Текст книги "Госпожа Чудо-Юдо (СИ)"

Автор книги: Эя Фаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Когда я попыталась встать с Тэймина, который лежал подо мной подозрительно неподвижно, запястья вдруг оказались в жёстком захвате.

– Что…

Мой недавний спаситель поднялся, продолжая держать меня за руки и неотрывно глядя в глаза ярко светящимися зрачками. И только тогда я поняла, что произошло.

Незапланированный контакт в сочетании с угрозой для жизни инициировал активность неосознанной, зрелой части разума Тэймина.

✴️Глава 22✴️Эротический форс-мажор

Чуя неладное, Грай шагнул ко мне, но в то же мгновение Тэймин с ленивой угрозой повернул к нему черную голову. Стоило живым лазерам глаз сфокусироваться на бедняге, как того перекосило от невыносимой ментальной боли. Согнувшись в три погибели, он упал ничком, а его скрюченные пальцы бессознательно впились ногтями в виски.

– Прекрати! – я рывком освободила руки и обхватила чёрное лицо Тэймина ладонями, заставляя переключиться на себя. – Нельзя!

Тревожный психофон в гостиной начал ощутимо нарастать. Никто из рабов, и в особенности моя охрана, не понимал толком, что происходит – ни почему Грая плющит на полу неведомо от чего, ни с какой целью я вцепилась в Тэймина. Смутные подозрения, конечно, начали вырисовываться, но этого было мало для того, чтобы определиться с линией поведения.

– Госпожа… – с полувопросительной неуверенностью произнес Дуно. – Этот раб… он докучает вам?

О, если бы он знал, как Тэймин в подобном состоянии по-настоящему умеет «докучать», то таких вопросов не задавал бы.

– Не совсем, Дуно, – осторожно ответила я, не нарушая зрительного контакта с «живыми лазерами». – Просто у этого раба есть некоторые… проблемы. Но мы с ними сами разберемся. Не вмешивайся…

Скачок тэйминовского раздражения я почувствовала сразу, как удар под дых… и тут же провалилась в его сознание, которое с готовностью раскрыло передо мной свои ментальные «врата».

…плохое место, отвратительно неприватное! Тэймину дико не нравится, что Она…

…его девочка, его женщина, его сокровище, та-которая-дарит-смысл…

… соприкасается драгоценной личной энергией с посторонними, да ещё и проникает в их мысли. Поэтому первую причину он устраняет немедленно – попросту расширяет собственное энергетическое поле и замыкает границы, отсекая Её от всех. Она должна быть только с ним, ласкать только его ментальные слои и глубины, смотреть только на него, как сейчас.

Потребность в ней мучительна и сладостна, эта жажда похожа на…

…хочу-надо-желаю…

…физическую потребность длиннокорневого лиственного растения, которое издыхает от сухости под палящим светилом мерзкой бесплодной планеты.

Чужаки вокруг… как много чужаков… и всем нужна Она, вон как тянут к ней свои жадные руки. Надо Ее спрятать от них, чтобы…

…укрыть разумом, проникнуть телом, овладеть и отдать…

…никто не вздумал посягнуть на то, что принадлежит ему, только ему одному.

Я барахталась на поверхности тэйминовского разума, чувствуя себя щенком, которого кинули в стремительный водный поток. Меня куда-то несло… кстати, действительно несло, в физической реальности, а не на уровне энергий.

Только куда?

Тэймин перешёл на сверхскорость и тащил меня на руках в неизвестном направлении, а по обе стороны смазанными росчерками пролетала окружающая действительность. На каждом шаге-прыжке Тэймина всё тело ощутимо потряхивало.

Прикрыв глаза, чтобы от мельтешения бесформенной круговерти не тошнило, я потянула носом воздух. Пахло ночной свежестью и перепревшей листвой, в лицо била упругая волна сильного ветра. Я опустила голову, чтобы глаза перестали от него слезиться, и почувствовала, как вибрирует идентификационный браслет. Вызов шел от Лизена, но вместо него в наушнике раздался напряжённый голос Рогниу Ренна. И он безо всяких околохождений прямо заявил:

– Гайя Фай, вам нельзя допустить физического слияния с Тэймином Деллом, пока он в ментально разделенном состоянии!.. Это плохо отразится на раскрытии ядра разума!

