Текст книги "Всё, что нужно для счастья (СИ)"
Автор книги: Евгения Стасина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
– Веди себя культурно, – только и знает, что ухмыляться!
И как спрашивается нам уживаться? Не то чтобы я уже успела подыскать ему замену среди собравшихся за столом, но мы же вроде как договаривались? Он берёт на себя свидетельницу ( или у кого там вырез на платье окажется больше), а я преспокойненько приглядываюсь к одиночкам. Мы же цивилизованные люди, в конце концов!
– Вася! – а то, что я уже дважды пытаюсь насадить его на вилку не в счёт. Один чёрт не тело – а гора мышц. – Если ты выпила и решила со мной позаигрывать, то зря стараешься. Я с дороги устал.
– Ага, только об этом и мечтаю! Это ты меня постоянно трогаешь...
– Так имею право, мы же не чужие.
– А вот и нет. Сонечка, – раз от аромата его духов мне просто так не избавиться, то лучше уж спать пойти. Тут и без меня найдут о чём побеседовать. – Пора бы уже ложиться.
Малышка, похоже, только этого и ждала. Зевает широко, под умилительные вздохи взрослых, и потянувшись, резво спрыгивает со стула. Нам же здесь найдётся кровать?
– Ваша комната на втором этаже. Как подниметесь сразу в дверь упрётесь, – словно прочитав мои мысли, вступает хозяйка коттеджа, и вновь кивает на графин с настойкой. Её что совсем спиртное не берёт? – Постель застелена, так что располагайтесь.
Впрочем, мне до лампочки. Пусть хоть целую канистру разопьют, лишь бы меня не трогали. Особенно некоторые личности, чьи отпечатки потом не вытравишь ни одними химикатами. Они проникают прямо под кожу и напрочь блокируют работу головного мозга.
Встаю, намеренно резко отодвигая свой стул, отчего Некрасов едва не заваливается набок, и, победно сверкнув глазами, пробираюсь бочком к двери. Господи, я ведь действительно пьяна, аж покачивает...
– Пап, а ты идёшь? – забудьте. Сонька действует лучше любого антипохмелина.
Вскидываю глаза на примолкшее семейство и растерянно хватаю губами воздух, совершенно не представляя, как мы будем выпутываться... Ну, Вера! Почему из всех посетителей ночного клуба она выбрала именно Некрасова? Да лучше бы от соседа Петьки забеременела! Он и ухаживал красиво, и, между прочим, компьютерный гений! Даже точку свою открыл по ремонту гаджетов. Так нет же, нужно было именно с этим донжуаном в туалет идти!
– Чего это она? – Новиков хлопает по спине подавившегося водкой Максима и с интересом блуждает взором по нашим лицам. И хоть убейте, но я ни слова не пророню! Не я же всю эту кашу заварила. Напротив, пару минут даже отказывалась сюда идти, пока желание вновь надеть любимое платье не взяло верх над здравым смыслом.
– Действительно, Макс, чего это она? – удивлённо выгибаю бровь и, натянув на лицо улыбку, хватаю девочку за руку. – Пойдём мы, время давно недетское.
Оказывается, дети умеют засыпать мгновенно. Главное, соблюсти три важных условия: долгая дорога, новые знакомства и плотный, неприлично плотный ужин, запитый тёплым молоком. Лично на Соньке сработало безотказно: едва её голова коснулась подушки, она тут же сладко засопела. Ещё бы, ведь она развалилась поперёк мягкой кровати, подмяв под себя сразу обе подушки! Жаль не дала мне ЦУ, как провести эту ночь – свернувшись калачиком в её ногах или, сдавшись без боя, растянуться на полу?
Оглядываю распластавшееся на простынях детское тельце и, заботливо укрыв малышку одеялом, решаю, что калачиком выспаться шансов куда больше. Только бы Соня не пиналась, а то заявиться на чужую свадьбу с подбитым глазом верх неприличия. Заглушаю смешок вовремя поднесённой к губам ладошкой, как уха касаются отзвуки чьих-то тяжёлых шагов...
Некрасов, как пить дать! Он единственный из собравшихся за столом рискнёт откланяться, не переживая, что еду сметут подчистую, не оставив ему ни крошки. Господи, надеюсь, он придумал какую-то внятную отговорку? А то перспектива весь завтрашний день терпеть перешёптывания у себя за спиной пугает меня даже больше, чем Сонина пятка, только что врезавшаяся в мой лоб...
