Текст книги "Ленин. Эмиграция и Россия"

Автор книги: Евгений Зазерский

Соавторы: Анатолий Любарский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

Владимир Ильич пользуется всяким свободным часом, чтобы побывать в библиотеке, посидеть над книгой. Одинаково глубоко изучает он множество вопросов. И удивленные библиотекари говорят о нем:

– Феномен!

Ленин ни на мгновение не оставляет борьбу. Борьбу не только против меньшевиков, но и против эсеров, анархистов, других мелкобуржуазных течений.

Когда бы ни пришел он домой, его ждут письма из России. С каждым днем их все больше и больше. Сколько материала дают они Ленину! И как читает он эти письма, особенно от рабочих!

“Помню одно письмо, писанное рабочими одесских каменоломен,– узнаем из воспоминаний Крупской.– Это было коллективное письмо, написанное несколькими первобытными почерками, без подлежащих и сказуемых, без запятых и точек, но дышало оно неисчерпаемой энергией, готовностью к борьбе до конца, до победы, письмо красочное в каждом своем слове, наивном и убежденном, непоколебимом. Я не помню теперь, о чем писалось в этом письме, но помню его вид, бумагу, рыжие чернила. Много раз перечитывал это письмо Ильич, глубоко задумавшись, шагал по комнате. Не напрасно старались рабочие одесских каменоломен, когда писали Ильичу письмо: тому написали, кому нужно было, тому, кто лучше всех их понял” [105].

А через несколько дней из Одессы доставляют еще одно письмо. Пишет начинающая пропагандистка Танюша (Т. Людвинская). Добросовестно, подробно описывает она собрание местных ремесленников. И Ленин благодарит ее за письмо. Он просит Танюшу: “Пишите чаще. Нам чрезвычайно важны письма, описывающие будничную, повседневную работу” [106].

В отсутствие Ленина приходит прибывший в Женеву Е. Маевский-представитель Сибирского союза РСДРП. Не застав Ленина, оставляет ему письмо. Конечно, признает он, “меньшинство” – анархисты и дезорганизаторы. Но ведь ничего с ними не поделаешь, сокрушается Маевский. И призывает к перемирию. Только таким, дескать, путем можно выйти из невыносимого положения. Только так якобы можно укрепить силы для дальнейшей борьбы против меньшинства. Как сожалеет Ленин, что не встретился с этим примиренцем, что не попытался разъяснить ему: нет смысла в перемирии, ибо нельзя примириться с фальшью, путаницей, дрязгой! Ибо это перемирие меньшевики используют лишь для укрепления своих позиций.

Он пишет о том Сибирскому комитету РСДРП. Разъясняет, как вредна позиция, занятая одним из его членов. Подробно информирует о положении, сложившемся в партии. “Нет,– категорически заявляет Ленин,– это недостойное социал-демократа и глубоко ошибочное по существу мнение, что допустимо перемирие с лицемерием и дезорганизацией” [107]. Чем грубее издеваются меньшевики над решениями съезда, над партией и ее работниками в России, утверждает он, “тем беспощаднее становится встречаемый ими отпор, тем теснее сплачивается большинство, объединяя всех принципиальных людей, отшатываясь от противоестественного и гнилого уже в существе своем политического союза Плеханова, Мартынова и Троцкого” [108].

Проходит несколько дней, У Ленина появляются Красиков и Гусев. Они сообщают, что заходили только что к знакомому меньшевику, колеблющемуся в оценке политических взглядов своего руководства. И увидели на столе у него листок “План земской кампании”. Отпечатан этот листок в меньшевистской типографии с грифом “Только для членов партии”.

– Дайте нам его почитать,– с деланным равнодушием попросил Красиков.

– Пожалуйста,– согласился хозяин.

По дороге домой, присев в сквере на скамеечке, Красиков и Гусев познакомились с листком. Меньшевики рекомендуют партийным организациям не выставлять собственных требований перед правительством. Они призывают побудить буржуазию выступать с демократическими требованиями от имени народа.

