Текст книги "Тот, кто стоит за спиной"

Автор книги: Евгений Покровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Класс! – сказал один из них, а второй подтверждающе покачал головой, мол, конечно, только у них, там, можно достать такие «клевые» трусы.

Взревел мотор, и автомобиль, набирая с места предельную скорость, помчался в сторону российско-финляндской границы. За рулем автомобиля, заново рождаясь и потому визжа от восторга, сидел несбывшийся палач без штанов.

Он так и не оглянулся на «командора». И правильно сделал: если б он только обернулся, сердце его оборвалось бы и, как воздушный шарик, улетело в космос.

«Все! – ликовала душа беспорточного. – Пусть меня лучше посадят там, чем прикончат здесь! Там хорошо, там у человека права и отдельная камера с телевизором и магнитофоном! А рацион какой! Лет пять отдохну, отосплюсь… Хорошо!»

* * *

Лейтенант сидел на заднем сиденье и теперь, не отрываясь от дороги, смотрел вперед. Поскольку лобового стекла уже не было, Половцев вел автомобиль на небольшой скорости, щуря глаз

Рядом с литератором сидел Кирюха и все время решал про себя задачу: сможет ли он выскочить из машины на такой скорости? А если сможет, то как надежнее это сделать: через дверь или через отверстие лобового стекла? Конечно, через отверстие было надежнее: он моментально попадал под колеса и с вероятностью, близкой к ста процентам, эта поездка, как, впрочем, и вся его бандитская карьера тут же заканчивалась под фанфары предсмертного «ай!». Кирюха забыл о колесах, потому что позади него сидел страшный человек с револьвером в руках и только искал повода для того, чтобы застрелить несчастного «пионера». Кирюха это спиной чувствовал!

– Что делать, что делать… – тихо твердил лейтенант.

Он весь ушел в себя… Вдруг он замер и, вытерев со лба пот, извлек из кармана радиотелефон – тот самый, который был им экспроприирован у покойного Кузи.

– Так, в город он не поедет, нельзя, – размышлял лейтенант вслух. – В Васкелове тоже не останется… Может, позвонить ему по тому телефону? Может, там откликнутся? Чего в жизни не бывает… – лейтенант набрал номер телефона: – Алло… алло!

Через несколько продолжительных гудков на том конце линии сняли трубку. Лейтенант услышал неприятный женский голос.

– Да, я вас слушаю.

– Простите, – неуверенным голосом начал лейтенант, – а Борис Борисыча можно?

– Какого еще Борис Борисыча? – строго спросила женщина.

– Простите, я, наверное, ошибся. Просто мне дали этот номер… – лейтенант уже собрался закончить связь, но вдруг услышал голос майора Берковича, прорвавшийся к нему откуда-то издалека:

– Валя, это ты? Положите трубку, это звонят мне.

После того как женщина с явным неудовольствием положила трубку, майор продолжал: – Как хорошо, Валя, что ты нашел меня. Откуда ты? Как себя чувствуешь?!

– Борис Борисович, я в машине. Немного оклемался. Еду из города. Минут через двадцать буду на Сосновском направлении. Со мной литератор и один из бандитов – тех, что стреляли в лесу…

– Я не стрелял! – в ужасе завопил Кирюха.

– Да, ситуацию контролирую, – не слушая Кирюху, продолжал лейтенант. – Пахомов выкрал мальчишку и увез в город. Ах да, вы в курсе. Так вот, ему нужны секретные документы, на которые он собрался обменять мальчишку. Какие? Ему нужен лазер! И еще, Борис Борисович, Пахом приказал бандитам убить меня и литератора, но господин литератор необъяснимым для меня образом спасся сам и заодно вытащил меня с того света, за что ему, конечно, великое спасибо.

Половцев видел в зеркальце бледное лицо улыбающегося лейтенанта.

– Но это не главное. Борис Борисович, «папы» больше нет. Сгорел… Да, думаю, это Пахом… – лейтенант замолчал, слушая майора.

– Валя, в город нельзя, ни в коем случае нельзя! – кричал в трубку Беркович. – Понимаешь? Там нас ждут! Кто? Точно не знаю, но думаю, что генерал и его люди. Им дана установка. Ты слышишь?

– Но почему?!

