Текст книги "Жертва ума (СИ)"

Автор книги: Евгений Кострица

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

  Но сейчас они, похоже, готовились к решающему удару, бесконечно изматывая своими придирками и отравляя жизнь при малейшей возможности.

  Дело было не в личной антипатии или каких-то принципиальных и непримиримых отличиях между двумя школами. Последние несколько сот лет, они постоянно меняли друг друга в Совете, управляя в периоды своего правления всей внутренней и внешней политикой анклава, а значит и денежными потоками, которые шли через город.

  Последнее время они засиделись, а их подозрения многократно усилились, проявляясь в параноидальных попытках найти признаки грядущего переворота. Конечно же, их опасения имели имели причину, но доказательств пока не было найдено и предъявить обвинения они еще не могли.

  Хуже всего, что это нервное ожидание отравляло атмосферу всего города, делая его жителей подозрительными и мрачными типами, подозревавшими даже в своих близких тайного агента или провокатора. Линия такого невидимого фронта проходила даже через семьи, вызывая вражду, бесконечные споры и делая жизнь людей невыносимой, что резко диссонировало с идеалами духовной практики, которые город экспортировал во внешний мир.

   Как результат, анклав получил резкое падение репутации, а значит и денег. Ничего же другого, жители этому миру предложить не могли. А самое главное – по многочисленным договорам об особом статусе анклава, заниматься чем-либо другим, им было еще и запрещено, поэтому на окружающих землях всегда хозяйствовали чужаки.

  В этом году случился еще и неурожай, а потому цены резко выросли, в то время, как доходы самого города, столь же резко упали. Конечно же, во всем этом обвинили 'шенпо'. По городу ползли самые разнообразные слухи о саботаже, еще больше накручивая и будоража народ. Любая искра могла привести к бунту, но Скай так еще и не решил, стоит ли это сейчас как-то использовать. Раздуть такое пожарище слишком опасно, а результат просчитать было трудно. Вполне могло оказаться, что этот конфликт встал бы всем сторонам слишком дорого, но тем не менее, 'санпе' все же решились спланировать первый удар.

  Он умел ждать. Терпение было всегда в фокусе его ежедневной практики. Скай всегда считал, что если за всю свою жизнь, научится хотя бы этому – она уже не будет напрасной. Это было самое первое, чему его учили, поскольку без этого вида добродетели, все остальные никогда не появятся. И потому, сейчас он прекратил изматывать ум, пытаясь старательно удержать в нем только одну мысль, повторяя ее снова и снова – 'отпусти и это, все отпусти...'.

  Наступал уже вечер и солнце уже завело свой красный диск за холмы, залив все небо малиновым светом. Тротуарная брусчатка стала будто зеркальной, протянув к нему слепящую глаз дорожку, а силуэты городских зданий на фоне заката, словно подчеркнув свои линии, стали рельефными, приобретя дополнительную глубину и объем. Горожане бесшумной рекой скользили мимо ушедшего в себя Ская, для которого их голоса и смех сливались в единый и монотонный фон. Казалось, ничто не может нарушить мерное и спокойное течение жизни, но у него было смутное и тревожное предчувствие больших перемен и потрясений, которые изменят тут все навсегда. Возможно, разрозненные и неполные кусочки информации уже сложились его подсознанием в еще сокрытую для него картинку, пока проявляясь только предвкушением скорого конца этого мира. По крайней мере того, каким он его знал.

  Голова Скайя, ощутимо дернулась от влепленного ему подзатыльника, обнаруживая твердую и властную руку учителя.

  – Ты отвлекся, смерд! Гда ты потерял свою осознанность, памятование и бдительность? – рявкнул ему улыбающийся Флавий, видимо, пребывавший в добром расположении духа.

