Текст книги "Госпожа Чудо-Юдо (СИ)"

Автор книги: Эя Фаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

В самом средоточии его разума рычит ментальный зверь. Белое облачко призрачного детского платья не боится его, наоборот, подлетает ближе, кружится и порхает, как светлый мотылёк…

Внезапно зверь хватает платьице за подол и осторожно втаскивает в свое укрытие – неприступное ядро разума.

Он не позволит осквернить святое.

Я резко села, сбрасывая тяжесть ослабевшей руки Тэймина. По спине волнами пробегала дрожь, лицо взмокло от пота, а по щекам текли теплые соленые слезы.

Это было больно – вспомнить вот так свое настоящее имя, когда родной отец находится где-то далеко, между жизнью и смертью. И я не знала, как мне справиться с этой болью, потому что моё настоящее имя было не Гайя Фай.

Меня звали когда-то… Гаэла Фьолл. И я была единственной дочерью Мастера Природных Ресурсов планеты Диниту.

✴️Глава 23✴️Маскарад Равноденствия

Великие Чертоги были богаты на эпатажно оформленные помещения, несмотря на однообразный интерьер коридоров и тупиков с площадками для ожидающих приема посетителей. И я в полной мере оценила шокирующее великолепие Зеркального зала, к которому меня привел в этот раз «глухой дворецкий»-раб царственной семьи Танн.

Меня сопровождало сразу трое – мрачно-угрюмый Грай, напряженный до крайности Тэймин и безмятежный социопат Грю. Последнего ничуть не беспокоила шишка на лбу, вызвавшая немало смешков среди рабов, потому что с ней он смахивал на мутанта-единорога.

Сегодня утром, едва я пришла в себя после бурной ночи, первым делом накачалась седативными. Иначе усмирить взбудораженные чувства не получалось. Видя, как я мечусь по комнате, заглянувший ко мне мастер Ренн выяснил, в чем дело, и успокаивающе сказал:

– Нет повода так волноваться, Гайя Фай! С мастером Фьоллом всё будет хорошо. Конечно, он хотел, чтобы вы узнали обо всём лично от него, но Вселенная решила иначе. А за первым воспоминанием вернутся и другие.

Он с тонкой улыбкой поблагодарил меня за безоговорочную поддержку в решении ментальных проблем своего высокопоставленного пациента. Но у меня создалось впечатление, что мастер Ренн целенаправленно выстраивает курс восстановления Тэймина так, чтобы свести нас как можно ближе. Ну никак не отпускало подозрение, что у высокоразвитых диниту существуют методы куда проще, чем предложенные Рогниу Ренном.

Но поскольку иной информации у меня не было, я выполняла все его рекомендации. Терпеливо дождалась, пока Тэймин проснется, обратит ко мне взгляд, полный смешанных чувств – вины, восторга, смятения, отчаяния, – и сразу же сказала ему:

– Всё хорошо! И я ни о чем не жалею.

Это несколько успокоило его, но с обстоятельствами не примирило. Я чувствовала, как копится в нем ненависть к самому себе и не находит выхода. Но разобраться с этим он мог только самостоятельно.

В рабский маскарадный костюм Тэймин облачился своими усилиями. Я боялась прикасаться к нему, чтобы случайно не спровоцировать новый эротический форс-мажор. Хотя, надо признаться, эта мысль казалась чрезвычайно соблазнительной… Ведь таких великолепных дивных ощущений я никогда и ни с кем в своей жизни не испытывала.

Что касается присоединившихся к моей свите Грая и Грю, то оба явились к вечеру уже экипированными в соответствии с дресс-кодом – этого добра в шкафах бывшей комнаты для наказаний оказалось предостаточно.

– Грю, а ты здесь каким боком? – спросила я, когда справилась с первым смущением от вида всей троицы.

– Я его попросил, – буркнул Грай. – Толковый мозговитый напарник рядом нам не помешает.

– Вообще-то нас есть Дуно с братьями, если ты забыл.

