Текст книги "Александр II и его время: Кн. 2"
Автор книги: Евгений Толмачев
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)
В январе 1858 г. Евдокимов прорвался в Аргунское ущелье, взяв приступом завалы, нагроможденные горцами против него, и оказался у Ведена. 1 апреля 1859 г. пал Веден, бывший в течение 14 лет средоточием враждебной русским силы76. Однако Шамиль сумел скрыться.
Со взятием Ведена было утверждено окончательно завоевание всего края по северному склону Айдийского хребта. Кроме того, взятие этого укрепления имело весьма большое нравственное значение в крае. Оно сильно поколебало влияние Шамиля.
С падением Ведена пали Чечня и Ичкерия: все население северного склона гор, обращенных к левому крылу Кавказской линии, покорилось77.
Теперь путь в Дагестан был открыт. Русские войска наступали с трех сторон тремя отрядами. Чеченский отряд возглавлялся Н. И. Евдокимовым, Дагестанский – бароном А. Е. Врангелем и Лезгинский – князем Л. Е. Меликовым. Общее руководство осуществлял Барятинский, 14 июля прибывший в Чеченский отряд78. Об успешных действиях свидетельствуют приказы главнокомандующего. 21 июля в лагере при озере Решло Барятинский обратился к войскам Дагестанского отряда: «...вы храбро заняли переправу через Койсу и тем блистательно исполнили мое желание; благодарю вас от всего сердца за ваш подвиг». 27 июля снова победа. В Андии, близ аула Тоидо, он объявил: «Сегодня доношу я государю императору о покорении его державе Аварии, Койсубу, Гумбета, Салаватии, Андии, Технуцала, Чеберлая и других верхних обществ.
Благодарю войска Дагестанского и Чеченского отрядов, всех, от генерала до солдата, за столь радостную весть для сердца возлюбленного монарха». 6 августа близ аула Канхадатль новая благодарность главнокомандующего: «В бессмертном подвиге покорения Восточного Кавказа самая тяжелая доля трудов предстояла вам, войска Лезгинского отряда. Вы совершили с самоотвержением предначертания мои и превзошли все ожидания. Примите, братцы, мое душевное спасибо»79.
После потери Ведена Шамиль устремился на юг и пробрался в горные возвышенности Гуниба (горное плато в Предкавказье высотой до 2354 м). В это время весь отряд его состоял из 400 человек при 4-х орудиях. Засев на вершине Гуниба, Шамиль в основном рассчитывал на недоступность его для русских. Предполагая превратить аул в неприступную крепость, Шамиль велел взорвать порохом все скалы, по которым проходили тропинки в Гуниб. С южной стороны, самой низкой и доступной, были сооружены толстые стены-башни, двух– и трехъярусные оборонительные постройки, заготовлено большое количество камней, чтобы скатывать их, если бы русские стали брать аул штурмом.
Лето приближалось к концу, а с наступлением сурового времени года продолжение войны в горах было бы сопряжено для русских отрядов с величайшими затруднениями. Князь Барятинский решил покончить с сопротивлением горцев одним сильным ударом. Будучи уверен, что внимание всех горцев обращено теперь на Шамиля и что их действия будут в значительной мере зависеть от того, что произойдет в Андалале, он решил двинуть в эту сторону все наличные силы Салатовского отряда и часть Чеченского, обнажая на некоторое время вновь покоренные районы, кроме немногих переправ и пунктов, куда был свезен провиант. В это время Лезгинский отряд, приведя к повиновению общества юго-западного Лезгистана, подходил справа к Чеченскому и через несколько дней соединился с ним. Таким образом, в самом сердце гор сосредоточивалась масса войск, способная решить самые сложные задачи80.
10 августа русские войска подступили к подножию Гуниба81 и заняли место для блокады по всей окружности горы, протяжением около 50 верст. Вокруг небольшого аула, занятого Шамилем, тесно стояли 14 батальонов (до 10 тыс. чел.) русских войск. Неприятелю нельзя было ни уйти, ни отбиться, оставалось только – умереть или сдаться.
17 августа к войскам в Ругжду прибыл князь Барятинский. Здесь на глазах самого Шамиля жители радостно приветствовали русского главнокомандующего восторженными криками и ружейными залпами. Вслед за этим начались действия против Гуниба82.