– Потом объясню. Слушай, они уже приходили ко мне на квартиру, но меня там, к счастью, не было. Не исключено, что «папа» – дело их рук. Вот увидишь, все дерьмо обязательно выльют на нас и выставят в таком виде в глазах комиссии из центра. Так что нельзя, лейтенант, пока нельзя…

– Я знаю, что нельзя, понимаю, – перебил майора лейтенант.

– Кстати, Валя, какие у тебя мысли насчет мальчика? Где он может быть сейчас?

– Я же сказал, он у Пахома. Нам обязательно надо найти Пахома.

– Надо, ты прав. У меня есть соображения на этот счет, – задумчиво произнес майор.

– А где вы? Мне к вам приехать? – оживился лейтенант.

– Да, обязательно. Вместе решим, как быть дальше. Я встречу тебя на шоссе… Посмотри, нет ли сзади хвоста.

– Нет. Я всю дорогу смотрю: никого. Да и откуда им взяться? В городе нас никто не заметил. Кстати, видел там Локшина. Он занимался «папой», вернее тем, что от него осталось.

– Хорошо, езжай вперед. Скоро увидишь мою машину. Помнишь ее?

– А как же! Нас тоже узнать нетрудно: мы со стеной дома поцеловались, но километров шестьдесят пока выжимаем. Так что «опель» с разбитой «мордой», цвет – серебристый металлик. Все, отбой, – лейтенант выдохнул и спрятал радиотелефон в карман. – Еще не все потеряно, – сказал он задумчиво Кирюхе, который преданно смотрел на лейтенанта.

* * *

Половцев даже не пытался вникнуть в суть телефонного разговора лейтенанта. Он не думал, не анализировал, не надеялся: он просто сжимал в руках баранку и тупо смотрел на дорогу. Всякий раз, когда на встречном курсе мимо него проскакивал тяжелый грузовик или автобус, Половцев удивлялся, что все еще жив, что этот бесконечный день, уже вынувший из него жизнь, все длится и длится…

Половцев ехал у самой осевой линии. Несколько раз скоростные автомобили недовольно «моргали» ему сзади и даже сигналили, пытаясь согнать на обочину, но он не реагировал на их пронзительные «реплики».

Солнце уже закатилось за край, но серо-голубое небо было еще светлым.

Внезапно их обогнали красные «Жигули».

– Господин литератор, держитесь за этим «жигуленком», – взволнованно сказал лейтенант.

Вдруг «жигуленок» свернул с шоссе и поехал проселочной дорогой, поднимая пыль. Литератор, не раздумывая, свернул следом.

Почти бесконечный летний петербургский день был на исходе. Небо на западе уже покраснело, предвещая ветреное и тревожное завтра. Половцев прыгал по кочкам и ухабам вслед за идущим впереди автомобилем, то и дело ударяясь больной грудью о руль. Но он не чувствовал боли. Он уже давно не чувствовал боли: с той самой секунды, как увидел горящий автомобиль. Что-то внутри у него заблокировал ось…

Со стороны тишайший литератор походил теперь на робота, которому в качестве генератора вложили в железную грудь перпетуум мобиле.

Едущий впереди «жигуленок» сбросил скорость и свернул с проселочной на лесную дорогу, которая была едва намечена между деревьями двумя колеями.

Минут двадцать они ехали по лесу… и вдруг выехали на бетонную дорогу, спрятанную в лесу. На бетонке «жигуленок» вновь набрал скорость, и Половцеву пришлось прибавить газу.

Литератор уже давно не ориентировался.

Внезапно по правой стороне пошли неказистые, побуревшие от времени строения, одноэтажные сельмаги, бараки или коровники. Пронзительно кисло потянуло с окрестных полей силосом, густо запахло деревенским бытом.

За самым крайним строением «жигуленок» свернул и, проехав еще пару километров вдоль поля, остановился у кирпичного дома, стоящего на отшибе. Половцев также остановился, глядя перед собой немигающими глазами.

– Помогите мне выйти! – сказал лейтенант Половцеву, взглянув на вышедшего из «жигуленка» и идущего навстречу майора Берковича.

Литератор открыл дверь «опеля» и, стараясь не думать о том, что смертельно устал, вышел из автомобиля. К ним уже подошел майор. Он был чем-то озабочен.

– Как ты, Валя? – спросил он.

