Текст книги "Пленительные объятия"
Автор книги: Ферн Майклз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
От внимания красавицы не ускользнуло неодобрительное посапывание фрау Хольц, равно как и откровенный восторг Синклера, мешавшийся в его глазах с дьявольскими искорками, когда, целуя гладкую белую руку, он окинул взглядом свою посетительницу.
– Пожалуйста, присаживайтесь. Позвольте мне предложить вам по бокалу вина. Вы обе, должно быть, устали, пока ехали сюда с пристани.
Сирена мягко наклонила голову в знак согласия, тогда как фрау Хольц довольно резко отказалась от предложения.
– Это отличнейшая мадера, – сказал Синклер. – Возможно, вы узнаете этот дивный букет.
Сирена пристально изучала Тайлера поверх венчика своего бокала, и была позабавлена тем выражением, которое прочла в глазах молодого человека. Ей понравилось то, что она увидела, и ее изумрудно-зеленые глаза просветлели. Тайлер был отлично сложен и хорош собой. Он выглядел бы великолепно на палубе корабля, обнаженный до пояса, с черными кудрями, взъерошенными ветром… Синклер смотрел открыто и прямо, под ровными густыми бровями посверкивали карие, цвета вызревших каштанов, глаза. Он обладал правильными, мужественными чертами лица, но в линиях твердо очерченного рта по временам сквозило что-то чувственное, а стоило вспыхнуть улыбке, как на подбородке появлялась ямочка. Заметив внезапно встречный взгляд Тайлера, Сирена слегка покраснела.
– Отличное вино, спасибо.
Синклер поставил напротив Сирены кресло, уселся в него и вытянул перед собой ноги.
– Позвольте мне извиниться за отвратительную погоду, – рассмеялся он. – Думаю, англичане уже несколько веков извиняются за это. Впрочем, скажите лучше, когда и на каком судне вы прибыли в Лондон. Я пошлю кого-нибудь, чтобы позаботились о вашем багаже. Хорошо ли прошло путешествие?
– Мы сели на корабль, шедший в Роттердам, и в целом очень неплохо провели время, – солгала Сирена, осторожно поставив бокал на небольшой столик подле себя.
Тайлеру совершенно незачем было знать, что она командовала своим собственным судном и собственной командой. Не стоило ему обо всем докладывать. В последнее время Сирена убедилась, что нужно поменьше о себе рассказывать. Как бы не пришлось пожалеть впоследствии, что слишком многое открыла этому щеголю с дьявольским блеском в глазах. Осторожность прежде всего! Сколько бы Тео Эстеван не уверял ее в честности Синклера, Сирена посчитала, что ей благоразумнее помалкивать, сохраняя свою личную жизнь в тайне от света.
– Вам известно, что я уже связался с Эстеваном Арройей, не так ли? Судя по пакету в ваших руках, вы нанесли визит этому джентльмену. Думаю, пока будет достаточно сказать, что все делается в полном соответствии с пожеланиями сеньора Арройи. Надеюсь в этом смысле на ваше одобрение.
– Ваши труды будут оценены по достоинству, сэр Синклер. Я знаю, что вам поручили купить для меня дом…
– Да, – сообщил Тайлер воодушевленно. – Дом огромный и к тому же находится в одном из самых фешенебельных районов города, на Кинг-стрит, сразу за Сент-Джеймским парком. Неподалеку от дома, вниз по улице, расположено Вестминстерское аббатство. Это совсем рядом с самим Уайтхоллом. Комнаты уже меблированы, причем весьма изысканно, в соответствии со вкусом моей матушки, баронессы Хелен Синклер, у которой на подобные вещи особое чутье да и глаз наметан. Думаю, вы останетесь довольны своим новым домом.
– Уверена, что так, сэр Синклер. Надеюсь, вся эта возня не доставила вам особенных неудобств.
– Напротив, я получал удовольствие, занимаясь покупками и отчаянно торгуясь из-за цены. Как только вы устроитесь, баронесса намерена ввести вас в здешнее светское общество. Приготовьтесь, – как-то особенно заманчиво проговорил Тайлер и слегка усмехнулся, отчего глаза его вспыхнули, а на подбородке появилась ямочка.
