Пластинки еще продавались, но поток роялти сильно оскудел. Хотя арендная плата, регулярно получаемая за пять квартир, обеспечивала безбедное существование, однако творческое бездействие неминуемо должно было ввергнуть его в депрессию Так что Пауло счел за благо не тянуть с поисками новой работы.

Примерно за год до путешествия в Европу он уговорил Кристину зарегистрировать некое предприятие – издательство «Шоган Эдитора и Арте», Ltd, первоначальная цель заключалась в том, чтобы через издательство оформлять счета за архитектурные проекты, которые выполняла Кристина, однако со временем супруги оценили возможность обзавестись визитными карточками, конверсии и почтовой бумагой, помеченными респектабельным логотипом юридического лица. Кроме того, Паро рассуждал так: «Когда я начну писать свои книги, отчего бы не печатать их самому?» Вернувшись в Бразилию, он решил взяться за дело всерьез, для чего в качестве первого шага снял помещение – две комнаты на улице Сао Жульо в двух кварталах от собственной квартиры. И хотя издательство со временем стало приносить доход, оно оставалось семейным «предприятием малого бизнеса», супруги-владельцы осуществляли повседневное руководство, а бухгалтерией занимался дон Педро Коэльо, как раз к тому времени вышедший на пенсию. Кроме того, в штате имелся еще один-единственный сотрудник – курьер.

Не прошло и трех месяцев после возвращения в Бразилию, как в октябре 1982 года издательство выпустило в свет своего первенца – «Архивы ада», сборник из шестнадцати текстов, сочиненных владельцем, Пауло Коэльо. Книжка получилась весьма примечательная. На обложке был представлен автор: с видом мыслителя он сидит нога на ногу за пишущей машинкой, в руке сигарета, а за спиной – две барышни топлесс. Одной из них была его жена Кристина, другой – старинная приятельница Стелла Паула, запечатленная на фотографии с распущенными длинными волосами, прикрывавшими обнаженную грудь и спускавшимися до талии. Несмотря на небольшой объем – всего 106 страниц – «Архивы ада» били все рекорды по числу предисловий, аннотаций и отзывов, из коих первое называлось «Предисловие к голландскому изданию» и было подписано основоположником поп-культуры Энди Уорхолом (в глаза не видевшим эту книгу, в чем спустя много лет признался сам Пауло):

…Я познакомился с Пауло Коэльо на моей лондонской вы-ставке и обнаружил, что этот человек – один из очень и очень немногих, кто по-настоящему способен сделать шаг вперед. (…) Дорогой Пауло, ты попросил меня предпослать несколько слов твоей книжке. Но у меня нет ни малейших сомнений, что она сама – предисловие к новой, уже наступающей эре, которая не станет ждать, когда уйдет предыдущая. Того, кто, подобно тебе, идет вперед, никогда не будет подстерегать опасность свалиться в яму, ибо ангелы расстелют над землей свои одежды.

На обложке «Архивов ада» Пауло с видом мыслителя сидит за машинкой, а рядом стоят топлесс Кристина и Стелла

Суммарный объем пяти предисловий к «Архивам ада» был почти равен объему всей книги

Второе принадлежало перу Джимми Броуэра, хозяина отеля, где супруги жили в Амстердаме, третье – журналиста Артура да Тавола, вместе с Пауло работавшего в «Филипе», четвертое – психиатра Эдуардо Маскареньяса, в ту пору – телеведущего и депутата Федерального Собрания, пятое – Роберто Менескала, которому вместе с Кристиной была посвящена книжка. В «Архивах ада» все интригует и почти ничто не поддается расшифровке. Согласно выходным данным, издание осуществлено совместно «Шоганом» и голландской фирмой «Броуэр фри пресс», по всей видимости никогда не существовавшей. Пресс-релиз еще больше запутывает дело, ибо сообщает, что «Архивы ада» первоначально были изданы за границей, что также не соответствует действительности.

Снискав себе всего за два месяца небывалый успех у критиков и читающей публики, «Архивы ада» Пауло Коэльо уже через месяц поступили на прилавки всех книжных магазинов Бразилии.