Встаю, шикнув на пса, тут же оторвавшего голову от матраца, и на цыпочках бреду к двери. Моему бывшему мужу же полагается отдельная спальня? Потому что, признаюсь честно, мне нужна передышка. Чем дольше я любуюсь его наглой рожей, тем больше шансов потерпеть поражение...
– Злорадствуешь? – я улыбаюсь, высунувшись в приоткрытую дверь, а он ещё сильнее хмурится. Видите, мне он даже хмурый кажется симпатичным...
– И не собиралась... Ты же наверняка придумал правдоподобную отговорку? – не дурак же. Во всём, что не касается человеческих отношений, он, знаете ли, далеко не глуп. У него одиннадцать классов за спиной, художественный колледж и диплом одного из лучших вузов в нашей области...
– А я похож на сказочника?
Или дурак... Мало ли что с человеком может случиться за год? Я вот немного схуднула, так почему он не мог слегка деградировать?
Медленно закрываю дверь, наморщив лоб, ведь петли ужасно скрипят, и, развернувшись лицом к Максиму, складываю руки на груди.
– Вот почему когда нужно ты не врёшь, а когда из тебя пытаются клешнями вытянуть правду, упираешься как баран? – ведь действительно! Ни в одной измене (Вишенки не в счёт, от них уже никак не открестишься) до сих пор не сознался, а тут ему фантазии не хватило! – Сказал бы, что это у нас игра такая? Что она без отца росла и теперь всех знакомых мужчин называет папой? Да что угодно!
– Какая умная! Сама бы и сказала, вместо того, чтобы в очередной раз бросать. А у меня башка не варит...
– Потому что пить нужно меньше! – его слегка качает и мне приходится устроить свою ладошку на мужской груди, гарантируя хоть какую-то дистанцию между нашими телами. – Ладно, переживём. Мне, по сути, плевать, один день продержусь и больше их не увижу...
– А мне придётся Вовкин номер в чёрный список внести, он не отстанет, пока не узнает всех подробностей.
А ещё говорят, что это бабы сплетницы! Ира вон, вообще, эту тему не поднимает – знает, что мне и так проблем хватает, и начни я их ещё и пересказывать, точно угожу в психушку.
– Вась, я здесь сплю, – когда пауза между нами затягивается, мужчина решает бросить первое, что приходит на ум. Ещё и пальцем указывает себе за спину, словно одного кивка головой будет мало. Устало приглаживает ладонью растрепавшуюся причёску и чего-то ждёт, гипнотизируя меня туманным взором. Понять бы чего?
– Отлично, но мне как-то без разницы.
– Ну мало ли...
– Без "мало ли", Максим. Я пила не водку, а пятнадцатиградусную настойку, чуешь разницу? Так что в гости не жди.
Да и выпила-то пару стопок... А стоит Некрасову опустить голову и горько усмехнуться на долю секунду задумываюсь: и почему не надралась? Сейчас бы набросилась на него с поцелуями и затолкала в спальню, наплевав на всё на свете... Хотя, ясно почему: проведи мы вместе ночь, это лишь всё усложнит, и Соня... Её мать бросила, не хватало ещё и тётки-алколички, забывшей значение слова гордость!
– Даже за платьем не зайдёшь? – я касаюсь дверной ручки, а раздосадованный мужчина пятится к своей опочивальне.
Неужели думает, что это сработает? Грустный взгляд, шуточки в горизонтальной плоскости и пусть и приятные, но совершенно неуместные прикосновения? Серьёзно? Мы же не школьники, в конце концов! А с такими темпами и до косичек недалеко: я начну их заплетать, а Некрасов примется за них дергать.
– Ночью оно мне не к чему, – бросаю безразлично и опускаю ручку вниз.
– Вась, – только хмельной супруг даже таких толстых намёков не понимает. Нет, чтобы уйти, зачем-то тормозит и парализует меня взором, щекочущим макушку. – Не знаю я, как это делается.
– Что?
– С женщинами...
– Господи, у тебя белая горячка, – закатываю глаза, но почему-то продолжаю стоять. Наверное, женское любопытство охватило...
– Я о том, что ума не приложу, как к тебе подступиться...
Правда? По-моему, понять он даже и не пытался. Вновь закрываю дверь и вновь разворачиваюсь на пятках, на этот раз не позволяя себе сбежать. Когда-то это всё равно случится, разговор неминуем.
– А тебе и не надо. Зачем? По-моему, ты целый год прекрасно без меня обходился.
– Откуда знаешь?