– Видимо, придется нанять слуг?
– Мать уверяет меня, что обо всем уже позаботилась.
– Тогда, может быть, вы будете у нас к обеду послезавтра? – обворожительно улыбнулась Сирена, вновь забавляясь тем эффектом, который ее улыбка производит на молодого человека.
– С удовольствием, госпожа ван дер Рис!
«Чертова баба! – подумал Тайлер. – От ее улыбки у меня перехватывает дыхание и я начинаю лопотать, как идиот!»
– Тут есть некоторые вопросы, – продолжал он, – которые надо бы уладить как можно быстрее. Один из них – ваш… Словом, речь о господине ван дер Рисе.
Едва было упомянуто имя Ригана, сердце Сирены забилось сильнее. Боже милосердный! Неужели это никогда не прекратится?! Пытаясь овладеть собой, испанка осведомилась:
– Ну и как Риган?
– Жив и здоров. Он основал собственное дело, кажется импорт-экспорт, и, как мне представляется, обязательно в нем преуспеет. У Ригана есть несколько свежих идей, а кроме того, успешный опыт работы в голландской Ост-Индской компании повышает к нему доверие.
– Говорили ли вы Ригану, что меня ожидают в Англии? – тихо спросила Сирена, отведя взгляд от сэра Синклера в попытке скрыть свои эмоции.
– Я не счел необходимым обсуждать с ним ваши планы.
Тайлер прекрасно видел, что подобный поворот беседы неприятен Сирене, и восхищался ее сдержанностью, ее фантастическим умением ни при каких условиях не терять над собой контроль. Боже, о чем думал голландец, покидая такую женщину?! Он, должно быть, дурак! Однако Тайлер по собственному опыту делового общения с Риганом уже убедился, что тот далеко не глуп. Он весьма энергичный человек, обладает острым и достаточно обширным умом… Да и вообще, не сражайся они, так сказать, по разные стороны баррикад, Тайлер относился бы к нему с искренней симпатией.
– В таком случае Риган не догадывается, что я здесь… Или хотя бы, что я уехала с Явы.
Карие глаза Тайлера слегка сузились, когда он заметил, что вокруг очаровательных губ Сирены залегли печальные морщинки. Возможно ли, чтобы она все еще любила голландца? Эстеван Арройя и словом не обмолвился, что это так. Должно быть, там и в самом деле имело место нечто исключительное, какая-нибудь роковая несовместимость, например, чтобы могли вот так расстаться два таких привлекательных, столь сильно влюбленных в жизнь человека. Несомненно, Сирена была одной из самых прекрасных женщин, которых ему, Тайлеру, доводилось когда-либо видеть. Молодой человек чувствовал, что она сдерживает обиду, не дает ей выхода. Впрочем, в глазах Ригана было то же измученное выражение, что и у Сирены. Интересно, если она по-прежнему его любит, как на нее подействуют сплетни о том, что голландец вступил в связь с очаровательной белокожей Камиллой?..
– Милые леди, – сказал Тайлер, – становится уже поздно, и туман, кажется, сделался еще гуще, чем был, если только такое возможно. Вы просто обязаны согласиться на то, чтобы я проводил вас до вашего нового жилища. На улицах сейчас небезопасно. По пути сюда вы наверняка должны были заметить необычайное количество всякого сброда. Со времени учреждения у нас исправительных домов мы никогда еще не переживали подобного нашествия на город разного рода негодяев. С этим делом можно было бы справиться быстрее, если бы не проклятый туман, продержавшийся всю прошлую неделю. Специальный судебный комитет пытается затолкать мерзавцев в Брайдуэлл, один из этих самых исправительных домов, но они постоянно ускользают из наших рук, забиваясь в самые недра города. Сегодня в полдень я услышал, что «Серые монахи» – приют для детей нищих – наполнен до отказа. Эти бродяги приходят туда целыми семьями, но, едва расположившись на ночлег, бросают своих отпрысков и потихоньку смываются. Я просто содрогаюсь при мысли о том, каковы условия жизни у находящихся в «Святом Варфоломее»!
– В «Святом Варфоломее»? – переспросила фрау Хольц, чувствуя, что Лондон не нравится ей уже гораздо больше, чем минуту назад.
