Текст книги "Госпожа Чудо-Юдо (СИ)"

Автор книги: Эя Фаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

– Госпожа, вы желаете отдыхать? – осторожно спросил управляющий.

Пока я гадала о волнующих перспективах, он успел сложить стабилизонт и встать на колени в синхронной компании телохранителей.

– Нет, – соврала ему уверенно, хотя из-за лекарств жутко хотелось спать. – Наотдыхалась уже за сутки, и есть важные дела… И вот ещё что, ребята. Не вставайте больше на колени передо мной, пожалуйста. Совсем.

Старый раб удивлённо замер, потом медленно поднялся с видом некоторого замешательства. Дуно остался невозмутим – кажется, любое мое распоряжение он был готов воспринимать беспрекословно, даже не задумываясь. А Грай недоверчиво прищурился и ничего не сказал, в отличие от Дуно с Лизеном, которые нестройным дуэтом пробубнили:

– Как пожелаете, госпожа…

– Лизен, проводи меня в помещение для медицинского кабинета… лазарет, – поправилась я. – Проверим твоего Яки и посмотрим, как выздоравливает Шед.

Новое место для домашнего лазарета управляющий организовал в задней части первого этажа, поближе к черному входу. Среднего размера помещение с крошечным окном, по словам Лизена, прежде служило подсобным помещением для хранения всякого рода домашнего инвентаря и старой мебели.

– А куда делись вещи?

– Мы перенесли их на чердак, госпожа, – сообщил Лизен и полувопросительно добавил: – Я подумал, что он пока не понадобится вам..?

– Все верно, – кивнула я и открыла дверь бывшей подсобки, к которой мы как раз подошли.

Комната определенно требовала и уборки, и ремонта, чтобы дотягивать до гордого именования «медицинский лазарет». Функцию коек тут исполняли три софы с разномастной обивкой, но все одинаково потрёпанные – с потертостями на местах, где часто ерзали пятые точки хозяев и их гостей, с царапинами на когда-то безукоризненных подлокотниках. У одной кушетки не хватало ножки, и ее заменял небольшой железный ящик.

Мой первый пациент-раб лежал на трехногой софе. Его тело было таким длинным, что полностью не помещалось на ней. Щиколотки лежали на подлокотнике поверх старой антистрессовой подушечки, из дыр которой сыпался мелкий шарообразный наполнитель.

Глаза Шеда были закрыты, поэтому я решила пока не тревожить его и подошла к Эки. Маленький раб с напряжённым вниманием взирал на меня снизу вверх, сидя прямо на полу возле железного ящика, что подпирал лежанку Шеда.

– Привет, Эки, – поздоровалась я. – Как дела у твоего брата? Жар уменьшился?

– Да, госпожа, – ответил Эки. – Шед уже не такой горячий. Он приходил уже несколько раз в себя и уснул совсем недавно.

Я огляделась, но сына управляющего нигде не заметила. Странно, ведь Лизен уверенно утверждал, что устроил его в лазарете.

– А где другой твой братишка?

Мальчик торопливо вскочил и показал на спинку софы.

– Яки там, госпожа. Он боится… пожалуйста, не ругайте его!

Я обошла лежащего Шеда и заглянула в щель, которую образовывала изогнутая линия спинки, соприкасаясь со стеной.

Из полумрака поблескивали белки широко распахнутых испуганных глаз.

– Яки, – тихо окликнула я его. – Вылезай оттуда. Никто не причинит тебе вреда, обещаю.

Бывший маленький забыванец не отозвался. Было слышно только его участившееся дыхание. Какая жалость, что мне сейчас нельзя пользоваться своими способностями!

С тяжким вздохом я выпрямилась и позвала:

– Лизен! Попробуй уговорить своего сына выйти.

Управляющий поспешил к щели и принялся за долгие увещевания, а я решила, что моё присутствие станет ему только помехой, и отошла к Граю. Тот следил за каждым моим движением с хищной жадностью чайки, выслеживающей крупную рыбу.

– Как поживает твоя подопечная, Грай? – поинтересовалась я.

