Текст книги "По ту сторону грозы (СИ)"

Автор книги: Евгения Воронюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Но мужчина, немного смутившись, наклонился вперед, поцеловал ее руку чуть ниже запястья, и неуверенным голосом произнес:

–Лаодик Юрисц, местный кузнец.

–Очень рада с вами познакомиться.

Не успел Лаодик открыть рот, как рядом вырос Миша, «как из-под земли», подумала Энна. Она не видела, как он подошел, почувствовала лишь руку, легшую на талию, и, обернувшись, увидела полный негодования взгляд. Сцена получилась интересная, Лаодик так и продолжал держать ее за руку, а Мик обнимать за талию.

–Михаил, – грозно проговорил он, протягивая свободную руку для пожатия.

–Лаодик Юрисц, кузнец – мужчины пожали друг другу руки, и замерли. Не один из них не спешил первым отвести взгляд.

Ну да, они то одного роста, а ей с высоты едва ли больше метра шестидесяти толком ничего и не видно. Их молчаливая игра в гляделки, особенно не адекватная реакция Миши, вызвала у нее легкую улыбку.

Молчание прервалось с внезапным появлением бабы Нюры.

–Это что это у вас тут? Ни как знакомствами обрастаете? – и бабулька отважно вступила между двумя агрессивно настроенными мужчинами.

–Да вот, познакомились, – проворчал Мик.

–Ну, так знакомство то нужное! Он у нас ох какой кузнец!

–Да ладно, вам Нюра Йоривна! – и кузнец улыбнулся, едва ли ни детской улыбкой, сделавшей его образ, еще более завершенным.

–А что вы тут, прячетесь от люда доброго? Так глядишь и гуляние то, стороной пройдет, там вон уже и танцы то начались. А ну, кто из вас богатырей, с бабушкой потанцует?

–Нюра Йоривна, я вас никому не отдам! – кузнец, галантно предложил руку бабульке, и они пошли к танцующим. – свидимся еще! – крикнул он Энне с Микой.

–Обязательно! – улыбаясь, ответила Энна. Но улыбка слетела с ее лица, как только глаза встретили недобрый взгляд Мика – Ты чего? – спросила она, у хмурящего брови друга.

–Ничего – рявкнул он, поспешно убрав руку с ее талии.

–Пойдем, посмотрим на их танцы? – предложила Энна пытаясь рассмотреть выражение его глаз.

–Нет, я думаю, мы пойдем домой.

–Что?

–То, хватит веселиться, завтра рано вставать.

–Мик, перестань, солнце еще даже не село. Чего ты вредничаешь? Пойдем, будет весело!

И взяв его за руку, потащила к огромному костру, вокруг которого, уже танцевали люди под незатейливую мелодию.

Танцевать он отказался на отрез, и Энну не отпускал, так, и продолжая держать ее за руку. По этому, она пританцовывала на месте, вертя его руку, как будто они танцуют вокруг костра.

–Мик, – она подошла почти вплотную к нему, заглядывая в глаза. Но он продолжал рассматривать танцующих. – Мик, – еще раз позвала Энна, но результат был такой же. Тогда она приподнялась на носочки, опираясь на его руки, пытаясь заставить его посмотреть на себя – ну, что случилось?

–Ничего, Эн, все в порядке – но глаза говорили другое. Ничего не в порядке. Она развлекается, и знакомится, а где-то там, ее ждет муж, сейчас глядя на то, как легко она стала частью этого мира, с какой прытью выбросила из головы прошлое. Как забыла Сашу, любившего ее до безумия. С каждой секундой размышлений он злился на нее все больше и больше.

–Вот по твоему лицу сразу видно – все в порядке!

Он, наконец, посмотрел ей в глаза, но задумчивость, осевшую в темном взоре разобрать ей не удалось. Отблески огня, плясавшие на лице, делали его еще более хмурым.

–Ты такой грозный – прошептала она, продолжая стоять на носочках и заглядывать в глаза, больше напоминавшие бездну. Одна единственная мысль билась в ее голове, как раненая птица – «Дальше, что будет дальше?». Она запрещала себе задумываться об этом. Слишком страшным были ответы.

Легкая улыбка тронула плотно сжатые губы – более саркастическая, нежели добрая. Что-то холодное сквозило в нем, в том, как резко выпрямились его плечи, и вздернулся подбородок. И от этого она ощутила себя еще более одиноко. Если это вообще возможно в таких обстоятельствах.

