Текст книги "По ту сторону грозы (СИ)"

Автор книги: Евгения Воронюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Когда она проснулась, в доме было тихо. Вечер уже вступил в свои права, с улицы доносились смех детей, и разговоры старушек сидевших на лавочке у подъезда. Она лежала на кровати, и слышала, как сработала чья-то сигнализация на машине. Как залаяла собака в ответ на кошачий визг. Выйдя в коридор, она стояла, вглядываясь в темное пространство. Пройдя вперед так и не включая свет, она наслаждалась запахами квартиры, что-то новое, какая-то нотка, аромата, блуждающего сегодня в сумерках квартиры, вдруг сделала ее домом. Что это? Корица? Чеснок? Цитрус?

26

-В субботу у Антоши день рождения, будем отмечать здесь – сообщила Марина, когда они остались вдвоем.

–Хорошо, – ему было все равно. Единственно важным было то смятение, что вызвала Энна, едва прикоснувшись к нему.

–Будут Сашка с Энной, и несколько ребят из садика с родителями конечно. Всего человек десять, двенадцать. Я заказала аниматора и клоуна.

–Хорошо, – да хоть единорога! Думал он, только замолчи!

Марина, казалось, абсолютно не чувствовала его настроения:

–Я уже купила подарок от нас, мы с девочками устроили себе выходной, прошлись по магазинам, так что я сразу и купила. Подумала, что тебе не захочется этим заниматься.

–Почему ты так подумала? Я бы с радостью выбрал подарок малому, если бы помнил, что он любит – в его голосе прозвучала и излишняя злость, и излишняя жестокость. Но в данный момент ему было все равно.

–Если бы ты спросил, я бы рассказала. Но ты ведь не спрашиваешь.

–И что же он любит?

–Он рассказал Светлане Ивановне, по секрету, что ему жутко хочется машину.

–Светлане Ивановне, – повторил Миша имя няни, и злость его только больше разгорелась. Но жена и этого не заметила.

–Да, каждый раз, забирая его из садика, они катаются в парке на этих электрических машинках. Короче я купила ему такую. Джип. Должен понравиться.

–А почему он тебе или мне не говорил об этом?

–Откуда я знаю?!

–Может, потому что тебя никогда нет рядом? Может, потому что он с няней проводит больше времени, чем с родной матерью?

–Не поняла?!

–Ну, раз не поняла, то и объяснять не зачем.

–А как по твоему я должна была жить? Ты сам согласился нанять няню и Стасику, и Антону! Что, хочешь, что бы я стала серой мышью? Грязной и засаленной домработницей, которая то и делает, что что-нибудь печет, готовит, стирает и убирает?! Я женщина Миша, и с рождением детей я не изменилась. У меня, так же как и у тебя осталась своя жизнь. И раньше тебя все устраивало!

Он молчал, рассматривая жену, и вспоминал Энну, она вкусно готовит, и сама убирает, и прекрасно выглядит. Почему же одной времени хватает на все, а другой не хватает даже на собственных детей? Как он мог быть таким глупцом?!

–Я думаю, что мне стоит пожить отдельно.

Она не ответила и не ушла. Так же и сидела, всматриваясь в свои ногти. Он не смог разглядеть в ее лице, ни боли, ни страха, ничего. Он сказал, что уходит, а она ничего не почувствовала.

–Останься до субботы.

Миша ушел в спальню. Открыв шкаф, достал чемодан и сложил в него вещи. Завтра пятница, остались всего две ночи, которые он должен провести здесь. Всего две ночи. Как-нибудь потерпит.

–Ты уйдешь сегодня? – Марина зашла в спальню, тихо прикрыв за собой дверь.

–Не знаю.

***

С самого утра, Антон разъезжал по огромной квартире в своем новом Джипе, и очень радовался, что папа подарил такую же машину как у него.

–Это мама выбирала – улыбался он.

–Все равно как у тебя! – не сдавался малыш.

Приходили люди, дарили подарки, визжали дети, участвуя в конкурсах. Сашка с Энной подарили огромную спортивную машину на радиоуправлении, и Антон разрывался желая ездить и в джипе и в то же время управлять спортивной машиной.

