Текст книги "Тот, кто стоит за спиной"

Автор книги: Евгений Покровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Полковник, как и подобает умному начальнику, уже давно полагался на Балерины мозги при разработке всех операций, ибо сей молодой ум сулил ему множество неожиданных и весьма изящных решений, которые, в свою очередь, поднимали авторитет полковника в глазах генералов на невиданную высоту.

По дороге в Комарове Валерий Николаевич продолжал размышлять об анонимном контактере, который примерно год назад связался с ним по модему. Ведь именно тогда или примерно тогда началась утечка информации.

«Допустим, – размышлял Валерий Николаевич, – это действительно был «взломщик». Нет, не банальный воришка, суетливый похититель чужих секретов, а самый настоящий медвежатник – матерый волк, которому понадобилась совершенно секретная информация и который – очень вероятно! – собрался передать или продать ее за кордон. Допустим, он уже тогда знал «ключ» к расшифровке. Установив с нами связь, он успел считать с моего секретного диска и перекинуть на свой значительный кусок закрытой информации, и потом в спокойной домашней обстановке с помощью алгоритма, того самого «ключа», установить мой шифр. Тогда теперь он мог по дальней связи обращаться к моему компьютеру и, назвав шифр, «открывать» секретную информацию… Машина-то – дура: все «отдаст», если ей правильный шифр назвали. Хотя нет, я бы сразу заметил замедление работы моего компьютера, ведь у меня маловато оперативной памяти. Но если «взломщик», зная остальные шифры, вышел на нашу рабочую «станцию», то замедления в ее работе можно и не увидеть. А ведь «станция» связана со всеми нашими компьютерами! Тогда «взломщик» мог по нашей локальной сети спокойно войти в мой компьютер. В этом случае я не заметил бы никакого замедления. А после этого? После этого он уже без проблем мог открыть для доступа мой компьютер и дальше перекачивать по модему любую информацию себе на компьютер. И я бы даже не почувствовал это! Итак, ему был известен «ключ» к шифру. Но как он узнал, скажем, мой код? Хорошо, пусть я ошибаюсь, и не было никакого «взломщика», а информацию «слил» налево тот человек, который владел ею. Но тогда это «папа» или генерал, ну или уж никак не меньше его: так сказать, человек верхушки. Но никто из генералов до сих пор не сбежал из страны, не пропал без вести, а ведь работа комиссии из Москвы продолжается уже больше месяца. У кого не сдадут нервы, когда каждый день тебя пробуют на вкус и на цвет, а ты еще изволь оправдываться?! Трясут всех, но до сих пор никого еще не отстранили и не арестовали. А утечка информации продолжается… Вот и получается, что здесь работает квалифицированный «взломщик» и «работает» он через модемную связь со всеми нашими компьютерами. Иначе откуда у него берется столь разнообразная информация? Нет, этот человек, этот «взломщик», вероятно, вне подозрений, и совсем не из начальства, но вот информация у него поистине генеральская. Да! Дела… Все правильно: система защиты одна, значит, и «ключ» к шифрам один. Открывай любую дверь! Интересно, кто был инициатором постановки именно этой защитной системы в компьютерах Управления, кто ее рекомендовал? Можно и это выяснить… Но почему я так теперь уверен, что «взломщик» – это один из нас?… Да потому, что он знает наши коды! Зная их и определив шифры пользователей, он теперь спокойно «копается» в секретах Управления. Так, так, очень похоже на то, что один из моих коллег, вероятнее всего скромный и незаметный рыцарь щита и меча, ведет под носом у нас двойную, а, возможно, и тройную игру…»

* * *

Бледный и немного испуганный мистер Гордон сидел в своем шикарном автомобиле и смотрел в бледно-голубую пустоту над крышами. Он все никак не мог отойти от своего «приятного» знакомства с Вадимом Анатольевичем.