Вот незадача-то! А я уже было решила расслабиться и просто получить удовольствие.

– И как вы это себе представляете? Он сильнее меня! И, кажется, совершенно не воспринимает разумную речь!

– Вам достаточно ненадолго перехватить контроль на пути к одной цели и добиться того, чтобы он расслабился и впал в забытье. А ещё лучше – чтобы сразу после этого уснул… – толсто намекнул не обременённый стыдливостью диниту. – Но не позволяйте собой овладеть ни в коем…

Движение на бешеной скорости вдруг прекратилось. Тэймин шумно выдохнул в новом всплеске раздражения, сорвал с моего уха переговорное устройство и выбросил в кусты. А затем, продолжая крепко держать меня на руках, продолжил путь нормальным быстрым шагом.

Я огляделась.

В ночных сумерках было достаточно света от множества фотогенных насекомых, чтобы заметить, что мы оказались возле длинных хозяйственных построек. Вероятно, это были специальные склады для сбора и хранения урожая, которые располагались на противоположном конце острова – там, где заканчивались обширные сады миртофеля и начинались поля, засеянные йананом.

Одним точным ударом ноги Тэймин выбил и без того хлипкую перегородку, за которую убегала рельефная узкая платформа для транспортировки урожая на склады. Темнота внутри сменилась ровным красноватым светом – сработала автоматика, – и моему взору предстало бесконечно длинное помещение с плотными рядами блестящих металлических стеллажей.

Не знаю, собирался ли Тэймин завалить меня на жесткий пол прямо здесь, но времени на какие-то активные действия ему не хватило. Как только в мое поле зрения попала широкая скамья с мягким покрытием, я уцепилась за нее носком ботинка и, используя как опору, заставила Тэймина потерять равновесие. А поскольку ронять свою «добычу» он определенно не хотел, то вынужденно сел на скамью.

И тогда я приступила к задуманному: навалилась на него всем телом сама, опрокидывая на спину, и впилась в его рот через прорезь жадным поцелуем.

Органический материал черной маски почти не ощущался, будучи мягким, теплым и приятно гладким. Когда я удвоила напор, лаская язык Тэймина своим, тот от неожиданности несколько ослабил хватку. В его разуме царил хаос из инстинктов собственника и вседовлеющей сексуальной тяги, основательно приправленной шквалом блаженного ошеломления от моей внезапной атаки.

Наши ауры искрили ярким разноцветьем, а ощущения и эмоции так смешались, что я не могла понять, где заканчивается его сумасшедшее желание и где начинается мое. В таком одурманенном состоянии было чертовски трудно помнить о запрете, а ещё труднее – соображать и держаться задуманной стратегии поведения.

Но пока у меня это получалось.

Продолжая активно трудиться над его ртом, я приподнялась и начала стаскивать с него штаны, то и дело задевая руками внушительный бугор, натянувший ткань до предела. Эрекция Тэймина оказалась настолько мощной, что, едва высвободившись, член с силой шлёпнул его по животу и упруго качнулся, остановившись в вертикальном положении.

Раздался треск – это комбинезон разошелся по шву на спине, когда Тэймин решил избавить меня от одежды. Спину обдало прохладным воздухом. Обжигающе горячие мужские пальцы скользнули вниз по моему позвоночнику, помедлили в области поясницы… и обхватили ягодицы, притискивая таз поближе к себе. От стянутых штанов он избавился одним гибким волнообразным движением, скинув заодно и рабские слипоны с ног. А распахнутая безрукавка, оставляющая грудь обнаженной, никому из нас не мешала.