Нанятая Мариной фирма украсила квартиру цветами и воздушными шарами, официанты разносили шампанское и закуски, в гостиной был накрыт фуршет. Все шло своим чередом. На улице стремительно темнело, и вот уже свет уличного фонаря заглядывает в окна.

Он стоял у колонны, спрятавшись ото всех, наслаждаясь виски со льдом. В противоположном углу он увидел Сашку, тот что-то рассказывал Энне на ушко и она улыбалась. Подбежал Антон и Энна присела, погружаясь в разговор с ним.

Яркая вспышка озарила мозг. Он как наяву увидел женщину, в длинном голубом сарафане, она сидела к нему спиной в каком-то саду, ее длинные темные волосы раздувались ветром. Видение начало рассеиваться, и он взмолился, что бы женщина повернулась, молился, что бы успеть увидеть ее лицо. Но туман поглотил ее.

Придя в себя, он не смог больше оставаться здесь, не видя никого и ничего вокруг, он начал пробираться на балкон. Все что ему хотелось, это остаться одному.

Сгустившиеся сумерки, делали пространство объемней, оставшись, наконец, на едине с самим собой, он не сразу разглядел женщину, стоявшую в углу балкона. Миша уже хотел уйти, когда Энна повернулась.

–Не помешаю? – спросил он, делая несколько шагов в ее направлении.

–Нет, конечно.

Они постояли молча, всматриваясь в темноту. Он положил руки на холодные каменные перила, и это прикосновение немного успокоило безжалостно колотящееся сердце.

–Шикарный праздник – Энна говорила тихо, прислушиваясь к песням сверчков и птиц, в палисаднике под балконом.

–Это не моя заслуга.

–Как ты?

–Плохо, – так вышло, что она стала единственным человеком, которому он готов был сказать правду, вот так сразу, не раздумывая и не взвешивая.

Энна не ответила, лишь положила свою ладонь на его руку, сжимавшую перила до побелевших костяшек.

И опять толпа мурашек в испуге разбежалась по их телам. Прячась на спине и шее, заставляя тело вздрогнуть от искр, появившихся в глазах от этого прикосновения.

–Нельзя опускать руки – прошептала Энна, завороженно рассматривая, как сплетаются их пальцы.

–Нельзя, – прошептал он, наслаждаясь ее прикосновением.

Тишина, висела вокруг них непроницаемым заслоном, испуганные мурашки разбегались по телу и то и дело выглядывали, что бы убедиться – это не сон, так действительно бывает!

Они стояли поглощенные собственными ощущениями, лишавшими мыслей. Не заметив, как на балкон вышел Саша, как померкла его улыбка. Никто из них не повернулся на звук разбивающегося о мраморный пол бокала.

Сердце дрожало и падало, от его близости. Спазм сжимал горло лишая возможности говорить, но сказать было не чего. Сила, с которой встрепенулось сознание, от дружеского прикосновения, обездвижила тело и лишила мозг способности мыслить.

С усилием воли она отняла руку. И ушла, не проронив ни слова. Оставив за собой ароматный след духов. В комнате было шумно, лица мужчин, женщин и детей сливались в одну картину. Сердце то бежало куда-то, то останавливалось, и эхо его ударов отдавалось в ушах.

Саша стоял на кухне, спиной ко всем опираясь руками на стол.

–Поехали домой – прошептала она, обнимая мужа и пряча лицо на его широкой спине.

–Поехали – его голос был лишен красок. Сухой и далекий, казалось, что его обладатель стар как этот мир.

Они ехали молча, такси подвезло прямо к подъезду, и так же молча поднялись в лифте домой.

В темноте квартиры и ее тишине, она осталась один на один со своими мыслями, не желавшими расходиться по своим местам, чувствами и ощущениями, сбившимися перепуганными пташками.

–Обними меня – она прижалась к мужу, не дав включить свет. Они так и стояли в темном коридоре, и она слушала, как равномерно бьется его сердце. Он хотел разжать руки, но она не отпустила его.

Энна вдыхала аромат его одеколона, смешанный с запахом тела. Как она любила раньше вот так, вдохнуть, уткнувшись носом в его рубашку. Но теперь этого стало мало. Хотелось большего, хотелось другого… чужого.

Она подняла руки и начала расстегивать пуговицы на его рубашке, а он так и стоял, не поощрял и не останавливал, просто наблюдал.

