Текст книги "Ленин. Эмиграция и Россия"

Автор книги: Евгений Зазерский

Соавторы: Анатолий Любарский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)

Этому всячески противится Крупская. Она пытается убедить: и так обойдется, нельзя отрываться от работы, к тому же и денег нет.

Но Ленин уже списывается с живущим в Берне Шкловским. Просит навести справки насчет Кохера. Просит “Правду” переслать причитающийся ему гонорар: “Деньги крайне нужны мне на лечение жены, на операцию” [23]. И отправляется, в конце концов, с Надеждой Константиновной в Швейцарию.

“Вот уже несколько дней мы с Надей в Берне,– пишет Владимир Ильич матери в Вологду.– Кохер еще не принял. Капризник он. Знаменитость и... ломается. Здешние знающие врачи архихвалят его и обещают полный успех. Подождем” [24].

Но дни не пропадают зазря. И в Берне он много работает. “Надеюсь через несколько дней налажу и отсюда сотрудничество в “Правду”” [25], – сообщает Ленин в Петербург.

Он пишет соратникам в Париж, Цюрих, в Россию. Пишет и на адрес Н. Подвойского в Петербург. Отправленное ему письмо предназначено депутатам-большевикам IV Думы. Ленин уверен: допущена ошибка, нельзя было товарищам связываться с меньшевистской частью социал-демократической фракции в составлении отчета. Ведь ничего, кроме склоки, не выйдет. Отчет надо было издавать свой собственный. Теперь же приходится исходить из того, что сделано. И Ленин советует, как вести себя с депутатами-меньшевиками. Прилагает набросок тезисов отчета.

Особенно актуальным в это время стал национальный вопрос. Повсюду в связи с нарастанием революционного движения и надвигающейся войной усилилась националистическая пропаганда. Буржуазия стремится расколоть рабочий класс, подорвать и ослабить его интернациональное единство и солидарность. Ленин решает использовать пребывание в Швейцарии для выступлений с рефератами. Надо разъяснить взгляды большевиков на национальный вопрос и колониальную политику империалистических держав.

На почтовой бумаге черными чернилами почти без помарок Ленин пишет тезисы. Он намерен разбить своих противников, отстоять программу большевистской партии по национальному вопросу.

Состояние Надежды Константиновны позволяет отлучиться на день-другой. И Ленин отправляется сперва в Цюрих.

Его попутчицей оказывается русская девушка. Разговорились. Она – сельская учительница. Зовут ее Верой Курбатовой.

С неподдельным интересом слушает Ленин рассказ о первых шагах юной учительницы в маленькой карельской деревне, о связях с социал-демократами, о распространении их идей, о революционных выступлениях крестьян, об их борьбе против помещиков. Рассказывает девушка и о времени реакции, о преследовании многих участников революции 1905 года, в том числе и ее. А когда говорит она об условиях жизни на селе, о казенной винной лавке, находящейся против школы, об отсутствии библиотеки и книг, лицо Ленина становится задумчивым, суровым.

– Учителя, которые работают сейчас со мной,– продолжает свой рассказ Курбатова,– больше играют в преферанс и пьют водку. Не нахожу я сейчас среди них таких товарищей, каких знала в 1905 году.

– Какие же у вас были тогда товарищи?

– То были настоящие социал-демократы! – восклицает девушка.

– Вы это очень хорошо сказали-“настоящие социал-демократы!”– замечает Ленин.– Вот и скажите, какие же они, настоящие, и что вы знаете о “ненастоящих”?

И учительница поясняет: настоящими считает она тех, кто, несмотря на репрессии, остался верен идеям революции, а ненастоящими – приспосабливающихся к либеральной буржуазии.

Ленин спрашивает, что читала его собеседница. Та называет ряд книг. И упоминает две его работы – “Две тактики социал-демократии в демократической революции”, “Шаг вперед, два шага назад”.

– Эти книги,– говорит учительница,– помогли мне понять взгляды настоящих социал-демократов...

Поезд подходит к Цюриху. И Ленин прощается с попутчицей.