22 августа Барятинский телеграфировал Александру II: «Имею честь поздравить Ваше императорское величество с августейшим тезоименитством. От моря Каспийского до Военно-Грузинской дороги Кавказ покорен державе вашей. 48 пушек, все крепости и укрепления неприятеля в наших руках. Я лично был в Карсте, Тлохе, Игали, Ахульго, Гимрах, Укцукуле, Хунзахе, Тимотле, Чохе. Теперь осаждаю Гуниб, где заперся Шамиль с 400 мюридами».
В тот же день в приказе по армии Барятинский заявил: «Воины Кавказа! В день моего приезда в край я призвал вас на стяжение великой славы государю нашему, и вы исполнили надежду мою. В три года вы покорили Кавказ от моря Каспийского до Военно-Грузинской дороги. Да раздастся и пройдет громкое мое спасибо по побежденным горам Кавказа и да проникнет оно со всею силою душевного моего выражения до глубины сердец ваших»83.
В ночь с 24 на 25 августа одно из подразделений, выделенных для приступа, провело ложную атаку, вследствие которой мюриды сбросили вниз без пользы для себя и без урона для русских груды камней. Два часа гора гудела от этого каменного дождя. И когда он пролился, подразделение смельчаков безопасно взобралось на вершину. Два другие отряда одновременно с помощью веревок и лестниц взошли на это горное гнездо с другой стороны.
Появление русских войск, как гром среди ясного неба, ошеломило горцев. Орудия Шамиля были взяты. Преследуемые выстрелами, горцы обратились в бегство и засели по саклям. Желая избежать лишнего кровопролития и щадя находящихся в саклях женщин и детей, князь Барятинский предложил Шамилю сдаться.
После двухчасовых переговоров, видя аул окруженным густою цепью войск, Шамиль согласился сдаться. Грянуло «ура!». Между домами показался Шамиль, высокий шестидесятилетний мужчина, со своими сыновьями и вооруженными мюридами. Когда его представили князю Барятинскому, побежденный ожидал жестокой смерти. Но великодушный победитель, уважая храбрость бывшего врага, встретил его дружелюбно.
В березовой роще, на камне, где сидел князь Барятинский, принимая Шамиля, были вырезаны год, месяц, день и час окончания войны на Восточном Кавказе: «1859 года, 25 августа, 4 часа пополудни»84.
Плененный Шамиль вместе с семьей был отправлен в Россию и водворен в Калуге. По пути следования в Харькове его препроводили с одним из сыновей в Чугуев, где находился император, для представления его величеству. Александр II оказал Шамилю самый ласковый и милостивый прием, до глубины души растрогавший старого имама. В Харькове Шамиль и сын его присутствовали на балу, устроенном дворянством по случаю высочайшего приезда. В 1870 г. Шамилю было разрешено выехать в Мекку. Он умер в Медине (Аравия) 4 марта 1871 г. на 72-м году жизни. Похоронили его в саду ал-Бакия за надгробным мавзолеем Аббасидов85.
Таким образом, Восточный Кавказ был покорен и лицо его быстро изменилось. В Чечне большая часть аулов была переведена на плоскость, причем многочисленные просеки и дороги обеспечивали свободу передвижения русским войскам.
Население же Дагестана, склонное к земледелию и ремеслу, встретило русскую власть и принесенное ею успокоение с истинным удовлетворением. Здесь сообщения сразу стали безопасны и мирно водворилось русское управление.
Удар, нанесенный Восточному Кавказу, отразился и на Западном. Некоторые его племена, стесненные устроенными в 1856—1859 гг. Адагумскою и Белореченскою линиями, утратили с падением Шамиля надежду на успешное сопротивление и постепенно стали заявлять о своей покорности или уходить от русских в Турцию.
Первыми среди лета 1859 г. присягнули России бжедухи, живущие на левом берегу Кубани, к западу от р. Белой. Их примеру вскоре последовали мелкие племена между Белой и Лабой86. Когда же начались зимние действия, то изъявили готовность покориться и два из главных черкесских племен – абадзехи и натухайцы. Затем к началу 60-х годов оставались совсем нетронутыми лишь горские племена, жившие на северном скате хребта, между верховьями Белой и Адагума и узкой полосой по Черноморскому побережью, между укреплениями Константиновским и Гагры.
Падение Шамиля так сильно подействовало на горцев Западного Кавказа, что половина их покорилась ранее решительного наступления против них. Против остальной половины предпринимались энергичные меры87.
До 1864 г. Россия вынуждена была вести напряженную борьбу по пресечению военной контрабанды иностранных держав на восточном берегу Черного моря.