– Да, это что-то вроде богадельни, – объяснил Тайлер. – Нищие часто приносят с собой болезни, и недавно тут было много шума, связанного с эпидемией холеры. Конечно, подобные заведения со стороны могут выглядеть жестокими, но тем не менее люди там одеты, накормлены, им оказывается необходимая медицинская помощь. И все же, повторюсь, в данный момент на улицах небезопасно.
Фрау Хольц вспомнила толпы мерзких лондонских подростков и их странную враждебность, когда экипаж трогался с места.
– Мы были бы очень вам признательны за компанию! – воскликнула она и, косясь на Сирену, добавила: – Правда, госпожа?
– Да-да, спасибо, сэр Синклер, – отозвалась испанка. – Я также благодарна вам за все, что вы для меня уже успели сделать.
Она поднялась на ноги и заглянула в глаза Тайлеру, почувствовав себя в полной мере женщиной впервые с тех пор, как покинула Батавию, – женщиной, которой мог восхищаться высокий, темноволосый, привлекательный мужчина.
– Должны ли мы быть столь официальны друг с другом? Пожалуйста, зовите меня просто Тайлером. Я пока не привык к своему новому титулу. У меня еще для этого достаточно времени, прежде чем отец отойдет в мир иной, а я, в свою очередь, сделаюсь бароном Синклером.
Сирена рассмеялась, услышав и от фрау Хольц – в первый раз за последние несколько месяцев – возглас неподдельного веселья.
– Ну что ж, тогда и вы должны звать меня просто Сиреной. Мое официальное имя слишком трудно для языка.
– И это мне прекрасно известно, поскольку я сотни раз переписывал его, готовя краткое изложение вашего дела. Вот смотрите, – сказал он, потянувшись к столу и взяв с него лист молочно-белого пергамента. – Ваше имя, как здесь значится, – Сирена Елена Рамос Кордес. Вы уже больше не госпожа ван дер Рис, вы – свободная женщина!
Эти слова оказались для Сирены настоящим ударом. Колени у нее подогнулись, лицо стало белым как полотно. Тайлер подбежал к ней, чтобы поддержать ее и не дать упасть.
Назло себе самой Сирена улыбнулась. Ей понравился этот сильный и, судя по всему, страстный мужчина. Что же это была за присказка, которую так любила повторять фрау Хольц?.. Ах да! Синица в руке лучше, чем журавль в небе! Что ж, эта синичка достойна того, чтобы оказаться в ее руке: вполне оперившаяся, гордо распушившая хвост… Сирена умышленно склонилась еще ближе к Тайлеру, томно смежила веки и, прежде чем выскользнуть из его объятий, виртуозно изобразила нервную дрожь и скорчила страдальческую гримаску. Вновь открыв глаза, на сей раз влажно поблескивавшие и зеленые, точно омытая дождем трава, Сирена довольно долго не отводила от Синклера своего призывного взгляда.
«Черт возьми, – трогательно всхлипнула фрау Хольц, вновь коснувшись своих влажных глаз. – Этот Тайлер Синклер и впрямь хорош собой, уж в этом ему не откажешь!» Даже с того места, где она сидела, можно было разглядеть, как прекрасно воспитан и обходителен этот молодой человек. Госпожа могла сделать и куда худший выбор…
ГЛАВА 10
Когда нанятый экипаж загрохотал по извилистой подъездной аллее и наконец остановился перед массивным, из белого камня, зданием, Сирена была разочарована тем, что густой туман помешал ей составить впечатление о новом жилище. Уже в пяти футах невозможно было хоть что-то толком рассмотреть. Тайлер Синклер подал ей руку, когда она выходила из экипажа, затем помог высадиться дородной и несколько неуклюжей фрау Хольц и по мощенной булыжником дорожке проводил обеих дам к широкой двойной двери, щегольски поблескивающей во мгле своей медной отделкой и толстым дверным кольцом. Высыпавшие на крыльцо слуги впустили гостей внутрь. Сирена едва сдержала улыбку, когда Тайлер игриво потрепал по щеке совсем еще молоденькую девушку, открывшую им дверь, отчего бедняжка зарделась и пробормотала приветствие, сильно заикаясь от волнения.