–Поцелуй меня – попросила она, и он выполнил ее просьбу, заставляя сердце успокоиться и забыть ту боль, что преследовала его весь вечер. Она здесь, с ним, позволяет обнять себя. «Все хорошо, все будет хорошо». Но в глубине души звучал голос, мешавший ему, нашептывающий, что хорошо уже никогда не будет.

Когда она проснулась ночью, в комнате было темно, но света от бивших в окно фонарей хватало, что бы видеть спящего рядом мужа. Он лежал на боку, обнимая подушку. Энна провела рукой по его спине, обвела маленький шрам под лопаткой, родинку на пояснице. Он пошевелился, и она убрала руку, не желая будить его. Энна прикрыла глаза рукой, и сердце подпрыгнуло, когда, носа коснулся аромат, чужой аромат, чужого человека. Рука до сих пор хранила тонкий и спокойный аромат Мишиного одеколона.

***

–Не нужно, я сама, – Марина встала пораньше, что бы приготовить завтрак. С тех пор, как муж вернулся из больницы, она старалась измениться. Стать такой, какой он хотел ее видеть. Не обращала внимания на его придирчивость. Улыбалась, когда он ворчал. «Он не видит моих усилий, не помнит, какая я была, и не понимает, что я пытаюсь измениться».

Она приготовила тосты, омлет с овощами, накрыла стол. Когда вышел Миша, она заварила чай.

–Доброе утро, – он не понимал, что происходит. Стасик говорил, что готовит Ольга, но Марина всегда сама на кухне, когда он выходит.

–Доброе, – она взяла тарелку, и Миша не удивился, когда увидел вилку, на которую она сверху положила омлет. Он промолчал, но она умудрилась туда же положить и салат.

«Кухня – это не ее» – констатировал он.

–Дай мне, пожалуйста, другую вилку, а то эта вся в еде – он искренне старался говорить ласково, но она все же обиделась.

–Знаешь, наверное, это действительно безнадежно – она подала чистую вилку, и села напротив.

–Что безнадежно.

–Я, ты. Не могу я. Понимаешь? – ей хотелось сказать, что она все это время пытается измениться, старается для него, прося взамен лишь малейшего одобрения.

Он молчал.

–Прости Миш.

**

Марина проснулась поздно, на часах было уже практически двенадцать. Встав с кровати, она накинула длинный белый шелковый халат. Что-то изменилось в комнате, присмотревшись, она заметила. Чемодан. Его не было. Значит Миша ушел.

–Доброе утро, – она вышла на кухню, и Ольга сразу же поставила перед ней большую чашку капучино.

–Доброе, Марина Львовна.

–А где все?

–Михаил Игоревич ушел с утра, Стасик тоже. Антон гуляет.

–Ясно.

Входная дверь открылась, и неожиданно для Марины в кухню зашел Миша.

–Доброе утро.

–Доброе, – отозвались жена и повар.

–Михаил Игоревич, чай, кофе?

–Кофе, с лимоном.

Он сел напротив жены. Ольга поставила перед ним кофе с лимоном и удалилась.

–Ты вернулся?

–Я не уходил.

–Где чемодан?

–В шкафу.

–Что так?

–Марин, ради детей я готов попробовать еще раз. Я хочу изменить все, понимаешь?

–Еще раз. Ради детей. – она повторила его слова и слегка улыбнулась, – знаешь, сегодня утром я проснулась и увидела что чемодан больше не стоит в углу. Как ты думаешь, какая первая мысль появилась в моей голове? Какое чувство я испытала?

«Я не хочу другой жизни» думала она, «я старалась, старалась». Она вспомнила как пыталась поговорить со Стасиком, но тот лишь улыбнулся, «не надо мам, я люблю тебя такой какая ты есть» сказал он. «точная копия отца», только тогда она поняла насколько он похож на отца. Она готовила для мужа, стараясь аккуратно, и даже красиво раскладывать еду на тарелке, но он опять был недоволен. Тогда стало ясно, что измениться она не сможет, да и вряд ли ему это нужно.

–Не знаю – он действительно не представлял, о чем она могла думать.