Но хоть этот “План земской кампании” выпущен “для членов партии”, большевикам он неизвестен, разослали его втайне от них.

“Пойдем скорее к Ильичу”,– родилась одновременно у обоих мысль.

И вот они у Ленина. Красиков протягивает ему листок.

– Владимир Ильич, посмотрите, очередное меньшевистское творение, которое они скрывают от нас...

“Ленин вдруг “загорелся”,– вспоминает Гусев,– схватил листок и стал его перечитывать, язвительно усмехаясь, прочитывая некоторые места вслух и подчеркивая в них “курсивом” отдельные слова и фразы... и временами заразительно смеясь” [109].

– Я напишу ответ,– заявляет Ленин.

По его тону Красиков и Гусев чувствуют, что Ленин сейчас же сядет за работу и им следует оставить его одного.

Три дня Ленина не видят ни в одной из библиотек, В своей комнате он склонился над небольшим столиком, на котором лежит стопка газет. Тут и № 10285 петербургского “Нового времени”. Ленин подчеркнул в нем то, что пишет “просвещенный” либерал о напугавшей его демонстрации у выборгской тюрьмы, о манифестации в центре российской столицы. Тут тридцать девятый номер издающегося в Петербурге буржуазно-либерального еженедельника “Право”: Ленин отметил в нем пошлые рассуждения князя Трубецкого о “внутренней опасности” крайних партий.

“...Вот вам наглядный пример того,– пишет Ленин,– что действительно оказывает на настоящих либералов устрашающее действие. Уж, конечно, боятся они не того плана, который приснился редакторам “Искры”, плана вырвать у земцев формальные обещания в пользу революционеров... они боятся революционно-социалистических целей “крайних” партий, они боятся уличных листков, этих первых ласточек революционной самодеятельности пролетариата, который не остановится, не сложит оружия, пока не свергнет господства буржуазии” [110].

Из-под ленинского пера выходят гневные строки, разоблачающие соглашательскую тактику меньшевиков. Ленин призывает: “Дело рабочего класса – расширять и укреплять свою организацию, удесятерять агитацию в массах, пользуясь всяким шатанием правительства, пропагандируя идею восстания, разъясняя необходимость его...” [111]

Так рождается ленинская брошюра “Земская кампания и план “Искры””. Трехтысячным тиражом в течение нескольких дней ее отпечатывают в Женеве, в кооперативной типографии. И сразу же высылают в Россию.

Эта брошюра, свидетельствует Гусев, боевой сигнал к борьбе с меньшевиками на новой основе. Теперь, после листка меньшевистской “Искры” и ответа Ленина, дороги меньшевиков и большевиков стали еще больше расходиться, еще глубже стала пропасть между ними.

Примечания:

[60] “Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине”, т. 2, с. 114-115.

[61] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 8, с. 189.

[62] Там же, с. 190.

[63] Там же, с. 189.

[64] Там же, с. 191.

[65] Там же, с. 403 – 404.

[66] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 358.

[67] Там же, с. 360.

[68] Там же, с. 359.

[69] “Старый большевик” 1934. № 3(11), с. 111.

[70] “Третий съезд РСДРП. Сборник документов и материалов”, с. 85-86.

[71] См. Г. Б. Гарибджанян, В.И. Ленин и большевики Закавказья. М., 1971, с. 48.

[72] Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, с. 91.

[73] “Молодая гвардия”, 1924. № 2-3, с 48.

[74] Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, с. 91.

[75] Там же.

[76] В.И. Ленин, Полн. coбp, соч., т. 55, с. 235.

[77] Там же.

[78] Там же, с. 236.

[79] Там же.

[80] Там же, с. 237.

[81] Там же, с. 500.

[82] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 365.

[83] Там же.

[84] Там же, с. 366.

[85] Там же, с. 367.

[86] Там же, с. 368.

[87] Там же, с. 369.

[88] “Социал-демократическое движение в России”, т. I, с. 124-125.

