Текст книги "Пленительные объятия"

Автор книги: Ферн Майклз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 5

Пламя заката пряталось в тяжелых пепельно-серых тучах, повисших над портом. Длинные вечерние тени сгустились наконец в дымку, и в ней потерялись верхушки корабельных мачт. Тут и там загорались золотистыми точками фонари, освещая замасленные окна купеческих лавчонок, сгрудившихся на пристани.

Якоб и вся команда «Раны» выстроились у планшира, наблюдая за тем, как Сирена с Калебом выбираются из экипажа, доставившего их из пансиона. Изумрудные глаза женщины сверкали, а лицо выражало мрачную решимость. Даже издалека Якоб мог видеть, что случилось нечто непредвиденное…

Сирена стала взбираться вверх по сходням, не глядя ни вправо, ни влево – только прямо перед собой. Якоб настороженно посмотрел на нее и легким движением руки приказал команде оставаться на месте и хранить спокойствие. Ему был хорошо знаком этот горящий взгляд, сразу задевший в его душе тревожные струны.

– Поднять якорь! – сказала Сирена с напряжением в голосе. – Мы отплываем в Испанию.

Кивнув Калебу, она сразу направилась в свою каюту, чтобы сменить одежду.

Юноша с непроницаемым выражением лица слегка поклонился команде и протянул руку Франко, второму помощнику.

– А ты вырос, мой мальчик, – тихо проговорил Франко. – Школа, должно быть, пошла тебе на пользу.

– Хорошо, что ты опять с нами, Калеб, – мягко поприветствовал гостя Ян.

– В последний раз, когда мои старые глаза видели тебя, – ухмыльнулся Якоб, – ты был всего лишь ребенком. А теперь ты стал вон каким рослым и сильным. Мы по тебе скучали. Славно, что на корабле у нас появилась еще одна пара надежных рук. С возвращением!

Фрау Хольц заключила юношу в свои по-матерински нежные объятия и на миг даже испугалась, что это ее голова оказалась на груди Калеба, а не наоборот.

– Я должна поговорить с тобой, – прошептала старушка, встав на цыпочки, и с нажимом добавила: – Прямо сейчас!

Команда занялась подготовкой «Раны» к отплытию. Вскоре поставили паруса, и огромные полотнища захлопали над палубой, словно бы поймав вечерний бриз.

Фрау Хольц привела Калеба к себе в каюту.

– Что это такое? Что-нибудь в школе стряслось? И, пожалуйста, не лги мне. В чем дело?

Калеб на минуту задумался, прежде чем заговорить. Он почувствовал, как все у него внутри заныло, едва он попытался найти верные слова для ответа.

– Сирена… Сирена в первый раз в своей жизни… Нет, фрау Хольц! Мне не к лицу обсуждать с кем-либо случившееся. Сирена сама должна вам обо всем рассказать.

Пожилая женщина посмотрела на Калеба и огорченно поморщилась.

– Тебя, как я посмотрю, многому научили в этой замечательной школе! Я, конечно, восхищаюсь твоей преданностью госпоже, но если бы ты сказал мне, чем она так обеспокоена, то и я, и наша команда… ну, мы могли бы помочь.

– Фрау Хольц! Сейчас нет никого на земле, кто мог бы помочь Сирене! Вы должны мне верить, когда я вам об этом говорю. Она сама во всем разберется.

Оставленная без дела, фрау Хольц разыскала беззубого Якоба и начала горько сетовать на свою невольную праздность и страхи относительно состояния госпожи, с которой – в этом не могло быть ни малейшего сомнения – произошло что-то неладное.

– Да, – закивал Якоб, – я тоже заметил странное выражение в глазах у нашей капитаны. Но волноваться и забивать себе голову разными домыслами – в этом нет ничего хорошего. Все в свое время! Сирена не настолько задавлена гордыней, чтобы не попросить у нас помощи, если это ей понадобится. Она знает, что мы всегда рядом, ей нужно только позвать… А все-таки удивительно, как вырос мальчишка, а? С виду уже настоящий мужчина. И очень похож на отца.

– Даже в большей степени, чем ты можешь это себе представить, – заметила фрау Хольц.

* * *

Оставшись одна в каюте, Сирена всячески пыталась удержать себя от размышлений над тем, что узнала сегодня днем. От этого известия у нее буквально останавливалось сердце.