–Я подумала: «Блин, у него в портмоне остался талон без которого я не смогу забрать машину с сто», и лишь досаду я испытала, собственно на отсутствие талона.

Миша достал из внутреннего кармана портмоне, нашел талон и передал его жене. Не проронив больше ни слова, он прошел в спальню, взял чемодан и ушел. У подъезда его встретил Тоха, возвращающийся с няней домой.

–Папа! – и малыш кинулся ему на шею.

–Привет, чемпион! Как погулял?

–Хорошо. Ты уезжаешь? – спросил сын, разглядывая чемодан.

–Не на долго. Скоро вернусь.

–Обещаешь?

–Обещаю – он поцеловал сына, и ушел.

Миша долго шел просто вперед, чемодан на колесиках, верно ехал вслед за хозяином. «Ну вот, я ушел», думал он, не испытывая ничего кроме жалости к детям. «Стасик может и поймет, а вот Тоша еще слишком мал. Я, буду приходить к ним…».

–Саш? – он набрал номер единственного человека который был его другом и услышав его голос в трубке, прокашлялся – Ты дома? Я могу заехать к тебе?

Получив утвердительный ответ, он остановил такси.

Сашка лишь поднял бровь, увидев чемодан. Энны дома не было. Оно и к лучшему. Миша боялся, что увидев ее, снова испытает то странное чувство, от которого вздрагивала сама душа.

За чашкой кофе он поведал другу, что ушел от жены.

–Досада, она испытала лишь чувство досады, на талон!

–Миш, ты уверен?

–Нет, я уже больше года ни в чем не уверен.

–Что ты будешь делать?

–Сниму квартиру, и начну жить заново. А что еще?

–Ты уже подыскал что-нибудь?

–Нет. Сегодня поеду в отель, а там посмотрим. Скажи, только, в какой лучше?

Как хотелось Саше согласиться с этим, хотелось позвонить в отель и забронировать номер, вызвать такси или самому отвести его, лишь бы успеть до возвращения Энны. Как бы не старался он забыть увиденное вчера на балконе, но из песни слов не выкинешь, она просто положила свою руку на его, а искры, пролетевшие между ними, от этого дружеского, ничего не значащего жеста выбили из его рук бокал. Дружба, связывающая их почти сорок лет, не могла раствориться вот так, в темноте балкона.

–Какой отель? Не глупи, сегодня останешься здесь, а там посмотрим.

–Спасибо Сань. Но нет. Я не хочу мешать вам

Он не договорил, в кухню зашла Энна

–В чем мешать? И кто уезжает? И привет кстати.

–Привет, – отозвался Миша.

Энна раскладывала в холодильник купленные продукты и потому не видела, как зажглись внутренним светом Мишины глаза, и как померкла улыбка ее мужа, внимательно наблюдавшего за другом.

–Ни в чем, – ответил Миша, пряча взгляд в чашке.

–Что за чемодан? – продукты разложены, и, не имея больше возможности прятаться за открытой дверцей холодильника, она лишь на секунду встретилась глазами с Сашей, надеясь, что он не заметит лихорадочный румянец на щеках, и прошла к кофеварке став к ним спиной.

–Мы с Мариной решили пожить отдельно.

Эта новость не хуже обуха стукнула ее по голове, но она не позволила себе думать об этом. Нельзя, не сейчас. И заставила себя повернуться:

–Это ужасно, а дети?

–Вечером вернусь, и мы все им скажем.

–Где ты будешь жить?

–Пока в отеле, потом квартиру сниму, может куплю, посмотрим.

Она смотрела на мужа, и не могла понять, что с ним. Искрящиеся любовью и радостью глаза, стали холодными и напряженными, губы плотно сжаты, руки спокойно держат чашку. Неужели он не предложил остаться у них? Он же никого не помнит в этом мире, никого не знает кроме Саши!

–Я предложил ему пожить у нас, – сказал Саша, наблюдая за игрой чувств на лице жены.

–Правильно, – и на душе у нее стало легче. «Он не сможет жить один. О нем нужно заботиться».

–Нет, спасибо конечно, но я не хочу мешать

–Глупости! – выдала Энна с большим энтузиазмом чем того требовала ситуация, и это не ускользнуло ни от мужа ни от Миши.

