Текст книги "Ленин. Эмиграция и Россия"

Автор книги: Евгений Зазерский

Соавторы: Анатолий Любарский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)

Все больше писем, корреспонденции приходит теперь и из России. Из них узнает Ленин о демонстрациях и стачках рабочих Екатеринослава, Ростова-на-Дону, Батума, Саратова, Баку, Нижнего Новгорода, Вильно. Узнает о крестьянских восстаниях в Харьковской, Полтавской, Саратовской Губерниях.

“...Были массовые обыски и аресты,– сообщает 19 апреля (2 мая) петербургский корреспондент “Искры”.– Называют цифру около 800. Полицейских чинов действовало всего около 5000... О числе арестов можно судить по таким фактам: в Выборгскую привезено 96 мужчин, в предварилку сажают исключительно мужчин, а женщины сидят по участкам... Масса арестов и обысков у рабочих” [70].

Узнает Ленин и о событиях, происшедших в Петербурге почти три недели спустя.

“7-го сего мая, (20 мая по новому стилю) – выписывает он из пришедшего в Мюнхен номера “Нового времени”, – после обеденного перерыва, на Обуховском сталелитейном заводе в селе Александровском, по Шлиссельбургскому тракту, около 200 рабочих разных отделений завода прекратили работу и, при объяснении с помощником начальника завода подполковником Ивановым, предъявили разные неосновательные требования” [71].

Ленин анализирует это полицейское сообщение. В нем, приходит он к заключению, не сказано главного. Далека эта официальная версия от тех событий, что произошли на самом деле в майский день 1901 года на рабочей окраине Петербурга, от событий, что получили впоследствии название Обуховской обороны.

В тот день рабочие Обуховского завода забастовали. Вот какими, оказывается, были их “неосновательные требования”: освобождение из заключения товарищей, арестованных за участие в первомайской демонстрации, введение восьмичасового рабочего дня, снятие помощника начальника завода и мастеров, грубо обращающихся с ними, отмена ночных работ, увеличение расценок.

К обуховцам присоединились рабочие и работницы соседних предприятий. И против забастовщиков бросили конных жандармов, полицию, войска.

Шесть часов неподалеку от завода шло ожесточенное сражение. И хотя вооружены были рабочие только камнями и кусками железа, они отбили несколько атак.

На помощь восставшим со всех концов Петербурга двинулись рабочие. Но полиция перекрыла заставы.

Изолированные и безоружные, обуховцы вынуждены были сдаться. На улицах села Александровского началась зверская расправа. Сотни рабочих бросили в тюрьмы. Однако завод продолжал бастовать.

Ленин сразу же откликнулся на события в Петербурге. Он сообщает Аксельроду, что в печатающемся пятом номере “Искры” будет опубликована “одна (или даже две) статейки о побоище 4-7 мая в С.-Петербурге (на Выборгской стороне и на Обуховском заводе)”, а также “живое письмо петербургской работницы об убийстве 4 мая рабочего (ее родственника) в толпе, шедшей на Невский”[72]. И со страниц “Искры” уличает во лжи составителей официального сообщения.

Владимир Ильич утверждает: “Правительство победило. Но каждая такая победа будет неуклонно приближать его окончательное поражение. Каждая битва с народом будет увеличивать число возмущенных и готовых к бою рабочих, будет выдвигать более опытных, лучше вооруженных, смелее действующих вожаков” [73].

Он знает: в последнее время много говорят о том, что уличная борьба против современного войска невозможна, что она безнадежна. Но ведь пример обуховцев убеждает в том, что все эти толки вздорны. Этот пример подтверждает, что уличная борьба возможна. И безнадежно, заявляет Ленин, не положение борцов, а положение правительства, если ему придется иметь дело с рабочими не одного только завода.

Да, в этой схватке обуховцы не имели в руках ничего, кроме камней. Но уж, конечно, запрещение градоначальника, иронически замечает Ленин, не помешает им в следующий раз запастись другим оружием.

Да, в этот майский день рабочие были не подготовлены. И тем не менее они отбили атаки нескольких сотен конной стражи, жандармерии, городовых, пехоты.