Переодевшись в свой знаменитый костюм и тугим узлом завязав блузку под грудью, Сирена потянулась за хромовыми сапогами на высоком каблуке и натянула их почти до колена на свои стройные икры. Она не будет думать о том, что сказал ей Калеб. Она полностью сосредоточится на корабле и команде. Едва рулевое колесо «Раны» вновь окажется в ее руках, мир развернется к ней лицом, а не изнанкой, как сейчас.

Сирена сжимала кулаки и опять разжимала их, меряя быстрыми шагами ограниченное пространство каюты. Каблуки выбивали дробь на дощатом полу.

Сколько же страданий может вынести человек за свою жизнь? Как – во имя Господа! – она, Сирена, позволила, чтобы это случилось с ней? Была ли это ее оплошность? Или во всем нужно винить Ригана?

«Не думай, не думай об этом», – твердила она себе, продолжая сердито расхаживать по каюте.

Да и так ли уж важно, кто виноват? Имело значение лишь то, что Риган больше не любил ее и расторгнул их брак.

К горлу подкатили рыдания. Как могла умереть любовь, подобная той, которую они питали друг к другу? Призрак некой безликой шлюхи в объятиях Ригана медленно колебался перед мысленным взором Сирены.

– Нет! – прокричала она мучительно. – Нет! Нет!

Боль в груди была острее, чем если бы эту грудь пронзил нож.

– Нет! – вновь вскрикнула Сирена, и в ее крике прозвучала тоска всех тех женщин, которым приходилось терять своих возлюбленных…

Калеб первым услышал пронзительный женский крик, и он же первым схватил за руку Виллема, не давая ему броситься в каюту Сирены.

– Капитан в безопасности, – сказал юноша. – Оставь ее. Когда она поднимется на палубу, ты увидишь, что она полностью владеет своими чувствами. Ей просто нужно какое-то время побыть одной.

* * *

Вдали от затянутого тучами побережья Голландии свежий морской ветер уже разгонял стелившийся над водой туман, и золото заката, отражаясь на бескрайней лазурной глади, причудливо вспыхивало в узких резных окнах кормовой части.

Сирена оглянулась кругом и стала подниматься на палубу. Сменив у руля Яна, она тут же начала отдавать приказы.

– Посмотрите на небо! – она указала рукой на низкие тяжелые тучи. – С запада, похоже, на нас надвигается шторм. Надо быстрее убираться прочь. Полный вперед!

– Если удача нам улыбнется, – произнесла Сирена, обращаясь к Калебу, – то, несколько изменив курс, мы сможем обогнать бурю… Ну, чего стоишь? Шевелись! Каждый, кто плывет со мной на одном корабле, должен выполнять свою часть работы.

Наблюдая за приближающейся бурей, Сирена взяла рупор и принялась выкрикивать команды:

– Свистать всех наверх! Спустить паруса!

Паруса мгновенно убрали. Сирена старалась, насколько это было возможно, развернуть нос корабля против ветра, который уже бешено завывал в снастях. Гигантские волны, одна за другой набегая с запада, закручивались в воронки. Пена, слетая с гребней исполинских валов, хлопьями неслась по ветру, то и дело залепляя лицо боровшейся со штурвалом Сирены.

Разъярившаяся стихия требовала предельной собранности, все посторонние мысли исчезли из головы. Сирена стояла, гордо выпрямившись. Она словно бы смеялась буре в лицо. В ее глазах светилось высокое безрассудство, доступное в такие минуты только действительно храбрым людям.

Шторм продолжал атаковать судно. У горизонта вспыхивали молнии. Призрачные облака, проносясь по небу, принимали самые странные, порой чудовищные формы. Дождь еще не начался, еще не забарабанил по палубе, но уже готов был излиться, явно поджидая Сирену. И она знала, что дождь – ее враг. Дождь мог повалить рулевого, выбить у него из рук штурвальное колесо, и тогда ветру легко будет сманить судно на путь неминуемой гибели.

Сирена мысленно сравнивала один вариант гибели с другим. Что хуже – Риган или шторм? Пока шторм, ответила она себе и, внезапно испугавшись самого худшего – смерти, привязала себя к штурвалу.