  Скай поспешно поклонился. Он в самом деле, зевнул момент появления учителя. Впрочем, от Флавия, несмотря на его преклонный возраст, величественный вид и впечатляющие габариты, вполне можно было ожидать и того, что он сейчас тихонько подкрался к нему сзади на цыпочках. Наставник любил пошутить и сам всегда очень ценил наличие у других чувства юмора. Все это, могло быть хорошим знаком того, что проблема с которой пришел Скай – и в самом деле была пустяковой.

  – Учитель, до меня дошли очень правдоподобные слухи, что будущем году 'санпе' объявят о решении созвать Вселенский Собор, чтобы поставить под сомнение и объявить ересью список наших канонических текстов. Мы рискуем не получить подтверждения вашего следующего перерождения... – сказал Скай, не став развивать свою мысль дальше.

  Не стоило тревожить своей болтовней ум учителя, вслух бубня очевидное – их линии 'шенпо' угрожало полное забвение и исчезновение. Если 'санпе' получат поддержку большинства, а это скорее всего и произойдет, то прямая и непрерывная линия передачи учения, восходящая к 'Первоисточникам' просто прервется. Накопленные за эти века знания, духовные практики, книги величайших учителей и многочисленные комментарии на них столь же достойнейших учеников – все это исчезнет как дым. Закроются школы, университеты и монастыри этой традиции. А после смерти учителя, его реинкорнации откажут в праве наследовать трон и по праву занять свое место. Его даже не будут искать, не говоря уже о созыве Комиссии для опознания. Забудется даже имя школы 'шенпо'. И все это, лишь из-за того, что 'санпе' опасается укрепления традиции, почти окрепшей до того, чтобы вскоре бросить им вызов. Сколько уже возвышенных и славных философских школ и учений, вот так же пропали в реке времени...

  – Они не успеют, – спокойно ответил Флавий. – Но я боюсь совсем не этого, а лишь того, что зря потратил на тебя столько времени.

  Он уже не шутил. Учитель обладал столь пронзительным и тяжелым взглядом, который не мог выдержать ни один человек. В такие моменты, наставник вызывал ощущение царственного величия льва, презрительно смотрящего на ничтожный и заискивающий писк чем-то провинившихся шакалов, не стоящих ни секунды потраченного времени. Этот взгляд буквально уничтожал и вдавливал человека в землю, не принимая при этом, ни извинений, ни его оправданий.

  – Я столько лет учил тебя, но ты, все же продолжаешь нести эту ахинею о 'перерождении'. Ты скоро станешь уже совсем седым, а у тебя выпадут зубы от старости, но твое понимание так и останется на уровне глупого школьника! – голос учителя ревел в разуме Скайя, наполняя его раскаянием и переживанием собственной ничтожности.

  В такие моменты, обычно пишут – 'и тут отчаявшийся ученик, искренне и со слезами, восприняв слово учителя – обрел просветление!'. Но к сожалению, кроме стыда и осознания собственной тупости, в его растерянный ум, ничего подобного не приходило.

  – Кто перерождается, кто умирает, есть ли 'ты' вообще, даже сейчас? – продолжал его громить Флавий.

  После такой глубокомысленной тирады о 'пустоте сущего', обычно следует классический удар палкой по носу, чтобы вернуть ученика к реальности и 'союзу пустоты и проявленного'. Он даже привычно зажмурил глаза в ожидании оплеухи. В душе, Скай все же знал, что совершенно безнадежен и ему не поможет даже такой популярный прием. Он не мог перескочить через кривую призму своего двойственного восприятия мира, тем не менее, отлично понимая концепцию и уже давно смирился с этим.

  Его ум был в замешательстве и сильно испуган, не понимая, что именно вызвало неожиданную атаку учителя, казалось бы, совсем прописными истинами. Все это, он слышал уже тысячи раз, но видимо, у наставника был и веский повод продолжать вещание этой банальнейшей речи.

  – Глупец, оставь все как есть и делай, что должен. А что получится, не твоего ума дело. Случится то, что и должно случиться. Имеет значение, лишь твоя мотивация! – голос Флавия чуть смягчился, в очередной раз убедившись в том, что ему все же рано оставлять этот мир на туповатого олуха, до которого никак не дойдет 'учения сокровенная суть'.