В ответ на мою дружелюбную полуулыбку в глубине его глаз что-то тяжко-угрюмое дрогнуло и как будто бы смягчилось.

– Я поселил Муирне в комнате возле кухни. Она довольна.

– Это хорошо, – одобрила я. – Бедняжку надо хорошенько откормить, а то все ребра пересчитать можно.

– Плывчи восстанавливаются быстрее, если им разрешают почаще плавать в океане, – без особой надежды заметил Грай.

– Так пусть плавает, сколько захочет.

Своенравный бунтарь уставился на меня недоверчивыми глазами, и я подтвердила:

– Да-да, пусть плавает. Ты ее куратор, Грай, и специалист по жизни плывчи, вот и решай сам, какие условия для нее лучше. А я буду проверять только время от времени.

– А обслуживание?

– Что – обслуживание?

– Ко мне уже подходил кое-кто, и не раз, с вопросцами насчёт… попользоваться рабыней, – буркнул он. – Спрашивали, когда госпожа назначит новую очередь из достойных поощрения…

Я возвела глаза к потолку.

– Мы уже говорили с тобой о том, что Муирне больше никого обслуживать не станет. Пусть она сама решает, кто ей нравится настолько, чтобы… «поощрить». Это ее личное дело, понял? А всем просителям можешь отвечать, что хозяйка распорядилась усовершенствовать систему интимного поощрения. И первыми будут допущены самые терпеливые и спокойные.

В этот момент Лизен сумел-таки достичь успеха в переговорах с ребенком, и я принялась за осмотр тщедушного тельца Яки. Оно было располосовано когтями гратеры наискось, от плеча до тазовой кости – действительно, наглядный случай редкой удачливости, потому что раны были хоть и жуткими, но поверхностными… а главное – проходя через брюшную полость, сила удара гратеры значительно ослабела, что и спасло внутренние органы мальчика от повреждений. Можно сказать, на животе у него были скорее глубокие царапины, чем раны. Но Яки так сильно вздрагивал от каждого моего прикосновения, что пришлось поделиться с ним успокоительным.

Тщательно обработав все раны, я дала повеселевшему Лизену целый список рекомендаций по уходу за сыном. В первую очередь, насчёт гигиены и правильного питания после длительного полуголодного существования.

Присев отдохнуть, я заметила, что в лазарете появилось ещё одно знакомое лицо: Муирне. Она робко обошла телохранителей, направляясь в мою сторону. Чтобы не допустить коленопреклонения, я перехватила маленькую ладонь рабыни-плывчи и похлопала по тыльной стороне.

– Ты выглядишь получше. Я рада.

– Как отблагодарить вас за доброту, госпожа?

Я покачала головой.

– Благодарность – это такая вещь, о которой может посоветовать только твое собственное сердце, Муирне. Впрочем… если ты знаешь что-нибудь о рабах в черных масках… как у той девочки, которую я просила тебя кормить бульоном… расскажи мне.

– Нет, госпожа, – растерялась рабыня-плывчи. – Впервые такую маску вижу. Но я почти не общалась с другими рабами… мне можно было только совокупляться с назначенными по распоряжению госпожи Задаки.

– Жаль.

Я расстроенно вздохнула и вдруг почувствовала слабое подёргивание за штанину своего комбинезона в районе голеностопа. На излюбленном месте возле софы сидел Эки.

– Госпожа, – заговорщицки прошептал он, – я знаю, кто может вам рассказать…

– И кто же?!

– Шед, госпожа! Он упоминал однажды о рабе в черной маске…

Интуиция заставила сердце взволнованно ёкнуть.

– Что Шед говорил о нем?

Эки наморщил лоб, вспоминая подробности, и наконец сообщил:

– Он удивлялся, что госпожа Задаки велела ему набрать на берегу большую миску свежих водорослей-друри, истолочь их до состояния каши и любым способом лично скормить рабу в черной маске.

– Водоросли-друри… – задумчиво повторила я. – Интересно.

Не те ли сушеные водоросли, которыми потчевали незнакомку, найденную в пещере забыванцев?

– Друри съедобные и полезные, госпожа, – подала вдруг голос Муирне. – У плывчи их часто едят на ночь, чтобы хорошо спать и видеть приятные сны. И девочке друри тоже нравятся…

– Девочке..?