«Это он, Вадим Анатольевич, этот полковник гнутый, пасет меня! Ну, или его люди: то «жигуль», то «Волга» сидят на хвосте. Тоже мне, тонкий любитель грязной мазни и пыльного антиквариата! Небось и валютные делишки его, и старинные иконки – всего лишь прикрытие, легенда. Ведь это только в кино чекисты кристальны, как водка «Смирнофф», и безупречны, как семейные трусы, а в жизни они – живее всех живых. Им для хорошей «легенды» и двух сухоньких бабушек «замочить» не жалко…»

Наконец он передернул плечами, сбрасывая с себя оцепенение. Звонко хлопнув ладонями по коленям, что, вероятно, должно было означать то, что неприятная тема «закрыта», американец бодро вышел из автомобиля и подошел к телефонной будке.

– Алло, да, это я. В общем, он был здесь, и мы поговорили… Да уж, разговор не из приятных! Ну конечно, все, как договаривались. Что он? Он, как и предполагалось, клюнул. Правда, при этом здорово угрожал мне. Он обо мне довольно много знает… Что? Уехать теперь из России? Нет, не могу даже на время. Бизнес, бизнес превыше всего! Что делать, будем надеяться, что все это завтра-послезавтра кончится… Все, бай-бай!

Мистер Гордон снова сел в автомобиль. До времени выхода на связь у него оставалось еще немного времени, поэтому он решил немного расслабиться. Он включил зажигание и посмотрел в зеркало заднего вида. «Нет, похоже, ничего подозрительного. Так, сейчас дам с места километров восемьдесят. Пока там «хвост» прочухается, я уже долечу до площади и припаркуюсь. А там ищи меня…»

* * *

Вишневая «девятка» подъехала к одной из комаровских дач. Хромов решил сначала посетить то самое строение, из которого, судя по информации, полученной от приятеля Хромова, работающего по соседству с ним в Управлении, была предпринята попытка завязать с Хромовым тесное компьютерное знакомство. Адрес, записанный на клочке газеты, лежал у Валерия Николаевича в кармане.

Увы, дом был пуст. Хромов несколько раз обошел вокруг него: заглянул в окна, прикладывая к бровям ладонь. То, что ему удалось увидеть, немного огорчило его. В одноэтажном доме – по крайней мере в тех помещениях, куда ему удалось заглянуть! – была очень простая, даже бедная обстановка. Предположить здесь наличие компьютера, да еще подключенного к сети, было весьма трудно, даже невозможно.

Хромов на всякий случай побарабанил кулаками во входную фанерную дверь, но никто на призыв Валерия Николаевича так и не откликнулся. Правда, ему показалось однажды среди грохота, что кто-то совсем рядом (за дверью?) чихнул…

Кто мог жить в этой деревянной будке грязно-зеленого цвета? Да кто угодно, только не уважающий себя профессионал, работающий на одну из иностранных разведок!

«С чего это я решил, что имею дело с каким-то нелегалом или завербованным агентом из числа управленцев? – внезапно подумал Хромов. – А что, если этот самый «взломщик» просто желает кого-то подставить? Хочет кому-то из коллег отомстить? Ну или если уж не отомстить, то убрать с дороги, расчистить себе путь наверх – к тому самому вожделенному креслу, которое всегда одно на всех и за которое обычно держатся зубами?»

Думая таким образом, Хромов уже собрался направиться к своему дому, где у него самого были небольшие проблемы, но тут до него неожиданно дошло: если модемная связь с его компьютером действительно осуществлялась из этого дома, то тут должен быть телефон.

Валерий Николаевич направился к соседнему дому и постучал в дверь. Сначала ему никто не ответил. Но потом откуда-то из глубины до него донесся глухой старческий голос:

– Что вам надо? Что вы стучите?

– Простите меня, пожалуйста, – Хромов еще не знал как ему поступить и что сказать человеку, чтобы не испугать его, – я бы только хотел узнать, где хозяин соседней дачи?

– Где надо, – услышал Хромов. – Зачем он тебе?

– Да… хотел долг ему вернуть. Вы не бойтесь, я здесь поблизости живу. Звонил ему из города, никто не отвечает. Да вы не бойтесь меня: у меня здесь же, в Комарове, собственная дача. Так что… откройте, пожалуйста.

– Иди отсюда! – грозно сказал из-за двери старик. – Ишь что захотел: открыть ему! Иди отсюда, у меня топор в руке.

– Да что вы! Мне только долг отдать вашему соседу! – пытался говорить как можно убедительней Хромов.