–Да? Тебе кажется – ничего не выражающий голос, все же хранил в себе гнев, проскочивший в мыслях.

–Может быть.

Заиграла медленная мелодия, и ее обняла грусть. Сашка любил танцевать. Он бы не стоял сейчас как грозовая туча, а уже кружил бы ее в танце, да и половину женщин деревни тоже. Она запрещала себе думать о нем, вспоминать, чтобы не расклеиться окончательно, но хмурый Миша лишь подливал масла в огонь. Она постоянно думала о муже, о том что было бы если… если бы Саша не выпил пива и мог сесть за руль, если бы они скупились заранее, если бы, если бы. А теперь она застряла здесь с человеком, которого, положа руку на сердце, никогда не воспринимала как своего друга. Он был просто Мишей, другом ее мужа. Бесспорно, они оба получали удовольствие от исключительно тонких, ехидных и саркастических перепалок, которыми постоянно обменивались, как будто упражняясь в словесных баталиях, но не более. Энна дружила с Мариной, но не с Мишей, они никогда не оставались вдвоем, в основном обмениваясь парой язвительных реплик. «Слишком большая была разница в возрасте», думала Энна. «Почти пятнадцать лет». Но все же рядом с ним она чувствовала спокойствие и уверенность, даже большую чем рядом с мужем. Взбалмошный, веселый Сашка резко контрастировал со спокойным и, наверное, даже угрюмым Мишей. Но, тем не менее, что-то заставило ее подыграть и соврать о «замужестве», хотя могла этого не делать. «Тоже, что заставляет меня терпеть его глупый норов», подумала Энна.

Грубые от постоянного труда пальцы, прикоснулись к ее подбородку.

–Не грусти – прошептал Мика, чувствуя, что не вправе осуждать ее.

–Не хмурься – ответила Энна.

–Потанцуем? – да какая разница как чтить память и надеяться на возвращение, главное верить.

И не дожидаясь ее ответа, потянул Энну к танцующим. Первая неловкость быстро прошла, и ей даже понравилось, танцевать с ним. Хотя танцами его телодвижения назвать было сложно. Все же ей было комфортно. Они просто стояли в общем кругу, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Но ей нравилось это. Танцуя с мужем, Энне приходилось быть все время на чеку, в любой момент могло последовать какое-нибудь замысловатое па. А с Мишей она чувствовала себя защищенной от этого, была уверенность, что он не закружит ее, внезапно отрывая от земли, что он не столкнется с танцующими по соседству парами, в своем танцевальном порыве, а так и будет обнимать, давая не совсем танцевальное, но очень необходимое чувство – защиту.

Медленная мелодия сменилась быстрой, и они вернулись на свое место, чтобы не мешать оставшимся танцорам. Мика прислонился спиной к широкому стволу дерева, а она стала рядом. Они наблюдали из своего укрытия за веселящимся народом. Спиртное делало танцы все более оживленными, люди кружились и подпрыгивали в интересных па, женщины заливались смехом, когда мужчины кружили их на руках. Он никак не мог разобраться в себе. Его охватило какое-то зло, когда этот кузнец начал заигрывать с Энной, «нет», тут же исправил мозг, «зло охватило когда она ответила. Вот она – женская верность, сколько прошло? Месяц? А уже кузнец. А дальше что будет?».

Шуршание травы возвестило о гостях. К ним направлялась Нюра, под руку с Лаодиком.

–Ну как вы тут, дитятки?

–Замечательно! – радостно ответила Энна.

–А чего, богатырь твой хмуриться, как небо перед дождем?

Энна подняла голову, что бы убедиться. Таки да, хмуриться.

–Не хмуриться он бабушка, устал просто.

–Устал? – участливо спросила Нюра, поглаживая его плечо, – ничего внучок, ничего. Может, домой поди, поспишь?

–Нет, – почти резко ответил Мика, но опомнившись добавил, – зачем же. Здесь весело, да и развеется, после случившегося нам не помешает.

–Так супружница твоя еще совсем не устала-то, а на тебе лица нет. Ты поди, внучок, а за нее не боися, Лаодик и присмотрит, и домой проводит.