– Держусь пока, но силы на исходе. Все думал, как на курок нажимать буду, если этот кучерявый на меня бросится, – усмехнулся лейтенант..

– А вы как? – спросил майор Половцева.

– Сына надо найти, – равнодушно пожав плечами, сказал бесчувственный литератор. – Его Андреем зовут.

Майор посмотрел на литератора, на несколько секунд задумался и потом, положив ладонь ему на плечо, произнес:

– Найдем Андрея…

Половцев никак не отреагировал на слова майора, а лейтенант навострил уши.

– Как это?

– А вот так! Мы его с тобой, лейтенант, вычислим! Пошли в дом. У меня уже есть план действий. Эй, кудрявый, – крикнул майор побледневшему от испуга Кирюхе, когда Половцев, подставив плечо лейтенанту, повел его в дом, – а я ведь тебя в лесу со «стволом» видел! Ты что же, нехороший мальчик, хотел меня завалить? Ну, не бойся гак, я тебя не трону, если, конечно, будешь послушным… Послужишь мне?

– Послужу! – не раздумывая, сказал Кирюха и даже вытянулся по стойке «смирно», подобострастно глядя на майора.

Майор подошел вплотную к Кирюхе и с усмешкой посмотрел на него тяжелым и холодным взглядом. Кирюха в смятении опустил глаза.

– Иди за мной, – тихо сказал майор и, повернувшись, пошел в дом. Сзади него с готовностью трусил Кирюха, словно он был не крутым парнем, а измотанной голодом и блохами дворняжкой. – Пахом у вас паханом был? – тихо спросил майор, не оборачиваясь.

– Да, вроде как старшой, – робко ответил Кирюха.

– А остальные? Я знаю: вас ведь без Пахома трое. Где они?

– Кузя застрелился, а Филин сгорел вместе с одним из ваших – с полковником, – вяло ответил Кирюха.

Майор кивнул головой и остановился.

– Ну а почем ты знаешь, что Филин сгорел? – спросил он Кирюху, пристально глядя на него.

– По носкам узнал и по кроссовкам. Они у него яркие… были. Странно: Филин сгорел, а кроссовки целы. Умеют же делать, гады!

– Кто гады?

– Фирмачи, кто ж еще! – ухмыльнулся Кирюха, доверительным тоном беседы словно приглашая майора к обоюдовыгодному сотрудничеству.

– Значит, ты один остался? – майор внимательно смотрел на Кирюху, будто оценивал его, как товар перед покупкой. – Вот что, паренек, у меня проблемы. У тебя – тоже. Будешь помогать мне. Понравишься, оставлю тебя еще пожить.

– Какие у вас проблемы? Может, я…

– Может. За мной охотятся, ну, скажем, как за волком. Гонят между флажками прямо на стрелков, понимаешь? А мне надо продержаться. Но для этого мне нужен помощник.

– Я согласен, – сказал Кирюха с жаром.

– Но ведь ты пока не знаешь, что от тебя потребуется, – улыбнулся майор.

– А разве у меня есть выбор? – улыбнулся Кирюха майору.

– Ну молодец! – майор ладонью похлопал Кирюху по шее, потом взял его за ухо. – А ведь ты меня, там, в лесу…

– Нет, это не я! Это Кузя! – Кирюха сделал круглые глаза и даже свел на переносице для пущей убедительности брови.

– Не оправдывайся, я понимаю: ты ведь это за «бабки» делал, иными словами, честно зарабатывал. Ну, пойдем, молодец, в дом.

* * *

Половцев помог лейтенанту лечь на старенький диван, на котором спал черный кот (интересно, чем он жил в этом пустом и холодном доме? мышами?), и сам сел рядом с ним на стул, прямо, словно спина у него не гнулась.

Но бездействие было для него невыносимо: оно добивало литератора. Поэтому он, несмотря на свои тяжелые, гудящие, как трансформаторная будка, ноги, с трудом поднялся со стула и начал взад и вперед ходить по комнате, мрачно поглядывая на кота, пытавшегося потереться о его ноги.

Помещение, где они расположились, представляло собой не очень уютную берлогу холостяка. В общем, женщиной – хлопотливой хозяйкой в халате с полотенцем на голове и с веником в руках – здесь и не пахло. Было даже как-то расточительно лишать такие просторные хоромы людской заботы и тепла.

