Текст книги "Госпожа Чудо-Юдо (СИ)"

Автор книги: Эя Фаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

– Как ее зовут?

– Не знаю… но она – дочь мастера природных ресурсов. Ты видела ее. На прошлой неделе, в летний праздник Саолл.

– А! Девочка, которая должна была пройти инициацию, но не смогла, – вспоминает Улла. – И она плакала.

– Да, – Тэймин кивает и хмурится.

Индрик чувствует – мальчику не нравится, что девочка, о которой они с сестрой говорят, несчастна.

– Ты хочешь с ней дружить? Но она же старше тебя, Тэймин!

– Не так уж и старше, – с горячностью возражает мальчик. – Всего на два года!

– А ещё она совсем другая. Не такая, как мы. Звенна назвала ее пустышкой.

– Звенна – дура.

Улла хихикает, но тут же прикрывает рот рукой, чтобы родители не услышали. Они беседуют о празднике для дочери в соседней комнате.

– Пожалуйста, Улла!

– Хорошо, – с сомнением отвечает девочка. – Я приглашу ее… Но от Звенны защищай ее сам! Я не хочу с ней ссориться.

Брат с сестрой обсуждают ещё некоторое время праздник и при этом тихо спорят, отчего индрика неудержимо клонит в сон.

…праздник в самом разгаре, а маленький индрик бродит под столами между частоколом длинных ног гостей в поисках упавших лакомств.

Знакомый флер сверкающей психической энергии заставляет его остановиться – он теперь крепко ассоциируется в его памяти с вкусным запахом грибов из круглой корзинки. Вкус самого щедрого лакомства в его жизни незабываем, как первая яркая радость, как первая наивная любовь.

– Ты улетаешь? Надолго? – спрашивает мальчик с волнением в голосе.

– На целую вечность… – грустно отвечает тихий голос незнакомой девочки, сидящей рядом с ним. – Отец говорит, что мы с мамой проведем этот год с другими детьми… совсем другими… ну, знаешь… с других планет.

– А где вы будете жить?

– На космической станции.

– Можно, я буду тебе звонить? – не унимается мальчик.

Индрик под столом чешет ухо и размышляет о том, зачем мальчику понадобилась эта девочка. Наверное, у нее есть очень много грибов, а мальчик голоден. Индрик всем нутром чувствует, с какой жадностью Тэймин смотрит на нее.

…боль… какая же это назойливая, тупая боль! Один из самых безжалостных ее оттенков, потому что у нее нет физического отражения. Это боль духа.

Она загоняет индрика в самый дальний угол и заставляет там дрожать. Но это не его боль. Все обитатели большого шарообразного дома сейчас мучаются ужасным психофоном мальчика, который только что заглянул в новостную ленту галанета. Мать и сестрёнка тревожно смотрят на него.

– Отец! – зовет мальчик.

В комнату стремительно входит взрослый диниту с густыми иссиня-черными волосами и лицом Гойриу Делла.

– Тэймин, контролируй себя! Видишь, маме и Улле плохо.

– Их спасут, отец? Их спасут? – словно ничего не слыша, лихорадочно спрашивает Тэймин.

Гойриу Делл молча смотрит на сына. Он всё знает, всё понимает. И осторожно говорит:

– Всех детей спасли, сирот забрала социальная служба опеки. Но среди них её не нашли. А мать погибла.

Какая же ты огромная и разнообразная, чертова философия боли!..

…бешеное мелькание картинок из индриковой книги-жизни, содержание которых интуитивно понятно: Тэймин и Улла медленно, очень медленно в сравнении с землянами, взрослеют… Звенна постоянно рядом с Уллой, как лучшая подруга, но ее вечная грызня с Тэймином огорчает девочку, поэтому индрик не любит эту задиристую блондинку… в Зелёной ЛесоШколе, куда ходят учиться все дети-диниту до совершеннолетия, брат с сестрой очень популярны. Не из-за высокого положения их отца-посла – для диниту социальные роли не имеют такого решающего значения, как у людей, – и даже не из-за принадлежности к одной из старших родовых ветвей. Просто Тэймин обладает редкой способностью непринужденно вдохновлять и мотивировать сверстников на личностный и ментальный рост – величайшие ценности в общественном сознании его расы. Как следствие, в его близкий круг хотят попасть все, пусть даже и через его младшую сестру…

…скорость пролистывания замедляется, и вот уже индрик с ужасом смотрит на грубую физиономию самой уродливой разумной твари во всём Млечном Пути – центаврита. Я узнаю их наконец – не только те же зубастые рожи, что привиделись в моем полусне-полувоспоминании, но и то, к какой расе они принадлежат.