27

Она видела, как страдает Саша, но чувства были ее обращены к Мише. Через несколько дней, когда Саша уехал на работу. Она решилась сделать это. Просто потому, что ей казалось это правильным.

–Попробуй еще раз – они пили чай, сидя на кухне.

–Что попробовать? – он задумался, не понимая, почему эта атмосфера кажется ему знакомой.

–Поговори с Мариной.

–О чем? – со вздохом поинтересовался он.

–Я помню ее, и помню то, не многое о чем она рассказывала. Вы вместе прошли через многое, это не проходит бесследно.

–Я злюсь на нее. Сам не знаю почему, меня все раздражает. Что она делает, как она делает…

–Попытайся.

Он ничего не ответил, просто ушел в комнату, раздумывая о ее словах. Дети. Грустный, понимающий, взгляд Стасика. Любящий, искренний –Антона. «Только ради них» решил он, «я попробую только ради них».

Когда он зашел домой, там было необычно тихо. Его не встретила Ольга, не было слышно голоса Светланы Ивановны. «Где все?». Пустая квартира показалась ему другой. Что-то было иначе. Обойдя ее, он заметил разбросанные игрушки Тохи. «Странно, почему Ольга не убралась?». На кухне стояла только что вымытая посуда, а на печке приготовленная еда. Щелкнул дверной замок.

–Папа уже приехал? – услышал он голос сына.

–Нет еще, подожди, разувайся.

–Мам, а где Светлана Ивановна?

–Она занята, сынок. А что ты хотел?

–Ты теперь всегда будешь за мной в садик приходить?

–Да.

Он слушал их разговор, пытаясь понять, что же произошло? «Может она так деньги решила сэкономить?». И поняв, что пора появляться, чтобы не сильно напугать их он позвал жену.

–Марин?

–Боже – прошептала она.

–Папа! – и Антон побежал к нему через всю квартиру, и крепко обняв за шею, прильнул всем свои маленьким телом – ты уже не уедешь?

–Нет, – ответил он сыну, всматриваясь в полные слез глаза жены, – не уеду.

–Я буду гномом.

–Да? Когда?

–Скоро, в какой-то день, я буду стих читать.

–Да?! А какой стих? Расскажешь мне?

–Да, когда мама прочитает.

–А сам?

Он видел, как стерла слезы жена, как убрав обувь в шкаф, пошла на кухню. Он шел за ней, все так же держа сына на руках. Марина включила плиту, расставила приборы. Пока грелась еда, она собрала игрушки, разбросанные по квартире. Миша с каким-то замиранием сердца следил, как она раскладывает еду. «Даже вилку не запачкала, на этот раз. Нужно чаще уходить».

Они так и не обсудили ни его уход, ни его возвращение.

–Хочешь, я тебе ванну наберу? – спросила Марина.

–Да, – ответил он.

А вечером он предложил поехать на дачу.

**

Миша снова вернулся к Марине, и Энна была рада за него, но радость эта все же была оттенена какой-то досадой, обидой.

От скуки Энна сходила с ума, Саша с утра уходил на работу, оставляя ее в одиночестве, и возвращался лишь под вечер. Она вспоминала, как раньше он напротив проводил дни с ней, но мог уходить на целую ночь. «За что боролась, то и получила» – улыбнулась она сама себе. Ей не хотелось встречаться с подругами, общаться с родственниками. Ничего не хотелось.

Переделав все, что можно было сделать, она села за ноутбук, не зная зачем, не зная, что ищет, просто открыла последнюю страницу, хранившуюся в истории.

«Состояние комы точно не изучено… . Многие пережившие ее, возвращались в детство…. Попадали в свое будущее… видели другие миры.».

Она выборочно читала статью. «Саша читал это? Зачем?». Здесь описывались разные истории рассказанные людьми пережившими кому. И все эти истории заканчивались разводом. «Он боится. Или ждет». По бокам от статьи то и дело мелькали рекламные баннеры. Ей в глаза бросались фотографии знаменитостей, скидки на одежду и обувь. Но все это оставалось без особого внимания с ее стороны. В самом низу страницы, ее взгляд зацепился за маленький квадратный баннер. Не яркий, как остальные на странице, а постельный, и какой-то нежный. На картинке был изображен чайный сервиз. Молочного цвета фарфор с голубыми и синими цветочками.