[89] “Третий съезд РСДРП. Сборник документов и материалов”, с 87.

[90] “Красный архив”, 1934, т. 1(62), с. 169.

[91] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 9, с. 13.

[92] Там же, с. 20-21.

[93] См. Г. Б. Гарибджанян. В. И. Ленин и большевики Закавказья, с. 50.

[94] “Третий съезд РСДРП. Сборник документов и материалов”, с. 308– 309.

[95] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 384.

[96] “Третий съезд РСДРП. Сборник документов и материалов”, с. 49

[97] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 432.

[98] “Пролетарская революция”, 1922. № 3, с. 64.

[99] “Третий съезд РСДРП. Сборник документов и материалов”, с. 106

[100] Там же, с. 121.

[101] “Красный архив”, 1934, т. 1(62), с. 170.

[102] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 384.

[103] Н.К. Крупская. Воспоминания о Ленине, с. 92.

[104] См. А. С. Кудрявцев, Л. Л. Муравьева, И. И. Сиволап-Кафтанова, Ленин в Женеве. Женевские адреса Ленина. М., 1967, с. 133.

[105] Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, с. 93-94.

[106] См. там же, с. 94.

[107] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 394.

[108] Там же, с. 395.

[109] “Воспоминания о II съезде РСДРП”, с. 107.

[110] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 9, с. 81-82.

[111] Там же, с. 96.

В этой газете теперь вся суть!

“Получив задание вести подготовку к III съезду партии я, ободренная новыми перспективами и освеженная отдыхом, поехала в Россию. Мне не повезло. Я на границе была арестована” [112].

Женщина, которой принадлежат эти строки, полиции известна по кличке Шикарная. Многие зовут ее Ниной Львовной. В партийной переписке ее называют Зверем, Зверушкой. На самом же деле это М. Эссен – член Центрального Комитета партии, не раз бывавшая прежде в Женеве у Ленина.

Уже много месяцев сидит она в Петербурге, на Шпалерной, в доме предварительного заключения. Однажды ей передают с воли коробку шоколадных конфет. Мария надкусывает одну... Что это? В конфете закатанный в фольгу клочок письма. Она ищет в коробке конфеты с такой же начинкой. И обнаруживает еще одиннадцать пронумерованный клочков. Поспешно составляет их. Перед ней – послание, доставленное из Женевы.

Пишет Крупская – о положении в партии, о царящем в эмиграции настроении. “Письмо Старика,– сообщает она, – лучше всего передает это настроение” [113].

Обещанное Крупской письмо Ленина – тут же, в шоколадных конфетах. Оно на крошечных листках папиросной бумаги. Помечено 24 декабря 1904 года. Из далека обращается Ленин к узнице петербургской тюрьмы:

“Дорогая зверушка! Давно собираюсь написать Вам, да мешает сутолока. У нас теперь подъем духа и заняты все страшно: вчера вышло объявление об издании нашей газеты “Вперед”. Все большинство ликует и ободрено, как никогда… Группа литераторов подобралась хорошая, есть свежие силы деньжонок мало, но вскоре должны быть... Комитеты большинства объединяются, выбрали уже бюро, и теперь орган объединит их вполне. Ура! Не падайте духом, теперь мы все оживаем и оживем. Так или иначе, немножко раньше или немножко позже надеемся непременно и Вас увидеть. Черкните о своем здоровье и, главное, будьте бодры; помните, что мы с Вами еще не так стары,– все еще впереди. Крепко обнимаю.

Ваш Ленин” [114]

Создать новый печатный орган, свою, большевистскую газету, о предстоящем выходе которой он сообщает единомышленнице в тюрьму, Владимир Ильич задумал давно. Еще летом, отдыхая в глухой деревушке у озера Лак де Бре, он просил находившуюся в Женеве Фотиеву “возможно скорее (желательно бы сегодня)” написать “всем нашим друзьям в России”. И прилагал текст, который следовало отправить им: (Пожалуйста, немедленно приступите к сбору и отсылке всех и всяческих корреспонденции по нашим адресам с надписью: для Ленина. Крайне нужны также деньги. События обостряются... Мы ждем всего худшего. Подробности на днях” [115].