К той единственной, что избрала космическое пиратство образом жизни на государственном уровне и потому негласно признана Содружеством в качестве террористической организации. Но центавритам плевать на это. Они давно покинули неблагополучную родину – адскую экзопланету Центавра-Глиезе, – и превратились в кочевников бескрайнего космоса. Их пасти полны заостренных зубов, а мозги – жажды насилия и адреналина. Это раса генетических социопатов, и примитивное право сильнейшего – единственный закон, который они чтят.

Следы лазерных ожогов покрывают всю физиономию центаврита – прямое доказательство того, что его бугристая коричневая кожа способна вполне благополучно переносить воздействие высоких температур и перепадов давления. В галанете даже ходят слухи, что эти монстры способны выходить без защиты в открытый космос. Правда, ненадолго, максимум на пару часов.

У его ног ничком лежит хрупкое женское тело, и на мгновение меня настигает ужасное чувство дежавю: это уже было… мама, мамочка… не показывай мне это… пожалуйста…

И звонкое эхо мальчишеского голоса озвучивает мои страдания:

– Мама!!! Нет! Не-е-ет! Я убью тебя, тварь!

Центаврит смотрит на мальчика с издевательским любопытством, затем кивает кому-то за его спиной… и другой его сородич-монстр тащит за собой маленькую Уллу, намотав ее длинные иссиня-черные, как у отца, волосы на кулак.

Не раздумывая, Тэймин бросается на захватчика, но мелькнувшая за его спиной мощная рука убийцы перехватывает его за воротник рубахи и заставляет болтаться в воздухе, как рыбу на крючке. Но мальчик не сдается. Он сжимает руки в кулаки и пристально смотрит на того, кто держит его сестрёнку за волосы.

– А-а-р-хр-р!.. – рычит тот, выпуская девочку и хватаясь за голову.

Индрик съеживается сильнее. Он чувствует, как нарастает ментальное давление в комнате. Ещё немного – и мозги закипят у всех, кроме диниту. Но кому есть дело до маленького испуганного индрика, когда решаются вопросы жизни и смерти двуногих разумных?

Раздается громкий щелчок взведённого оружия и на лбу дрожащей Уллы появляется красная лазерная точка.

– Вырубай свои фокусы, щ-щенок! – рычит первый центаврит и сильно встряхивает мальчика, которого так и держит за шкирку в воздухе. – Иначе сеструху твою хорошенечко прожарим! И сожрём на твоих глазах с кишками и косточками!

Тэймин слишком юн и неопытен, чтобы противостоять космическим пиратам, с детства закалённым в такого рода ситуациях. Индрик чувствует его смятение и растерянность.

Затем ментальное давление слабеет.

– А ну-кась, Каш, надень на динитошку нашего дикого намордничек! – с ласковой издёвкой шипит центаврит. – А то кусачий больно!

Его товарищ, чей разум был только что атакован Тэймином, мстительно оскаливается, извлекает из наплечной сумки знакомую маску из черной органики и делает широкий шаг вперёд.

– Весёлой дрессировки тебе, гадёныш!

Задыхаясь, я усилием воли вынырнула из воспоминаний индрика. Тело больше не казалось ни окоченевшим, ни мерзнущим. Оно горело огнем от лихорадочного тока крови по жилам. Сердце бухало в груди, а по лицу градом катились крупные капли пота.

Индрик сидел на скале и смотрел на меня печальным всепонимающим взглядом, а за его спиной медленно разгорался рассвет.