– Позаботься, Пегги, – сказал Синклер, – чтобы леди чувствовали себя здесь комфортно. Это сеньорита Кордес, а это ее экономка – фрау Хольц.
Пегги сделала реверанс, буквально съежившись под пристальным взглядом суровой немки.
Тайлер проводил Сирену в гостиную, расположенную направо от просторного фойе.
– Ну, что вы об этом думаете? Удачен мой выбор или нет?
– Более чем удачен! – искренне призналась Сирена. – Дом просторный и по-настоящему роскошный. Даже в Кадисе у меня никогда не было ничего подобного. А какая мебель! Великолепно! Кругом бархат, парча, все совершенно в моем вкусе!
– Моя мать будет рада услышать, что вы одобрили ее выбор, – счастливо улыбнулся Тайлер. – Из-за этого дома она несколько недель находилась в состоянии сильнейшего волнения. Однако если здесь найдется что-нибудь такое, что вам не понравится, то вы так прямо и говорите, ничуть не боясь обидеть ее.
– Если и весь дом выглядит так же, как эта гостиная, баронессе нечего волноваться. Скажите своей матери, что я очень довольна и, наверное, сама бы не смогла сделать ничего лучше. Пожалуйста, передайте ей, что при первой же возможности я навещу ее, чтобы лично выразить свою признательность.
– Она будет просто счастлива! – сказал Тайлер, едва отважась прервать свою собеседницу – настолько он был очарован ее легким испанским акцентом и взглядом дивных изумрудно-зеленых глаз.
Когда Тайлер наконец удалился, пообещав быть у нее послезавтра к ужину, Сирена обратилась к фрау Хольц с распоряжениями:
– Прежде чем мы наконец завершим нашу поездку, договоритесь с лакеем, чтобы он доставил багаж с корабля и рассказал команде, где нас можно найти. У меня нет желания снова трястись через весь город в экипаже, тем более если на улицах и впрямь, как сказал Тайлер, творятся бесчинства.
Оставив экономку выполнять поручение, Сирена поднялась по лестнице, решив осмотреть свою комнату. Проинспектировав несколько роскошно обставленных спален, испанка нашла в левом крыле второго этажа просторное помещение, представляющее собой нечто среднее между опочивальней и гостиной, которое, судя по всему, именно ей и предназначалось. Комната, заботливо украшенная всякими милыми безделушками, выглядела уютно и женственно и располагала к отдыху.
Наконец-то оставшись наедине со своими мыслями, Сирена села на диван, и плечи ее безвольно опустились. Как ей остаться собой в этом роскошном доме? Как жить дальше в качестве сеньориты Кордес, делая вид, будто брака с Риганом никогда не было? Что ей здесь делать? Зачем она сюда приехала? Из-за Ригана? Именно он, Риган, стал смыслом ее жизни, именно он подразумевался в каждом ее слове, угадывался в каждой мысли…
Завтра, как только она проснется и оденется, Сирена поедет на холм Святого Дунстана, разыщет ван дер Риса в его конторе. Черт с ними, с этими уличными хулиганами! Она заставит его поговорить с ней, сказать, глядя ей в лицо, что он больше ее не любит, что она не нужна ему. Да, Сирена должна услышать это из уст самого Ригана. Тогда, только тогда она поверит этому… Но пока встречи не произошло, еще можно мечтать и надеяться, что они оба просто не поняли друг друга и что ошибка исправима.
Хотя Сирена чувствовала себя крайне усталой, она не могла сомкнуть глаз и немного отдохнуть. При мысли о скорой встрече с Риганом у нее начинало тоскливо сосать под ложечкой и кружилась голова. В ту минуту, когда испанка увидела офис ван дер Риса, она поняла, что обязательно туда поедет.
Сеньорита Кордес устало откинулась на спинку дивана. Мысли ее были полны Риганом. И даже когда ее наконец одолел сон, в воспаленной дремотной дымке ей виделся высокий мускулистый мужчина с волосами цвета спелой пшеницы…
* * *
В течение считанных часов фрау Хольц взяла в доме под контроль все то, что в принципе могло составить ее владения. Твердым голосом она отдавала прислуге приказания и властно размахивала руками, чтобы все знали и видели, насколько серьезны ее намерения.
