Текст книги "Новая сила (СИ)"

Автор книги: Федор Василенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 45 страниц)

– К-как ты это д-делаешь, п-пусти! – выдавила она из себя.

Я удивленно посмотрел на свои руки. Вновь на девицу и вновь на себя. И лишь затем вспомнил, что мы здесь не одни.

А зрители никуда и не девались, притихли в уголочке, и лишь распахнутые в изумлении рты выдавали признаки жизни на побелевших лицах.

– Рот закрой, а то муха залетит, – говорю Луне. Та, нисколько не поменяла выражения лица. Но рот захлопнула.

– И что же мне с тобой делать? – поворачиваюсь к продолжающей бессильную борьбу вампирше. Которая, все больше и больше распалялась, будто в припадке.

– Н-нет, невозможно, я же не... это все кровь! Только кровь могла такое сотворить! Ты должен был предупредить, кто ты! Не давать мне добровольно пить! Подонок! – в отчаянии кричала девушка. И повалилась на пол, в истерике молотя кулачками пол. Брови поползли наверх, когда на месте ударов в бетонной поверхности начали появляться первые трещинки.

– Да хватит тебе, – успокаивающе поднимаю руку. Бесполезно.

– Подонок, сволочь, гад! – не унималась причитать шатенка, мотаясь из стороны в сторону. Попыталась даже засунуть два пальца в рот и вытошнить испитую кровь, но ничего не вышло. Организму вампира однозначно чуждо отдавать обратно жизненно необходимую субстанцию.

– Ненавижу! Ненавижу-ненавижу!

– Да хватит уже! – взъярился и я. – Ну-ка замри!

Маришка окаменела. Так и застыла, как под Петрификусом, одни пылающие ненавистью глаза отделяли её от идентичности с восковой скульптурой.

– Убей меня! – выдавила она, скривив в отчаянии лицо. – Убей! Мне не пережить этого позора.

– И не подумаю.

– Ты ничего не понимаешь! Это позор! Я не отомстила за смерть собственного брата, более того, попала под власть твоей добровольно отданной крови... признавая твое главенство. Меня ждет только смерть...

– Что-нибудь придумаем, – пожимаю плечами, отходя.

– Ничего тут не придумаешь! – выкрикнула в спину вампирша. – Позор и смерть ждут не только меня, а и всю мою ветвь. Я глава малой ветви вампиров, а это около пятидесяти особей! Убей меня, молю! И им удастся уцелеть.

А вот это уже занятно. Поворачиваюсь с заинтересованным прищуром:

– С чего ты взяла, что меня волнует судьба рода той, что минуту назад пыталась меня убить? Знаешь, меня гораздо больше прельщает возможность владеть опасной и сильной вампиршей, чем выбросить такую мощь на мусорку ради спасения каких-то там кровососов. Я запрещаю тебе каким бы то ни было образом извещать любого из вампиров о том, кто тебя поработил, а также пытаться причинить мне или себе вред прямо или косвенно.

– Ублюдок!

– А также оскорблять меня. Разговор окончен.

Темница застыла тревожной тишиной. Девчонки с когтевранцем и невыразимец, ошеломленные случившимся действом, молчали как рыбы. Но во взглядах блондинок читалось неприкрытое осуждение.

– Гарри, зачем ты так?

– Луна! – моим тоном можно было заморозить океан. – Позволь мне самому решать свои дела. Хорошо? Спасибо!

Астория, – воспитанная аристократка, не вмешивалась, но с презрением отвела независимый взор.

– Молодец парень! – с уважением похвалил Дункан. – Не расклеился перед девичьими ужимками, подготовка на уровне. Но – берегись. Проведают её сородичи текущее положение дел – ты труп. Чтобы вампир бегал в рабстве у человека...

– Он не человек, болван! – с ненавистью выплюнула Маришка. – До тебя видимо ещё не дошло! Чтобы меня, главу ветви приручил какой-то там человечишка?!

– Молчать! – прервал я тираду новоиспеченной подчиненной. Не хватало ещё, чтобы весть о моей не совсем подпадающей под общие стандарты сущности разлетелась по всей Британии. Но зерно сомнений уже посеяно. Дункан, задумчиво теребил густую грязную бороду, а прищуренный взгляд заинтересованной Астории не предвещал ничего хорошего.