– Госпожа Чудо-Юдо, – произнес из воды глуховатый голос старейшины-плывчи. – Вам удалось меня удивить. Как вы себя ощущаете?

Я медленно повернула голову направо, чувствуя жгучую боль в одеревеневших мышцах шеи. На волнах тихого утреннего прибоя покачивалась голова тупорожки с нависающей над ней каменноподобной физиономией старейшины.

– Всё нормально, премудрый Бойре. Извините за беспокойство, но у меня возникло срочное дело. Не возражаете, если мы продолжим обучение позже?

И под удивленно-задумчивым взглядом плывчи махнула рукой топтавшемуся на берегу Граю, чтобы тот вытащил меня из воды.

✴️Глава 14✴️Интриги социопатов

Запас безопасных седативных средств в моей аптечке уменьшался на глазах. При том, что поводов для тревог, потрясений и всяческих переживаний становилось с каждым днём всё больше, качество химического воздействия на организм грозило перерасти в количество.

А это уже гарантированный вред.

Я долго рассматривала таблетки очередного вида успокоительного на своей ладони, затем пожала плечами и закинула под язык.

«Я показал тебе ещё не всё...» – раздался ментальный шепот индрика, наблюдавшего за мной из облюбованного им угла хозяйской гостиной. Там стояла объемная ёмкость с незнакомым листовидным растением, запах которого в сочетании с набитым до краев черноземом чрезвычайно понравился разумному зверьку.

«Я знаю. Дай мне ещё немного времени», – молча ответила ему и протянула руку за стаканом воды, который поднес мне Любен с соблазняющей улыбкой на пухлых губах.

Личный раб последние несколько дней серьезно переживал, что чем-то не угодил новой госпоже, поскольку все его функции ограничивались лишь рамками принести-подать еду. А от личной гигиены и прочих прелестей персонального обслуживания он был по сути отстранён.

Вот и выдался повод порадовать самолюбивого раба возможностью сделать массаж одеревеневших до судорог ног и спины. По правде говоря, я резонно опасалась реакций собственного либидо на манипуляции Любена. Очень уж умело и провокационно он пользовался своими знаниями о науке сладострастия. А вступать с ним в интимную связь было бы для меня лишним источником переживаний, поскольку я не умела да и не хотела отделять чувства от физических потребностей. Неизбежно возникла бы какая-никакая эмоциональная привязанность, а отсюда и широкое поле деятельности для умелого манипулятора. Так что в эту дверь даже и заглядывать не стоит.

«У тебя есть личное имя?» – спросила я индрика, прихлебывая воду.

«Улла звала меня Ру. Это означает «друг»».

«Рада знакомству, Ру. Звучит красиво».

«А ты знаешь, как переводится с языка диниту «гайя фай»?»

Я изумлённо уставилась на индрика.

«Нет… не знала, что мое имя вообще как-то связано с языком диниту! Я взяла его после первого распределения в детский дом, когда нам дали право на самостоятельное решение. У найденышей и отказников без имён поначалу вообще только номера были.»

«Дословно оно означает «маленькое чудо» или «чудесная малышка». Обычно у диниту так звучат детские прозвища или ласковые обращения между влюблёнными».

Новое откровение впервые принесло не тревогу и волнения, а приятное тепло. Оно разлилось в груди, вытесняя уже давно въевшееся в сердце противное ощущение затаенной горечи и одиночества.

Глубоко вздохнув от непривычной полноты этого теплого чувства, я в который раз принялась звонить в «Межпланетариум» на персональные номера посольства Диниту. Но никто не отвечал – ни посол Гойриу Делл, ни Талла Ней, – и автоответчик упрямо твердил о том, что абоненты находятся вне зоны действия сети.

Что-то было не так.

Утром, после не самых лёгких часов пробного испытания плывчи, на которое я импульсивно решилась не иначе, как от безысходности, плохое настроение и отвратительное самочувствие начали подтачивать силу воли. Если бы к тому моменту новенький пси-ограничитель лежал у меня на столе, я бы надела его и махнула рукой на чересчур проблемную в практическом применении «философию боли».

Но управляющий тоже не дозвонился до абонентов по персональным номерам.