“Вспомните,– пишет Ленин,– легко ли удался полиции штурм одного дома номер 63 по Шлиссельбургскому тракту!”[74] Произошло это еще в декабре 1898 года. Чтобы сломить забастовку рабочих фабрики Максвеля за Невской заставой, полиция решила арестовать ее организаторов. И той декабрьской ночью отряды пеших и конных городовых окружили казарму. Они попытались ворваться внутрь дома. Но встретили упорное сопротивление безоружных рабочих, их жен, детей. В течение нескольких часов те героически оборонялись.

“Подумайте, – напоминает спустя два с половиной года Ленин,– легко ли будет “очистить от рабочих” не два-три двора и дома, а целые рабочие кварталы Петербурга!”[75] И тут же добавляет: “Не придется ли также, когда дело дойдет до решительной борьбы, “очищать” столичные дома и дворы не только от рабочих, но и от всех тех, кто не забыл гнусной бойни 4-го марта...” [76]

Ленин имеет в виду совсем недавнюю, мартовскую демонстрацию у Казанского собора студентов и рабочих.

Со страниц “Искры” Ленин обращается к российским пролетариям:

– Рабочее восстание подавлено, да здравствует рабочее моестание![77]

Он призывает:

– Товарищи! Постарайтесь собрать имена всех убитых и раненых 7-го мая. Пусть все рабочие столицы чтят память их и готовятся к новой решительной борьбе с полицейским правительством за народную свободу! [78]

“Искру” с ленинской статьей доставляют в Россию. Приходит она сюда в те дни, когда во все русские газеты и журналы поступает секретный циркуляр цензуры. Отныне, гласит он, запрещается что-либо печатать о революционном движении рабочих без предварительного одобрения... департамента полиции.

“Опасным признано,– пишет Ленин,– всякое обсуждение этих “волнующих общество” событий, всякое упоминание об их распространении и их важности”. Такой запрет, утверждает он, “доказывает лучше всяких рассуждений, насколько само правительство склонно считать рабочие волнения событием государственной важности” [79].

Даже “архиблагонамеренное” [80] “Новое время” – газету петербургских дворянских и чиновно-бюрократических кругов – приостанавливают на неделю. Ее наказывают за статью о рабочих демонстрациях, за одно только то, что она коснулась запретной темы.

Нелегальная же “Искра” обходится без цензуры. Не из российской прессы, а из ленинской газеты узнают весной и летом 1901 года в разных уголках империи правду о выступлениях пролетарских масс.

Все чаще в русских газетах и журналах, приходящих в Мюнхен, обнаруживает Ленин статьи, в кривом зеркале изображающие жизнь, думы, стремления рабочих. Вот и в “Русском богатстве” некто Дадонов стремится представить иваново-вознесенских рабочих чуждыми всякой солидарности, без всяких запросов, стремлений. Эту ложь, решает Ленин, должны опровергнуть сами рабочие. И Крупская пишет по его поручению Бабушкину: “Прочтите эти статьи (если нужно, купите нужные номера “Русского Богатства” на наш счет) и напишите по поводу них заметку...” [81]

– Нет, не заметку, а статью или заметку[82],– поправляет Ленин.

“...Постарайтесь собрать как можно больше фактических данных,– наставляет Крупская Бабушкина.– Очень важно бы было поместить в Искре опровержение этого вздора со стороны рабочего, близко знакомого с жизнью Иваново-Вознесенска” [83].

Но это опровержение, убежден Ленин, можно было бы поместить не только в “Искре”. Ему очень хочется, чтобы статья рабочего была опубликована в таком толстом научном журнале, как “Заря”. Трижды подчеркивает он в письме Крупской слово “рабочий”.

И Бабушкин выполняет поручение Ленина. Он пишет статью “В защиту иваново-вознесенских рабочих”. Владимир Ильич публикует ее приложением к девятому номеру “Искры”. Под статьей, вылившейся в брошюру, подпись: “Рабочий за рабочих”.