– Вижу, – стоит ведь. Ухоженный, здоровый, хорошо одетый. А мне бы хотелось, чтобы помятый, исхудавший, и в грязной футболке. Как в фильмах, в которых мужчина, упустивший любовь всей своей жизни, теряет аппетит и интерес к окружающим его вещам. Ну, знаете, сидит на кухне и крутит в руках гранёный стакан, пытаясь найти отгадку, что же он сделал не так, на его дне...
– Ничего ты не видишь. И никогда не видела. У тебя только одна правда, – прячет руки в карманы джинсов, и ведь даже на них ни пятнышка. Чёртов памятник успешному холостяку! – Та, что ты сама себе выдумала.
– Ну вот опять... Я не хочу в миллионный раз обсуждать одно и то же.
– Почему? Потому что я опять откажусь признаваться в том, чего не совершал?
– Как вариант. Хотя мы оба знаем, что ты нагло врёшь, – я, может быть, и выдумщица в силу профессии, но здесь точно не ошибаюсь. Всё помню: женские духи, впитавшиеся в его одежду, помаду на воротнике рубашки, флирт с моей подругой и частые задержки на работе. И эту, с красными ногтями, из моей памяти ластиком не сотрёшь. А если и этого мало, загляните в список его контактов.
– Я фотограф, Вась.
– А я журналист. Иногда даже у мужчин интервью беру, только вот что странно – ни у кого не возникало сомнений, что я была тебе верна. Хоть раз я давала повод усомниться? – у меня губы дрожат, и он смотрит прямо на них.
– Нет, – соглашается, не тратя время на поиск ответа, и вновь устремляется взглядом к моим глазам. – И я не давал. Я всегда был таким: вокруг были женщины, много женщин, и ты об этом знала. Как знала и то, что это лишь работа... Я ни к одной не притронулся, потому что любил тебя.
– Не заливай, ясно? – смахиваю предательскую слезу с подбородка, и заставляю себя расправить плечи. Чего это я расклеилась? Чёртов козёл, знает же, за какую ниточку дёрнуть! – Ты бабник и тебя уже не переделаешь. Тебе всегда будет мало одной женщины. Быть может, на время и сможешь остепениться, но рано или поздно сорвёшься. Так что не напрягайся: найдём Веру и вновь разбежимся. Ты подцепишь какую-нибудь дурочку, а может, сразу двух, и думать обо мне забудешь. А я встречу нормального мужчину, за которым мне не придётся следить.
– Уверена, что этого хочешь? – спрашивает, один в один, как в день нашего расставания, и так знакомо играет желваками. Угрожающе, что ли, словно от моего ответа зависит многое... – Другого мужчину?
– Да, – шепчу, но тут же повторяю громче. – Да. Иначе бы не развелась.
– Дура ты, Вася, – и это я уже слышала. Ещё бы выкатить из спальни мой чемодан – словно в прошлое перенеслась! Разве что квартира не наша, и он не стоит посреди прихожей, а медленно отступает к своей двери. – Тогда мой тебе совет, если найдёшь, не влюбляйся.
– Это ещё почему?
– Потому что с ним всё кончится также, – замирает в дверном проёме и, повернув голову, выбивает из моей груди и без того скудный запас кислорода. – Мне всегда тебя хватало и время ничего бы не изменило. Это ты боялась, что когда-нибудь я захочу большего. Того, чего не сможешь дать ты, но даст мне любая другая. Ведь так?
– Большего? – переспрашиваю, ощущая, как краска сходит с лица, и нервно тереблю край футболки. А он просто закрывает дверь, оставляя меня в одиночестве мёрзнуть на внезапно заметавшемся по коридору сквозняке.
Что такое свадьба? Опустим лирику про союз любящих сердец и признаемся честно – это нервотрёпка. Причём платите за неё вы из собственного кармана. Ну, или родительского, взамен давая добро на десяток гостей, с которыми лично незнакомы.
– Какой ещё Иван Аркадьевич? – мы с Сонькой нерешительно мнёмся на пороге кухни, мечтая о завтраке, а самый большой в мире жених загораживает нам проход, прямо в дверях споря с матерью о списке гостей. Поздновато, конечно, но чем ещё занять время до загса? Не кроссворды же гадать, ей-богу!
–Как это какой? Так Лобанов! Замначальника твоего отца! Я же говорила, что он непременно должен сидеть с нами!
–А Маринкину родню я куда дену? К детям пересажу? Нет, мать, и не уговаривай. Меня невеста прямо за стойкой регистрации порешит, если узнает, что её братьям мест не досталось.
Господи, да он и вправду идеальный! Подпоясывает кулаками спасательный круг, скрывающий его талию от окружающих, и упрямо выдерживает буравящий взгляд материнских глаз. Ещё и бровь приподнимает, мол: "Не ожидала? А я, мамка, вырос и ремня уже не боюсь!".