Его ждут здесь в большом зале ресторана “Цюр линден”. И набит зал до отказа.

“У меня, как и у многих цюрихских большевиков,– расскажет эмигрировавшая из России участница первой русской революции Р. Харитонова,– не было полной ясности в трудном для нас национальном вопросе. Бундовцы выступали с положением о “культурно-национальной автономии” для национальных меньшинств в России; ППС (Польская социалистическая партия) требовала полного отделения Польши от России, а польские социал-демократы возражали против этого. Наша же позиция в национальном вопросе – право наций на самоопределение – вызывала большие споры, которые особенно обострились в эти годы. Надо было добиться полной ясности в этом вопросе, и я слушала речь Ленина с большим вниманием. Сложный и запутанный, как мне всегда казалось, национальный вопрос становился в изложении Ленина ясным и понятным” [26].

– Нет большего несчастья для нации, как покорить себе другую нацию,– подчеркивает Владимир Ильич.

Страстно, взволнованно выступает он против угнетения слабых национальностей. Горячо отстаивает право наций на самоопределение, принципы пролетарского интернационализма, сплочения всех трудящихся в борьбе против царизма и буржуазии.

На следующий день Ленин уже в Женеве. Здесь, где такая масса всякого рода эмигрантских национальных групп, он выступает с тем же рефератом. Затем его слушают в Лозанне.

И снова Ленин в Берне. Наконец Кохер принял Надежду Константиновну, поместил в своей клинике на Фрейбург-штрассе. Она вспомнит позднее: “Ильич полдня сидел у меня”. А вторую половину? “Остальное время,– узнаем от нее же,– ходил в библиотеки, много читал, даже перечитал целый ряд медицинских книг по базедке, делал выписки по интересовавшим его вопросам” [27].

Наступает день, когда Надежду Константиновну оперируют. “Операция, видимо, сошла удачно, ибо вчера уже вид был у Нади здоровый довольно, начала пить с охотой,– сообщает Владимир Ильич матери.– Операция была, по-видимому, довольно трудная, помучили Надю около трех часов – без наркоза, но она перенесла мужественно. В четверг была очень плоха – сильнейший жар и бред, так что я перетрусил изрядно. Но вчера уже явно пошло на поправку...” [28]

Теперь Владимир Ильич может вплотную заняться делами. Из разных городов съезжаются в Берн представители заграничных большевистских групп. Здесь созывается II конференция Заграничной организации РСДРП.

Ленин выступает с докладом “О положении дел в партии”. Он высоко оценивает роль большевистской легальной печати в современных условиях. “Благодаря развернутой этой печатью колоссальной пропаганде,– указывает Ленин,– везде создано сильно революционное настроение”. И подтверждает сказанное примером: “Достаточно тайком напечатанной фразы на клочке бумаги: “Бастуйте такого-то числа, такой-то комитет”, чтобы тысячи рабочих оставляли работу беспрекословно...” Но в последнее время “правительство поняло подоплеку легальной партийной прессы и легальных учреждений и стало их преследовать” [29]. Поэтому, призывает он, следует возродить за границей нелегальную большевистскую печать.

Отсюда, из Берна, один из участников совещания пишет находящемуся в российской ссылке большевику Г. Вейнбауму: “...т. Ленин прочел доклад о положении дел в партии. Он отметил, теперь комитет когда выпускает листки, это очень коротенькие в несколько строк, и они имеют больше значения, чем когда-то выпускались большие листки, настолько рабочий вырос; также, что большевики по всему фронту победили. Даже за границей полное моральное разложение у ликвидаторов” [30].

Обстановка в России накаляется. Предвещает она и быстрое назревание революции, и новые удары со стороны царского правительства. Партийные организации на родине, думская фракция, рабочая печать больше, чем когда-либо, нуждаются в руководстве Ленина. “Надо было бы после операции,– пишет Крупская,– еще недели две провести в полулежачем состоянии в горах на Беатенберге, куда посылал Кохер, но из Поронина шли вести, что много спешных, экстренных дел...” [31] И сразу же после совещания Владимир Ильич и Надежда Константиновна покидают Берн.