Примечания:

[53] “Красный архив”, 1934, т. 1 (62), с. 138.

[54] Там же.

[55] Там же, с. 140.

[56] Там же, с. 139.

[57] Там же.

[58] “Искра” № 2, апрель 1901 г.

[59] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 4, с. 395.

[60] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 90-91.

[61] “Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника”, т. 1. М., 1970, с. 302.

[62] Там же.

[63] Там же, с. 303.

[64] Там же.

[65] “Искра” № 3, апрель 1901 г.

[66] Там же.

[67] Там же.

[68] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 55, с. 204.

[69] Н. К. Крупская, Воспоминания о Ленине, с. 52-53.

[70] “Переписка В. И. Ленина и редакции газеты “Искра” с социал-демократическими организациями в России. 1900-1903 гг.” (далее “Переписка В. И. Ленина и редакции газеты “Искра”...”), т. 1. М , 1969, с. 74-75.

[71] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 5, с. 16.

[72] В. И Ленин. Полн. собр. соч., т. 46, с. 114.

[73] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 5, с. 18.

[74] Там же, с. 19.

[75] Там же.

[76] Там же.

[77] Там же, с. 15.

[78] Там же, с. 19.

[79] Там же, с. 73.

[80] Там же.

[81] Ленинский сборник VIII, с. 158.

[82] Там же.

[83] Там же.

С чего начать?

В Берлине на небольшой фабрике изготовлены чемоданы с двойным дном. В них укладывают сотни экземпляров Искры”. И тщательно подобранные люди провозят эти чемоданы через границу. Поступают в Россию альбомы и книги, переплеты которых склеены из “Искры”. Ее заделывают в аляповатые гипсовые фигуры и шлют в Петербург, в специально открытую мастерскую...

По на пограничных заставах таможенные чиновники все более придирчиво осматривают вещи следующих в Россию, Ленину сообщают об аресте на границе значительных партий “Искры”. Надо изыскивать все новые и новые возможности для транспортировки газеты. И нет, кажется, дня, чтобы не занимался этим Ленин...

22 апреля 1901 года. Вместе с Крупской Ленин пишет М. Вечеслову – социал-демократу, по профессии врачу, организовавшему транспортировку “Искры” из Берлина в Россию через западную границу. Он дает ему указание: “Красные листки надо переправить в Питер, поэтому чемодан с ними надо послать в ту сторону (в Псков, но не в Смоленск и не в Полтаву)” [84].

А в Полтаву сосланному туда А. Штесселю – члену группы содействия “Искре” – уходит в этот же день из Мюнхена сообщение: “В (Здесь и далее в угловые скобки заключены слова и фразы, зачеркнутые по конспиративным соображениям. В квадратных скобках восстанавливаются пропущенные буквы, слоги и отдельные слова, а также поврежденные части текста.) чемодан с “Искрой” № 2. Спишитесь о получении оттуда литературы багажом...

Есть человек, который берется за транспорт[ировку], но ему нужен помощник в . Приготовьте человека, который мог бы поехать туда, чтобы столковаться и, если надо, остаться там недели три” [85].

27 апреля. Ленин и Крупская пишут в Харьков Л. Радченко – агенту “Искры”. Они ставят ее в известность: “Номер второй должен быть у виленца. Относительно литературы Вам необходимо снестись с Псковом, туда отправляется много литературы, и Вам удобнее самим сговариваться об ее распределении...”[86]

Вечеслова же в этот день предупреждают: “Кроме человека от группы “Социалист”, который должен приехать в Берлин, в Бреславль приедет за чемоданами еще человек. Вы получите телеграмму оттуда или из другого города, близкого к границе: Heinrich, schickt zwei oder drei (Генрих, присылай два или три, нем.), пошлите тогда туда немедленно...”[87]

29 апреля. Снова из Мюнхена пишут М. Вечеслову: “К вам приедет еще человек из 3.1 5.1 6.5 9.3 9.4 10.2”. Расшифровав эти цифры, Вечеслов узнает: следует ждать посланца из Пскова. Сообщают пароль: “мадемуазель 3.3 16.8 13.2 17.3 17.2”. Вечеслов расшифрует – “мадемуазель триен”. И далее: “Может еще приехать человек из 2.4 13.2 9.2 10.11 6.3 4.2, пароль: “Где бы достать доклад Цеткиной...”” [88] Человек с этим паролем – из Вильно.