– Гарри, а почему ты не человек? – с детской непосредственностью спросила Луна.

– Оставим, – решительно отрезаю. – Сейчас перво-наперво нам нужно выбираться отсюда.

Старик недоверчиво хмыкнул, Гринграсс-младшая отвернулась, как от хвастуна, а Маришка не удержалась от шпильки:

– И каким это образом позволь узнать? Даже мне неведом способ побега из данной темницы, предлагаешь в летучую мышь превратится? Здесь даже щелочки нет, разочарую!

– Эх, – наиграно и немного вальяжно протягиваю. – Маги-маги...

И картинно встав в центр темницы, сделал несколько разминочных пассов руками. Вон даже Тори проняло, все так же сидит, закинув ногу на ногу, но не может удержатся от заинтересованных стрельбищ глазками. Луна с живым интересом ждет прекрасной могущественной магии и даже многоопытная кровососка удивленно подняла брови. Дункан же спокойно ждал.

Я распрямил спину, расправил плечи, встал в позу 'вот щас мир сокрушу!' и громовым тоном изрек:

– Добби!

– Звали, Гарри Поттер, сэр? – возникший на глазах шокированной публики домовик ничуть не смутился ни положению, в котором оказался, ни странной разношерстой публике.

– Добби, – проникновенно сказал я, – ты можешь вытащить нас отсюда?

– Конечно могу, Гарри Поттер! – радостно запищал домовик.

– Отлично. Значит, вытаскиваешь учеников, – указываю на девчонок с когтевранцем, – во двор школы Хогвартс, затем Дункана, – ещё кивок, – в больницу Святого Мунго. Вещи складывают на верху? Чудесно! Затем хватаешь мою сумку из комнаты наверху и относишь её сюда, а потом на Гримо. И в конце возвращаешься за нами. Сможешь?

– Конечно, Добби не подведет вас, сэр! – и радостный домовик подскочил к блондинкам и, даже не спрашивая разрешения, хватанул обеих за руки и был таков.

– И как-же мы не додумались... – с насмешливой горечью прошептал Невыразимец. – Подумать только, как просто! Домовой эльф...

Миг – и снова хлопок. Добби также бескомпромиссно ухватил скривившегося от боли Дункана с когтевранцем, и вновь исчез.

Мы с вампиршей остались вдвоем в мрачной, угнетающей тишине. Капли влаги накрапывали откуда-то с верхотур грота. Маришка смотрела на меня, а я на нее.

– Ты бросишь меня здесь? – спросила она.

– А как тебе лучше?

– Лучше убей.

– Не годится. Предложи что-нибудь пореальнее.

– Не годится?! – вспыхнула как спичка. – Пореальнее?! Это ты живешь не в нашей реальности! Рабское клеймо за версту учуять можно. Не знаю, что ты за тварь, способная напрямую повелевать даже высшими вампирами, но...

– Если я просто отпущу тебя? – желая рассмотреть все варианты. Как же у них сложно.

– Позор. Помилованная человеком – что может быть хуже? Мою ветвь возглавит другой вампир, а не родной вампир для ветви – хуже не представить. Мои... дети взбунтуются, и всех их ждет смерть.

– Что значит – дети? Хочешь сказать, что все вампиры твоей 'ветви', обращенные тобою лично?

– Естественно, – удивилась Маришка. – Как можно этого не знать? Пока не заслужишь упорным трудом право на создание ветви – обращать людей запрещено. Наказание – смерть.

– И сколько же вы пашете, дабы заслужить такую честь?

– Не смей говорить так, – нахмурилась девушка. – людям не понять. Лишенные возможности зачать детей вампиры хватаются за малейшую возможность создать подобие семьи. Клан – превыше всего.

– И если я отпускаю тебя? ..

– Мои же дети сожрут меня, чтобы не допустить несмываемого позора и положения отверженных.

– А как у вас оспаривается право главы ветви? – в голове возникла идея.

– Поединком. В принципе любой из высших может претендовать на место любого главы, де юре. Но, де факто, все уважают семейные и кровные узы. Должна быть действительно уважительная причина, чтобы бросить вызов главе другого клана. По сути это тоже самое, что захотеть убить мать-одиночку многодетной семьи. Очень редко, раз во множество веков какой-то старейший бывает сходит с ума, бросая вызовы одному родителю за другим... Тогда его убивают всем скопом.