Продолжая целовать Тэймина в несвойственной мне напористой манере, я изощрялась по-всякому – и ласкала внутреннюю поверхность его рта глубокими проникающими движениями, и приглашающе втягивала его язык в свой рот, и дразнила его в чувствительной точке у подъязычного основания, – лишь бы он не опомнился. Но Тэймин всё равно стремился разодрать на мне одежду окончательно и добраться до сокровенного женского местечка.

Держать оборону без более смелых ласк – заведомо проигрышный вариант, это было ясно с самого начала.

Задыхаясь от переизбытка возбуждения, отдающегося в пояснице мучительно приятными судорогами, я заставила ладонь скользнуть вниз по твердой мужской груди. Руки Тэймина, хаотично продолжавшие разрывать комбинезон, замерли… давая понять, что я на верном пути.

Мануальные изощрения быстрой мастурбации никогда меня особо не интересовали. Но однажды, в самом начале нашего бурного романа с Сетом, я случайно застала его в душе за этим занятием. Он ничуть не смутился, зато я так застеснялась, что картина его интенсивно движущейся руки со скользящим по «уздечке» большим пальцем стояла перед глазами ещё долго. Как он потом объяснил, в мастурбации это самый лёгкий способ кончить без особых усилий.

Поэтому, не заморачиваясь, я попросту воспроизвела подсмотренное – обхватила тугой горячий ствол, уместившийся в моей ладони меньше чем в половину, и нащупала большим пальцем необычную линию выдающегося рельефного утолщения – эдакий усовершенствованный аналог человеческого элемента крайней плоти, предназначенный доставить женщине ещё больше стимулирующего удовольствия. И одновременно начала серию коротких поцелуев от линии шеи, где заканчивалась чёрная маска, к бледным окружностям плоских сосков.

Тэймин содрогнулся.

Я почувствовала, как удовольствие от моих прикосновений накрыло его дезориентирующей волной, и сама невольно сжала бедра сильней. Слишком остро… и это всего лишь ментальная отдача! Как же хочется махнуть рукой на всё и ощутить его в себе…

Предэякулят на головке члена выделялся в таком большом количестве, что даже дополнительной смазки не потребовалось. Не теряя времени и одновременно балансируя на ментальной грани заоблачного наслаждения, я принялась двигать рукой вверх и вниз… вверх и вниз… снова вверх и снова вниз… непрерывно… постепенно ускоряясь.

Почти каждый раз, когда большой палец задевал рельефное утолщение, у Тэймина вырывался полустон-полувздох, и меня обжигало маленькой вспышкой удовольствия. Вскоре этих вспышек накопилось столько, что в какой-то момент меня накрыло чувственным взрывом. Я протяжно застонала, перестав двигать рукой, а затем сразу же накатило сладостное эхо другого взрыва – мой оргазм утащил за собой и Тэймина.

Пальцы оросило горячим и мокрым. Не обращая на это внимания, я облегчённо распласталась на влажном теле, тяжело дышащем подо мной.

Но в тот же миг поняла, что с расслаблением поторопилась, потому что Тэймин и не думал впадать в посторгазменное забытье.

По человеческим меркам это казалось… нереальным. Орган под моим телом снова быстро наливался силой, твердея в считанные мгновения, а ведь у него только что произошло семяизвержение!

Эти диниту с ума меня сведут.

Сколько ещё неожиданных особенностей они утаивают от массмедийных сообществ своих фанатов в ЗССР?! Вот конкретно эта новость, касающаяся действительно сенсационного сексуального парадокса, взорвала бы весь галанет. Всё же наравне с властью большинство разумных активно интересуется вопросами горизонтально-половых взаимоотношений.

Пока я осознавала реальный факт, который в данный момент недвусмысленно упирался мне в живот, Тэймин перехватил инициативу.

Мир перевернулся. Теперь мое место было внизу, а порванный комбинезон уверенно деградировал, превращаясь в лохмотья. Один оторванный рукав уже улетел куда-то под широкую скамью, и оставшаяся часть верхней зоны легко сдвинулась, обнажая мою грудь в спортивном топе-бра.