Ленин настойчиво подчеркивал: это надо послать немедленно. Рукой Крупской указывался десяток адресов, где должны были получить письмо. Первым она поставила: “Питер по адресу Мыши”. Далее в Тверь, по двум одесским адресам, в Екатеринослав, Сибирь, на Урал, в Ригу, Розе, т. е. Землячке, в Нижний Новгород, Саратов. И в конце сделала приписку: “...вообще по всем адресам друзей, в которых вполне можно быть уверенными” [116].

Там, в горах Швейцарии, у Ленина созрел план создания большевистской газеты. Еще не имея средств для выпуска, он уже собирает для нее материал, объединяет литературные силы. Продумывает и возможности издания большевистской литературы, потребность в которой возрастает с каждым днем.

– Надо организовать свое издательство,– предложил как-то Владимир Ильич.

Бонч-Бруевич соглашается взяться за дело. В несколько дней улаживает вопрос с типографией. Владельцы кооперативной наборной – рабочие-эмигранты – даже переводят ее и дом, где живет Бонч-Бруевич. И дело закипело.

В конце августа выходит первая брошюра – “Долой бонапартизм (Разбор и критика декларации ЦК)” М. Ольминского. Затем – “Наши недоразумения” М. Ольминского и А. Богданова. Выходят брошюры с грифом “Издательство Влад. Бонч-Бруевича”. Но тот просит Владимира Ильича: пусть все издания выходят с его адресом, пусть само издательство носит его имя. Владимир Ильич наотрез отказывается. Лишь после того, как Бонч-Бруевич приводит ряд убедительных доводов, он соглашается:

– Ну, хорошо. Печатайте во благо успокоения вот так...– и быстро набрасывает на клочке бумаги: “Издание Влад. Бонч-Бруевича и Н. Ленина”.

Бонч-Бруевич берет карандаш. Он хочет зачеркнуть свою фамилию.

Ленин пристально, строго смотрит на него. Он непреклонен:

– Этого делать нельзя.

Так появляется “Издательство социал-демократической партийной литературы В. Бонч-Бруевича и Н. Ленина”. В письмах, идущих в Россию, Крупская сразу же сообщает: “...большинство предприняло свое издательство (издатели Бонч-Бруевич и Ленин)...” [117], “... теперь издательство будут вести Бонч и Ленин” [118], “Бонч-Бруевич и Ленин взяли на себя издательство большинства...” [119]

Пишет об этом и Ленин. Он призывает комитеты большинства Москвы, Петербурга, Одессы, Саратова, Риги, Баку: “Непременно и немедленно обратитесь официально в русский ЦК (прислав нам копию бумажки) с просьбой доставить в комитет все издания нового издательства Бонч-Бруевича и Ленина и доставлять их регулярно” [120]. Сообщает Сибирскому комитету РСДРП: “...молодые литературные силы, отшатнувшиеся от путаной лицемерной “Искры”, с разных сторон, начинают тянуться к только что начавшемуся издательству большинства (издательство Бонч-Бруевича и Ленина за границей) в целях самой разнообразной поддержки его, преобразования, расширения и развития” [121]. Ленин предлагает одному из организаторов Бакинского комитета большевиков, А. Стопани: “...Приложить все усилия для всесторонней поддержки и расширения издательства большинства (начатого здесь Бонч-Бруевичем и мной...). За это взялась уже группа русских литераторов, и Вы должны немедленно начать сбор и присылку всяческих материалов, корреспонденции, листков, заметок и проч. и проч., особенно от рабочих и о рабочем движении. Непременно и немедленно” ". [122]

С начала сентября по декабрь 1904 года “Издательством социал-демократической партийной литературы В. Бонч-Бруевича и Н. Ленина” выпускает в Женеве несколько ленинских работ, произведения видных большевистских публицистов. Все это отправляется в Россию и находит горячий отклик в партийных организациях. “Объединенное “большинство”,– призывают рижские социал-демократы,– должно поддержать это начинание и развить его дальше в соответствии с потребностями борьбы за торжество наших принципов, за торжество партийности над кружковщиной и анархией” [123]. Выражает “свое полное сочувствие возникшей читературной группе для издания брошюр с Лениным во главе” [124] и Тверской комитет РСДРП. Он обещает большевистскому издательству полное содействие. И Крупская по поручению Ленина немедленно запрашивает у тверских товарищей адреса для высылки им литературы.