Наконец небеса разверзлись, и Сирена, ослепленная бешеным ливнем, вынуждена была управлять кораблем, доверяя лишь собственному чутью, инстинкту. Волосы растрепались по ветру и тяжелыми, набрякшими от воды прядями больно хлестали ее по лицу, обвивались вокруг шеи, словно холодные, настойчивые пальцы призрака, решившего во что бы то ни стало удушить свою жертву. Истерзанное стихией тело страшно болело, ныло. Но когда физические силы начали иссякать, главное опорой Сирены стали ее железная воля и несокрушимое желание выжить. Она обязательно должна вновь увидеться с Риганом. Она должна из его собственных уст услышать, что он ее больше не любит. Она должна увидеть его лицо, прикоснуться к нему.

– Гореть тебе вечно в аду, Риган ван дер Рис! – пронзительно закричала Сирена, и ее голос смешался с дикими завываниями бури и грохотом волн. – Ты мой! Мой!

Шквальный ветер буквально сбивал Калеба с ног, распластывая его на брусьях планшира, и только цепко хватаясь за такелаж, юноша смог добраться до Сирены по скользкой и шаткой палубе.

– Я не нуждаюсь в твоей помощи! – прокричала Сирена, не отрывая взгляда от высоко вздымавшихся волн.

– Ты устала. Позволь мне взяться за руль. Сейчас не время разыгрывать из себя героев. Передай штурвал мне. Я стану сразу за тобой и развяжу тебя. Приготовься.

– Возвращайся на свой пост! – крикнула Сирена, стараясь перекричать ветер. – Малейшая ошибка с твоей стороны – и всем нам конец! Сейчас нельзя поменяться местами. Послушай меня хорошенько, Калеб. Я здесь капитан. Когда мне понадобится твоя помощь, я тебя о ней попрошу.

Внезапно огромная волна ударила в корпус судна, грозя проломить все столь тщательно задраенные люки. Тонны воды обрушились на Калеба в тот самый момент, когда он схватился за часть судовой оснастки.

Сирена в ужасе закричала, но было уже поздно. Волна подхватила юношу и с силой ударила его о палубу. Сирена закричала еще пронзительней, хотя знала, что за ревом бури команда все равно не расслышит ее воплей.

– Господи, сделай так, чтобы с ним все было в порядке, – взмолилась Сирена. – Ах, если бы не ты, Риган, я бы сейчас не сражалась со штормом и Калеб не рисковал бы своей жизнью. Если он утонет, это будет на твоей совести, мерзавец, а не на моей.

Прошло что-то около часа, прежде чем ведомый Сиреной фрегат смог войти, сменив курс на норд-ост, в более спокойные воды.

– Калеб… Калеб, где ты?

– Здесь, Сирена, – донесся с юта его слабый голос. – Ты что, беспокоилась обо мне?

– Конечно, беспокоилась. Я отвечаю за каждого человека на корабле!

– В какое-то мгновение я надеялся, что твое беспокойство относится ко мне лично, – довольно резко ответил огорченный юноша.

Сирена не промолвила ни слова в ответ, пока разматывала куски парусины, которыми привязала себя во время шторма к рулю.

– Можешь занять мое место, – сказал она. – Пока я не подыщу замены.

Сирена внимательно смотрела за тем, как Калеб двинулся вперед – промокший до нитки, с прилипшими ко лбу прядями волос. Боже, как он был похож на Ригана! Такой же рослый и почти столь же мускулистый. Сирена почувствовала комок в горле, когда повнимательней пригляделась к этой уверенной походке, к тому, как парень расправил плечи, крепко обхватил штурвал.

Ни слова не было сказано между ними. Калеб проследил, как она уходит. Ее плечи бессильно опустились, руки плетьми повисли вдоль тела. Один раз она даже споткнулась, но едва Виллем протянул руку, чтобы поддержать ее, как тут же его помощь была отвергнута. Стоя у руля, Калеб тем не менее сумел заметить, как Сирена тыльной стороной ладони утирает слезы. Увы, он ничем не мог ей помочь. Только Риган способен был сделать это. Но Риган сейчас находился очень далеко от них и жил уже совсем иной жизнью.