– Дуно… – скривился Грай. – При всём моем уважении к ним, госпожа Гайя… и Дуно, и его братья – просто ходячие мускулы с минимальным набором извилин. Они преданные и надёжные, но прямолинейные, как штанга. И там, где понадобится быстро соображать и хитрить, они не помогут. Скорее навредят.

С этим утверждением было сложно поспорить. Я нахмурилась и перевела взгляд на Грю. Тонкая усмешка скользнула по его умному лицу.

– Разрешите мне пойти с вами, госпожа, – спокойно сказал он.

И вот, как итог, мы вчетвером стоим перед Зеркальным залом, выряженные так, словно являемся заядлыми тусовщиками земных экстремальных кинки-вечеринок.

Перед широко распахнутыми дверями путь преграждали низкий столик и роскошное кресло, в котором небрежно устроилась космозонка в серой маске и сером же костюме. Чтобы попасть на праздничное мероприятие, каждая гостья останавливалась перед ней и что-то заполняла в планшете.

Когда подошла моя очередь, космозонка, не глядя на меня, вежливо спросила:

– Анкету на жертвенного раба заполнять будете?

Я с удивлением разглядывала ее маску. У большинства присутствующих этот костюмный элемент имитировал морды различных животных, и в данном случае выбор весьма интриговал.

Это была маска неповоротливой морской тупорожки, самого непопулярного существа на Тигардене-2. Плюс меня заинтересовало исходящее от обладательницы оригинальной маски настроение уныния и скрытого отвращения к происходящему.

– Что значит – жертвенного? – не поняла я.

Серая космозонка вздохнула и скучным голосом пустилась в объяснения:

– Жертвенный раб на Равноденствие выбирается из заполненных анкет случайным способом рукой Великой Госпожи. Он символизирует землю, которую надо хорошо вспахать и засеять, чтобы она принесла в этом году щедрый урожай. Это очень почётно. И, кроме того, может принести солидное вознаграждение в случае, если к концу праздника раб окажется настолько выносливым, что не потеряет сознание.

Я поморщилась. Знаю теперь эти космозонговские «вспахать и засеять». Наверняка будут драть несчастного всю ночь в хвост и в гриву всеми извращёнными способами, какие только можно вообразить.

Что ж, чего-то в этом роде и стоило ожидать.

– Нет, спасибо, – отказалась, не сумев скрыть иронии и оглянувшись на свою свиту. – Что-то не хочется своих ребят так подставлять.

Скучающе-брезгливый изгиб губ на лице необычной космозонки разгладился, и она впервые взглянула на меня с интересом.

– Иммигрантка? С багажом совести и равноправия? Любопытно.

Не знаю, почему, но она вызвала у меня необыкновенно глубокое чувство общности – и это при том, что с пси-ограничителем «читать» ее я не могла. Поэтому я улыбнулась и передразнила ее в ответ:

– Космозонка? Без жажды власти и насилия? Поразительно.

В ответ раздался тихий смешок. Затем космозонка выпрямилась в кресле, изменив свою лениво-скучающую позу.

– Рада знакомству… – глянула на значок с моим именем, прикрепленный на тугой корсаж и продолжила: – …госпожа Гайя Чудо-Юдо. Я – Мара Танн.

Я настороженно кивнула:

– Приятно познакомиться. А вы случайно не из…

– Да-да. Из всеми почитаемого рода Танн. Двоюродная ветвь. Не пугайтесь, мы с матерью сейчас далеки от политики и практически не принимаем участия в жизни планеты… – Мара Танн слегка вздохнула.

Позади намекающе кашлянули:

– Младшая госпожа Танн… я бы хотела заполнить анкету на жертвенного раба.

– Конечно, госпожа Кройд. Вот здесь, форма номер шесть, – Мара Танн пододвинула планшет к вклинившейся между нами женщине в ультра-оранжевом микроскопическом костюме и вполголоса сказала мне: – Надеюсь, мы ещё побеседуем. Добро пожаловать на восхитительный праздник Тигарденского Равноденствия!

В последней фразе проскользнула нотка усталой иронии.