– Значит я, пожалуй, брошу тебе вызов, – сказал я с легким прищуром. – Чтобы возглавить твой род. А ты получишь возможность отомстить в поединке, если победишь.

У Маришки глаза на лоб полезли.

– Что-о?! Да никогда в жизни! Чтобы низший... – и осеклась.

– Верно, – с ухмылкой протянул я. – Никакой не низший – доказано. – И угрожающе наклонился прямо к её лицу. – Я мог бы одолеть каждого из вас, как поодиночке, так и скопом – магией. А затем, вливать каждому бесчувственному несколько капель чудесной крови и, рано или поздно поработить каждого вампира в Англии так точно.

Конечно, я блефовал. Не зная точного влияния крови, размеры вампирской общины и её влияние – важно было лишь получить её согласие. Мысль отхапать полсотни первоклассных сверхбыстрых бойцов для будущей битвы с Волан-де-Мортом захватила меня.

– Но ты не вампир! – прошептала Маришка.

– А что, у вас запрещено не-вампирам занимать место главы?

– Нет, но... – растерялась она. И тихо проговорила: – в Кодексе сказано – низшим.

– Вот! – довольно ухмыляюсь. – Что и требовалось доказать. Я-то повыше буду. Значит – решено? Я тебя отпускаю, но ты неприкосновенна, пока ждешь вызов. Плюс – обязательство отомстить за смерть брата. Если я поклянусь в будущем поединке – ты сможешь уйти?

– Да смогу, – ответила девушка. – И буду официально дожидаться момента мести. Но ты должен поклясться!

И я принес клятву. Маришка вначале недоверчиво отодвинулась, а затем задумчиво уставилась вдаль. В камере вновь стало тихо.

– Я сожалею... – сказал я то, что считал нужным. – Стен первый атаковал с однозначным намерением меня убить. Притом, он кричал, что спасает тебя. Я не имел выбора.

– Понимаю, – тихо проговорила она, – но это ничего не может изменить.

Громкий щелчок пробежал эхом по каменным сводам.

– Леди, вы готовы?! – учтиво поинтересовался домовик. Моя многострадальная сумка приземлилась рядом с ногами. Мне в очередной раз пришло в голову, что все критические передряги связанны именно с ней. С удовольствием переодеваюсь в сухую, чистую одежду. Натягиваю свежие носки и новенькую обувь. Обе палочки – темная, и фениксовая, отправляются во внутренний и внешний карманы соответственно. Также отыскиваю в недрах пару хрустальных колбочек и опрокидываю в себя одну. Зелье 'шпион', подаренное гоблинами я так и запамятовал принять после турнира. За что и был наказан в пыточной. Больше я повторять такую ошибку не собирался.

– Добби, на одну минутку, – зову домовика подальше. Но у вампиров чуткий слух, наверняка. А магию стоит поберечь.

– Можешь сделать так, чтобы она нас не слышала?

– Проще простого, – улыбается домовик и, щелкнув длинным пальцами, закивал как болванчик. – Теперь Гарри Поттер может говорить не боясь быть услышанным.

Я немного замялся.

– Тут такое дело... у тебя есть верный домовик, способный незаметно проследить за ней? Куда она пойдет, и что будет делать?

– Конечно же есть, все для Гарри Поттера!

– Вот и чудесно, Добби, а теперь вытаскивай пленницу и забирай сумку. Потом возвращайся за мной.

Пара секунд и я, напоследок поймав странный взгляд Маришки остался в одиночестве.

Сложив руки на коленях усаживаюсь на стог сена, поймав краем глаза остатки удерживающих конструкций. Как вообще не сойти с ума, без возможности пошевелится месяцами?!

Шмыгнув носом я почесал грудь, затем встал, прошелся туда-сюда и немного поприседал. Я здесь один буквально пару минут, а дрянной темный свод невыносимо давит на психику. Вспомнив про проблемы с психикой, я подумал о Лестрендж и передернулся. В один момент будто заныли разом все ранее воспаленные добела нервы. Ну, сука, я тебя просто уничтожу! Даже к Волан-де-Морту я не относился сейчас с такой злобой и ненавистью, как к этой упивающейся чужими страданиями твари. Перед глазами возникло красивое женское лицо, перекошенное мстительным удовлетворением за падение своего Господина. Ну ничего, ты ещё сполна умоешься кровью, тварь!