– Той, что вы велели кормить бульоном. Она выпивает его, а потом заедает сухими друри. Их много у нее… за пазухой…

Вот незадача. Двое суток ожидания, чтобы проследить связь заторможенного состояния девочки с подозрительными водорослями коту под хвост!

Наверное, на моем лице отобразилась заметная тень недовольства, потому что последние слова рабыня-плывчи пролепетала на грани слышимости и умолкла.

– Не надо больше девочке давать есть друри. Пока.

– Почему? – влез Грай, переводя внимательный взгляд с поникшей Муирне на меня. – Их многие едят. Даже на господский стол в виде мудреного салата иногда подают. Как экзотику. Друри хоть и специфичные на вкус, но к этому быстро привыкаешь.

Я вздохнула. Интуитивную убежденность бывает сложно обосновать.

– Мне кажется, они странно воздействуют на нее.

– Простите, госпожа… – совсем расстроилась Муирне.

– Ты не виновата. Мне надо было предупредить тебя об этом.

Хорошо бы Шед вспомнил подробности того, как друри подействовали на таинственного раба. Но сейчас старший брат Эки и Яки лежал на животе, с закрытыми глазами, и тревожить его не хотелось. И так натерпелся, бедняга… пусть подольше отдохнёт.

Я проверила, как заживают раны на его спине, и довольно хмыкнула. Выражение «как на собаке» вполне бы подошло. Края рассеченой кожи уже схватились, и воспаленная краснота начала спадать. Вот это регенерация!

– Дайте знать, когда он проснется, – сказала я, а затем отправилась к себе, слыша за спиной тихие шаги. Муирне почему-то решила, что должна следовать за мной.

На пороге в хозяйские покои караулил Любен с предложением своих услуг – накрыть стол, сделать расслабляющий массаж или потереть спинку (последняя фраза шла в комплекте с выразительным взглядом), – и был мягко послан ожидать распоряжений подальше от моих комнат.

Девочка в черной маске отрешенно сидела на полу посреди личной гостиной, уставившись на свои скрещенные ноги. Кто-то уже позаботился о ее гигиене – отмыл и переодел в чистый, но убогий рабский балахон, напоминающий мешок из-под картошки. Если «Антитокс» и подействовал на девочку, то новая порция водорослей нивелировала весь результат.

– Где ее запас друри? – хмуро спросила я.

Муирне указала на сложенную в углу кучу тряпья. Под верхним слоем ткани обнаружилась неровная стопка хрупких пластин объемом с приличную пачку печенья.

Я молча сгребла всё это добро в охапку и затолкала в мусорный утилизатор под любопытно-виноватым взглядом Муирне. А девочка не обратила на мои действия никакого внимания. Даже когда я взяла ее за руку, чтобы ввести новую дозу «Антитокса».

Повторный осмотр монолитно-органического материала маски – возможно, более внимательный, благодаря длительному отдыху, – позволил обнаружить кое-что интересное.

Крошечный значок в виде головы, заключённой в перечеркнутый крест-накрест кружок. Его сложно было заметить, поскольку цвет значка сливался с фоном и разглядеть очертания можно было только по чуть заметному рельефу, и то если смотреть под определенным углом.

Запомнив рисунок, я на глазок перерисовала его в электронный блокнот на коммуникаторе и показала рабыне-плывчи.

– Знаешь, что это означает?

Муирне старательно пригляделась к значку, чуть ли не принюхалась, но отрицательно мотнула головой.

– Нет, госпожа.

Что ж, на такую удачу не стоило и рассчитывать. Надо бы проверить ещё одну возможность.

Вместе с рисунком я отправилась в маленький кабинет, чтобы просканировать значок в поисковой программе, надеясь на зацепку…

И не прогадала.

Поисковик выплюнул на главный экран единственную страничку из углубленного курса лекций по Тигардену-2, который переслала Талла Ней. И похожий значок высвечивался только в двух абзацах.