На титуле книги сообщалось, что Пауло – помимо «Манифеста Криг-Ха» и «Театра в просвещении», является автором некоего сочинения «Лон: Дневник мага», якобы выпущенного издательством «Шоган» в 1979 году, когда его еще и в помине не было; книга «Дневник мага» увидела свет лишь в 1987-м. Впоследствии, мельком затронув эту тему, Пауло с полной искренностью дал всему такое объяснение: «Это могло быть только пророчеством». Наконец, на обороте титула мелким шрифтом было напечатано кое-что еще:

300 нумерованных и подписанных автором экземпляров из первого тиража этой книги на португальском и голландском языках продаются по 350 долларов. Выручка поступит в фонд Ордена Золотой Звезды.

Ни в одной главке не было ни слова, которое имело бы отношение к заглавию, то есть к загробному миру. Шестнадцать текстов представляют собой пеструю смесь событий, никак не выстроенных тематически или хронологически: рядом с подобиями «пословиц» английского поэта Уильяма Блейка – обрывки гомеопатических и астрологических трактатов, чередующиеся с сочинениями некоего Перо Ваза и собственными творениями Пауло – вроде такого, например, озаглавленного «Частицы»:

Очень важно понять, что я рассеял части собственного тела по всему миру. В Риме я стриг ногти, в Голландии и Германии – волосы. Я видел, как моя кровь обагряла асфальт нью-йоркских улиц, а моя сперма часто падала на французскую почву в виноградниках возле Тура. Я испражнялся в реки трех континентов, поливал своей мочой деревья в Испании, мои плевки текли по Ла-Маншу и фьордам Осло. Однажды я оцарапал щеку и оставил несколько капель крови на решетке в Будапеште. И все эти крошечные частицы меня – моя плоть, которую я никогда больше не увижу – дают мне приятнейшее ощущение того, что я вездесущ. Во мне кое-что осталось от тех мест, по которым я ходил, от пейзажей, которые видел и которые тронули мою душу. Кроме того, эти частицы сослужат мне и другую службу, пригодятся практически: в следующем своем перевоплощении я не буду страдать от одиночества, ибо что-нибудь знакомое – волос, ноготь или засохший плевок – обязательно окажется рядом. Я оставил свое семя в разных концах земли, потому что не знаю, где мне суждено однажды воскреснуть.

В этой пестроте наибольшего внимания заслуживает вторая глава, названная «Истина об инквизиции». Пауло подчеркивает, что не сочинял этот текст, но был всего лишь медиумом и записывал то, что диктовал ему дух испанского монаха-доминиканца Томаса де Торквемады, который в конце XV века возглавлял инквизицию в Испании и снискал своей жестокостью зловещую славу. Словно желая снять с себя всякую ответственность за содержание этой главы, Пауло настойчиво повторяет: не только орфография и курсив, но даже «синтаксические ошибки» сохранены в неприкосновенности – то есть так; как передал их дух великого инквизитора. На восьми страницах превозносятся мучительства и пытки – необходимые орудия защиты веры.

<…> И потому в высшей степени справедливо карать смертью тех, кто, с упорством и рвением распространяя ересь, добивается того, чтобы Вера – драгоценнейшее достояние человечества – погибла навсегда!

<…> Всякий, у кого есть право приказывать, должен быть наделен также и правом карать. И власть, имеющая право предписывать законы, должна иметь также право действовать так, чтобы законы эти соблюдались.

<…> Моральные страдания могут оказаться недостаточны. Большинство людей неспособно их понять. Церковь должна обладать и обладает правом причинять физические муки.

С явным намерением придать своей психографии наукообразный вид, Пауло завершает текст любопытным наблюдением:

После этих слов всякая связь с тем, кто именовал себя «духом Торквемады», была утеряна. Сознавая, как важно для будущих научных исследований фиксировать условия, в которых осуществлялся контакт, отметим температуру на улице (29 °C), атмосферное давление (760 мм), погоду (пасмурно), точное время приема (21:15–22:07).