На слове супружница, Лао внимательно посмотрел сначала на Энну, потом на Мика. Миша сделал вид, что не заметил ни его взгляда, ни бабулькиного слова.

–Спасибо, мать, но я все же рядом побуду.– его интонация поведала Энне о ехидной улыбке, с которой он говорил «С чего бы это?» – задал она себе риторический вопрос.

–Ох! Дети, дети! – покачав головой, сказала Нюра.

Лао уже собирался уйти, когда Нюра выпалила.

–Мика, а пригласи ка старушку, потанцевать! А то когда я еще с таким красавцем потанцую? Не бойся за супружницу, – она опять сделала акцент на этом слове, «как – будто специально» – подумал Миша, – они с Лао рядышком потанцуют. Правда?

–Конечно! Если Мик не побоится.

–А мне -то чего бояться? – вкрадчиво поинтересовался Мика, и Энна была готова поспорить, что он улыбается.

Лаодик улыбнулся, но ничего не ответил.

–Да пусти ты ее, внучок. Вон уже и мелодия-то для моих лет самый раз.

И взяв его за руку, Нюра поковыляла вперед. Мелодия играла медленная, так что бабулькины ноги вполне успевали.

–Ревнивый он у Вас – проговорил Лао, рассматривая лицо Энны.

–Нет, он просто волнуется за меня – она попыталась оправдать его, и вот именно в этот момент, уже не понимала, зачем врать? Не муж он ей, и все тут. Но произнести это вслух так и не решилась – и давайте на ты общаться, это не противоречит местным устоям?

–Не противоречит. Вы так интересно изъясняетесь.

–Да?

–Немного, хотя, почти как мы. Еще немного, и вообще местными станете.

–Лао, тебе доводилось с пришлыми общаться? Ну, кроме нас.

–Нет.

–А может, слышал, кто назад вернулся?

–Я расстрою тебя, если отвечу.

–Грустно – но она все же нашла в себе силы улыбнуться.

–А каково это?

–Что?

–В другой мир попасть?

–Ну, тяжело. И страшно. И там ведь семьи наши остались, – она старалась говорить честно, искренне, но все же слова звучали поверхностно. Не от того, что она не договаривала, а от того, что запрещала себе думать об этом, вспоминать, анализировать. Что бы не зациклиться, что бы не сойти с ума.

–Так муж-то здесь. Или дети остались?

Энна чуть не выпалила, что дети то остались, только Микины. Но быстро опомнилась.

–Нет, детей нет.

–Ну, ничего, здесь родятся.

Сказать на это она ничего не смогла.

За разговором, и нахлынувшими чувствами она и не заметила, как мелодия прекратилась. Лао просто остановился, и смотрел ей в глаза, улыбаясь.

–Воркуете? – опять из ниоткуда появился Мика.

–Вот, передаю вам супружницу, в целости и сохранности.

Лао сделал шаг назад, и ее руки, лежавшие на его плечах, безвольно упали.

–Все в порядке? – спросил Мика, обнимая ее за плечи.

–Да. Может, домой пойдем?

–А как же танцы? Тут еще фейерверк обещали.

Он вел ее к столам, что-то рассказывая, но Энна не замечала ничего вокруг, и ничего не слышала. Грусть накатывала все сильнее и сильнее, и сил противиться ей почти не было.

–Хочешь вина? – спросил Мика, уже передавая ей стакан. И усаживая на грубо сколоченный стул.

–Спасибо. – ничего не видя, от стоявших в глазах слез, она пила вино, желая быстрее попасть домой и выплакаться.

–Эн! – выдохнул Мика, когда непослушная слезинка покатилась по ее щеке. Он присел перед ней, вытирая слезы. Какая-то злобная часть его мозга радовалась, что она плачет, расценивая это как наказание за Сашку. Но другая, видимо, та, что ближе к сердцу, напомнила, что он единственный, кто может защитить ее здесь, если что-то не так. К тому же Саша точно бы убил его, если бы узнал, что Энну обидели, а Миша, будучи рядом не помог ей. Сцепив зубы он все же произнес – что он тебе сделал?!

–Ничего!

–Сказал что-то?

–Ничего! – она поставила стакан на стол, чтобы двумя руками быстрее стереть текущие слезы.

–Тебя кто-то обидел?

–Миша! Никто меня не обежал! Тем более Лао. Я просто устала, и хочу домой! – и положила руки ему на плечи.