  Скай же, про себя подумал, что если он действительно лучший ученик Флавия, то их духовная традиция обречена и спасать, по большому счету, просто нечего. Но, насколько он знал, в том же 'санпе', да и в других линиях, дела обстояли еще хуже. Передать драгоценное учение, в последнее время, стало просто некому – 'время упадка'. Если и следовало бы собрать Вселенский Собор, то только по этому поводу. Вокруг свирепствовала эпидемия глупости и невежества, поражая все духовные школы без исключения и выкашивая ряды учеников одного за другим, заражая их тупостью. Отсутствие преемственности – вот, что было настоящей проблемой. Но видимо, как раз из-за расцвета таких опасных симптомов, эта болезнь была уже не видна, а все силы направлялись на глупую состязательность, подобно спору двух недалеких пациентов, соревнующихся в громкости кашля вместо лечения.

  Эти невеселые мысли, стрелой пронеслись в голове непутевого Скайя. Учитель, специально для этого выдержал паузу, дав им время оформиться и отложиться в уме.

  Тем не менее, духовные традиции, до сих пор, все же были живы, несмотря на многолетние стоны и стенания о том, что квалификация и знания учителей прошлого, не шла ни в какое сравнение с наблюдаемыми качествами настоящих. В каждой из них, был по меньшей мере, хоть один признанный учитель, который и тащил на себе весь этот бестолковый груз учеников-тугодумов. Однако после его смерти, как правило, всегда находился тот, у кого были силы, знания и энергия подхватить этот мешок и волочить его далее. Очевидно, вот в это, и вкладывался смысл 'прямой линии передачи учения'. А 'благословение' в виде резкого скачка квалификации и реализации учеником высших духовных практик своей линии было чем-то, похожим на эстафетную палочку, передаваемой другому только в момент смерти учителя. Хотя, с другой стороны, ученику просто не давали возможности раскрыться, ведь старый 'король' был еще жив, а его трон пока еще занят.

  Скай заслуженно получил очередную затрещину – Флавий буквально читал его мысли, словно они высвечивались перед ним на огромном придорожном плакате в свете мощных прожекторов.

  – Я собираюсь в ретрит. Надолго, – сказал учитель неожиданно тихо.

  Это выглядело очень необычно, как будто бы он прощался совсем, что до смерти перепугало ученика – 'Должно быть, это просто последняя попытка достучаться до его сердца! Флавий чувствует приближение смерти? Он уйдет умирать!'

   Скай встрепенулся и вскочил, но наставник жестким взглядом остановил его.

  – Слушай. Мы еще увидимся. Я уже отдал необходимые распоряжения, а здесь скоро станет очень жарко, – добавил Флавий, уже рукой отпихнув его, заставляя сесть на место.

  – Я хочу, что бы ты понял. Некоторые вещи можно сохранить, только как следует взболтав. Иначе, все тихо угаснет в трясине. Совсем. Революции или войны работают по такому же принципу – уничтожая часть, обновляют и сохраняют целое. Я все время учил тебя тому, что в мире нет ничего постоянного. Ничего. Без исключений. Ни единой вещи. Хаос и порядок вечно меняют друг друга. Питают друг друга. Существуют, только относительно друг друга. Думать, что возможно достичь чего-то, сохранив это в вечности – глупость, лежащая в основе обычного мирского понимания, которая безначально крутит нас в этом колесе, подобно пьяному человеку, заблудившемуся в трех соснах у собственного дома. Ему не поможет никакое движение – он так и будет продолжать между ними ходить. Все, что ему надо – просто поднять глаза и остановиться. Он уже и так дома, и никуда не уходил, чтобы теперь возвращаться. Это непросто. Чтобы это сделать, нужно найти и понять источник всех проблем – это неведение и эгоизм. Я знаю, тебе это говорили много раз еще со школы. Но надо понять не умом – надо так видеть. Менять не очередную концепцию в уме, на еще более умную и тонкую – менять отношение самого ума к миру.