Внезапно незнакомое чувство поселилось в груди. Какая-то ноющая толи тревога, толи боль..., и я узнал. Подскочил, но было поздно.

Меня скрутило так, что Круциатус показался детским лепетом. Тело и душу жгло огнем, выворачивало наизнанку. Душу вырывало из тела, и я понял, что это означает.

Чертовы гоблины решили навести справки. Где-же шляется и жив ли ещё их уважаемый Мальчик-на-Побегушках.

– Гарри Поттер! Что с Вами?! – как сквозь туман донесся голос Добби. – Я не могу перенести Вас, когда с Вами творится такое!

А мне уже было плевать. Боль и беспомощность достигли апогея, меня дернуло несколько раз, словно грудь подцепили на рыбацкий крюк, и разлилась темнота.

Туман. Злые голоса. Я открыл глаза, но понял, что открывать нечего.

Я находился в центре написанной кровью пентаграммы, а вокруг покачивались в трансе десятки проклятущих гоблинов!

А во главе, как и ожидалось, величаво возвышался Грабодрогг, с холодной яростью смотревший на меня.

– Объяснитесь, мистер Поттер, – фальшивая вежливость, похоже, была в него вбита на уровне подкорки, иначе не объяснишь, почему пышущий злобой карлик продолжал велеречиво изъяснятся.

– Это я должен объясняться?! Если вы не в курсе последних новостей, то меня похитили! Я сейчас в темнице у пожирателей! И мне почти удалось сбежать, но они вот-вот могут нагрянуть вновь!

Меня окружал вязкий туман. Я не видел тела, но многие взирали на мое местонахождение с испугом. Интересно, какова моя духовная форма?

– Полегче, Поттер, – наконец выдержка изменила ему. Меня вновь скрутило, в этот раз, уверен, исключительно в воспитательных целях. – Вы ещё живы только потому, что я хочу знать, что вы рассказали?

– Ничего, – прохрипел я.

– Не лги мне! – вскричал Грабодрогг. – Что ты рассказал?!

'Сэр, Поттер сэр! Времени мало, они уже идут!' – доносился тоненький голосочек.

– Я. Ничего. Не. Рассказал! – на короткий миг ярости пересилив узы я взглянул прямо в черные гоблинские зрачки. Тот отшатнулся.

– Вас пытали?

– Да, пытали, – тиски все больше сжимаются. – Я как раз собираюсь сбежать!

– Вы понимаете, что мы не можем допустить утечки информации, которая так или иначе произойдет, когда щиты спадут под пытками? Вы принимали зелье, которое я вам дал?

– Да, принимал, – лишь не уточняю, что парой минут ранее. И вспыхиваю: – Я как раз сбегал! – ору, надрываюсь, что есть мочи. Как же до них не дойдет. Тупые маленькие уродцы.

– У вас сорок восемь часов Поттер, – с невозмутимостью палача изрек Грабодрогг. – Если через сорок восемь часов вас не будет в Гринготтсе возле вашего детского сейфа... мы вас отключаем. Мы не можем рисковать. Удачного побега.

И белесый туман начал заволакивать разум.

'Гарри Поттер, – орал Добби. – Они идут, скорее-скорее очнитесь!'

– Сорок восемь часов, – доносился голос Грабодрогга.

Я страшно закричал, очнувшись. Не находя выхода в бестелесном состоянии, чудовищная боль остаточным отголоском разлилась по затекшему телу. Из последних сил протягиваю дрожащую конечность домовику:

– Давай, Добби.

А в следующий миг двери темницы снесло напрочь. В проеме, дико оглядывая помещение показалась до боли знакомая женская фигурка. Я уже схватил домовика за руку.

– Не-ет! – в истошном ужасе завопила Лестрендж и в диком прыжке кинулась на нас. На одну единственную секунду наши взгляды пересеклись и в них я увидел все – и злость, и неописуемое удивление, а главное – животный невыносимый ужас за предстоящий отчет перед Хозяином. Она выложилась в прыжок до конца.

Но Добби успел.