Запустив в коммуникаторе окошко галанета, я развернула телефонный справочник Тигардена-2 и нашла там общие номера «Межпланетариума» и расположенных в нем учреждений.

На сей раз мне ответили мгновенно.

– Тигарден-2. Посольство Диниту, – произнес металлический голос киберслужащего. – Слушаю вас.

– Свяжите меня, пожалуйста, с полномочным послом. Запрос от абонента Гайя Фай… то есть Гайя Чудо-Юдо. Голосовое подтверждение.

– Гайя Чудо-Юдо, – монотонно забубнил кибер. – Допуск ВИП-уровня, запрос подтвержден. Полномочный посол со всем своим кабинетом отбыл на экстренное заседание Совета ЗССР.

– И Талла Ней тоже?

– Талла Ней, как представитель посольского кабинета на Тигардене-2, отправилась вместе с послом.

Я раздражённо выдохнула. Ну не закон ли пресловутого Мёрфи в действии?

– Но хоть какого-нибудь заместителя оставили?

– Старший помощник Тиу Финн принял на себя пост временно исполняющего обязанности.

– А что случилось, почему посла так срочно вызвали?

– Не уполномочен сообщать подробности, – равнодушно отрезал киберслужащий.

– ВИП-допуск, – толсто намекнула я.

После секундного замешательства, если можно так назвать мгновение, когда кибер перепроверил возможные преференции моего «особого» положения при посольстве, последовал ответ:

– Полномочный посол Гойриу Делл был вызван на экстренное заседание Совета ЗССР, как лицо, уполномоченное накладывать право вето от всей планеты Диниту в связи с вопросом тупиковых разногласий в итоговом голосовании по гражданским правам межгендерного взаимодействия.

– А можно попроще? – крякнула я, морщась от обилия политических терминов.

– В Совете ЗССР равное количество голосов «за» и «против» по вопросу ограничения прав мужчин в отношении женщин.

Надо же. С чего бы это?

Продолжая гадать, я попросила киберслужащего связать меня со старшим посольским помощником и попутно открыла новостную колонку галанета. Оттуда немедленно начали лезть на глаза и подмигивать яркой анимацией кричащие заголовки: «Сенсация! На голосование выдвинут закон об ограничении прав по гендерному признаку!», «Мужчины, берегитесь! Ваши права кастрируют!»

И самый странный из заголовков – «Планета Диниту скатывается в матриархат?»

Я даже засомневалась, а не сказалось ли долгое пребывание в дискомфортной неподвижности на моем зрении, и тайком ущипнула себя.

Но нет, заголовки остались прежними.

– Ясной сингулярности, дароликая Гайя Фай! – раздался в наушнике коммуникатора приятный голос Тиу Финна. – Чем могу помочь вам?

– Ясной сингулярности, – отозвалась я, смутно припоминая лицо собеседника. Кажется, он провожал меня от кабинета посла к выходу после нашей первой встречи. – Мой пси-ограничитель поврежден. Есть возможность получить новый?

– Разумеется. Я сообщу нашему мастеру по ксеномедицине. Рогниу Ренн лично привезет вам новый экземпляр и заодно проведет диагностику.

– Очень вам признательна, Тиу. И буду еще признательнее, если сумеете передать послу, что у меня для него есть важное сообщение. Это касается…

Я осеклась, вдруг осознав, что вероятнее всего на этой планете все разговоры иммигрантов прослушиваются на государственном уровне. Не зря же Великая Госпожа Островов так уверенно бросала странные намеки и угрозы? Не удивлюсь, если она уже в курсе моих способностей.

Решив не рисковать, я сумбурно закончила:

– …касается моих личных вопросов.

– Хорошо, – с ноткой лёгкого недоумения ответил Тиу Финн. – Но связаться с ним я смогу нескоро. Заседания Совета длятся минимум три дня, и любые внешние контакты во время голосований запрещены.

Поблагодарив старшего посольского помощника за содействие, я погрузилась в чтение новостей. Удивляться было чему.