Впрочем, Пауло уже не впервые выказал интерес к истории Святейшей инквизиции: в сентябре 1971 года он обдумывал пьесу, посвященную этой теме, и в своих штудиях наткнулся на «Истину об инквизиции» – книгу некоего Энрике Элло, выпущенную в свет в 1936-м и переизданную в 1951 году. 90-страничное исследование представляет собой пространную апологию как целей, которые преследовали инквизиторы, так и методов, которыми они этих целей достигали. Кое-что из этой книги использовал в своей пьесе «Святое дознание» (1966) известный бразильский драматург Диас Гомес. В дневнике Пауло отзывается о творчестве Элло с иронией. Однако впоследствии, пережив арест и похищение, он воздерживается от критики и переписывает Элло простодушно и чистосердечно. Если сравнить фрагмент из «Архивов ада» с «Истиной об инквизиции», можно и впрямь утверждать о психографии – только диктовал Пауло дух не Томаса Торквемады, а Энрике Элло, ибо не менее 95 процентов текста просто-напросто позаимствованы у него.

Впрочем, ничто не идет в сравнение с удивительной информацией, представленной автором в самом начале «Истины об инквизиции»: Пауло утверждает, что «психография произошла вечером 28 мая 1974 года». Однако именно 28 мая 1974 года с 21:15 до 22:07 автор в надвинутом на голову мешке лежал на полу полицейского фургона, увозившего его во владения ДОИ-Коди. Трудно поверить, что надзиратели одной из самых жутких тюрем бразильской диктатуры позволили заключенному сочинить текст в 12 тысяч знаков, даже если это было похвальным словом пыткам и мучениям. Да и сам автор, похоже, сообразил, что «Архивы ада» не принадлежат к числу удач, и никогда не заботился о переизданиях. Потом, когда Пауло обретет мировую известность, этой книге будет уделено на его веб-сайте несколько скромных слов: «В 1982 году выпустил свою первую книгу „Архивы ада“, не получившую широкого резонанса».

Но через четверть века после этого полного провала «Архивы…» станут раритетом и предметом вожделения для библиофилов, и на аукционах в интернете пойдут по стартовой цене 220 долларов, словно давняя фантазия Пауло станет явью – пусть и несколько окольными путями.

Неуспех первой книги, выпущенной их с Кристиной издательством, не только не обескуражил его, но послужил прекрасным уроком, наглядно объяснив, что всякое дело требует профессионального подхода. Он решил поставить издательство на деловые рельсы, взял на себя коммерческое руководство и более того, в течение семи месяцев исправно учился на заочных курсах «менеджмента и финансового планирования». Объем знаний, которые необходимо было усвоить из целой стопки учебников, кажется, дал определенные плоды, ибо в 1984-м, спустя всего два года после начала, «Шоган» вышел на 34-е место в опубликованном специальным журналом «Лейа ливрос» («Читайте книги») рейтинге бразильских издательств. Соперничая с такими «китами», как «Сивилизасан Бразилейра», «Ажир», опередив FTD и даже «Рокко» (через несколько лет оно будет выпускать в Бразилии книги Пауло), «Шоган» участвовал во всех крупных ярмарках, выставках и биеннале, а каталог его насчитывал более семидесяти названий.

Известных авторов (не считая супругов-совладельцев) было лишь двое, причем известности оба добились не в литературе. Это была рок-певица Неузинья Бризола, дочь тогдашнего губернатора Рио, и «закадычный враг» Пауло – Рауль Сейшас. Впрочем, тиражи, выведшие «Шоган» в первые ряды, были – по крайней мере в ту пору – обеспечены не громкими именами знаменитостей. Напротив, деньги притекали от сотен и тысяч безвестных поэтов со всех концов Бразилии, которые, подобно хозяину издательства, много лет мечтали подержать в руках свои изданные стихи, честь по чести набранные, сверстанные и отпечатанные в типографии. В стране, где полчища молодых поэтов обивали пороги издательств, буквально умоляя издать их творения, «Шоган» осуществил идею, витавшую, что называется, в воздухе, но почему-то никому не приходившую в голову – организовал «Поэтический конкурс Раймундо Коррейи». Это было настоящее «Колумбово яйцо».