– Убирайся, меня не обманешь. В том доме нет никакого хозяина! Иди отсюда скорей, пока я не вышел не отбил тебе башку!

– Да за что, мил человек? – ухмыльнулся Хромов.

– А за то, что там живет не хозяин, а хозяйка. Женщина там живет, «мил человек»! – передразнивая Хромова, ответил старик.

Хромов озабоченно потер лоб. «Значит, в доме живет женщина? Интересно!»

– Уважаемый, вы меня видите? – спросил он виновато улыбаясь тому, кто, возможно, в самом деле стоял за дверью с топором.

– Ну?

– Посмотрите, вот мое удостоверение, – Хромов достал свое служебное удостоверение и развернул его перед небольшой щелью.

– А что ж ты комедию валял? Сразу не мог сказать, что ли, кто ты такой есть? – недовольно заворчал старик и, лязгнув задвижкой, открыл дверь…

Теперь Хромов знал, кто живет в доме, которым он интересовался. В нем жила одинокая женщина (даже не жила, а лишь изредка заезжала сюда), по словам старика «ничего себе дамочка», которая, как правило, наведывалась сюда в компании с «солидным молчаливым мужиком». Зачем они сюда приезжали? «Ясно, зачем, – бурчал старик, похохатывая. – Будто сам не знаешь, зачем мужик с бабой на несколько часов приезжают…» Да, кстати, в доме был телефон. Его примерно год назад провели в эту дачу.

Но самым главным, что неожиданно для себя извлек Хромов из этого разговора, было то, что женщина, портрет которой вскользь, двумя-тремя штрихами набросал старик, вдруг очень напомнила ему… Да, тот же рост, манера держаться и даже некоторые словечки. Хотя возможно, что все это Валерию Николаевичу только показалось.

Хромов был в полной растерянности: «А что, если это в самом деле она? Тогда многое, очень многое становится ясным!» Несмотря на неутешительное для себя открытие, Валерий Николаевич и на этот раз становился палочкой-выручалочкой: только теперь не только для своего полковника, но и для всего Управления. Он в одиночку размотал тот клубок, который уже месяц раскручивала бригада аналитиков из центра.

* * *

Попрощавшись со стариком, Валерий Николаевич направился к машине, чтобы ехать теперь к себе на дачу. Но вдруг ему показалось, что из дома, того самого, которым он интересовался и который был пуст, кто-то смотрит на него. Хромов чувствовал чей-то взгляд на своей спине. Лениво открывая дверцу «девятки», он неожиданно резко повернулся и увидел бледное, чуть одутловатое, заросшее щетиной лицо в окне рядом со шторой. Тот, кто был за окном, лишь на мгновение замешкался, но потом резко отпрянул в темноту за штору.

«Где-то я уже видел это лицо, – подумал Валерий Николаевич. – Вот так номер! А старик говорит, что в доме никого нет…» Валерий Николаевич отъехал от таинственного дома метров на сто и заглушил мотор. Издали он еще раз оценил расположение окон в доме и рассчитал путь, по которому сможет подойти к дому незамеченным. Ему хотелось еще раз взглянуть на это лицо.

Хромов подкрался к дому, стараясь избегать тех отрезков пути, которые просматривались из окон. Минут пять он стоял у деревянной стены, прислушиваясь к шорохам, доносящимся из дома.

Все было тихо. Только раз за все это время он услышал что-то вроде тяжелого вздоха и невнятного бормотания. Но это мог быть и ветер.

Присев на корточки, он прошел к крайнему окну. Именно оттуда, по его мнению, доносились звуки.

Хромов чувствовал, что там, за шторой, кто-то есть. Несомненно, это был тот самый человек лет пятидесяти с бледным и чуть одутловатым лицом.

Валерий Николаевич осмотрел это окно и выяснил, что штора не везде плотно прилегает к раме: чуть выше середины окна она отошла на сантиметр в сторону. Чтобы заглянуть в образовавшийся зазор, Хромову было необходимо, как скалолазу, вцепившись пальцами в углубления и трещины деревянной стены, без шума встать ногами на цементный выступ фундамента.

И он добрался таки до зазора между шторой и рамой, до этой заветной щели. Стоять долго на фундаменте Хромов не мог. Пальцы рук не выдержали бы в таком напряжении и десяти секунд.