СМИ подняли целую бурю возмущения вокруг, казалось бы, небольших дополнений по мелким нарушениям к уголовно-гражданскому кодексу ЗССР. По внезапной инициативе двух представителей младших ветвей диниту, которые обычно представляли планету на всех текущих заседаниях Совета, на голосование был предложено несколько поправок – начиная с небольших штрафов за моральный ущерб от словесного оскорбления женщины мужчиной при наличии двух свидетелей или аудиозаписи… и заканчивая серьезным штрафом и общественными работами за легкое физическое воздействие насильственного характера – толчок, подножка, пощечина, дёрганье за волосы и тому подобное.

Журналисты – в основном мужского пола, – яростно возмущались бредовостью поправок, которые открывают обширные возможности для всяческих манипуляций мошенницам, преступникам и попросту мстительным хулиганкам-феминисткам.

И тут я вполне была согласна с мужской точкой зрения.

Но ажиотаж в СМИ возник в первую очередь из-за того, что высокоразвитая раса диниту обладала в Совете ЗССР самым тяжеловесным в политическом смысле количеством голосов. Плюс у нее было очень много сторонников. Прежде упомянутые представители диниту отличались крайне сдержанным и взвешенным отношением к любому вопросу… и вдруг такая кардинальная перемена.

Из-за остро выраженной гендерной тематики поправок даже доминирующее положение расы в Совете не помогло инициаторам-диниту. В итоге голосование зашло в тупик.

Что ж, по логике вещей, Гойриу Делл поспешил в совет, чтобы воспользоваться правом вето и надрать острые уши своим сбрендившим сородичам за провокационно сформулированные инициативы.

Из почтового ящика пискнуло уведомление. Непрочитанное письмо от Таны Зу от вчерашнего числа.

«Ясной сингулярности, Гайя! – писала она. – Не хочу пользоваться связью, боюсь прослушки. Письмо, как обычно, сразу сотри без всяких корзин.

Новости смотрела? Поняла, куда ветер дует? Если нет, я подскажу. Всего три фразы, Гайя, вдумайся.

Похищение детей посла много лет назад со следами, ведущими на Тигарден-2…

Процедура вступления космозонгов в Содружество и сразу же странные инициативы диниту с наказуемостью исключительно мужских прегрешений…

Единоличное право вето в руках упомянутого посла…

Вот только воспользуется ли он им?

Если поправки будут утверждены, возникнет опасный прецедент, который откроет щёлочку для других поправок подобного рода. Но более серьезных. Постепенно, шажок за шажочком. И не забывай о том, что ведущие СМИ контролируются Советом, а значит, общественное мнение начнут переформировывать в соответствии с флагманом доминирующего лозунга.

Так что давай уже ноги в руки и дуй на Демо! За неимением лучшего сгодятся любые улики и новые сведения, какие ты сможешь найти. Узнай, куда ведёт след от портала. Да я всем своим журналистским нутром чую – как минимум, посольский сынок жив! Нам нужны хоть какие-то зацепки о его местонахождении!»

Я скривилась и быстро уничтожила файл письма. Затем отправила лаконичное ответное сообщение – мол, готова лететь завтра, жду инструкций. При этом чувствовала себя шпионкой и не получала от этого ни капли удовольствия, хотя не так давно эта легкомысленная авантюра в погоне за денежным призом меня и забавляла, и мотивировала одновременно.

Что ж, разумность растет лишь с опытом, путем проб и ошибок.

Вызов управляющего разогнал гнетущие мысли о будущем и вернул в насущное настоящее.

– Госпожа, Дуно составил список для медосмотра рабов, как вы и велели. Первым пунктом Гхорр. И… как быть с Лау?

– Приведи сначала всех, кому необходим медосмотр… раненых, приболевших… в лазарет. И сообщи, когда все будут в сборе, – решила я. – А после устроим показательный домашний суд перед домом и открыто озвучим вердикт с наказанием Лау. Каждый должен видеть и понимать, что его ждёт, если он решит следовать путём виновного… Кстати, Лизен, а где сейчас девочка-забыванка в черной маске?

– Она в комнате Муирне, госпожа, завтракает, – сообщил управляющий. – Плывчи следит за тем, чтобы девочка питалась бульоном и не ела больше водорослей друри.