– Горе тем, – добавила суровая домоправительница, – кто окажется нерадивым или, что еще хуже, будет пренебрегать своими обязанностями!
Закончив тираду, немка потребовала поднос с легким завтраком для Сирены и понесла его вверх по лестнице. Увидев, что госпожа все еще спит, фрау Хольц на цыпочках вышла из комнаты и, присев на стул возле двери, апатично, как-то незаметно для себя, съела весь завтрак и отнесла поднос обратно на кухню. Экономка решила, что этот дом, вернее люди в нем, ей не нравятся. И где, черт возьми, Якоб?
Когда с корабля прибыл багаж, вместе с ним явился в числе сопровождающих и кок, что весьма удивило фрау Хольц. Она спросила Якоба, как тот отважился покинуть свой драгоценный камбуз, и старик довольно небрежно, почти рассеянно ответил, что не мог доверить кому-либо поклажу капитаны, а поэтому отправился, так сказать, вместе с обозом, желая лично удостовериться в том, что все будет доставлено в целости и сохранности. И хотя фрау Хольц проворчала, что ей совершенно не нужно, чтобы Якоб околачивался вокруг дома и путался под ногами, она тем не менее была рада увидеться с другом. Как раз теперь время для этого настало. Ну куда он мог запропаститься? Возможно, ей удастся завлечь его поиграть в шашки, хотя Якоб знает, что она жульничает, и наверняка не побоится рассказать об этом ее подчиненным… Фрау Хольц тряхнула поседевшей головой и решила, что лучше будет остановить свой выбор на картах.
Она отыскала Якоба в оранжерее, являющейся своеобразным продолжением кухни. Кок бессмысленно бродил между грядок с садовым совком в руках, и на его сморщенной старческой физиономии были написаны явная растерянность и замешательство.
– Фрау Хольц, – сказал он сурово, – нет ничего такого, чего я не знаю о море, о кораблях и в особенности о камбузе. Однако о цветах мне ровным счетом ничего не известно, кроме того, что они красивые на вид и иногда хорошо пахнут. Вот, – проговорил Якоб и протянул немке изящный цветок, – я думал только о тебе, когда срезал его. Думаю, что это английская роза.
Едва коснувшись пальцами усеянного шипами стебля, фрау Хольц испустила негромкий вскрик.
– Ах ты кусок старой морской соли! – прошипела она.
– Я же предупреждал, что это растение напоминает мне тебя, – беззубо осклабился Якоб. – Такое же острое и колючее, как твой язычок, и все-таки столь же прекрасное, как ты сама!
Фрау Хольц залилась густым румянцем.
– Ах, шел бы ты прочь, старый дурак! – воскликнула она, махнув фартуком так, словно отгоняла от себя назойливую муху. – Конечно, кроме как попусту болтаться в оранжерее, тебе здесь делать нечего! Неужели ты не видишь, что уже начинает темнеть?! Я думала, например, что мы сможем поиграть в карты или просто поболтать о чем-нибудь. Боюсь, однако, что здесь не очень-то этим займешься, – с несчастным видом добавила экономка.
Якоб проникся сочувствием к этой женщине с суровым лицом.
– Ты можешь побеседовать со мной в любое время, когда только захочешь. Но пока мы еще не убрались отсюда, скажи, как ты думаешь, что я собирался делать в этой стеклянной клетке?
Фрау Хольц обвела оранжерею опытным взглядом и в глубокой задумчивости прижала руку к губам.
– Послушай, Якоб, – призналась старушка, – мне, в общем, все равно, что ты собирался делать с цветами. Уверена, что и госпоже, и всем остальным тоже наплевать на это. Делай что хочешь, никто не ощутит разницы. Только вот зачем тебе со всем этим возиться?
– Я просто хотел быть вам полезным, – пожал плечами Якоб, – а еще… мне нравятся цветы. Захотел испытать, на что я гожусь в качестве садовника, или как их там называют…
– Оставайся лучше самим собой, – сказала экономка. – Пойдем в дом и поиграем в карты, а если захочешь, можешь съесть кусочек пирога.