–Хочешь, пошли! – он слишком резко поднялся, и ее руки непроизвольно про скользили по груди, остановившись лишь на поясе брюк. Движение было до того интимным, что у Энны перехватило дыхание.

–Ты же хотел фейерверк посмотреть – прошептала она, смотря на него снизу вверх. Сообразив, что руки так и покоятся на его поясе, она резко отдернула их, сложив на коленях.

–Так ты же домой хочешь?!

–Ну, ты же хотел, фейерверк… и танцы…

Шумно выдохнув, Мика, развернулся к столу и налив себе стакан вина, выпил его залпом.

–Женщины, – проворчал он, наливая себе еще – как определишься, скажешь.

И впервые за этот вечер ушел, оставив ее одну. Вся тоска, копившаяся в душе, выплеснулась наружу. Слезинки падали на скрещенные на коленях руки, и не было у нее сил поднять их, и стереть мокрые дорожки со щек. Что теперь делать? Как жить дальше? Одиночество поймало ее в свои сети, заставляя оплакивать потерянного мужа, друзей, жизнь. Теперь она здесь, в чужом мире, с чужим мужем.

Поднявшись со стула, она поискала глазами Мику, но не нашла, Лао тоже видно не было. От мысли о том, что она до конца жизни будет здесь, одна, ей стало невыносимо больно. «Да что ж я сделала такого, что меня Бог так наказал? За что мне это?» она спрашивала себя и об этом и о многом другом. Она одна, совсем. Некому сказать то, что на душе, не с кем разделить те страхи, что ежеминутно возвращаются. Все эти бесконечные если, так мучительно явственно воспроизводившие в голове все то, что могло бы быть. Ее жизнь с Сашей, в окружении друзей и семьи, в своем мире. «Я всегда буду любить тебя, но, похоже, уже никогда не скажу тебе об этом» мысленно сказала она Саше, и направилась, к сидящей в кругу друзей Нюре.

–Бабушка, – она положила руку на плечо Нюры, – я устала, пожалуй, домой пойду.

–Хорошо деточка, а где ненаглядный твой?

–Не знаю.

–По тому слезы текут?

–Нет. Это от усталости.

–Сама-то дорогу найдешь? Хотя погоди, я щас Лао найду, или еще кого, чтоб провели тебя, а то народу чужого понаехало.

–Не надо, мне так хочется самой пройтись. Сомневаюсь, что со мной случиться что-нибудь.

–Я тоже не думаю так, но у супруга твоего на все мнение свое имеется

–Ничего, Миша переживет, а гости, скорее всего, все здесь.

И Энна отправилась домой, роняя на ходу горькие слезы. Ее движение по темным, освещенным луной улочкам, сопровождалось громким лаем охранявших пустые дома собак. Вот кошка перебежала дорогу, скрывшись под калиткой какого-то дома. Вот пролетела летучая мышь. Постепенно мысли ее стали приходить в упокоение, и она даже пожалела о том, что ушла. «Вернусь, когда еще в этом захолустье фейерверк будет». И она пошла обратно, слушая уже знакомый лай.

Когда уже показалась площадь, из-за угла появились две подпитые личности.

–Доброй ночи, красавица!

Энна не ответила, ускорив шаг.

–Подожди! Давай знакомиться?! Тебя как звать-то? – один из них умудрился схватить ее за руку. От чего она споткнулась и чуть не упала.

–Энна – от страха голос у нее сел.

–Энна, странное имя. Ну да ладно. Пошли красавица, я тебе тут одно местечко покажу – ухмыльнулся второй, и схватил ее за вторую руку.

–Отпусти! – она перешла на крик, и начала отбиваться.

Не тут-то было. Оставалось надеяться, что ее крик кто-нибудь услышит. Осознание того, что отбиться не получиться, оглушило. Брыкания и кусания привели лишь к потери равновесия. Она упала на землю, больно ударившись спиной. Вдруг, один из нападавших упал, а второй, пытавшийся поднять ее юбку, на секунду застыл, но тут же с грохотом повалился на землю, получив удар в челюсть.

–Дура! – взревел Мика, поднимая ее с земли за руку.

Слезы вытиснились адреналином, говорить она не могла, боясь что стоит ей открыть рот, как колотящееся сердце просто выпрыгнет. Она молчала, уставившись на своего спасителя, и прижимая руки к груди.