Фрау Хольц, что-то тихонько бормоча себе под нос, помогала Сирене снимать мокрую, буквально сочившуюся влагой одежду. Заботливая немка обмотала голову госпоже сухим полотенцем и уложила бедняжку на жесткую узкую койку.

Словно по волшебству, в дверях каюты появился Якоб с двумя чашками горячего кофе в руках.

– Я в него щедро плеснул рому, – пояснил кок. – Это подкрепит силы капитаны. А это, – улыбнулся он беззубо, протягивая фрау Хольц вторую кружку, – мой скромный дар любви. Первый среди многих, – заметил Якоб иронично, торопливо пятясь вон из каюты: в глазах экономки он прочел желание выплеснуть обжигающий напиток прямо ему в лицо.

Насухо вытеревшись и держа в руках горячую кружку с кофе, Сирена уютно устроилась на койке.

– В ваших глазах я читаю массу вопросов, – сказала красавица, подогнув под себя стройные загорелые ноги. – Я не права, фрау Хольц?

– А я в ваших вижу много странного, – отозвалась экономка. – Но если вам просто нужен кто-то, с кем вы могли бы поговорить, я не буду задавать никаких вопросов!

Сирена сделала небольшой глоток и заговорила. Ей лишь с огромным трудом удавалось сохранить непроницаемое выражение лица. Эта боль была только ее болью. Она не нуждалась ни в ком, чтобы делить тяжесть своего бремени.

– Риган отправился в Испанию, – сказала Сирена, – овладел моими капиталами, а после отплыл в Голландию, где и расторгнул наш брак. У меня нет больше ни наследства, ни мужа. Используя мои собственные деньги, он намерен устранить меня от дел.

– Госпожа! О чем вы говорите? – испуганно спросила фрау Хольц.

Внезапно Сирена потеряла все свое самообладание.

– Вы что, не слышали? Риган дал мне развод!

– Ах, я никогда этому не поверю! Он любит вас так, как ни один мужчина не любил еще женщину. Неужели Риган не доказал этого, проехав полмира, чтобы наконец вас настигнуть?

– То было давным-давно. Сейчас все переменилось.

– Тогда зачем мы едем в Испанию? И что вы собираетесь делать? Мне кажется, если менеер ван дер Рис находится в Голландии, то здесь следует остаться и нам.

– В настоящий момент я настолько близка к нищете, насколько вообще это возможно для человека. У меня не осталось ничего, кроме вот этой посудины и кое-каких личных вещей. Я должна встретиться с нашим стряпчим и попечителем семейных имений.

– Но, госпожа, вы только что сказали, что менеер ван дер Рис отнял у вас все!

Бедная фрау Хольц! Сирена еще ни разу не видела ее в столь глубоком потрясении, даже в ту ночь, когда родился Михель и бедная старушка вынуждена была доверить жизнь и здоровье своей госпожи сморщенной чернокожей повитухе.

– Вы правы, фрау Хольц. По закону Риган обладает всеми правами на мое наследство. Но я надеюсь, что Тео Эстеван сохранит богатства моей матери в неприкосновенности. Закон говорит, что Риган вправе претендовать на деньги Кордесов. Однако я уверена, что сбережения Вальдесов, родственников по материнской линии, не подпадают под это требование. Бедный Тео Эстеван! Представляю его потрясение, когда перед ним возник Риган и тут же покусился на мою собственность.

– Простите, госпожа, но сравнимы ли капиталы Вальдесов с теми, которыми уже завладел ваш муж?

– Милая фрау Хольц, – с горечью напомнила экономке Сирена, – не забывайте, что Риган мне больше не муж. Что касается капиталов семейства Вальдес, то они даже превосходят сбережения Кордесов. Причина же, по которой эти капиталы оставались нетронутыми, заключается в том, что мой отец раз и навсегда отказался взять хотя бы одну песету из наследства матери. Он говорил, что сам способен прокормить себя и даже сколотить приличный капитал.

– И что вы будете делать теперь? – спросила фрау Хольц, страдальчески заламывая руки. Она знала, что потеря денег или имущества мало значит для Сирены. Но потеря Ригана могла стать для нее смертельным ударом. – Мы останемся в Испании? И вообще, вы хоть немного задумываетесь о будущем?