– Отлично. Жду от тебя сигнала, Лизен.

Я отключилась и посмотрела на индрика. Он увлеченно рыхлил хоботом землю в кадке. Любен косился на него, но отогнать от декоративного растения не решался, заметив мое лояльное отношение к новому «питомцу».

«Ру… ты хорошо помнишь Уллу?»

«Конечно. Моя энергия – отражение ее духа».

«Значит, ты узнаешь ее, если увидишь?»

Зверёк замер, прочитав в моем приоткрывшемся сознании намного больше, чем я хотела показать.

«Она здесь? Мою Уллу вернули?»

«А разве ее куда-то отправляли?»

«Прежняя хозяйка острова сказала Тэймину неделю назад, что Улла теперь живёт в лабораториях Великих Чертогов. Перед тем, как забрать его туда», – пояснил индрик, и у меня перехватило дыхание.

Это было очередным подтверждением того, что истощённый раб в черной маске из камеры в кабинете Муй Задаки – и есть похищенный много лет назад сын посла Диниту. Значит, он живёт в Чертогах совсем недавно и забрала она его с острова фактически незаконно, в день конфискации имущества! И по законам Тигардена-2 и соглашению с ЗССР этот раб должен принадлежать мне… Жаль, что доказательств нет.

Вопрос в том, как она сумела забрать его на глазах комиссии ЗССР?!

«Не знаю, твоя ли это Улла, но девочка в чёрной маске, которая сейчас завтракает на первом этаже, не покидала острова, – сообщила я, сопровождая свои слова ментальными картинками из памяти. – Насколько мне известно, всё это время она находилась в Пещерах забыванцев… это прямо тут, под скалой, на которой стоит дом.»

Индрик отряхнул с хобота крошки земли и порысил к двери с топотом, от которого задребезжало всё содержимое немаленького стеллажа.

«Идем к ней! Я скажу, Улла это или нет!»

Комната, которую Грай выбрал для рабыни-плывчи, располагалась по соседству с кухней и неподалеку от новообразовавшегося домашнего лазарета. У его двери уже стояло несколько рабов, которые выстраивались в очередь под строгим взглядом Дуно.

Индрик вырвался вперёд, трамбуя маленькими слоноподобными ножками ступеньки лестницы, словно старательный барабанщик. Его внезапный спуск с хозяйского этажа вверг в ступор всех присутствующих. Но длилось это недолго. При моем появлении рабы очнулись и попадали на колени, как стебли кукурузы, скошенные взмахом бытовой электрокосы.

«Госпожа… госпожа… госпожа…», – многократным эхом заметались по коридору ментальные возгласы космозонгов. И надо сказать, окрашены они были куда более приятными эмоциями, чем при первой нашей встрече на общем смотре рабов или в резервации. Это был уже не слепой страх или злоба, а робкое благоговение и жадное любопытство.

В другое время такая реакция вызвала бы у меня прежний всплеск неловкости, но сейчас все помыслы занимал вопрос о той, что завтракала в комнате рабыни-плывчи.

Я легонько стукнула костяшками пальцев в дверь, услышала тихий голос Муирне и вошла.

Девочка в черной маске сидела за красным пластиковым столом на пластиковом же красном стуле, совершенно не сочетавшимися с обстановкой и перенесенными сюда скорее всего из запасов садовой мебели для пикников краснолюбивой госпожи Задаки. Очевидно, прежде эта комнатка служила техническим помещением для домашних работ и хранения вещей или продуктов – все стены заставлены стеллажами от пола до потолка. Кушетка, служившая Муирне кроватью, прибыла явно из той же партии устаревшей мебели, что и «больничные койки» в лазарете.

Воздержание от употребления друри сделало свое дело – аура девочки снова приобрела тот восхитительно серебряный, почти белый, оттенок, знакомый ещё по пещере забыванцев.

Меня встретил слабый шепоток ее мыслей, звучавших приглушённо, как голос через большую пухлую подушку.

«Листья… листья, подсвеченные солнцем… милый цвет…» – напевал с мягким акцентом прозрачно-сонный сияющий разум девочки.