Дождливым августовским днем возвращаются в Белый Дунаец Ульяновы. Множество дел ждет тут Владимира Ильича. Одно связано с созданным в России легальным издательством “Прибой”. Руководят им большевики М. Ольминский, М. Савельев, А. Ульянова-Елизарова, К. Комаровский и другие. Возникшее в начале 1913 года, оно выпускает много литературы по вопросам социального страхования ра-рабочих. Но по указанию Центрального Комитета уделяет большое внимание изданию и популярных брошюр на социально-политические и партийные темы. И, вернувшись в Белый Дунаец, Ленин разрабатывает проект соглашения ЦК РСДРП с группой “Прибой”. Отныне она станет издательством Центрального Комитета.

Два дня спустя, 9 августа, подготовленный Лениным проект обсуждается на совещании членов ЦК. Здесь, на “вилле” Терезы Скупень, речь идет о положении в партии, ее очередных задачах, о думской социал-демократической фракции, о “Правде”, “Социал-демократе”, петербургском журнале “Просвещение”. У Ленина в Белом Дунайце члены Центрального Комитета договариваются о новых мерах борьбы с беснующейся реакцией. Договариваются об издании нелегальных брошюр и листков, о транспортировке из-за границы нелегальной литературы, об увеличении тиража “Социал-демократа”.

По-прежнему шлет Ленин отсюда в Россию указания, инструкции. Пишет товарищам, друзьям. Негодует в письмах на выступление Плеханова, “отмочившего глупенькую демонстрацию за единство с ликвидаторской сволочью” [32]. Запрашивает материалы по национальному вопросу, статистику национальностей Кавказа. И пересылает в Петербург статьи, написанные в деревенской тиши, в которых рассматривает главным образом причины нарастания в России нового революционного кризиса.

“Мертвое ликвидаторство и живая “Речь”” – так называет Владимир Ильич статью, в которой обрушивается на ликвидаторов, утверждающих, что охвачены будто бы рабочие лишь “стачечным азартом”. Он разоблачает ликвидаторов, беспомощно плетущихся за либералами, озабоченными “хаотическими и дезорганизующими,– по их убеждению,– промышленность случайными стачками” [33].

Ленин пишет статью “Отделение либерализма от демократии”. И заявляет в ней, что вынесенный в заголовок вопрос принадлежит в России к числу коренных вопросов всего освободительного движения. “Не сознавши глубоких классовых корней, отделяющих либерализм от демократии,– не распространив этого сознания в массах,– не научившись нейтрализовать таким образом измен и шатаний либерализма делу “народной свободы”,– утверждает Ленин,– русская демократия не может сделать ни одного серьезного шага вперед” [34].

Последняя книжка либерального журнала “Право” побуждает написать о роли сословий и классов в освободительном движении... Выступить против злостно-клеветнической либеральной теории об “интеллигентской” сущности российской революции... Доказать с цифрами в руках, что все более растет роль в российском революционном движении городских рабочих, которые “разбудили уже массу крестьянства” [35].

И снова -в статье “Борьба за марксизм” – о ликвидаторах, сошедших с классового пути, вступивших “на путь беспартийного единства наемных рабочих с мелкобуржуазной партией” [36]. Надо, призывает Владимир Ильич, развивать сознание масс, помочь им разобраться в ликвидаторской проповеди беспартийности, в том, что это “есть отступничество от марксизма, есть проведение под сурдинку мелкобуржуазных взглядов и мелкобуржуазной политики” [37].

Разные псевдонимы ставит Владимир Ильич под этими и другими статьями – М., В. И., К. Т., Н., П. Осипов, В. Фрей, В. Ильин. И за такими подписями ленинские статьи публикует “Правда”.