Первое упоминание было в небольшом примечании из раздела «Рабская декларация»:

...рабы, классифицированные при продаже или дарении как «особо опасные» из категорий: а) недееспособно-агрессивныеб) рецедивно-агрессивныев) ментально-агрессивные, подлежат изолированному содержанию в органико-анатомической маске с ментальным ограничителем и нейроконтроллером. Вывод раба из данной классификации допускается исключительно с разрешения Великой Госпожи Островов или её заместителя.

Второе упоминание выплыло из раздела «Замужество»:

…первый муж лишается статуса раба и всех его атрибутов, включая категорию «особо опасные», поэтому мужчина, претендующий на статус «первый муж», в период помолвочного месяца обязан пройти специальные физико-психологические испытания перед лицом комиссии, в которой заседают минимум три коренные госпожи Тигардена-2.

Выводы нарисовались неутешительные.

Получается, даже бывшая хозяйка девочки не сможет поспособствовать снятию маски? И придется хлопотать о разрешении на завтрашней аудиенции у Великой Госпожи Островов или ее советницы?..

Энтузиазма мысль у меня не вызвала ни малейшего. Хуже нет занятия, чем обивать пороги власть имущих в роли просителя.

Поджав губы, я вышла из кабинета, плюхнулась на мягкий экокожаный диван и угрюмо принялась разглядывать маленькую рабыню. Если с разрешением ничего не выйдет, придется-таки рискнуть своим новообретенным материально-социальным положением и показать девочку послу Диниту.

Даже если я ошибаюсь, и это не его дочь.

– Госпожа, добрая госпожа… – тихонько позвала Муирне.

– Что?

– Вы так напряжены, госпожа, а Грай рассказывал, что вам нельзя сейчас сильно переживать. Позвольте мне помочь вам.

– Чем ты можешь мне помочь, Муирне? – устало спросила я. – Массаж сделаешь? Так Любен расстроится, это ж его любимое занятие – хозяйское тело щупать.

Рабыня-плывчи непроизвольно хихикнула и тут же испуганно покосилась на меня – проверить, не нарушила ли чего.

– Нет, госпожа, массаж я делаю плохо. Но зато пою хорошо. Я могу спеть вам на эсперанто одну из песен плывчи… Песнь Гармонии. Она успокаивает чувства и усмиряет тревоги. Дух становится прозрачным и ясным, как песчаное дно на побережье, когда в небесах крепко спит ветер…

– Как поэтично ты заговорила, – заметила я с улыбкой. – Ну хорошо. Если ты поёшь хорошо, то почему бы не послушать.

– Ложитесь поудобнее, госпожа, чтобы не упасть, – посоветовала Муирне. – Песнь Гармонии быстро погружает в состояние невинного истока жизни.

– Даже так? – я хмыкнула, но послушно приняла на диване горизонтальное положение на боку, чтобы не терять обзор на неожиданную певунью. – Становится всё интересней, что это за песня такая, если от нее можно упасть…

Муирне с сосредоточенно-торжественным видом села на пол, аккуратно сложив под себя ноги. И начала с сомкнутыми губами напевать тихо-монотонную мелодию, при этом слегка покачиваясь, будто змеиный гипнотизёр перед коброй. Особой красотой мелодия не отличалась – вполне себе приятный повторяющийся мотив, вроде детской колыбельной.

И когда я разочарованно решила просто подремать под этот напев, Муирне неожиданно открыла рот и запела нежным, сладким, как ночная трель соловья, голосом:

– Мягки воды Океана, горечь их лечебна, Обнимают тело волны, поднимают в небо.

Как безбрежно в Океане, как в нем плыть спокойноСредь гармонии текучей, среди неги знойной.

Потянулся дух лениво… Пульс энергий главных, Мысли, чувства, ощущенья – равновесны, плавны.

Открывай, дитя, свой разум, радуйся теченью, Каждая волна – объятье, каждый всплеск – леченье…

Муирне пела что-то ещё, но ее приятный голос в сочетании с недавней дозой успокоительных снесли мое сознание махом уже на четвертом куплете и погрузили в странное состояние полусна-полутранса.