«Прямо как мне Мика подарил», и она потянулась к мышке, что бы перейти на следующую страницу статьи.

«Мика!» рука замерла, так и не нажав на кнопку перехода. Сердце забилось быстрее, ему вдруг стало тесно под ребрами. Энна продолжала всматриваться в экран, но больше не видела ни статьи, ни баннеров, перед ее взглядом пролетала ее жизнь, другая, вымышленная жизнь. Не существующая, но в то же время не менее реальная. И образ знакомый и далекий, образ мужчины, нежного и сильного, властного и такого любящего. Миша. Она как наяву ощущала прикосновение шершавых ладоней и натруженных пальцев, ощущала его дыхание на своей шее, и острая боль, пронзала само ее сознание. «Это сон. Только сон. Так не бывает. Так не было!». Но сердце помнило, сердце не обманешь. Оно с поразительной точностью воспроизводило его голос и взгляд, объятия и смех. Не веря, не желая верить, что этого не было.

Она так и сидела, вглядываясь в экран, когда пришел Саша. Не слышала, как он зашел, как подошел к ней. Не чувствовала слез стекающих по щекам. Не видела и не слышала никого и ничего, кроме человека, обещавшего быть рядом, и в том мире и в этом.

«Я люблю тебя – прошептал Миша, целуя ее в губы, – я всегда буду рядом. Обещаю.

–Я знаю – ответила Энна, целуя его в ответ.

«Хоть бы не вернуться», думала она тогда. «Господи, я так люблю его!»»

–Эн? – Саша тихо позвал ее, чтобы не напугать. «Она читает статью и плачет. Хочет развестись?!», вчера, когда эта статься попалась ему на глаза, он сам испытал нечто подобное.

Она повернулась на звук его голоса. Понимая, что это Миша стоял между ними, тот Миша, который любил ее, именно так как ей было нужно, только он мог так любить, мог «так» быть рядом.

–Саш – голос выдал намного больше, чем глаза и слезы. Треснувший, глухой, безжизненный, он как будто извинялся за что-то. И Саша ушел, не желая слышать, то, что, как ему казалось, она скажет.

«Я не смогу, не смогу без нее! Я такой только из-за нее, только благодаря ей! Она уйдет и… я… я не хочу жить без нее!». Страшное осознание самого себя, того, кем он стал, и того, что больше не нужен никому такой. Ни старым друзьям, ни клубным знакомым. Только ей. Уйдя в себя, полностью окунувшись в свой страх перед будущим, он стоял, скрестив руки на груди, прислонившись лбом к прохладному стеклу, и вглядывался в темную пустоту. Теплые, ладони прошлись по его спине, и нежные руки обняли за талию.

–Прости – прошептала Энна, спрятав свое заплаканное лицо в складках его рубашки.

–Все в порядке – так же тихо прошептал он.

–Я люблю тебя – шептала она. Отрекаясь от выдуманного чувства, желая забыть всю его полноту и мощь.

Он обернулся, и обнял ее, целуя резко, крепко, жадно, требовательно.

«Я люблю его» повторяла она себе, желая убедить себя в этом, напомнить себе. «Его, я люблю его». Но кожа вспоминала прикосновения других губ, нежных и мягких, отдающих многое, и ничего не требующих. «Это просто сон!». Она провела пальцами по его волосам, а память невольно подбрасывала другие ощущения. Неповторимые, неимоверные, нереальные.

28

Дети уже давно спали. Они долго лежали с Мариной, не засыпая, не включая телевизор, а потом она встала. По звукам ее шагов, он понял, что она спустилась на кухню. Резкий порыв ветра отворил окно, взметнув штору. И вдруг воспоминания пронеслись со страшной, сметающей все на своем пути скоростью. Он увидел множество людей и множество событий, в голове его разом зазвучали миллионы голосов. Вот он маленький сидит у папы на руках, и учится водить машину, вот мама ругает его, за то, что тренируясь в квартире, он сбил ногой телевизор. Школа, первая любовь, вечер с друзьями где-то на даче, первая выкуренная сигарета, дождь, клуб, Марина. Он снова проживал свою жизнь, стремительно, ярко и осязаемо. Он видел беременную жену, и своих детей. Видел похороны родителей и отправлял старшего сына в первый класс. Снова был маленьким мальчиком, которого принимали в пионеры, и взрослым мужчиной, руководившим агентством. А потом была авария, и тот сон. Странный, почти настоящий сон, в котором Энна подарила ему меч, сделанный когда-то давно его отцом для него. Длинный сон, длящийся несколько лет, в котором он скучал по детям, и слышал их голоса. В котором предал друга, и нашел ту единственную женщину, с которой хотел прожить отведенное ему Богом время. Жизнь обрушилась на него водопадом эмоций и чувств, мыслей и желаний, и в них он терял себя, того себя что был ему знаком, того, который однажды утром проснулся в больнице, в окружении чужих людей, и чужой жизни.