3 мая. В Вильно же по просьбе Ленина Крупская пишет нелегально проживающему там и занимающемуся транспортировкой искровской литературы С. Цедербауму: “В Берлин сообщили пароль и просили снабдить Вашего человечка номером третьим “Искры”, который уже вышел. Мы связали Вас с поляками, дали им адрес и наш заграничный ключ. Приготовьте человека, который мог бы поехать за литературой в Варшаву или куда-нибудь в те места, поляки напишут, куда и когда” [89].

19 мая. Ушедшее из Мюнхена письмо адресовано в Самару, ветеринарному врачу К. Газенбушу: “...Существует план устроить в С[амаре] склад литературы, которая могла бы расходиться из С[амары] по Волге: в Нижний, Казань, Ярославль и т. д. Поэтому сделайте все, что возможно, в этом направлении, т. е. постарайтесь найти квартиру, дайте нам адрес для явки с литературой, пароль и пр. Все это для нас очень важно” [90].

28 мая. Л. Книпович, сосланной в Астрахань и возглавляющей искровскую группу, Ленин и Крупская сообщают: “В Персию послана литература (из Берлина) 4-мя посылками, все так, как было писано...” Необходимо проверить, “как скоро может быть доставлена литература? Это все важно знать, чтобы выяснить, годен ли этот путь для доставки №№ “Искры”...” [91].

5 июня. Крупская пишет сосланному в Смоленск студенту Московского университета В. Клестову. И Ленин дописывает к этому письму: “Доктор (О ком идет речь, не установлено. Возможно, что это врач социал-демократ В. Розанов, входивший в группу “Южный рабочий” и оказывавший содействие в транспортировке “Искры”.) должен поселиться на границе, например, в Полангене (у нас в тех местах есть связи с нерусской стороны, есть и свой склад), изучить местные условия ... постараться найти себе благовидное занятие... поставить себя в хорошие отношения к маленьким местным чинам и приучить их к частому переходу границы... При таком частом переходе можно будет переносить (на теле или в чемодане по нашему способу, для чего нужен маленький чемодан для медицинских инструментов) понемногу, по нескольку фунтов литературы” [92].

Между 18 и 22 июня. Из Мюнхена в Баку социал-демократу Л. Гальперину идет указание Ленина: “Относительно восточного берега Черного моря ищите путей непременно. Особенно налегайте на французские пароходы – мы надеемся найти к ним ход отсюда”[93].

И так едва ли не каждый день. Ибо основой успеха всего дела считает Ленин доставку “Искры” в Россию.

Все меры, кажется, принял руководитель русского сыска за границей, чтобы обнаружить издателей нелегальной марксистской газеты. И все же не известны ему еще ни состав редакции, ни местопребывание ее сотрудников. Он вынужден ограничиться пока лишь заверением директора департамента полиции: “Я найду средство, действуя наверняка, ликвидировать эту крайне опасную организацию и поставить ее в совершенную невозможность дальнейшего печатания “Искры” при существующих конспиративных условиях, в высшей степени затрудняющих борьбу с ней”[94].

А стоящий во главе этой “крайне опасной организации” Ленин, его помощница Крупская сообщают между тем из Мюнхена верным людям бреславские, кенигсбергские, берлинские адреса, где можно получить для переброски в империю нелегальную русскую газету. Организуют ее пересылку агентам “Искры” в Кишиневе, Баку, Москве, Воронеже, Иваново-Вознесенске, Астрахани, Саратове, Вильно, Киеве, Одессе, Харькове, Уфе и других российских городах. Принимают меры, чтобы доходила “Искра” через Стокгольм в Петербург, через Кенигсберг – в Ровно, из Варны – в Одессу. Чтобы поступала она в Батум через Марсель, в Херсон – через Александрию, а через Тебриз – в Баку...