Кристина превратила «Шоган» в процветающее издательство. У стенда на книжном биеннале

Печатая краткие анонсы в газетах или раздавая их при входе в театры и кинотеатры, Пауло оповещал неизданных поэтов со всей Бразилии, что они приглашаются к участию в конкурсе, имя которому – как и улице на Копакабане, где проживали Пауло и Кристина – дал поэт-парнасец из штата Маранья, скончавшийся в начале XX века. Правила были элементарны – к конкурсу допускались «поэты, профессионалы и любители, пишущие по-португальски, ранее публиковавшиеся или нет, без каких бы то ни было возрастных ограничений». Каждый мог представить до трех стихотворений общим объемом в две машинописные страницы, напечатанные через два интервала, после чего состоящее из «критиков и специалистов высшего уровня» жюри (состав его никогда не становился достоянием гласности) отберет достойных и рекомендует их к изданию в «Шогане». Отобранные заключали с издательством договор, обязуясь уплатить 380 тысяч крузейро (около 165 долларов 2008 года) за десять экземпляров. Желавшие приобрести двадцать книг должны были уплатить вдвое больше – и т. д. К несказанному изумлению супругов, в глубине души считавших свою затею химерической, в конкурсе изъявили желание участвовать 1150 человек, из коих 115 были включены в сборник «Бразильские поэты». Риск для издательства был нулевым, ибо книга ушла бы в печать лишь после того, как авторы внесли бы деньги. И каждый из лауреатов, помимо авторских экземпляров, получал право на диплом издательства «Шоган», подписанный Кристиной, и следующее письмецо, сочиненное Пауло:

Дорогой Имярек!

Я уже получил и прочел Ваши стихи. Не стану распространяться о достоинствах материала – он высочайшего качества и Вы сами это знаете – но хочу высказать свое одобрение тому, что Вы не позволили своим стихам остаться в ящике. В современном мире в тот своеобразный исторический момент, который мы переживаем, требуется немалая отвага для того, чтобы сделать свои мысли всеобщим достоянием.

Еще раз от души поздравляю.

Диплом, который получили лауреаты

Постепенно затея, которая, на первый взгляд, предназначалась для узкого круга друзей, стала превращать успешный бизнес-проект. Когда чета Коэльо оправила на почту последнюю пачку книг, в кассе издательства оказалась сумма, эквивалентная 4 тысячам долларов 2008 года. Успех идеи, казавшейся та банальной, побудил Пауло и Кристину придать проекту промышленные масштабы, и прибыль возросла впятеро. После «Бразильских поэтов» были анонсированы новые конкурсы, победители которых будут напечатаны в четырех новых антологиях – «Бразильские поэты сегодня», «Новая бразильская поэзия», «Новая бразильская литература» и «Поэтическая антология бразильских город», чтобы поощрить тех, кто не стяжал лавров на первом и заставить их открыть ящики своих столов, Кристина отправила каждому из неудачников любезное письмо, извещая, что число удостоенных права на публикацию повышается со 116 до 250 человек.

Рио-де-Жанейро, 29 августа 1982 года

Дорогой поэт!

Значительная часть работ, представленных на Конкурс Раймундо Коррейи, зарекомендовала себя как произведения высокого уровня. В связи с этим мы, хоть и вынуждены ограничить число премий, решили отыскать выход из положения для тех, кто не был избран жюри или не отвечал требованиям, предъявляемым правилами Конкурса, и чьи стихи, соответственно, не попали на страницы Антологии.

Еще до конца нынешнего года наше издательство планирует осуществить еще один поэтический проект, а именно – выпустить книгу «Бразильские поэты сегодня» – и мы были бы очень рады, если бы одно из Ваших произведений украсили ее страницы. Каждый из авторов заключит с издательством дополнительное соглашение и представит оговоренную сумму, полущив за нее десять экземпляров из первого тиража. Иными словами, Вам придется заплатить за антологию чуть больше того, что Вы платите за еженедельный журнал – а при этом Вы инвестируете в самого себя, увеличиваете область распространения своего творчества и – совершенно не исключено – открываете себе двери блистательной литературной карьеры.