Как и прежде, газета в центре внимания Владимира Ильича. Августовским утром доставляют ему письмо К. Самойловой– секретаря редакции. Та сообщает: хоть и конфискуется чуть ли не каждый день газета, не падают товарищи духом. “...Она расходится среди петербургских пролетариев в 21 и более тысячах,– узнает из письма Ленин,– № 10 (не конфискованный) разошелся в количестве 36 000, № 11 – 35 500. Тираж, во всяком случае, не падает, и только конфискации сокращают его почти наполовину” [38].

Рад Ленин этим вестям. Рад тому, что растет популярность “Правды”. Растет, несмотря на гонения, которым подвергается она со стороны властей.

“Деньги и приветствия,– сообщает Владимиру Ильичу Самойлова,– сыплются буквально, как из рога изобилия: бывает, что за один день, за какие-нибудь 2-3 часа приносят 240-300 рублей пожертвований. Сейчас я пишу вам письмо, а тут все время приносят и приносят деньги. Такое отношение естественно вселяет в нас бодрость и готовность бороться во что бы то ни стало. Рабочие так свыклись и срослись с газетой, что она стала для них неотложной и необходимой потребностью, что потеря газеты для них равносильна была бы самоубийству. Убытков, благодаря пожертвованиям, мы не терпим и существовать пока можем, а это только и требуется” [39].

Скоро из России сюда должны вновь прибыть соратники. Надо обсудить с партийными работниками из промышленных городов, с думскими депутатами, как действовать дальше в условиях, когда вопрос о новой революции стоит в центре всей политической жизни страны.

Ленин встречает их в октябрьские дни 1913 года. Разными путями перебрались через границу товарищи из Петербурга, Москвы, Екатеринослава, Харькова, Костромы, Киева, других городов. Прибывают 22 товарища: все находящиеся на свободе члены Центрального Комитета партии, представители газеты “Социал-демократ” и журнала “Просвещение”, депутаты-большевики, И. Арманд и А. Шотман – от петербургской организации, Е. Розмирович – от киевской, С. Дерябина – от уральской и другие.

Их поселяют в корчме Гута Мостового – там, где спустя много лет откроют ленинский музей.

– До того у нас корчма днем всегда пустая стояла,– расскажет сын старого Гута Павло.– А тут понаехали люди, сидят днем за столом трезвые, а для вида сельтерскую воду пьют, о чем-то разговаривают, спорят... Я день работал, известно, осень – крестьянская страда. И те, что приехали к нам, тоже день работали – сидели, обсуждали свои дела. А вечером пели песни. Ого, как пели! Сядут на террасе: один – на ступеньках, другой – на перилах, кто где, и затянут... Гармошка у них была, и один из гостей, который очень хорошо на ней играл, меня научил петь несколько песен. Много песен хлопцы знали и пели. И про утес, и про Волгу. Ленин всегда тут был, стоял, прислонившись к стенке, и на плечах пальто. Ему вроде надо было идти куда-то, потому что он был человек всегда занятой, но не мог оторваться от песни...

Не может, конечно, знать Павло, о чем говорят эти русские. А обсуждают они политическую обстановку в России. Ленин записывает то, что сообщают делегаты партийных организаций Московской, Костромской, Владимирской губерний, Петербурга, Харькова, Киева, Донецкого бассейна, Урала. Посланцы из разных мест России делятся опытом нелегальной подпольной работы.

Ленин выступает перед делегатами с несколькими докладами. Развитие в России революционного движения, указывает он, подтверждает правильность тактической линии большевиков. Партия оказала идейное, организационное воздействие на борьбу широких масс рабочего класса.

– Мы,– заявляет Ленин,– со спокойной совестью можем сказать, что взятые на себя обязательства мы выполнили до конца. Доклады с мест говорят о желании и стремлении рабочих укреплять и строить свои организации. Пусть же рабочие знают, что только они сами могут создать свою организацию. Кроме них, никто ее не создаст.

Ленин предлагает девять подготовленных им резолюций. В их основе то, что сообщили товарищи из России.

“Положение в стране,– гласит одна из резолюций,– все больше и больше обостряется. Господство реакционных помещиков вызывает все больший ропот даже среди самых умеренных слоев населения. На пути к сколько-нибудь действительной политической свободе в России по-прежнему стоит царская монархия, враждебная всякой серьезной реформе, оберегающая только власть и доходы крепостников и особенно жестоко подавляющая всякое проявление рабочего движения”.

В этих условиях, констатирует ленинская резолюция, “рабочий класс по-прежнему выступает как руководитель в революционной борьбе за общенациональное освобождение”, а “массовое экономическое движение, часто начинаясь с самых первоначальных требований, в силу всей обстановки борьбы, все более сливается с революционным движением рабочего класса”. Ленин призывает “ускорить сплочение пролетариата под революционными лозунгами эпохи” [40]. Лозунги же партии, поддержанные пролетарским авангардом,– это республика, восьмичасовой рабочий день, конфискация помещичьих земель. Ленин включает в одну из резолюций пункт, приветствующий “почин Петербургского комитета и ряда партийных групп Москвы, поднявших вопрос о всеобщей политической стачке и сделавших шаги в этом направлении...” [41].

В перерыве между заседаниями к Владимиру Ильичу обращается депутат IV Думы Бадаев:

– Ну, хорошо, мы со своей стороны устраиваем демонстрации министрам и черносотенцам, когда они появляются на трибуне, но этого мало. Рабочие спросят: какие практические предложения делали вы в Думе, где выработанные вами законы?

Владимир Ильич разъясняет:

– Никаких законов, облегчающих положение рабочих, черносотенная Дума никогда не примет. Задача рабочего депутата– изо дня в день напоминать с думской трибуны черносотенцам, что рабочий класс силен и могуч, что недалек тот день, когда вновь подымется революция, которая сметет всю черную сотню вместе с ее министрами и правительством. Конечно, можно выступать и с поправками к бюджету и даже с каким-либо законом, но все эти выступления должны, сводиться к одному: надо клеймить царский строй, показывать весь ужасающий произвол правительства, говорить о бесправии и жесточайшей эксплуатации рабочего класса. Вот это будет действительно то, что должны слышать рабочие от своего депутата...

Девять дней – с 6 по 14 октября – под руководством Ленина совещаются в Поронине русские большевики.

“Совещание сделало, что могло,– сообщает Центральный Комитет партии,– чтобы дать ответ на все вопросы партийной жизни...

Путь намечен. Партия нашла основные формы работы в нынешнюю переходную эпоху. Верность старому революционному знамени испытана и доказана в новой обстановке и при новых условиях работы. Самое трудное время позади, товарищи. Наступают новые времена. Надвигаются величайшей важности события, которые решат судьбу нашей родины” [42].

И Центральный Комитет призывает:

– За работу же!

Примечания:

[1] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 139.

[2] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 55, с. 337.

[3] Там же, с. 339.

[4] Там же, с. 341.

[5] “Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине”, т. 2, с. 321-322.

[6] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 55, с. 339.

[7] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 23, с. 144.

[8] Там же, с. 148.

[9] Там же, с. 151.

[10] Там же, с. 152.

[11] Там же, с. 163.

[12] Там же.

[13] Там же, с. 167.

[14] Там же, с. 169.

[15] Там же, с. 170.

[16] Там же, с. 179 – 180.

[17] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 182.

[18] Там же, с. 183.

[19] Там же, с. 182.

[20] Там же.

[21] Там же, с. 183.

[22] Там же, с. 179.

[23] Там же, с. 191.

[24] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 55, с. 343.

[25] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 201.

[26] “Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине”, т. 2, с. 356-357.

[27] Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, с. 226.

[28] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 55, с. 343-344.

[29] См. Р. Пересветов. Поиски бесценного наследия (О судьбе некоторых рукописей В. И. Ленина). Изд. 2. М., 1968, с. 238-239.

[30] См. А. М. Володарская. Ленин и партия в годы назревания революционного кпизиса. 1913-1914. М., 1960, с. 141.

[31] Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине, с. 226.

[32] См. “Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника, т. 3., М., 1972, с. 132.

[33] См. В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 23, с. 354.

[34] Там же, с. 372.

[35] Там же, с. 399.

[36] Там же, с. 413.

[37] Там же.

[38] См. “Ленин в “Правде”. Воспоминания”. М., 1970, с. 109-110. Авторство К. Самойловой подтверждается: “Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника”, т. 3, с. 133.

[39] См. там же, с. 110.

[40] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 24: с. 49.

[41] Там же, с. 52.

[42] “КПСС в резолюциях...”, т. 1, с. 380.

Снова у подножия Татр

В Кракове, в кафе Яниковского на бульваре Плянты, журналист Альфред Майкосен беседует с Лениным. Его интересует отношение вождя революционного движения России к приближающейся войне.

– Вы жаждете конфликта? – спрашивает Майкосен.

– Нет, я не хочу его,– живо отвечает Ленин.– Почему я должен был бы его хотеть? Я делаю все и буду делать до конца, что будет в моих силах, чтобы препятствовать мобилизации и войне. Я не хочу, чтобы миллионы пролетариев должны были истреблять друг друга, расплачиваясь за безумие капитализма. В отношении этого не может быть недопонимания.

Ленин задумывается и через минуту продолжает:

– Объективно предвидеть войну, стремиться в случае развязывания этого бедствия использовать его как можно лучше – это одно. Хотеть войны и работать для нее – это нечто совершенно иное...

Этот разговор происходит в 1914 году. А еще задолго до него – в осенние дни 1912 года, когда началась первая балканская война между Турцией и Черногорией, Сербией, Болгарией, Грецией, Ленин написал воззвание “Ко всем гражданам России”. Отдельным листком оно было отпечатано комитетом Заграничной организации РСДРП, вышло специальным приложением к “Социал-демократу”. Владимир Ильич направил тогда воззвание секретарю Международного социалистического бюро К. Гюисмансу и просил его сообщить текст документа секретарям социал-демократических партий. И ленинское воззвание появилось на немецком языке в газетах “Лейпцигер фольксцайтунг” и “Форвертс”, на французском в бельгийской “Пёпл”, на французском, немецком, английском языках в периодическом бюллетене Международного социалистического бюро.

В этом воззвании Ленин предупреждал: “Грозит общеевропейская война. Готовятся к войне, вопреки всем лживым правительственным опровержениям, Россия и Австрия. Наглеет Италия в своей политике грабежа турецких земель. Биржевая паника в Вене и Берлине, в Париже и Лондоне показывает, что капиталисты всей Европы не видят возможности сохранить европейский мир...

Кризис разгорается. Сотни тысяч и миллионы наемных рабов капитала и задавленных крепостниками крестьян идут на бойню ради династических интересов нескольких коронованных разбойников, ради прибылей буржуазии, стремящейся к грабежу чужих земель” [43].

Опасность войны усугубляется гонкой вооружений. Из года в год увеличивают ее “великие державы”. А кому выгодна эта гонка? Народам, которые платят за нее своим потом и кровью? Нет! Она выгодна “пушечным королям”, получающим сверхприбыли от военных заказов. Ленин назвал их поименно: “Армстронг в Англии, Крупп в Германии, Крезо во Франции, Кокериль в Бельгии, а сколько их во всех “цивилизованных” странах?.. Вот кому выгодно раздувание шовинизма, болтовня о “патриотизме” (пушечном патриотизме), о защите культуры (орудиями истребления культуры) и так далее!” [44]

И легальную печать, и трибуну Думы использует Ленин для антивоенной агитации. Еще в ноябре 1912 года он составил тезисы “К вопросу о некоторых выступлениях рабочих депутатов”. Отправил эти тезисы в Петербург. В них выдвинул лозунг: “Война войне! За мир!” [45] Большевистские депутаты положили эти тезисы в основу декларации социал-демократической фракции ГУ Государственной думы.