Зеркальный зал поразил меня полным отсутствием одной стены – той, что должна была быть обращена к внутренней зелёной лужайке размером эдак с футбольное поле и с выдающимся холмом свежевскопанной земли посередине. Судя по широкому кольцу высаженных цветов у его основания, совсем недавно на том месте была разбита клумба. Основная масса прибывающих паслась пока в зале, возле расставленных у стен фуршетных столиков с угощением и напитками.

Полуголые яркие фигуры в вычурных масках, с агрессивной атрибутикой и ползающими у ног рабами, помноженными на свои зеркальные отражения, казались сценой из субкультурного галафильма с уклоном в грядущий хоррор. Демоническим сборищем, собравшимся на развратный шабаш, чтобы хорошенько повеселиться за счёт чужого страдания и унижений…

Я чувствовала себя среди них скованной и нелепой. Особенно когда встретилась глазами со своим отражением в стене: чешуйчатый черный боди со шнуровкой утянул мое тело до вызывающе сексуальных форм, сильно приподняв грудь и подчеркнув талию – теперь не просто стройную, а прямо-таки тоненькую, – а ноги в черных кружевных чулках казались бесконечными из-за высоких каблуков ужасающе неудобных ботинок. На поясе с креплениями болталось всё, что положено по регламенту – плетка-многохвостка, гибкий вибро-жезл и даже злополучная анальная пробка длительного ношения… в тройном экземпляре. Из-под обычной полумаски, без звериной стилистики, взирали глаза, полные недоумения – как я оказалась здесь и кто все эти ряженые вокруг?

Центр зала оставался свободным, и вскоре стало ясно – почему.

Великая Госпожа Бирэлея Танн в сопровождении своей советницы и, как я поняла, младшей же сестры Фирэлеи появилась с длинным хвостом телохранителей. Она прошла несколько утиной походкой к широкому креслу с высокой спинкой, специально выставленному для нее у стены напротив лужайки, но сразу садиться не стала. Обвела всех присутствующих тяжеловесным взглядом и объявила:

– Да начнется ежегодное празднование дня Тигарденского Равноденствия, вдохновителя грядущих урожаев, кормильца тайной силы плодородия!

И величественно опустилась в кресло, за спинку которого тут же грациозно скользнула советница.

Тихая ритмичная музыка, прежде ненавязчиво заполняющая пространство Зеркального зала, сменилась барабанной дробью. В центр, извиваясь всем телом, выскользнула пара танцоров в рабских ошейниках – уже знакомый мне тандем девушки-плывчи и космозонга с гениталиями выдающихся размеров. Резонно предполагая, чем сейчас эти двое начнут заниматься во время танца, я бочком отошла в глубину возбуждённо гудящей толпы и отправилась к ближайшему столику с угощением.

Основное праздничное меню тут составляли крошечные бутербродики-канапе с многообразным содержимым, а из напитков – алкогольная разновидность коктейля из миртошки и бодрящий псевдокофейный напиток ай-ши. Заметила я и экзотически оформленный салат из коварных водорослей друри, который предлагался мини-порциями в съедобных корзиночках из местного заменителя мучных изделий – ярко-желтого злака под названием пеп.

Я предложила своей рабской троице угоститься с моих рук – видела, что некоторые гостьи так делали… правда, использовали это в качестве игры, когда раб должен был по-собачьи «служить» или облизывать им обувь, чтобы заслужить угощение. У таких рабов, кстати, и костюмы были соответствующие. Не только обтягивающие шорты с вырезанной на заду круглой прорехой, но и торчащий из этого самого зада искусственный собачий хвост – весьма своеобразная разновидность анальной пробки.

Тэймин и Грай тоже это видели и, может, потому и отказались, хотя ничего такого им делать было не нужно. А вот Грю оказался без комплексов. Он поблагодарил меня и съел штук десять бутербродиков за раз.