– О каком будущем, мой друг? Все у меня отнято, за исключением того печального факта, что Риган расторгнул наш брак. И впрямь… И впрямь, ни о чем другом я просто не могу думать. Когда мне удастся поговорить с Тео Эстеваном, тогда… ну, тогда я приму какое-нибудь решение. Главное, ничего не бойтесь. Нашим домом пока будет этот корабль, хотя, конечно, я понимаю, как вы истосковались по ощущению твердой земли под ногами…

– А Калеб? Что с ним? Куда отправится молодой человек и что он будет делать?

Изумрудно-зеленые глаза Сирены потемнели.

– Я уверена, что Калеб сам позаботится о своем будущем. Он претендует на то, чтобы считаться мужчиной, так пускай он и поступает соответственно.

– Ах, Калеб – изумительный юноша, точная копия отца.

– Да, – вздохнула Сирена. – Он видел своего отца в самые лучшие и самые отвратительные моменты, равно как и меня. Будем надеяться, что мальчик извлек верный урок из общения с нами обоими.

– Он далеко пойдет! – сказала фрау Хольц с оттенком благоговения, вспомнив свой разговор с Калебом, когда он в первый раз поднялся на борт «Раны». – Юноша весьма начитан и, кроме того, утверждает, что он большой мастер в фехтовании и даже выиграл в школе массу медалей.

– Да что вы! – заинтересовалась Сирена. – Если так, то мы могли бы устроить для команды небольшое представление. Мне хотелось бы лично убедиться, насколько он искушен в этом деле.

ГЛАВА 6

Путешествие из Голландии в Испанию было настоящей пыткой для Калеба. С каким нетерпением ожидал он, проводя дни в школе, того момента, когда вновь ступит на палубу корабля! Как мечтал он снова увидеть прекрасное лицо Сирены, всегда смотревшей на него с любовью!

Изо дня в день Калеб наблюдал за Сиреной, крепко державшей в руках штурвал. В ее изумрудных глазах продолжал тлеть опасный огонь, лицо превратилось в маску оледенелой ярости. И хотя она разговаривала со всеми очень спокойно, даже тихо, в голосе ее отчетливо звенела сталь. Никто ни о чем не спрашивал Сирену, стараясь не давать ей повода для раздражения. Даже фрау Хольц держалась подальше от хозяйки и оставалась молчаливой.

Над кораблем пролетела птица, явно из тех, что вьют гнезда на берегу. Скоро, подумал Калеб, скоро уже они увидят Испанию и войдут в порт Кадис. Тогда-то и начнутся для Сирены настоящие неприятности. Хотя она, конечно, уже не будет истощать свои силы многочасовым стоянием у руля, когда только тяжелый сон после вахты служит ей избавлением. Он, Калеб, тоже вынужден будет столкнуться с массой проблем. Юноша это буквально сердцем чуял. Интересно, какой окажется реакция Ригана, когда он увидит, что его сын явился вместе с Сиреной? Почувствует ли отец себя преданным и станет беситься или же, напротив, ощутит, пускай неявное, но облегчение от того, что Калеб смог присмотреть за его бывшей женой? Бывшая жена! Парень в сердцах сплюнул, едва эти гнусные слова пришли ему на ум. Он помотал головой и решил, что ему, в общем-то, все равно, о чем думает Риган. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра это его также не заинтересует…

– Калеб, смени меня, – позвала Сирена.

Калеб мгновенно бросился на ее зов, радуясь тому, что сможет избавиться от своих мучительных мыслей.

– К концу недели, если только не будет плохой погоды, – сказала Сирена с тоской в голосе, – мы обязательно увидим берег Испании. Место моего рождения, милый. Мой дом… – внезапно она освободилась от меланхолии и деловым тоном добавила: – Всего три часа – и Франко тебя сменит у руля. Кстати, я думаю, что нам неплохо бы провести урок фехтования после того, как мы поедим. Что ты на это скажешь?

* * *

Войдя к себе в каюту, Сирена извлекла из ножен рапиру и внимательно ее осмотрела. Затем неторопливо провела пальцами по гладкому клинку – от острия к эфесу – и выгнула дугой лезвие, пробуя его на гибкость. Внезапно быстрым, словно текучим движением она вонзила рапиру в дощатый пол и улыбнулась при виде изобразившегося на румяном лице фрау Хольц потрясения.