Казалось, после трехлетней кровавой Крымской кампании можно было надеяться, что противники России, по крайней мере, с уважением отнесутся к своим собственным подписям, торжественно приложенным в Тюильрийском дворце к мирному трактату. Однако не успели еще высохнуть чернила на протоколах Парижского конгресса, как со стороны Англии предпринимаются одна за другой враждебные акции по подрыву влияния России на Кавказе. С целью возбуждения общественного мнения Европы в английской прессе появляется серия статей, стремящаяся доказать незаконность действий России на восточном берегу Черного моря88.
Вскоре по окончании Крымской войны черкесской проблемой неожиданно заинтересовалась Австрия. В конце апреля—начале мая 1856 г. австрийский канцлер Буоль посылает запросы английскому и французскому правительствам относительно создания международной комиссии по уточнению русско-турецкой границы в Азии89. Турция поспешила принять под свое покровительство тех самых горцев, которых официально признавала русскими подданными. Закубанский край был наполнен турецкими эмиссарами.
Непокорные горцы владели тремястами верст морского берега. Чтобы блокировать столь значительный участок, надо было иметь для того достаточные морские силы, а между тем на основании Парижского трактата русская флотилия в Черном море была ограничена. Этим положением весьма активно воспользовались Англия и Турция, стремясь так или иначе навредить России.
Пользуясь отсутствием российского флота, в Черкессию зачастили иностранные суда, привозившие сюда военную контрабанду90. В начале октября 1856 г. судно «Ронгвер» из эскадры адмирала Лайонса проследовало с юга на север вдоль восточного берега Черного моря. Оно доставило к устью Шапсуга полсотни убыхов и абадзехов, возвращавшихся из Константинополя. Вскоре английский коммерческий корабль «Кенгуру» перебросил из Турции в Вардан 80 горцев с европейскими «генералами», уполномоченными вести переговоры о действиях против русских91.
По донесениям русского посланника А. П. Бутенева, в 1857 г. регулярно курсировали из Константинополя и Трапезунда к адыгейским берегам – Геленджику, Туапсе, Аше, Вардану английские пароходы, турецкие кочермы и фелюги с военными грузами для горцев92. В частности, суда Порты подвозили к кавказским берегам банды разноплеменных авантюристов, нарезные пушки и порох. В числе их в феврале того же года в Туапсе был высажен иностранный легион (около 200 солдат и офицеров различных национальностей с оружием и боеприпасами) под командованием Т. Лапинского93. Главная задача этой шайки состояла в организации войны горцев против России с последующим отделением от нее этого региона.
Россия воспользовалась своим правом держать на Черном море 6 малых корветов, из которых по Парижскому договору только половину можно было отрядить для сторожевой службы. В письме от 8 (20) апреля 1857 г. своему брату великому князю Константину Николаевичу Александр II писал: «Я приказал ему (Метлину. – Авт.) поспешить сколько возможно отправлением наших корветов в Черное море, где присутствие их необходимо, в особенности теперь, когда англичане с такою наглостью снабжают черкес оружием и перевозят туда сброд людей всякого разбора, и взамен того завели торг невольников»94.
Тем не менее провоз военной контрабанды на побережье Кавказа продолжался. Только в течение 1858 г. Черкессии достигли 800 турецких баркасов с разными товарами, включая порох и оружие. Сюда прибыло много иностранцев, 4 тыс. горцев побывали в Турции и вернулись на родину95. В следующем году число судов с незаконным грузом, отправленным из Трапезунда на западнокавказское побережье, сократилось до 19896.
С начала 60-х гг. XIX в. Уайт-холл проводит свою кавказскую политику почти полностью с помощью эмигрантов. В 1861 г. в устье реки Туапсе был выгружен склад польских национальных мундиров, амуниции и ружей. Авантюристы рассчитывали набирать полки из беглых солдат-поляков Кавказской армии. Но дело кончилось ничем. Дезертиры не являлись, склады были расхищены горцами97.
Укрепленные фактории в Геленджике и Туапсе, созданные с помощью британских и турецких авантюристов, были взяты с боя и разрушены русским десантом98. Флибустьеры разбежались.
Франция, хотя и не заходила так далеко, однако французский посланник в Константинополе явно был на стороне черкесов.
К 1864 г. Англия вынуждена была признать поражение своей многолетней политики в Черкессии и отказаться от ее продолжения. Потерпев неудачу на Кавказе, британский лев стремился вовлечь в сферу своей колониальной экспансии новые регионы России. Объектом захватнических планов Лондона становится Средняя Азия.
Среди отечественных военачальников, сыгравших весьма важную роль на заключительном этапе Кавказской войны, одно из первых мест по праву следует отдать Николаю Ивановичу Евдокимову.