– У тебя мозг вообще есть?! – продолжал орать он.

–Прости – то ли прошептала, то ли прошипела Энна.

–Ты идиотка! Если бы Нюра не сказала что ты ушла. Если бы я не побежал за тобой! Что было бы Энна? Ты думала? Нельзя же быть такой бездумной! Ты этого добивалась? – и он указал рукой на пытающихся отползти мужчин, – Это тебе было нужно? Так надо было с кузнецом идти! – ему хотелось еще много чего сказать ей. И то, как мерзко она поступила, забыв мужа, и то, как омерзительна стала ему после этого. «Не так уж и любила, раз через месяц забыла», хотел сказать он, но не успел.

Не дожидаясь продолжения, Энна влепила ему пощечину, от которой ладонь взорвалась тысячей уколов. И развернувшись, зашагала к площади. Оставив своего спасителя, в ступоре.

Она обходила веселящийся народ, стараясь затеряться среди общего шума. Желая убежать, и спрятаться, навсегда. «Все достало». Плакать больше не хотелось, хотелось кричать от ярости.

Приложив руку к щеке, на которой до сих пор ощущалась ее крепко приложившаяся ладошка, он немного поостыл. «А что, собственно говоря, я знаю о ней? Знаю, что она чувствует? Или что думает? Я никогда не спрашивал, а она не говорила. Нельзя себя так вести, в конце концов, я старше, – от этой мысли он ехидно улыбнулся, сам себе, все-таки стареть никому не хочется, – и должен быть умнее». « Да дурак ты» – сообщило подсознание. Шумно выдохнув, он пошел за ней следом.

–Подожди! – услышала она голос Мики, но лишь прибавила скорости – да постой ты!

Он нагнал ее, и схватив за руку заставил повернуться.

–Прости меня – он притянул ее за руки, обнимая, но содранная о землю спина была против, Энна дернулась. Не понимая ее жеста Мик положил руки на плечи, думая что ей не приятны его прикосновения, – Просто взбесился из-за этих ублюдков, испугался за тебя, наговорил лишнего. Извини меня.

–Понятно, спасибо, что оказался рядом – и Энна дернув плечами, сбросила его руки, намереваясь уйти, но он опять поймал ее и пальцы больно впились в поцарапанную спину.

–Ай! Убери руку, – прошипела она.

–Что с тобой? – Мик отдернул руку.

–Спину поцарапала.

–Сильно? Дай посмотреть, – он шагнул вперед, она отступила.

–Нет, пройдет.

–Эн, прости меня. – он глубоко вдохнул, – Ты не понимаешь! – Мик опять взял ее за руку.

–Нет. Не понимаю!

–Я просто хочу защитить тебя! Не знаю я как это сделать по-другому! Мы черт знает где, и, похоже, навсегда! И я понятия не имею, как с этим жить дальше!

–О, это я понять могу! Я ведь нечто подобное переживаю!

–Прости, я действительно наговорил лишнего.

–Хорошо. А теперь отпусти меня.

И она, вырвав свою руку, отправилась, куда глаза глядят.

–Куда ты?

–К кузнецу! Сам же отправил!

Он ничего не сказала, и больше не преследовал. Она спряталась ото всех в тени большой, старой яблони, надежно укрывшей ее от любопытных глаз. Фейерверк был красивым, но ни в какое сравнение ни шел с тем, к чему она привыкла. Не было «брызг шампанского», ярких «кругов», светло фиолетовых точек, взрывающихся белыми фонтанами. Были просто красные и зеленые искры, но здесь, в окружении практически средневековья, даже это казалось изыском.

–Привет – сказал Лао.

В темноте он казался еще больше, чем был на самом деле. «Я ведь не замужем за Мишей, по настоящему», подумала она, и посмотрела на него «со стороны». Высокий и широкоплечий, красивая улыбка, искрящийся взгляд, густые волосы. Крепкие руки, знающие, что такое работа. Он очень хорош собой, попади он в ее мир, пожалуй дамы бы дуэль за него устраивали. Она рассматривала Лао, а вместо него видела то темные, практически черные, коротко подстриженные волосы мужа, то темно коричневые взъерошенные Миши. Всматривалась в его глаза, но в ответ на нее смотрели глаза Саши – ни зеленные, ни карие «как осенний лес. Сашины глаза похожи на осенний лес» – зачем-то сказала она сама себе. Но все же, с Миком спокойнее, неожиданно для себя выяснила Энна. «Я вернусь к мужу. Рано или поздно, но вернусь!». Теперь, оставшись на едине с Лао, ощутилась неловкость.