Перед мысленным взором поплыли удивительные картины: величественные гигантские деревья, на которых, словно ёлочные игрушки, висят разноцветные шарообразные домики… широкая река с прозрачной водой, вся в бликах необыкновенного изумрудного оттенка… пушистый сиреневый фрукт в маленькой ладони… сияющие нежностью фиолетовые глаза в полутьме над детской кроватью… и ласковый женский смех над головой, за которым последовало любящее прикосновение к волосам…

От этого прикосновения даже в полутрансе меня как током дёрнуло. И картинка резко сменилась другой – мрачной и пугающе-объемной, с полным эффектом присутствия. Я уже не смотрела на нее со стороны, а находилась внутри, в самом центре событий.

…скрежет сминаемого металла, грохот и взрыв, панические крики… Я сижу под столом у самого выхода в большой игровой комнате. Другие дети разбежались по углам и сбились там кучками. Среди них кого только нет – люди, диниту, эллуане, рептилоиды, ясенирцы… даже хвостатые эребаны, известные своей чрезмерной психологической замкнутостью в ЗССР.

Мне страшно. Очень хочется к маме, а ещё – закричать и заплакать. Но от последнего желания я удерживаюсь, потому что мамин зелёный комбинезон только что мелькнул в коридоре за дверью.

Набравшись духу, я выскакиваю из-под стола и бегу по коридору до самой развилки, откуда доносятся крики. Хочется развернуться в обратную сторону, но нельзя. Там же мама.

Громкие голоса, хрипы и рычание пугают.

Я боязливо выглядываю из-за угла… и хватаю ртом воздух, не в силах вздохнуть от ужаса.

Огромный монстрообразный мужик с уродливой от лазерных шрамов физиономией тащит за шею женщину в комбинезоне… до боли знакомом зелёном комбинезоне с нежно-сиреневым пояском для коммуникатора – подарок отца с самыми добрыми во всей галактике фиолетовыми глазами.

​​​– Мама… – шепчу я, судорожно кривя от беззвучного плача губы. – Мамочка...

Ее милое родное лицо с полузакрытыми глазами белеет в полумраке коридора как-то… неестественно. Я вижу эту мертвенную неподвижность и не понимаю, что происходит. Душевных сил хватает только на несколько шагов вперёд, вслед страшному мужику, который тащит прочь тело в зелёном комбинезоне.

А потом меня замечают.

Ещё одна уродливая физиономия в шрамах и свежих ожогах заслоняет вид на коридор, а затем огромный рот с заострёнными зубами раскрывается и вместе со зловонием исторгает вопросы-рычание на эсперанто:

– Ты кто? Откуда взялась? Чья?

Ужас и отвращение заставляют меня отпрянуть к стене, покрывшись холодным потом. В глазах темнеет, а мозг словно перегревается и нестерпимо жжет виски изнутри.

– Ты кто? – снова рычит монстр и трясет меня, ухватив одежду на тщедушной груди в горсть.

И тогда я, морщась от жара в голове, отчаянно кричу:

– Я никто!.. Никто!.. Меня здесь нет!

Из-за поворота выскакивает ещё один монстр и орёт:

– А ну давай сюда, хватит копаться! Кто там у тебя?

Первый монстр осоловело моргает, глядя на свою руку, в которой держит часть моей одежды. Он разжимает пальцы, зачем-то нюхает их, потом озадаченно мотает головой.

– Нет здесь никого, – ворчит монстр. – А у тебя что?

– Да засуетились уже, твари чисторылые… капитан зовёт готовиться к этим, как их… переговорам!

Раздается гаденький смешок, и оба монстра уходят в противоположную сторону коридора, не обращая на меня никакого внимания.

А я сползаю по стене вниз и утыкаюсь лицом в колени, шепча:

– Этого нет… это не со мной… ничего нет…

Виски и лоб нестерпимо жжет, в затылке пульсирует огненный шар боли. Детское сознание, в котором я ощущаю себя до этого момента ребенком, подергивается дымкой забвения…

…и выдвигает на передний план мое потрясённое взрослое «я».

Это невероятно. Мне только что открылся абсолютно незнакомый кусок прошлого из раннего детства. Если, конечно, это не бред воспалённого разума… но против этой версии восстаёт всё мое нутро.