«Эни. Это ты. Мне снилась ты. Снилась». Радость от того, что он нашел себя, и в то же время ужас от того, что это случилось, все это вдребезги разбивалось об мнение, что сформировал он о себе, о своей семье. Ему думалось, что он один человек, но сейчас, наконец-то вспомнив себя самого, оказалось, что он другой. И не было у него потерянного рая, о котором, он, казалось, помнил. Не было женщины, которую любил, и которая любила его, был лишь сон. Долгий, яркий, живой, сон.

В комнате было темно, свежий ветерок играл гардиной, и она, то поднималась к самому потолку, впуская сладкий, наполненный ароматами цветов воздух, то, как будто напротив, пыталась выскользнуть за окно, и дотянуться до неба. Миша продолжал воспроизводить в голове события этого сна, испытывая необходимость делать это снова и снова, как голодающий, наконец, добравшийся до еды не в силах остановиться, хоть и зная, что ему будет плохо потом.

А после были новые воспоминания, теперь он понимал, как старалась измениться Марина, как повзрослел Стасик, как замкнулась Энна. И Саша, каким другим он стал. Он вспоминал глаза друга, наполненные грустью и тяжестью, и от случившегося, и от того что еще случиться.

«Саша знал», понял Миша, «он чувствовал, сам не понимая, что именно».

Сев на кровати, он еще какое-то время смотрел на гардину, которая никак не могла определиться остаться ей в комнате, или же вылететь в ночь.

В доме было темно, лишь свет, бивший с первого этажа, сквозь лестничный проем, немного освещал холл. Миша стоял в дверях спальни, и новые воспоминания приветствовали его. Вот он первый раз заходит в дом, осматривает его. Вот они с Мариной выбирают обои. Вот маленький Стасик чуть не упал с лестницы, погнавшись за мячом. Он зашел в комнату к сыну, тот спал на животе, и одна рука свисала с кровати, будто пытаясь дотянуться до упавшей подушки.

«Я тоже постоянно ее теряю» – улыбнулся он, видя самого себя в собственном ребенке. Он поднял ее, и осторожно положил сыну под голову.

Миша подоткнул легкую махровую простынь, укрывающую Антона, и поцеловав детей спустился вниз.

Из кухни доносился шум перебираемой посуды. «Что она делает?» но когда подошел к дверям, сердце его больно кольнуло. Марина стояла спиной к нему, делая то, чего не делала ранее, то, о чем он просил ее двадцать лет подряд. Она достала всю посуду, и теперь складывала ее обратно. Так, как Миша просил. На полках стояли аккуратные стопки тарелок и блюдец, не перемешанные между собой, а сложенные по размеру. Из открытого рядом ящика, ему улыбнулись расставленные чашки, как бы говоря, что больше не попытаются упасть ему на голову.

Он стоял в дверном проеме, ничем не выдавая своего присутствия. Просто наблюдал, как жена выполняет его просьбу. Теперь, когда он готов был уйти, когда понял, что жизнь может стать другой, она вдруг делает то, чего он уже не ждал от нее.

«Ну и куда я теперь денусь?!». Чувство долга, чувство уважения, и еще множество других чувств, проскочили в его сердце. Он не любил жену, и прекрасно понимал это, как и то, что она тоже не питала к нему особой нежности. Но одно то, что она делает это, делает исключительно для него, потому как ей самой на это плевать, заставило Мишу задуматься. «Все-таки, я двадцать лет просил ее измениться! Ну почему она решила сделать это сейчас? Испугалась, наверное», решил он.