* * *
Как только Сирена проснулась утром, весь дом сразу пришел в движение. Она вновь и вновь требовала принести горячей воды для купания. Пегги ухаживала за своей новой хозяйкой чуть ли не в качестве персональной служанки. Бедная девочка вся дрожала, когда Сирена приказывала погладить ей одно платье, потом другое – и все это лишь для того, чтобы переменить решение в третий раз. Наконец, усевшись в ванну, она попросила Пегги принести ей флакончик духов, который, кстати говоря, предстояло еще добыть в недрах нераспакованного до сих пор багажа. Девочка подала хозяйке гладкую бутылочку, наполненную янтарного цвета жидкостью, и Сирена не задумываясь выплеснула ее в ванну. Мгновенно узнав запах, она с яростью ударила по воде рукой так, что во все стороны веером полетели брызги.
– Я что-то сделала не так, госпожа? – со страхом осведомилась Пегги.
– Нет, все нормально, откуда же ты могла знать… А теперь иди, дай мне тут поплескаться одной. Я позову тебя, когда понадобишься.
Голос Сирены был очень суров, и Пегги, не тратя времени даром, убралась из комнаты, чтобы не стать жертвой высочайшего гнева.
Сеньорита Кордес втиснулась поглубже в ванну, и горячая вода постепенно сняла ее напряжение. Сирене было стыдно, что она так грубо обошлась с Пегги. Девочка не могла знать, почему ее госпожа ненавидит запах тех духов, которые неумышленно выплеснула себе в воду. Насыщенный мускусный аромат, головокружительно чувственный, ударил ей в ноздри. Она не пользовалась этими духами со времен своей брачной ночи. Брачная ночь! Сирена поморщилась, вспоминая свое тогдашнее смущение. День казался изматывающе бесконечным. Она вышла замуж за Ригана не по любви. Это замужество было лишь частью ее плана относительно того, как отомстить за смерть Исабель. Риган в то время все еще казался ей ответственным за предательство, легшее пятном на нее саму и семейство Кордес в целом.
В течение всего свадебного дня Риган не отходил от Сирены. Он был чрезвычайно внимателен, любезно представлял ее тем из гостей, с которыми она раньше не встречалась, и вообще являл собой чистейший образец восторженного, счастливого жениха.
Нервы Сирены натянулись как струны. Все празднество прошло для нее точно во сне. Все вокруг казалось нереальным, не имеющим значения. Пища была безвкусной, вино выдохшимся, разговоры бессмысленными.
Чуть позднее, закрывшись в своей комнате, Сирена приготовилась лечь в постель. Окна, выходящие в сад, были открыты, и теплый ночной бриз доносил сладкие ароматы цветов. Девушка ускользнула от последних, вечно мешкающих свадебных гостей, желая побыть в одиночестве. Взбежав по лестнице, она оглянулась, чтобы посмотреть на Ригана. Тот сразу же обернулся, словно бы ее взгляд был чем-то вроде прикосновения руки или губ, и глаза их встретились. Выдержав долгую паузу, Сирена опустила голову и продолжила свое восхождение, в то время как Риган тоже отвел от нее взгляд и сумел кое-как закончить беседу с подвыпившим и не слишком торопящимся уходить гостем.
К тому времени, когда новобрачная добралась до своей комнаты, сердце у нее буквально выпрыгивало из груди, кровь билась толчками в каждой жилке. По одному только взгляду Ригана Сирена поняла, как неистово он жаждет ее и как сильно сожалеет о своем обещании освободить невесту от исполнения супружеских обязанностей, не принуждать ее делить с ним брачное ложе. Девушка вспомнила улыбку, которая играла на его губах, когда он давал это обещание. Но могло ли оказаться возможным, чтобы Риган изменил однажды данному слову?
Назло себе Сирена самым тщательным образом позаботилась о своем туалете. В качестве последнего штриха она слегка окропила шею вот этими самыми духами с мускусным запахом и вся словно бы окуталась облаком чувственности.