«Шоган» в соответствии с дополнительным соглашением осуществит рассылку антологии самым значительным литературным критикам-колумнистам страны, а также направит информационный материал в редакции двухсот крупнейших газет и журналов. Часть тиража будет разослана в федеральные и муниципальные библиотеки, открыв таким образом доступ к Вашему творчеству тысячам читателей на протяжении многих лет.

Лорд Байрон, Лима Баррелю, Эдгар По и многие другие великие писатели были вынуждены сами оплачивать публикацию своих произведений Сейчас, благодаря системе распределения расходов, появилась возможность без особых затрат издать книгу, которую будут читать и обсуждать во всех уголках на-шей страны. Для того чтобы принять участие в антологии «Бразильские поэты сегодня», Вам необходимо лишь заполнить форму дополнительного соглашения, подписать его и направить в наш адрес вместе с оговоренной суммой.

Всегда буду рада ответить на любые Ваши вопросы.

Кристина Ойтисика.

Антологии «Шогана», постепенно обретавшие все большую популярность, стали чем-то вроде волшебной палочки, множившей во всех концах Бразилии ряды поэтов-романтиков, парнасцев и конкретистов. В те вечера, когда вручались почетные дипломы и прочие отличия, их вкупе с родственниками и друзьями оказывалось столько, что приходилось арендовать помещение цирка «Воадор» на Лапе – одну из самых крупных в Рио площадок: иные залы и арены не в силах были вместить толпу лауреатов и их гостей. Помимо этих торжеств, Кристина занималась устройством открытых поэтических вечеров, где поэты декламировали свои стихи при большом стечении публики, состоявшей, в основном, из зевак, которые, впрочем, внимали поэтическому слову с неподдельным интересом. Не все, разумеется, проходило гладко: случались и недоразумения, когда поэты не переводили деньги вовремя или протестовали против этого столь полезного начинания. Вот письмо, с которым его автор обратился в «Жорнал до Бразил»:

Я принимал участие в V Конкурсе поэзии имени Раймундо Коррейи и был удостоен за сочиненное мною стихотворение «Человек» премии в виде права на публикацию. И, чтобы осуществить таковую, мне было предложено внести в четыре приема 380 тысяч крузейро в качестве предоплаты десяти авторских экземпляров. Когда же я получил книги, испытал горчайшее разочарование, отбившее у меня охоту читать их, и осознал, что стал жертвой мошенничества.

Полиграфическое исполнение книг ужасающее – неряшливо набранный шрифт, скверного качества бумага. Их просто неприятно брать в руки. Издательская политика «Шогана» сводится к лозунгу: «Кто не платит, тот не печатается». Я лично знаю людей, которые остались, так сказать, за бортом, потому что не обладали необходимыми средствами, чтобы оплатить расходы. Всего было опубликовано 116 стихотворений. По моим расчетам «Шоган» заработал 44 миллиона крузейро, получая возможность распоряжаться нашими деньгами со дня перевода первой доли.

За свои деньги мы заслуживаем несравненно лучшего качества. Я утверждаю это с полной ответственностью, ибо являюсь по профессии полиграфистом. Такую книгу не то что подарить, но и продать будет стыдно даже злейшему врагу.

Руй Диас де Карвальо

Кристина ведет поэтический вечер на одной из площадей Рио-де-Жанейро

Через неделю газета опубликовала ответ издательства «Шоган» за подписью его директора Кристины Ойтисики, утверждавшей, что издательство печатает книги в тех же типографиях, которые оказывают полиграфические услуги таким гигантам книжного бизнеса, как «Рекорд» и «Нова фронтейра». Что же до обвинения в зарабатывании денег на культуре, то Кристина эти обвинения отмела, сообщив, что деньги идут на финансирование проектов, которыми никогда не заинтересуются крупные издательства – например, «Поэзия в тюрьме» (конкурс среди заключенных исправительных учреждений Рио-де-Жанейро).