  Флавий вздохнул, видимо сомневаясь, что и в это раз, до его лучшего ученика хоть что-то дойдет по-настоящему, не оставшись в уме лишь занудной и бесполезной проповедью. Он сделал уже все, что мог, а исправлять все это, было уже слишком поздно.

  Скай это понял, но ничего не мог с этим поделать, хотя очень старался. Он знал, что надо расслабиться и спокойно слушать учителя, дав всему этому вызреть в уме и тогда возможно, это все же даст результат.

  – Это очень трудно сделать. Неведение не раскроется перед тобой просто так 'истинным знанием', потому что 'это' – не знание. Это видение. Тут не надо ничего 'знать', а скорее, следует как раз забыть все лишнее. А тут, по сути – все 'лишнее', кроме 'этого' и даже такое различение уже ошибка, – Флавий с сомнением посмотрел на ученика, но лишь разочарованно махнул рукой.

  – Ладно, оставь. Так вот, к неведению, чаще всего, напрямую не подступиться. Его результат всегда эгоизм, а вот с ним уже можно бороться. Поэтому, благая мотивация – твое единственное оружие. Ни книги, ни знания, ни сложные практики – все это ничего не даст, или даже лишь усугубит проблемы, если ты не сохранишь это главное. Твою мотивацию. Всегда 'для другого', не для себя. 'На благо всех живых существ' – вот единственное, что тебя может спасти. Через спасение других. Даже в ад.

  У Скайя в горле был огромный комок. Он понимал, что это было прощание и, открыл было рот сказать, что они не справятся тут без него, но учитель коротким и уверенным жестом оборвал его снова.

  – В канонах есть сказка о том, как один человек дал обет сотворить столько зла, сколько было необходимо для того, чтобы заполнить собой все свободное пространство адского измерения. Он поставил себе такую цель, чтобы не дать так возможности попасть туда более, ни одному другому существу. У него не вышло – сделав все это, он конечно же, оказался в аду. Но с такой чистой мотивацией 'для блага других', его как пробку выбросило из него обратно. Чтобы не случилось и не происходило далее, пожалуйста, не выпускай из ума эту историю и старайся поддерживать этот мотив. Пока это все, чем я могу помочь тебе.

  Флавий отвернулся и пошел домой, дав понять, что он не хочет прибавить к сказанному, ни единого слова. Скай онемел – слезы душили его. Дверь бессердечно лязгнула закрывшись, словно перечеркивая и оставляя за собой самый значительный кусок его жизни.

   Потрясенный, он брел по ночному городу, не в состоянии представить свою жизнь без учителя, пребывая в недоумении и совершенной растерянности – 'Столько лет мы были вместе, а я так и не смог толком использовать это... Когда еще такая возможность представится снова?'

  Скай яростно пнул пробегавшую мимо собаку, изливая обиду на невинную тварь. Визг быстро удалялся в ночных переулках, отражаясь эхом от стен домов, словно многократно обвиняя его в малодушии. Ему стало очень стыдно. Он остановился и в отчаянии закрыл лицо руками, как будто хотел стереть этот мир, нарисовав его заново. Хотелось завыть. Громко, долго, отчаянно – чтобы спрятать за этим звуком, леденящее кровь понимание – он остается один. Совсем один в огромном равнодушном мире, из которого грозило уйти самое дорогое и лучшее, что у него когда-либо было... Его учитель, друг, отец, хозяин – Флавий был для него всем этим и теряя все это, Скай чувствовал себя нищим и брошенным.

  Из темных углов иногда раздавался шорох и довольное мурлыкание влюбленных парочек, а за перекрестком сильно шумела подвыпившая мужская компания, что только контрастом подчеркивало его мрачный и потерянный вид. Бездонное и черное небо без звезд, бесстрастно смотрело на него пустыми глазницами, а теплый морской ветер высушивал мокрое от слез лицо.