Валерий Николаевич не ошибся: в углу комнаты, как раз там, куда устремлен был его взгляд, лицом к стене сидел человек. Большие белые руки его лежали на коленях, а голова качалась взад-вперед, как маятник. На этот раз Хромов не видел его лица; он мог наблюдать только чуть сгорбленную спину, седоватый затылок и часть небритой щеки, которая была в беспрестанном и монотонном движении, словно человек все время что-то шептал.

Человек был явно не в себе. На столе стояли бутылки из-под пива, вина и водки, какие-то консервные банки, скрюченные сухие кусочки хлеба. И всюду по столу были разбросаны исписанные листы бумаги… И вдруг Валерий Николаевич увидел… огромного таракана, невозмутимо, словно танк «Клим Ворошилов» из укрытия, выползшего из опрокинутой консервной банки и с ходу начавшего «вести боевые действия» – заглатывать подряд хлебные крошки, которые попадались ему на пути.

«Во дает, морда!» – с восхищением подумал Хромов и почувствовал, что сейчас свалится спиной в кустарник. Валерий Николаевич сделал последнее усилие и, сломав пару ногтей, бесшумно спустился на землю.

Идя к автомобилю, Хромов размышлял об увиденном в доме человеке: «Он или не он? А если это он, то почему и зачем он там сидит?»

* * *

Хромов подъехал к своей даче. Навстречу ему из соседней дачи вышла женщина геркулесовских размеров в лопающемся на животе веселенькой расцветки переднике, пожелтевшем от кулинарного жира и времени, с маленькой по-змеиному шипящей сковородой в руке.

Валерий Николаевич невольно подумал: «И зачем ей такая маленькая? Кушает-то она не меньше, чем гренадерский полк на постое!»

– Валерик, здравствуй! Зайди ко мне, а то я не могу оторваться: у меня там блины.

– Ну что там, теть Дуся? Влезал кто-то ночью?

– Да, ближе к утру. Ужас-то какой! Я от шума проснулась, в окно выглянула, смотрю – парень к тебе на веранду лезет. Ну я и встала тихонечко у окна. Ох страшно, Валерик, а вдруг бы он ко мне полез? Я ведь одна дома, и на помощь позвать не успеешь, как с тобой что-нибудь сотворят (тут Валерий Николаевич едва сдержал улыбку!) или по голове тюкнут… Скушай блинчик!,

– Спасибо, не хочу, – Хромов отмахнулся от ноздреватого блина. – Да вы б его, теть Дусь, одной левой могли! В вас столько стати, что супротив вас ни один мазурик не устоит! – лукаво улыбнулся Валерий Николаевич.

– Да будет тебе! Ну тя к монахам! Какая женщина против разбойника устоит?

– Верно, никакая. Только вы! Баобабистая соседка немного подняла настроение Хромова.

– Да хватит балаболить-то!

Соседка сделала вид, что обижена, а сама запыхтела от удовольствия, когда сосед, немного дурачась, полез к ней обниматься.

– Во, слышь-ка! Опять кто-то у тебя в доме топает! – заволновалась она, разворачивая ухо к окну и легко, как табурет, отодвигая несерьезного кавалера в сторону.

– Да показалось, теть Дуся! Какой дурак там сидеть будет?! Ты лучше толком скажи: что он вынес из дома? – Валера перестал смеяться. Держа руки в карманах, он теперь то и дело поглядывая на свой дом через кухонное окно.

– А не знаю, Валерик. Назад мазурик при мне не лез. Знаешь, он на пьянчужку не похож. Куртка у него богатая, толстая, и штаны хороши: как у тебя, с запасом. В доме не шумел. А может, он поспать к тебе забрался? – говорила она, честно соорудив на лбу толстенную морщину настоящего умственного напряжения. – Я ведь двери на все запоры закрывала да еще специально шкафом гремела, чтобы ко мне не сунулся. Свет в кухне включила, а сама из комнаты в щелочку следила. Часа два следила, а когда солнце вышло, спать легла с топориком: умаялась сторожить-то!

– Так он в самом деле, может, сейчас спит там! – хохотнул Хромов.