Я взяла один канапе с черной икрой и принялась его жевать, задумчиво разглядывая друри в корзинках. В голове мелькнула смутная мысль, на уровне уверенного предположения. Например… Как сумели космозонки вычислить влияние водорослей на чистокровный организм диниту? И какова вероятность того, что к ним однажды явился с деловым визитом один из их представителей и случайно попробовал угощение? Оно ему скорее всего понравилось, ведь не случайно же друри оказывают наркотический эффект исключительно на диниту… вроде как кошачья мята сводит с ума кошек. И этот несчастный диниту натрескался таких вот корзиночек в таком большом количестве, что эффект стал очевидным. И тогда космозонки подумали: а почему бы и не…

– Дорогая госпожа Чудо-Юдо! – прозвенел за спиной милый голосок. – Что же вы стоите тут одна? И почему ваши рабы экипированы не по регламенту?

Чуть не поперхнувшись, я резко обернулась, и нехорошее предчувствие послало лёгкий холодок по спине.

Передо мной стояла советница Великой Госпожи. Та, что велела Муй Задаки поработить разум Тэймина супружеской пси-связью диниту.

– Приветствую вас, госпожа Танн… – чуть поклонилась я.

– Старшая госпожа Танн, – приятно улыбаясь, поправила советница. – На официальных мероприятиях лучше соблюдать регламент и в обращении, и в одежде. Так почему же вы нарушаете его?

Я взглянула на свою троицу. На всех были черные шорты в облипочку, со спины обнажающие ягодицы, а спереди с пристегнутой металлической сбруей для гениталий. И у всех имелись черные шарики-кляпы… правда, кляп Грю болтался на шее, потому что я его только что угощала и ещё не успела вернуть «украшение» на положенное место.

– Рабы одеты в соответствии с регламентом, – сообщила я очевидное и аккуратно заткнула рот Грю черным шариком.

– А как же насчёт этого? – Фирэлея Танн указала тонким пальчиком на пробки, которые болтались на креплениях моего пояса.

– Я не заметила в регламенте конкретного указания, где эти штуки должны быть.

– Но оно там есть, – мило сообщила советница. – Мелким шрифтом под фото. Должно быть, вы не заметили. Извольте установить эти элементы костюма туда, где им положено быть. Или… вам помогут это сделать.

Повисло молчание, в котором начало сгущаться напряжение. Я почувствовала, как застыл рядом Тэймин, для которого подобные вещи были отвратительны. Увидела боковым зрением, как набычился Грай, который и без того всегда нетерпимо относился к любым покушениям на его мужское начало после предыдущего рабского опыта. Не беспокоил меня только Грю с его социопатским равнодушием к любым вывертам сексуального характера.

– В таком случае мы покинем праздник, – решила я, пожав плечами, – раз уж регламент не позволяет терпеть такого непотребства, как анальные пробки без использования по назначению.

– О нет, – возразила Фирэлея Танн. – Этого сделать вы не сможете. Никто не покинет Зеркального зала и внутреннего двора до завершения праздника. Все двери в это время запираются. Так что же, вам помочь?

Заранее смирившись с грядущими неприятностями, я раскрыла рот, чтобы отказаться, но от соседнего столика к нам быстро шагнула стройная фигурка в сером костюме. Моя новая знакомая Мара Танн.

– Дорогая Фи, ну зачем так пугать нашу гостью? – она холодно улыбнулась. – Тем более, что в регламенте мелким шрифтом говорится об одном рабе, а не о трёх. Условия будут легко соблюдены, если простительно неопытная госпожа Чудо-Юдо велит надеть пробку самому… м-м… скажем, самому непослушному.

При этих словах я невольно покосилась на Грая, и тот, уловив мой взгляд, аж физиономией потемнел.

Неожиданно к моим ногам плавно опустился Грю и низко склонил голову, прижимаясь к кончику блестящего остроносого ботинка. Он что-то промычал, указывая на свой рот, и я снова вытащила кляп, чтобы дать ему слово.

– Госпожа, умоляю вас, окажите мне милость своим выбором! – с проникновенной покорностью попросил он. – Дозвольте надеть пробку самому!

В этот момент я почувствовала такое облегчение, что была готова и сама расцеловать этого замечательного юношу, необычного социопата-союзника. Он был готов выручить меня из трудной ситуации по личной инициативе! Конечно, судя по всему, это ничего ему не стоило – лёгкие анальные забавы вряд ли способны напрячь существо с подобным психотипом, да ещё и при наличии опыта, – но сам факт…

– Дозволяю, Грю, – кивнула я как можно величественней и, отстегнув от крепления небольшую торпедообразную штуковину с кругло-плоским держателем на верхнем конце, демонстративно вручила ему.