Но доходит ли “Искра” к тем, для кого она прежде всего предназначена, попадает ли она в рабочую среду? Ленин озабочен этим. “Читаются ли рабочими? Как рабочие относятся к ним?”[95] – запрашивает Крупская о вышедших номерах “Искры” члена Нижегородского комитета РСДРП А. Пискунова. А в другом письме – Н. Бауману – подчеркивает: “...нам интересен главным образом читатель-рабочий...” [96]

И сообщения о том, что особенно волнует сейчас Ленина, все чаще поступают из России.

Из Москвы пишет Н. Бауман: “На “И[скру]” смотрят как на избавительницу от всех назревших нужд” [97]. Пишет киевский агент “Искры” И. Леман: “У наших отношение таково: они гордятся повсеместным несомненным успехом “Искры”, готовы души свои положить, чтоб содействовать этому успеху...”[98] В письме, доставленном из Иваново-Вознесенска, Ленин находит радующие его строки: “Газета “Искра” распространяется и нравится рабочим, почему наша касса решила четверть своих доходов отдавать на “Искру””[99]. И по его поручению Крупская сразу же извещает И. Бабушкина, приславшего это письмо: “Мы чрезвычайно были обрадованы известием о сочувственном отношении иваново-вознесенских рабочих к “Искре”, это сочувствие для нас важная нравственная поддержка”. [100]

О том же – что доходит “Искра” к рабочим, что ее “читают охотно” – сообщает петербургский агент газеты. Он пересылает Ленину письмо ткача. “Я многим товарищам показывал “Искру”,– читает Владимир Ильич эти строки, написанные питерским рабочим,– и весь номерок истрепался, а он дорог, много дороже “Мысли” (“Рабочая мысль” – газета петербургского “Союза борьбы за освобождение рабочего класса”, находившегося в эту пору в руках “экономистов”.), хоть и нет там наших строк. Тут про наше дело, про все русское дело, которое копейками не оценишь и часами не определишь; когда его читаешь, тогда понятно, почему жандармы и полиция боятся нас, рабочих, и тех интеллигентов, за которыми мы идем. Они и правда страшны и царю, и хозяевам, и всем, а не только хозяйским карманам. Конечно, я простой рабочий и совсем уж не такой развитой, но я очень чувствую, где правда, знаю, что нужно рабочим. Рабочий народ теперь легко может загореться, уже все тлеет внизу, нужна только искра и будет пожар. Ах, как это верно сказано, что из искры возгорится пламень! Сейчас все рабочие точно керосином облиты, многие даже на лицо переменились, и это все видят... Раньше каждая стачка была событие, а теперь всякий видит, что одна стачка ничего, теперь свободы нужно добиваться, грудью брать ее” [101].

Из этого письма узнает Ленин, что питерский ткач собрал у себя однажды одиннадцать человек. Он прочел им статью “С чего начать?”. И до поздней ночи не расходились рабочие, обсуждая услышанное. “Как все верно сказано, как до всего дойдено”[102],– в восторге от статьи автор письма.

“С чего начать?” – статья Ленина. “Искра” опубликовала ее еще в мае. В ней идет речь о создании революционной марксистской партии. В ней излагаются и система, и план практической деятельности, остающиеся еще нерешенными вопросы о характере и способах борьбы. Она направлена против “прискорбной неустойчивости и шатания мысли”[103], особенно вредных в условиях нарастания революционного движения.

Ленин предостерегает в этой статье от авантюризма и безрассудства “экономистов”, поддерживающих акты индивидуального террора, видящих в них главное средство борьбы, зовущих уже сейчас к штурму самодержавия. Он предупреждает:

“...Для всякого, кто способен обозреть общие условия нашей борьбы, не забывая о них при каждом “повороте” истрического хода событий,– должно быть ясно, что лозунгом нашим в данный момент не может быть “идти на штурм”, а должно быть: “устроить правильную осаду неприятельской крепости”. Другими словами: непосредственной задачей нашей партии не может быть призыв всех наличны сил теперь же к атаке, а должен быть призыв к выработке революционной организации, способной объединить все силы и руководить движением не только по названию, но и на самом деле, т. е. быть всегда готовой к поддержке всякого протеста и всякой вспышки, пользуясь ими для умножения и укрепления военных сил, годных для решительного боя” [104].