Среди статей, которые ушли из Кракова в “Правду”, в другие большевистские издания, и эта – “Буржуазия и мир”. “Единственная гарантия мира,– утверждал в ней Ленин,– организованное, сознательное движение рабочего класса” [46]. Целью войны, развязываемой международным капиталом, является не только новый передел мира, но и удушение революции: “Европейская буржуазия судорожно цепляется за военщину и реакцию из страха перед рабочим движением” [47]. Для того чтобы облегчить себе проведение грабительской политики, она разжигает националистические настроения, национальную рознь.

В грозовой январь девятьсот четырнадцатого, когда все ощутимее приближение войны, Ленин из Кракова отправляется в Париж. Выступает на двух митингах, посвященных годовщине 9 Января 1905 года. В большом зале Географического общества читает реферат “Национальный вопрос”. А затем – Брюссель. Прямо с вокзала идет Ленин к И. Попову, выполняющему секретарские обязанности в представительстве российской социал-демократии при II Интернационале.

– Газеты русские, питерские получены? Есть у вас? От какого числа? – спрашивает он.– Как там прошла годовщина девятого января? Много бастовало? Когда я выезжал, еще не было русских газет от девятого.

– В Питере, Владимир Ильич, больше полутораста тысяч бастовало, а в остальных городах очень понемногу,– сообщает Попов.

– А точно, где, сколько? Неужели не запомнили? Можно ли не запомнить? – забрасывает Ленин вопросами собеседника.

И рождается у Попова сперва смутное, а затем все более усиливающееся ощущение: нет, не из такой эмиграции, в какой жил он сам, прибыл Ленин, а приехал сюда, в Брюссель, прямо из России. Кажется Попову, что за границей Ленин только временный, случайный человек. Что всем духом своим он там, в России, в огне непрекращающейся на родине революционной битвы.

Его ждут в кафе “Золотой петух”. Зал уже полон. Собрались съехавшиеся нелегально в Брюссель делегаты IV съезда Социал-демократии Латышского края. Открывается съезд завтра, а сегодня перед делегатами Ленин выступает с рефератом. Тема – национальный вопрос.

Пришедший с Владимиром Ильичей в кафе Попов вспомнит много лет спустя: “Ленина надо было видеть, когда он говорил, и хотелось смотреть на него не отрываясь, пока продолжается его речь. Привлечь и держать живым вниманием слушателей стремится всякий, кто говорит с трибуны. Но Ленин был больше, чем оратор. Он безраздельно овладевал вашими мыслями. Находил их, встречался с ними где-то у самого истока их зарождения. Он брал и обнажал самую первую, отправную логическую посылку. Затем как бы взвешивал ее на ладони и пускал в ход точный логический процесс, не сухой, а живой, богатый, разветвленный. Он толкал вашу мысль, давал ей направление сразу по многим разбегающимся разнообразным тропам, но которые все вели к одной главной дороге, где вы следовали за ним. И было еще одно в его речи, это – бесстрашие перед фактами, какие бы они ни были. Он подводил вас к самой вершине, с дерзновением и бесстрашием предлагал взобраться на нее и найти реальное, истинное там, где другая, робкая мысль прячется за иллюзию” [48].

В реферате Ленин раскрывает причины и обстановку усиливающихся национальных движений на Дальнем и Ближнем Востоке. Затем переходит к анализу положения в многонациональной России. Могут ли русские революционеры выкинуть из программы своей партии признание права наций на самоопределение, как предлагают некоторые противники большевиков? И отвечает:

– Исторические конкретные особенности национального вопроса в России придают особенную насущность признанию права наций на самоопределение в переживаемую эпоху.

– Правильно! Верно! – отвечает зал.

Доклад окончен. Аплодисменты сливаются в сплошной гул. Многие делегаты встают...

Ленин пишет в этот день в Париж И. Арманд о поддержке большевиков большей частью делегатов IV съезда латышских социал-демократов:

“...Победа!! Ура! Большинство за нас. Я здесь останусь около недели, и, вероятно, мне придется много работать.

Я в восторге от того, что мы победили” [49].

Спустя сутки Ленин на заседании съезда.