Юноша с подчёркнуто благоговейным выражением лица – вот же артист! – принял ее и, явно следуя известным ему и неизвестным мне правилам «Рабской декларации», повернулся к нам спиной и наклонился вниз. Чтобы все могли убедиться своими глазами, что злополучная анальная пробка вставляется куда надо его собственными руками. Этот щекотливый смущающий момент я проигнорировала, уставившись в пространство поверх его худой спины.

Фирэлея Танн хмыкнула и с безмятежной улыбочкой на милом лице сказала:

– Какой интересный у вас мальчик, госпожа Чудо-Юдо. Кажется, он искренне привязан к вам, раз так стремится угодить… А вот раб в черной маске в этой троице явно смотрится лишним. Черного кляпа на черном фоне совершенно не видно. С удовольствием окажу вам услугу и выкуплю его за… один сиреневый бриллиант. Номиналом «макси».

– Мы уже обсуждали этот вопрос, старшая госпожа Танн, – напомнила я. – Этот раб не продается.

– Три бриллианта-макси, – продолжала улыбаться советница, словно ничего не слыша.

– Простите. Нет, – отказалась я и, чтобы уклониться от дальнейшего торга, поспешила осведомиться, указывая на пупок Тэймина: – А как насчёт его нестандартных данных, о которых вы обещали рассказать?

Тень недовольства промелькнула на лице Фирэлеи Танн.

– Сейчас не время для подобного разговора, – уклонилась она от ответа, и ее родственница, молчаливо слушающая нашу беседу с бокалом темного ай-ши в руке, понимающе-презрительно усмехнулась.

– Для неудобных тем всегда разговору не время, – заметила она. – Не так ли, дорогая Фи?

То, как легко советница «удержала лицо» в ответ на провокационную реплику Мары Танн, вызвало у меня невольное восхищение, толику опасения и даже зависть.

– Ну что ты, дорогая Мара, – ответила она в том же тоне и сощурилась, пряча выражение глаз под сенью густых длинных ресниц, – до разговоров ли, когда Великая Госпожа скоро выберет жертвенного раба, чтобы усладить дух плодородия..? Госпожа Чудо-Юдо, мы ещё с вами вернёмся к упомянутой неудобной теме…

И с вежливой миной на лице советница скрылась в толпе.

– Сомневаюсь, что вам удастся получить ответы на свои вопросы, – фыркнула Мара Танн, глядя ей вслед с выражением, очень похожим на ненависть. – Увиливать от них у Фи получается лучше всего остального. А о черных масках даже я знаю немного. Из последних новостей – от центавритов на Демо прибыла крупная партия рабов в масках модернизированной версии.

– Так значит, производят их не космозонги, а пираты? – уточнила я.

– Конечно. У нас для этого нет ни специалистов, ни специализированной лаборатории, ни самой технологии. А с пиратами сотрудничает советница.

– И вы так просто мне об этом говорите?

Мара Танн пожала плечами.

– Мне плевать на политику. И на грязные секреты нашего рода. Особенно после того, как усилиями Фи мою мать выдавили из власти так искусно, что она сама захотела этого. Она уже год как стала добровольной затворницей своей депрессии… А ведь была вторым авторитетом в Великих Чертогах.

В ее голосе чувствовалась немалая горечь – не так уж Мара Танн была и равнодушна к вопросу потерянной власти, как желала показать.

– Любая депрессия рано или поздно заканчивается, – заметила я.

– Не в таком возрасте. И не при таких обстоятельствах, – качнула головой Мара Танн, затем залпом допила свой ай-ши и вдруг спросила: – Вы знаете, что безумная привязанность космозонгов к своему потомству напрямую связана с вылеживанием своего яйца?

– Вы хотите сказать – с высиживанием?