Сирена вытянула вперед свои медового оттенка руки и стала разминать пальцы на глазах у экономки.

– Все еще ловки и подвижны, а, фрау Хольц? – рассмеялась красотка, вытаскивая острие рапиры из половицы.

Вдруг Сирена с необычайным проворством развернулась и одним движением руки приставила кончик лезвия к пухлому животу перепуганной немки.

– О да, ужасно ловки! – опасливо улыбнулась фрау Хольц.

– Немного простеньких упражнений, несколько тренировочных поединков с Калебом – и я верну себе былую форму, – уверенно заявила Сирена.

Домоправительница с сочувствием посмотрела на госпожу, и сердце тяжелее и глуше стало биться в груди престарелой немки. У бедняжки все было отнято: деньги, имение, любимый мужчина и обожаемый сын. Остался лишь Калеб – плоть и кровь другой женщины. Интересно, подумала фрау Хольц, сколько еще пройдет времени, прежде чем Сирена сочтет присутствие Калеба невыносимым, ибо он уж слишком разительно напоминает Ригана? Неужто она, честная немка, солжет самой себе и скажет, что не видела, как взгляд госпожи делается пугающе холодным, стоит ей взглянуть на мальчика? Неужто в голосе Сирены не проскальзывали зловещие нотки, когда она разговаривала с Калебом?..

С приближением вечера задул порывистый ветер. Калеб ждал, когда Сирена появится на шканцах. Команда уже собралась вокруг. Одни опирались на планшир, другие сидели развалясь на крышках люков, но все – и юноша видел это – пребывали в самом радостном настроении.

Сирена наконец взбежала на палубу, одетая так, как всегда одевалась на море: коротко обрезанные, измочаленные по краям брюки с бахромой и блуза с длинными рукавами, туго завязанная под бурно вздымающейся грудью. Чтобы волосы не лезли в глаза и не хлестали по лицу, Сирена повязала себе голову пестрым шелковым шарфом. Калеб узнал эту горделивую осанку, эту уверенную поступь. В темных глазах юноши сверкал ничем не прикрытый восторг. Легко понять, почему она пленила Ригана. Ни время, ни даже материнство ничуть ее не изменили. Сирена по-прежнему оставалась гибкой, как кошка, и двигалась с кошачьей грацией. Ее восхитительные, красивые до греховности ноги были обтянуты до колен черными хромовыми сапогами – неотъемлемой частью костюма, – и это еще больше усиливало впечатление. Бедра были все так же узки и все так же соблазнительно покачивались во время ходьбы. «Боже, – подумал Калеб, – как отец мог отвернуться от этой великолепной женщины?»

В восторженном отношении Калеба к Сирене не было тем не менее ничего грязного, низкого, чувственного. Он любил ее, да, но лишь как сестру, конечно, надеясь при этом, что однажды отыщет женщину столь же пленительную, как Сирена. Впрочем, в настоящую минуту юноша был уверен, что другой такой женщины не существует.

– Ты готов, мой мальчик? – вызывающе спросила Сирена.

– Да, готов и давно жду тебя, – ответил Калеб, слегка усмехнувшись.

– Тогда выбирай себе оружие, – сказала соперница, протягивая Калебу рукоятями вперед две рапиры.

Тот подошел, выбрал одну и проверил на прочность клинок, уперев его острием в доски палубы и выгнув, как лук.

– Заметь, что наконечники на месте, я не стала пока их удалять, – невесело рассмеялась Сирена. – Мне не хочется, чтобы ты мстил мне за свои действительные или воображаемые обиды. Все мачехи пользуются репутацией настоящих злодеек; ну, по крайней мере, ты мог слышать что-нибудь подобное… Что, удовлетворен наш мэтр качеством оружия? – с легкой издевкой спросила Сирена.

– Больше, чем вы думаете, милая мачеха! – тем же тоном ответил Калеб, сделав несколько энергичных взмахов клинком. Послышался пронзительный свист с силой рассекаемого воздуха.

– Если ты готов, защищайся! – приказала Сирена, становясь в боевую позицию: рапира вытянута вперед, ноги широко расставлены для большего равновесия…

Калеб встал напротив своей соперницы. В нем не было и намека на юношескую угловатость. Худоба и высокий рост сочетались в нем с поистине царственной грацией.