Тэймин зарылся лицом-маской в декольте, тяжело дыша. Я стряхнула с себя растерянность и принялась отталкивать его изо всех сил, хотя львиную долю этой борьбы составляло противостояние с собственной слабостью. Ну почему, почему я не надела пси-ограничитель по дороге сюда? С ним было бы легче держать голову ясной… А так в мозгах не извилины, а сплошная каша, и соображать будто и нечем.

Остатки разодранного комбинезона Тэймин сорвал с меня быстро и переключился на нижнее белье, за целостность которого развернулось настоящее сражение. При всей неадекватности своего пограничного состояния Тэймин не хотел случайно травмировать меня, и я пользовалась этим вовсю – бешено извивалась, крутилась и пыталась высвободить хоть одну ногу, чтобы провести запрещённый во всех человекоподобных мирах прием «колено против гениталий». Увы, лягаться, лёжа на спине с раздвинутыми ногами, было малоэффективно.

Впрочем, помощь внезапно пришла от скамьи, на которой мы кувыркались. При очередной моей контратаке она попросту закончилась, и мы оба скатились с нее на пол.

Упали мы крайне неудачно… для меня.

Я оказалась стоящей на отбитых коленях в полусогнутом положении, а Тэймин навалился сверху и немедленно воспользовался этим, стаскивая с моих бедер трусы. Он даже не стал до конца их снимать – сразу прижался пахом, давая ощутить всю мощь своего здоровенного скользкого органа между ног. Для проникновения не было никаких препятствий, тем более что физически мое тело изнемогало от желания, буквально умоляло овладеть им…

Отчаянно брыкаясь, я закричала:

– Тэймин, нет! Не надо! Стоп!

Эти вопли не произвели на него воздействия, однако заставили заработать моё подсознание, которое тут же выдало мне подсказку. Правда, фраза должна была звучать иначе…

Вспомнив ее, я молниеносно активировала свой идентификационный браслет и отрывисто бросила:

– Тэймин! Контроль тела! Замри!

Напор сзади резко прекратился.

Осторожно повернула голову и сразу поймала неистово сверкающий взгляд «живых лазеров». Тэймин силился преодолеть воздействие рабской нейроблокировки… и не мог. От этого тупикового состояния внутри его перекручивало, разрывало яростной энергией и безумной нуждой в проникновении внутрь моего тела. У него всё ещё оставался шанс легко перехватить контроль с помощью ментальной атаки, ведь на телепатические способности блокировку я не возвращала…

Но он не делал этого.

Потому что это причинило бы мне невыносимую боль – наподобие той, что заставила Грая в муках корчиться на черном паркете.

Я отползла подальше и встала, натягивая белье на положенное место, потом с беспокойством покосилась на Тэймина. Его кожа блестела от пота, вены на руках вздулись, а на видимой части шеи бешено дрожала жилка. Он напоминал перегруженный реактор, в активной зоне которого произошла потеря котроля над цепной ядерной реакцией, и теперь ситуация неуклонно движется к взрыву.

Не получилось ли хуже от принудительного прекращения его действий?

Тяжело вздохнув, я сделала ещё одну попытку угомонить его приказом – только теперь не внешне, а внутренне:

– Тэймин, усни!

Но он так и продолжал прожигать меня своими «лазерами». Получается, функция включения и отключения сознания в системе рабского управляющего контроллера не предусмотрена, что ли?

Ладно, можно попробовать с другой стороны.

– Тэймин… приказываю кончить!

Никакой физической реакции не последовало. Это разочаровало меня, но одновременно привело к единственно подходящему решению без привлечения смущающей помощи мастера Ренна, которого теперь можно было бы спокойно вызвать сюда.

Старый добрый минет. Вполне себе выход, который удовлетворит всех.

Можно было, конечно, ограничится повторной ручной работой, но… этого хотелось и мне самой. Возбуждение было настолько сильным, что даже причиняло боль, а может, причиной этому послужило эхо тэйминовских чувств. Но все это было уже неважно. Испытав один раз ментальным способом двойное удовольствие – и свое, и чужое, – я снова хотела повторить это. Но теперь горела желанием узнать, какие ощущения получит Тэймин от орального способа сексуального удовлетворения.