– Нет, я хочу сказать именно с вылеживанием. После откладывания яйца мать регулярно спит с ним в обнимку в домашнем инкубаторе… – она хотела продолжить, но тут к нам с очевидным намерением присоединиться к светской беседе направилась одна из космозонок, и моя собеседница поморщилась: – Давайте прогуляемся во внутренний двор.

Мягкое, но стремительное лавирование между гостями закончилось в уютном уголке среди пустующих пока скамеечек с видом на свежевскопанный холм.

У меня было несколько мгновений, чтобы поразмыслить, зачем Мара Танн откровенничает со мной. Пока что создавалось впечатление, что ей остро не хватает понимающего слушателя, которому можно излить весь накал собственного стресса.

– Держите!

В моих руках оказался один из двух бокалов алкогольного коктейля, которые Мара Танн умудрилась прихватить по дороге, не сбавляя скорости. Только сейчас я поняла, что это далеко не первый ее бокал, а искусственную бодрость она себе временно обеспечила порцией ай-ши. Вот только помнила ли и знала ли Мара Танн вообще, что ай-ши при смешении с алкоголем даёт катастрофический эффект для самоконтроля? Хотя последствия, конечно, зависят от характера и воспитания.

При этих мыслях я малость напряглась и тайком начала отслеживать малейшие признаки неадекватности в поведении собеседницы.

– Мать совершила ошибку, – продолжила та, хмуро уставившись в свой бокал с коктейлем. – Своими руками выкопала себе яму и позволила столкнуть себя в нее.

– Каким образом? – без особого интереса спросила я, делая знак своей троице садиться рядом.

Мара Танн ответила не сразу. Она с любопытством посмотрела, как рабы неловко устраиваются на скамеечке сбоку, и сообщила:

– Если не хотите новых проблем, пусть садятся на землю. Эти скамейки только для свободных. Знаете, вы поразительно мягко с ними обращаетесь. И это при том, что они вам не сыновья. Для космозонгов это немыслимо.

– Э… что? – не поняла я. – Почему именно сыновья?

С горьким протяжным смешком, выдающим скрытую доселе степень опьянения, Мара Танн приложилась к бокалу.

– Потому что лишь к сыновьям наши женщины не могут проявить жестокость, ведь это их потомство. Поэтому при вылеживании яйца в инкубаторах всегда поддерживается такая температура, чтобы гарантированно вылупилась девочка. Но иногда случаются… особые обстоятельства. Как у моей матери. Она у меня в возрасте… и свое последнее яйцо перед скорым климаксом берегла слишком сильно. Не расставалась с ним ни днем, ни ночью… иногда даже в инкубатор забывала возвращать.

– Вылупился мальчик? – предположила я.

– Именно. Но ничего поделать было уже нельзя – с нашим материнским инстинктом не поспоришь, – она уже довольно пьяно махнула рукой.

Удивляясь самой себе – какое мне дело до проблем этой напившейся космозонки? – я отобрала у нее бокал, в котором плескался ещё приличный объем коктейля, и вылила на кустик сорной голубоватой травы. Содержимое моего бокала уже давно впиталось в ее корни.

– Не пейте так много на виду у других – пожалеете потом. Это из-за сына ваша мать теперь в депрессии?

Мара Танн так изумилась бесцеремонному вмешательству в свое пьянство, что некоторое время смотрела на меня с приоткрытым ртом, а потом вдруг принялась хохотать.

– Честное слово, вы определенно интересная штучка, госпожа Чудо-Юдо! То сидите вся такая скромная и почтительная, как жрица яйцеведения, то вдруг самым непредсказуемым образом роняете на голову собеседника булыжник своей воли. Неудивительно, что советница ведёт себя так, будто вы ей пятую точку ошпарили… Что вы не поделили с ней, кстати?

Я сдержанно улыбнулась ее веселью. Как бы ни хотелось мне найти в Маре Танн подругу и единомышленницу, она всё же оставалась высокопоставленной космозонкой. И доверить ей свои тайны с ходу было бы опрометчивым решением. Поэтому я кивнула на Тэймина и коротко прокомментировала:

– Его. И советница утверждает, что он позарез нужен ей в какой-то секретной лабораторной программе по решению демографического кризиса плывчи.