Калеб ждал, когда Сирена сделает первый выпад, и это наконец случилось. Нацеленное в грудь юноши острие лишь вхолостую пробуравило воздух.

Сирена замахнулась и, подогнув колени, вновь обрушилась на Калеба. От удара оружие едва не вылетело у него из рук, и юноша крепче схватился за рукоятку. Сила Сирены удивила его. Кроме того, что-то странное, выбивавшее парня из колеи, сквозило в ее взгляде. На мгновение Калебу стало любопытно, как бы он себя чувствовал, если бы наконечники были сняты и если бы первый выпад Сирены достиг цели.

Парень проявил инициативу и также нацелил острие рапиры в грудь сопернице. Сирена парировала удар и, держа оружие, как говорят мастера, «подвысь», вновь перешла в наступление. Удивленный ее напором, юноша попятился и отдернул руку. Однако вскоре ему удалось сделать ложный выпад вправо и коснуться наконечником рапиры плеча противницы.

– Туше! – вскричал он ликующе.

– Да, Калеб, – сказал Сирена, тяжело дыша, – уроки, которые ты брал у своих наставников, не прошли для тебя даром. Ты более опасен, чем я себе представляла.

Внезапно ее рапира уткнулась в бедро Калеба, и тот, почувствовав тупой укол, отпрыгнул.

– Ты по-прежнему слишком рассеян, дружок, – усмехнулась Сирена. – Когда-нибудь это может стоить тебе жизни!

Калеб, прищурившись, внимательно посмотрел на мачеху. В ее голосе, в злобном взгляде было что-то такое, от чего кровь буквально стыла в жилах. Не давая противнику собраться, Сирена бросилась вперед и настолько смогла потеснить Калеба, что тот был почти прижат спиной к планширу. Вновь и вновь острие рапиры искало плоть юноши, вновь и вновь тот парировал удары или ловко уворачивался от слишком опасных выпадов.

Крупные капли пота блестели на верхней губе Сирены, и для всех, кто наблюдал за схваткой, было очевидно, что их капитан считает себя просто обязанной довести до конца поединок. Однако опытный глаз Калеба мог отметить, что его противница без постоянных упражнений стала менее проворной, чем когда-то, так что выбранная ею наступательная тактика имела своей целью всего лишь скрыть этот и некоторые другие недостатки.

На минуту Калеб задумался: а не уступить ли Сирене победу? Юноша чувствовал, что это хотя бы на время облегчит страдания несчастной женщины и, возможно, восстановит ее веру в себя. Негромкий внутренний голос увещевал Калеба: «Дай ей одержать победу, дай победить, позволь, разреши! Это именно то, чего она хочет, именно то, что ей сейчас нужно! Избавь ее от поражения на глазах у всей команды!»

Подобные мысли до такой степени противоречили принципам Калеба, что он все-таки не смог в ту же самую минуту повиноваться внутреннему голосу и продолжал сражаться. Он двигался словно танцор, легко и уверенно, притом явно ограничивая себя, то есть не переходя от защиты к нападению. Калеб знал, что в любой момент может поразить Сирену. Мышцы на спине уже напряглись в ожидании, кровь побежала быстрее в жилах, и только дыхание по-прежнему оставалось незатрудненным и ровным. Он уже хотел дать Сирене еще большее преимущество над собой, как вдруг увидел на ее лице жуткую улыбку, скорее даже гримасу, чем улыбку. Черт! В глазах его противницы горела настоящая ненависть! Впрочем, юноша догадывался, что в эту минуту Сирена видела перед собой не его, Калеба, а мерзавца Ригана.

Сердце женщины колотилось глухо, с надрывом. Руки заметно отяжелели. Рапира, которая еще совсем недавно казалась естественным продолжением ладони, стала какой-то неуклюжей, чужой. И все-таки именно Сирена заставляла Калеба отступать. Клинок молнией взметнулся вверх и потом широко смазал юношу по груди. Нет, мимо. Ошиблась…

Сирена не спускала с парня глаз, наблюдая за тем, как он делает выпады то вправо, то влево и всякий раз умудряется оставаться вне досягаемости. Кроме тяжелого, прерывистого дыхания Сирены на палубе раздавался лишь скрежет стали, ударяющейся о сталь. Гордячка выдохлась, и сама уже это чувствовала, но мысль о возможном поражении заставляла ее вновь и вновь с остервенением бросаться вперед.

С приближением ночи тени вытянулись, и в неверном сумеречном свете Калеб казался уже настоящим двойником Ригана – того самого Ригана, которого Сирена ненавидела, того самого, которого она любила. Одежда сына подчеркивала его невероятное сходство с отцом: белая рубашка расстегнута почти до пояса, бронзовая от загара грудь обнажена.

Сиреной овладела безрассудная ярость, на время полностью лишившая ее разума. Ожесточась, она вновь смогла овладеть инициативой, нанесла сокрушительный удар по рапире Калеба, возле самого эфеса, черкнув острием по полукруглой гарде, и клинок юноши, вылетев из его рук, покатился по палубе.

Все наблюдавшие за поединком затаили дыхание, ожидая, что будет делать Сирена дальше. Молчание было зловещим. Ян внутренне приготовился к тому, чтобы вмешаться в случае необходимости. Он знал, что настроение их капитаныубийственное, а потому с радостью заступился бы за паренька, если что.

– Подними оружие! – приказала Сирена Калебу. Ее голос был ровен и тверд. – Наш поединок еще не окончен!

Юноша прошел через палубу и, нагнувшись за рапирой, почувствовал вдруг, как по спине у него пробежали мурашки. Перемена, произошедшая в Сирене с начала поединка, была более чем ощутима. Перед Калебом стояла прежняя Сирена, причем в самые впечатляющие свои минуты – в те минуты, когда она встречалась с врагом! Но ведь он, Калеб, не был ее врагом! Пораженный тем, что питаемые к нему мачехой чувства переменились так радикально, юноша вернулся назад, на свою исходную позицию.

В это время Сирена сняла с острия своей рапиры предохранительный наконечник. И Калеб, и команда посмотрели на нее с ужасом.

– Видел, что я сделала? – спросила Сирена, глядя на юношу исподлобья. – Сделай и ты то же самое. Сними наконечник.

Команда не на шутку перепугалась. У фрау Хольц перехватило дыхание. Она не верила тому, что только что услышала собственными ушами. Старушка в немом ужасе хватала руками воздух.

– Нет! Нет! – донесся до нее собственный крик.

Боже, неужели Сирена свихнулась?

Кто знает, но пока что она продолжала наступать на Калеба. Гипнотические изумрудные глаза следили за ним неотрывно, буквально пронзая насквозь все его существо. Вновь вспыхнул клинок, и Сирена бросилась вперед, целясь прямо в сердце противнику. Не вышло. Слезы бешенства ослепили ее, когда она вновь сделал выпад, на сей раз уже в совершенном безумии.

Взгляд Калеба помрачнел, пока юноша отражал эти истеричные тычки и наскоки. Сирене вновь удалось оттеснить его к планширу. Еще немного – и он потерял бы равновесие, однако ему удалось отвлечь внимание противницы и повернуться кругом.

– Убей меня, если надо, Сирена, – выдохнул Калеб, беспомощно уронив рапиру. – Я не буду больше сражаться.

Было что-то обезоруживающее в его словах, в его голосе. Где-то она уже это слышала, но где? Кто мог произнести их с такими же мягкими интонациями? Риган, конечно! Да, Риган произнес однажды эти слова и тоже в пылу сражения. Ночь была, как и сейчас, темная. Тогда Сирена обнаружила на борту корабля пирата, знаменитого Блэкхарта, и тут же пронзила его грудь острием шпаги. Она убила его. Боже, сколько всего человек ей пришлось убить?! Господи, скажи, это и есть Твое возмездие?..

Дик Блэкхарт, самый гнусный из всех мерзавцев, когда-либо бороздивших моря и океаны! Это он убил Тео Хуана и смотрел, как убивают Исабель. Это он изнасиловал Сирену и, насытившись, отдал ее на растерзание своей вонючей команде. Так вот, в ту ночь, когда Сирена прикончила Блэкхарта, Риган сказал ей те же самые слова! «Убей меня, – сказал он, – если тебе надо. Я больше не буду сражаться… Но и ты не в силах победить. Возможно, ты уже пригвоздила меня к кресту, но все-таки еще должна добить… Способна ты на это?»