   24

  Картинка, стремительно теряя четкость, растворилась в черной мгле, не вызвав в уме Скайя никакого отклика. Не было ни удивления, ни протеста, ни даже светлой грусти. Он, как будто, лишился какого-то важного органа, привычно и беспрерывно производившего всю его жизнь сложную взвесь тонких эмоциональных состояний, ежесекундно окрашивая его мировосприятие. Сейчас же, весь этот широкий и красочный спектр был сужен до узенькой черной полоски безличного взгляда. Он словно смотрел фильм о ком-то другом – не осуждая, не сочувствуя и не радуясь. Скай был словно подвешен в пустом бесконечном пространстве, холодно и бесстрастно фиксируя ленту событий и образов, проносящихся в его кладовой его памяти.

  Снова город, но теперь уже днем. Пламя пожара пожирает дом Флавия, уже перекинувшись на соседние здания. В воздухе запах гари, копоти и вонь от сожженного мусора. Дым поднимается уже отовсюду – весь город объят огнем. Но тушить уже давно некому. Даже в дневное время, на его загаженных улицах, теперь рискуют показаться только кучки отчаянных мародеров или обезумевших от голода людей.

  Скай с кучкой обессиленных и испуганных учеников, уже больше месяца прятался в подвале дома напротив, делая вылазки только ночами. Но в последнее время, они возвращались ни с чем. Все, что в округе могло быть найдено – было уже съедено. Горожане расползлись по окрестностям, отлавливая последнюю мелкую живность. Продуктовые склады сгорели, а все лавки были мгновенно разграблены.

  Об этих событиях и предупреждал его Флавий. Но 'распоряжения' которые он сделал еще полгода назад, перед уходом в свой последний затвор, касались не подготовки этого бунта, а лишь отправки продуктовых припасов в его ретритную пещеру на год вперед. По крайней мере, ни о каких других указаниях учителя, ничего не было известно. Если бы такие и были, то Скай обязательно узнал бы о них. В отсутствие Флавия, вся внутриклановая деятельность велась только через него. Впрочем, последние несколько лет, учитель почти отошел от дел, посвящая все свое время духовной практике и лишь изредка консультируя Скайя в каких-то сложных обстоятельствах. 'Шенпо' не имели прямого отношения к бунту, хотя их противники трезвонили об этом на каждом углу, требуя возмездия и обвиняя в любом происшествии.

  Скай признавал про себя, что виноваты были они все и скорее всего, Флавий тогда говорил именно об этом. Вековая вражда отравляла город, все более усиливая в нем подозрительность и градус напряжения. Никто не хотел уступать, а если бы даже одна из сторон сделала бы это – им бы все равно, никто не поверил. Падение репутации анклава во внешнем мире, обнищание города, недоверие к власти и духовным учителям, подозрительность и вечные склоки – все это закономерно привело к первым стихийным волнениям, а затем и к пожарам, бунту и голоду. Это не могло кончиться иначе и теперь, уже было нельзя все вернуть обратно. Город догорал, анклав разорен, а мародеры добирали остатки.

  Скай окинул глазами все, что они вчера смогли подобрать – бочонок тухлой воды, пару кожаных ремней и сандалий. Последнюю неделю приходилось варить уже обувь. У них не было надежды, что произойдет некое чудо и все, само собой, как-то наладится. Помощи ждать не приходилось. Теперь все, что им оставалось, это надеяться на чудо – на то, что сегодня ночью найдут еще хоть что-то съедобное и проживут следующий день.

  Скайя от голода бил озноб и кружилась голова. Многие лежали с жаром, отеками и тошнотой, а урчание голодных желудков было таким громким, что казалось, грозило навести на них мародеров, которые могли запросто сожрать уже и кого-то из них. Случай каннибализма были нередки, а голод быстро и эффективно превращал обезумевших людей в животных.

  Надо было что-то придумать. Учитель оставил все на него, а он принял на себя эту ответственность, а значит и должен был сейчас найти решение. Что бы сделал сам Флавий?