– Ерунда какая! – фыркнула Мара Танн. – Всем уже давно ясно, чта программа абсолютно бесперспективная. Не знаю, зачем Фи всё ещё продолжает исследования, но имейте в виду – скорее всего это враньё. Наша уважаемая советница вообще талант по части вранья и интриг. Знали бы вы, как она ловко сумела подвести мою мать год назад под конфискацию рабов, хотя никаких умышленных убийств та не совершала! Один раб скончался из-за несчастного случая на полях йанана – просто уснул среди посадок, и на него наехал колесом транспортный киберсборщик. А Фи лично свидетельствовала, что его ликвидировали по приказу матери, ещё и видео с регистратора предоставила… – она скривилась и злобно добавила: – Я вообще думаю, что этот наезд она сама как-то умудрилась организовать.

– А зачем это ей это понадобилось? – непонимающе спросила я. – Ну конфисковали рабов, и что? Каким образом это сказалось на политическом соперничестве вашей матери и советницы?

– Всё дело в моем брате… том самом незапланированно вылупившемся мальчике, – буркнула космозонка. – Мать скрывала его от всех под видом домашнего раба. К сожалению, в нашем обществе личного раба куда легче защитить от посягательств, чем свободного мужчину-домочадца.

– Вот как! Значит, ваш брат попал под конфискацию…

– Если бы просто попал… – вздохнула Мара Танн. – Мы бы быстро нашли подставное лицо для выкупа. Но его перехватили почти сразу, как он попал в рабскую резервацию Содружества. И тут я тоже подозреваю руку Фи… Потому что от потери своего драгоценного отпрыска мать потеряла интерес ко всему, кроме его поисков. Карьера, политика, интриги, даже моя жизнь – всё ей теперь параллельно. Срань тупорожья! Куда ни глянь, везде Фи поработала! – выругалась она и в сердцах двинула кулаком по скамеечке. – Хочу напиться. Зря вы лишили меня этой дряни.

– Уверена, что у вас достаточно силы воли, чтобы не поддаться искушению, – заявила я поспешно, надеясь, что Мара Танн ещё не дошла до той кондиции, чтобы наплевать на гордость и уйти в запой окончательно.

…и снова поймала острый умный взгляд, полный интереса. Даже сквозь приличную степень опьянения в глазах Мары Танн светился интеллект незаурядной для космозонки личности.

– Ладно, воздержусь, – вдруг покладисто согласилась она. – Знаете… мне пришла в голову мысль, что нам стоит подружиться. Вы удивительно благотворно на меня влияете. Давно уже беседы не действовали на меня так… освежающе. Кто знает, может, и вам наше общение принесет определенные выгоды? Во всяком случае, я постараюсь этому поспособствовать…

Предложение о дружбе мне понравилось. Я собиралась активно поддержать его и кивнула, но меня перебил звук барабанной дроби по громкой связи. А следом над внутренним двором разнесся повелительный голос Великой Госпожи:

– Время выбирать жертвенного раба!

На дальней стороне двора, окольцованного внутренней стеной здания Чертогов, развернулась огромная голограмма в виде экрана. Изображение коренастой космозонки в черно-алом боди, украшенном сиреневыми бриллиантами, встало с кресла и опустило руку к услужливо поднесенному рабами подносу.

Спустя мгновение голограмма уже демонстрировала зажатый в холеных пальцах кругляш под номером «девяносто шесть».