–Привет.

–Ну как, понравился? – он кинул взгляд на черное небо, с тающими дымовыми следами фейерверка.

–Да, красиво.

Лао посмотрел по сторонам, выискивая кого-то, или что-то.

–А где твой?

–Не знаю.

–Понятно – он лишь слегка приподнял уголки губ, в том варианте улыбке, который давал понять, что ему известна причина его отсутствия – Давай ка я тебя к дому проведу.

–Давай.

Они шли молча, сначала в гудящей толпе, но чем ближе к окраине села подходили, тем меньше людей составляли им компанию. Подойдя к воротам их дома, Энна увидела свет в окошке, и сердце радостно стукнулось о ребра. Он дома.

–Ну, давай – сказал Лао, на мгновение, положив руку на ее плечо.

–Спасибо – и они разошлись.

Но в доме ее встретила лишь Нюра, практически спящая.

–Дома, деточка?

–Да бабушка.

–Все у порядку?

–Конечно.

И она впервые за последние несколько лет легла спать одна. И впервые за последний месяц без Мика.

Он появился лишь с рассветом. Честно пытался тихо отворить дверь, но постоянно убегающая от него ручка мешала в этом занятии, не желая попадать в руку, и потому как только ему удалось схватить ее, он рванул на себя, и ввалился в резко открывшуюся дверь.

Энна подскочила от страха. А Нюра лишь перевернулась, но не проронила ни звука, убедившись, что Мик дома, так, что ее пробуждение осталось незамеченным.

–Ты с ума сошел! – прошипела Энна.

–Нет.

Не уверенно стоя на ногах, он балансировал охапкой цветов, желая обрести равновесие.

–Это тебе. К стати. Да – он протянул ей букет, и сам потянулся следом, чуть не упав. Энне пришлось подскочить с кровати, что бы помочь ему. С трудом доведя его до кровати, она облокотила его на стену, и с шипением, вместо крика, чтобы не разбудить старушку, пыталась снять с него одежду.

–Это ж надо было так надраться!

–Не кричи – взмолился Мика, пытаясь самостоятельно снять рубашку.

–Твою мать! Да ты хоть понимаешь, как я нервничала?

–Да? – с улыбкой спросил Мика, почему-то ему сделалось от этого нежно на душе.

–А сейчас вижу что зря.

–Почему? – расстроился он.

–А пусть за тебя девки переживают, с которыми ты ночь прошлялся!

–Не было девок! – и подтверждая искренность сказанного, он положил одну руку на сердце а вторую поднял ладошкой вверх, на уровень глаз. Этот жест заставил ее улыбнуться.

–А даже если б и были, в таком состоянии, ты с ними все равно ничего бы сделать не смог!

–Не груби мне, женщина! – промямлил пьяный Мишка, отклеившись от стены, помогая ей таким образом стянуть с себя рубашку.

–Не дыши на меня своим перегаром! – и он послушно отвернулся. Тут же повернувшись обратно, наблюдая за ее мучением с его поясом. Кое как раздев его, она уложила Мику, укрыв простыней. Он почти сразу захрапел. А ее сон покинул. «А ведь правда», думала она, сидя рядом с ним. «Пройдет время, и он найдет себе кого-нибудь, а я? Что буду делать я?». Ответа на этот вопрос не было. Пытаясь встать, Энна начала вытаскивать свою руку, из его большой горячей ладони, но Мишка не дал.

–Не уходи. Ложись рядом – неожиданно трезвым голосом проговорил он.

–Я не хочу спать.

–Пожалуйста. С тобой мне не так страшно – трезвый голос ей лишь показался, убедилась она, услышав последнюю фразу.

–А мне с тобой нет – зачем-то буркнула Энна, и сразу же пожалела о своей грубости.

–Врешь. – и он перекинул ее через себя. Тут же устроив на ней свои длинные, и тяжелые ноги.

Улыбнувшись, Энна прижалась к нему, и заснула.