А как реагируют меньшевики на появление у большевиков собственного издательства?

Владимир Ильич сообщает об этом Розе Люксембург: Как лицемерны были все разговоры меньшинства против ультрацентрализма и за автономию, ясно видно из того, что новое издательство большинства, предпринятое мною и одним товарищем... было объявлено стоящим вне партии. Новое издательство предоставляет большинству единственную возможность пропагандировать свои взгляды, так как страницы “Искры” для него почти закрыты. И несмотря на это или, вернее сказать, именно поэтому Совет партии вынес вышеупомянутое решение...” [125]

Ленин продолжает в это время подготовку к изданию большевистской газеты. По его поручению Бонч-Бруевич договаривается с какой-то французской фирмой о предоставлении кредита на бумагу, типографские работы. Лядов раздобывает небольшую сумму денег на первые расходы. Сам Владимир Ильич и по его поручению Надежда Константиновна связываются с местными организациями в разных городах России. Разъясняют им цели и задачи нового партийного органа. Призывают сотрудничать в нем.

В одном из писем – оно уходит в Одессу – Крупская подробно инструктирует товарищей о материалах, которые необходимы для создаваемой Лениным новой газеты. Просит приложить все усилия, “чтобы наладить доставку сведений о ходе дел”. Наставляет товарищей: “Сообщайте изменения в составе комитета, вопросы, обсуждаемые на комитетских собраниях, сообщайте подробно о ходе работы, о количестве выходящих листков, устройте так, чтобы все эти листки посылались нам в 2-х экземплярах (хорошо их вкладывать в газеты), указывая, в каком количестве вышел каждый листок, как был распространен, какое произвел впечатление; сообщите, имеется ли литература, какая, как она расходится, на что больше всего спрос, напишите, сколько у вас организаторов и пропагандистов, что за публика, сообщите о ходе работы, о характере пропаганды, о собраниях, темах, обсуждающихся на них, и т. д.”. Крупская передает требование; Ленина: “Пусть пишут все члены комитета каждый о своей работе и о своих впечатлениях. Чем большее число людей; будет писать, тем полнее будет картина работы... Все это пересылайте нам, а рабочих убеждайте, что писать в газету их обязанность...” [126]

О том же информирует Надежда Константиновна и Анну Ильиничну Елизарову: “...мы, решившись на революционный образ действий – издание органа, образование бюро,– чувствуем себя гораздо лучше. Работа закипела, и мы не сомневаемся в успехе. Только просим и молим россиян напрячь все силы, чтобы поставить как можно лучше корреспондентскую часть и связаться с нами как можно теснее” [127].

Соратники Ленина – те самые, которые еще совсем недавно в загородной гостинице одобрили написанное им обращение “К партии”,– собираются вновь. Ленин излагает программу нового печатного органа. Предлагает его название – “Вперед”. И собрание принимает окончательное решение об издании газеты партийного большинства.