Я облизала пересохшие губы и указала на скамью:

– Тэймин, подойди сюда и ложись, как тебе удобно.

Всё это время он с агрессивно-бережной настойчивостью раз за разом проникал в мой разум и, как только уловил, что я собираюсь делать, слегка расслабился. Смирился с тем, что за невозможностью желаемого способа получит меня хотя бы так.

Обнаженное тело в рабской безрукавке нараспашку вытянулось на скамье с призывно торчащим органом. Я впервые получила возможность внимательно рассмотреть его и утолить свое любопытство.

Сходство с гениталиями землян у диниту несомненно присутствовало: тот же мышечный корень с бархатистой кожей, способный эрегировать посредством притока крови, та же головка, выступающая из тонкой оболочки крайней плоти… но вместо продольной складки-уздечки под головкой заметно выступала та самая рельефная линия, на прикосновения к которой так остро реагировал Тэймин. Мошонка также имела некоторые отличия – более аккуратных подтянутых форм и вся покрытая еле заметным коротким пушком, как кожица у персика.

На последнем курсе ксенобиологического курса наш декан лично преподавал репродуктивную систему различных рас ЗССР, но, поскольку подробная анатомия диниту считалась в учебных заведениях Содружества темой-табу, то он обтекаемо сообщил студентам, что репродуктивная система диниту схожа с человеческой процентов эдак на девяносто… и переключился на анализ гениталий рептилоидов с виртуальной проекцией и подробной схемой внутреннего строения.

Так вот… я бы сейчас сказала декану, как он ошибался! Ни о каких девяноста процентах и речи быть не может, если кое-кто способен эякулировать несколько раз подряд, не теряя эрекции…

Я подошла и присела возле Тэймина, жадно разглядывая его.

До чего же эстетически хороши эти диниту! Даже при болезненной худобе – результату вредоносной диеты из чистого друри и последующей недолгой голодовки, – фигура Тэймина сохраняла привлекательные формы благодаря гармонично развитой костной структуре и пропорциям телосложения. А его налитый орган казался ошеломляюще крупным – не только в длину, но и в толщину! Как под гипнозом, я протянула руку и обхватила твердый ствол пальцами, чтобы удостовериться, не показалось ли…

Сомкнуть ладонь в кольцо не получилось.

В ответ на мой исследовательский интерес дыхание Тэймина сбилось, и пронзившая его тело вспышка новой волны возбуждения отозвалась во мне сладкой судорогой, заставившей мышцы живота рефлекторно сжаться. Не прерывая контакта, я начала медленно водить рукой вверх и вниз, закругляя движение на головке и размазывая обильно выступившую там скользкую влагу по всей длине. Рельефной «уздечки» касаться избегала, опасаясь преждевременно лишить нас обоих нового приятного опыта.

– Тэймин, – шепнула я, – можешь двигаться, как захочешь… но лежать ты должен полностью на спине.

И наклонилась вперёд, захватывая ртом вершину скользкого ствола.

Плененный Тэймин издал низкий вибрирующий звук. Я приглушённо ахнула, непроизвольно заглатывая плоть ещё глубже, а через сплетение наших энергий прокатился такой вал острого наслаждения, что в центре моего женского средоточия мгновенно возникла жаркая пульсация – предвестник скорой разрядки. Трусы повлажнели настолько, что внутренняя сторона бедер стала мокрой.

Опьяняющее желание огненной волной понеслось по жилам, требуя движения – глубокого, сильного, нарастающего, – и подчинило меня себе полностью. Охватить ртом всю длину не получалось, но я помогала себе руками, чувствуя, как выгибается и дрожит подо мной тело Тэймина.

Всё гулкое помещение склада наполнилось его непрерывными стонами, а в тон им вторило многократное эхо, превращая звуки в настоящую симфонию страсти.

Второй двойной оргазм оказался ещё лучше предыдущего. Если первый можно было сравнить с кружащим голову крепким сидром, то этот заслуживал сравнения с восхитительным вином многолетней выдержки. И его послевкусие заставляло мое тело содрогаться снова и снова в бесконечном каскаде сладостных ощущений, исходящих от Тэймина.