– Во-во, иди, парень, и устрой ему, фармазону, чтобы по чужим домам не шастал по ночам. Тебе топорик туристский дать?

– У меня там свой есть! Ты, теть Дуся, что-то чересчур воинственно настроена. Убить человека ради старенького приемника, магнитофона и телевизора?! – вновь перешел на шутливый тон Хромов.

– Батюшки! – всплеснула руками тетка. – На миллион добра! Что я тебе говорила? Не держи на даче ценностей: только соль и крупа, крупа и соль! Ой, беда, беда! Такие деньжищи умыкнули!

– Да ерунда это все! – улыбнулся Валерий Николаевич, помятуя о сегодняшнем своем тревожном открытии. – Барахло!

– Барахло? Это миллион-то барахло? – насупившаяся хозяйка едва сдерживала клокочущие в ее душе слова и чувства в адрес этого симпатичного парня, но, как оказалось, абсолютно безнадежного дурака. – Ну, возьмешь топор-то, балабол? На тогда блин!

Хромов неохотно, скорее ради примирения, взял из тарелки блин и вразвалочку пошел к дому, на всякий случай сжав в кулаке связку ключей.

* * *

Веранда была открыта: замок свободно болтался в зазоре. Валерий Николаевич остановился перед дверью в дом и пощупал ключ на притолоке. Ключа там не оказалось. «Ишь, какой сообразительный!» – удивился Хромов, толкая дверь, которая с тоненьким скрипом открылась.

Вор или тот, кто влезал ночью в дом, на славу похозяйничал: разрубил табурет, вероятно, собираясь растопить печь, но потом, видимо, передумал или испугался. В топке лежало несколько чуть тронутых огнем деревяшек. На кухонном столе лежала пустая бутылка «Московской» и опорожненная на две трети банка мясных консервов. Из дома исчезли приемник, магнитофон и еще кое-какая мелочь. Ура! Телевизор стоял на месте…

– О! – невольно вскрикнул Валерий Николаевич, увидев сидящего на кровати в глубине маленькой комнаты человека. Он хотел уже грозно крикнуть что-нибудь соответствующее ситуации, но вдруг замер. Замер, потому что узнал сидящего на кровати. – А ты что здесь делаешь? Вот так вор! Ты зачем сюда приехал и как ты сюда…

– Не трать слов, Валерий Николаевич. Надеюсь, ты не думаешь, что это я обшмонал твои хоромы? – спросил Хромова человек, руки которого были спрятаны в карманы кожаной куртки. Он исподлобья смотрел на Хромова и выжидательно улыбался. – Слушай, откуда у тебя это барахло? Зачем оно тебе? У тебя что, денег не хватает? Я тут посмотрел – живешь, как пенсионер: мебель – фанера, техника – как в доме престарелых. Деньги куда деваешь? В чулок складываешь, что ли?

– Как ты сюда проник? И зачем? – Хромов немного побледнел. Он все еще никак не мог прийти в себя после этой неожиданной встречи.

– Как проник… Через окно. У тебя окно открыто… Слушай, Хромов, тебе что, «папа» совсем ничего не отстегивает, даже никаких крох от него не перепадает? Ты же его правая рука! Ты же его мозговой центр!

– Какие крохи? Что он мне отстегивать-то должен? – вопросы визитера начинали раздражать Валерия Николаевича.

– Что-что… Ну ты ребенок! Пожилой ребенок! «Папа» такими делами крутит, а ты не догадываешься: иконки, антиквариат, «зеленые» текут рекой… И потом, он кино всякое интересное про начальство снимает, фотографии, понимаешь, в альбомчик клеит: картотеку на коллег делает. Скоро от всех пух да перья полетят, а иных даже на дыбу вздернут! Я имею в виду тех, кто разбоем на хлеб с икоркой прирабатывает. Что, ты не знал? Ай да Хромчик! На чем это я остановился? Ах да, на «папе». Да уж, нашему «папе» все нипочем: у него ведь документики всякие интересные. На него где сядешь, там и слезешь. Крутой, ничего не скажешь! Настоящая акула – зубы в пять рядов. Да и генерал у него, похоже, вот где! – гость вынул из кармана левую руку, сжатую в кулак. – А, может, и верно «папа» боится тебя испортить, поэтому все «бабки» себе забирает? Ты ведь, Валера,» травоядный. Тебе скоромного нельзя! – гость неприятно засмеялся, глядя на Валерия Николаевича злыми глазами.

– Зачем пришел? – Валерий Николаевич набычился. – Что надо?

– Какой быстрый! Все хочет знать! А ты-то сам зачем пришел?

– Вещи свои проверить. Я, между прочим, у себя дома, – Валерий Николаевич в упор смотрел на гостя, все еще не понимая, что тот хочет, но уже догадываясь, что дело принимает нежелательный и весьма опасный для него оборот.

– А туда, в конец улицы, зачем ходил? Что искал-то, вынюхивал что, Валера? – гость, оторвав спину от стенки, сел прямее. Пожалуй, чересчур прямо. Он был напряжен. Глаза его – холодные и злые – караулили каждое движение Хромова.

– Ах вот ты о чем? То-то я смотрю, примчался. Что, друг, жареным запахло? – Валерий Николаевич лихорадочно соображал, как ему выпутаться из этой становящейся смертельно опасной ситуации. Можно было бы, конечно, прикинуться ничего не понимающим дурачком, но этот гость вряд ли бы ему поверил. А можно было пойти ва-банк: подействовать на противника психологически – хорошенько нажать на парня, испугать его, мол, не рыпайся, брат, ты уже под колпаком, а я лишь исполняю поручение вышестоящего начальства.

– Паленым, Валера… Сильно запахло, доро… – гость не успел закончить фразы.

Хромов кинулся на него, нанося удар кулаком правой рукой, в котором была сжата связка ключей. Но противник ждал этого. Ноги и корпус его были подготовлены. Поэтому он успел отвернуть голову и, как на пружинках, отпрыгнуть в сторону. Удар Хромова пришелся в деревянную перегородку. Промахнувшись, Валерий Николаевич рухнул грудью на кровать, а коленями на пол. Гость же, моментально вскочив с кровати, нанес неловко поднимающемуся Хромову сильный удар кулаком в затылок, вернув его на кровать. После этого, чтобы подавить сопротивление хозяина дома, гость дважды сильно ударил его ребром ладони в основание шеи, затем, схватив его левой рукой за волосы и рванув на себя, нанес правой рукой тяжелый удар в челюсть поверженному. Хромов тяжело рухнул на матрас и замер.

– Ну что, Валера, выходит, ты меня вычислил. А раз вычислил, то извини: или ты, или я. Я, конечно, себя выбираю. Логично? – гость стоял в трех шагах от Хромова, направив на него дуло пистолета с глушителем.

Хромов медленно подобрал под себя колени и попытался встать. Он молчал. Мысли с огромной быстротой вращались в его мозгу, и с этой каруселью Валерий Николаевич ничего уже не мог поделать.

– Логично… – наконец выдавил он из себя, пытаясь хотя бы звуком, собственным голосом навести порядок в вышедших из подчинения мыслях.

– Не поднимайся, парень. Мне так удобнее с тобой разговаривать. А то ты вон какой прыткий: чуть не грохнул меня…

– Что тебе нужно? – глухо заговорил Хромов, сидя на полу и разворачиваясь лицом к гостю. – Что я должен сделать?…

– Во как заговорил, молодец! Уже ничего не нужно делать… Жаль мне тебя, Валера! Был бы ты со мной, мы бы такими делами ворочали! – гость мечтательно закатил глаза и опустил дуло. Хромов, однако, осознавал, что это не более, чем игра. – Эх, жаль, что ты не в моей команде…

– Зато она в твоей команде, – мрачно пробурчал Хромов.

– Ну ты Пуаро! Ну ты Пинкертон! В корень смотришь! Эх, и зачем ты только встал у меня на пути? Оставался бы лучше у себя в спецшколе, преподавал бы понемногу, звания очередные получал, диссертации готовил. У тебя же голова, деньги тебе не нужны!

– Я… буду работать… на тебя, если хочешь, – сказал Хромов, бегая глазами по комнате.