В этот же день Владимир Ильич пишет “Письмо к товарищам”. Оно печатается отдельным листком и отправляется в Россию. Ленин сообщает:

“Сегодня на собрании тесного круга заграничных большевиков окончательно решен вопрос, давно уж решенный в принципе, об основании периодического партийного органам посвященного отстаиванию и развитию принципов большинства в борьбе со смутой организационной и тактической, внесенной в партию меньшинством, и обслуживанию положительной работы русских организаций, против которых ведется теперь едва ли не везде по всей России такая ожесточенная борьба со стороны агентов меньшинства, борьба, страшно дезорганизующая партию в столь важный исторический момент, борьба, целиком ведущаяся самыми беззастенчивыми средствами и приемами раскола...” [128]

Ленин пишет товарищам в Россию, что новая газета будет отстаивать воззрения и задачи, давно уже изложенные в ряде изданных большевиками брошюр, что она будет бороться “за выдержанное революционное направление против смуты и шатаний в вопросах и организационных и тактических...” [129], что она станет “органом русского движения, а никоим образом не заграничного кружка” [130].

Предпринимая издание новой газеты, Владимир Ильич не мыслит ее существования без живого общения с Россией.

“Пусть не забывают этого те,– призывает он,– кто не на словах только, а на деле хочет считать (и хочет сделать) наш орган – органом всего “большинства”, органом массы русских работников... Над социал-демократической газетой должны работать все социал-демократы. Мы просим корреспондировать всех, а особенно рабочих... Только тогда и только при условии такой широкой переписки можем мы все сообща сделать нашу газету действительным органом рабочего движения в России” [131].

Итак, делать газету сообща. Стремиться к тому, чтобы таким образом стала она подлинным органом рабочего движения. Эта мысль пронизывает многие письма Ленина, уходящие сейчас в Россию,– письма, адресованные местным организациям, отдельным товарищам.

Он сообщает находящейся в России Землячке: “ Деньги нужны страшно. Примите немедленно все меры, чтобы выслать хоть 1-2 тысячи рублей, иначе мы висим в воздухе и действуем совсем на авось” [132]. И просит довести до конца с Буквой – так по конспиративным соображениям называет сейчас Ленин М. Горького – переговоры о денежной помощи повой газете.

Он пишет Кавказскому союзному комитету РСДРП: ...посылайте, пожалуйста, побольше, побольше и побольше рабочих корреспонденции. От Вас зависит теперь успех органа в особенности, ибо начало особенно трудно” [133].

Пишет тверским товарищам: “...послали Вам письмо с извещением об издании новой газеты большинства “Вперед”. Там подробно выясняем, что заставило нас приступить к изданию газеты, разъясняем ее задачи и прочее. Известите, получили ли это наше подробное письмо, напишите свое отношение к нему. Ради бога, пишите о положении дел, о местной работе” [134].

Запрашивает Сызрань: “...можно ли рассчитывать на Вашу поддержку, которая была бы для нас крайне важна” [135].

В конце декабря отдельным листком выходит отредактированное Лениным объявление об издании органа большинства. А вскоре вновь собирается Женевская группа большевиков. Владимир Ильич представляет редакторов новой газеты: Галерку – это Михаил Ольминский; Шварца – так зовут Вацлава Воровского; Воинова – под этим именем известен Анатолий Луначарский.

Присутствующий тут Лепешинский скажет почти два десятилетия спустя:

– Луначарский, Боровский, Ольминский – о, с такими помощниками можно было начинать литературную кампанию, и Ильич “дерзнул”!

Ленин работает над первым номером газеты. Он пишет передовую “Самодержавие и пролетариат” – о военном крахе и политическом кризисе самодержавия, о неизбежности и близости в России революции, о величайшей, всемирно-исторической цели, к которой стремится рабочий класс: “освободить человечество от всяких форм угнетения и эксплуатации человека человеком” [136].

Совсем недавно “Правительственный вестник” опубликовал указ Николая II сенату “о предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка”. Царь пообещал реформы, но лишь второстепенного характера. Указ этот подтвердил, что самодержец российский и не помышляет об изменении формы правления.

Петербургский комитет РСДРП откликнулся на царский указ гневной листовкой. Даже эти мизерные реформы, утверждала она, существуют только на бумаге, и нынешним правительством они не будут осуществлены.