«Где теперь Андрей? – довольно спокойно, даже тупо размышлял Половцев, стараясь не углубляться во всякого рода сомнения и догадки. – Может, он сам приедет домой? Нет, он приедет на дачу! Но тогда он должен поспешить, ведь надвигается ночь. Да, ночь! Так поздно он еще никогда не гулял! Но у меня там ничего не готово. Что он будет есть? Надо сейчас же ехать на дачу, ведь Андрей испугается, если меня там не будет! Что я здесь делаю? Зачем я сюда приехал? Кто этот человек на диване?»

Половцев остановился и удивленно уставился на лейтенанта

– Кто вы? – пролепетал он, ощутив, что неудержимо, неминуемо сходит с ума.

– Успокойтесь, уважаемый, вы в безопасности, – сказал лейтенант, тревожно глядя на литератора и на всякий случай усаживаясь на диване.

Половцев метнул взгляд стеклянно блеснувших глаз на дверь и начал пятиться к ней.

– Мне надо ехать. Уже поздно, – ненормально улыбаясь, говорил литератор. – Скоро пойдет последняя электричка! Отпустите меня, пожалуйста? Ведь там Андрей совсем один!

– Успокойтесь, сядьте на стул. Мы найдем вашего сына, – говорил лейтенант, все тревожнее глядя на литератора. – Мы скоро найдем его!

Все так же улыбаясь, Половцев метнулся к двери… и грудью налетел на Кирюху. Вслед за Кирюхой в комнату вошел Беркович.

– Борис Борисович, литератору плохо! – взволнованно сказал лейтенант. – Он все в Васкелово рвется, на последнюю электричку.

– Ну куда вы поедете на ночь глядя? – майор взял Половцева за руку и подвел его к стулу. – Садитесь. Завтра утром поедете.

– Нет, не могу, спасибо. Там сын, его Андрей зовут. Ему одному страшно, – твердил литератор, усаживаясь на стул.

Майор многозначительно посмотрел на лейтенанта. Вдруг черный кот, крутившийся до этого у ног Половцева, выгнул спину и зашипел.

– Ты что же, киска, ругаешься? – майор пошел к коту, который стал пятиться от майора боком, при этом не переставая угрожающе шипеть. Майор ловко поймал кота за шкирку и поднял его. – Ну что, не признаешь меня, зверюга? – спросил майор ухмыляясь. – Нехорошо так приветствовать добрых людей, нехорошо… – майор покачал головой, а кот вдруг начал отчаянно визжать и извиваться в руке майора, пытаясь вырваться. Вероятно, майор сдавил коту какой-то жизненно важный орган.

– Тут, на даче, наверное, мыши, – сказал лейтенант, улыбнувшись.

– Да, крыса, – вдруг заговорил, как безумный, Половцев, глядя перед собой стеклянными глазами, – большая и сильная, с острыми, как бритва, зубами, что питается человеками…

– Человеками? – Беркович усмехнулся. – Прямо как в Священном писании: человеками… Ну иди погуляй! – ласково сказал майор все так же извивающемуся коту и вынес его в соседнюю комнату, откуда вдруг послышался неистовый кошачий визг. Майор вернулся, улыбаясь: – Во зверюга! Глаза горят, даже страшно. Ну хорошо, господин литератор, вы сейчас поедете в Васкелово, только сначала чаю попейте и немного отдохните. Не беспокойтесь, на последнюю электричку вы еще успеваете.

– А тут ходят электрички? – вдруг засомневался Половцев.

– Ходят, ходят… От нас до станции двадцать минут хода. Не волнуйтесь, я вас отвезу на станцию. Как ваше лицо, не болит? – спросил майор, дотрагиваясь до распухшего лица литератора.

– Я его не чувствую, мне теперь хорошо. Только давайте скорее чай. Я хочу холодный. Я только холодный пью, так всегда быстрее, – пытался обмануть майора литератор.

– Конечно, холодный, сейчас, – сказал он и вышел в еще одно соседнее помещение, которое, вероятно, было кухней. Через минуту он вернулся оттуда с кружкой, полной красноватой бурды. – Вот, прямо из заварочного чайника. И примите, пожалуйста, вот это. Не бойтесь, это успокоительное, – майор, протянув Половцеву две таблетки, повернулся и снова вышел из комнаты.

Половцев сделал несколько глотков чая, не почувствовав при этом никакого вкуса. В комнату вновь возвратился майор. В руках у него был медицинский чемоданчик.

– Теперь буду лечить тебя, Валя, – сказал Беркович с улыбкой и вытащил шприц.

И вдруг Половцев, все это время не сводивший с майора глаз, вспомнил ампулу: ту самую, которую он нашел у себя на даче. И еще он вспомнил название того лекарства, которое колол себе майор. Вспомнил, и в его голове молнией вспыхнуло: «Лекарство не настоящее!» Он медленно перевел взгляд на свои таблетки.

– Пейте, пейте. Вам это необходимо, – сказал майор заботливо, как сестра милосердия.

– Я не хочу это! – твердо сказал литератор.

– Придется выпить! – еще тверже сказал улыбающийся майор и сделал шаг к литератору.

Половцев попятился от майора, не понимая, почему этот спокойный человек с ласковыми глазами настаивает. Когда майор вплотную подошел к литератору и нетерпеливо взял его за руку, тот поспешно и как-то воровато положил таблетки себе в рот. Сделав большой глоток чая, литератор мучительно закашлял, бросив на пол кружку и прижав руки к груди.

– Вот и молодец! – сказал майор, пристально глядя на заходящегося от кашля литератора. – Отведи его в соседнюю комнату и уложи там, – обратился он к Кирюхе. – Будешь там при нем, пока не позову. Только не рыпайся – на окнах все равно решетки. Попробуешь сбежать – тогда мы с тобой ни о чем не договаривались, понял? – сказал майор Кирюхе.

Кирюха с готовностью подхватил под руки Половцева и вывел его из комнаты. У литератора заплетались ноги, и кашлял он все слабее, словно с кашлем из него выходили последние силы.

– Он проглотил? – спросил лейтенант майора, когда Кирюха вывел Половцева.

– Да, – сказал майор, -*г я проконтролировал.

– Через сколько… подействует?

– Уже… Перейдем к делам текущим, – майор расстегнул на лейтенанте рубашку и теперь промывал его грудь перекисью. – Пуля там?

– Да нет, похоже, навылет… Уже не так болит. Ноет, правда, – лейтенант застонал, поскольку майор пытался оторвать от раны прилипшую рубашку. – Мне бы марафету кубика два!

– А не много? Смотри, привыкнешь!

– Уже привык… Колите! – усмехнулся лейтенант.

– Тебе в больницу надо, к хирургу… но нельзя, – досадливо покачал головой майор.

– Но почему нельзя-то? Я так до конца и не понимаю почему?

– Почему? А ты «папу» видел?

– «Папа» сгорел…

– Ну и как он тебе понравился? То-то и оно! Я тоже не хочу вот так – поджаренным куском мяса валяться. А ведь «папа» говорил, что уж он-то им не по зубам!

– Так значит, это все же люди генерала, то есть наши, из Управления? – лейтенант беспомощно смотрел на майора.

– Какая разница, кто это? Важно другое: нас хотят перебить, как куропаток, чтобы потом на нас все и списать. Вот и Пахомов работал на этих людей, Валя. Ему терять нечего: у него теперь «лазер» в кармане, а это большие деньги там, на Западе. Думаю, Елена Максимовна уже на том свете. Зачем ему ее оставлять? Кстати, и тебя с литератором тоже нет, по крайней мере он на это рассчитывает. Богдан убит на болоте в Васкелове. Думаю, это Сережа сработал… Ну а мальчик… так его нет. Такой, как Пахомов, не станет церемониться. Кроме того, держать его при себе слишком опасно. Вот видишь, остался один я, я, который знаю о Пахомове все. И значит, надо или убить меня, или со мной договориться. Ну или сбежать… Договориться со мной невозможно. Сбежать… слишком большой риск. Значит, нужно убить меня, тогда все останется в тайне.

– Почему все останется в тайне? – тихо спросил лейтенант, глядя на майора, который все держал в руке шприц и ампулу.

– Потому что Серега сегодня выходной, и никто уже не сможет указать на него пальцем, никто из тех, кто был с ним сегодня. Теперь ты понимаешь, почему я не еду в город. Пахом и его бойцы обязательно достанут меня.

– Ну а завтра, что изменится завтра?