Этот «человек дела» заслуживает самого глубокого признания среди соотечественников. Выходец из простой солдатской семьи, кантонист, воспитанник казармы и лагеря, он, благодаря своим способностям, труду, беспримерной храбрости на поле боя, благородству, достиг высокого положения командующего большею половиною Кавказа и стотысячною армией.
Судьба не раз спасала его в самой критической ситуации. В 1831 г. при освобождении крепости Бурной, осажденной горцами Кази-Муллы, прапорщик Евдокимов сумел проявить свою распорядительность и отвагу, причем получил тяжелое ранение в левую щеку навылет. (Эта рана оставила след на всю жизнь. На месте, где вышла пуля, под левым глазом образовалось углубление, закрывавшееся специальным пластырем, из-за чего горцы впоследствии прозвали Евдокимова «учь-гёз», т. е. трехглазый).
В марте 1842 г., пытаясь привлечь на свою сторону жителей Унцукуля, самого значительного аула на реке Койсу, майор Евдокимов на мгновение повернулся спиной к толпе. Неожиданно из нее выскочил юный фанатик лет 17—18 и со всего размаха ударил Евдокимова огромным кинжалом ниже левой лопатки так, что конец вышел насквозь, на дюйм ниже сердца... Евдокимов моментально выхватил шашку и наотмашь рубанул убийцу по лицу, но тот, падая, успел повторить удар кинжалом по правому плечу Николая Ивановича, тоже упавшего. Стоявшие рядом милиционеры несколькими выстрелами пристрелили фанатика, а группа горцев, взволнованная таким неожиданно кровавым происшествием, бросилась в аул, чтобы искупить стыд измены и уничтожить всю родню убийцы. К счастью, Евдокимов еще не потерял сознания и послал нескольких своих милиционеров догнать горцев и упросить их никого не трогать, чтобы не допустить междоусобицы.
В течение двух суток Евдокимов был на волосок от смерти. Раненого его на носилках отправили в Темир-хан-шуру, где он пролежал два месяца...
В 1844 г. Евдокимова назначают командиром Волжского казачьего полка, ему присваивают звание полковника. Он по-прежнему принимает деятельное участие в самых опасных и трагических боевых операциях, подвергаясь постоянным испытаниям и страданиям. За умелые действия в боях 1847—1848 гг. за важный опорный пункт Шамиля аул Гергебиль Евдокимов получил чин генерал-майора и орден св. Владимира 3-й степени.
В 1850 г. он возглавляет командование 2-й бригадой 19-й пехотной дивизии и становится начальником правого фланга Кавказской линии, протянувшейся на 400 верст от Усть-Лабинской вверх по Кубани до подножия Эльбруса.
Колоритные страницы жизни, прославившие Н. И. Евдокимова, открываются в ноябре 1855 г., когда его выдвигают командиром 20-й дивизии и начальником левого фланга Кавказской линии". Новый главнокомандующий князь А. И. Барятинский, хорошо знавший Евдокимова по прежней службе, избирает его своим главным сподвижником в деле покорения Восточного Кавказа в 1857—1859 гг. С декабря 1860 г. до конца боевых действий в регионе на Евдокимова было возложено главное руководство войсками на Западном Кавказе. В полной мере ему пришлось испить до дна горькую чашу Кавказской войны.
Война, развернутая на Западном Кавказе, должна была привести в конечном итоге к присоединению восточного берега Черного моря к России. Для этого надобно было очистить от горцев все прибрежье, но предварительно надлежало сдвинуть с места те массы Закубанского населения (абадзехов, шапсугов, убыхов), которые загораживали доступ к береговым горцам. Исполнителем этого громадного и трудного дела был граф Евдокимов. Таким образом, план войны в последние четыре года состоял в вытеснении горцев и в заселении Западного Кавказа.
Во исполнение этого плана в 1861 г. было решено создать на восточном берегу Черного моря новые станицы и переселить в них до 3,5 тыс. казачьих семейств. Переселение должно было производиться в бывшем линейном казачьем войске целыми станицами, начиная с внутренних полков, Хоперской и Кубанской бригад, и в бывшем Черноморском войске – по округам, для чего ежегодно назначалось известное число семейств, первоначально из Ейского округа, как более удаленного от Кубани100.