Я ощутил рывок в районе пуповины, прежде чем чужие цепкие пальцы вцепились в свободную руку. А рука эльфа неумолимо выскальзывала в небытие.

Та, вторая рука рванула на себя, аппарируя, однако я рванулся прочь, что есть сил.

Бах! В мозгу словно петарда взорвалась и лопнули барабанные перепонки. Последнее, что я почувствовал – сильнейший удар спиной о твердую поверхность. Из последних сил пытаясь приподняться, испытываю чугунный удар чьего-то тела о многострадальную голову. Тела, по габаритам гораздо крупнее домовика.

Истерзанный пытками и заключениями, укусом вампира, а также призывом и аппарацией разум, пожелал удачи и отправился восвояси. А вместе с ним и сознание.

Нахлынула темнота.

Эпилог 3-й части.

Холод. Первое, что я почувствовал придя в себя был холод.

Я зябко поежился, пытаясь поплотнее укутаться в привычное одеяло, а затем до меня дошло.

Я открыл глаза. В спину что-то нещадно давило, словно тысячи мелких заостренных камушков прогрызали дорогу сквозь кожу и кости. Голову покалывало мелкими судорогами, а под затылком расплывалось мокрое пятно. С трудом приподнимаю голову, и обвожу взглядом незнакомую местность.

И буквально вскакиваю на ноги, выхватывая палочку, готовясь отразить любую атаку.

Ага, размечтался.

Каменистый берег раскинулся, насколько хватало глаз, омываемый стальными серыми волнами Северного моря. А то и Ледовитого океана. Бескрайняя ровная линия, омываемая с одной стороны пучиной, а с другой: упирающаяся в обрывистый склон. Заранее прикидывая, как бы вылезти, обнаруживаю несколько мелких кустарников, выживших на бесплодном камне.

– Ну, что ж, делать нечего, – мотивирую сам себя и, хватаясь за мелкие выступы, выкарабкиваюсь наверх. Минут пять занято это нехитрое, но очень утомительное дело. Особенно учитывая мое нынешнее состояние.

С верхотуры окрестности осматривались куда лучше. И я увидел то, что заставило мое сердце екнуть, и невольно сжаться.

Ведь судя по закругленной как слева, так и справа линии берега я попал... на крохотный островок!

В панике хватаюсь за соломинку, и пытаюсь аппарировать. Тщетно. Я слишком далеко от материка.

С обреченностью посмотрев на бескрайние океанские просторы, я примерно прикинул, сколько удастся левитировать. Ну, может, минут двадцать. Я не Волан-де-Морт и Ла-Манш вряд ли осилю.

Устало присев на перевернутый большой булыжник, я опер голову о руки и уставился вдаль. И как же меня так угораздило? Как вообще возможно было залететь так далеко?!

В раздумьях опустив взгляд чуть ниже, на берег, я увидел ответы на все вопросы.

Нет, Добби и след простыл. А вот одна персона, чье тело угораздило свалится на меня после падения, лежала, раскинувшись в ложбинке между камнями.

Я вскочил на ноги, а в груди полыхнул пожар. Буквально за считанные секунды съезжаю на ногах и пятой точке туда, откуда вылез несколькими минутами ранее. Чтобы приблизится к бесчувственной женщине, столь упоительно пытавшей меня в застенках темницы.

Беллатриса Лестрендж лежала, полностью беззащитна. Мертва, или без сознания. Прическа растрепались по камням, а длинная юбка неприлично задралась, обнажив поистине обворожительную картину. И в тоже время – вызывающую невольную жалость. Платье, практически изодранное в клочья то тут то там распадалось окровавленными лоскутами. Ступни ног омывались ледяными волнами, а лицо бесчувственной женщины – совсем мирное и незлое, изрешетили маленькие красные ссадины.

Беллатриса Лестрендж раскинулась, мертва или без сознания, беззащитна, как никогда. Добить? Проще некуда. Вот прямо сейчас навести палочку на бесчувственную женщину и произнести 'два главных слова'.

Я направился к телу, попутно удерживая равновесия на покатом, скользком берегу, и вынимая палочку из кармана.

Но что-то меня удержало. Я снова взглянул на её подрагивающие, будто от беспокойного кошмара ресницы, на её выгнутый, беззащитный осиный стан в который впивались сотни острых камешков, на бледную ухоженную кожу лица.

Убивать её?! Слишком просто. Да и вполне вероятно, что без её помощи покинуть сей Богом забытый клочок земли не удастся.

Многообещающе ухмыльнувшись, оттаскиваю бесчувственную женщину подальше от воды. Заблаговременно изъяв палочку, провожу собственной над бесчувственным телом, используя весь арсенал известных мне целительных заклятий. Она должна быть в форме. Чтобы ощутить все, что ощутил я!

Несколько секунд невольно засматриваюсь на светлое и умиротворенное личико. На свежие раны...

Но слишком саднят прожитые мгновения невыносимой боли.

Размахиваюсь и наношу смачную оплеуху по румяной щечке. Впервые ударил женщину, что же противно то так? Ладно, пускай, есть палочка.

– Поднимайся! – кричу ей в лицо.

Взмахом палочки зачерпываю примерно пару кубометр воды из океана и, оставив его висеть над будущей жертвой, нацеливаю палочку.

– Оживи!

Лестрендж открывает глаза. Чтобы увидеть переливающуюся на солнце водяную сферу. Вытаращив удивленно глаза, она попыталась сморгнуть непрошенную картинку. Нет, дорогуша. Это не галлюцинации.

Миг, и водяная тонна обрушилась на пожирательницу. Оглушительный визг, казалось, должны были услышать в Лондоне.

Извиваясь от океанской воды и дрожа от холода Беллатриса подскочила, принявшись рефлекторно растирать плечи.

И заметила меня, спокойно наблюдающего за ней.

Медленно, давая осмыслить всю глубину пропасти, в которой она оказалась, навожу палочку.

– Круцио! – просто сказал я.

Её тело выгнулось дугой и заплясало по острым камням. Она кричала. Ей было больно. Но, дело в том, что я совершенно не испытывал удовольствия. Только гадливость.

–Что б ты сдох, Поттер! – плюнула мне в лицо Беллатриса. Ничего, мы только начали. – Твоя мерзкая, поганая, полукровная рожа предателя крови, испоганенная дружбой с грязнокровками и отбросами...

– Силенсио! – рявкнул я. Желания выслушивать бабу в истерике отсутствовало, а выход надо искать быстрее: я со вчерашнего дня ничего не ел и желудок отзывался неприятными коликами.

– А теперь заткнись, и слушай меня, – холодным тоном начал я. Беллатриса распахнула глаза в гневе, мол, как посмел какой-то Поттер ей приказывать? И забрыкалась бешено, явно не желая выслушивать мою дальнейшую речь. Ну-с, это ты зря...

– Круцио!

– С-слабак, – первое, что прошипела Беллатриса когда я опустил палочку. – Ты даже не можешь меня пытать, после того, что я с тобой делала. И мы оба знаем, что ты неспособен меня убить.

– Нет, убивать тебя я не стану, – согласился я. – Пока.

– Конечно не станешь, потому что ты слабак... что? – она осеклась.

Я встал и сделал несколько шагов вперед. Несмотря на всю свою браваду женщина была чудовищно утомленной и перепуганной. Она невольно отодвинулась от меня, суча ногами. Ухмылка расползается на лице от созерцания столь явного проявления страха.

– Мы на необитаемом острове, миссис Лестрендж, – развожу руками, пристально глядя на нее. – И аппарировать отсюда невозможно. И это, между прочим, по твоей вине.

Глаза женщины потихоньку расширялись, от осознания задницы, в которой мы оказались.

– И что предлагаешь? Жить здесь до старости под пальмой? – съехидничала она. – Ты же не сможешь меня убить. Я же знаю.

– Нет ты мне ещё пригодишься, – ехидно ухмыляюсь, да так едко, что Лестрендж невольно сомкнула ноги вместе. – Как думаешь, для чего?

– А ты пошляк, и сукин сын, Поттер, – она переменилась в лице.

– Совсем нет, дело в другом, -, а вот теперь моя ухмылка действительно зловещая. – Мы здесь хрен знает насколько. И, возможно, денька через три мне очень нестерпимо захочется кушать. И вот тогда...

– Нет! – вскрикнула Беллатриса.

– Сначала, придется сожрать твою... – я окинул взглядом её формы. – Скажем, ногу. Как мне не претит мысль есть человечину, но поставленный перед фактом выбора, поверь, всегда предпочту свою жизнь твоей. На прочие филейные части можно будет вырыть яму, и засолить морской водой. Не знаю, сработает ли это по-настоящему – читал в какой-то книге о путешествиях.

По мере монолога женщина все больше съеживалась. Действеннее всяческих угроз или пыток на её психику подействовал спокойный, рассудительный голос. Тон, с грустной обреченностью осознающий предстоящие необходимости, и с видом знатока рассуждающий о кулинарных особенностях человечины, пробрал её до костей.

– Да ты болен, Поттер, – прохрипела женщина, и рухнула замертво. Видимо, её запас энергии исчерпался. Или слишком хорошее воображение, одно из двух.

– Эй, давай, поднимайся, – в моем голосе ни капли жалости. Поднялся и направился к ней. – И не думай, что пожалею – оставлю подыхать!

Подойдя ближе я наклонился, намереваясь поднять её. И тут же схлопотал болезненный удар пяткой в колено. Я невольно охнул, отступая, и лишь успел выбросить вперед неловко сжатый кулак.

Но ей хватило. Она рухнула, как подкошенная, теперь уж точно не притворяясь.

– Отдохни, – зло выдохнул я, потирая ушибленное колено. – Тебе полезно.

А приложила то здорово – есть опыт. Как бы не повредила чего.

Кипя от раздражения, разминал колено и продолжал думать. Чего бы ещё испробовать?

– Добби! – позвал я. Ноль еффекта. – Тинки! Элизабет!

Дохлый номер. Видимо, расстояние и впрямь чрезвычайно велико. А это означает, что если не произойдет чуда, и какой-нибудь загулявший корабль нас не обнаружит... не хотелось даже думать.

Проурчал голодный желудок. Как назло, в ушах зазвенел поучительный голос Гермионы:

'Одно из пяти исключений Гемпелевого закона трасфигурации гласит о невозможности трансфигурировать что бы то ни было в еду...'.

Но чтобы то ни было – не означает совсем ничего. А скажем можно ли трансфигурировать человечину в относительно съедобное, жареное мяско?

Да что это со мной? Всего сутки без еды, а всерьез задумываюсь о людоедстве?

Но действовать необходимо. Сидеть на пятой точке в ожидании манны небесной бесперспективно. С каждым часом голод лишь усилится, а жажда – сейчас ощутимая, к завтрашнему утру станет невыносимой.

Беллатриса застонала. Приподнявшись, она повела головой из стороны в сторону и осторожно ощупала челюсть.

– Ты пожалеешь, Поттер! – зло выдохнула пожирательница.

– Ты сдохнешь раньше, – мрачно смотрю на нее. – Но прежде чем мы сделаем кое-что, мне нужно уточнить одну вещь.

– Какую вещь? – насторожилась Лестрендж.

– Круцио! – и спустя минуту. – Готова ли ты слушать меня? Ещё одна попытка напасть, и я отрежу тебе ноги, прижгу, и оставлю одну, без палочки. Ты этого хочешь?

И совершенно зверея:

– Ты?! Готова?! Меня?! Слушаться?!

– Чтобы стать тебе обедом? – выдохнула испуганно женщина.

– Чтобы прожить чуть больше, – и навожу палочку вновь.

– Хорошо-хорошо! – она поспешно вскрикнула, отшатнувшись. Видимо, любительница поиграть с жертвой сама не очень переносит боль. Каково ощущать на себе свои же методы, мразь?!

– Тогда – поднимайся!

– Не могу, у меня все болит...

После ещё одного болевого, Беллатриса молча перевернулась на живот, и с трудом, помогая себе руками, приподнялась. Затем, сцепив зубы вместе встала на колени, а потом поднялась, шатаясь на нетвердых ногах.

– Вот, уже лучше, – похвалил я. – Видишь склон? – кивком указываю влево. – Ползи.

– К-как, туда? А ты?

– Я – следом.

Не сказав ни слова, видимо, смирившись до поры, Лестрендж подошла к пологому склону и до невозможного медленно, нашаривая каждый кустик поползла вверх. Изнеможенное белое лицо кривилось от боли каждый раз, когда камень или кустарник чересчур сильно впивался в ушибленное место.

Я примостился следом и, несмотря на открывающийся обворожительный вид, не спускал с нее глаз, в смысле палочки.