В статье “С чего начать?” общерусской политической газете отводится роль не только коллективного пропагандиста и агитатора. Она призвана также, утверждает Ленин, стать коллективным организатором, сплотить разрозненные организации в единую партию.

“Экономисты” – противники ленинских идей о строительстве партии при помощи газеты – обрушиваются на “Искру”. Они заявляют со страниц “Рабочего дела”, что предложенный план переворачивает якобы вверх ногами отношения, которые должны существовать между партийной газетой и партийной организацией. Они обвиняют “Искру” в стремлении поставить газету “над партией”. И, разоблачая оппортунизм “экономистов” в идеологических, политических, организационных вопросах, “Искра” вступила в открытую полемику с ними.

Многое удалось уже сделать, чтобы вытеснить литературу “экономистов”, чтобы завоевать на свою сторону местные социал-демократические организации. Широкое распространение получили в подпольной России и “Искра”, и искровские издания. Но спрос растет с каждым днем. “Отовсюду раздается такой стон о литературе,– пишет в Петербург Крупская,– что на этом приходится сосредоточить все силы” [105].

Чуть ли не в каждом письме из Москвы Бауман требует присылать больше экземпляров “Искры”. О том же пишут из Петербурга, Киева, Одессы, других городов. Надо, полагает Ленин, организовать перепечатку и газеты, и других изданий в самой империи.

Чтобы обговорить с ним организационные вопросы, еще в феврале 1901 года приезжал сюда из Кишинева Л. Гольдман – организатор подпольной типографии. Он прожил в Мюнхене три недели и почти каждый день встречался с Лениным, подолгу беседовал с ним.

“Что касается чайной фирмы,– сообщила вскоре Бауману Крупская,– то мы имеем уже одну и две в проекте”[106]. А “чайная фирма” на языке конспираторов – это искровские типографии: та, что действует за границей, и две нелегальные, создаваемые в самой России.

Одна из нелегальных типографий – кишиневская. Издалека внимательно следит Ленин за ее созданием. За тем, чтобы, несмотря на неимоверные трудности с финансами, отчислялись “Искрой” на нужды новой типографии сотни и тысячи рублей. Чтобы обеспечена она была рукописями для набора и матрицами...

И один из июльских дней в переплете безобидной книги приходит в Мюнхен первая продукция кишиневской типографии – брошюра Крупской “Женщина-работница”. Ленин в восторге. Сразу же по его поручению Надежда Константиновна пишет Гольдману: “...порадовали же Вы нас своей посылкой! сделано великолепно... Назначьте срок, когда прислать материалы для следующей брошюры. А там будем уже посылать материал для газеты. Повторяем, Вы страшно обрадовали нас” [107].

Пройдет некоторое время, и в Кишиневе удастся перепечатать десятый номер “Искры”. И его прежде всего отправят Ленину. “Получили Ваш подарок и были чрезвычайно рады,– тотчас же откликнется Крупская.– Мейер все никак не мог налюбоваться на газету” [108].

Мейер – псевдоним Ленина. Он поздравит с удачей кишиневских товарищей. Но почему отпечатано так мало? – отметит все же с сожалением Владимир Ильич. Ведь на севере, и об этом в Кишинев сообщалось не раз, спрос на “Искру” громадный. К готовому письму Крупской Ленин допишет несколько строк:

“В интересах правильного распространения и престижа крайне важно бы было печатать “Искру” в России через 2 – 3 номера, выбирая номера, имеющие более постоянный интерес...

Но уже раз печатаете, печатайте в гораздо большем числе экземпляров: надо хоть раз попробовать насытить всю Россию” [109].

К тому времени помимо кишиневской “чайной фирмы” искровскую литературу начнет печатать в России еще одна типография – “Нина” – так назовут ее в конспиративной переписке.