– До завтра у него не выдержат нервы, и он сбежит. Но ведь еще остаются те, кто охотится за нами и о ком мы ничего не знаем, только предполагаем.

– Так что же нам делать? – лейтенант был подавлен.

– А ничего, ждать. Все и без нас прояснится, – майор улыбнулся. – Я – на больничном. Ведь никто не знает, что я был с вами. Я к вам с дачи приехал. А ты… ну об этом позже.

– А литератор?! Ведь он… – глаза лейтенанта испуганно смотрели на майора.

– Валя, он уснул… Его уже нет. Пойми, чудак, если б мы его оставили, то нам бы уже не выкрутиться, никогда не выкрутиться. И в первую очередь пришлось бы плохо тебе, Валя. Ведь ты с Пахомом гнался за ним, ты бил его. Нет, писатель должен был заснуть хотя бы ради тебя. Лейтенант подавленно молчал.

– Не беспокойся, – зашептал майор, – тот парень, которого ты привез, поможет нам. А литератора мы потом на него спишем.

– Но если Елена Максимовна еще… жива? – лейтенант беспомощно посмотрел на майора. – Ведь она сама послала меня в Васкелово, чтобы я в удобный момент увез ее сына. Ведь это она все с «похищением» выдумала. Выдумала, чтобы подставить «папу»!

– Не беспокойся, – майор с интересом посмотрел на лейтенанта и усмехнулся, – таких свидетелей в живых не оставляют!

Потом он отколол носик ампулы и набрал шприц. Постучав в дверь, в комнату вошел Кирюха и сел на стул рядом со столом.

– А вы как себя чувствуете? У вас ведь была температура? – с трудом заставил себя переменить тему лейтенант, в беспомощных глазах которого поселилось смятение. Валентин решил в этой почти безнадежной ситуации полностью положиться на старшего товарища и судьбу. Он очень устал, и у него просто не было сил самому искать выход из тупика.

– Гораздо лучше. Сейчас и тебе полегчает. Держись, парень, – усмехнулся Беркович и вколол в руку лейтенанта иглу.

Лейтенант зажмурился, сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Наконец он, сделав блаженное лицо, выдохнул.

– Хорошо, – сказал лейтенант, закрыл глаза и будто уснул.

– Сиди здесь, карауль их! – сказал Беркович Кирюхе вполголоса и пошел к выходу. У двери майор остановился, посмотрел на «ручного» бандита и покачал головой. Он подошел к чемоданчику с медикаментами и неожиданно извлек из него… наручники. После этого майор подошел к Кирюхе, накинул одно кольцо ему на руку и подвел бандита к еще одной двери, ведущей из комнаты. Беркович открыл ее. Это оказался шкаф с висящим на вешалке брезентовым плащом, и телогрейкой. – Становись.

Кирюха испуганно встал в шкаф. Его вновь охватила мелкая дрожь. Второе кольцо майор защелкнул на железной штанге для вешалок, являвшейся одновременно трубой местного парового отопления.

– Я скоро. Отдохни, – сказал майор, с тонкой и даже страшной улыбкой глядя на Кирюху. – На вот тебе, только не дрожи! – Беркович протянул прикованному к трубе нож с кнопкой, почти такой же, каким Кирюха «точил карандаши и чистил у пионерского костра картошку».

После этого майор вышел в соседнюю комнату, на полу которой лежал литератор. Из-под стола безмолвно сверкал красными и глубокими, как два колодца, зрачками кот.

Прикрыв за собой дверь, Беркович склонился над Половцевым и повернул его к себе лицом. Литератор не дышал. Майор приставил к его рту и носу ладонь и подержал ее пару секунд. После этого он приподнял веко бездыханного литератора, обнажив его глазное яблоко. Литератор стеклянно смотрел на Берковича. На всякий случай майор взял Половцева за руку, но тут же бросил ее. Неожиданно для себя он обнаружил в одном из карманов литератора часы-луковицу. Часы не шли… Беркович сунул «луковицу» обратно в карман литератору и выглянул в окно, прислушиваясь к гулу редких автомобилей.

Постояв так несколько секунд, майор взял Половцева под мышки и потащил к выходу. На улице, оглядевшись по сторонам, Беркович подтащил большое тело литератора к разбитому «опелю» и бросил его на заднее сидение (примерно так же, как это сделал сегодня утром водила). Ключ зажигания был на месте. Майор с третьего раза завел мотор и поехал вдоль поля.