  Вдруг до Скайя дошло, что за эти полгода, наставник никак не мог исчерпать всю провизию на год. Там должно было быть даже больше, ее тогда натаскали в пещеру с запасом. Про это тайное убежище в горах, знали только в 'шенпо'. Никто не должен был беспокоить учителя, особенно если он ушел умирать. Но если он уже умер, то там остались припасы. Много припасов – мешки с мукой и рисом, вяленое мясо и рыба, сушеные овощи. Если же Флавий не умер, то он с радостью поделится с ними.

  Скай представил себе все это сокровище, тут же получив сильный спазм в животе. Если бы до него дошло это ранее, возможно многие бы тут остались в живых. Он не был уверен в том, можно ли винить себя в этом. В конце концов, никто не предлагал ему при его рождении купить себе мозгов по случаю. А если и предлагали, то он тогда сделал, видимо, очень неудачный выбор. Но была ли, еще ранее, возможность приобрести себе ровно столько ума, чтобы потом, все же суметь сделать правильный выбор? Цепочка таких рассуждений уходила в прошлое бесконечным регрессом. Возможно, у него просто свело спазмом еще и мозги...

   Скай попытался собраться. Только одними мыслями нельзя было накормить своих людей. Надо было действовать незамедлительно – каждый день умирал кто-то из них. Он выбрал себе пару самых крепких учеников, которые выглядели еще способными нести на себе, хоть какую-то тяжесть.

  Решили идти по ночам. Дороги были заполнены бандами, и так было гораздо больше шансов добраться до цели. До пещеры в горах, было всего дня два пути, но Скай знал, что миссия не будет простая.

  До горной цепочки они добрались без приключений, идя по одному, держа дистанцию между собой и старательно избегая дорог. Не разводили костров, не шумели, не зажигали огни. Местные жители, вполне справедливо обвиняли в таком катаклизме город, и любой контакт с ними был смертельно опасным. Люди смертельно боялись друг друга и предпочли бы убить их, чтобы не рисковать тем, что могут стать жертвами сами.

  Они уперлись в тропинку, уходящую в гору. Тут невозможно уже скрытно идти вдоль дороги, осторожно обходя замаскированные посты и секреты. Если где-то наверху их ждала засада, то избежать ее, они уже не могли. Чуть выше, была всего еще одна деревня и что-то подсказывало им, что соваться туда, сейчас явно не стоило.

  Скай решил идти первым – если что-то случится, то схватят только его. Приказав помощникам сохранять максимально возможную дистанцию, он напряженно вглядывался в ночные тени, стараясь обнаружить малейшие признаки чужого присутствия. Ученики осторожно брели вверх, стараясь ступать бесшумно и аккуратно, чтобы неосторожным движением не вызвать с горы камнепад.

  Луна в эту ночь была огромной и очень яркой, что сильно облегчало их дорогу наверх. По крайней мере, они не рисковали сорваться. На дне пропасти слева, шумела небольшая и быстрая река, а справа уходила в кромешную тьму, почти вертикальная, заросшая бурьяном, стена. Забраться на нее без специального снаряжения, было немыслимо. Даже ночью, с этой горы открывался потрясающий вид на долину. Густой туман змеем стелился в верхушках деревьев. Звезды, вдали от огней цивилизации, плотными яркими точками украшали все небо, практически сливаясь в пеструю, светящуюся ткань. Далеко на горизонте, в заревах пожара, угадывались очертания горящего города.

  Беда предсказуемо пришла откуда не ждали. Помощника, который последним шел по тропе, догнала поднимавшаяся снизу группа местных крестьян, видимо промышлявших ночным разбоем в долине. Неожиданно выйдя из поворота, они увидели его первым, а из-за шума реки, их шагов не было слышно. У него не было ни единого шанса.