4

Жаркое лето требовало постоянного внимания и к огороду и к животным. Энна уставала настолько, что порой не было сил даже покушать. У Миши же было лето, что бы привести в порядок вторую комнатку дома, отремонтировать крышу, и вычистить большую комнату в бане, отремонтировать полки в погребе, накосить сена животинкам на зиму. Кроме того нужно было сделать нормальный летний душ, какое-то подобие туалета, запастись дровами, подумать что купить на ярмарке, а главное что там продать. У него голова шла кругом от всего этого, а время неумолимо бежало вперед.

«А я думал, что в нашем мире, жить тяжело!».

Не смотря на всю тяжесть этой жизни, местные люди не упускали ни одной возможности повеселится, ночами были слышны смех и игра на каком-то музыкальном инструменте, звуком чем-то напоминающим скрипку.

–Как им это удается? – спросила Энна, домывая посуду, после ужина, и засыпая на ходу.

–Понятия не имею, – Миша зевнул, с нетерпением ожидая, когда она закончит. С каждым днем ему все легче было ложится спать с ней в одну кровать, и все сложнее было высыпаться. «Интересно», спрашивал он сам у себя, «а если бы Саша вот так же оказался с Мариной Бог знает где, и им бы пришлось спать в одной кровати?». Он пытался понять, что бы чувствовал. «Да ничего » с удивлением понял он, «Меня собственно говоря, уже несколько лет вообще не интересует, с кем она спит». Но Саша с Энной – ситуация совершенно другая. Или может быть нет? «Да какая тебе вообще разница?» – спросил мозг «Я спать хочу!».

–Ну, что, пошли? – Энна вытирала руки полотенцем, и Миша вынес ведро грязной воды.

Утром Кнопи выскочила за калитку, и пока Энна пыталась поймать это юркое животное, столкнулась с девушкой. Из-за столкновения, девушка выронила корзинку с помидорами, и те рассыпались по всей улице.

–О Боже, простите! – выпалила Энна, помогая собирать овощи.

–Да ничего. Я Лирса – представилась девушка, когда овощи были возвращены в корзину– а вы, наверное, Эни?

–Да, Вы меня знаете?

–Да кто ж не знает?! О вас только и разговоров по всей деревне.

–Надеюсь хоть хороших? – улыбнулась Энна.

–А с чего бы им плохими быть? – Лирса тоже улыбнулась в ответ.

Что-то в этой девушке, усилило ее жгучее желание дружеского общения, она так скучала по женским разговорам, ей так не хватало «девичников» которые они периодически устраивали с подругами.

–Хочешь чаю? – спросила Энна.

Лирса просияла от этого предложения.

–Если честно, не только чаю. Мне аж до умопомрачения хочет услышать вашу историю, о вашем мире и все такое.

–Пойдем, расскажу.

И забыв про Кнопи, она повела новоиспеченную знакомую домой.

Когда они уже освоились в общении, и Энна поведала ей большую часть о своей жизни, пришел Миша. Представив их друг другу, они еще какое-то время посидели вместе.

–Лирса, прости, что оставлю тебя не на долго, уже обед пора готовить.

–Да и мне пора, – она поднялась, неловко отдернув юбку.

–Оставайся – предложила Энна,– пообедаем вместе.

–Спасибо, но не могу. Заходите, как время будет, я через два дома за Сюркой живу – и она ушла.

Этим вечером, радостная, от того, что нашла подругу, Энна всерьез задумалась о том, что и кому говорить. Ясное дело их всех интересует, откуда они, кто они, как сюда попали, но видя взгляды местных дам на выданье, на Мишу, сразу становилось ясно, самый главный вопрос, интересующий всех их – кто они друг другу.

–Миш, я решила сказать правду.

–Кому? – раздумывая над чем-то своим, он не сразу понял, о чем она.

–Всем. Какой смысл в том, что они думают, будто мы женаты?

–А какой смысл в том, что они будут думать иначе? – слишком приторным голосом поинтересовался он.

–Никакого. Просто… просто если мы действительно застряли здесь, у тебя есть шанс начать новую жизнь, понимаешь?

–Понимаю, – он окинул ее полным непонятной ненависти взглядом, и ушел.