–Вон, – Новиков поправляет безразмерные шорты, съехавшие с пуза, и, бесцеремонно схватив меня за руку, подталкивает к столу. – С Василисой твоего Лобанова посажу. Ты как? Не против знакомства с важной шишкой?
– Шишка-то молодая? – отодвигаю стул, помогаю Соне усесться и, в один укус приговорив полбутерброда, продолжаю с набитым ртом:
– Да хоть с чёртом лысым сажайте, я всё равно никого здесь не знаю.
Так что начальник или местный дворник мне разницы нет. Тем более что настроение заводить интрижку теперь тоже отсутствует: до сих пор Некрасовские слова не идут из головы. Я ревнива, да? И если в браке с Максимом такое явление вполне себе закономерно, существует же шанс, что я и следующего супруга до седых волос доведу?
Нет, отставить! Некрасов изуродовал моё прошлое, но к своему будущему я его подпускать не намерена!
Хмурю брови, мельком поглядываю на уплетающую рисовую кашу племянницу и, случайно словив своё отражение в стеклянном заварочнике, решительно добавляю:
– Он ведь ничего? Молодой?
– Мать? – мы с Вовой синхронно поворачиваем головы к грузной хозяйке, и терпеливо ждём: я с надеждой, Новиков с праздным любопытством.
– Тридцать пять…
–Ну, считай пристроили! Главное, чтоб Максим драку не затеял, а то он у нас парень горячий, – Вова подмигивает мне, а его мама испуганно хватается за сердце. Бедная, ей ведь неведомо знать, что в хорошо обозримом будущем мой бывший муж ко мне и на шаг не подойдёт. Проверено. В прошлый раз его хватило на год, и если б не Веркино откровение, он вполне мог растянуться в вечность.
–Я вам покажу драку! Чтоб и не думали меня перед людьми позорить. Василиса, – грозно зыркнув на меня из-под ярко очерченных бровей, суровая хозяйка наставительно грозит пальцем, – чтоб ни-ни. Нам мексиканские страсти ни к чему.
Вот вам и наладила личную жизнь! Послушно киваю, шумно отпивая горячий чай из керамической чашки, а про себя молюсь – пусть этот Лобанов окажется неказистым. Чтоб не так обидно было держать целибат, опасаясь гнева этой огромной женщины. А такая свернёт шею не прилагая усилий. Одним мизинцем.
– Кстати, – когда мы с Соней заканчиваем набивать животы, Тамара Александровна уже вовсю освобождает макушку от термобигудей. – Вы чего ещё не оделись? Через два часа выходить!
Господи... Это же просто уйма времени, а она, как юла, мечется по кухне. То хватается за дверку холодильника, видимо, планируя закусить стресс чем-нибудь вкусненьким, то в сотый раз протирает столешницу, а то и вовсе снимает с верхней полки навесного шкафа графин с домашней настойкой. Правда, отпить из него так и не решается – всё-таки бракосочетание сына дело ответственное. Неужели, моя мама вела себя так же? Шла пятнами от волнения, суетилась, набивая пакеты фруктами и шампанским, всех подгоняла, то и дело поглядывая на часы?
– Бегом собираться! К нам с минуты на минуту соседка придёт, поможет с причёсками. Я с ней договорилась, Катерина и тебе что-нибудь сварганит.
Я что-то не уверена, что хочу, чтобы на моей голове какая-то там Катерина что-то сварганила, но чувство самосохранения советует мне Новиковой не перечить... Просто буду надеяться, что с пониманием красоты у этой чудо-соседки всё в порядке, иначе ходить мне с Тамарой Александровной под ручку – она с бровями, неестественно тонкими, зато щедро подкрашенными термоядерной краской, а мне с вороньим гнездом на голове. Хорошо хоть платье своё, и в его совершенстве я не сомневаюсь.
Кстати, Максим же его не сжёг? В отместку, ведь я в очередной раз не купилась на его ложь. Поплакала немного, не без этого, но спустя четверть часа тихой, чтоб не разбудить Соню, истерики, твёрдо решила – да пошёл он... Только успеваю об этом подумать, как виновник всех моих бед неспешно вплывает в кухню. Ещё и не один, а с моим псом, который, судя по виляющему хвосту, только что вернулся с прогулки. Спелись всё-таки!