Подъем дался ей тяжело. Видимо, я переоценил её физическое состояние, поднявшись, она буквально рухнула на уступе.

– Дальше не пойду, – прохрипела Лестрендж. – Не могу. Хочешь – убивай.

И, одарив меня выразительным взглядом, откинулась, запрокинув голову. Грудь её быстро-быстро вздымалась, а тело трясло толи от лихорадки, толи от последствий падения.

Плюнув на все, я оставил её лежать, а сам отправился изучать остров. Без палочки, израненная, все равно далеко не убежит. А подохнет – невелика потеря.

На обследование всего острова у меня ушло, к большому сожалению, всего пара часов. И то, с натяжкой. Мои наибольшие опасения подтвердились.

Маленький, безлюдный и безжизненный клок камня затерянный в морской пучине. Небольшой, совсем крохотный лесок в центре островка, диаметром с пару-тройку километров. Большую часть времени занял поиск источника воды, без которого мои дни сочтены.

Однако – пусто. Ни в одном месте скопления бедной растительности не нашлось ни речушки, ни ручейка.

Вернулся к исходной точке я уже в сумерках. Беллатриса все также лежала, лишь перебралась на залежи сухого валежника. Видимо камень здорово так холодил почки. Услышав шаги, она встрепенулась, будто испуганная лань и, окинув меня странным взором облегченно выдохнула:

– Вернулся! – и откинулась обратно.

– Не радуйся так, новости тебе не понравятся, – неприязненно сказал я. – Остров – куча камня и бедного грунта с леском посередине. Воды – нет. Живности, соответственно, тоже. Аппарировать – невозможно.

– Возможно, – прохрипела Лестрендж, и перевернулась набок.

– Позволь узнать?

– Совместная аппарация.

– Думаешь, у меня не хватает энергии? – она явно что-то удумала. Подозрительность так и сочилась в моем голосе.

– Тут дело не в энергии, – женщина привстала, а затем с усилием уселась на свой самодельный лежак. – Аппарация никогда напрямую не зависела от энергии, хоть и от нее тоже. Я бы назвала это... концентрацией и направленностью порыва.

– Что, прости? – вот ещё чушь.

– Иначе не могу. В момент переноса гораздо большую роль играет четкое осознание переноса. Концентрации и направленности. Иначе волшебники с наибольшим резервом аппарировали бы по всей планете.

– И что ты предлагаешь, взяться за ручки, закрыть глазки и вперед? – я смерил её взглядом, поигрывая палочкой.

– Да. Но не все так просто. Без плота не обойтись. Мы слишком далеко. А магией задать направление – раз плюнуть. Проплыть хотя бы полсотни миль южнее, и тогда, быть может...

– Может, или нет, узнаем завтра, – отрезал я, и перевел взгляд в темнеющие небеса. Сгущающиеся грозовые тучи не прибавляли оптимизма. – Ты как хочешь, а я иду искать укрытие.

И больше не обращая ни малейшего внимания на правую руку Темного Лорда, молча шагаю вглубь острова.

– Ты же не оставишь меня тут одну, мокнуть под дождем? – донеслось взволнованно в спину.

Я на секунду притормозил, а затем все также продолжил шаг. Нет. Пошла нахрен! Пусть она сейчас и израненная, пострадавшая женщина, но нужно каждый миг напоминать себе кто она, и что сделала.

Укрытие отыскалось в глубине скромного лесочка, прикрывающего своими кронами впалую низину. Расщелина между камнями, перетекающая в небольшую пещеру идеально укрыла бы от дождя. Правда, пещера настолько мала, что улегшись на спину я доставал обоими локтями до стенок, стоило чуть лишь расставить руки.

Теперь – защитные чары. В первую очередь, чтобы незваные гости в виде полуобнаженных пожирательниц смерти не забрались в укрытие... да и перспектива быть подтопленным дождем меня абсолютно не прельщала.

Защитные... маскировочные... водоотталкивающие. А это сюрпризик для госпожи Лестрендж. Сейчас то я её не убил, но если сунется – отхватит сполна. И мне её уже жаль не будет. Если что – я предупредил. А с утра пораньше можно будет и плотом заняться, благо, заколдованные веревки, в отличии от еды, пойдут впрок.