– Ну-ну, не суетись, Хромов! Твой топорик далеко! Нет, конечно, работать на меня ты никогда не будешь. Врешь ты, братец! Я тебя знаю: деньги для тебя не более, чем средство, тебе истина милее всего, розовые идеалы. Вот потому-то тебе «папа» и не платит. Ты идейный. К тому же ты – хе-хе! – патриот. Надо же такое: в наше время, на нашем месте – и патриот! Это, парень, опасно. Для всех опасно, слышишь? Для меня опасно, для таких, как я. Если ты, патриот, будешь жить со мной в одном доме, то что же мне, космополиту безродному, тогда делать? Как же я тогда обустрою свою драгоценную жизнь? – гость говорил это с нескрываемой издевкой и при этом смеялся. – Я ведь нежный и капризный, мне ведь много, очень много надо. И, самое главное, мне ведь ничего и никого здесь не жалко, кроме себя, конечно! Нет, нам с тобой решительно невозможно жить в одном доме: или ты, или мы, братец. Хотя, как выразился один большой русский писатель, мы этот самый дом не любим, мы и стены в нем обоссать можем, потому что нам все равно здесь не жить… А что, хоть и ругают его, а прав он: запросто можем, с превеликим, так сказать, удовольствием. Но мне пока рвать когти отсюда рановато. Поэтому ты, брат, увы, не жилец. И потом, не я сейчас, так кто-нибудь другой когда-нибудь вычистит тебя отсюда… Да, всем ты поперек горла со своими убеждениями да исключительными способностями. Всем, кроме начальства, конечно. Оно все твои победы себе в заслугу ставит, на этом и держится. Слушай, Валера, скажи, а ведь ты там, – гость махнул рукой себе за спину, – компьютер искал, верно? Ладно, не молчи, все равно знаю, что искал. Такой уж ты, умный. И ведь почти в точку попал. Надо же, без всякой информации вычислил! А эти дурни из центра никогда не докопаются. Ты, брат Валерий, один их всех стоишь. И все же не возьму я тебя к себе, не возьму. Спокойней мне да и многим человечкам будет, ежели ты теперь кончишься…

– Подожди, давай поговорим, – хрипло заговорил Хромов, продирая одеревеневшее горло словами. На лбу у него выступила испарина, губы побелели и едва заметно дрожали. – Ты ошибаешься, ты меня не за того принимаешь.

– Хватит, Валера. Может, я и не обладаю твоими аналитическими способностями, но именно я стою за спиной, и то в левое ухо клевещу, то в правое ухо нашептываю. Я бы, может, и оставил бы тебя в живых, но мне, друг, с тобой тесно здесь. Нет, не в этом доме, а на всей нашей голубой планете Земля. Что, хорошо сказал? Все никак не могу свои крылья расправить! – гость подошел на расстояние вытянутой руки к Хромову и приставил дуло пистолета к его голове.

– Пришьешь… меня? – Валерий Николаевич облизал сухие и шершавые, как наждак, губы и горько усмехнулся. – Но ведь все знают, что я поехал сюда. А кое-кто даже посвящен в то, зачем именно я поехал. Тебя мгновенно вычислят, в шесть секунд! Ты хочешь… нет, ведь ты не можешь… – Хромов вдруг обхватил ноги гостя руками и с силой боднул его головой в колени, намереваясь свалить противника, но в этот момент в голове у Хромова разлетелся брызгами хрустальный шар, и земля из-под него выскользнула, как маленькая льдинка, на краткое мгновение открыв его внутреннему взору бескрайнее синее небо.

Хромов затих у ног гостя, не подавая признаков жизни. Гость высвободил свои ноги и дважды с силой ударил Валерия Николаевича рукояткой оружия по затылку. После этого он приложил свою руку к виску бездыханного хозяина и проверил пульс. Пульса не было.

Гость обшарил карманы Хромова, извлек из одного какой-то клочок, и, усмехнувшись, спрятал его себе в карман. Затем он подошел к старому платяному шкафу и двумя пальцами поднял с пола туристский топорик за его серединную часть. Смочив обух топора свежевыступившей кровью хозяина, он положил топорик рядом с телом, предварительно протерев собственной рубашкой те места топора, к которым прикасались его пальцы. Отпечатки на резиновой ручке при этом остались нетронутыми. Закончив с топориком, он посмотрел на часы.