Мне было так хорошо, что я не сразу поняла, почему во рту расцветает необычный нежно-мятный вкус. Я подняла голову, задумчиво провела языком по припухшим губам и осознала наконец, что это вкус семени. Освежающий, приятный… и странно ассоциирующийся с привкусом от зубной пасты.

Алые завихрения страсти в наших аурах постепенно бледнели, растворяясь в спокойной солнечной зелени. Тэймин лежал на спине, расслабленно раскинув руки. Его грудная клетка мерно вздымалась, а разум казался тихим и безобидным.

С облегчением констатировав, что он уснул, я начала вставать… но Тэймин вдруг сонно взмахнул рукой и подгреб меня к себе в подмышку. От неожиданности я напряглась, готовая дать новый отпор, однако никаких дальнейших действий не последовало.

Он просто спал, а я была при нем вместо антистрессовой подушки.

Казалось, я закрыла глаза всего на одно мгновение… и тут же попала в ловушку сонно-ментальной петли, которую разум Тэймина накинул на меня и утащил вглубь своего подсознания.

Сон и бодрствование смешались.

Чужой сон соткался в пространстве чуть размытой цветной проекцией… нет, не сон, а воспоминание. И оно оказалось чрезвычайно неприятным для меня.

…Тэймин привычно сидит в хозяйских покоях Муй Задаки и скучающе ковыряется вилкой в салате из морепродуктов. Еда вкусна, особенно водоросли друри, но у него нет аппетита. Апатия и вялость – неизменные спутники его существования, и единственное, что способно всколыхнуть в нем живые чувства – это редкие встречи с сестрой… и медитация на воспоминания о той, что звалась Гаэлой. Они попеременно возрождают в нем либо пронзительно-тонкую нежную печаль, либо разъедающую сердце горечь.

Он лениво размышляет, почему никак не может почувствовать требуемую хозяйкой благодарность – ведь, по ее словам, спасительный перекуп его и Уллы у космических пиратов, которые собирались выставить пленников на аукционе курорта Демо, обошёлся бюджету поместья в огромную сумму. Черные маски, нацепленные на них ещё пиратами, никто снимать не стал – ну как же, подростки с неконтролируемыми ментальными способностями, наглядная опасность, непредсказуемый фактор.

Поначалу Тэймин пытался обсудить с хозяйкой вопрос освобождения, убеждал ее связаться с отцом, но она словно не слышала его. Не била, не угрожала, только странно смотрела и улыбалась – жутковато-ласково, снисходительно, отчего он терялся и умолкал.

Однажды Тэймин попытался сбежать, но уже за порогом комнаты его голову охватила такая ослепляющая боль, что он рухнул на пол, как подкошенный. Сработала блокировка на минимальный диапазон перемещений, как объяснила позже госпожа Задаки и мягко пожурила, что это для его же блага. Какого блага – не объяснила, а настаивать он побоялся. Заметил, что, как только он начинает задавать много вопросов, количество встреч с Уллой резко сокращается.

Но у него есть и другие способы получения информации.

Сейчас госпожа Задаки беседует с важной гостьей в своем кабинете, и обе даже не подозревают, что он прекрасно слышит каждое их слово – спасибо сверхчувствительному слуху диниту.

– …пора увеличивать дозу, – говорит мелодичный голос, милый и нежный. – Через месяц наступит совершеннолетие. Мой влюблёныш утверждает, что только после этого можно сделать первую попытку.

– В обычном виде не получится увеличить, госпожа Танн, – возражает Муй Задаки. – Столько друри за раз он не съест.

– Переработай как-нибудь.

– Хм… может, коктейль-концентрат?

Звонкий, обманчиво детский голос смеётся:

– Смотри, не переусердствуй! А то получишь упоротого наркомана вместо умеренно оболваненного муженька!

Тэймин переводит взгляд на свою тарелку и медленно отодвигает ее от себя. Как можно дальше.