Он торопился.

* * *

– Нам надо спешить, – сказал «командор» физику.

– Но кто вы? – устало спросил Солнцев, глаза которого вновь затянули унылые серые тучи, закрывшие огонек жизни.

– Вы сами сказали: тот, кто стоит за спиной, – улыбнулся «командор».

– Я говорил о смерти…

– Ну уж это совсем не обязательно! – «командор» взял физика за локоть и повлек к выходу. – Нам надо торопиться.

– Зачем?

– Нужно забрать с обочины двух ребят… В общем, я здесь не только ради вас.

– А зачем ко мне приехали? – равнодушно спросил физик.

– Понял, что они там и без меня пока управятся. А вот вы… Вас я этим… крокодилам не отдам! У меня здесь машина с красной полосой. Так что поедем под музыку!

– Но мне нельзя выходить отсюда. За мной охотятся…

– Я знаю. Но теперь я с вами! – «командор» заглянул в глаза Солнцеву и улыбнулся. – Там, в «скорой помощи», у меня аптечка. Вам необходимо взбодриться.

– А тот, без штанов, не вернется больше?

– Никогда! Теперь он будет гнать на форсаже до самой границы. Сюда он больше не сунется! Я его, мазурика, знаю! – «командор» открыл дверь «скорой помощи» и пригласил Солнцева. – Вот шприц и ампула. Сами себе укол сделать сможете?

– А зачем? Я и так вроде живой.

– Скорее, полуживой. Вас все это время пичкали транквилизаторами и еще какими-то наркотиками: подавляли волю, а заодно – интерес к жизни. Не бойтесь, этот укол только взбодрит!

– А я и не боюсь. Чего мне теперь бояться? Делайте, что хотите… А вы что-то не похожи на человека оттуда, – сказал Солнцев, вяло улыбнувшись.

– Откуда оттуда? – замер «командор».

– На мертвяка не похожи, – сказал Солнцев, имея в виду заграницу, но «командор» не понял его и с интересом посмотрел на «провидца».

– Не похож-то не похож, а чуть не разрезали и не выпотрошили, как селедку! – ухмыльнулся «командор», делая физику укол в руку. – Все, оживайте. У нас всего час времени, чтобы успеть в одно место. Без нас там не обойтись! Придется включать сирену.

«Командор» захлопнул дверь и завел мотор. Когда «рафик» выехал на шоссе, он включил сирену.

* * *

Около леса Беркович притормозил. Примерно в пятидесяти метрах от него находились огромные амбары и еще какие-то щелястые постройки. Рядом с амбаром стояли тракторы с косилками, бульдозер и телеги. За амбаром находились три силосные ямы. Именно оттуда исходил всепобеждающий аромат торжества земледелия.

Стараясь не дышать носом, майор быстро обежал вокруг одной из ям и вернулся к автомобилю. Еще раз бросив взгляд на дорогу и поле, он съехал в яму и заглушил мотор.

Утопая по щиколотку в жиже, Беркович стал выбираться из ямы. Вдруг он, вспомнив. о часах Половцева, остановился, вернулся к машине и спрятал себе в карман старинную «луковицу». После этого он подошел к бульдозеру. С минуту повозившись у него в кабине, майор запустил дизель.

Как заправский бульдозерист, майор подъехал к силосной яме и, с грохотом опустив на землю испачканный глиной нож, сдвинул огромную силосную кучу прямо на автомобиль. «Опель» жалобно скрипнул и затих под сырой и невыносимо благоухающей темно-зеленой толщей.

После этого Беркович, не теряя времени, поставил бульдозер на место, заглушил дизель и бегом бросился к дому. Он бежал через поле напрямик, вслушиваясь в звуки, идущие со стороны шоссе и поглядывая на часы. Перед самым домом он перешел на шаг.

* * *

Пахом гнал свой автомобиль по пустынному шоссе. Он наконец разобрался в маршруте, который начертил еще утром «папа».

Что толку было размышлять о том, в доме Беркович или нет? Нужно было просто доехать до этого дома и все узнать. Это решение успокоило Пахомова.