– Катерина у нас мастерица, только стоят её услуги немало – две с половиной тысячи. Зато будешь причёсанная! – Тамара Александровна освобождает последнюю прядку и бросает в пожелтевший от времени пакет остывший цилиндр, а я, опомнившись, торопливо отвожу взгляд от Некрасова. Ещё не хватало его разглядывать, застыв с поднесённой ко рту апельсиновой долькой! – Она наличкой берёт. Это ведь не проблема?
– Что вы, – отправляю в себя сочный фрукт и торопливо отряхиваю ладошки. – Максим, деньги давай.
У нас как-никак уговор. Это ведь ему взбрело в голову тащить нас с Соней на чужой праздник, так почему я должна оплачиваться со своего кармана его бредовые идеи? Он и так полупустой – дети, оказывается, помешаны на игрушках и леденцах. А я совершенно не умею с ними договариваться.
– Деньги?
– Ну да, на причёску. И Соне тоже. Что скажете, Тамара Александровна, согласится ваша мастерица заплести ей косу? – потому что я делаю это из рук вон плохо. Не то чтобы очень, но на свадьбу с ней точно не заявишься, даже если подберёшь торчащие на висках прядки самой красивой заколкой.
– Конечно, – женщина улыбается, тепло глянув на ребёнка, а мой бывший супруг без колебаний тянется в карман за бумажником. Ни здравствуйте вам, ни как спалось, Василиса? Просто протягивает мне портмоне, нависая над обеденным столом, и вновь возвращается к своему занятию: отмеряет сахар чайной ложкой, и на третьей принимается размешивать крепкий кофе в огромном прозрачном стакане.
– Вот и славненько! Так, Вовка, дуй в спальню, я твой костюм погладила! И отцу скажи, чтоб в туалете не засиживался, мне ещё ему волосы зачесать нужно, чтоб лысину прикрыть. Соня, а ты ай-да мультики смотреть, пока родители собираются, – раздаётся бодрый голос курчавой дамы, а я едва не роняю Некрасовские сокровища, остолбенев от такой оговорки.
Родители! Упаси боже, я к такому не готова. Красная как рак улепётываю в гостевую комнату и только подперев спиной дверь, наконец, перевожу дух. Господи, быстрее бы этот день подошёл к концу, а то, чего доброго, и племянница начнёт называть меня мамой!
Я бросаю кошелёк на кровать, хватаю банные принадлежности и ровно сорок минут трачу на наведение красоты. Благо никто не мешает: внизу стоит гул из мужских голосов, а где-то за стенкой разрекламированная хозяйкой парикмахерша пытается обуздать её выбеленную осветлителем гриву. А я всё в зеркало таращусь – сойдёт. Хотя прав Некрасов, брюнеткой я смотрелась куда эффектнее... Может, поэтому он не впечатлился, когда скромно постучав в двери, молчаливо повесил на стул мой наряд? Даже на шуточку не сподобился, а я ведь в одном халатике стояла. К чёрту, здесь ему стоит отдать должное: сказал отстанет, значит, так тому и быть.
– Красавицы какие! – тем более что порция похвалы нам и без него перепадает. От Катерины, чьи умения, может, и далеки от совершенства, зато не уродуют. Придирчиво рассматриваю наше с Соней отражение, а стилист уже тянет ладошку, желая получить вознаграждение. – Три пятьсот, бог с ним, ребенку со скидкой.
Приятно, конечно, но деньги ведь не мои, так что бешеный восторг от сэкономленных золотых так и не приходит. Зато приходит удивление... Накрывает меня волной и заставляет застыть, уставившись в мужской бумажник, набитый разномастными купюрами. И не из-за них вовсе я на какое-то время теряю связь с реальностью: Некрасов умеет зарабатывать. И если б не я со своей страстью к обновкам и хорошей косметике, накопил бы на свой внедорожник куда быстрее. Всё дело в снимке, который он так и не достал из прозрачного кармашка...
– О, это вы тёть Вась? Как принцесса, – словно сквозь вату слышу Сонькину трель и заставляю себя очнуться. Она ведёт пальчиком по фотокарточке, а я отсчитываю нужную сумму, умоляя пальцы так не трястись. – Вы здесь фея?
– Невеста, – горько улыбаюсь молодой Василисе Некрасовой, прижимающей к груди букет из пионов, и нежно убрав детскую ладошку, щёлкаю тугой застёжкой. – Держите, без сдачи.
И лучше бы я не была такой скупердяйкой... Теперь, пока гости будут спать лицами в салатах, я буду думать только о том, на кой чёрт Некрасов со мной это делает: хранит снимки, не выбрасывает мою одежду, а стоит нашей женской компашке выйти во двор, ещё и торопливо отворачивается, всё равно не успевая спрятать странного блеска в глазах.