Марина расставляла посуду, так как этого хотел Миша, сегодня, она сама как бы со стороны посмотрела на нее. Тарелки и блюдца, мелкие и глубокие, все были составлены, как попало. «Это ведь действительно неудобно» – подумала она, вспоминая, как красиво и аккуратно составлена посуда у Энны, как легко, практически с закрытыми глазами она брала с полки то, что ей нужно, и ей не приходилось вытаскивать блюдце из-под горы больших салатников. «Да что мне, сложно?!», «нет», поняла она, «не сложно, и не лень. Нет. Это просто из упрямства, какого-то неясного, необоснованного упрямства. Только потому, что он хотел руководить всем и вся! Меня никогда особо не волновало, как чашки стоят. Но ему это было важно. Господи, сколько же ссор я могла бы избежать! Сколько лишних слов не наговорить!» сейчас все эти глупые и пустые бытовые мелочи, из-за которых они то и дело ругались, виделись ей иначе. Еще более пустыми и еще более глупыми. «Зачем я это делала? Что пыталась доказать?!». Она осторожно, стараясь не сильно греметь, составляла на рабочей поверхности салатники, когда теплые мужские ладони легли на плечи. Сердце прыгнуло, не понимая его жеста, не осознавая, что за изменения произошли с ним. И испытывая смущение за то, что он увидел ее занятие, и в то же время, радуясь его амнезии. «Он ведь все равно не поймет!» но когда она обернулась, на нее посмотрели улыбающиеся, карие глаза, и взгляд этот сказал больше, чем любые слова.

–Миш, – прошептала она, и расплакалась. «Он все вспомнил! Он помнит!».

И он обнял ее, давая то, в чем она действительно нуждалась, не просто тепло, не только объятия, а особенное, душевное прикосновение мужа. Положив подбородок на ее светлую макушку, он просто закрыл глаза, пытаясь забыться.

Теперь жизнь его наполнилась, полностью, до краев. Дети, жена. Он делал то, о чем мечтал, в той жизни, в коме, «Я мог умереть, и не сделать этого. Второй шанс, вторая жизнь. Я не упущу его». Он учил Стасика водить машину, а Антона плавать, они запускали воздушного змея, и строили шалаши. Он учил сыновей айкидо, и рассказывал истории о своем детстве. Лишь изредка, встретившись с ней, он позволял рассудку сравнивать, выискивать, спрашивать себя «Что было бы если… если бы они встретились раньше… если бы это произошло на самом деле..» но видя, как улыбается она Сашке, как гордится им, как наслаждается, он заставлял себя забыть тот сон, забыть чувства которые он привнес в его жизнь. «Я поменялся благодаря тебе» мысленно говорил он Энне. Рассуждения его приводили к разным выводам и утешающим и будоражащим. «Потому что мы были вместе, когда это произошло», думал он, ты приснилась мне, потому что была тогда рядом. А, мог, привидится кто угодно. И хорошо. Хорошо, что это случилось. Теперь я понимаю больше, вижу больше… да… если бы не мой характер…. Если бы я позволил Марине проявить себя… все было бы иначе. Ну, что же, лучше понять это поздно чем никогда. Я ведь понял. И она тоже».

И он опять вспомнил тот разговор, в ночь, когда память вернулась:

«-Миш, мне просто хотелось как-то само реализоваться, не знаю. Быть кем-то кроме твоей жены…. Чего я достигла? Что сделала? Вышла за тебя замуж… и все… все. А ведь целая жизнь прошла….

–Не говори ерунды, – разговор этот, уже давно назревший, но от того не менее тяжелый, начался, когда слезы были выплаканы, а ласковые слова высказаны. Когда, его амнезия больше не отдаляла их. Они так и сидели на кухне, а вокруг были открытые шкафы и ящики, и выставленная посуда.

–Просто выслушай меня – попросила она, беря его за руку.

И он опять увидел ту перемену, что случилась с ней.

–А раньше бы сказала, что нельзя быть таким бесчувственным – он улыбнулся ей, вспомнив как во сне, его сне, Энна тоже назвала его бесчувственным. И тогда, еще больше уверился, что сон этот снился ему только для того, что бы он осознал свои ошибки, что бы изменился.