«А если Берковича там нет, – думал довольный собой водила, – то все равно он не сможет ничего доказать. Да, я увез мальчишку, но кто это видел? Майор? Да ему первому никто не поверит. Ведь он должен был находиться дома по болезни, а не в Васкелове на весьма сомнительном «задании». Ведь еще утром он был смертельно болен… А в самом деле странно, почему больной майор так резво бегал и прыгал да еще и умудрился пострелять? Шустрый парень, очень шустрый!»

Уже где-то на подъезде к дому полковника Пахомов сбросил скорость и начал крутить головой по сторонам.

«Так, это должен быть кирпичный коттедж, стоящий на отшибе. Полковник как-то говорил, что он там один такой. Значит, ошибиться будет невозможно!»

Водила миновал поселок, изображенный на схеме вытянутым четырехугольником, и увидел его: большой двухэтажный, белого кирпича, обнесенный забором. Все правильно…

И вдруг – вот оно!

Водила увидел «девятку» майора Берковича, и сердце глухо застучало у него в висках. «Ну вот и все, Боря…»

* * *

Свет в доме не горел, по крайней мере так ему показалось. Оставив свой «жигуленок» метрах в ста от дома, Пахомов побежал вдоль редких зарослей, росших у дороги. У дома он перешел на шаг и вытащил свой «Макаров».

Обойдя вокруг дома и заглянув во все окна, Пахомов понял, что через окно ему не удастся проникнуть в дом – на всех окнах были решетки. Поэтому он решил действовать напрямик.

Ему не показалось странным, что дверь в дом была открыта. Он почему-то ожидал этого.

Едва слышно скрипнув дверью, водила оказался в маленькой прихожей, дверь из которой вела в гостиную. Он вдруг подумал о том, что тот, кто ему нужен, там, в гостиной…

Серый свет петербургской ночи падал на круглый стол, покрытый клетчатой клеенкой. Рядом со столом стоял венский стул с плетеным ковриком. Один угол комнаты занимали тяжелый комод и книжный шкаф со старыми журналами и потрепанными книгами, а другой – диван с длинными валиками и квадратными подушками, обтянутый темно-красным плюшем.

На диване, укрывшись шерстяным пледом, спал человек.

Сердце отчаянно колотилось у водилы под горлом, когда он наводил дуло своего «Макарова» на лежащего под пледом. Оставалось только спустить курок – и все, и пятьдесят тысяч долларов у него в кармане. И никто никогда уже не докажет его причастность к утечке сверхсекретной информации. Сделав ЭТО, он может больше никуда не спешить и не прятаться. Все: отныне он свободный человек!

Но стрелять-то, стрелять зачем?

«Стрелять нельзя: баллистическая экспертиза сразу «вычислит» мой «Макаров», – думал Пахом. – Придется кончать Борис Борисыча, как поросенка… А вдруг он визжать станет?»

Пахомова даже передернуло. Однако он вытащил из своего внутреннего кармана нож и выбросил лезвие, которое неожиданно громко лязгнуло в тишине.

Спящий застонал сквозь сон и начал поворачиваться лицом к Пахому. Дрожь охватила все члены водилы, по спине у него поползли холодные мурашки.

Чувствуя, что еще через мгновение он уже не сможет сделать ЭТО, Пахом прыгнул к дивану и с размаху опустил кулак с зажатым в нем ножом на основание шеи жертвы. Лежавший на диване даже не вскрикнул. Напрягшись всем телом и задрожав, как в лихорадке, он через секунду умер.

Вырвав из-под него подушку, Пахом брезгливо накрыл ею голову умершего и осторожно вытащил нож, прижимая его к подушке и тем самым вытирая его.

Пахом спрятал нож во внутренний карман. Дышать стало трудно. Оказалось, что это совсем не так просто – убить…

Держась за сердце, Сергей Пахомов сел у стола и попробовал обрадоваться тому обстоятельству, что теперь он «чист». Действительно, в мире не оставалось больше ни одного свидетеля!

Но радость не получалась. Пот градом катился по его бледному лицу, а у него не было сил даже вытереть его. Пахом так и сидел: бессильно привалясь к столу и не обращая внимания на крупные капли, падавшие прямо ему на ладони со лба и кончика носа.

Нужно было уходить. Да, нужно было спешить домой. Скорей домой, а там, выпив бутылку «Пятизвездной», забыться до завтрашнего утра… Да, и еще кое-что надо успеть сделать! Но это уже пустяк, ерунда, мелочь…