И то, как покорно отреагировали на мои слова оба монстра, напомнило мне рассеянное замешательство космозонки, на чье восприятие реальности воздействовал мастер Фьолл.

Кажется, он назвал эту свою способность… оператором грёз?

​​​​

✴️Глава 10✴️В Чертогах Великой Госпожи

Аэротакси со свистом взмыло в ясный солнечный день, торопясь к следующей клиентке.

От вчерашней бури не осталось и следа, поэтому воздушные трассы над Хиро – главным тигарденским островом, где располагались Чертоги Великой Госпожи Островов, – казались весьма оживленными. До транспортного потока Земли и ее «пробок» Тигардену-2 было, конечно, далеко, но летающий транспорт всё равно основательно заполонил всё небо.

Я стояла перед невысоким – всего в три этажа, – зданием и поражалась масштабности его основания. Из краткого курса вводных лекций в голове отложилась кое-какая информация о Чертогах: из-за периодически взбрыкивающей сейсмичности дополнительные помещения по мере надобности пристраивали и пристраивали к первоначальному варианту здания, пока по площади оно не расползлось до масштабов многопрофильного завода-коротышки. Или даже спортивной арены а-ля «колизей» межпланетарного масштаба. Стены были круглыми, а в центре зеленел газонный двор, который просматривался через входную арку с выгравированным на самом верху алым змеиным гербом.

По обе стороны от арки замерли статные красавцы-стражи в рабских ошейниках. Одеты они были в облегающие черные костюмы из тускло поблескивающей ткани, стилизованной под чешую… а может, и не стилизованной. Кто знает, может, на Тигардене-2 и правда до сих пор сохранился древне-варварский обычай шить одежду из чьей-то кожи. В океане-то разного рода чешуйчатых существ не счесть.

Нервным жестом я разгладила подол скромного светло-зелёного приталенного платья-миди и двинулась к стражам. Платье давно лежало в моем собственном гардеробе и показалось достаточно нарядным. Так что я просто прикупила к нему накануне в галанет-магазине со срочной доставкой летящую шаль-болеро из воздушных серебристых кружев. Этот цвет отлично сочетался с гибкой полоской пси-ограничителя на моем лбу. А на голове вместо косы красовалась незатейливая прическа со свободной массой волос, присобранной у висков заколками.

Под глазами залегли глубокие тени, которые так и не удалось полностью скрыть тонирующей присыпкой. После транса, навеянного гипнотической песней Муирне, я пришла в себя спустя час в полнейшем внутреннем раздрае. С одной стороны, мне по-прежнему казалось, что подсознание воскресило потерянное воспоминание из детства… а с другой стороны при свете дня уверенность начали подтачивать сомнения. Следом накатила и назойливая рефлексия, из-за которой остаток дня я провела в раздражённом состоянии и попросила управляющего меня не беспокоить. Ночь прошла отвратительно: я ворочалась, вздыхала… и под утро, отчаявшись отогнать бессонницу, просто приняла новую порцию седативного, чтобы скорее уснуть.

Талла Ней звонила перед моим выходом – узнать о самочувствии, – и напомнила, как важно для полного восстановления телепатических рецепторов не заострять внимания на внутренних тревогах. Вот я и не заостряла, стараясь пока не думать ни о чем важном.

Рабы возле арки пристально следили за моим приближением, а когда я предъявила приглашение, страж справа коснулся своего ошейника и четко проговорил:

– Госпожа Гайя Чудо-Юдо с острова Йо. Главный зал для аудиенций, – и после паузы, выслушав невидимого собеседника, поклонился мне со словами: – Добро пожаловать в Чертоги Великой Госпожи Островов Бирэлеи Танн!

– Спасибо, – машинально ответила я и поймала острый косой взгляд второго стража.

А, ну да. На Тигардене-2 рабство, а рабов не благодарят. С другой стороны, ребятам давно пора ломать шаблоны, раз уж вступление в Содружество идет полным ходом.

– Следуйте через арку, госпожа Чудо-Юдо, – церемонно промолвил первый страж. – Вас встретят и проводят на аудиенцию к Великой Госпоже.