В последние майские дни Крупская писала о ней в Астрахань Л. Книпович. Письмо ушло тогда с припиской Ленина:

“Каким образом думаете Вы поставить “Искру” в России? В тайной типографии или в легальной? Если последнее, то напишите немедленно, имеете ли определенные виды: мы готовы бы обеими руками ухватиться за этот план (возможно, как нас уверяли, на Кавказе)...”[110]

Еще не пришел ответ от Книпович, а уже написал Л. Гальперин-бакинский агент “Искры”. Он сообщил:

“ … здесь проектируется Нина. Проект близок к осуществлению...” И тут же добавил, что “ничего из всего этого не выйдет, если не будет денег, как до сих пор”[111].

Необходимые для создания типографии деньги ждали в Баку от “Искры”. Но очень плоха сейчас ее касса. “...Обещать мы не можем,– тотчас же ответил Ленин,– пока не имеем обстоятельнейших сведений”[112]. Владимир Ильич должен быть в курсе всех деталей и этого первостепенной важности дела. “Нам необходимо знать точно, в чем состоит план...” – запросил он Гальперина. Насколько этот план “близок к осуществлению”, “на какое количество печатаемого материала он рассчитан (можно ли “Искру” ежемесячно?), сколько именно нужно денег единовременно и сколько в месяц”[113].

Ленин настаивал: бакинские товарищи должны приложить все усилия и достать деньги, но и сам отсюда, из Мюнхена, принял уже, оказывается, меры. Через Книпович обратился он по этому поводу к работавшему в Баку крупному инженеру-электротехнику Р. Классону, оказывавшему материальную помощь социал-демократам. А один из членов группы “Искры” о том же говорил в Петербурге с Л. Красиным.

Проходит некоторое время, и с Зигфридштрассе, где живут сейчас Ульяновы, Ленин вновь пишет в Баку. Он настоятельно советует “пользоваться матрицами, которые легко пересылать (в журналах и т, п.)”. В чем преимущество такого способа перепечатки “Искры”? Прежде всего, убеждает Ленин, не надо иметь шрифта. Затем – экономия времени. Матрицы потребуют меньше людей для работы,– “значит безопаснее в конспиративном отношении”. А сама отпечатанная в Баку газета будет иметь вид заграничной. Это, подчеркивает Ленин, “опять-таки в видах конспирации гораздо удобнее”[114].

Так, в постоянной переписке с Лениным, создают подпольщики еще одну типографию. В сентябре завершается ее оборудование. Теперь дело за матрицами. И хоть не просто их перебросить, матрицы номеров “Искры” доставляют вскоре бакинцам. В типографии “Нина” приступают к перепечатке искровских изданий.

Из Баку, так же как и из Кишинева, продукцию подпольной типографии посылают Ленину. “Рукоделье Нины прямо великолепно”[115],– пишет по его просьбе Гальперину Крупская. И сообщает бакинским товарищам, что посланы им брошюры “Морозовская стачка”, “Майские дни”, “Манифест Коммунистической партии”, “Сущность конституции” Ф. Лассаля. И просит “переиздать их, так как на них спрос, а старые издания подходят к концу” [116].

Типография “Нина”, с удовлетворением отмечает вскоре Ленин, работает вовсю. Когда доставят ему перепечатанный ею одиннадцатый номер “Искры”, он убедится, что “бакинская” копия ничем не отличается от мюнхенского оригинала. “Получили 11 №,– сообщает бакинской искровской группе Крупская.– Прямо чудо что такое!” [117]

Теперь уже можно принять предложение Баумана. Он сообщил в Мюнхен из Москвы: “Если у меня будет в достаточном количестве товара, то я могу удобно доставлять (без значительных проволочек) в Нижний, Казань, Самару, Саратов, Астрахань, Вятскую губернию, Тамбов, Центральный район, Ярославль, Кострому, Воронеж, Тверь, Орел. Со всеми этими пунктами установлены способы доставки”[118]. Его беспокоило: будет ли своевременно поступать этот “товар” – “Искра” и искровские издания? И через Крупскую Ленин выясняет у Баумана: “Можете ли Вы устроить у себя "большой склад, тогда к Вам аккуратно будет приходить литература с Кавказа (там налажен новый, скорый путь, есть новая типография, где будет печататься “Искра” и брошюры), народ очень надежный”[119]. Из Мюнхена бакинским товарищам дается указание: Как можно скорее пересылайте в Москву искровскую литературу.