Завязав волосы мягким, свободным узлом на затылке – таким образом, чтобы тонкие локоны невесомо струились ей на лоб и плечи, – Сирена убедилась, что выглядит соблазнительно, и стала ждать…
Вновь и вновь она мысленно репетировала предстоящую сцену. Риган постучит в дверь, желая войти. Поколебавшись немного, не без лукавства, она его впустит. Ее плоть, словно бы отполированная жадными, опаляющими взглядами Ригана, затрепещет в ответ. Сирена встанет спиной к не слишком яркой лампе, чтобы он мог насладиться обворожительными линиями ее тела, едва прикрытого лиловой ночной рубашкой.
Он подойдет к ней совсем близко, и запах мускуса разожжет в нем желание. Он вытянет руку и коснется мягкого локона, ниспадающего ей на щеку, потом коснется шелковистой шеи, потом… Потом Риган грубо, почти отчаянно прижмет ее к своему мускулистому телу, и в тяжелом, прерывистом дыхании обнаружится легкий привкус недавно выпитого вина. Губы будут искать губы и, наконец, сольются в долгом, обморочно прекрасном поцелуе. На миг отстранившись, Риган заглянет ей в глаза, умоляя освободить от опрометчивого обещания…
* * *
Измученная этими видениями, Сирена стряхнула с себя пустую мечтательность. Нет, не такой была ее первая брачная ночь! Пристыженная женщина закрыла лицо руками. Риган так и не пришел к ней в комнату и, увы, не добивался ее ласк с мольбой в глазах. Он покинул дом. Она слышала его шаги, слышала удаляющийся стук копыт его лошади. Риган смел подарить мерзкой немецкой шлюхе это невероятное наслаждение – знать, что ее любовник оставил супружеское ложе, чтобы полететь в ее объятия и почти погибнуть в муках предназначенной другой страсти.
Сирена ударила кулаком по воде. Она тогда планировала унизить Ригана, мягко отказав ему. Вместо этого он сам ее унизил, так и не заглянув в комнату. На душе у Сирены скребли кошки, словно бы она вновь переживала ту кошмарную ночь, когда ван дер Рис променял ее на распутную немку, не позволив супруге насладиться правом на отказ.
Фрау Хольц вошла в комнату и, присев на диванчик, подождала, пока госпожа закончит купание. И все это ради какого-то дубиноголового Ригана! А он, насколько старушка могла судить о мужчинах, наверняка ничего и не заметит! Все эти бесконечные приготовления, безумная расточительность и тому подобное ни к чему не приведут. Скорее всего, Сирена вновь почувствует себя опустошенной…
– Вы уже решили, какое платье наденете?
– Вон то, темно-зеленого шелка.
Не успела фрау Хольц положить платье на постель, как госпожа переменила мнение:
– Нет-нет, я думаю, алое!
Поджав губы, экономка заменила зеленое на алое.
– Впрочем, день сегодня гнетущий, пасмурный, так что лучше я надену желтое. Риган ведь любит желтый цвет…
Три с лишним часа, девять отвергнутых платьев, четыре пары туфель – и вот Сирена наконец оделась. Фрау Хольц вздохнула с облегчением, когда госпожа натерла щеки красной испанской бумагой и уложила волосы. Впрочем, когда Сирена повернулась, экономка побледнела, увидев, насколько глубок вырез платья.
– Ну, что вы думаете? – последовал вопрос.
– Я знала, что вам лучше вернуться к темно-зеленому шелковому. Вы великолепны! Как же еще вам выглядеть? Да, великолепны. Менеер ван дер Рис будет просто сражен!
Пока домоправительница ходила за лакеем, Сирена нервно сжимала кулаки. А если Риган даст ей от ворот поворот? А если он откажется даже разговаривать, заметив лишь, что брак их расторгнут и обсуждать больше нечего? А если… Ах, что толку ломать себе голову! Сирена должна с ним встретиться и посмотреть, как он отреагирует на то, что она здесь, в Англии.