Встречающий перехватил меня уже во внутреннем дворе на широких ступенях парадного входа. Чопорный и сухощавый… и принципиально глухой к вопросам вне регламента, как британский дворецкий из древних галафильмов. За всю дорогу к нужному залу он произнес только формально-приветственное обращение, после чего погрузился в молчание и на попытки завязать беседу не реагировал.

Величественно-высокие коридоры были пустынны, и каждый шаг по жилистому мрамору пола рождал гулкое эхо. Несколько раз мимо неспешно продефилировали темноволосые красавицы, чьи мускулистые фигуры были плотно упакованы в облегающую красно-чёрную деловую униформу космозонок, тоже чешуйчатую. За каждой на полшага позади шли с опущенными головами два раба – то ли телохранители, то ли персональные помощники.

При встрече космозонки бросали на меня быстрые холодные взгляды, после чего невозмутимо следовали дальше по своим делам, эффектно покачивая высокими длинными хвостами на макушке и притягивая взгляд безупречными осанками.

После пятого или шестого поворота молчаливый проводник вывел меня в просторный круглый тупик-эркер. Справа от прозрачной стены-окна обнаружились двустворчатые двери, перед которыми сгруппировалось несколько женщин в ярких нарядах и с высокими сложными причёсками, совершенно не свойственными космозонкам.

– Ваша иммигрантская группа, – соизволил пояснить «глухой дворецкий». – Ожидайте приглашения.

Иммигрантки – всего их я насчитала пять, – обернулись и с любопытством уставились на меня.

Большинство оказалось выходцами с Земли, за исключением одной рептилоидной дамы, которая обрядилась в чешуйчатый космозонговский костюм и лучилась довольством. К слову говоря, такой стиль вполне сочетался с безволосой серой кожей, лысой головой и глубоким взглядом огромных миндалевидных глаз над плоским носом.

Три мои соотечественницы обладали броским стилем и повадками стопроцентных БДСМ-доминанток, и только одна земная иммигрантка казалась невесть как затесавшейся среди волчиц крошечкой-хаврошечкой в будничном платьице, вроде моего. И внешность у нее была под стать – посредственно приятная низкорослая шатенка с короткими вьющимися волосами.

Мы обменялись сдержанными приветствиями ясной сингулярности, но только хаврошечка послала мне по-настоящему приветливую улыбку. Остальные поглядывали с прохладцей… и в первую очередь почему-то досталось кружевной шали – возможно, из-за нежно-романтического фасона, не слишком уместного в агрессивном женском обществе Тигардена-2.

У ног каждой иммигрантки, за исключением кудрявой хаврошечки и меня самой, сидел смазливый мускулистый раб… на красиво сверкающей цепочке, пристегнутой к ошейнику. Как охранный пёс.

В смущении я вспомнила о том, что пригласительный регламент вроде бы содержал упоминание-рекомендацию о том, что в гости и на аудиенции принято ходить в сопровождении минимум одного раба. Но передвигаться с брутальными мужчинами на хвосте было мне настолько непривычно, что просто вылетело из головы.

Внезапно рядом со входом в зал для аудиенций распахнулась неприметная серая дверца, полностью сливавшаяся до этого момента цветом и рельефом со стеной.

– Уважаемые госпожи-иммигрантки, – с акульей улыбкой провозгласила выглянувшая оттуда космозонка, – заходим по одной в порядке прибытия. Госпожа Ссучо, вы первая, прошу вас.

И снова исчезла, втянувшись за дверь, как черепаха в панцирь.

Рептилоидная дама расправила плечи и вошла в двустворчатые двери, а остальные принялись формировать очередь. Как последняя прибывшая, я оказалась в самом конце за «крошечкой-хаврошечкой».

Она оглянулась и с жалобной ноткой, выдающей желание найти подругу по несчастью, спросила тихо с подкупающей фамильярностью:

– Давно здесь? Меня зовут Катёна, а тебя?

– Гайя, – охотно поддержала я беседу. – Третий день как приехала.

– А я тут уже три месяца. Так тоскливо одной на чужой планете, – посетовала Катёна с детской доверительностью. – Да ещё и эти непривычные местные обычаи… Я не хотела сюда переезжать, но выбора не было.