Недостаток в такой литературе испытывает и Питер. Одна лишь группа “Социалист” берется распространять до тысячи экземпляров “Искры”. “Если бы, наконец, удалось бы завоевать Комитет в Питере,– еще в июле писал в Россию Ленин,– то, конечно, надо заставить его обеими руками взяться за “Искру”, и за ее учащение...” [120]

Не так давно Ленин отправил в Россию двух агентов Искры”. Это профессиональные революционеры С. Андропов и В. Ногин. И тот и другой – старые питерцы. Обоим хорошо знакомо положение в столичных социал-демократических кругах. Несколько раз перед отъездом они встречались в Мюнхене с Лениным. Получили от него указания, советы, как разъяснять в Питере позиции “Искры”, как бороться там против вредных, оппортунистических влияний. Но вскоре после приезда в Петербург Андропов уезжает на Волгу. Там он попадает в руки полиции. Его ссылают в Восточную Сибирь. И Ногин оказывается в столице без своего единомышленника, друга.

Он отправляет в редакцию “Искры” – на ее конспиративный адрес – шифрованное письмо. Длинным рядом цифр сообщает Ногин о том, что под вымышленным именем благополучно прибыл в Петербург. Сообщает он и адрес, по которому ему следует писать на первых порах: Васильевский остров, 6-я линия, дом 17, квартира 19, Наталье Руфовне Штенгер.[121]

Ногин следует в Петербурге инструкциям, полученным от Ленина. Вопросом первостепенной важности, знает он, считает Владимир Ильич завоевание “Союза борьбы за освобождение рабочего класса”, находящегося под влиянием “экономистов”. Но на первых порах переговоры Ногина с руководителями “Союза борьбы” не приводят ни к каким результатам. Неудаче способствуют усилившиеся в Петербурге полицейские репрессии. И в начале сентября 1901 года в Петербурге создается самостоятельная искровская группа. В нее входят семнадцать человек. Это В. Ногин, С. Радченко, участники группы объединенных “Рабочего знамени” и “Социалиста”. Искровская группа устанавливает явки, обзаводится квартирами для хранения литературы, приступает к широкому распространению газеты. Ее влияние с каждым днем возрастает. И Ногин пишет в Мюнхен: “Сделайте распоряжение о немедленной высылке сюда литературы: здесь громадный спрос на наши издания... За “Зарю” все платят по 5 рублей и только давайте ее. №№ “Искры” идут тоже очень ходко. Словом, у публики сильный интерес к изданиям “Искры”...”[122]

Но обстоятельства складываются так, что это письмо не успевает уйти из Петербурга: 2 октября жандармы арестовывают Ногина.

Однако и после ареста руководителя петербургской искровской группы ее деятельность не прерывается. По-прежнему Ленин поддерживает с ней теснейшие связи. Он запрашивает, в частности: “Сообщите нам непременно и сообщайте регулярно, какие течения и насколько представлены в СПБ. Союзе вообще и в его центре в частности, есть ли деятельные и влиятельные люди и т. д. Мы обязательно должны быть самым точным образом осведомлены всегда о СПБ. Союзе” [123]. Владимир Ильич требует от петербургских искровцев, как и от других искровских организаций в России, “приложить все усилия, чтобы сторонники “Искры” повсюду спелись и действовали единодушно” [124].

Когда Ленин пишет это послание, новый удар обрушился на питерских искровцев: декабрьской ночью почти одновременно арестовывают десять членов группы. Но и на этот раз она выживает. Полицейская агентура вскоре устанавливает, что оставшиеся на свободе вновь “сгруппировались поставив своею целью широкую и энергичную агитацию” [125].