«Смерть Валерия Николаевича Хромова наступила между восемнадцатью и девятнадцатью часами в результате получения нескольких ударов тупым предметом в затылочную область», – ухмыляясь, подумал гость и еще раз взглянул на Хромова. Из расстегнутой рубашки Валерия Николаевича вывалился маленький алюминиевый крестик на шнурке.

– Спаси и сохрани, – прочитал, ухмыляясь, гость и с силой дернул за шнурок, пытаясь разорвать его, но шнурок оказался крепким. Немного раздраженно гость попробовал снять крестик с головы Хромова, но не смог: мешали то затылок, то подбородок. В общем, голова никак не пролезала сквозь петлю шнурка. – А может, тебе голову отрезать? – зло спросил он свою неподвижную жертву и усмехнулся. – Я бы отрезал, да по регламенту не положено!

Еще раз с силой и все так же безрезультатно дернув за шнурок, гость чертыхнулся и собрался произвести последний «контрольный» удар в височную область, но в этот момент кто-то тихонько постучал в дверь.

* * *

Тетя Дуся, вся как на иголках, стояла у окна своей кухни, словно Великая Китайская стена заслоняя собой пропахшее жирной стряпней пространство от бойкого небесного света, который тщетно искал хоть маленькую щелочку, чтобы проникнуть в сумрачное жилище. Со все возраставшим напряжением тетя Дуся ждала развязки.

Стоя у открытой форточки, она изо всех сил прислушивалась: сначала кто-то (конечно, сам Валера!) по-хозяйски громко ходил по дому, потом шаги разом стихли и стало слышно что-то вроде разговора. Но потом вдруг опять началось какое-то движение.

«А вдруг Валерика там… того? – подумала она в ужасе. – Эх, парень, лучше б ты у меня топорик взял! Спокойней было б!»

Тяжело вздыхая и озабоченно качая головой, тетя Дуся сняла передник и, шумно, как штангист перед схваткой со снарядом, выдохнув, пошла к соседу, переваливаясь из стороны в сторону.

Покашляв у входной двери для приличия, она три раза стукнула и тоненьким голосом позвала:

– Валерик, ты там?

Никто не отозвался. Потоптавшись в нерешительности на пороге и решив, что сосед скорее всего заснул, она чуть громче повторила свой бессмысленный вопрос (а где же ему еще быть, как не дома?!) и вошла в дом.

Всюду царил беспорядок: в кухне, в коридоре, в комнате. Хозяина нигде не было видно. «Во дает, парень, уже спит. Да что им, молодым, все наши заботы! Такой беспорядок, а он валяется себе!» – возмущалась про себя тетя Дуся, заглядывая в разные двери.

– Валерик! – вдруг закричала тетя Дуся, увидев на полу в маленькой комнате распростертое тело хозяина. – Убили! – заголосила она, с треском приваливаясь к хлипкой перегородке. – Ой, на помощь!

И тут несчастная женщина увидела рядом с бездыханным соседом… свой туристский топорик. Да-да, тот самый туристский топорик, который она совсем недавно предлагала ему и который он отказался брать.

– Откуда он здесь? – в сердцах возопила она, хватаясь за левую грудь и медленно сползая на пол. – Ну все, теперь засудят, как пить дать засудят!

Но перед тем как отключиться от происходящего, уже в полуобморочном состоянии она все же успела подумать о том, что надо бы приложить к груди мертвого Валерика ухо: а вдруг он еще живой?

* * *

Солнце палило нещадно.

Как хорошо, что Половцев проводил эти дни на даче в Васкелове. В раскаленном мешке города ему было бы не спастись – удушливые испарения асфальта, гарь и выхлопная копоть, поднимающиеся с улиц и проспектов, задушили бы его, белого и чуть рыхловатого, как грустная черноморская медуза.

Половцев ждал сына. Андрей должен был приехать из города на одной из дневных электричек. Жена Половцева накануне заехала к нему и попросила дать ей немного побыть вместе с сыном на природе. Сначала приедет сын, а потом, ближе к вечеру, после работы – она. И было бы лучше, если бы «посторонних» здесь уже не было. А он? А он может ехать на эти два дня в город.