Хаврошечка была так мила в своей простодушной откровенности, что я почувствовала к ней непроизвольное участие, словно к робкой младшей сестрёнке.

– Почему?

– У меня врожденный иммунодефицит, – после некоторого колебания призналась Катёна. – Постоянно болею то одним, то другим, сижу на псевдоиммунных инъекциях…

– Сочувствую, – неловко пробормотала я, украдкой присматриваясь к девушке. Больной она не выглядела, разве что утомленной.

– Мы с мамой уже смирились с этим, – пожала она плечами. – А когда космозонги начали процедуру вступления в наше Содружество, мама выяснила, что на курортном спутнике Тигардена-2 уже давно и успешно лечат мое заболевание. Только у космозонгов оно называется «Болезнь Инфинито». Вот и пришлось иммигрировать, чтобы получить свой шанс. Ведь на Демо допуск только у тигарденских граждан. Даже универ на Луне бросила.

– А я – хорошую работу в земном ксенозаповеднике, – брякнула я, соблазнившись возможностью поныть в унисон чужим бедам. – Жаль, конечно. Так долго искала трудоустройство по специальности.

– Ой, так ты не студентка? – смутилась Катёна. – А я сразу тыкаю…

– Всё нормально. А когда ты собираешься лететь на Демо? Мне тоже туда надо.

– Планировала после аудиенции определиться.

– Давай полетим вместе, – предложила я. – В качестве взаимоподдержки.

– Это ты хорошо придумала, – просияла хаврошечка и принялась набивать в своем коммуникаторе данные для обмена контактами.

Беседуя, я продолжала следить за периодичностью ухода-возврата иммигранток и смогла прикинуть, что в среднем Госпожа Островов уделяла внимание каждой примерно по пятнадцать минут.

В итоге пришлось прождать час с лишним, прежде чем взмокшая от пережитого волнения Катёна вывалилась из зала для аудиенций и молча махнула рукой в знак того, что можно заходить.

Чувствуя ускорившееся сердцебиение, я приоткрыла одну дверную створку и шагнула внутрь.

– Госпожа Гайя Чудо-Юдо с острова Йо! – громко объявила поджидавшая там космозонка.

Та самая, с акульей мимикой из широкой улыбки в два зубных ряда и ледяного взгляда безэмоциональных глаз.

Следуя прочитанному регламенту, я опустилась на одно колено, держа спину строго выпрямленной, а правую ладонь – прижатой к груди. И смотрела строго на руки той, что сидела на возвышении в закругленно-вытянутой черной конструкции.

Эта штука точно копировала форму чешуйчатого яйца, в монолитном углублении которого располагалось сиденье с алой обивкой. В комплексе смотрелось это как настоящий трон. А поверх нависающей над сиденьем острой крыши-вершины «яйца» кольцами лежала алая тигарденская змея.

Живая!

При моем появлении инопланетная кобра раздула широкий капюшон и принялась раскачиваться по короткой горизонтальной амплитуде.

– Встань, госпожа Чудо-Юдо, – прозвучало хрипловато-томное грудное контральто.

Как только Бирэлея Танн – Великая Госпожа Островов, – подала голос, по регламенту я фактически получила разрешение не только встать, но и поднять глаза выше. И немедленно воспользовалась возможностью рассмотреть властительницу Тигардена-2.

В отличие от большинства космозонок она обладала плотно-коренастым телосложением, которое невыгодно подчеркивала облегающая одежда – тот же красно-черный брючный костюм с чешуйками, длинные темные волосы, зачесанные в высокий пышный хвост… и единственная деталь, указывающая на высочайшее социально-административное положение – зубчатая диадема, украшенная крупными сиреневыми бриллиантами. Суровое широкоскулое лицо Бирэлеи Танн уже тронули первые морщины, уголки большого губастого рта были неровно опущены вниз в непроизвольной насмешливо-угрюмой гримасе.

И она совершенно не опасалась нависающей над головой красной змеи, из чего я сделала вывод, что опасное пресмыкающееся – ее дрессированный питомец, выполняющий важную роль атрибута власти.