Еще в мае прошлого года написал он “Проект платформы к IV съезду Социал-демократии Латышского края”. Его опубликовала газета “Cinas Biedrs”, а затем перепечатал “Бюллетень” Бюро заграничных групп латышских большевиков-эмигрантов. В “Проекте платформы” Ленин наметил политическую линию съезда. Резкой критике подверг он оппортунистические идеи и тактику ликвидаторов.

И вот Ленин поднимается на трибуну. Он обрушивается на тех, кто добивается раскола партии:

– Большевики выступают за единство... Единство нелегальной партии необходимо. Единство снизу. Но против тех, кто нападает на нелегальную партию, принижает значение этой партии, против тех остается только бороться. Пусть дают гарантию, что нелегальная партия остается неприкосновенной, что лозунг демократической республики не будет запятнан,– только тогда возможно единство сверху и снизу. Не знаю как в Азии, но в Европе раскольниками называют тех, кто не признает большинства. Раскольниками является меньшинство, которое не подчиняется решениям большинства [50].

Ленин вносит проект резолюции по вопросу об отношении Социал-демократии Латышского края к РСДРП. В первом же пункте этого документа подчеркивается, что объединение всех действительных социал-демократических сил, строгое единство партии абсолютно необходимы.

Ленин покидает Брюссель. По пути в Краков выступает с рефератами в Льеже, затем в Лейпциге. И морозным февральским днем возвращается в свою квартиру на улице Любомирского.

Его ждет прибывший из Петербурга депутат-большевик IV Думы Ф. Самойлов. Долго беседуют они. Обсуждают работу думской большевистской фракции.

Еще осенью депутаты-меньшевики официально отказались признать за большевистской “шестеркой” равные права в социал-демократической думской фракции. Это привело к расколу фракции. Шесть депутатов-большевиков стали действовать как самостоятельная фракция. По рекомендации Ленина она стала именоваться с тех пор Российской социал-демократической рабочей фракцией. И Самойлов рассказывает Ленину о том, как депутаты-большевики пропагандируют с думской трибуны идеи партии.

Снова Ленин за своим рабочим столом.

Он пишет сестре Анне в Петербург: “...я приехал домой после долгого отъезда; нашел и прочитал все твои письма; сегодня пришло еще одно, насчет которого ты специально сомневалась, дойдет ли. Все дошло. Насчет опаздывания со статьями ты права, но что же делать. Не десять рук... Сяду писать о самоопределении наций” [51].

Владимир Ильич просит прислать из Петербурга недостающие номера “Пролетарской правды”, “Пути правды”, “Новой рабочей газеты”. Просит взять для него в библиотеке “либо Совета присяжных поверенных, либо Гос. думы” [52] свод статистических сведений по уголовным делам за 1905-1908 годы. Все это необходимо для работы. И, как обычно, просьбы выполняются быстро. Надежда Константиновна пишет Марии Александровне: “Аня нас балует в этом году посылкой книг” [53].

Всю зиму Ленин много работает. Из России приходят к нему номера журнала “Просвещение” с его статьями “К вопросу о задачах земской статистики”, “От редакции к статье Ветерана “Национальный вопрос и латышский пролетариат””, с рецензией на книгу “Экспонаты по охране труда на Всероссийской гигиенической выставке в С.-Петербурге в 1913 г.”. Приходит “Путь правды” – под этим названием вынуждена по цензурным соображениям выходить сейчас “Правда”. Во многих номерах – ленинские статьи: “Либеральное развращение рабочих”, “Вождь ликвидаторов о ликвидаторских условиях “единства””, “К истории национальной программы в Австрии и в России”, “Сиятельный либеральный помещик о “новой земской России””, “Народничество и класс наемных рабочих”, “Еще о “национализме”” и другие. Они посвящены борьбе партии за сплоченность рабочего движения. Подлинное единство рабочего класса состоит прежде всего и главным образом в единстве его политической организации, в единстве его партии. Ленин утверждает, что только такое единство может обеспечить успех всей борьбы рабочего класса.