– Пока для нас готовят жертвенного раба, я напомню о правилах! Ваши рабы должны выполнять их неукоснительно. Ответственность за безукоризненное исполнение лежит на ваших плечах, мои дорогие гостьи!.. – Великая Госпожа простерла руки в стороны и начала речь: – В чем сила древнего таинства Тигарденского Равноденствия? Все мы помним из курса истории те времена, когда мужчины поработили женщин и планомерно уничтожали жизнь на планете. Острова стали бесплодными, земля умирала и перестала давать щедрые урожаи миртошки, йанана и пепа – краеугольный камень нашего стола наравне с дарами океана. И тогда тайный совет мудрых женщин постановил – вылёживать в наших священных кладках только девочек, чтобы сократить популяцию зарвавшихся самцов и остановить бесконтрольный разгул их примитивной натуры! Долгие годы женщины воплощали свой план, сумев обойти родственные путы через первые договоры с младшим народом плывчи в обмен на продовольственную поддержку в суровый холодный сезон… и лишь спустя одно поколение этот план дал свои первые плоды. И впервые в день Тигарденского Равноденствия мужчины оказались низвергнуты со своего пьедестала. Мудрые женщины надели на них рабские ошейники и орошали священный холм земли жертвенным семенем всю ночь, услаждая дух плодородия. Планета услышала нас! И вернула былые урожаи. Так было, так есть и так будет впредь. Да усладим же нашу планету жертвенным семенем и в этом году во имя грядущих урожаев!

Из Зеркального зала валом прокатился гром аплодисментов и ликующие выкрики. Великая Госпожа опустила руки, дождалась тишины и уже нормальным голосом продолжила:

– Правила гласят: жертвенный раб должен быть тщательно вспахан, но ни одна капля семени не должна в него попасть. Этот дар предназначен только земле. Дорогие гостьи! Каждая из вас должна во имя Тигарденского Равноденствия выделить минимум одного семенного раба. Но могут присоединиться и все, количество участников и их семяорошений неограничено. Сегодня наилучшая ночь, чтобы осчастливить самых послушных поощрением блаженства и наказать самых строптивых отлучкой от участия. Приступайте к отбору, мои дорогие! Жертвенное семяорошение скоро начнется.

От мысли, что мне придется заставить кого-то из своей троицы сделать участником группового изнасилования, я содрогнулась.

– Какой кошмар! Не хочу в этом участвовать!

Попытку к бегству пресекла Мара Танн, схватив меня за локоть.

– И не думайте! Вы слышали, что сказала советница? Все двери заперты. Даже я не смогла бы уйти, если бы захотела. Странно, конечно, что вас пригласили. Ведь Великая Госпожа Бирэлея отлично знает, что не все иммигрантки способны легко принять наш образ жизни.

Я упала обратно на скамеечку и схватилась за голову.

– Тогда я просто не буду выделять для этого безумия своего раба!

– Так нельзя. Но если вам так сильно претит участие, то можете только сделать вид. Отправьте к холму кого-нибудь на глазах у Великой Госпожи, а там он затеряется в толпе. Никто и не заметит его саботажа… – говоря это, Мара Танн вдруг нахмурилась, глядя, как к нам по кромке лужайки вышагивает советница в компании своих телохранителей. – Что ей опять понадобилось?

Лучезарная улыбка на лице Фирэлеи Танн изрядно меня напрягала.

– Госпожа Чудо-Юдо! Дорогая моя… у меня есть для вас интересные новости.

– Какие новости… старшая госпожа Танн? – осведомилась я с подозрением.

– Госпожа Задаки упоминала, что вы побывали на аукционе Демо, – начала издалека советница. – А госпожа Цин утверждает, что доставшийся ей раб в чёрной маске был когда-то хорошо вам знаком… По его словам.

– Ну и что? – буркнула я, припомнив судьбоносный бумеранг в жизни моего незадачливого афериста Сета Хомма. – К слову говоря, законность аукциона вызывает очевидные сомнения…

– Я вижу, что вы – особа весьма и весьма мягкосердечная. Неужели вам не жаль своего… жениха? Он настойчиво заявляет, что вы влюблены. И готовы ради него на многое.

– Например?

– Например, обменять одного раба в черной маске на другого.

– Нет.

– Подумайте ещё раз. Он так сожалеет о том, как поступил с вами… так любит и мечтает стать вашим личным рабом… только вашим… и готов искупать свою вину всю свою жизнь, целуя ваши ноги и доставляя только наслаждение… – мягкий и сладкий, как патока, голосок Фирэлеи Танн журчал в ушах лёгким ручейком, убеждая, лаская, вызывая желание довериться ее предложению. Гипнотизерка чертова.