Однако исполнение этого решения с первых шагов натолкнулось на совершенно неожиданное затруднение. Казаки отказались исполнить отданное им приказание и соглашались на переселение только тогда, когда им будет объявлено на то высочайшее повеление. Причинами такого неожиданного упорства казаков были: объективная трудность переселения целых станиц, в которых многие казаки уже обжились, построили дома, завели сады и т. п.; поспешность, с которой требовалось начать переселение, и, наконец, отсутствие у войскового начальства высочайшего повеления, которое желали видеть казаки101. Последняя причина была главнейшая. Последовавший затем высочайший рескрипт, данный 24 июня 1861 г. на имя генерал-адъютанта графа Евдокимова, немедленно рассеял все сомнения.
Это дало возможность поселить в течение лета 1861 г. 11 новых станиц и, таким образом, не только упрочить окончательно линии Кубанскую и Лабинскую, но и устроить еще на левом берегу реки Лабы несколько станиц102.
Горцы сразу поняли опасность для них такого образа действий. «Укрепление, – говорили они, – это камень, брошенный в поле: ветер и дождь снесут его; станица – это растение, которое впивается в землю корнями и понемногу обхватывает все поле». Положение о заселении предгорий Западного Кавказа было высочайше утверждено 10 мая 1862 г., но самое заселение началось годом раньше, и все линейные полки, находившиеся в районе Кубанской области, были соединены с черноморскими казаками в одно Кубанское войско103.
В сентябре 1861 г. Александр II прибыл на Кавказ, пожелав лично узнать положение дел. Царь 11 сентября высадился на берег в Тамани и, проведя ночь в Екатеринодаре, направился к войскам, действовавшим против горцев. Он посетил новые укрепления: Дмитриевское, Григорьевское, Усть-Лабинское и Майкопское, участвовал в рекогносцировке на реке Белой и в лагере Верхне-Абадзехского отряда.
18 сентября в урочище Мамрюк-Огой Александр II принял депутацию от 60 непокорных горских племен104. Государь предложил им щедрую замену тех земель, которые бы отошли для устройства русских военных поселений. Причем император обещал сохранение их обычаев, имущества и льготу от повинностей и требовал только, чтобы черкесы возвратили находившихся у них русских пленных и беглых. На следующий день горцы заявили, что они согласны покориться России, но требуют, чтобы русские войска были немедленно выведены за Кубань и были срыты все их крепости. Такое требование в сущности означало добровольный отказ русских от всего, что в течение многих лет и со многими жертвами было приобретено силою оружия. Тогда было решено заставить горцев силой выполнить то, что не хотели они сделать по добровольному соглашению. 24 сентября Александр II отплыл па пароходе «Тигр» из укрепления Константиновского в Поти, откуда через Абхазию и Мингрелию проследовал в Кутаис и 28-го возвратился в Ливадию105.
Личное присутствие императора в западной части Кавказа вселило уверенность в действия русских войск.
Между тем главнокомандующий князь Барятинский, пожалованный в фельдмаршалы за Кавказскую войну, основательно занемог. Он не в состоянии был руководить военными действиями и заниматься делами. Барятинский сам обратился к царю с просьбой назначить ему преемника.
Наместником Кавказа и новым главнокомандующим в декабре 1862 г. был назначен брат государя великий князь Михаил Николаевич106. В середине февраля 1863 г. новый главнокомандующий прибыл на Кавказ и сразу же отправился к месту военных действий. Ему предстояло упрочить только проведенные завоевания и довершить покорение западной части хребта.
Главным средством для этого покорения послужила военная колонизация и массовая эмиграция. Под охраной многочисленных отрядов на всем Западном Кавказе водворялись станицы, горцам же предлагалось на выбор: выселяться на плоскость или уходить в Турцию107.
Сопротивление горцев достигло тогда апогея, и никто не мог предсказать, как будут дальше развиваться события. В Европе не верили в скорое окончание Кавказской войны, тем более, что все западные недруги России работали с особенным рвением. В Трапезунде, месте пребывания русского консула, образовался комитет «вспомоществования черкесам». Членами его были все европейские консулы, кроме прусского; председателем – драгоман (официальный переводчик) французского консульства, поляк Подайский. Безымянные благотворители, как уже отмечалось выше, посылали к восточному берегу порох, снаряды, нарезные пушки, амуницию. Ими же снаряжался и отправлялся всякий пройдоха, изъявлявший желание помочь черкесам против «русского варварства». Если добавить к этому, что в то же время все мусульманское население Кавказа было возбуждено самой зажигательной религиозной проповедью и обещаниями скорой помощи, что в Польше вспыхнуло восстание, что против России грозилась ополчиться вся Европа, то нетрудно понять, почему надо было как можно скорее заканчивать покорение Кавказа108.