  Скай резко ускорил темп, чтобы успеть подняться чуть выше и затаившись между большими камнями на маленьком плато, пропустить эту банду вперед. Им надо было обязательно добраться до этой площадки, пока их самих еще не заметили.

  Снизу раздались ужасные крики пытаемого человека, но помочь ему они сейчас не могли. Бандитов было слишком много, а в городе помощи ждали люди, которых могли спасти только они. Послышался угасающий в пропасти вопль. Видимо, выбив их цель путешествия, разбойники избавились от лишнего груза, поспешив в пещеру учителя.

  Скай с помощником, спрятавшись между большими камнями, пропустили бегущую вверх толпу, и подождав полчаса, осторожно последовали за ними. Впрочем, этим крестьянам было уже не до них. Распаленное голодом воображение рисовало в их разгоряченных умах картины обильного и сытного пира. Эти люди были крайне истощены. Скорее всего, внизу грабить давно было некого.

  Даже не доходя до пещеры, Скай уже понял, насколько они опоздали. Оттуда слышалась какая-то возня, шум борьбы и ругательства. Кто-то громко стонал.

  Пройдя еще несколько метров, они наткнулись на мертвое тело, так и не выпустившее из своих рук, тяжелый мешок. Головы у него почти не было, а то, что еще недавно было ее содержимым, теперь разбрызгано рядом. Ему был нанесен смертельный удар со спины, когда он пытался уйти со своими трофеями. Окровавленный камень, которым и был нанесен этот страшный удар, валялся рядом с трупом. Видимо, при дележе награбленного, возникло некоторое недопонимание, и судя по всему, бурное обсуждение было еще в самом разгаре.

  Скай подал помощнику знак остановиться. Похоже, лучшим выходом, было дождаться естественного уменьшения числа претендентов, чтобы потом посмотреть на тех, кто сумел все же выжить. Он не сомневался, что Флавий уже давно мертв, иначе этой драки, сейчас попросту не было бы.

  Перевернув тело, они нашли длинное и тяжелое мачете для рубки тростника. Судя по тому, что оно лежало дальше других, это и был их главарь, забывший при виде еды азы руководства. Видимо, это и стало его фатальной ошибкой. Он явно поспешил забрать свою львиную долю.

  Брезгливо сбросив с мешка остатки мозгов, они взяли из него по пригоршни риса, чтобы хоть немного утолить голод, хорошо понимая, что это пока все, что их желудок себе может позволить. Сырой, твердый рис показался лучшим блюдом в их жизни. Похоже, эти несчастные крестьяне, сейчас добивавшие друг друга у пещеры, полностью разделяли их мнение, но не смогли тоже самое сделать и с рисом.

  Наконец звуки смолкли и наступила долгожданная тишина, лишь изредка прерываемая мерным и болезненным хрипом. Скай, вооружившись мачете и подойдя к повороту, осторожно выглянул из-за скалы. Везде были видны следы яростной борьбы, валялись изуродованные тела, а у пещеры, прислонившись к камню, сидел человек с ужасной раной в груди. Лицо у него было перемазано землей, кровью и рисом, который он, видимо, и пытался сожрать даже в последние минуты его несчастной жизни. Но теперь, было уже не до этого – он умирал.

  Оставив его в покое, Скай, подняв догорающий факел, поспешил зайти в пещеру. Как он и думал, тело Флавия в медитативной позе сидело на своем топчане у стены. Он умер, видимо, несколько недель или даже месяцев назад. В сухом прохладном горном воздухе, останки мумифицировались, уже успев затянуться паутиной. Грызуны не тронули тело, как и эти грабители. Еда была раскидана прямо по полу и всем им, явно было не до жалкой кучки этих костей. Они нашли чем тут заняться, но мыши хотя бы остались в живых. Была какая-то ирония в том, что мелкие хвостатые твари, в этом случае, оказались гораздо умнее людей.