…красная комната… красные стены, красный потолок и пол… как же он ненавидит этот цвет, который встречается в этом доме на каждом шагу!

Живот скручивает очередная судорога чудовищного голода. С тех пор, как он наотрез отказался есть водоросли друри, его скучная жизнь изменилась. Не резко, нет. Сначала госпожа Задаки ласково уговаривала съесть что-нибудь. Потом вдруг Улла перестала «навещать» его. А вскоре его рацион как-то незаметно оскудел и сделался однообразным: суп с водорослями, пюре из йанана с водорослями, запеканка из водорослей и салат из них же… Ему даже начали предлагать коктейль из миртошки с водорослями – самое мерзкое сочетание продуктов, какое он когда-либо пробовал.

В какой-то момент госпожа Задаки разозлилась. Она впервые воспользовалась функцией парализатора через рабский контроллер… но, как оказалось, у специализированных рабских моделей для органических масок программный блок имел негативные побочные эффекты – мешал нормальной работе пищеварительной и мочеполовой систем, да ещё и периодически блокировал глотательный рефлекс.

При первой же попытке влить в него коктейль просто вручную принудительно, Тэймин выдал себя – инстинктивно воспользовался недавно обретенной сверхскоростью и метнулся в самый дальний угол.

И вот сегодня он впервые висит на цепях.

Госпожа Задаки всё утро расхаживала перед ним туда-сюда, цокая высокими каблуками, жаловалась ему же на его плохое поведение и сокрушалась, что он истощает свой организм. Именно поэтому она вынуждена преподать ему урок.

– Ты должен понять, как добры к тебе в этом доме, – говорит она ласково, хотя под бархатными нотками Тэймин чувствует скрытую сталь. – Как велика любовь госпожи, мой ушастик. Ты должен довериться мне во всем… только мне одной! Я – твоя единственная опора и защита на этой планете… И для твоей милой сестрёнки – тоже.

В красную комнату входят двое рабов – насильник Хоан и задник Лау, – ведя между собой скованного цепями юношу. Возрастом и телосложением он напоминает самого Тэймина, отчего ему становится не по себе.

– Смотри внимательно, ушастик, – продолжает вещать Муй Задаки. – Этот сладкий гадёныш всего лишь позволил себе отказать старшему надзирателю Хоану в удовлетворении его нужд, хотя тот заслужил мою благосклонность и широкие полномочия в этом месяце. Заметь, проступок куда менее серьезный, чем неповиновение своей госпоже… А все несвободные мужчины в нашем мире… все, кроме, тебя, милый… живут по «Рабской декларации». И сейчас ты увидишь, что бывает с теми, кто нарушает ее законы.

По знаку космозонки Хоан и Лау укладывают голого дрожащего раба спиной на цилиндрическое сооружение, похожее на «козлы», но без ножек. Оно висит на толстых цепях, покачиваясь, а сверху свисают грозья цепей потоньше. К ним и пристёгивают щиколотки провинившегося таким образом, чтобы ноги были задраны вверх и широко разведены. Вялый член скукожился, в глазах испуг.

Тэймин не хочет видеть то, что дальше произойдет, но госпожа Задаки шипит ему на ухо:

– Не отворачивайся! Иначе я приведу сюда Уллу и тоже заставлю смотреть!

Какое-то время Лау трудится над рабом, добиваясь сносной эрекции, а затем сразу же надевает металлическое кольцо, которое наглухо фиксирует её. Второе кольцо в виде кляпа, заставляющего держать челюсти широко раскрытыми, он заталкивает ему в рот и фиксирует ремешками на затылке.

– Приступайте! – командует госпожа Задаки.

Хоан встаёт между раздвинутых ног жертвы и спускает свои штаны, наглаживая набухшую плоть и нехорошо ухмыляясь. Лау занимает позицию напротив, возле запрокинутой назад головы. Оба негодяя переглядываются, ловя только одним им известные сигналы, и входят в тело раба с разных сторон одновременно, грубо и до упора.