Шли дни, увеличивались заботы и тяготы. Но все же иногда он оборачивался, как ему казалось на голос сыновей. То ему слышалось, как его зовет Антон, то казалось, что Стасик по обыкновению делится чем-то сокровенным. «Я так и не научил их главному. Положил свою жизнь, что бы у них было все… а мог быть с ними… мог…». Грустные воспоминания кружили вокруг него как стервятники, доказывая, и показывая, как погоня за достатком лишила его и семьи и жизни, и детей. Он вспоминал, как позвонила Марина, когда Стасик сделал первый шаг, как по телефону сообщила его первое слово… «Мне все время было некогда… некогда научить Стасика водить машину, некогда пойти с Тохой в бассейн… а теперь? Теперь времени хоть отбавляй….». С неожиданной озлобленной грустью он понял, как много потерял из-за собственных амбиций. Как многого не сказал, и не услышал.

Они уже возвращались с рынка, когда увидели детей, стоявших полукругом, и громко хохоча. Они что-то выкрикивали, и каждый пытался подняться на носочках чуть выше, еще чуть ближе подойти.

–Что это? – Энна тоже машинально привстала на носочки, желая высмотреть происходящее там, за детьми.

–Что-то злобное.

–С чего ты взял?

–Я еще помню, как это быть маленьким мальчиком.

–Да? – и в легком неверии приподняла бровь.

–Не смешно.

Когда они подошли ближе, Мишина догадка подтвердилась. Стайка детворы, наблюдала, как в образованном ими кругу взрослый мальчишка, долговязый и неопрятный, издевался над пацаном поменьше. Долговязый стукнул того по уху, намеренно унижая, и что-то сказал, вызвав на лице меньшего, еще большую озлобленность. Миша так же наблюдал, как и дети. Прекрасно понимая, что вмешиваться нельзя, долговязый намеренно издевался над пацаном. Но пацан не сдавался, падая он вставал, только затем, что бы опять упасть. И вмешайся Миша, унижение будет еще более сильным.

–Их нужно остановить! – возмутилась Энна, глядя на Мишу.

–Не сейчас.

–Он покалечит его!

В этот момент долговязый обойдя меньшего сзади, с силой ударил того в голову, отчего пацан упал, и схватившись за ухо продолжал лежать.

Толпа засмеялась. По настоящему, по детски, злобно, и безжалостно.

–Гордишься собой? – поинтересовался Миша, и дети расступились вокруг, как будто так были поглощены происходящим на импровизированной арене, что не заметили его. Наблюдая как насторожилась окружающая их пацанва. Как, все еще находясь в кураже, долговязый нахально улыбнулся, и подошел ближе, Миша лишь хмыкнул, искренне переживая за малого.

–Горжусь.

–Зря, на твоем месте стыдиться нужно.

–Чего это мне стыдиться дядя?

–Ну, можешь гордиться, как пожелаешь. Но мне, было бы стыдно, унизить маленького, и при этом боятся подойти ко взрослому дядьке.

Он наблюдал, как притихли окружающие, как внимательно они смотрят на них, как учатся чему то своему, чему то важному для себя.

–А я не боюсь.

–Тогда подойди.

–Зачем?

И парень подошел, не очень близко, так, сделал несколько шагов в Мишину сторону, выпрямив спину, скорее от страха, чем от собственной значимости и силы.

–Агрессия – это проявление собственных страхов и неуверенности, – он внимательно всмотрелся в лица ребят стоявших вокруг.

–Какая агрессия?! – вскипел долговязый, – он сам кинулся, первый! Я лишь показал ему, что нечего бросаться на сильного! – и ухмыльнулся, ища поддержку в лицах наблюдающих за ними детей, закатив рукав и демонстрируя сильную руку.

–Я не думаю, что можно как-то связать жуткие гримасы на твоем лице, напряженные мышцы и грубый голос с силой. Скорее лишь со страхами и неуверенность, которыми ты насквозь пропитан. – он опять посмотрел на лица детворы, надеясь, что они где-то в глубине души запишут его слова в свои сердечные учебники, и запомнят их. Они ведь долговязого не просто так слушали, дети ведь сами себе учителей назначают, по своим собственным, причинам и понятиям. И не важно, что порой учителя эти сами не понимают, что уже преподают, что их слова запоминаются, и потому вырастает страшное в своей озлобленности и глупости поколение.

–Нет во мне страха – опрометчиво заметил долговязый.