  Хрип на улице перешел в невнятное бульканье и сразу затих. Скай разжег в пещере костер, пока помощник снаружи, пытался навести хоть какой-то порядок, сбрасывая мертвые тела вниз по склону. Еды здесь было достаточно, но было неясно, как дотащить хотя бы ее часть до города, где их ждали люди в том вонючем и затхлом подвале.

  Помощник наломал веток кустарника, в изобилии растущего на горных склонах снаружи, соорудив подобие веника, которым стал тщательно и аккуратно собирать в кучки рассыпанный рис. Каждая горсть, сейчас могла спасти еще одну жизнь.

  Скай подошел к телу учителя, заметив, что его медитативная поза страдала изъяном, что сразу бросалось в глаза. Учитель не позволял себе никаких вольностей с практикой, в полной мере требуя того же от всех. Его правая рука была зажата в кулак, вместо обычной символической мудры. Осторожно, чуть разжав твердые сухие пальцы, он аккуратно вытащил крошечную, тщательно сложенную бумажку.

  Поднеся ее поближе к костру, Скай с большим трудом разглядел мелкие символы. Это был шифр, но к счастью, он был хорошо знаком с ним. Некоторое время ушло на расшифровку и наконец, им удалось прочитать текст записки, который указывал на один из камней причудливой формы, в самом дальнем и темном углу пещеры.

  Перевернув его, они обнаружили холщовый мешочек с какой-то пахучей травяной смесью. Флавий никогда не курил подозрительных смесей, но очень любил хороший отвар и поэтому, после короткого совещания, было решено ее заварить.

  Чай получился очень достойным, с приятным нежным ароматом и приятно бодрил. Дров в пещере было с избытком. Сейчас их можно было уже не экономить. Учитель не успел толком воспользоваться ими, хотя это ему обычно и не было нужно. В совершенстве владея практикой, позволяющей регулировать температуру тела, его не сильно беспокоила погода.

  Ученики же, так и не успели у него этому научиться, как и многому-многому другому. Скай, в очередной раз, почувствовал острый приступ переживания одиночества и щемящей тоски, по не вовремя ушедшему из его мира наставнику.

  Он понятия не имел, что ему теперь делать дальше. Продуктов хватит на какое-то время для остатков общины, но вернуть хотя бы какое-то подобие порядка в городе, ему представлялось совершенно невозможным. Даже каким-то невероятным образом, устранив дефицит продовольствия, уже невозможно отнять власть у многочисленных банд мародеров и убийц, непрерывно воюющих между собой в образовавшемся вакууме. Помощи от других государств ждать было напрасно. На границе был введен карантин, чтобы пресечь потоки беженцев и не пустить эпидемию бунта, грозившего перекинуться и на их земли.

  Анклав, столько столетий, лицемерно уча жить внешний мир, согласно своим идеалам, оказался неспособен воплотить их на собственной земле. Неудивительно, что их соседи, теперь равнодушно взирали на них с нескрываемым злорадством, чтобы повторить то же, что произошло у этой пещеры – выждать время, а потом спокойно сожрать все, что осталось.

  И в этом, виноваты были они все – 'шенпо', 'санпе' и прочие-прочие, не сумевшие разглядеть неминуемую катастрофу из-за своих непрекращающихся склок.

   25

  Горячий терпкий напиток, пока не оказывал на них абсолютно никакого эффекта. Ничего не происходило. Трудно было поверить в то, что учитель затеял все это, только для того, чтобы последний раз побаловать своих учеников изысканным чаем. У их ног, все так же весело плясали язычки огня. Прозрачный дым стелился по потолку к уже светлеющему входу пещеры, а над долиной готовилось подняться солнце. Тепло разливалось по усталым ногам и было так хорошо и спокойно, что совсем не хотелось ничего менять, куда-то идти и что-то нести. Давно забытое чувство сытости приятно убаюкивало измученный ум. Единственное, что несколько напрягало, так это скорость с которой сгорали самые толстые дрова, которые приходилось ежеминутно подбрасывать в костер. Сейчас, даже просто протягивать руку к поленнице, на которую они опирались спиной – было очень лениво.