Сирена вновь тряслась в экипаже по улицам Лондона. Несколько раз, пока тянулось их путешествие, она слышала, как Якоб и кучер осыпали проклятьями, а иногда и ударами бича, всех этих бродяг и нищих, затруднявших продвижение к холму Святого Дунстана. Переезд, занимавший в обычных условиях менее часа, продлился на сей раз почти два с половиной, и Сирена начала беспокоиться, что Риган уйдет куда-нибудь из офиса или будет отозван по какому-нибудь срочному делу. Почему, ну почему она так долго провозилась, выбирая подходящее платье?! Риган никогда не обращал внимания на всю эту парадную сбрую! Если он все еще любит свою Сирену и все еще жаждет встречи с ней, ему не составит труда принять ее одетой даже в рубище и с головой, посыпанной пеплом!
Экипаж остановился на углу Святого Дунстана и Темз-стрит. Сирена подняла руку, чтобы постучать в дверь, – голова гордо вскинута, плечи расправлены.
Быстро, чтобы не переменить решение, Сирена вошла. Ван дер Рис стоял подле огромной настенной карты, отмечая на ней, очевидно, новый навигационный маршрут.
Уже при одном взгляде на широкую спину супруга у Сирены пробежала по телу дрожь. Она видела, как он наклонился, вероятно, обдумывая иной судоходный путь, отличный от только что проложенного. Риган слегка пошевелился, потом резко качнулся на каблуках. Нет, он совершенно не изменился: по-прежнему в прекрасной физической форме, волосы все так же по-мальчишески взъерошены и все так же светлы.
– Риган! – мягко сказала Сирена голосом, шедшим из самой глубины ее души. Да, имя было произнесено раньше, чем она успела осознать это. И оно прозвучало точно мольба, точно крик, вырвавшийся из недр ее сердца. Она увидела, как напряглась его спина. Медленно, словно бы во времени образовались какие-то зловещие пустоты, как это иногда случается во сне, Риган повернулся к ней лицом. Он, похоже, отказывался верить своим глазам. Если голландец и догадался о тех чувствах, которые сквозили в голосе Сирены, когда она произнесла его имя, он не подал вида.
Красавица-испанка буквально пожирала Ригана взглядом. По ее глазам легко угадывалось, какие эмоции переполняют несчастную. Ей следовало сказать что-нибудь, сделать хотя бы движение навстречу. Однако ноги словно вросли в пол, язык не слушался…
– Ты… ты хорошо выглядишь, Риган, – пробормотала наконец Сирена.
Мускулы на его руках заметно напряглись, Риган сжал пальцы в кулак.
– Да и ты неплохо выглядишь, – проговорил он холодным, насмешливым тоном. – Вижу, что тебе удалось преодолеть свое горе. Боже мой, уж не обманывает ли меня зрение! Ты, кажется, потеряла свои четки!
– Риган… я…
– Ты решила съездить в Англию и нанести мне визит? Об этом тебе хочется сказать? Слишком поздно, Сирена. Зачем бы ты сюда ни явилась, ты несколько ошиблась адресом. Оглянись. Все, что ты здесь видишь, – это и есть я. Крохотная закопченная контора с комнатой, где с трудом помещается даже один человек. Пока что моя компания – это я сам, но со временем мой ввоз-вывоз составит серьезную конкуренцию голландской Ост-Индской компании.
– Но я здесь не за этим, Риган. Мне просто хотелось увидеть тебя и кое о чем поговорить. Я хочу знать… хочу услышать из твоих собственных уст, по какой причине ты расторгнул наш брак. Я хочу от тебя лично услышать, что ты меня больше не любишь. Скажи, что это так, и я больше никогда тебя не побеспокою, никогда! – выкрикнула Сирена срывающимся голосом, вынуждая его произнести эти жуткие слова и в то же время отказываясь верить, что он так и сделает. – Я люблю тебя, Риган! Да, я до сих пор люблю тебя! Я отдала тебе все, чем обладала: сердце, душу, тело. Я подарила тебе сына! Я любила и твоего первого сына, Калеба, любила так, словно он был и моим ребенком! Я была готова отдать за тебя жизнь… Так почему же, скажи, почему ты так жестоко поступил со мной?! У меня теперь нет ничего, ты все отнял! Даже Калеб от меня отвернулся! – в глазах Сирены стояли слезы. – Почему?
В глубине ее сердца родился этот крик и вырвался наружу, обжигая слух Ригана, как горячая лава обожгла бы ему тело.