Тэймин слышит хрипы, хлюпанье и приглушённые стоны. Он больше не отворачивается, но впервые благодарен наличию на своем лице черной маски. Благодаря ее крошечным зрительным отверстиям госпожа Задаки не видит, что его глаза закрыты.

…солоновато-пряный запах густого коктейля из водорослей друри забивается в ноздри, вызывая привычное желание снова почувствовать его вкус. Но Тэймин мотает головой. Цепи, к которым он прикован, звякают между собой при этом движении.

– Пей… – назойливо повторяет голос Муй Задаки и спустя мгновение молчаливого противостояния приказывает: – Шед! Заставь его.

Голову придерживает кто-то, стоящий за спиной, а затем в горло прорывается поток дурманящего напитка. Ни отвернуться, ни выплюнуть нельзя.

Такой концентрат друри его организм получает впервые, и только теперь Тэймин в полной мере ощущает его коварное воздействие не постепенно, а стремительно. В глазах темнеет, мир плывет искаженными линиями, а лица вокруг него превращаются в пятна, от которых веет угрозой.

Отвратительная, мерзкая рука насильника-громилы, чье имя слизнули из памяти разъедающие разум друри, касается его спины и скользит ниже. Обладатель руки при этом говорит хозяйке что-то угодливо-насмешливое, и Тэймин чувствует, как в нем резко распрямляется, раскручиваясь, невидимая пружина звериной ярости. По коже пробегают первые искры.

– Что за… – следующую фразу громилы вырывает изо рта вместе с воплем боли колючая вспышка электрического разряда.

Муй Задаки с расплывчатым лицом, кажется, в недоумении смотрит на Тэймина. Затем делает осторожный шажок назад.

– Лау! – раздается ее шипение словно с другого конца Вселенной. – Что там с Хоаном?

– Он… без сознания, госпожа.

– Проклятье! Давай тогда ты вместо него. Принеси резиновые перчатки и сними с ушастика штаны.

Быстрая дробь шагов уносится в сторону подсобки, а бесформенное пятно с голосом хозяйки приближается и говорит:

– Никто не желает тебе вреда, милый. Расслабься! Что за фокусы ты тут устроил? И кстати, твоя сестра так тоже умеет..?

При упоминании сестры Тэймина трясет, как в припадке эпилепсии. В ушах селится высокий тонкий гул, а в глубине разума, в самом центре, угрожающе рычит что-то угрюмое, стреноженное и опасное. Оно требует немедленно предпринять хоть что-то и перестать быть трепетным листиком-мальчишкой, носимым по ветру куда придется, без борьбы.

Тэймин глух и слеп, теряясь в своих противоречивых ощущениях и водорослевом бреду, срывающем с губ невнятные звуки. Не зная, что предпринять, он просто доверяется инстинктам… и резко дергается лбом вперёд, как молодой драчливый бычок.

Вскрикнув, госпожа Задаки отлетает назад и падает на пол. Лоб гудит, как колокол, от ударного соприкосновения с ее головой.

Туман сгущается.

В его серых завитках возникают и растворяются лица, события, чувства. Тэймин силится рассмотреть белое облачко, что летает там, за зыбкой пеленой. А затем вернувшийся слух улавливает звуки музыки…

Бесконечно приятной фоновой музыки, которую Улла сама подобрала на тот свой знаменательный праздник трёхлетия и которая до сих пор накрепко связана для него с печальной девочкой в белом платьице.

– Гаэла, – бормочет Тэймин заплетающимся языком и чувствует, как из груди вырывается короткое сухое рыдание: – гра Гаэла…

– Да-да… – диссонансом врывается в его горькую мечту хриплый голос. – Я твоя гра, милый… твоя Гаэла… Откройся мне. Ты очень болен, но я тебя вылечу своей любовью, обещаю!

Что-то не так. Происходит что-то неправильное.

– Га. эла? Я не чувствую резонанса… мо гра, незабвенная… что… случилось?..

– Ты болен, ты очень болен, – настаивает голос. – Резонанс не важен! Важен только ты… и я…