– Ясной сингулярности, – произнесла я вслух общепринятое в Содружестве приветствие и внимательно наблюдая, какое впечатление оно произведет на девочку.

Та лишь моргнула, вслушиваясь в мою речь, но больше никакой реакции не последовало.

– Кое-кто пришел к тебе в гости, – продолжила я осторожно. – Маленький друг. Хочешь посмотреть на него?

Девочка нерешительно кивнула. Индрик нетерпеливо боднул меня лобастой головой и вышел вперёд, вытягивая хобот трубой и махая ушами с интенсивностью дружелюбного собачьего хвоста при виде любимого хозяина.

«Улла! Это Улла! Здравствуй, Улла!» – ликовал он.

Руки девочки задрожали, и выпавшая из пальцев ложка со звоном и плеском упала в тарелку с питательным бульоном. Она беззвучно, словно рыба, открывала и закрывала рот, который в маске казался безжизненной однотонной щелью. Черная органика материала облепляла ее губы полностью, оставляя открытым лишь само отверстие рта для принятия пищи.

В ее разуме творился хаос из незнакомых мне слов, а чувства представляли из себя месиво, в которое и заглядывать было страшно.

Муирне забегала вокруг девочки, пытаясь ее успокоить, но худенькое тельце той неудержимо тряслось, как в припадке эпилепсии.

«Ру, что с ней такое?! Что нам делать?» – запаниковала я.

«Она хочет заговорить со мной, но не может! – зачастил индрик, обвивая хоботом тонкое запястье Уллы. – Эта штука на ее голове… что-то мешает ей пользоваться речью! И мысленно ответить мне тоже не может!»

Я едва не хлопнула себя ладонью по лбу, обозлившись на собственное тугодумие. Ну конечно! Ведь в маске установлен блокиратор голосовых связок, этим ещё в Чертогах хвасталась Муй Задаки!

Вероятно, бывшая хозяйка из предосторожности заблокировала речь девочки давно, ещё перед отправкой в пещеры забыванцев. А я могу пробиться в мысли Уллы по двум причинам – из-за того, что функция владелицы перешла ко мне, а также благодаря наличию телепатических рецепторов диниту.

«Не волнуйся, Улла, – шепнула я мысленно, сосредоточившись на смятенном разуме девочки и стараясь передать ей ощущение уверенности и безопасности. – Я попробую снять все ограничения, только и ты попробуй успокоиться…»

Значок с перечеркнутой головой находился на затылочной части маски. Чувствуя, куда направлен поток моего внимания, юная диниту склонила голову. Она всё ещё вздрагивала и судорожно дышала, не сводя глаз с прилипшего к ее ногам индрика.

Я провела пальцем по выпуклому рельефу значка. Что ж, попытка не пытка. Даже самая глупая. И, надавив на значок, четко произнесла:

– Идентификация голоса. Владелец Гайя Чудо-Юдо. Деактивировать маску.

От этой попытки я не ожидала никакого результата – так, для очистки совести произнесла, чтоб не думалось, – но значок в ту же секунду загорелся алым, и электронный женский голос ответил равнодушно:

– Владение подтверждено. Требуется государственный промокод. Вы готовы его назвать?

– Нет, – ошарашенно сказала я.

– Запрос отклонен.

– Э-э… минуточку! То есть… Деактивировать все блокировки, физические и ментальные!

– Запрос подтверждён. Блокировка деактивирована в комплексном порядке.

Плечи Уллы при этой фразе затряслись так мелко, что вибрация ее тела передалась и пластиковому столу. Я ухватила ее за руки, заставила пересесть на кушетку и только потом осознала, что эта тряска – результат вовсе не шока или нервного припадка, а отчаянных, долго сдерживаемых рыданий.

Улла всхлипывала, крепко сжимая индрика в удушающих объятиях, но тот не жаловался. Обоих окутывал неистово крутящийся смерчеподобный кокон единой ауры. Его серебро горело и выстреливало мелкими энергетическими разрядами, словно Улла вместе со своим индриком залезла в самый центр шаровой молнии.