Кому царский указ поручает осуществить реформы? – спрашивали авторы листовки. И отвечали: “Комитету министров, руки которых обагрены кровью борцов за народную свободу, которые грабят народ, тянут из него все соки и дли этого держат его в рабстве и невежестве, которые затеяли преступную войну с Японией в интересах кучки капиталистов и великих князей...” [137]

То, что пишет Ленин в передовой для первого номера газеты “Вперед”, перекликается с этой листовкой Петербургских большевиков. Он утверждает: “Развитие политического кризиса в России всего более зависит теперь от хода войны с Японией. Эта война всего более разоблачила и разоблачает гнилость самодержавия, всего более обессиливает его в финансовом и военном отношении, всего более истерзывает и толкает на восстание исстрадавшиеся народные массы, от которых эта преступная и позорная война требует таких бесконечных жертв. Самодержавная Россия разбита уже… Военный крах неизбежен, а вместе с ним неизбежно и удесятерение недовольства, брожения и возмущения” [138].

Ленин призывает готовиться к этому со всей энергией. Он предсказывает, что одна из тех вспышек, которые все чаще повторяются то здесь, то там, поведет к громадному народному движению. В статье, предназначенной для первого номера газеты “Вперед”, Владимир Ильич утверждает, что пролетариат поднимется во главе восстания, чтобы отвоевать победу всему народу...

Пишет Ленин и другую статью – “О хороших демонстрациях пролетариев и плохих рассуждениях некоторых интеллигентов”. И сразу же признает: вопреки полицейским преследованиям, русский рабочий класс уже давно перешел к открытой борьбе, к уличным выступлениям, к массовым народным собраниям, к прямым схваткам с врагом на улицах.

Одно из этих выступлений – в Петербурге, по существу, сорвалось из-за дезорганизаторской деятельности меньшевиков, заявляет Владимир Ильич. Еще в конце октября он предупредил находившегося на Урале И. Радченко: “Сейчас меньшинство ведет осаду Петербурга” [139]. Писал он и кавказским товарищам: меньшевики сорвали в столице рабочую демонстрацию. “О питерском позоре”, о “срыве демонстрации меньшинством” [140] Владимир Ильич сообщил только что в Россию и Землячке.

Эту антивоенную демонстрацию Петербургский комитет назначил на 28 ноября. Она должна была выразить боевое, стремительно выливавшееся наружу настроение рабочих масс. Демонстрация обещала быть грандиозной. Но за три дня до нее собрался Петербургский комитет. Три его члена – большевики – на заседании отсутствовали. И, воспользовавшись этим, меньшевики провели свое решение, отменяющее демонстрацию. Поспешно сожгли они двенадцать тысяч призывавших к ней листовок.

На следующий день большевики добились отмены позорного решения. Но уже поползли по столице слухи, что демонстрация отложена на неопределенное время. В результате она оказалась сорванной.

Ленин узнал об этом из разных источников, в том числе из письма рабочего. Пришло оно в Женеву из российской столицы.

Письмо рабочего служит Ленину основой еще для одной статьи – “Пора кончить” – о “дезорганизаторской выходке петербургского “меньшинства”” [141]. Он пишет ее совместно С В. Воровским. И подчеркивает в ней: то, что позволили себе в Петербурге меньшевики,– последняя капля; она должна переполнить чашу терпения партии; это не случайность, а обдуманный шаг к расколу комитета. “Мы должны, в отличие от “меньшевиков”, которые действуют тайком, прячась от партии, заявить открыто и подтвердить на деле,– призывает Ленин,– что партия порывает с этими господами все и всякие отношения” [142].

Спустя некоторое время Ленин получит новое письмо из Питера. Грозные события Кровавого воскресенья помешают опубликовать его, и оно не дойдет до потомков. Но сохранятся ленинские строки, которые должны были сопровождать это письмо в газете.

“Выводы петербургского товарища,– гласят они,– вполне подтверждают правильность нашего заключения (“Вперед”, № 1, “Пора кончить”). Советуем всем комитетам и организациям большинства скорее и решительнее отстранить; дезорганизаторов, чтобы можно было заниматься делом, а не дрязгой” [143]. О том, кто эти дезорганизаторы, говорится в первоначальном варианте примечания Ленина: это меньшевики, вполне доказавшие свое полное нежелание работать вместе подчиняясь большинству, дезорганизовавшие учреждения созданные Вторым партийным съездом, это меньшевики, с которыми “у партии нет иных средств борьбы, кроме разрыва” [144].

Но вернемся к новой, создаваемой Владимиром Ильичем газете. По поручению Ленина Крупская сообщает в Петербург для немедленной передачи только что отбывшей тюремное заключение С. Афанасьевой: “В первом номере “Вперед”, который выходит завтра, будет резкая статья против поведения петербургских меньшевиков. Вообще номер вышел боевой... Помогайте же встать на ноги новому органу, теперь ведь идет уже вопрос о борьбе принципов...” [145]

И вот наступает 6 января 1905 года – день рождений большевистской газеты. Ее первый же номер зовет к сплоченности российских социал-демократов. Зовет к быстрейшему созыву съезда партии. С удовлетворением информирует Ленин читателей о конференциях местных комитетов – четырех кавказских, Одесского, Екатеринославского, Николаевского, Петербургского, Московского, Тверского, Рижского, Северного, Нижегородского. “Надеемся вскоре,– обещает он,– привести подробные данные”. Пока же Владимир Ильич ограничивается сообщением, что эти “конференции категорически высказались за немедленный созыв III съезда партии и за поддержку литературной группы “большинства”” [146].

“Сысойке от Ленина личное” [147] – с такой припиской несколько дней спустя уходит в Россию письмо Владимира Ильича. Сообщая “Сысойке” – А. Богданову о начале печатания новой газеты, Ленин пишет о намерении выпускать ее еженедельно, хотя ей грозит опасность “обанкрутиться”: “Необходимо 400 frs. (150 руб.) на номер, а у нас всего 1200 frs.”. Ленин призывает организовать газете помощь, ибо в первые месяцы она “нужна дьявольски” [148]. Он предостерегает: “...если не будет аккуратного выпуска, то вся позиция большинства понесет гигантский, едва поправимый удар” [149]. Ленин требует налечь всеми силами на организацию литературного сотрудничества из России. Он называет имена литераторов и социал-демократов, которым следовало бы, по его мнению, заказать статьи, корреспонденции, призывает привлечь для этого рабочую и особенно студенческую молодежь.

“...Надо приучаться просто беседовать и запросто переписываться с заграничным журналом, если хотят, чтобы это был свой журнал,– пишет Ленин.– Я бы считал в этих видах прямо необходимым и безусловно необходимым раздать каждому студенческому кружку, каждой рабочей группе по адресу (заграничному, их теперь много, будет еще больше) Вперед”... Раздавайте адреса и требуйте прямых сношений с редакцией “Вперед”. Без этого не пойдет орган... Надо, чтобы десятки и сотни рабочих прямо и непосредственно писали в “Вперед”” [150].

Владимир Ильич просит также адреса рабочих. По этим адресам, сообщает он, можно высылать в конвертах газету. Он убежден: “Рабочие бояться не будут. Полиция не в силах перехватывать и десятой доли конвертов” [151].

Первостепенное значение придает Ленин созданной им газете. Направляя лидеру швейцарских социал-демократов Герману Грейлиху “Краткий очерк раскола в РСДРП”, он подчеркивает в нем:

“Направление газеты “Вперед” есть направление старой Искры”. Во имя старой “Искры” “Вперед” решительно борется с новой “Искрой”.

Фактически, следовательно, оказалось две Российские социал-демократические рабочие партии. Одна с органом “Искрой”, “официально” называемым Центральным Органом партии, с Центральным Комитетом, с четырьмя русскими комитетами из двадцати... Другая партия с органом “Вперед”, с “Бюро русских Комитетов Большинства”, с 14-ью комитетами в России... На стороне “впередовцев” все принципиально убежденные сторонники старой “Искры” и большая часть сознательных передовых рабочих и практических деятелей партии в России...