И они общались – это чувствовалось ясно, – только на своем собственном языке. Возможно, на родном языке диниту.

Понаблюдав за ними несколько мгновений, я вздохнула и сделала знак Муирне, чтобы та следовала за мной. В коридоре, тихонько прикрыв дверь, проинструктировала:

– Дай им побыть наедине сегодня. Через час начни время от времени заглядывать, интересуйся, не нужно ли чего. Можешь предложить им погулять в саду, только пусть кто-нибудь за ними присмотрит из братьев Дуно. Обед и ужин, как обычно.

Муирне слушала меня с маниакальным вниманием и кивала в такт каждому слову, пока я не рассмеялась выражению ее лица. Как у виртуального болванчика из юморного канала в галанете.

– Госпожа! – со стороны неприметного входа в подвал к нам спешил управляющий.

– Что, Лизен?

– Лау, госпожа! – махнул рукой старый раб, озабоченно хмурясь. – Я запер его на ночь в красной комнате, в подвале, и сейчас, когда ребята из охраны вели его наверх…

Он замялся, явственно пытаясь подобрать верные слова, а в мыслях замелькали образы смутно знакомых лиц двух братьев Дуно. И перекошенная физиономия смазливого социопата, усилиями которого в зверинце недавно творилось черте что.

– Говори как есть, Лизен, – вздохнула я. – Ты же меня уже знаешь.

– Когда Лау вели наверх… он упал с лестницы и сломал руку.

– Ну так веди его в лазарет. Осмотрим руку и наложим ему шину, если кость действительно сломана… Даже преступникам положена медицинская помощь.

– Как быть с охранниками, госпожа? С Бурдом и Солом?

– А что с ними не так? – я закатила глаза. – Они попадали с лестницы вслед за ним и тоже сломали себе что-нибудь?

– Нет, госпожа, – не понял моего сарказма управляющий. – Но Лау утверждает, что это они его столкнули.

– Где он?

Лау оказался в лазарете и старательно изображал умирающего: искривленные губы, зажмуренные глаза, страдальческое выражение лица.

Он расположился на центральной «койке» возле шкафчика с медикаментами, где должен был лежать Гхорр, тяжело раненый по его вине и пребывающий сейчас в лекарственном беспамятстве у самой дальней стены. Только там нашлось свободное место. Две другие кушетки были заняты бодрствующими Шедом и Яки. Перед моим приходом Шед вытирал голову маленьким полотенцем – очевидно побывал недавно в душе для рабов, – и торопливо отложил его в сторону.

Следовало признать: если бы я не читала разум Лау, как открытую книгу, то поверила бы в его страдания. Сломанная рука выглядела паршиво – неестественно изогнутая кисть, стопроцентный перелом. К счастью, закрытый. Но место повреждения раздуло опухолью неимоверно и приобрело нездоровый багровый цвет, как у куска сырого мяса.

– Госпожа… – прохрипел он слабым жалобным голосом, с видимым усилием делая попытку встать. – Простите, госпожа…

– Лежи, – лаконично сказала я и принялась изучать его травму, держась на расстоянии, чтобы не переступать границ густо-жёлтой, как свежая горчица, ауры. Мне было противно находиться рядом.

А Лау казалось, будто хозяйка начала поддаваться жалости и потому осторожничает.

«Да… да… добренькая тупорожка… – вкрадчиво, как удав, приговаривал его разум, возмутительным образом придавая этими мыслями болезненной гримасе Лау ещё больше искренности и убедительности, – …раненому рабу так плохо… жалей меня, жалей… ох, как же мне плохо… о-ох, да, да…»

Я невольно попятилась, шокированная открытием. Этот извращенец-социопат сломал руку… и при этом умудрялся получать от своей боли реальное эротическое удовольствие! Правда, по большей части катализатором возбуждения послужило осознание своей власти над ситуацией в сочетании с болью и моим «жалостливо-глупым» поведением. У него даже встопорщилась ширинка, которую прикрывало полусогнутое колено. Но эмпатии-то физическая преграда не помеха…

Вот псих.

Надеясь сменить тягостно-пошлое направление его мыслей, я ровно произнесла: